Суббота, 4 часа дня - суббота, 10 часов 15 минут вечера.
     - Я попала в довольно сложную ситуацию, сэр.
     Мужчина, сидящий за столом напротив нее, выглядел так, как в популярных телевизионных фильмах изображают заместителя шефа полиции большого города. Именно такой пост и занимал этот благородный седовласый господин, обладавший не слишком выдающейся нижней челюстью, с очками в тонкой золотой оправе.
     - Так в чем же заключается ваша проблема, офицер?
     Заместитель начальника полиции Рэндольф С. Экерт, чуть опустив свой длинный нос, взглянул на Сакс так, что та сразу поняла - принцип этого господина таков: "Будь так нее строг с полицейскими-женщинами, как и с мужчинами".
     - У меня имеется жалоба, - твердо заявила Амелия. - Вы, наверное, уже слышали о похищении двух пассажиров такси?
     Он кивнул:
     - Не из-за этого ли в городе началась такая петрушка? Сакс была уверена, что петрушка - это огородная трава, однако не позволила себе объяснять это заместителю начальника полиции.
     - Эта проклятая ооновская конференция! - продолжал Экерт. - Из-за нее на нас сейчас весь мир смотрит. Это даже несправедливо. Никто ведь не обсуждает преступления, совершенные, например, в Вашингтоне. Или в Детройте. Ну, нет, то, что происходит в Детройте, правда, обсуждается всегда. А вот возьмите, к примеру, Чикаго. Да никогда в жизни! Нет, всем обязательно надо наброситься на Нью-Йорк! Кстати, в Ричмонде, в штате Вирджиния, в прошлом году количество преступлений на душу населения было больше, чем у нас. Я лично проверял. И, между прочим, я бы даже согласился на парашюте и без оружия спуститься в центральный Гарлем, нежели очутиться среди бела дня в машине с поднятыми стеклами в Юго-восточном районе столицы.
     - Да, сэр.
     - Как я понял, девушку обнаружили мертвой. В новостях уже сообщили. Ох, уж эти вездесущие репортеры!
     - Это случилось в деловой части города. Совсем недавно.
     - Очень жаль.
     - Да, сэр.
     - Неужели они вот так просто убили ее? И никаких требований о выкупе или переговорах?
     - Я не слышала ни о каких выкупах.
     - Так в чем суть вашей жалобы?
     - Я была первым офицером на месте преступления сегодня утром.
     - Так вы патрульный полицейский? - поинтересовался Экерт.
     - Была патрульным, но как раз сегодня в полдень меня должны были перевести в отдел по связям с общественностью для переподготовки. - Она беспомощно подняла руки с заклеенными свежим пластырем пальцами и опустила их на колени. - Но они добились моего участия в расследовании нечестным путем.
     - Кто?
     - Детектив Лон Селитто, сэр. И капитан Хауманн. А с ними еще и Линкольн Райм.
     - Райм?
     - Да, сэр.
     - Это не тот ли самый парень, который несколько лет назад заведовал следственным управлением?
     - Да, сэр. Это он.
     - Я почему-то считал, что он умер. "Такие эгоисты живут дольше других", - подумала Сакс, а вслух сказала:
     - Нет, сэр, он очень даже жив.
     Заместитель начальника полиции посмотрел в окно:
     - Но он больше не работает у нас. Каким же образом он может заниматься расследованием?
     - В качестве консультанта, как я полагаю. Дело поручено Лону Селитто, а за ходом следствия наблюдает капитан Поллинг. Я же ждала своего нового назначения целых восемь месяцев, а они меня теперь заставляют осматривать места преступлений. Я никогда этим раньше не занималась. По-моему, бессмысленно привлекать к такому делу человека, ничего в нем не смыслящего. Честно говоря, я просто возмущена, что мне приходится заниматься тем, чему меня никто никогда не обучал.
     - Осмотром места преступления?
     - Да, Райм заставил меня проделать всю процедуру с начала и до конца. Без помощников.
     До Экерта ее последние слова доходили с трудом:
     - Каким же образом гражданское лицо может заставить полицейского выполнять свои распоряжения?
     - Я согласна помогать, - пошла на попятную Амелия. - То есть помогать до определенного момента. Но я никак не была готова начать расчленять трупы жертв.
     - Что?
     Она заморгала, будто удивляясь, все ли хорошо со слухом у заместителя начальника полиции, а потом объяснила ситуацию с наручниками.
     - О Господи Всемогущий, о чем они только думают? Вот чертовщина-то! Вы простите меня за грубость, но неужели они не понимают, что сейчас на нас смотрит весь мир? Это похищение по Си-Эн-Эн смакуется вот уже целый день! Так, говорите, он хотел, чтобы вы отрезали ей руки? Послушайте-ка, а вы не дочь Германа Сакса?
     - Совершенно верно.
     - Хороший был полицейский. Я бы даже сказал отличный. Я сам давал ему рекомендацию и подписывал благодарности в приказах. Помнится, он работал где-то в южной части города, верно?
     - Да, сэр.
     - Герман Сакс, наверное, сумел предотвратить больше преступлений, чем целый полицейский отряд их расследует за год. Ему удавалось как-то успокаивать народ.
     - Да, отец этим отличался.
     - Так вы говорите, отрезать у нее руки, - фыркнул Экерт. - А потом родственники этой девчонки нас бы по судам затаскали. Если бы, конечно, об этом стало известно. Да и не только за это. Вот на нас сейчас подал в суд один насильник за то, что ему прострелили ногу в тот момент, когда он с ножом в руке бросился на полицейского. Его адвокат выдвинул какую-то теорию об "альтернативе смерти". То есть, вместо того чтобы стрелять в преступника, мы сейчас должны, в крайнем случае, опрыскать его слезоточивым газом. Или попытаться ласково уговорить его не совершать ничего противозаконного. Вот пусть этим газеты бы и занимались. Сколько же интересных заголовков можно было бы придумать! - он взглянул на часы. Стрелки показывали начало пятого. - У вас на сегодня работа уже закончена?
     - Мне надо еще доложить Райму обо всем происшедшем в его квартиру. - Сакс вспомнила про пилу и холодно добавила. - Если точнее, то ему лично в спальню. Это наш командный пункт.
     - Командный пункт? В спальне гражданского лица?
     - Я была бы вам весьма признательна, сэр, за вашу помощь. Я так долго ждала этого нового назначения.
     - Отрезать ей руки! Ну, надо же!
     Она поднялась и вышла в один из коридоров здания, в котором в ближайшем времени собиралась продолжать свою переподготовку и дальнейшую работу. Правда, чувство облегчения пришло не так скоро, как ей бы этого хотелось.
    
     ......
    
     Он стоял у окна, стекла которого были темно-зеленого цвета, и наблюдал за возней бездомных собак, рывшихся на пустыре по ту сторону улицы.
     Он находился на первом этаже этого старинного здания, построенного из мрамора еще в начале XIX века. Дом окружали пустыри и угрюмые жилые корпуса, одни из которых пустовали, а в других, большей частью незаконно, обитали какие-то люди. А этот красивый особняк пустовал уже долгие годы.
     Собиратель костей взял кусок наждачной бумаги и продолжил работу. Он посматривал то в окно, то на свое "рукоделие".
     Движения его пальцев были точны. Еле слышный шорох наждака будто что-то нашептывал ему. Ш-ш-ш... Так мать пытается успокоить грудного ребенка.
     Лет десять назад, когда Нью-Йорк еще считался подающим большие надежды городом, сюда переехал какой-то безумный художник. Он заполнил сырой двухэтажный особняк проржавевшими и поломанными антикварными шедеврами. Здесь были кованые железные решетки, горы заплесневелой лепнины, целые полотна витражей, сплошь покрытые паутиной, и даже какие-то несуразные колонны. Кое-что из работ самого художника осталось на стенах дома: так и не законченные фрески в старинном стиле. Тут были дети и взрослые с круглыми невыразительными лицами и пустыми глазами. Они уныло смотрели в вечность, словно из их тел кто-то заранее забрал души.
     Художнику не повезло ни при жизни, когда его отказывались признавать, ни даже после его самоубийства, когда несколько лет назад банк аннулировал право пользования домом.
     Ш-ш-ш...
     Собиратель костей случайно наткнулся на это здание год назад и сразу понял, что оно станет его настоящим домом. Особенно его устраивал этот заброшенный пустынный район. Но здесь было и еще одно обстоятельство, согревающее его душу, а именно пустырь, расположенный на другой стороне улицы. Несколько лет назад здесь начали расчищать местность под строительство, и экскаватор вырыл целую груду человеческих костей. Позже выяснилось, что как раз на этом месте когда-то находилось кладбище. В газетах возбужденно писали о том, что некоторые останки могут принадлежать не только первым переселенцам из Европы, но даже древним индейским племенам.
     Он отложил в сторону предмет полировки - маленькую запястную косточку, и взял в руки кисть, которую так аккуратно отделил вчера от лучевой и локтевой костей, как раз перед тем, как отправиться в аэропорт Кеннеди за своими первыми жертвами. Кисть сохла в течение целой недели. Основная часть плоти была удалена, и тем не менее потребовалось изрядно потрудиться, для того чтобы удачно отделить эту кисть. При разрыве соединяющей ткани всякий раз раздавался легкий щелчок. Такие звуки слышны на берегу озера, когда веселые рыбки выпрыгивают из воды и снова шлепаются о ее ровную гладь.
     А полицейские оказались намного шустрее, чем он предполагал. Он пристально наблюдал за ними, когда они начали обыскивать Перл-стрит, и ему даже стало интересно, найдут ли они старое здание, куда он спрятал женщину из аэропорта. Он был искренне удивлен, когда увидел, что они наконец-то бросились в нужном направлении. Сначала ему казалось, что погибнут два или три человека, прежде чем они начнут понимать значение его "ключевых" предметов. Разумеется, спасти ее им не удалось. А ведь могли бы! Минута или две решили все дело.
     Как, впрочем, часто случается в нашей жизни.
     Ладьевидная кость, полулунная, крючковидная, головчатая... кости переплетались, как греческая головоломка из колец, и одна за другой отделялись в его умелых руках. Он аккуратно освобождал их от остатков плоти и связок. Он выбрал то место, где когда-то находился большой палец, и снова принялся за работу.
     Ш-ш-ш...
     Собиратель костей прищурился, посмотрев в окно, и ему показалось, что он заметил какого-то господина, стоявшего у одной из могил. Разумеется, это был только плод его воображения, поскольку мужчина был в котелке и длиннополом кафтане. Он положил на надгробный камень несколько бордовых роз и удалился, ловко маневрируя между экипажами, направляясь к изящному мосту на Кэнел-стрит. Кого он приходил навестить? Родителей? Брата? Семью, погибшую от чахотки или во время одной из тех страшных эпидемий инфлюэнцы, которые совсем недавно свирепствовали в городе?..
     Недавно?
     Ну, может быть, не совсем так. Это было примерно сто лет назад, вот что он имел в виду.
     Он снова прищурился. Нет на улице никаких экипажей. И тем более мужчины в котелке. Хотя они казались такими Реальными.
     А может, они и были реальны...
     Шшш-шшш-шшш...
     Прошлое снова начинало вмешиваться в его жизнь. Он видел то, что происходило когда-то очень давно, но он видел это так же ясно, как будто все свершалось именно сейчас. Правда, он мог управлять этими явлениями. По крайней мере, ему так казалось.
     Выглянув в очередной раз на улицу, он осознал, что на самом деле не существовало, конечно же, никаких "раньше" и "потом". Во всяком случае, для него. Он путешествовал во времени туда и обратно, на день, на пять лет, на век или даже два, как сухой лист в ветреный день.
     Он посмотрел на часы и понял, что подошло время отправляться.
     Положив кость на камин, он тщательно вымыл руки, совсем как настоящий хирург. Затем минут пять потратил на то, что тщательнейшим образом очистил свой костюм. Не дай Бог на нем останется пыль от костей, лишняя грязь или чужие волосы, которые приведут в его дом полицейских!
     Он прошел в пристройку для экипажа мимо незаконченный картины, изображавшей луноликого мясника в окровавленном белом фартуке. Собиратель костей уже собрался сесть в свое такси, но потом передумал. Непредсказуемость - лучшая защита. На этот раз он двинется в путь на своем экипаже... седане марки "Форд". Он завел мотор, выехал из гаража и, выйдя из автомобиля, закрыл двери пристройки и запер их на замок.
     Никаких "раньше" и "потом"...
     Когда он проезжал мимо кладбища, стая собак безразлично оглядела его "Форд", и изнывающие от жары животные вновь принялись рыскать по кустам в поисках крыс и свежей воды.
     Никаких "тогда" и "теперь"...
     Он вынул из кармана лыжную шапочку и перчатки, положил их на сиденье рядом с собой и выехал из старого района. Собиратель костей вышел на охоту.

     В комнате что-то изменилось, но она не могла поначалу понять, что именно.
     Линкольн Райм сразу заметил это по ее глазам.
     - Мы без тебя скучали, Амелия, - застенчиво произнес он. - У тебя были какие-то поручения?
     Она отвернулась в сторону:
     - Очевидно, никто не предупредил моего нового начальника, что сегодня я на службе не появлюсь. А я-то думала, что это уже сделано.
     - Ах, да!
     Она разглядывала стену, стараясь вникнуть в произошедшие изменения. В дополнение к принесенным Купером приборам, здесь появился сканирующий электронный микроскоп с рентгеновской приставкой, камерой флотации и термоустановкой для анализа стекла. Амелия увидела рядом с ним сравнительный микроскоп, прибор для анализа почвы по плотности и огромное количество пробирок, мензурок и флаконов с реактивами.
     В самом центре комнаты располагалась гордость Купера - компьютеризированный газовый хроматограф и масс-спектрометр. Он был соединен с другим компьютером, находящимся в лаборатории Мела, в следственном управлении.
     Сакс осторожно перешагивала через многочисленные кабели, змеями протянувшиеся по лестнице. Напряжение в доме было, но проводка и розетки одной лишь спальни не выдерживали подключения такой массы приборов. Наблюдая ее легкую элегантную поступь, Райм лишь теперь отметил, насколько Амелия красива. Пожалуй, она была самой привлекательной женщиной, которую ему приходилось видеть в полиции.
     В этот момент она показалась ему исключительно сексапильной. Про него говорили, что он помешан на сексе, и Райм этого не отрицал. Несмотря на свое состояние, он продолжал чувствовать либидо. Линкольн до сих пор с содроганием вспоминал одну ночь через полгода после несчастного случая. Они с Блэйн попытались заняться любовью, просто чтобы посмотреть, что из этого получится, прежде чем отказаться от таких попыток. После происшедшего им оставалось только делать вид, что ничего особенного не произошло и в жизни остается еще много интересного.
     Однако все это оказалось намного серьезнее. Настоящий секс и так-то занятие не из легких, а если добавить к этому наличие катетеров, мочеприемников и прочего, - слишком уж острое желание надо испытывать, чтобы рискнуть. При этом надо обладать настойчивостью и незаурядным чувством юмора. Но основной причиной, убившей всю поэзию данного процесса, причем достаточно быстро, было выражение лица его жены. В вымученной, фальшивой улыбке Блэйн Чапмэн Райм Линкольн не увидел ничего, кроме жалости к калеке, и это прострелило его навылет. Через две недели он подал на развод. Блэйн попыталась протестовать, но бумаги, тем не менее, подписала.
     Появились Селитто и Бэнкс. Они принесли собранные Амелией вещественные доказательства и разложили их на столе. Сакс с любопытством следила за ними.
     - Специалисты из лаборатории, где занимаются скрытыми следами преступлений, обнаружили еще восемь фрагментов отпечатков, - сообщил Райм Амелии, - но все они, как выяснилось, принадлежали ремонтным рабочим, которые трудились в здании.
     - Понятно.
     Он улыбнулся:
     - Всего восемь?
     - Вам сделали комплимент, - объяснил Том, - это максимум, на что вы могли рассчитывать.
     - Перевода не требуется. Том, но все равно спасибо, - кивнул Райм.
     - Я счастлива, что смогла быть полезной, - и она постаралась мило улыбнуться.
     Что же это такое? Райм был абсолютно уверен в том, что она сломя голову прибежит сюда и бросит мешки с вещественными доказательствами прямо ему на постель. Может быть, даже и пилу, и полиэтиленовый пакет с отпиленными руками жертвы. Он ожидал, что произойдет нечто необыкновенное и сокрушительное. Люди редко снимают перчатки, когда имеют дело с калекой. Райм все время думал о том взгляде, каким она одарила его при первой встрече. Ему казалось, что в нем он увидел какое-то неясное, смутное родство между собой и этой женщиной.
     Но, увы, теперь он понял, что ошибся. Амелия Сакс ничем не отличалась от всех остальных: она только погладила его по головке и уже искала ближайший выход.
     Его сердце в один момент превратилось в лед. Когда он заговорил, то обращался к паутине, зависшей у самого потолка:
     - Мы уже беседовали о крайнем сроке, в который нам надо обнаружить следующую жертву, офицер. Но час и минута нам пока неизвестны.
     - Мы считаем, - продолжал Селитто, - что бы ни задумал этот мерзавец совершить со своей следующей жертвой, он ее пока не раздобыл, и поэтому сам не знает, когда наступит предполагаемая смерть. Линкольн рассчитывает, что он опять упрячет несчастного туда, где не слишком много воздуха.
     Глаза Сакс при этих словах чуть сузились, и Райм успел это заметить. Похоронить живого человека... Если при этом жертва страдает клаустрофобией, страшнее наказания и не придумать.
     Их разговор был прерван вторжением двух мужчин в серых одинаковых костюмах, которые поднялись по лестнице и бесцеремонно вошли в спальню, как будто они жили здесь сами.
     - Мы стучали, - сообщил один из них.
     - Мы звонили, - поддержал его другой.
     - Ответа не дождались.
     Мужчинам было чуть больше сорока лет, один чуть выше другого, но оба с одинаковыми прическами и волосами цвета соломы. Они добродушно улыбались, и прежде чем бруклинский выговор испортил все впечатление, Райм успел подумать: "Классические фермерские сыновья". Пожалуй, самым главным отличием их были обильные веснушки на носу у одного из неожиданных гостей.
     - Знакомьтесь, джентльмены, - произнес Селитто и представил братьев Харди, детективов Беддинга и Саула, команду, не расстающуюся ни днем, ни ночью. Они обладали искусством выведывать информацию у людей, живущих неподалеку от места преступления. И в этом им равных не было. Это искусство считалось одним из самых сложных. Правда, у Райма никогда не возникало желания овладеть им. Ему нравилось добывать сведения через вещественные доказательства и вручать их вот таким офицерам, которые потом, в разговоре с подозреваемыми, смогут узнать все, что нужно, и заодно разнести в пух и прах любую лживую историю.
     Обладая необходимыми данными, братья становились ходячими детекторами лжи. Сейчас они пришли к Райму с докладом, и их ничуть не смущал тот факт, что на данном этапе их начальником становилось гражданское лицо, да еще прикованное к постели.
     Когда они заговорили, то делили фразу на двоих, и стоило одному замолкнуть, как его мысль подхватывал другой. Первым начал тот, что повыше и в веснушках:
     - Нам удалось обнаружить тридцать шесть...
     - Тридцать восемь, если считать двух психов, а он почему-то не принимает их во внимание.
     - ...субъектов, которых мы и опросили. Правда, удачей это назвать нельзя.
     - Потому что большинство их как будто оказались слепыми, глухими, и все, как один, страдали потерей памяти. Ну, как это обычно бывает в подобных случаях.
     - Никто не видел никакого такси. Мы прочесали западную сторону. Ноль.
     - А теперь хорошие новости, - продолжал Беддинг.
     - Мы нашли свидетеля.
     - Неужели? - обрадовался Бэнкс. - Фантастика!
     Райм, не испытывавший подобного энтузиазма, попросил их продолжать.
     - Это случилось рядом с железной дорогой, если быть точнее.
     - Он увидел мужчину, который шел по 11-й улице, а затем свернул...
     - Весьма неожиданно, - добавил не веснушчатый Беддинг.
     - ...к переулку, который выходил к тоннелю. Он простоял там некоторое время...
     - И смотрел при этом вниз.
     - Это не наш приятель, - обеспокоено заметил Райм. - Наш не стал бы так рисковать, чтобы не быть замеченным.
     - Но, - вдруг торжественно произнес Саул, подняв вверх указательный палец и взглянув на своего напарника, - существует только одно окно, из которого можно было бы увидеть этого человека.
     - Откуда как раз и наблюдал за ним наш свидетель.
     - Он просыпается очень рано, да благослови его Господь! Прежде чем Райм вспомнил, что рассердился на Сакс, он обратился к женщине:
     - Ну что, Амелия, как тебе это нравится?
     - О чем вы спросили? - Она оторвала взгляд от окна.
     - Разве тебе не приятно чувствовать себя абсолютно правой? - пояснил Линкольн. - Ведь ты перекрыла 11-ю улицу, а не 37-ю.
     Она не успела ничего ответить, а Райм уже снова повернулся к близнецам:
     - Как же он выглядит?
     - К сожалению, наш свидетель мало рассказал о нем.
     - Он уже успел налакаться, несмотря на ранний час.
     - Он упомянул, что мужчина был невысокого роста. Цвет волос он не запомнил. Что касается кожи...
     - ...скорее всего, она белая.
     - Что на нем было надето? - нетерпеливо бросил Райм.
     - Что-то темное. Больше выжать нам из него ничего не удалось.
     - И что же этот неизвестный там делал? - недоумевал Селитто.
     - Цитирую: он просто стоял, не двигаясь, и смотрел вниз. Я подумал, что этот парень собрался прыгать. Ну, понимаете сами, перед поездом. Он пару раз поглядел на часы.
     - ...А потом быстро ушел. Но постоянно оглядывался, как будто проверяя, не следит ли за ним кто-нибудь.
     "Интересно, зачем ему понадобилось там стоять? - размышлял Райм. - Смотреть, как умирает его жертва? Или это случилось чуть раньше, еще до того, как он закопал того мужчину, и он просто проверял, насколько безлюдно это место?"
     - Он ушел оттуда пешком или сел в машину?
     - Пешком. Мы проверили все ближайшие стоянки.
     - И гаражи.
     - Во всем районе. Но это место находится рядом с центром, где проводится конференция, поэтому там очень много парковочных площадок. Дежурные по стоянкам с улицы начинают размахивать оранжевыми флажками, указывая на въезд.
     - Из-за конференции половина парковок была уже битком набита автомобилями к семи утра. У нас есть список номеров примерно девятисот машин.
     - Надо их проверить, - Селитто лишь покачал головой.
     - Этим уже занимаются, - тут же подхватил Беддинг.
     - ...Но мне кажется, что преступник не стал бы пользоваться такой стоянкой, где выдаются талоны. Райм согласно кивнул:
     - А что у вас есть по зданию на Перл-стрит? Кто-то из близнецов, а может быть и оба сразу, ответили ему:
     - Этот дом у нас в списке вторым. Мы как раз туда сейчас и направляемся.
     Райм заметил, как Сакс нервно посматривает на часы, аккуратно сидящие на ее белоснежном запястье и никак не гармонирующие с красными истерзанными пальцами. Он тут же проинструктировал Тома, чтобы тот внес в их таблицу новые данные о преступнике номер 823.
     - Вы хотите переговорить с тем парнем? - поинтересовался Бэнкс. - Ну, который живет возле железной дороги?
     - Нет, я не слишком доверяю свидетелям, - напыщенно произнес Райм. - Я хочу заняться нашей непосредственной работой. - Он взглянул на Мела Купера. - Волоски, кровь, кость и деревяшка. Пожалуй, начнем с кости, - решительно заявил он.
    
     ......
     Morgen ...
     Юная Монелл Гергер открыла глаза и села на своей кровати с провисшей сеткой. Прожив в восточной части Гринвич-Виллидж уже два года, она так и не привыкла просыпаться рано утром.
     Ее пышное тело инстинктивно потянулось вперед, к свету, и она тут же получила удар солнечных брызг по своим еще не до конца раскрывшимся глазам. Августовские лучи дневного светила оказались беспощадными к двадцатилетней красавице.
     - Mein Gott ...
     Из клуба она ушла в пять, домой попала только в шесть, а потом еще до семи занималась любовью с Брайаном...
     Интересно, сколько же сейчас времени?
     Она была уверена, что еще очень рано.
     Прищурившись, Монелл взглянула на часы. Половина пятого дня.
     - Не такое уж fruh morgens , в конце концов.
     Выпить кофе или сначала заняться стиркой?
     Примерно в это время она отправлялась в забегаловку к Доджо, где съедала сэндвич и выпивала сразу три чашки крепчайшего кофе. Здесь она встречалась с приятелями, которых знала по клубу, - такими же бездельниками, как и она сама.
     И правда, в последнее время Монелл совсем запустила домашнее хозяйство. Она натянула мешковатую рубашку, скрывавшую ее крупные формы, и джинсы. Надев на шею сразу пять или шесть цепочек, девушка подхватила корзину с грязным бельем, сунув сверху пачку стирального порошка.
     Монелл отодвинула три тяжелых засова, запиравших дверь, и спустилась по темной лестнице в подвал. Здесь она остановилась.
     Irgendwas stimmt hier nicht .
     Девушка почувствовала себя неуютно и обернулась, глядя в сторону лестницы и мрачного коридора.
     Что же ее так насторожило?
     Вот в чем дело! Свет! Лампочки в холле и в коридоре почему-то перегорели. Но когда она подошла поближе, то увидела, что лампочки отсутствуют вовсе. Эти чертовы дети воруют все, что попадается под руку. Она переехала в Дойче-Хаус лишь потому, что этот дом считался прибежищем немецких музыкантов и художников. На деле же он оказался обыкновенным запущенным и грязным домом без лифта и с явно завышенной квартирной платой, как, впрочем, и во многих других домах этого района. Единственным преимуществом была возможность ругаться с домовладельцем на родном языке.
     Монелл двинулась дальше по направлению к мусоросжигательной печи, но здесь стоял такой мрак, что ей пришлось добираться туда, опираясь о стену, чтобы не споткнуться о кучи хлама, наваленного на полу.
     Добравшись до нужной двери, она толкнула ее, и по открывшемуся перед ней проходу направилась в прачечную.
     Где-то послышалось легкое шарканье подошв.
     Девушка обернулась, но ничего, кроме неподвижных теней, не заметила. Сейчас до ее слуха доносились только отдаленный шум улицы да поскрипывание и вздохи старого дома.
     Через темноту, мимо пустых коробок и сломанной мебели, под покрытыми жирной пылью кабелями Монелл продвигалась к прачечной. Лампочки отсутствовали и здесь. Неприятное чувство переросло в беспричинный страх, и она вспомнила случай, произошедший с ней в детстве. Они с отцом шли по узкой улочке, рядом с Ланге-штрассе, направляясь в зоопарк. Ей тогда было всего пять или шесть лет. Внезапно отец остановился и, схватив дочь за плечо, указал ей на мост, под которым, как он сказал, жил злобный и голодный тролль. Когда они возвращались обратно, он предупредил ее, что это место нужно миновать как можно быстрее. Паника, охватившая ее тогда и волной поднимавшаяся по позвоночнику, была сродни чувству, которое она испытывала сейчас.
     Как глупо! Какие-то тролли...
     Девушка продолжала идти по коридору, прислушиваясь к гудению какого-то электрического оборудования. Откуда-то издалека доносилась музыка.
     В самой прачечной тоже было темно.
     Ну, уж если лампочки выкрутили и здесь, придется возвращаться назад, подниматься наверх и стучать в дверь герра Найсхена до тех пор, пока он не соизволит ее открыть. Тогда уж она выскажет ему все: и про сломанные замки на парадной и задней двери, и про юнцов, целыми днями сосущих на веранде пиво, и заодно про отсутствие освещения в подвале.
     Она зашла в помещение и повернула выключатель.
     К ее удивлению, три ярких плафона залили прачечную ярким радостным светом. Здесь было грязно и пустынно. Монелл прошествовала мимо четырех стиральных машин, швыряя белое белье в одну, а цветное - в другую. Затем она отсчитала монеты, опустила их в щель приемника и потянула за рычаги.
     Тишина.
     Девушка несколько раз подергала за рычаг, потом ударила кулаком по корпусу машины, но это не дало никакого эффекта.
     - Вот дерьмо! Что за проклятый дом!
     Внезапно ее взгляд упал на электрический провод: какой-то идиот просто выдернул сетевой шнур из розетки. Она знала, чьих это рук дело. У Найсхена был двенадцатилетний сынишка, который и нес ответственность за все разрушения и неполадки в доме. Когда она в прошлом году попыталась пожаловаться на него отцу, этот маленький стервец чуть не ударил ее ногой.
     Она подняла шнур и полезла за машину, чтобы вставить вилку в розетку.
     В этот момент девушка ощутила на шее чье-то дыхание.
     - Neiri!
     Мужчина прятался между стеной и задней панелью стиральной машины. Монелл задушенно вскрикнула, увидев в тени лыжную маску с прорезями для глаз, темный костюм и кисть, словно челюсти акулы, сомкнувшуюся на ее руке. Она потеряла равновесие и от толчка неизвестного покатилась по полу, больно ударившись лицом о бетон.
     Мужчина мгновенно оказался над ней и, прижав ее руки к полу, одним движением заклеил ей рот широкой серой лентой.
     Hilfe! Nein, bitte nicht. Bitte nicht .
     Нападавший не отличался высоким ростом и крепким телосложением, но был очень силен. Он без труда перекатил ее на живот, завел руки за спину, и она услышала щелчок наручников, закрывшихся у нее на запястьях.
     Затем мужчина выпрямился. В прачечной не раздавалось ни звука, если не считать капающей воды, тяжелого дыхания самой Монелл и отдаленного гула работающего мотора.
     Девушка замерла, ожидая, что сейчас его руки примутся ощупывать ее тело и рвать на ней одежду. Она услышала, как он направился к двери, видимо за тем, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.
     Монелл знала, что их никто здесь не потревожит. Сейчас она ругала себя за то, что была, пожалуй, единственной дурой во всем доме, которая пользовалась этой прачечной. Большинство жильцов избегали приходить сюда, так как дверь не запирающегося черного хода располагалась совсем близко, и в случае чего звать на помощь было бы бесполезно.
     Мужчина вернулся и снова перекатил ее на спину. Он зашептал что-то, и поначалу Монелл не могла разобрать ни слова, а потом поняла, что неизвестный произносит имя "Ханна".
     "Ханна? Но это ошибка. Он перепутал меня с кем-то другим", - мелькнуло в голове испуганной девушки. Она отчаянно завертела головой, пытаясь дать понять, что незнакомец принял ее за другую.
     Но встретившись взглядом с его глазами, Монелл замерла, парализованная ужасом. Даже маска не могла скрыть, что нападавший чем-то взволнован или даже разочарован. Он бегло ощупывал ее тело, сокрушенно качая головой. Пальцы в перчатках исследовали ее широкие пухлые плечи, несколько раз даже ущипнув девушку за жирную плоть так, что она вздрагивала от боли.
     Да, нападавший явно поддался разочарованию. Мужчина напал на нее, связал, а теперь не знал, как поступить дальше.
     Он сунул руку в карман, затем извлек ее оттуда, и щелчок выкидного ножа заставил девушку дернуться, как от удара током. Потом она расплакалась.
     Nein, nein, nein!
     Из его губ вырвалось шипенье, напоминавшее свист ветра в ветвях деревьев. Он нагнулся над Монелл и с сомнением в голосе произнес:
     - Ханна, что же мне теперь делать?
     Потом неожиданно он принял какое-то решение. Убрав нож и поставив девушку на ноги, он провел ее по коридору к двери черного хода. Той самой, со сломанным запором, из-за которого она уже несколько недель охотилась за герром Найсхеном.

     Настоящий криминалист - это человек сродни творцам эпохи Возрождения.
     Ему приходится изучать ботанику, геологию, баллистику, медицину, химию, литературу, строительство. По высокому содержанию стронция в пепле он всегда определит, что тот образовался от сгорания сигнальной ракеты. Он знает, что "faca" по-португальски означает "нож", что жители Эфиопии при еде не пользуются посудой и орудуют только правой рукой. Ему известно, что пуля с пятью правыми нарезами не может быть выпущена из "Кольта", и еще многое-многое другое. Обладая такими знаниями, он может нащупать связь между подозреваемым и оставленными на месте преступления предметами.
     Самое главное, что должен знать криминалист, это, пожалуй, основы анатомии. Как раз в этой области Линкольн Райм разбирался довольно неплохо. Особенно в последние три с половиной года, когда постигал все премудрости взаимосвязей нервов и костей.
     Сейчас он смотрел на пакет с вещественными доказательствами, добытыми в котельной, который держал в руке Джерри Банкс.
     - Эта кость ноги, - объявил он. - Не человеческая, значит, она не принадлежит следующей жертве. Это было костяное кольцо, ровно отпиленное, двух дюймов в диаметре. На кости остались следы пилы и немного крови.
     - Животное средних размеров, - продолжал Райм. - Крупная собака, овца или коза. При жизни, как я полагаю, животное имело вес около ста - ста пятидесяти фунтов. Давайте все же убедимся, что и кровь на кости принадлежит не человеку и что следующая жертва тут не при чем.
     Бывали случаи, когда преступники забивали свои жертвы до смерти костями или использовали их вместо ножей. Райму в свое время пришлось трижды расследовать подобные случаи. Оружием тогда служили нога теленка, оленя, а в одном особенно неприятном случае это была локтевая кость самой жертвы.
     Мел Купер быстро подготовил реактивы для проведения анализа крови.
     - Придется немного подождать, прежде чем будут готовы результаты, - извиняющимся голосом пояснил он.
     - Амелия, - снова заговорил Райм, - может быть, ты сама нам поможешь. Возьми вон ту лупу и внимательно посмотри на кость. Скажи нам, что интересного ты увидишь.
     - Разве здесь не нужен микроскоп? - удивилась девушка. Райм уже думал о том, какие отговорки она отыщет на этот раз, чтобы отказаться, но Сакс шагнула вперед и с любопытством принялась изучать кость.
     - Нет, иначе будет слишком сильное увеличение, - объяснил Райм такой выбор инструмента.
     Она надела бинокулярную лупу и склонилась над эмалированным подносом. Купер направил свет настольной лампы, чтобы Амелии было лучше видно образец.
     - Обрати внимание на сам срез, - поучал Райм. - Он ровный или там имеются зазубрины?
     - Достаточно ровный.
     - Значит, использовалась электрическая пила.
     Сам Линкольн задумался о том, было ли животное еще живо на тот момент.
     - Есть что-нибудь необычное? Сакс еще раз осмотрела кость со всех сторон:
     - Не знаю. По-моему, нет. Ничего особенного, самая обыкновенная кость.
     Как раз в этот момент мимо стола проходил Том. Взглянув на поднос, он саркастически заметил:
     - Это и есть ваш ключевой предмет? Забавно.
     - Забавно, - рассеянно повторил Райм и тут же встрепенулся. - Что именно тут забавного?
     - У тебя имеется собственная теория? - вмещался Селитто.
     - Никакой теории. - Он нагнулся и понюхал кость. - Это букко.
     - Что?
     - Остатки телячьей голени. Помните, я как-то раз готовил вам это блюдо? Тушеная телячья голень. - Том посмотрел на Сакс и скорчил гримасу: - Мне еще влетело за то, что я ее недосолил.
     - Черт возьми! - не выдержал Селитто. - Значит, она куплена в обычном продуктовом магазине!
     - Если нам очень повезет, - добавил Райм, - может оказаться, что преступник купил мясо в ближайшем к своей норе магазине.
     Купер подтвердил, что кровь, собранная Амелией для проведения анализа, вовсе не человеческая, а бычья.
     - Но что он хотел этим сказать? - удивился Бэнкс. Воздержавшись от высказывания предположений, Райм предложил вернуться к работе:
     - Что у нас имеется по замку и цепи? Купер рассматривал названные предметы, упакованные в шуршащий пластиковый пакет:
     - На звеньях цепи изготовители давно уже не ставят клейма. Поэтому здесь нам ничего не светит. Замок стандартный, среднего качества. Сколько же времени потребовалось, чтобы взломать его?
     - Целых три секунды, - отозвался Селитто.
     - Ну вот, видите. Никаких серийных номеров. Такие замки продаются везде - от универмагов до крошечных лавчонок по всей стране.
     - Ключ или цифровой набор?
     - Набор.
     - Позвоните кому-нибудь из изготовителей и узнайте, можно ли по номеру заводского набора цифр установить, куда данная партия изделий отправлялась.
     Бэнкс, не удержавшись, присвистнул:
     - Да, это долгая история.
     Райм так сверкнул на него глазами, что Джерри покраснел и замолчал.
     - Судя по энтузиазму, прозвучавшему в вашем голосе, детектив, лучше всего это дело поручить вам, - вкрадчиво заявил Линкольн.
     - Да, сэр, - обреченно кивнул молодой человек, вынимая сотовый телефон. - Я уже приступил.
     - А что там на цепи? - поинтересовался Райм. - Уж не кровь ли?
     - Да, один из наших ребят порезался, стараясь сбить замок, - пояснил Селитто.
     - Значит, она уже не идеально чистая, - нахмурился Райм.
     - Но он пытался поскорее прийти на помощь женщине, - вступилась за коллегу Сакс.
     - Я понимаю. Это, конечно, благородный порыв, но, увы, цепь теперь теряет для экспертизы всякую ценность. - Он взглянул на стол. - Отпечатки есть?
     Купер доложил, что уже проверил все звенья, и ничьих отпечатков, кроме принадлежащих Селитто, не обнаружил.
     - Ну, хорошо. Перейдем к найденной Амелией деревяшке. Ее тоже следует проверить на наличие отпечатков пальцев.
     - Это я уже сделала, - заявила Сакс. - Еще на месте преступления.
     "ДК", - припомнил ее прозвище Райм. Однако эта кличка совсем не подходила ей. Красивым людям достаточно их собственных имен.
     - Давайте все же используем "тяжелую артиллерию", чтобы подстраховаться, - предложил Линкольн и обратился к Куперу: - Используй нингидрин, а потом пройдись по отпечатку алюмо-иттриевым лазером.
     Бэнкс внимательно слушал Райма, понимая его слова лишь наполовину.
     Купер облил кусок дерева какой-то жидкостью из пластмассового флакона и направил на образец лазерный луч.
     Затем он надел специальные очки и через несколько секунд объявил:
     - Тут ничего нет.
     Мел выключил лазер и принялся осматривать деревяшку, держа ее пинцетом. Это был осколок какой-то темной породы древесины длиной около шести дюймов. Поверхность его, в темных разводах, напоминавших смолу, была испачкана грязью.
     - Я знаю, что Линкольн требует, чтобы все работали палочками для еды, - заявил Купер. - Я же, когда иду в китайский ресторан, предпочитаю вилку.
     - Ты можешь повредить некоторые важные клетки, - заворчал знаменитый криминалист.
     - Могу, но не повреждаю, - парировал Мел. - А что это за древесина? - сгорал от нетерпения Райм. - Нам придется делать специальный анализ?
     - Нет, - отозвался Купер. - Это дуб. Тут вопросов нет. - Кусок отрублен или отпилен? - резко дернул головой Линкольн, и его шейные мышцы свело мучительной судорогой. Он со всхлипом втянул воздух и закрыл глаза, пытаясь потянуться и утихомирить боль. Через секунду Райм почувствовал, как сильные пальцы Тома массируют его шею, и боль постепенно отступает.
     - Линкольн, - заволновался Селитто, - ты как, в порядке?
     - Да. Уже все нормально, - ответил Райм, глубоко дыша.
     - Вот, - Купер приблизился к постели и, держа перед глазами криминалиста лупу, поднес к ней кусок дерева. Райм внимательно изучил образец:
     - Срезан на пилораме, вдоль волокон. Существует очень много видов срезов, но, судя по всему, это фрагмент бруса или балки, которую изготовили лет сто назад. Тогда лесопилки были еще паровыми. Мел, поднеси-ка его поближе, чтобы я мог понюхать.
     Купер сунул деревяшку прямо под самый нос Райма.
     - Пропитан креозотом, - резюмировал тот. - Продуктом возгонки каменной смолы. Эта технология используется для сообщения дереву влагостойкости. Обработанная таким образом древесина применялась на железных дорогах, при строительстве доков и причалов.
     - Может быть, этот кусок имеет отношение к железной дороге? - высказал предположение Селитто. - Той самой, где нашли жертву?
     - Все может быть, - согласился Райм. - Проверь плотность клеток древесины.
     - Она сильно спрессована, - ответил Купер, взглянув на образец в микроскоп. - Но сжата она вдоль волокон, поэтому железную дорогу можно исключить. Скорее всего, это обломок какой-то несущей конструкции.
     Итак, кость и кусок старой дубовой балки...
     - Я вижу на дереве какой-то грязный налет. О чем он может нам рассказать?
     Купер расстелил на столе листы бумаги и, держа над ними деревяшку, щеточкой стряхнул частицы грязи, засевшие в трещинах древесины. После этого он принялся изучать их - этакое звездное небо в негативе.
     - Здесь будет достаточно вещества для проведения анализа плотности? - поинтересовался Райм.
     Для этого анализа кусочки исследуемого материала помещаются в пробирку с жидкостями, обладающими разной плотностью. Почва расслаивается, и каждый ее кусочек зависает в определенном месте в соответствии со своей плотностью. Райм в свое время составил довольно сложную таблицу классификации такой грязи по всем пяти районам города. К сожалению, для успешного проведения анализа требовалось достаточное количество вещества. На этот раз Купер засомневался, хватит ли им тех крупиц, которые ему удалось стряхнуть с деревяшки.
     - Можно попробовать, - неуверенно произнес он, - но в любом случае, на это уйдет все то, что я выскоблил. И если у меня ничего не получится, то для других анализов почвы уже не останется.
     Райм решил: сначала провести визуальное обследование, потом подвергнуть обработке в хроматографе-спектрометре.
     Мел послушно поместил несколько соринок на стеклышко микроскопа. Несколько минут он молча изучал их, прежде чем заговорил снова:
     - Тут что-то странное. Линкольн. Это верхний слой почвы. С очень большим процентом содержания остатков растений. Но форма их весьма своеобразна. Разложение очень давнее. - Он поднял голову, и Райм заметил темные круги вокруг его глаз, оставшиеся от окуляров. Линкольн припомнил, что такие характерные круги надолго оставались на лицах технических сотрудников, если те проводили по несколько часов в лаборатории, уткнувшись в свои микроскопы. И такого засидевшегося работника, когда он появлялся, наконец, перед сослуживцами, непременно приветствовали одной и той же фразой: "А вот и наш енот из норы вылез!"
     - Испари образец, - посоветовал Райм. Мел поместил часть почвы в хроматограф. Машина ожила, послышалось характерное шипение.
     - Сейчас, пару минут придется подождать.
     - Ну, а пока идет процесс, - предложил Райм, - давайте снова займемся костью. Она никак не выходит у меня из головы. Мел, осмотри ее под микроскопом, пожалуйста.
     Мел повиновался, и очень скоро по его удивленному вскрику всем стало понятно, что Купер обнаружил что-то заслуживающее внимания.
     - Что там?
     - Кое-что имеется. Очень маленькое и прозрачное. Ну-ка, подайте мне гемостат, - потребовал Мел, кивая Сакс в направлении небольших щипчиков. Как только он получил их, то осторожно потыкал кончиками в спинной мозг, извлекая оттуда какой-то фрагмент.
     - Это микроскопический кусочек целлофана, - торжественно объявил Купер.
     - Целлофан, - задумчиво сказал Райм. - Далее.
     - Следы растяжки и проколов. Я бы сказал, что он оставил его здесь не умышленно. В общем, это не противоречит тому, что мы имеем обрывок толстого целлофана.
     - "Не противоречит", - заворчал на приятеля Райм. - Как я не люблю такие обтекаемые выражения!
     - Иногда ими приходится пользоваться, - возразил Мел.
     - Предполагает, похоже на... - разве так не лучше? - сердился Линкольн. - Ну, не нравится мне вот это "не противоречит"!
     - Тем не менее, здесь можно высказать несколько предположений, - продолжал Купер. - Самое смелое из них таково: лично я полагаю, что в подобную упаковку заворачивают покупки, сделанные в коммерческих магазинах. Это не самая распространенная форма упаковки, поверьте мне. Ножка куплена либо в мясной лавке, либо в небольшом продуктовом магазинчике.
     Из коридора вернулся Джерри Бэнкс:
     - Печальные новости, - растерянно сообщил он. - Компания, производящая данные замки, не ведет записей комбинаций цифр на изделиях на замке. Специальные автоматы устанавливают их буквально наобум.
     - Понятно.
     - Но вот что интересно... Они сказали, что им частенько звонят из полиции по поводу их продукции, но мы были первыми, кто поинтересовался, нельзя ли проследить отправку партии по цифровому набору шифра.
     - Что же тут может быть "интересного", если мы все равно зашли в тупик? - недоумевающе произнес Райм, и снова повернулся к Куперу, который в это время лишь покачивал головой, глядя на свой аппарат: - Что там у тебя?
     - Результат анализа почвы готов. Но, возможно, машина не справилась с задачей. Что-то тут не сходится в плане азота.
     Придется повторить попытку, но на этот раз надо взять побольше исходного материала.
     Райм велел ему продолжать, а сам впился глазами в кость.
     - Мел, как ты считаешь, этого теленка давно забили? Тот снова принялся изучать фрагмент кости под микроскопом.
     - Минимальные скопления бактерий. Похоже, нашего Бэмби пристукнули буквально на днях. Или часов восемь как достали из холодильника.
     - Выходит, преступник недавно купил эту ножку? - предположил Райм.
     - Или вчера, или месяц назад, но держал в морозилке, - уточнил Селитто.
     - Нет, - поправил его Купер, - мясо не было заморожено. Нет никаких свидетельств разрушения волокон от кристаллов льда. Да и в холоде оно пролежало немного времени. Оно не подсохло, а современные холодильники производят дегидратизацию пищевых продуктов.
     - Начало неплохое, - воодушевленно заговорил Райм. - Так что можно поработать в этом направлении.
     - Поработать? - не выдержав, рассмеялась Сакс. - Мы, что же, будем обзванивать все продуктовые магазины и лавки города, выясняя, где вчера продавались телячьи ноги?
     - Не совсем так, - поправил ее Райм. - Не только вчера, но и позавчера тоже.
     - Может быть, к этому стоит подключить братьев Харди?
     - Пусть занимаются своим непосредственным делом. Позвони Эмме в диспетчерскую, если она там еще работает. Даже если ее там нет, пусть возвращается и вместе с остальными посидит сегодня сверх положенного времени. Дай ей список всех фирменных продуктовых магазинов. Могу поспорить, что наш приятель не закупает продукты на семью из четырех человек, поэтому пусть проверяют те чеки, на которых пробито не более пяти наименований товаров.
     - А у нас есть для этого какие-нибудь распоряжения или основания?
     - Если кто-нибудь хоть слово скажет, я достану и ордер, - заявил Селитто. - Но пока что давайте попробуем без официальной части. Кто знает? Многие горожане с удовольствием станут сотрудничать с нами. Мне это хорошо известно.
     - Но как в магазине узнают, что покупали именно телячьи ноги? - недоумевала Сакс. Теперь она уже не сидела, насупившись, в сторонке, и в ее голосе даже появилась заинтересованность и нетерпение. Райм подумал о том, что сейчас она может быть, испытывает как раз то, с чем он так хорошо знаком: емкость вещественных доказательств. Основная проблема криминалиста - это не нехватка предметов, найденных на месте преступления, а, наоборот, их изобилие, которое начинает угнетать.
     - У них есть для этого специальные сканеры, - пояснил Райм, - и они контролируют покупки. Для переучета товара. Бэнкс, говори. Я по твоему лицу вижу, что тебя что-то волнует. Выкладывай. На этот раз я тебя никуда не отправлю. Дальше Сибири, разумеется.
     - Дело в том, что такие сканеры есть только в больших фирменных магазинах, сэр, - заявил молодой детектив, - а ведь существуют сотни мелких лавок, торгующих теми же ножками.
     - Верно подмечено. Только я не думаю, чтобы он отправился в такой крохотный магазинчик, о которых ты говоришь. Для него сейчас самое главное - анонимность. Ему очень важно оставаться незамеченным. Поэтому он пойдет именно в большой универмаг. Там покупателей много, и он потеряется в их массе.
     Селитто соединился с диспетчерами и объяснил Эмме ее нелегкое задание.
     - А теперь давайте сделаем снимок этого кусочка целлофана, - обратился Райм к Куперу.
     Мел положил нужный фрагмент в поляризирующий микроскоп, приладил камеру и сфотографировал образец. Вышел эффектный цветной снимок, изображавший пеструю радугу с пересекающими ее серыми полосами. Само по себе это еще ни о чем не говорило, но если бы они начали сравнивать полученный снимок с другими подобными материалами, тогда можно было кое-что и выяснить.
     Внезапно Райма осенило:
     - Лон, сюда надо срочно вызвать десяток полицейских из отрядов немедленного реагирования.
     - Сюда?
     - Мы будем проводить операцию совместно.
     - Ты уверен, что это необходимо?
     - Да, и немедленно!
     - Ну, хорошо, - Лон кивнул Бэнксу, и тот срочно соединился с Хауманном.
     - Теперь перейдем к третьему "ключевому" предмету, который нашла Амелия. Это волоски.
     Купер некоторое время молча разглядывал их, потом поместил несколько волосков под фазово-контрастный микроскоп.
     При помощи этого инструмента предмет, находящийся на тестировании, освещался сразу двумя источниками, но лучи при этом находились в разных фазах, поэтому предмет был и освещен, и мог рассматриваться в тени.
     - Это не человеческие волосы, - авторитетно заявил Мел. - Могу это гарантировать. Более того, они сняты со шкуры животного.
     - И что же это за зверь? Собака?
     - Или теленок? - торопливо выкрикнул молодой следователь.
     - Проверь чешуйки, - велел Райм. Под чешуйками он имел в виду микроскопические пласты, составляющие верхний слой волоса.
     Купер набрал какие-то слова и символы на компьютере, и уже через несколько секунд на экране появился образ чешуи с пластинами размером с ноготь на большом пальце.
     - Это стало возможным благодаря тебе. Линкольн, - напомнил он. - Помнишь свою базу данных?
     Возглавляя следственное управление, Райм собрал целую коллекцию микрографических образцов разных типов волосяного покрова.
     - Конечно, такое не забудешь. Мел. Но когда я видел эти данные в последний раз, они содержались в толстенных папках. Как же удалось все это заложить в компьютер?
     - При помощи сканирования, разумеется.
     Райм еще раз поразился тому, как далеко ушла вперед компьютерная технология всего за три с половиной года, когда он оказался не у дел...
     Пока Купер возился с волосками, Райм снова задумался над тем вопросом, который мучил его целый день. Почему преступник оставляет им эти "ключевые" предметы? Человеческое создание настолько удивительно и непредсказуемо, что остается лишь повторить: действительно "создание". Животное, умеющее смеяться, очень опасное, умное, и всегда действующее по какой-то причине. Именно эта причина и движет зверем на пути к достижению цели. Ученый Линкольн Райм не верил в случайности. У каждого психопата имеется своя логика, пусть искаженная и поставленная с ног на голову, как это кажется нормальному человеку. И Райм знал, что у подозреваемого номер 823 были свои веские причины, по которым тот сейчас вел разговор на таинственном языке вещественных доказательств.
     - Ну вот, нашел, - послышался голос Купера. - Это волоски грызуна. Скорее всего, крысы. Шерсть была сбрита.
     Это, конечно, нам о многом говорит! - расстроился Бэнкс. - В городе миллионы крыс. Мы даже примерно не можем назвать район следующего места преступления. Зачем ему понадобилось сообщать нам о крысах?
     Селитто закрыл глаза и что-то пробормотал себе под нос. Сакс ничего этого не замечала. Она смотрела на Райма с любопытством. Он удивился: неужели и она не догадалась, что этим хотел сказать преступник, однако вслух тоже ничего не произнес. Он счел нужным пока что ни с кем не делиться этой страшной новостью, которую так недвусмысленно передавал им подозреваемый номер 823.
    
     ......
    
     Седьмой жертвой Джеймса Шнейдера (или восьмой, если вы предпочитаете включать в этот список бедного ангелочка, малютку Мэгги О'Коннор) стала жена неутомимого труженика, иммигранта, который поселился со своим семейством в скромном домике на Хестер-стрит в восточной части города.
     Именно благодаря бесстрашию этой несчастной женщины констебли и полиция обнаружили преступника. Ханна Голдшмидт, женщина еврейско-немецкого происхождения, была образцовой женой и матерью шестерых детей (один ребенок умер при родах) и пользовалась доброй славой среди соседей.
     Собиратель костей не спеша ехал по улицам Нью-Йорка. Он был осторожен, опасаясь, что его остановят за превышение скорости. Правда, он прекрасно знал, что за такую мелочь в этом городе никто никого не штрафует.
     Мужчина остановился на светофоре и взглянул на очередной плакат конференции ООН. Его взгляд скользил по тупым невыразительным лицам на нем, которые напоминали такие же уродливые незаконченные фрески в его особняке. Потом мужчина обратил внимание на город. Он с некоторым удивлением обнаружил, что дома его огромны и массивны, а небоскребы вздымаются почти до облаков. Собиратель костей рассматривал гладкие стекла зданий, изящные современные машины и чистеньких, опрятных горожан. Тот город, который он знал лучше, был темным и грязным, и в нем всегда пахло потом и мусором. В любой момент там вас могла сбить лошадь, а банда бездомных могла, оглушив ударом дубинки, вывернуть все карманы в поисках денег. Причем многим хулиганам не было и десяти лет. Именно таким был город, в котором обитал собиратель костей.
     Правда, иногда он вдруг осознавал, что находится в новеньком блестящем "Таурусе", мчащемся по гладкой асфальтовой дороге. Вот как сейчас. Он слушает по радио новости и, как истинный житель Нью-Йорка, ругается, когда ему не удается проскочить на зеленый свет, и выходит из себя, так как запрещено разворачиваться на красный.
     Собиратель костей чуть склонил голову, прислушиваясь к негромким ударам, раздающимся из багажника. Но вокруг стоял обычный городской шум, в котором никто бы не услышал слабые протесты Ханны.
     Светофор переключился на зеленый. Конечно, даже в наше время женщина, отважившаяся поздно вечером выйти на улицу без сопровождения джентльмена, - явление исключительно редкое. А в те далекие дни это было еще более странным. Однако в ту роковую ночь у несчастной Ханны, не оставалось выбора, кроме как на короткое время покинуть свое жилище. Ее младший ребенок подхватил лихорадку, и, пока его отец истово молился в ближайшей синагоге, Ханне пришлось отправиться в ночь, чтобы раздобыть компресс и приложить ее к пылающему лбу своего ребенка. Закрывая за собой дверь, она обратилась к старшей дочери:
     - Задвинь за мной засов. Я скоро вернусь. Но, увы, она не смогла сдержать слово, потому что уже через несколько мгновений столкнулась с Джеймсом Шнейдером.
     Собиратель костей оглядел жалкие замусоренные улочки района, куда он только что прибыл. Именно здесь, в Адовой Кухне, на западе города, он и похоронил свою первую жертву. Когда-то здесь находился центр ирландских банд, а сейчас район заполонили молодые профессионалы. Кроме того, здесь же располагались бесчисленные рекламные агентства, фотостудии и шикарные стильные рестораны.
     Он ощутил в воздухе запах навоза, и поэтому ничуть не удивился, увидев перед собой отпрянувшую в сторону лошадь.
     На этот раз животное не было призраком, возникшим из далекого девятнадцатого века. Лошадь оказалась впряженной в небольшой двухколесный экипаж, на котором можно было проехаться по Центральному Парку, за что, между прочим, взималась весьма современная плата. Именно тут и находились конюшни, где содержались эти лошади.
     Мужчина засмеялся, и звук этот прозвучал жутковато. Теперь мы можем лишь предполагать, что же случилось в ту ночь, поскольку свидетелей этого кошмара не существует. Однако мы попробуем вообразить себе весь ужас случившегося достаточно достоверно. Злодей увлек женщину в темный закоулок и нанес ей удар кинжалом, однако не смертельный. Его основным желанием было не убивать, а лишь подчинять себе людей. Но дух добропорядочной миссис Голдшмидт был несгибаем. Ей добавляли сил и мысли о больном ребенке. Она весьма удивила чудовище, набросившись на него с невероятной яростью. Женщина несколько раз стукнула нападавшего по лицу и успела выдрать с его головы приличный клок волос.
     Она моментально освободилась от его хватки и издала леденящий душу вопль. Трусливый Шнейдер нанес ей еще несколько ударов и скрылся.
     Отважная женщина, шатаясь, добралась до тротуара и упала в изнеможении. Здесь же она и умерла на руках констебля, которого привлек в это место шум сбежавшихся соседей.
     Этот рассказ был напечатан в книге, которая сейчас лежала в кармане брюк собирателя костей. Она называлась "Самые громкие преступления старого Нью-Йорка". Он бы и сам не смог объяснить, откуда явилась та притягательная сила, которая заставляла его снова и снова перечитывать эту тоненькую книжечку. Если бы его попросили более точно охарактеризовать свое отношение к брошюре, он бы сказал, наверное, что привык к ней, как к наркотику. Несмотря на то, что она была издана семьдесят пять лет назад, книга прекрасно сохранилась, может быть, благодаря хорошему переплету. Теперь она была его амулетом и талисманом. Он откопал ее на одной из полок в какой-то захудалой районной библиотеке, и в тот же день совершил свою первую и, может быть, последнюю кражу в жизни, положив книгу в карман плаща и потихоньку покинув здание библиотеки.
     Главу про Шнейдера он читал, наверное, сотни раз и практически знал наизусть.
     Теперь машина двигалась черепашьим шагом. Они почти что доехали до нужного ему места.
     Когда несчастный скорбящий муж, рыдая, склонился над безжизненным телом Ханны, он в последний раз взглянул на ее лицо, прежде чем ее увезли (поскольку по еврейскому вероисповеданию мертвых необходимо как можно быстрее предать земле). И тогда он заметил на ее белоснежной щеке кровоподтек в форме некоего занятного символа. Ему показалось, что этот полукруглый знак напоминал полумесяц с группой звезд над ним.
     Констебль вскрикнул, осознав, что это, наверное, отпечаток перстня негодяя, который остался на щеке несчастной после того, как убийца ударил ее по лицу. Детективам понадобилась помощь художника, и вскоре один из мастеров изобразил этот перстень (читатель увидит его на гравюре XXII). Полиция обошла всех ювелиров города в поисках покупателя именно такого перстня, и вскоре было выявлено несколько джентльменов. Двое из них оказались вне всякого подозрения, поскольку один являлся дьяконом в церкви, а другой - уважаемым профессором известного университета. Третьим господином оказался именно тот самый человек, относительно которого у полиции уже возникали сомнения, и его подозревали в нечестивых поступках. Им оказался Джеймс Шнейдер.
     Когда-то этот господин участвовал в работе нескольких благотворительных организации Манхэттена и имел определенное влияние на их членов. Наиболее значительные среди них: Лига помощи страдающим чахоткой и Общество благосостояния пенсионеров.
     Констебли обратили на него внимание после того, как исчезли несколько членов вышеназванных групп. Самое главное: они пропадали вскоре после того, как Шнейдер наносил им визиты. Ему не было предъявлено никакого обвинения, но сразу после того, как началось расследование, этот господин словно испарился.
     После ужасной смерти Ханны Голдшмидт полиция продолжала вести поиски Шнейдера и для этого производила обыски в сомнительных домах и притонах. Однако его так и не нашли. Тогда констебли расклеили по городу плакаты с описанием внешности злодея, но все тщетно. И это было настоящей трагедией в свете того несчастья, которое вскоре постигло город. И виной тому снова стал проклятый убийца.
     Улицы были безлюдны. Собиратель костей свернул в какой-то неприметный переулок и остановился. Выйдя из машины, он открыл двери склада, а потом въехал внутрь, где наклонный деревянный пандус спускался к входу в тоннель.
     Убедившись, что здесь никого нет, он вылез, обошел автомобиль и, отперев багажник, вытащил оттуда Ханну. Она была мягкой и толстой, словно мешок торфяной крошки. Это разозлило мужчину, и он грубо потащил ее в отверстие тоннеля. Было слышно, как поверх тоннеля, над их головами, по шоссе проносились легковушки и грузовики. Прислушиваясь к тяжелому дыханию девушки, собиратель костей решил немного ослабить натяжение липкой ленты, но в тот же миг он почувствовал, как она содрогнулась в его руках и полностью обмякла. Теперь ему самому пришлось судорожно хватать ртом воздух, чтобы не свалиться под тяжестью ее тела. Он осторожно уложил ее на пол и немного отклеил ленту. Она затрепетала, пропуская в легкие воздух. Что случилось? Может быть, девушка просто потеряла сознание? Он прислушался к ее сердцебиению. Вроде бы пока все шло как надо.
     Он обрезал веревку, спутывавшую ее лодыжки, наклонился вперед и прошептал:
     - Hanna, kommen Sie mit mir, Hanna Goldschmidt ...
     - Nein, - еле слышно пробормотала она.
     Он придвинулся еще ближе и похлопал ее по щекам:
     - Ханна, ты должна идти со мной. И тут она завизжала, что есть сил:
     - Mein Name ist nicht Hanna , - и боднула его в челюсть. Яркий желтый свет вспыхнул у него перед глазами, и его отбросило в сторону фута на два. Мужчина едва не потерял равновесия. Ханна вскочила на ноги и бросилась бежать вперед, в темный проход. Но он очень быстро нагнал ее и схватил прежде, чем она успела удалиться на десять ярдов. Девушка тяжело повалилась на пол, увлекая его за собой.
     В течение целой минуты они лежали, борясь с болью, при этом мужчина яростно сдирал со своей жертвы одежду, а Монелл колотила его, куда попало. Лежа на спине, в наручниках, она использовала свое единственное оружие - ноги, поднимая их в воздух и опуская на убийцу. Один удар пришелся по руке, и мужчина взвыл от боли. Перчатка соскользнула у него с ладони, и в тот же момент женщина приготовилась к повторному удару. Только чудо спасло его от ее острого каблука, которым она на этот раз метилась ему в лицо, но промахнулась, и нога попала в песок. В противном случае она наверняка сломала бы ему нос.
     - So nicht! - зарычал он и с силой ухватил ее за горло рукой без перчатки. Женщина захрипела и стала извиваться, но очень скоро движения ее стали вялыми, а затем и вовсе прекратились. Она дернулась еще пару раз и затихла.
     Он снова прильнул к ее груди. На этот раз сердце едва прослушивалось. Но теперь девушка не могла притворяться. Он поднял с земли перчатку, надел ее и принялся тащить свою жертву к столбу. Здесь он снова связал ее и заклеил рот новым куском липкой ленты. Когда Монелл пришла в себя, он уже вовсю исследовал ее тело. Она вздрогнула и попыталась увернуться, пока он ощупывал плоть у нее за ухом. Потом его пальцы переключились на локоть, на челюсть... У этой толстухи было не слишком много мест, до которых ему хотелось бы прикоснуться. Она напоминала ему подушку и вызывала отвращение.
     Хотя, под кожей... Он с силой схватил ее за ногу. Монелл широко открытыми глазами в ужасе смотрела, как напавший на нее мужчина вытащил из кармана нож. Не колеблясь ни секунды, похититель распорол лезвием ее плоть до самой кости. Лента заглушила истошный вопль жертвы, она попыталась брыкаться, но мужчина крепко удерживал ее. Тебе нравится это, Ханна? Девушка стонала, заливаясь слезами, поэтому ему даже пришлось нагнуться пониже, чтобы лучше был слышен восхитительный звук скребущего по кости лезвия. Затем он схватил ее за руку.
     На секунду их глаза встретились, и, глядя на мужчину с немой мольбой, Монелл отчаянно замотала головой. Но тот, оглядев ее пухлое предплечье, снова пустил в ход нож. Все ее тело свело судорогой боли, и она издала еще один задушенный крик. Он снова склонился, словно музыкант над настраиваемым инструментом, и прислушался к скребущему звуку металла, скользящего по локтевой кости. Взад-вперед, взад-вперед... Только через несколько секунд мужчина догадался, что его жертва потеряла сознание.
     Наконец, он встал, выпрямился и направился к машине. Захватив из багажника несколько предметов, собиратель костей вооружился метлой и принялся тщательно заметать оставленные следы. Выехав по пандусу наверх, он, не выключая мотора, прошелся метлой и по следам шин своего автомобиля.
     Немного передохнув, он всмотрелся в глубину тоннеля. Мужчина стоял и просто смотрел на свою жертву, и тут его губы растянулись в легкой улыбке. К его удивлению, первые "посетители" уже пожаловали. Во мраке засверкали красноватые искры: сначала пять пар глаз, потом десять, а вскоре он потерял им счет... Казалось, они с любопытством разглядывают окровавленную плоть Ханны... А может быть, это было не столько любопытство, сколько голод. Хотя последнее могло оказаться лишь плодом его воображения. Одному Господу известно, насколько оно у собирателя костей было живым.

Продолжение следует...