Литературное чтиво

Литературное чтиво Выпуск No 290 от 2005-10-28 Число подписчиков: 21    Александр БУШКОВ "ОХОТА НА ПИРАНЬЮ" Часть 1    Бег меж заборов    Глава 1. Нет там никакого шлаг-бауммм-ма...      Мазур подтолкнул Ольгу:      - Живенько в машину!      Схватил из узла предусмотрительно прихваченное полотенце, быстренько растерся. Под дождем оно вроде бы и ни к чему, но кровь чуточку разгонит...      Натянул одежду. Джинсы и рубашка тут же стали липнуть к телу. Выбросил полотенце в реку, оно неспешно уплыло по серой воде. Добежал до машины, плюхнулся за руль и рванул на второй передаче, колеса прокрутились в жидкой грязи, не хуже, чем в штатовском боевике. Протянув, не глядя, руку, взял у Ольги свой пистолет, сунул в карман куртки. Прошло несколько минут, прежде чем он заново привык к рулю.      Начинался новый этап, гораздо более сложный и опасный, чем шатания по тайге - идти предстояло по относительно цивилизованным местам...      Чертовски подмывало рвануть на трофейной машине до самого Шантарска - не заезжая в Пижман, обогнув его, напрямик. Но это, трезво оценил Мазур, очень уж рискованно: кто знает, какие засады на пути сможет устроить прохоровская братия. С Сомовым просто необходимо увидеться...      Оставшиеся в Подполье пленники его особенно не беспокоили. Вариантов тут немного, всего два. Если со стороны пожара подойдет машина, и сидящие там пойдут в дом - а они пойдут непременно, не захотят же торчать до утра на том берегу - незадачливых пожарных освободят мгновенно... Ну, а дальше? Дизель продолжает работать, потому что выключить его было некому. Либо в конце концов трос сорвет со шкива, либо тупая, непрестанная работа движка вырвет из парома все скобы. И в том, и в другом случае паром накроется. Из случайных обмолвок пожарников Мазур уяснил, что штаб по тушению развернут часах в четырех езды от реки. Там, разумеется, есть рация, не может не быть.      У тех, кто освободит пленников, будет только один выход - вернуться в лагерь, в штаб. Произойдет это глубокой ночью, а к утру в Пижмане уже будут подняты по тревоге все наличные милицейские силы. Скверно.      Вариант номер два - машина не появится, не поедет никто на ночь глядя.      При таком раскладе узники смогут освободиться сами через два-три часа - народ здоровый, тертый, у них там три приличных тесака, удостоверившись, что наверху наступила тишина, начнут ковырять изнутри доски... ну, предположим, сверху навален буфет. Нет, не препятствие. Сам Мазур с таким тесачком освободился бы часа через два - то же и с ними будет, как только пораскинут мозгами и выработают четкий план.      Потом им, правда, придется нелегко. Все четыре шины "уазика" он старательно пропорол, да вдобавок вывернул карбюратор и закинул в реку.      Возвращаться пешком в лагерь, да по темноте - пройдет черт-те сколько времени... но и при этом варианте к утру Пижман встанет на уши. Ну не станут же они дожидаться утра в доме, где лежат двое убитых? Рванут быстрее лани, чтобы не подумали, будто они в этом замешаны... Опишут внешность Лжефедора и его белокурой супружницы...      Против него - внешность и эта "Нива". Следует либо достичь места, где можно мало-мальски внешность изменить (интересно, как? Побриться? А с Ольгиной косой что делать, остричь? Вздор, вилами на воде писано), либо еще до утра добраться до Пижмана. А как это сделать вот вопрос. До городка километров сто, но дело не в том. В этих местах нет мостов через Шантару - одни паромы. Не такие, на котором пришлось поработать Мазуру, - самые настоящие суда специальной постройки. Но ходят ли они через реку ночью? И не угодишь ли в ловушку, на паром сунувшись? Но как иначе переправиться? Плот сколачивать? Ну, это уж и вовсе утопия, неделю провозишься...      Жалко, нет карты. Все его знания - приблизительные. Точно знает, что дорога, по которой они мчат, должна где-то упереться в Шантару - и все. То ли есть деревни по дороге, то ли нет...      "Нива" неслась в густеющих сумерках, временами ее заносило, шла юзом, но Мазур легко справлялся с машиной, а второй мост пока что не подключал и без того шум мотора далеко разносится. Правда, он старался обходиться ближним светом, а то и вовсе выключал фары при первой возможности где-то впереди сидела засада, трое, а может, и больше, Нине приврать ничего не стоило...      - Ты фонарь положила? - спросил он, не отрывая глаз от дороги.      - Обижаешь. И бинокль тоже. На полке в кухне стоял.      - Совсем молодец, - сказал Мазур. Поморщившись, чихнул. А вот это совсем некстати...      - Дай-ка фляжку, глотну чуток... Как кроссовки?      - Велики, конечно, - сказала Ольга. - Ничего, я два носка натянула, толстых...      - Лучше большие, чем тесные, - сказал Мазур, возвращая флягу. - Ты уж перетерпи...      - А что будет, когда к этой их засаде подъедем? Он громко фыркнул:      - Понятно, что будет...      - Нет, я имела в виду - что мне делать?      - Если я начну палить - не отставай, - сказал Мазур, подумав. - Но не раньше. Попасть все равно не попадешь, но на нервы беглый огонь здорово действует... Так что лупи в белый свет, как в ту пресловутую копеечку...      И надолго замолчал, пытаясь предугадать тактику засады. Героический товарищ Сухов был прав: война это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает. Кто заранее вычислил - наполовину победил.      Они заранее знают, откуда беглецы появятся - со стороны переправы (ведь любой мало-мальски умный человек в их банде просто обязан допустить вариант, при котором Мазур положит "сладкую парочку", переправится на тот берег и двинется на юг). Эрго? Эрго тут незамысловатое: едва заслышав шум мотора, выскакивают на дождь и смотрят в оба. Вполне возможно, у них под открытым небом поставлен постоянный часовой. Нет, вряд ли - это все же не более чем частные цепные псы, дисциплинка на должном удалении от хозяина хоть немного, да ослабнет, не за идею работают, не из воинской чести, за бабки служат...      Да и звук мотора слышно издалека, есть время сыграть боевую тревогу. Значит, выйдут на дорогу... Хватит у них ума спрятать одного (или двух, если там все же четверо) за ближними деревьями, чтобы страховал из укрытия? Предположим, что хватит-в частной охране кого только нет, попадается и на совесть вышколенный государством народ из серьезных подразделений... Есть деталька, которую угадать невозможно. Отданный засаде приказ. Совершенно не предугадаешь, велели им брать живыми или бить на поражение, и пытаться нечего... Прохор - шиз несомненный, а потому непредсказуем.      ...Свет он увидел издали точнее, туманное и расплывчатое, тускловатое пятно, светившееся справа, словно бы над самой землей. Так выглядит палатка, в которой горит неяркий фонарь. Ну вот и приехали, кажется.      Мазур сбавил скорость, не поворачивая голову, приказал:      - Опусти стекло со своей стороны. До упора, - и, сняв левую руку с руля, опустил свое. - Сползи чуток с сиденья, пониже, чтоб одни глаза торчали - стрелять будут, рассчитывая, что ты сидишь нормально, фокус нехитрый, но многих спас... Что впереди - моя забота. Твое дело - сектор три-шесть...      - Что? - переспросила Ольга.      - Тьфу ты... Привычка. По циферблату, меж цифрами "три" и "шесть"... Держишь все, что справа от тебя и сзади. Теперь ясно?      - Ага.      - Побольше шуму...      Холодный ветер обдувал им лица. Машина мчалась вперед, не сбавляя скорости. На фоне пятна мелькнуло что-то, заслонившее на миг свет - и еще раз. Встрепенулись, выскакивают...      Когда до палатки - теперь можно было рассмотреть светлое продолговатое пятно и без ошибки определить, что это именно палатка и есть - оставалось метров двести, Мазур принялся отчаянно сигналить. И сигналил почти непрерывно, подлетая к ним на приличной скорости. Расчет был незатейливый так поведет себя только свой, тот, кто точно знает, что за народ обитает в палатке и захочет привлечь внимание корешков. На какие-то секунды это их собьет с толку. Палатка большая, там и десяток человек уместится. Рядом, радиатором к дороге - "уазик" - фургон... Двое, точно, двое, по обе стороны колеи... Еще сигнал, подлиннее... фонарь, скорее всего, "летучая мышь"...      Ольга сползла с сиденья... Если у них и есть фонарики, пока не включают, умно... все!      Вспыхнул луч сильного фонаря, но в лицо не ударил, шел понизу, над дорогой. Осветили номер, сообразил Мазур, и тут же луч вильнул в сторону, погас. Совсем хорошо...      Мазур нажал на тормоз, машина, вспахивая грязь, гасила скорость, ее занесло влево, вправо... Горели только подфарники. "Нива" остановилась окончательно - ну не проскакивать же на скорости, мигом прострелят шины, а то и в затылок влепят... Автоматов у них не видно, только пистоли...      Оба отскочили, спасаясь от хлынувшей косым фонтаном жидкой грязи, один заорал:      - Федя, одурел?      "Великолепно!" - пронеслось в мозгу у Мазура, не заглушив мотора, он распахнул дверцу и выпрыгнул.      - Где они? Что летишь, как чумной? - крикнул второй.      Теперь сомнений не оставалось никаких. Решали секунды - еще миг, и посветят фонариком в лицо, один уже поднял левую руку...      Дважды бабахнул "ТТ" Мазура - и темные фигуры словно сломались, подломились в коленках, они еще падали, а Мазур уже, крутнувшись на месте, развернулся к машине: оттуда вдруг заработал Ольгин ствол, без передышки выбрасывая череду желтых вспышек. Моментально установив направление, он дважды выстрелил туда.      От темной стены леса сверкнула ослепительно-желтая бабочка - автоматная очередь! Слева от Мазура взлетела грязь чередой чавкающих всплесков.      Неприцельно, ага...      Ольга палила, как из пулемета - молоток! Кенгурячьими прыжками Мазур понесся в ту сторону, петляя по всем правилам. Вторая короткая очередь - пули ушли неизвестно куда, вспышки блеснули меж деревьев. Ну да, шарахнулся в тайгу, с перепугу, не ожидал такого расклада, и он там один, иначе не драпал бы так...      Ольга больше не стреляла - патроны кончились. И нормалек. Мазур осторожно выглянул из-за дерева, пытаясь рассмотреть хоть что-то на фоне темени.      Перебежал немного, еще перебежка, еще... На дороге все тихо, значит, их и впрямь было только трое... Черт, так и глаза выхлестнешь... Где ж он, сука?      Мазур выстрелил наугад - и тут же присел, на корточках перебежал метра на три. У одинокого противника не выдержали нервишки - огрызнулся короткой очередью, чем выдал себя с потрохами. Да и палил совсем в другую сторону, где Мазура и вовсе не было, с самого начала...      Хорошо, что убегает - у того, кто в бою ощутил себя загнанной крысой, психология меняется вмиг, соображалку отшибает начисто. Нет, прост ты, парень, как пятирублевик нового образца, - любой понимающий человек затаился бы, предоставив передвигаться противнику, а там и высмотрел обязательно, услышал треск веток, улучил момент, полоснул очередью из укрытия...      Пока что бежал противник - Мазур, выставив перед глазами согнутую левую руку, стараясь бесшумно отводить ветки, крался следом за производившим массу шума автоматчиком. Ага, забирает к дороге, страшно в чащобу-то переть вслепую... Ну, не столь уж глупо...      Мазур понял, что вычислил траекторию партнера, и свернул влево, короткими рывками перебегая от ствола к стволу, двигаясь наперерез. Все, пора.      Остановился, чуть высунувшись из-за шершавого ствола, поднял пистолет на уровень глаз, прищурил левый глаз, приготовился. Ничего трудного, почти так же все обстояло в Ремати, только там противник был поопытнее... Левой рукой поддержал правое запястье.      Когда меж деревьями, почти там, где он рассчитал, метнулась шумно ступавшая фигура, потянул спуск, прямо-таки закаменев от усердия. Шум падающего тела. Вторая пуля - вслед за первой, для страховки. Немного выждав, двинулся вперед, заходя справа, с неожиданной стороны. Ни малейшего звука впереди...      Ага, вот он, сучий потрох. Напрягшись, как пружина, Мазур преодолел последние метры, держа под прицелом едва различимое тело. Сюрпризов не последовало, жмурик получился качественный. Выпрямившись, Мазур прислушался.      Полная тишина вокруг, видны подфарники "Нивы" и освещенная палатка. И дождя не слышно - определенно унимается, пора бы...      Накинув на шею ремень автомата, Мазур поволок очередного крестничка к палатке. У крайних деревьев непочтительно бросил наземь, осторожно высунулся из-за ствола - не хватало только получить пулю от любящей жены... Окликнул:      - Ты где, скво?      Чуть слышно брякнул металл. Ольга вышла из-за машины, похвасталась:      - А я обойму перезарядить сумела, чуть не на ощупь...      - Хвалю, - сказал Мазур. - Иди, в машине посиди.      - Что, все?      - Похоже...      С пистолетом наготове заглянул в палатку. Ага, троица была хозяйственная и обустраивалась надолго добротно сколоченные нары с тремя спальниками на них, стол на перекрещенных неошкуренных стволиках сосен вместо ножек. На столе - термосы, портативная газовая плитка, "уоки-токи", ярко горящая "летучая мышь". В углу, на разостланном прозрачном пластике - коробки с тушенкой и китайской лапшой, посуда, чайник, небольшие рюкзаки.      Бегло окинув все это взглядом, он вышел в темноту (дождь практически перестал) и в темпе перетаскал в палатку усопших, положил рядышком в свободном углу, не ощущая ни малейших эмоций. Выглянул. Тишина, в машине рдеет огонек сигареты. Молодец, скво, мельком подумал Мазур и принялся быстро, но тщательно и педантично обыскивать жмуриков, пока не закоченели.      В карманах не обнаружилось ничего интересного - кроме удостоверения на имя Ярогова Георгия Владимировича, капитана криминальной милиции Шантарского УВД. При тусклом свете фонаря и беглом осмотре трудно сделать заключение с маху, но документ Мазуру показался настоящим. Правда, двое спутников капитана оказались Иванами, родства не помнящими - ни единой бумажки, удостоверяющей личность, а документы на машину выправлены на имя некоего В.М. Наумова, проживающего в Пижмане. При этом не имелось ни доверенности, ни дарственной, так что непонятно, на каком основании бравый капитан на этой машине разъезжал.      Мазур задумчиво оглядел капитана. Сходство с фотографией полное (аккуратное входное отверстие во лбу опознанию не помешало), номер "Макарова" соответствует указанному в удостоверении. У тех двоих тоже "Макаровы" - и автомат. Он-то и придавал ситуации определенную пикантность...      Мазур плохо разбирался в нынешней экипировке милиции, но сомнительно было, чтобы у них состоял на вооружении гэдээровский АКС-74, в точности такой, как захваченный Мазуром в тайге, прямо-таки близнец... Капитан, очень похоже, настоящий, но вот его подельники, как выражались на исторической родине Мазура - типы из-под темной звезды...      Обшарил рюкзаки, но и там не нашлось ничего, способного пролить светноски, рубашки, сигареты, парочка потрепанных детективов, плеер с кассетами... Деньги - с миллиончик рублями и несколько двадцатидолларовых бумажек - бог весть зачем прихваченные в тайгу, он переправил себе в карман, а пару блоков сигарет отложил на спальник, чтобы потом забрать. С мимолетной ухмылкой подумал, что ведет себя совершенно в стиле чингисхановских воинов, без зазрения совести набивавших себе в торока все, что может пригодиться в странствиях. Ну, не он же затевал эти игры...      Закурил и наскоро прокачал будущие действия. Автомат, увы, придется оставить здесь. Во-первых, не стоит расхаживать с ним посреди более-менее цивилизованных мест, а во-вторых, когда сюда прибудет местная милиция (рано или поздно она в палатку непременно заглянет), совершенно нетабельный автомат даст неплохую пищу для размышлений, попадет во все официальные бумаги...      Милицейское удостоверение он без колебаний упрятал себе в карман. Риск, конечно, жуткий, но при нужде не помешает пугнуть кого-нибудь из мирных обывателей, предъявляя в нераскрытом виде - мало кто решается попросить у "насяльника" корочки, и сличить личность с фотографией...      Может, взять их машину? Нет, не стоит - номер незнакомый, но явно пижманский, судя по документам В. М. Наумова, еще узнает кто тачку... А вот поменять нашкодивший "ТТ" на "Макаров" одного из безымянных жмуриков безусловно следует... Вообще-то, он терпеть не мог работать непристрелянным самолично пистолетом, но тут не до капризов - "ТТ" тоже был непристрелянный, а показал себя в лучшем виде...      Он тщательно стер отпечатки с "ТТ", протер все в палатке, где только мог оставить свои пальчики, принес из "Нивы" коробку тэтэшных патронов и сунул в один из рюкзаков. Порвал пополам одну двадцатку с благообразным чужестранным президентом, сунул половинку в карман, а другую указательным пальцем затолкал в рот капитану. Получилась великолепная ложная улика, над которой кому-то обязательно придется поломать голову. Огляделся что бы еще сотворить? Достал нож и распорол сверху донизу боковину палатки, обращенную к тайге, выкинул в дыру на ту сторону вязаную шапочку одного из безымянных.      Откупорил бутылку "Абсолюта", выставил на стол, а вокруг расставил шесть пластиковых стаканчиков - их в рюкзаке нашлась куча - невскрытые консервные банки, вонзил в столешницу найденный в кармане капитана выкидной нож. Чем больше непонятного, тем лучше.      Опорожнил один из рюкзаков, побросал туда плитку, чайник, нераспечатанную упаковку баночного пива, вскинул рюкзак на плечо, задул лампу и вышел из палатки.      Глянул на небо-кое-где уже обозначились прорехи в тучах, колюче поблескивали редкие звезды. К утру совсем распогодится.      Сев за руль, зажег на минутку свет и впервые за много дней узнал, какое сегодня число. Часики у Федора были роскошные - показывали числа и дни недели, а окромя того были снабжены календарем, нарисованным на циферблате, и двумя кнопками, перемещавшими диски с обозначениями года и месяца. Раньше просто не выдалось времени на все это глянуть...      - Пива хочешь? - спросил он.      - Ага.      - Таскай жестянки из рюкзака. И мне открой. Знаешь, какое сегодня число? Пятое сентября, вторник... нет, банку в окно не выбрасывай, под ноги кинь. К чему тут оставлять свои пальчики? Значит, пятое сентября, дети в школу давно пошли... а у меня еще целых одиннадцать дней отпуска да и у тебя тоже...      Он тронул машину, на сей раз без опасений включив дальний свет. Вел одной рукой, временами прихлебывая пиво из холодной жестянки и мурлыкая давнюю песенку господ засекреченных морских офицеров: По Пикадилли шпарят танки, И королева на Лубянке, И тут же в Темзе тонут янки, И в стратосферу валит дым... Сам он никогда не строил наполеоновских планов, а вот Морской Змей, еще будучи старлеем, не единожды выдавал по пьянке свою заветную мечту: когда начнется, вынырнуть со своим взводом из Темзы, как чертик из коробочки, и по всем правилам, как учили, моментально взять штурмом что-нибудь такое историческое, типа парламента, разгоняя пинками под зад сэров и милордов, чтобы не путались под ногами. За что его и прозвали Кромвелем, это потом он стал Морским Змеем - но долго еще верил, что однажды начнется все же...      ...Они ехали часа три. Звезд на небе становилось все больше, а дождевых облаков - все меньше, наконец вынырнула и луна, уже самую чуточку пошедшая на ущерб, но все еще яркая, почти круглая. Дорога почти не петляла, и машина неслась навстречу луне, а та, как положено, оставалась на месте, ничуть не приблизившись. Справа и слева появились сопки. Дорога шла то на подъем, то под уклон. Однажды они оказались на самом натуральном перекрестке - дорогу почти под прямым углом пересекала другая, поуже. Земля там была уже совершенно сухая, и Мазур, посветив фонариком, побродив немного, легко высмотрел следы шин. Но сворачивать, понятно, не стал.      Снова длинный, пологий подъем. Когда он кончился и "Нива" устремилась вниз по столь же отлогому спуску, впереди тускло блеснуло что-то протяженное, ровное, гладкое...      Мазур остановил машину, легонько подтолкнул локтем Ольгу - она, вдоволь насосавшись пивка, подремывала:      - Подъем!      - Что такое? - мгновенно очнулась боевая подруга.      - Не что, а кто, - сказал он обрадованно. - Поздравляю. Впереди Шантара-матушка...      И нажал на газ. Тайга впереди расступалась, еще одна дорога, только гораздо шире, пересекала тракт, тянулась вдоль берега, отделенная от него неширокой полосой сосен. Мазур сбросил газ. Слева показалось низкое, широкое кирпичное строение с крышей из бетонных плит-окна зарешечены, на двустворчатой двери два громадных замка. Какой-то склад. Куда-то в тайгу, влево, уходят от крыши электрические провода, числом четыре - ну вот, полная цивилизация...      Мазур подогнал машину поближе к берегу. Выключил мотор, загнал патрон в ствол "Макарова", прихватил бинокль с заднего сиденья.      - Пойдем прогуляемся? - и заботливо спрятал в карман ключи от машины, - как-никак вокруг цивилизация началась...      Прежде всего направился к складу, обошел его вокруг. Над входом - тусклая лампочка в металлическом "наморднике". Стекла в окнах мутные, то ли грязные, то ли крашеные, так что не рассмотреть ничего внутри. Он вернулся назад еще метров на пятьдесят, но так и не увидел сквозь непроницаемую стену тайги, куда ведут провода - а тропинок там не было.      Пошел к берегу. Ольга уже стояла на краешке солидного, основательного причала - берег забран в бетон на протяжении метров двадцати, заасфальтирована обширная площадка. Метрах в пяти внизу неспешно, едва слышно журча и побулькивая, струится поток.      Перед ними во всей красе и мощи раскинулась Шантара - великая река, "медленная вода" на одном из местных языков, открытая казаками аккурат перед Смутным временем и потому забытая Москвой на четверть века, до лучших времен; Шантара, протянувшаяся от монгольской границы до Северного Ледовитого океана, где-то загаженная радиацией, где-то превратившаяся из-за воспетых поэтом Евтушенко ГЭС в незамерзающие зимой многоверстные, исполинские лужи - но все еще полная дикой мощи и дикой прелести, потому что человек до сих пор оставался по сравнению с ней мал, ничтожен и мелкопакостен...      Луна висела над сопками на противоположном берегу, высветляя четко неисчислимое множество крохотных деревьев по крутым и пологим склонам, широкую дорогу, упиравшуюся в берег прямо напротив причала, где стояли Мазур с Ольгой. Мазур поднял к глазам бинокль. Вот и паром, пришвартованный к берегу левым бортом - внушительное судно с обширной палубой и высокой, наклоненной вперед рубкой. На том берегу немаленький поселок: с полсотни частных домов. Среди них там и сям виднеются более высокие казенные склады.      Правее - причал леспромхоза.      Словом, на том берегу даже сейчас не утихала жизнь, после всех блужданий по дикой тайге казавшаяся прямо-таки средоточием цивилизации, здешним Парижем или иным мегаполисом. Зато на этом-если не считать склада, никаких технических достижений. И ни единой живой душив пределах видимости. И, что всего печальнее - никакого переправочного средства. Ни единой лодки, которую можно украсть.      - Паром... - мечтательно сказала Ольга, глядя на красавец корабль, видимый и невооруженным глазом, освещенный тремя леспромхозовскими прожекторами на решетчатых мачтах, так что и отсюда заметно: борта у него белые, а рубка салатно-зеленая.      - Есть вещи поинтереснее, - сказал Мазур, протянул ей бинокль и развернул чуть вправо. - Видишь кран, где лампы не белые, а желтоватые? Он там один такой...      - Ну?      - Наведи прямо на него - и по прямой, к нашему берегу... А?      Она старательно повела биноклем:      - Ничего... ничего... лодка?      - Ага, - сказал Мазур. - Крытый катерок, точнее. На якоре стоит, иначе давно снесло бы течением.      - Может, рыбачат?      - Может, - сказал он. - Самому чертовски хочется, чтобы это были мирные рыбаки... Как ты думаешь, на месте Прохора поставила бы засаду в столь бойком месте? И ключевой точке, заметь...      - Ага.      - Что - ага?      - Непременно поставила бы.      - И я тоже, - сказал Мазур. - Это еще не значит, что означенный катерок и есть засада. Но она тут имеется. При переправе. Не может ее не быть... Знаешь что, пошли-ка в машину. Нынче любой дурак, если у него завалялся миллиончик, а то и менее, может прибор ночного видения в магазине купить...      Они залезли в машину, Мазур, не включая фар, отъехал задним ходом метров на пятьдесят, заглушил мотор и сказал:      - Ну что, устроим военный совет? По старому морскому обычаю: первым высказывается младший по званию, то бишь юнга...      - А если у меня предложений нет?      - А соображения?      - Я так поняла, мы завтра на паром и не подумаем соваться?      - Вот именно, - сказал Мазур. - Очень уж рискованно. На нас уже столько всякого можно навесить... И зацапать на совершенно законном основании. Я бы этого не боялся где-нибудь на окраинах Шантарска, знай о нас контора - но тут, в глуши, пришибут по дороге и нас, и конвой...      - Понятно, - грустно сказала Ольга. - Я уж, грешна, расслабилась душою, к машине привыкать начала...      - Отвыкай заранее, на всякий случай, - сказал он. - Чтобы потом не грустить. Нам, главное, переправиться...      - Идиотское предложение можно?      - Ну?      - А если нам - бережком? - спросила Ольга. - До самого града Шантарска? Пешком? Уж мимо-то ни за что не пройдем... Вроде бы хорошо до этого такая эскапада получалась.      - Не столь уж идиотская идея... - великодушно сказал Мазур, - Но не пойдет. Километров шестьсот тащиться, обходя деревни, - они чуть подальше густо пойдут. Слишком долго. А в тайге уже прохладненько, еще привяжется простуда... Вот если бы я точно помнил, какая из деревень автобусным сообщением с Шантарском связана - можно бы и рискнуть. А так... Переправляться надо. И - курс на Пижман...      - Тогда я умолкаю, - без тени обиды сообщила Ольга. - Нет у меня больше идей, даже идиотских. Как ни пялюсь свежим взглядом, не приходит в голову ничего... Решай уж ты, адмирал.      - Мы тут непременно должны были проплывать, - раздумчиво сказал Мазур. - Логично? Но я ни паромного причала, ни леспромхоза не помню.      - Я тоже.      - Значит, что? Значит, проплывали мы мимо этих мест ночью - в одну из трех ночей, когда играли в Гека Финна и негра Джима, то бишь, плыли, не разбирая поры суток. Если прикинуть по расстоянию и времени... ну да, на третью ночь нас мимо и пронесло. Чем мы тогда занимались? - он перехватил в полумраке улыбку Ольги, фыркнул. - А, ну да... Тем, чем Гек с Джимом никак заниматься не могли... Потом, когда на "палубе" идиллически сидели, и подвернулась та лайба, из-за которой решили, не полагаясь на японскую технику, плыть только посветлу, чтобы очередной дурак на дно не отправил...      - Ты к чему меня подводишь?      - А к тому, что на берегу на правом - то бишь на том, где мы сейчас и есть, - вроде огоньки маячили. Когда мы из палатки выбрались... Вспомни хорошенько. По-моему, ты что-то говорила на эту тему... или у меня ложная память? Вспомни-ка все о той чудесной ночи, а? Вылезаем мы из палатки...      Она старательно думала. Мазур открыл ей банку пива и терпеливо ждал.      - Вспомнила, - сказала Ольга. - Пароходики. По правому борту. Смешные такие, крохотные... Так я тебе тогда и сказала.      - Точно, - удовлетворенно сказал Мазур. - "Ой, пароходики!" Нечто вроде. А отсюда вытекает, что повыше по течению, не столь уж и далеко, что-то такое есть... Вот туда и двинем.      Ольга с любопытством спросила:      - Ты что, и пароходом можешь править?      - Этим-то корытцем? - презрительно хмыкнул Мазур. - Вроде тех скорлупочек, что на том берегу? Да это ж не сложнее машины. Нашей "Нивы", я имею в виду. Что касается того шикарного парома - тут и мне пришлось бы подучиться...      Он включил мотор, выехал на дорогу, идущую параллельно Шантаре и покатил километров под тридцать.      Вскоре дорога раздвоилась: правая вела куда-то вверх, по склону сопки, левая - все так же вдоль реки, разве что чуточку отклоняясь вправо, огибая подножие той же сопки.      - А если там и в самом деле деревня, на ночлег проситься будем? спросила Ольга.      - Не стоит, - сказал он. - Начнут расспрашивать - запутаемся. Местности не знаем. А прежняя легенда о бедных погорельцах, которые в одних трусах из пожара выскочили, теперь не годится. По крайней мере, пока мы на машине... Вдруг ее узнает кто?      Минут через сорок неспешной езды Мазур увидел слева долгожданный причал длинный, дощатый, шириной не более чем в метр. Он тянулся параллельно берегу, и на него в трех местах вели мостки, излаженные на тонких сваях.      Остановил машину, присмотрелся, потом вылез и решительно направился туда.      Прошел по первым же мосткам, пружинившим, качавшимся под ногой.      Огляделся.      Всего три лодки-дюралька и две деревянных, пришвартованы не на цепях, на толстых веревках. Но весел, увы, нет ни при одной. Прошли патриархальные времена, если вообще были когда-то. Справа светятся огни точно, деревня, крайние дома стоят вплотную к берегу. Вот только ни единой лодки не видно.      Вернувшись, он развернул машину и поехал назад. Не дожидаясь вопросов, сказал:      - Утро вечера мудренее, малыш. Выберу хорошее местечко для ночлега, а там посмотрим. Не тянет меня что-то впотьмах лазить по этому стойбищу...      То и дело посматривал вправо, пока Ольга наконец не обратила внимание:      - Заметил что-то?      Вместо ответа он плавно нажал на тормоз. Машина остановилась, Мазур жестом велел Ольге откинуться на спинку, перегнулся через ее колени, опустил стекло и поднял к глазам бинокль. Несколько минут не отрывался от окуляров.      На воде слабо светилась бледной рябью, осколками серебристой лунной дорожки напоминавшая нарукавный шеврон полоса - некое крохотное суденышко остановилось на реке почти напротив машины, явственно слышалось мерное тарахтенье мотора, удерживавшего кораблик на месте, сопротивлявшегося течению.      - Катер? - спросила Ольга.      - Похоже, давешний катер... - не отрываясь от бинокля, сказал он. - Что-то я его на старом месте не вижу, кстати... Понимаешь, как только вышел на причал, сразу увидел - ползет что-то по реке, полное впечатление, что следит, как умеет... Как ни старайся, а мотор слышно.      - Думаешь, засекли?      - Если у них есть прибор ночного видения - что два пальца... Вот только сомневаюсь я, что номер разглядят на таком-то расстоянии. Скорее всего, интересно стало, что это за тачка в два часа ночи по берегу крутится...      Он бросил бинокль на заднее сиденье, тронул машину. Доехав до развилки, круто повернул, по-прежнему не зажигая ни фар, ни подфарников, врубил второй мост и стал взбираться наверх, к вершине сопки, бормоча сквозь зубы:      - Применим нашу старую тактику - поутру с вершинки оглядимся. До сих пор здорово выручало... Ну вот здесь и тормознемся. Раскладывай сиденья.    Глава 2. Веселый Роджер      Он проснулся незадолго до рассвета - как по будильнику, успел настроить внутренние часы на такой распорядок. В салоне было прохладно, вокруг почти нет тумана - лишь в самой чащобе кое-где стоят меж деревьев зыбкие косые полосы. Значит, погода будет прекрасная. Лучше бы, конечно, ненастье, с ливнем и ветром- чтобы самые рьяные караульщики поневоле попрятались под крышу...      Ольга безмятежно дрыхла. Он вылез, бесшумно притворив дверцу, справил дела за ближайшим деревом, достал из машины плитку и заранее наполненный вчера чайник. Подсоединил маленький красный баллон, зажег, поставил чайник.      С таким комфортом они еще не путешествовали. Интересно, куда эта дорога ведет? По ней, похоже, ездят много и часто...      Перешел на другую сторону, спустился под уклон метров на полсотни. Чутье его не обмануло, и место выбрал удачно - отсюда прекрасно видна переправа и поселок, когда солнышко поднимется повыше и паром заработает, можно осмотреться. А вот машину с того берега за деревьями хрен рассмотришь...      Повел биноклем. Не похоже, чтобы леспромхоз засыпал хоть на часок там по-прежнему грохотали краны, светили потускневшие с рассветом фонари, вниз, против течения, ушел черно-красный буксиришко, волоча с натугой черную баржу, груженную треугольными штабелями бревен. Еще один пароходик, черно-голубой, непонятно зачем отправился тем же курсом, держа ближе к правому берегу. Навстречу ему прошла длинная деревянная лодка с подвесным мотором-похоже, движение здесь оживленное... Интересно, во сколько паром начинает челночить? На том берегу, на причале, не видно что-то машин, жаждущих переправиться на этот берег...      Посмотрел в другую сторону - туда, где ночью выискивал лодку. Вот именно, утро вечера мудренее: подальше за деревней еще причал, пошире и подлиннее, и там не одни лодки - стоят еще три разнокалиберных суденышка. Вот только дома совсем близко, и, несмотря на ранний час, на причале мельтешат фигурки людей. Что-то носят в лодки, вот одна отвалила, под комариное зуденье мотора унеслась вниз по течению - хорошо идет, там наверняка стоит пара "Вихрей"...      На рыбалку, что ли?      Услышав негромкий стук дверцы, обернулся: вылезла Ольга, зевая и потягиваясь. Заметила чайник, присела рядом на корточки - ну, присмотрит...      Мазур вновь стал разглядывать переправу.      Забавное совпадение: в английском языке "to take the ferry", "сесть на паром", как раз и служит вежливым синонимом, смягченным обозначением смерти. Приказал долго жить. Сел на паром... Ну вот и не будем на паром садиться...      Правда, в сугубо узких кругах одно время бытовало еще и жаргонное выраженьице "сесть на винт". Родилось оно после визита советского крейсера в туманный Альбион. Крейсер был из новейших, и любопытный по должности народ никак не мог такого случая упустить. Ребята Мазура как раз и присматривали, чтобы всякие любопытные не бултыхались под водой, где не следует. И быстро засекли инкогнито с аквалангом (как позже выяснилось из газет - майора Ройял Нэви), увлеченно обозревавшего подводную часть корпуса.      Обижать неизвестного никто не стал - просто по случайному совпадению как раз начались профилактические работы с ходовой частью, и могучий винт крейсера провернулся несколько раз. В конце-то концов, откуда они могли знать, что кто-то балуется с аквалангом в опасной близости, если хозяева ни о чем такой не предупреждали? Словом, куски майора живописно поплыли по акватории... Сел на винт, бедолага...      Он вернулся к машине. Чайник уже пускал пар из носика, и Ольга распечатывала картонную пачку с цейлонским.      - Сыпь прямо в чайник, - сказал он, присаживаясь на корточки и вытаскивая сигареты. - Комфорт, а?      - Что там?      - А ничего интересного пока. Да, в деревне есть-таки лодочки. Попьем чайку и двинемся, - он показал рукой. - Напрямик, вниз по склону.      - А машина?      - Запрем и здесь оставим. Все равно, не зная окрестных дорог, приличные автогонки устраивать глупо, если что...      С реки послышался длинный гудок, и Мазур упруго выпрямился, подхватил бинокль. Рысцой вернулся к наблюдательному пункту.      И прибыл туда как раз вовремя: бело-зеленый паром, мощно вспенивая воду, оставляя широкий кильватерный след, плыл поперек реки. И на палубе стояли только две машины: УАЗ-469, раскрашенный в желто-голубые милицейские цвета, с мигалкой и репродуктором - и "Волга" в такой же раскраске, с мигалкой, но без репродуктора.      Что-то это мне не нравится, подумал Мазур, не опуская бинокля. Конечно, в глуши любой представитель власти, милицейской в том числе, держится маленьким князьком и погонит пустой паром ради себя одного, конечно, у милиции в районе пожара могут оказаться свои дела - и все же совпадение чересчур многозначительное. Мы ведь давно уже договорились, что оптимизма ради всегда будем надеяться на лучшее, но готовиться к худшему...      А вот и катерок - торчит себе на якоре почти на том же месте, весь темно-синий, только иллюминаторы обведены белой каймой, на носу виднеется белое короткое название, но из-за расстояния не прочесть. Закрыт почти целиком, только в корме осталось свободное место - и там торчит у низкого борта человеческая фигура. То и дело подносит к глазам какой-то черный предмет, направляя его на берег, - и, что характерно, не видно ни единой удочки, ничего похожего на сеть... Странные рыбаки, право. А кроме рыбаков, никому другому вроде бы и незачем торчать всю ночь на якоре посередине реки...      Пора решаться - иначе вновь настанет момент, когда придется лишь отвечать на ходы противника...      Вернулся к машине, на ходу закрывая футляр бинокля. Ольга сидела в машине, что-то делая. Он не сразу и сообразил - а когда она вылезла, присвистнул.      За все это время привык видеть ее без всякой косметики, а сейчас жена, намазанная по всем правилам женской боевой раскраски, показалась ему ослепительной красавицей. Тут же догадался:      - У паромщицы разжилась?      - Ага, - она с гордым видом крутнулась на пятке, медленно демонстрируя себя со всех сторон. - Мародерствовать, так мародерствовать. В таком виде можно и в деревню спускаться, как по-твоему? Шикарная у нее косметичка. Даже получше той, что ты мне последний раз дарил.      - Ага, а в деревне из-за тебя еще аборигены оглоблями передерутся... - хмыкнул он. - Знаешь, какая у меня любимая строка из Шекспира? "О жены - порожденье крокодилов"... Ладно, претти, собирай вещички. Уложи все поаккуратнее, чтобы не брякало и поменьше места занимало.      - А чайник?      - Попила уже чайку? Вот и выплескивай безжалостно, только мне сначала стаканчик налей.      Ольга показала ему язык и полезла за сумкой. Мазур поднялся вверх по склону метров на сто, но так и не высмотрел просвета меж густо растущих сосен. Жаль, можно было бы загнать машину в чащобу, ветками замаскировать, вдруг понадобится еще...      - Сумку, уж извини, тащить тебе придется по деревне, - сказал он, вешая на плечо двустволку дулом вниз. - Чтобы у меня руки были свободны, на случай неожиданностей...      Он тщательно протер машину салон и двери снаружи, чтобы не оставить ни единого отпечатка. Теперь пусть докажут, что он на этой машине ехал. Сумку с продуктами, плиткой, оружием и документами они нашли на дороге. От паромщика с женой ушли, когда те были живехоньки. А пожарные брешут, как табун сивых меринов, - проезжали пьяные, встретили на дороге мирных путников, Ольгу в машину затащить пытались, получили по мордам, вот и сочинили сказочку...      - Думаешь, поверят? - спросила Ольга, выслушав очередную легенду.      - Доказать обратное, во всяком случае, не смогут, - сказал он. - Особенно если подключится родная контора. Я все же учитываю вариантик, при котором угодим в лапы закона. С другими разговора не будет никакого, легенды тут бесполезны...      Деревня была большая, но вытянутая вдоль реки, что твой Шантарск. Они не спеша шагали по единственной улочке, направляясь к причалу. Солнце уже поднялось над тайгой, однако особого оживления не замечалось-аборигены сидели по домам и готовили завтрак, над каждой трубой дрожал раскаленный воздух. Только разномастные собаки погавкивали вслед. А единственный, кто попался на улице, - бодрый дедок в синей синтетической куртке и старомодной шляпе - разошелся с ними совершенно равнодушно, поздоровавшись, правда, по деревенскому обычаю.      Поблизости промычала корова, а в дальнем конце надрывался петух пастораль... Вот и дорога на причал - широкое пустое пространство меж двумя домами. Ольга наладилась было свернуть туда, но Мазур придержал ее:      - Сумку на землю поставь и сама постой...      Осторожно пошел вдоль штакетника, так, чтобы крайний слева дом закрывал его от возможного наблюдателя, если тот примостился неподалеку от берега, на реке. Шаг, еще шаг... Река раскинулась перед его взглядом - далеко видно в обе стороны. И никаких соглядатаев поблизости.      Вступил на причал. Пока они спускались с горы, местные мужички не теряли времени даром - на воде легонько покачивались только две лодки, дюралька и деревянная, без весел и без моторов. В деревянной изрядно воды набралось: сразу видно, долго не пользовались... Куда ж это они все навострились поутру? Когда смотрел с сопки, с дюжину лодок насчитал...      Прошел подальше, к тем плавсредствам, что могли на безрыбье именоваться "кораблями", потому что были все же малость побольше и посолиднее деревенских лодчонок. С ненаигранным превосходством "соленого" мореплавателя разглядывал три суденышка. Одно, собственно, представляло собою просто большущий катер с жуткого вида кабиной, излаженной неизвестным конструктором без всякой заботы о гармонии и единой цветовой гамме-обшивка кабины смастрячена из некрашеных кусков дюраля, жестяных листов и алюминиевых полос, каждый иллюминатор отличался от собратьев размером, а защитного цвета дверца рубки могла происходить только от "уазика" - фургона. Мало того, это чудо здешнего судостроения было притоплено, корма ушла в воду столь глубоко, что сразу ясно: последние года два "яхта" проторчала у причала на этом самом месте, ни разу не снявшись с якоря - иначе моментально потонула бы, окажись под килем хоть фут.      И второе суденышко, сразу видно, давно брошено догнивать - широченная лайба с округлой кормой ушла носом в воду чуть ли не до палубы, и борта, и надстройка проржавели до полной трухлявости, в рубке не осталось ни единого целого стекла. Остров погибших кораблей, честное слово. Третий кораблик, правда, внушал нешуточные надежды: крохотный буксир, близнец того, что уволок в низовья баржу. Черные борта с широкой красной полосой выкрашены совсем недавно, стекла в рубке чистые, промыты, палуба тоже выдраена на совесть. Даже название имеется: "Таймень", выведенное белой краской. А на коротком кормовом флагштоке красуется черная тряпка с "Веселым Роджером".      Капитан, должно быть, молодой, вот и развлекается...      Мазур перепрыгнул на кораблик, заглянул снаружи в рубку. Мама родная, даже штурвал имеется, надо же... Вообще-то, он давеча чересчур расхвастался перед Ольгой: он бы и смог управлять этакой "Куин Мэри", но пришлось бы сначала четверть часика осмотреться, освоиться, погонять дизель на разных режимах. Это тебе не легковая машина, которую можно мгновенно рвануть с места. Парадокс в том, что он в совершенстве изучил ультрасовременные типы маломерных суденышек "вероятного противника", а вот с таким патриархом давно не сталкивался. И пока он будет ковыряться в рубке, выскочит хозяин судна - вдруг живет совсем близко? - шуму наделает... Выйдет совершенно ненужная огласка. А кораблик на ходу, хоть сейчас отваливай...      Недолго думая, он решительно направился назад, к дому, где сидела на лавочке Ольга, поставив рядом сумку. Прошел мимо нее, сделав на ходу успокаивающий жест, завернул за угол и постучал в калитку: пару минут назад, проходя мимо, засек в окне лицо женщины подходящих, то бишь относительно преклонных лет. Тихо фыркнул, запуская пальцы в нагрудный карман куртки:      - Следствие ведут колобки...      Из конуры выбрался лохматый пес, зевнул, жутко распахнув пасть, и, похоже, задумался - облаять, или не связываться в столь прекрасное утро.      Заслышав стук двери, оглушительно взлаял, но сразу видно, проформы ради, показывая, что хлеб даром не жрет.      Хозяйка, крупногабаритная тетка лет шестидесяти, с деревенской непосредственностью, ничуть не удивившись, пошла к калитке, на ходу вытирая руки передником. Мазур уже вертел меж пальцами заранее приготовленное удостоверение и, едва оказался с хозяйкой лицом к лицу, поднял его на уровень глаз, подержал достаточно долго, чтобы успела прочесть все, красиво изображенное золотым тиснением. Убедившись, что прочла, распахнул на пару секунд, с небрежной властностью, тут же захлопнул:      - Майор Мазаев, шантарский уголовный розыск... Он бил наверняка: это в городе обнюхали бы каждую буквочку и попробовали на язык каждую печать, тамошний народ битый, и каждый день читает в газетах про жуликов в милицейской форме. А крестьяне по старой традиции, идущей еще от царских времен, заранее чуточку пужаются всякого городского начальника со столь авторитетными корочками... Вот и хозяйка, ручаться можно, уже лихорадочно вспоминает на всякий случай, не виновата ли в чем с точки зрения губернской власти... Ну конечно, где река Шантара вкупе с таежным отдалением, там и рыбка, там и насквозь незаконные "самодуры" с запрещенными крючками, там и шалости в тайге с ружьишком...      Тетка осмотрительно молчала, памятуя известную поговорку и ожидая, пока заговорит незваный гость. Одарив ее дружелюбнейшей улыбкой, Мазур поинтересовался:      - Как по имени-отчеству будете?      - Дарья Петровна, - настороженно сообщила хозяйка. - Марковы мы... - и явно хотела добавить: "Может, домом ошиблись?", но не решилась.      - А не подскажете ли, Дарья Петровна, где мне сейчас найти морячков с "Тайменя"? "Таймень" - это...      Тетка мгновенно расцвела:      - Ой, да неужто не знаю! Опять у причала торчит?! Так-так, так-так-так...      Лицо у нее вмиг стало не просто спокойным - умиротворенным и радостным, одухотворенным страстным желанием сделать ближнему своему безнаказанную пакость. Даже человек неопытнее Мазура мог бы легко догадаться, что случайно напоролся на следы тех самых шекспировских страстей, которые сотрясают отдаленные деревушки не менее регулярно и люто, нежели крупные города.      - Вы не по Пашкину ли душу? - тетка совершенно освоилась с визитером. - Слава тебе, Господи, неужели влип наконец?      - Да как вам сказать... - уклончиво протянул Мазур. - Вы кого имеете в виду? Капитана?      - При чем тут Захарыч?! - удивилась она так, словно Мазур жил тут лет двадцать и должен был сам прекрасно разбираться в местных сложностях. - Вам же Пашка Шишигин нужен? Кто еще мог "Тайменя" сюда пригнать?!      - Рулевой-моторист... - сказал Мазур наугад (Ну какой экипаж может оказаться на таком корыте? Капитан да рулевой, не более того...).      - Он! - радостно возгласила Дарья свет Петровна. - Он, злыдень! Вы его не арестовывать, часом, собрались? Может, вам эти нужны... как их по-городскому? Понятые! С полным нашим удовольствием! Старику только велю за печкой доглядеть - и пойдемте!      Мазур на ходу придумывал подобие легенды. "Таймень", как две капли воды, похож на буксир, утащивший баржу от причала леспромхоза, от этого и стоит танцевать...      - Да вы не утруждайтесь, Дарья Петровна, - поднял он ладонь. - Интересно мне, понимаете ли - там в леспромхозе баржи давно с разгрузки уйти должны, а "Таймень" тут отирается...      - Вот я и говорю! - от избытка чувств хозяйка даже перегнулась к нему через низенькую калитку. - Взял моду, оболтус - по девкам на казенном буксире разъезжать, как на мотоцикле! И добро бы по девкам... Любка тоже хороша: когда Степа к ней по-серьезному, нос воротит, а как этот обормот в окошко заскребется... У него ж таких - по всей реке, поматросит и бросит, а Степа ей хозяйство вмиг наладит, он у нас обстоятельный...      - Сын? - сочувственно спросил Мазур.      - Племяш. Хоть и годки с Пашкой, а парень степенный, не чета... К хозяйству руки как раз нужным концом и повернуты. Это вам не бревна таскать взад-вперед... Я, конечно, понимаю, времена нынче неописуемые, не пришей-пристебай - да все равно, должна ж быть управа за такие штучки? Зря казенную горючку жечь... Любка тоже хороша: один раз обожглась, пора бы и поумнеть. Ох, я б ей ворота по-старинному дегтем изгваздала, да Степа, чего доброго, рассвирипеет, не посмотрит, что родная тетка...      - А Захарыч, значит, приболел? - уже увереннее спросил Мазур.      - То-то и оно! При нем Пашка потише озорует, опасается... А стоит Захарычу с ревматизмом слечь, да оставить на Пашку буксир - готово дело! Вас, может, проводить, товарищ начальник? Я б мигом...      - Не надо, - веско, с расстановкой сказал Мазур, послав ей крайне многозначительный взгляд. - Вы мне только дом покажите...      - А во-он! Третий за колодцем, зеленые ворота видите? У Любки собаки нет, смело заходите... она-то сама ничего такого не натворила?      - Ну что вы, - успокоил Мазур. - Мне Пашка один и нужен...      - В город повезете?      - Может быть... - сказал он значительно.      - Любка, если разобраться, баба неплохая и душевная, вот только мужиков выбирать не умела отроду, не получается у нее, хоть ты тресни. Что первый муж, что Пашка... - она покосилась на Ольгу, смирнехонько ждавшую развязки, понизила голос. - А это кто... Может, правду говорят, что Пашка-женатый? Что у него в городе - законная? Я ж Любке, дуре, твердила...      Мазур приложил палец к губам и улыбнулся весьма таинственно:      - Служба, Дарья Петровна...      И, разведя руками, так ловко ухитрился дать задний ход, что общительная тетка не успела ничего больше спросить. Быстрыми шагами направился к дому с зелеными воротами - и впрямь требовавшему хозяйственной мужской руки: зеленая краска там и сям облезла, завернулась крупными чешуйками, нижняя петля калитки держится на одном гвозде, да и тот вот-вот выскочит, штакетник кое-где зияет дырами...      Он с ходу прошел на крыльцо, забарабанил в дверь. Внутри послышались приглушенные голоса, звук шагов. Дверь распахнула непутевая Любка - крупная и довольно сексапильная деваха лет двадцати пяти, рыженькая, заспанная и смущенной ничуть не выглядевшая. Запахнула короткий халатик, глянула с утренним, не набравшим еще разбега кокетством:      - Вам кого?      - Мне Пашу, - сказал Мазур. - И крайне желательно - побыстрее.      - Какого Пашу? - удивилась она очень натурально.      - Корабельного, - сказал Мазур и продемонстрировал удостоверение в закрытом виде. - Вы уж его поднимите быстренько, у нас дело серьезное...      Она мгновенно изменилась в лице, юркнула в дом, там послышался возбужденный шепот - и вскоре появился местный Казанова. Надо признать, он был великолепен - соломенные кудри из-под офицерской фуражки военно-морского флота с начищенной до сияния кокардой, черные клеша, чистейшая тельняшка и черный бушлат без погон, с красной нашивкой минного специалиста на рукаве.      На тыльной стороне ладони правой руки восходящее солнце, якорь и огромные буквы: "БАЛТИКА". Гляди ты, корешок, усмехнулся про себя Мазур. И произнес нейтрально-сухим, казенным тоном:      - Гражданин Шишигин?      - Ну, - спокойно сказал тот.      - Майор Мазаев, шантарский уголовный розыск - уже заученно выдал Мазур.- Пойдемте.      - Куда?      - На судно, гражданин Шишигин, на судно... И - в леспромхоз. Вещи какие-нибудь с вами есть?      - Да никаких таких...      - Вот и прекрасно - не давая опомниться, Мазур крепко взял его за локоть и потянул с крыльца.      Ошеломленный таким напором, отставной балтиец опомнился уже на земле:      - Нет, а в чем дело-то?      - Вот в леспромхозе вам все и объяснят, - непреклонно сказал Мазур. - Пошли-пошли. Неподчинение милиции хотите заработать вдобавок ко всему?      - Это к чему это? - попытался встрепенуться балтиец, но Мазур уже выдавил его за калитку.      Досадливо поморщился, услышав сзади вскрик:      - Паша!      Рыженькая вылетела на крыльцо, хотела кинуться вслед. Чувствуя себя последней сволочью, Мазур отстранил ее, как мог суровее. Глядя в глаза, сказал:      - Домой идите, Люба. К обеду, если все хорошо будет, вернется.      - Да за что же...      - Домой идите, - повторил Мазур и легонько подтолкнул бедного Пашу вперед. - И без глупостей, чтоб мне оружие не применять.      Метров через двадцать балтиец немного опомнился:      - Командир, что за аврал?      - На каком корабле служил?      - На "Стерегущем".      - У Чигина, значит, - кивнул Мазур.      - А вы откуда...      - У Чигина служил, а вопросы дурацкие задаешь... Шагай вперед.      Окончательно сбитый с толку морячок на какое-то время унялся. Мазур сделал Ольге знак присоединиться к шествию. Тут уж у Паши, по лицу видно, окончательно отшибло всякое здравое соображение.      Душевная тетка Петровна бдительно торчала у забора, и, завидев шагавшего под конвоем неприятеля, низко поклонилась, с неописуемой смесью слащавости и злорадства поприветствовала:      - Утро доброе, Пашенька, сокол ясный... Куда ты спозаранку? По делам, поди? Ну, бог в помощь...      Паша затравленно покосился на нее и прибавил шагу. Для бодрости принялся фальшиво насвистывать что-то лихое. Мазур не препятствовал. Смотрел на реку - почти напротив причала, ближе к переправе, кружила длинная белая моторка, скорее, катер-то ли дюралевый, то ли железный, остроносый, с высоким стеклом, окаймлявшим почти половину пассажирского отсека. А этот что тут вертится? Неужели...      Пашка, бурча что-то, поворачивал рукоятки. Мазур, отведя взгляд от подозрительного катера, следил за каждым его движением. Вскоре под палубой гулко зафыркал мотор, за кормой вспенилась вода.      - В леспромхоз? - сварливо бросил балтиец. Оказавшись у себя в рубке, он словно бы обрел некоторую уверенность.      - Туда, - кивнул Мазур.      - А это кто? - в его обращенном к Ольге взгляде довольно-таки забавно сочетались мужской интерес и ошеломленность нежданно начавшимися странностями.      - Эксперт, - сказал Мазур. - Дактилоскопист-агностик. Ну, что ты копаешься?      - Ничего я не копаюсь, - проворчал Пашка, резко перекладывая штурвал на правый борт. - Все, отходим...      Шум мотора стал ровным. Суденышко, чуть задрав нос, оставляя на воде широкие "усы", целеустремленно пересекало Шантару наискось. Мазур бдительно ждал момента, когда необходимо будет изменить курс. Косился в сторону белого катера - и ощутил во рту какой-то противный привкус, когда тот, прекратив странные рысканья, заложив широкую дугу, двинулся следом, держась правее, довольно далеко, но строго соблюдая некую заранее выверенную дистанцию.      Скверно, подумал он, опустив руку в карман куртки и касаясь пистолета. Похоже, хвост. И добром не отвяжется...      Подтолкнул Ольгу, показал взглядом. Она немного посмурнела. Стал высматривать впереди синий катерок, но дистанция была еще неподходящей.      Пашка стоял у штурвала, сердито сжав губы, не оглядываясь на странных пассажиров. Не похоже пока, чтобы у него возникли подозрения.      Вынув бинокль из футляра, Мазур распахнул ногой дверь крохотной рубки.      Так... В белом катере четверо, стоят в напряженных позах, оружия не видно, но тот, что пристроился по соседству с рулевым, тоже держит у глаз бинокль... Если они имеют отношение к засаде, давно опознали, катерок у них мощный, без стрельбы не уйти...      Слева показался паром, неспешно идущий к правому берегу, который они только что покинули. На палубе впритык друг к другу стоят темно-зеленые грузовики армейского вида - опять на пожар? Вполне возможно, ливень его не погасил, если вообще достигли тех мест дожди...      - Стоп, - сказал Мазур громко. - Курса не менять.      - Что? - недоуменно обернулся Пашка.      - Леспромхоз отменяется, - сказал Мазур. - Прежним курсом - по фарватеру... Усек?      - Вы...      - Не дергайся, - Мазур упер ему в поясницу дуло пистолета. - Один раз можешь оглянуться, только быстренько, и руки на штурвале держи... - и, вызвав в себе должное остервенение, зло прошипел:      - Шлепну, паскуда, будешь дергаться...      Морячку хватило одного взгляда. В лице он не особенно изменился, просто застыл всем телом, как манекен, процедил сквозь зубы, выказав похвальную быстроту ума:      - Купил, козел... Ой, купил... Опять в побег сорвались, соседи...      - Не твое дело, - бросил Мазур. - Ты, главное, руки на штурвале держи, жизнь человеку один раз дается...      Как ни удивительно, Пашка немного успокоился, - видимо, беглый уголовник из ближайшей зоны пугал его меньше, чем явившийся по его душу загадочный мент. Протянул:      - Сцапают же... Пират, тоже мне, абордаж устроил...      - Штурвал держи, - оборвал Мазур.      - А Чигина откуда знаешь?      - Я ж не всегда сидел... - фыркнул Мазур.      - Эй, ты что, точно балтийский?      - Ага, - сказал Мазур. - Будь у нас время, я б с тобой повспоминал и Чигина, и Круминьша Яна Оттовича, и славный боевой путь "Стерегущего", для широкой публики совершенно неизвестный... Только нету меня времени, и я тебя, Паша, душевно прошу - не дергайся. Очень мне не хочется балтийца дырявить, но если ты мне выбора не оставишь...      Он не смог бы, конечно, выстрелить в парня, судя по возрасту, служившего на "Стерегущем" каких-то пару-тройку лет назад. В крайнем случае - вырубить как можно деликатнее, и не более того. Но брататься не стоит, пусть подчиняется не за совесть, а за страх...      - Э, а за что тебя? - спросил Пашка, не оборачиваясь.      - Был в отпуске, "Мерседес" новому русскому по пьянке малость поуродовал. И хозяина зубов лишил, чтобы к жене не приставал. Дали вот пятерик, а мне скучно стало...      - Сам с какой коробки?      - С "Алмаза", - почти мгновенно ответил Мазур.      - Где Авксентьев кэпом?      - Ты меня, салага, не подлавливай, - ухмыльнулся Мазур. - Авксентьев - на "Александре Суворове", а у нас на "Алмазе" был Бондарь. По кличке Бандура.      - А ведь не врешь, братишка, - балтийский...      - А я тебе что говорю?      - Убери пушку.      - Но смотри...      - Ладно, что я тебя - закладывать, буду? Ты что задумал? У меня ж до Шантарска топлива не хватит, не на моей скорлупке...      - Поднимемся на пару миль против течения, там в тайге и высадишь, - сказал Мазур, ни на миг не ослабляя бдительности. - Дальше уж не твое дело...      - Это что ж ты на себя повесил, пока драпал? Корочки милицейские, пистоль...      - Моя забота, - сказал Мазур.      - Так куда ж тебе в тайгу? Там по левому берегу зон - что блох на барбоске...      - Моя забота, - повторил он. - Вывезут.      - Что, с блатовьем повязался?      - Погоняй, - угрюмо сказал Мазур.      Позади остались и леспромхоз, и переправа. По обоим берегам - тайга.      Катер держался сзади, как привязанный, а слева показался еще один преследователь, в котором Мазур тут же опознал "стража переправы". Ну, этот не столь опасен - катерок закрытый, из него чертовски неудобно на ходу палить...      Пашка что-то понял: оглянулся назад, азартно спросил:      - Скорость прибавить?      - Это у них - скорость, - проворчал Мазур. - А у тебя - запас хода... Шлепай прежним курсом.      Оба катера скрупулезно соблюдали дистанцию. Определенно ждут, когда "Таймень" подальше отойдет от цивилизованных мест, а там-то уж начнется...      - Там не менты? - спросил Пашка.      - Совсем даже наоборот... - хмуро отозвался Мазур.      - Ну, ты, я смотрю, загрузился сложностями жизни по самую ватерлинию... Стрельба будет?      - А похоже, - сказал Мазур. - Ты уж извини, что впутал, но ходу тебе обратно нет.      - Да уж, по морде тебе врезал бы со всем старанием...      - Но-но!      - Стою спокойно, - сказал Пашка. - Я ж так, мечтательно... Но ты гандон, братишка...      - Жизнь заставила, - на миг опустив глаза от справедливого и заслуженного упрека, сказал Мазур. - Хочешь, подойди к берегу поближе, за борт прыгай, я уж как-нибудь сам дальше пойду...      - Ага, а эти меня на всякий случай притопят, как "Титаника".      Катера подтянулись поближе теперь от "Тайменя" их отделяла пара кабельтовых . Ольга задумчиво сказала:      - Берегите пенсне, Киса, сейчас начнется...      Навстречу прошел красивый белый теплоход "Антон Чехов" конечно, в Игарку с иностранцами. Там громко играла музыка, спокойные, веселые люди стояли на всех палубах, кто-то даже помахал рукой, когда расходились встречным курсом, и Мазуру стало грустно от чужого праздника.      Катера прибавили ходу - теперь до них меньше кабельтова... Мазур посмотрел в бинокль. Ага, в корме крытого стоит мрачный тип с пистолетом в руке и прикидывает, как бы ему половчее занять позицию, а у того, что на белом, уже автомат приготовлен. Положим, "Тайменя", хоть он и мал, автоматным огнем так быстро не потопишь, но. вскоре начнут палить по рубке, никаких сомнений, один положит на пол огнем, другой попытается на абордаж взять... Знают ли они точно, каким арсеналом Мазур располагает, или нет? Вообще-то, все за то, что на катерах сидят шестерки, перед такими ставят конкретные задачи, но не перегружают лишней информацией, так что о ружье могут и не знать...      Он присел на корточки, разворошил мешочек с ружейными патронами, отобрал полдюжины пулевых в пластмассовых красных гильзах. Стоя все время так, чтобы держать штурвального боковым зрением, тихо бросил Ольге:      - Будешь прикрывать. Инструкции прежние: пали в белый свет, лишь бы часто...      - Когда?      - Скажу... Эй, Паша! По моей команде дашь лево на борт, да покруче. Потом жми прежним курсом.      - На волну хочешь посадить? - догадливо спросил рулевой.      - Ну, - Мазур, не поднимая ружье на уровень окон, чтобы не углядели в бинокль, зарядил оба ствола, включил выбрасыватель. Присев на корточки, приказал Ольге:      - Как только выскочу наружу, лупи, - ногой подвинул к ней здоровенный гаечный ключ. - Разобьешь стекло... Все готовы? Лево на борт!      И торопливо сунул в рот четыре патрона, капсюлями наружу. Буксир повернул влево, подставляя несущимся следом катерам высокую волну, на которой тряхнет получше, чем телегу на ухабе. Пинком распахнул дверь, выскочил наружу. Рубка заслоняла его от преследователей.      Отчаянно зазвенело стекло, осколки посыпались на палубу. И тут же сухо затрещали выстрелы. Буксир, кренясь, вернулся на курс, катера не отставали, лихо клюнув носами на волне, окутавшись веерами брызг, Ольга палила в белый свет, Мазур видел - их разделяло каких-то тридцать метров - что на белом суденышке все непроизвольно пригнулись, втянули головы в плечи. И, навалившись левым боком на низкий фальшборт, заработал, как пулемет: выстрел, выстрел, перезарядка в молниеносном темпе, выстрел, выстрел!      Это отняло считанные секунды. Нырнув в рубку, он посмотрел назад. Они неслись навстречу солнцу, и плохо было видно, что происходит за бликующими иллюминаторами синего катера, но на белом все обстояло прекрасно: виднеется лишь макушка рулевого, то и дело ныряющая вниз, ведет катер почти вслепую, обосрался, тварь! Остальные, надо полагать, лежат на дне вповалку. А высокое стекло в хромированной окантовке заляпано справа кровью - это получил пулю тот, что держал автомат.      Синему катеру пониже ватерлинии досталась одна пуля, а вот белому - четыре, поскольку тот был поопаснее. И разница не замедлила сказаться; белый на глазах зарывался в воду острым акульим носом, терял ход. Чуток осмелев, его экипаж попытался было высунуть головы. Мазур моментально пресек эти вольности огнем из "Макарова". В ответ ударила автоматная очередь - наугад, в небеса, ствол торчал над стеклянным козырьком чуть ли не вертикально.      - Щенки... - процедил он сквозь зубы.      Над крышей синего катера показалась пригибавшаяся фигура, вскинула пистолет, по-американски держа его обеими руками. Мазур выстрелил - хотел положить, но их уже разделяло метров пятьдесят, на такой дистанции, да еще из незнакомого "макарки", который далеко не шедевр, промажет и "морской дьявол"... Так что незадачливый дуэлянт остался жить и юркнул назад, под крышу. Синий катер тоже опустил нос. А с белым все обстояло на пять: он уже просел в воду ладони на три, мирная плавучая игрушка, пусть быстрая и дорогая, на такие баталии не рассчитана, к пробоинам быстро не доберешься, не заткнешь в момент - а набранная скорость работает против живучести, воду прямо-таки вгоняет внутрь...      И белый катер грузно, как корова, стал поворачивать вправо, к берегу - там наконец сообразили, что еще немного, и погоню придется продолжать вплавь, в одежде и ботиночках, а до берега, между прочим, далековато...      Высунув ствол в разбитое окно, Мазур дважды попотчевал пулями оставшееся в походном ордере судно противника. Снова пониже ватерлинии. Оттуда огрызнулись парой пистолетных выстрелов, снова неприцельными - стрелок, присев на корточки, выставил руку, пальнул, спрятался... Мазур давно мог разнести катеру все иллюминаторы, но это значило бы лишь подарить им удобные амбразуры. И потому продолжал стрелять по корпусу. Патронов с пулями больше не было, в ход пошла картечь - однако он успел сделать лишь три выстрела.      Катер резко отвернул и двинул к берегу, вслед за собратом. Мазур лишний раз убедился, что у Прохора нет профессионалов, его ребятки порой и умеют стрелять метко, но в душе остались накачанными охранничками коммерческих киосков, не склонными класть живот на алтарь... От прямого боя они всякий раз уклонялись, вот и сейчас сдрейфили, хотя обстановка требовала немедленного абордажа, пусть и с риском потерять половину народу...      - Ну ты даешь, - отозвался Пашка. - А дальше-то что, Наполеон?      - К берегу, - решительно сказал Мазур. - Во-он там можно причалить?      - Да запросто.      - Давай. Карты есть?      - Только речная лоция. Дать?      - Не надо, - махнул рукой Мазур. - Ты вот что... Высадишь нас, пройди с милю и сам чеши в тайгу. Назад возвращайся бережком.      - Ну ни хрена! А буксир?      - Никуда он не денется, - сказал Мазур. - Заберешь потом. На меня вали, как на мертвого, разрешаю... Тебе под это ЧП все шалости спишутся. Понял? В тайге схоронись, на буксире не сиди...      - Да зачем?      - У них тут где-то вертолет есть - сказал Мазур. - Чего доброго, подожгут они тебя, не разбираясь...      "Таймень" ткнулся бортом в высокий берег. Подхватив сумку и ружье, Мазур перескочил, протянул руку Ольге. Пашка крикнул вслед:      - Семь футов под килем... хоть ты и мудак хренов! Ох, мудак!      Оскалясь, Мазур махнул ему, схватил Ольгу за руку и поволок подальше в тайгу. Они остановились в зарослях густого кустарника, тяжело дыша. Сквозь деревья видно было реку, и шум дизеля еще не утих вдали.      - Ну, и куда теперь? - пожала плечами Ольга.      - В Пижман, - сказал Мазур.      - А в какой он стороне?      - А хрен его знает. Главное, малыш, меж нами и Шантарском нету больше великой реки. Если и попадутся мелкие, не беда...    Глава 3. Живец с подстраховкой      Он не обманулся в нехитром прогнозе - вскоре появился вертолет, уверенно летевший вслед буксиру примерно метрах в трехстах над серединой реки.      Знакомый вертолет - камовский, зелено-пятнистый, с бортовым номером, намертво впечатавшимся в память - 531. Оба невольно пригнулись в кустарнике, вспомнив последнюю встречу с этим аппаратом тяжелее воздуха. Однако густая тайга по берегам стояла сплошной стеной, да и вертолет, не рыская, уверенно пер по прямой. Довольно скоро едва слышное гуденье резко изменило тон, прямо-таки заметалось по небу - похоже, Пашка скрупулезно выполнил приказ, чтобы не связываться больше с чужими, явственно припахивающими смертью сложностями, причалил к берегу и драпанул в тайгу. Вертолет с четверть часа крутился там - а потом улетел в неизвестном направлении. Сразу ясно, что здесь, на глазах множества непосвященного народа, погоня растеряла прежнее нахальство.      Правда, это нисколечко не означало, что можно свалить гору с плеч и расслабиться. И дичи, и охотнику понятно, что следующей клеточкой на шахматной доске неминуемо должен стать Пижман с окрестностями. Дичь понимает, что охотник это понимает, а охотник понимает, что дичь это понимает-словом, высокая философия, от которой герр Кант рехнулся бы, запряги его в такие игры...      А в общем, чистейшей воды экзистенциализм. Мазур давно уже научился выговаривать это слово без запинки. Во времена оны Морской Змей, будучи еще старлеем, захомутал утонченную и весьма интеллектуальную выпускницу философского факультета вопреки штампам насчет "синих чулков" сексапильную и мужиков не чуравшуюся. И крутил с ней года полтора, пока не подвернулся блестящий кандидат в мужья, папин сынок с корочками МГИМО, рядом с которым трехзвездочный морской плебей выглядел бледно... За это время, однако, не подозревавшая о подлинной сути своего любовника и его приятелей красотка, регулярно посещавшая пикники, успела немного образовать господ офицеров, привив азы философии. Откровенно говоря, им было наплевать на все азы кроме того самого экзистенциализма. Вот этот-то подвид философии им страшно понравился, ибо, если разъять его по методу Сальери и поверить алгеброй, сводился к примитивнейшей формуле: весь мир идет на тебя войной... Именно так с господами "морскими дьяволами" и обстояло. Они только добавили свое окончание:"...но ты, сукин сын, обязан выжить". И помнить, что впереди пятьдесят лет необъявленных войн, а ты подписал контракт на весь срок... В общем, у каждого свои причуды. Но гораздо престижнее думать, что ты не подводный убивец, а экзистенциалист - как иначе, коли это чистая правда...      Посидев в кустарнике еще с полчаса, он прикинул диспозицию. Диспозиция была запутанная и туманная. Прежде всего, труднее стало ориентироваться.      Раньше он бодро шпарил на юг - или почти на юг, - забирая то вправо, то влево, отклоняясь с курса, но твердо зная, что рано или поздно упрется в Шантару, на тысячеверстном протяжении текущую в этих местах с востока на запад; что пройти мимо такого ориентира решительно невозможно, как ни старайся. Теперь же просто не представлял, куда следует двигаться. В доме у Федора он видел прикнопленную к стене на кухне карту Шантарской губернии-самую обычную, купленную в магазине. На ней, конечно, имелся Пижман, карта довольно подробная - но вот переправа, разумеется, не обозначена. И привязаться к местности невозможно. Почти. Если выделить из окружности интересующий его сектор, грубо прикинуть направление - то сектор этот займет градусов сорок пять. А это немало, если предстоит переть на своих двоих в неизвестность.      Он, конечно, не собирается падать духом - главная неприятность в том, что потеряешь уйму времени, определяясь. Отсюда плавно вытекает: необходимо устанавливать контакт с аборигенами...      Часа четыре они двигались в произвольно выбранном направлении: примерно юго-юго-запад, ежели по-сухопутному, а коли по-морскому - зюйд-зюйд-вест.      Резко взяли вправо, когда с вершины сопки Мазур усмотрел в бинокль самую натуральную зону, какими здешний край был богат, и немаленькую. Два раза пересекали узкие дороги, а однажды обошли стороной свежую вырубку - лес был сведен на паре десятков гектаров. Появился гнус, но теперь было гораздо легче, помогали импортные антикомариные флакончики, прихваченные у паромщика.      В шестом часу вечера вышли к дороге - раскатанной и довольно широкой, где машины могли двигаться в четыре ряда. Дорога такая, как подсказывал опыт Мазура, просто обязана была вести к немаленькому населенному пункту. А Пижман был единственным здесь, отвечавший этим условиям...      Около часа он по всем правилам наблюдал в бинокль, забравшись на склон сопки. За это время на юг (куда они и стремились) прошло девять могучих лесовозов, КРАЗы, а также две виденных им давеча на пароме милицейских машины, автолавка ГАЗ-53 и красный "Жигуль". С юга - восемь пустых лесовозов, автозак, два "Урала" с безоружными солдатами (погоны черные, вероятно, саперы) и два "шестьдесят шестых" "ГАЗа" с эмблемой Министерства по чрезвычайным ситуациям.      Все (но главным образом количество лесовозов) наталкивало на мысль, что дорога эта либо сама ведет в Пижман, либо где-то вливается в другую, которая опять-таки упирается в желанный Пижман. На эту версию работал и внешний вид бревен, какими были гружены лесовозы: обработаны так, что могут быть только первосортным, предназначенным для валютного экспорта товаром. По воде никто его не станет таскать - чересчур много барж и буксиров потребуется, машинами не в пример дешевле. А погрузить на поезд можно только в Пижмане...      Кратенько изложив все это Ольге, Мазур сказал:      - Голосовать придется...      - А риск есть?      - И еще какой, - утешил он. - Но тащиться километров восемьдесят пешком еще рисковее, знаешь ли. Потому что, вещует мне сердце, власти уже побывали у паромщика. И надо, пока они не раскачались толком, делать марш-бросок под свечой всегда темнее...      - Я разве против? - пожала она плечами. - Приказывайте, адмирал...      Стоя на обочине, он чувствовал себя словно бы голым на Невском проспекте.      Впервые за все время странствий они столь открыто являли себя миру, и Мазур старался не думать, что произойдет, если их попытается сцапать непосвященная милиция - никак нельзя сдаваться властям пока что, эрго...      Первый попутный КРАЗ равнодушно пропер мимо на полном ходу, обдав удушливой черной копотью. Минут через десять так же поступил и второй, хотя Мазур, мгновенно наученный горьким опытом, заранее достал несколько "пятидесяток" и, держа их веером, старательно махал водиле.      - Что-то не срабатывает финикийское изобретение, - проворчал он, глядя вслед натужно ревевшему лесовозу. - Неужто такие богатые? Не нравится мне это...      - Может, долларами помахать? - на полном серьезе предложила Ольга. - Или фляжкой со спиртом?      - Мы по-другому сделаем, - после короткого раздумья сказал Мазур. - Деньги не срабатывают, фляжка выглядит непрезентабельно - остается живец с подстраховкой... - и уточнил. - Подстраховка - это я. Комментарии нужны?      - Зачем? Ты мне только растолкуй, что делать-то...      - Сначала вон туда перейдем, - сказал он. - Там мне гораздо удобнее будет за деревом прятаться... Ага, сюда. Давай-ка в темпе косметику поднови, да погуще... питерских путанок ведь насмотрелась? Куртку снимай, все равно не холодно, и - на сумку ее, пусть валяется. Нет, пистолет в кармане оставь, тут с ним играться не стоит...      Светлая Нинкина футболка была ей велика, но Мазур, обойдя вокруг и критически осмотрев, затолкал обнову в джинсы так, чтобы грудь обтягивала должным образом. Перекинул косу на грудь, потуже затянул ремень, отступил на шаг, хмыкнул:      - А похожа...      - Н-да?      - Похожа, - кивнул он удовлетворенно. - Как лапшу вешать, сама сообразишь, по обстановке. Не учить же мне женщину, как мужика завлечь...      Шум мотора с нужной стороны послышался минут через двадцать. Мазур мгновенно отпрыгнул за дерево, присел в кустах. Шел очередной КРАЗ. Ольга вышла к обочине, в указанном заранее Мазуром месте остановилась, замахала рукой.      Знаю я жизнь, с мимолетной гордостью подумал он. КРАЗ сразу же притерся к обочине, хлопнула дверца. Обойдя капот, к Ольге вплотную подошел валкой походочкой индивидуум лет тридцати, с довольно короткой прической. На нем были самые обычные джинсы и черная рубашка, распахнутая на груди, с засученными рукавами - и везде, на открытых взору участках, красовались разномастные татуировки, выполненные не в пример затейливее, чем те, которыми испачкали Мазура.      Водила, не отрывая от Ольги заинтересованного взгляда, выплюнул окурок сигареты с фильтром:      - Ну, и куда топаем без мамы, лялька?      - В Пижман.      - А до Пижмана-то - под восемьдесят кэмэ...      - Вот я тебя и тормознула, - бесхитростно пояснила Ольга, без особого труда изобразив довольно блудливую улыбку.      - Откуда бредешь?      - С леспромхоза.      - А что там делала?      Ольга прищурилась:      - С другом в бане мылась.      - И пупками, поди, терлись?      - А по-всякому. Ты сам-то куда, в Пижман?      - Ну.      - Подкинешь?      - А что ж друг не подкинул?      - Ужрался друг, - сказала Ольга. - А мне завтра в семь утра на смену выходить.      - Я смотрю, у друга блудень неплох, если такие концы отмахиваешь... Катя.      (Заметил наколку, конечно, констатировал Мазур).      - Да не жалуюсь.      - И что, лучше всех на свете?      - Чтоб лучший найти, девке порыскать приходится...      - О, а вот это уже лучше - люблю понимающих... Ходку отмотала, Катерина, или так, по глупости?      - А ты что, прокурор?      - Я-то? Да наоборот... У меня, понимаешь, инструктаж - ни за что посторонних не подсаживать. Вот ежели б ты была не посторонняя...      - А что мешает?      - Значит, договорились?      - Ага, - Ольга повернулась к сумке. Чернявый ее придержал за локоть:      - Катерина, времена нынче рыночные...      - Ну и?      - Все через предоплату.      - А не прокинешь потом, рыночник? - тоном натуральной шлюхи спросила Ольга.      - Да зачем, Кат-тя? Дорога дальняя, еще пару раз остановимся полюбоваться природою... Посмотреть, что умеешь.      - В кабине, или как?      - Или как, - чуть подумав, сказал шофер. - Чуток отойдем, подстелим твой куртячок... Бери и пошли.      И уверенно погладил ее по заднице, когда наклонялась за курткой. Ольга абсолютно спокойно это перенесла и первой, помахивая курткой, с загадочной улыбкой направилась мимо того дерева, за которым прятался Мазур. Шофер живо ломанул следом, нацелился обхватить ее повыше талии - и оказался лицом к лицу с недобро ухмылявшимся Мазуром, подкидывавшим на ладони пистолет.      Реакция у чернявого оказалась отменная в глазах еще гасло ошеломление, а рука рванулась к карману. Науку следовало преподать с самого начала - и Мазур, дав ему время выхватить нож, нажать кнопку, сбил первым же ударом.      Вырвал перышко, не глядя, забросил в тайгу, добавил ребром ладони. Отступил на пару шагов, дожидаясь, когда пленный очухается, глянул на Ольгу и покачал головой:      - Откуда такая непринужденность, Кат-тя?      - С кем поведешься... - невинно вздохнула любимая жена.      Мазур глянул через ее плечо, чуть отодвинул в сторону и распорядился:      - Вставай, орел. Очухался, вижу... Чернявый, упираясь кулаками в землю, тяжело поднялся, помотал головой, выдохнул:      - С-сучары...      - Давай без лирики, - сказал Мазур. - Расконвоированный?      - Ну.      - Что ты там чирикал насчет инструктажа? Девочку ставил в безвыходное положение, или правда?      - Правда. Абверовцы неделю на ушах стоят. Каждое утро на уши капают никого не подбирать, не подсаживать...      - Конкретные приметы дают?      - Нет. Спросишь у Мюллера, много он тебе ответит...      - Что, и промеж себя разговоров нет?      - А чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Ну что тебе надо-то? Говори, и разбегаемся.      - В Пижмане часто бываешь?      - А куда ж я стволы вожу, по-твоему?      Мазур огляделся, высмотрев местечко, где желтел песок, подтолкнул туда пленного и вручил ему сломанный сучок. Минут пятнадцать слушал, заставив начертить более-менее точный план - и вскоре кое-какое представление о Пижмане получил, настолько, чтобы не тыкаться слепым котенком и не расспрашивать о дороге к вокзалу, двигаясь в противоположную сторону. Потом грамотно, умело задавал вопросы о необходимых деталях. Шофер отвечал охотно, явно надеясь, что после допроса от него, чем черт не шутит, и отвяжутся.      Только под конец он не выдержал, уколол Мазура красноречивым взглядом, в котором без перевода читался вопрос: "Интересно, друг ситный, откуда ж ты взялся, если идешь с севера в Пижман, ни черта о нем не зная?!"      Ухмыльнувшись, Мазур ответил вслух:      - Шпионы мы, шпионы. По ошибке на Таймыре сбросили, вот и плетемся...      - Пой, ласточка... - фыркнул чернявый, но ни единого вопроса не задал, руководствуясь все той же нехитрой лагерной мудростью.      - Попели, будет, - сказал Мазур. - Пошли.      - Куда?      - В машину, куда ж еще. Придется тебе все-таки нас докинуть до Пижмана...      - Да в душу твою мать! - взвыл чернявый, с полуоборота заведясь на истерику, натурально всплеснул руками, перекосился лицом. - Я ж тебе косяка не загоняю - вышли менты на облаву, вышли! Под Пижманом их дюжина с овчаркой от рассвета до заката торчит, десять раз на дню мимо езжу, и всякий раз в кабину морду суют! Мне семь месяцев осталось до чистой, сгорю с тобой, как целлофан на пожаре!      - Не скули, - сказал Мазур. - Раньше выйдем. Там, где дачи, если ты про них не соврал, и там в самом деле можно лесочком в город пройти...      - А если по дороге прихватят? Попрется какой-нибудь сапог в Пижман за водкой, заметит в кабине чужих...      - Что делать? - пожал плечами Мазур. - На бога полагаться, только лишь.      - Слушай...      - Хватит, - коротко, недобро бросил Мазур. - Полепетали, не в Госдуме. Если уж ты мне попался, значит, такое твое невезение. Или везешь без скулежа и дерганья, или сам за руль сяду, а тебя устрою вон в тех кустиках, там и закоченеешь через часок... Ну? Прения будут? - и уперся в него взглядом.      - Йэх, ну блядь, фортуна... - чернявый ударил себя по голове кулаками.      - Шнель, - приказал Мазур, подтолкнув его пистолетом.      Чернявый, временами постанывая сквозь стиснутые зубы, уселся за руль.      Мазур примостился с ним рядом, Ольга устроилась у дверцы.      - Смотри, - предупредил он чернявого. - Начнешь руки распускать - тут тебе и звиздец. Все равно первым успею вмазать... Может, тебе денег дать?      - В жопу засунь, - огрызнулся чернявый.      - Тебе?      - Себе.      - Ладно, краснобай, давай потихонечку трогай и песню в пути не забудь...      КРАЗ взревел мотором. Мазур краешком глаза поглядывал на дорогу, сосредоточив все внимание на водителе. Тот время от времени косился люто, с нескрываемой ненавистью, но дергаться и не пытался. Пониже локтя у него Мазур заметил такую же наколку, какой его самого наградили на заимке - череп в заштрихованном прямоугольнике. Так и подмывало спросить, что она, собственно, означает, но промолчал. А то окончательно распсихуется от новых непонятностей, ямщик хренов...      Навстречу за полчаса попались только два пустых лесовоза и мотоцикл с коляской, на котором каким-то чудом умещались восемь поддавших мужичков.      Потом чернявый вдруг начал все чаще поглядывать в боковое зеркало, и Мазур подобрался на случай подвоха - было у водилы время обдумать...      - Что там? - прокричал он, перекрывая рев мотора.      - Фуй в пальто! Говорил тебе, нарвемся, так ты умнее всех! "Уазик" зоновский!      - С чего ты взял?      - Номер вижу!      Мазур покосился на Ольгу, тоже напряженно уставившуюся в зеркало со своей стороны. Она все слышала - и кивнула.      - Не ссы, прорвемся, - крикнул Мазур, склонившись к водителю. - Авось не тормознут.      - Бабка надвое сказала...      - Если что, так и говори девка голосовала, везешь в Пижман.      - А ты где будешь - в кармане у нее сидеть?      - Найду место, - сказал Мазур. - Смотри, первая пуля тебе...      Он сполз с сиденья. Кабина у КРАЗа просторная, и Мазур без труда устроился на полу лицом к водителю, предусмотрительно вынул пистолет, дернул Ольгу за штанину. Она склонилась к нему.      - Если завяжется разговор, сразу вылезай, - приказал он. - И дверь придержи, чтобы я мог выскочить...      - Бля! - взвыл водитель.      Слышно было, как их обходит справа опрометью несущийся УАЗ, водитель круто свернул влево, чтобы не столкнуться - и почти сразу же стал тормозить.      По его исказившемуся лицу Мазур понял: так и есть, накаркал, останавливают...      Едва чернявый снял ноги с педалей и перекинул рычаг передач на нейтралку, Мазур показал ему пальцем: мол, вынь ключи и отдай. Водитель медлил.      Осклабясь, Мазур взвел курок. Тогда только чернявый выдернул ключи, кинул ему под ноги и остался сидеть за рулем, закаменев лицом.      Затопали приближавшиеся шаги. Двое, определил Мазур. У левой дверцы завопил хриплый, определенно нетрезвый голос:      - Тебе что говорили, бритый колобок? Кого посадил?      Перехватив вопросительный взгляд Мазура, Ольга, низко опустив руку, показала ему два пальца точно, двое.      - Начальник, да она пижманская, - как мог мягче и дипломатичнее ответил чернявый. - У нее мужик на переправе служит...      - Захлопнись, чмо! - шаги вновь зазвучали, перемещаясь к правой дверце. Эй, красивая, стекло опусти!      Мазур показал ей пальцем, какую ручку крутить. Снаружи громко причмокнули в два голоса. Тот, прежний, сбавил немного тон, но спесь осталась прежняя:      - Куда путь держим, симпатичная?      - В Пижман, - спокойно ответила Ольга.      - За натуру сговорились?      - Да как вам сказать...      - Ай-яй-яй, - пожурил невидимый собеседник. - Девушка такая симпатичная, вид вполне культурный, а под лагерную рвань мостишься... Ты ж от него подцепишь вагон мандавошек и пригоршню СПИДа, они там привыкли друг у друга в жопе конец мочить... Как ппре... представитель власти, я такой порнографии допустить не могу. Вылезай, лапа, доедешь до Пижмана с белыми людьми.      - Да я...      - Вылезай, киса, - приказным тоном распорядился тот. - Нечего тебе с зэками тереться, коли господа офицеры предлагают свой кабриолет... Ну?      Мазур кивнул. Ольга приоткрыла дверцу ровно настолько, чтобы вылезти, а, оказавшись на земле, распахнула во всю ширь. Мазур рывком поднял тело с пола, используя сиденье, как промежуточный трамплин. Стартовать пришлось из чертовски неудобной позиции, но бывало и похуже...      Он прыгнул ногами вперед, заплел ими шею человека в форме, свалил по всем правилам, использовав тело противника вместо подушки, смягчившей удар оземь.      Отключил точным ударом, взмыл на ноги, прыгнул ко второму, только и успевшему, что отступить на шаг и удивленно разинуть рот... Удар. Второй.      Ухватив за ворот и штаны, швырнул под машину, моментально отправил туда же и второго. Оба скорчились под бензобаком, словно эмбрионы. Мазур оглянулся.      Метрах в десяти стоит темно-зеленый УАЗ-469, две передних дверцы распахнуты, и внутри никого больше нет. Машина старенькая, покрыта многочисленными вмятинами.      - Господа офицеры... - хмыкнул Мазур, покосившись на бесчувственных вертухаев.      Один из них был в чине старшего прапорщика, второй - та же курица, которая не птица, сиречь обычный прапорщик. Оба, с первого взгляда видно, изрядно поддавшие, небритые, в мятых кителях. Зато кобуры на поясе у обоих.      - Ваши? - спросил Мазур, заглянув в кабину.      - Наши. Абверовцы сраные, - отрешенно, с сомнамбулическим видом ответил водитель и закачался взад-вперед, выдыхая:      - Ну ты мудак... ну ты подставил...      - Вали на меня, - сказал Мазур. - Вытерплю.      - На тебя, сука... у меня ж с ними счеты, притопят и разбираться никто не будет... что хотят, то и напишут... ну ты мне попадешься...      Видя, что время для светской беседы насквозь неподходящее - да и время поджимало, - Мазур вытянул из кабины сумку, кинул ключи водителю. В последний раз оглянулся на вырубленных - порядок, полная гарантия каталепсии еще на четверть часика - и подтолкнул Ольгу к стоявшему с работающим мотором УАЗу.      На ходу предупредил:      - Хорошенько запоминай, где оставишь пальчики, потом протереть придется...      Теперь уж точно объявят розыск, подумал он, садясь за руль. Но выбора не было никакого, так что придется перетерпеть...      Рванул разболтанную, побрякивавшую всеми сочленениями машину, ухмыльнувшись некстати вынырнувшим воспоминаниям: кто-то и считает истории, когда прапорщиков принимали по первости за генерал-лейтенантов, армейскими байками, но в старые времена, когда только что ввели этих самых прапорщиков, иные дневальные-в основном из независимых ныне урюковых республик - и вправду ухитрились наделать немалого переполоху, кое-где в архивах особых отделов можно наткнуться на рапорты о достоверных курьезах. Это мичмана не перепутает с адмиралом даже салага-первогодок, потому что звезды разные - а у сухопутчиков звезды очень даже похожи...      Он выжимал из таратайки все, на что она была способна, холодно и отстраненно просчитывая ближайшее будущее - через четверть часика очухаются, чернявый удрать не посмеет, будет доказывать свою полную благонадежность, "беспросветники" на его машине и рванут в Пижман, пылая жаждой мести...      Значит, нужно либо опередить, либо затаиться. Интересно, наврал водила насчет дач?      Не наврал. Минут через сорок слева обнаружилась накатанная колея, уходящая в чащобу - и поворот был отмечен новеньким, на обстоятельно вкопанной железной трубе "кирпичом". Так и есть-пригородные дачи для белого здешнего люда. А денек, между прочим, будний, середина недели...      Мазур промчал мимо - следовало сначала удостовериться насчет поста.      - Криминализируемся на глазах... - вздохнула Ольга.      - Ничего, - блеснул он зубами. - Не отдавать же тебя дубакам?      Дорога упиралась в неширокую асфальтированную магистраль. Помня объяснения чернявого, Мазур свернул влево. Асфальт был хреновенький, положенный при царе Горохе, хватало выбоин и глубоких трещин - но по здешним меркам дорога такая была роскошью изрядной. По сторонам точно так же теснились высокие сосны, кроме обветшалого асфальта, никаких признаков городской цивилизации. Дорога напоминала синусоиду то взлетала на высокие округлые сопки, то шла под уклон. Движение понемногу становилось оживленнымпопадались попутные и встречные легковушки, мотоциклисты, прошел даже старенький автобусик с табличкой "Пижман-Приозерская".      На вершине очередной сопки Мазур остановил машину. Вынул из футляра бинокль, попытался разглядеть что-нибудь прямо сквозь ветровое стекло, но в окулярах, конечно, все было смутно-размытым. Пришлось выйти и укрыться за правой передней дверцей.      На горизонте виднелась цепочка серых пятиэтажек, перемежавшихся частными домишками, чадно дымила желтая кирпичная труба - ну вот вам и Пижман. Только про "мир входящему" забудьте начисто: примерно в километре впереди у низенькой бетонной будочки приткнулись аж три "лунохода", по обеим сторонам дороги, и возле них в самом деле прохаживаются не меньше дюжины ребяток в сером, кое-кто с автоматами, вот и овчарка равнодушно лежит возле сине-желтого "Москвича", вывалив язык, отвернувшись от дороги. Все точно.      Мазур наблюдал минут десять, изучая их тактику. И убедился, что ни одной машины просто так не пропускают - дают отмашку всем, кто направляется в городок, иные бегло осматривают и тут же отпускают, у других старательно проверяют документы, белую "Ниву" и зеленый "Москвич" и вовсе заставили отъехать на обочину, о чем-то препираются...      - Хреново, - сказал он, садясь за руль. - Перекрыта дорожка. На скорости прорываться - и думать нечего, сядут на хвост, начнут гонять по городу... А красную корочку показывать - еще рискованней. Так, восемь вечера... Ну, опять прятаться придется. А с темнотой пешком обойдем...      И развернул машину, поехал назад. Продолжение следует... Уважаемые подписчики!      В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Ярослав Гашек "Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны" Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения