Писатель и художник Лев Одинtsov

Писатель и художник Лев Одинtsov
http://www.odintsov.ru/

Лев Одинtsov

E-mail

ПРОЗА 

Россия, Курляндия и еще чуть-чуть на запад. 

Глава 22.

Оставшись один, первым делом я поклялся себе, что, если в будущем возникнет хоть еще один раз, хоть самая незначительная угроза, хоть малюсенький намек на те испытания, которым я подвергался в застенках у Марагура или под килем корабля, я брошу все, наплюю на все свои самые высокие и благородные чувства и побегу. Назад, в Россию, в Москву, в Шевалдышевское подворье, к Шварцу, я даже стану донором и сдам пинту крови на пропитание Развилихина. А что?! Шварц – замечательный человек! Он же сам говорил, что ему не нравится, когда в городе палят из пистолетов все кому не лень! И клянусь вареникомъ моей бабушки, что Шварцу не нравится это больше, чем Мировичу. И черт с нею с мадмуазель де Шоней!

Правда, сомневаюсь, что мне удалось бы сдержать данное себе слово.

Про Аннет, конечно, в сердцах я нехорошо подумал, но, в конце концов, она сама полезла в эту историю! Уж в чем - в чем, а в этом я не сомневался! Не знаю уж, почему? Хотя, собственно, а почему, не знаю? Знаю. По тому, как мастерски она вела меня от Москвы до одной только ей известного адреса, на каждом шагу устраивая смертельные ловушки, в которые неизменно попадали мои враги, присутствие которых она лишь предполагала, можно было смело сделать вывод, что эта прелестная особа всю жизнь только и занимается тем, что попадает в такие истории.

Я ворочался на шикарной кровати и не мог уснуть. Новые сомнения одолели меня. Ведь Аннет была похищена у меня на глазах. А раз так, то каким же образом она реализовала столь безупречный план?! Не могла же она на каждой остановке отлучаться от своих похитителей, чтобы оставлять сообщения мне и устраивать ловушки моим преследователям, ежели таковые появятся?!

Мильфейъ-пардонъ, граф! А почему это не могла?! Очень даже могла. Выполняя чужие указания. И как это раньше не приходило мне в голову, что весь этот план разработан не ею! А каким-нибудь хмырем наподобие Мировича. А к Аннет приставили какого-нибудь Клавдия Марагура, аристократа этакого, который всюду сопровождал ее и следил, чтобы в точности исполняла данные ей инструкции. И все это они проделали на случай, если я отправлюсь вдогонку, спасать возлюбленную. Но почему было попросту не заманить и меня в ловушку? К примеру, в гости к штабс-капитану Саликову на съедение зимним осам? А потому, ответил я сам себе, как опасались, что нужные им бумаги у меня остались. А почему тогда не захватили меня в плен? А может, сил не было? А то бы и захватили прям возле дома, если б я стрелять по ним не начал. А о том, чтобы пистолеты оказались под рукой и заряженными, наверняка, Аннет позаботилась.

Так это или не так, я не знал. Но одно знал точно: если это так, то, пользуясь их подсказками, рано или поздно я угожу прямиком в их лапы. А ведь эти ребята, скорее всего не намного добрее Клавдия Марагура. Сомневаюсь, что они сильно расстроились, случайно подстрелив ни в чем неповинного извозчика. Тут я задумался, не кроется ли в моих предположениях тот самый намек, при котором я поклялся побежать сдавать кровь в пользу Развилихина?!

А еще господин Швабрин. Тоже личность загадочная. Чем меньше будешь знать, тем дольше проживешь, сказал он после того, как своими вопросами довел до кондрашки старика-incroyables, и тут же занялся допросами Жака. Я заподозрил, что Алексей Иванович – мой тайный помощник. Хотя шкипер и говорил, что господин Швабрин путешествует сам по себе, но явно он свел знакомство с Федором задолго до того, как поднялся на борт “Эмералд Джейн”. И погибший голодранец был из их компании. Может, спросить его в открытую: нанимала его Аннет де Шоней или нет?

Впрочем, пару часов назад то же самое я думал о старике-incroyables. И спросил его. В открытую. Засим последовавший мезанплацъ мне не очень понравился. Пожалуй, стоит воздержаться от лишних вопросов.

А еще я заметил, что как-то неважно складывалась судьба тех, кто брался помочь мадмуазель де Шоней. Любку задушили. Что случилось со штабс-капитаном Саликовым, сдавшим дом в аренду под улей для зимних ос, оставалось только догадываться. Капитан-поручик Косынкин должен был радоваться, что его самого не скормили громовому ящеру. Голодранец погиб, правда, это уж была моя вина. Но вот шкипер тем, что ходит теперь под себя, уж точно не мне обязан.

Все это наводило на грустные размышления. И я хотел им предаться, но то ли ко мне пожаловал дружище Морфей, то ли под воздействием виски я заснул, так и не дождавшись явления добрейшего из олимпийцев.

Глава 23.

Проснулся я от качки. Вышел из каюты. Тяжелые, низкие облака затянули небо. Шел мокрый снег, море немного штормило. Я обошел злополучный ящик и увидел господина Швабрина в плаще шкипера.

- У вас хороший сон, - сказал он. – Уже полдень.

По палубе шлялись шкипер с помощником и боцманом. Возле грот-мачты что-то делал чернокожий матрос.

А хатифнаттов не было!

- Они исчезли?! Покинули корабль?! – воскликнул я.

- Мы тоже так подумали, - ответил Алексей Иванович, повернулся и, указав на чернокожего, добавил. – Этот арап даже за штурвал схватился.

Приглядевшись к африканцу, я понял, что он составил компанию высшему командованию корабля.

- Хатифнатты здесь, они сделались невидимыми, - произнес господин Швабрин.

- Оригинальный способ укрыться от непогоды, - заметил я.

- С вашего позволения теперь я воспользуюсь кроватью шкипера, - произнес господин Швабрин.

- Я буду счастлив, если вам удастся отдохнуть, - ответил я.

Он ушел на корму, а я спустился на нижнюю палубу и заглянул в камбуз.

- Сэр, вы пропустили завтрак, - сообщил мне кок.

- Верно, - подтвердил я. – Но неужели мы не исправим случившееся?!

- Я оставил для вас кусок свинины и немного картошки, - сказал он. – Присаживайтесь, сэр, за стол.

Кок выставил оловянную миску, положил в нее четыре неочищенных картофелины и кусок свинины.

- Ну, что, у зверья наверху теперь больше места? – спросил я, вонзая зубы в мясо.

- Ага, - кивнул кок.

- А что картошку-то почистить некому было?!

- А я специально ее не чищу, только мою, - сообщил кок. – В картофельной кожуре самая польза! Уж поверьте мне, сэр! Лучшее средство от цинги. Еще ж неизвестно, сколько плавать придется с этими бестиями!

- Да уж, - только и молвил я.

- Угу, сэр, - откликнулся кок.

- А где мосье Дюпар и мадмуазель Мадлен? – поинтересовался я.

- Они наверху в каюте клоуна, - ответил он.

Картошка и свинина были холодными и малоаппетитными. Из-за продолжавшейся качки живот немного мутило, отчего усиливался голод. Море сыграло со мною шутку. Оно успокоилось как раз к тому моменту, как я покончил с едой. С учетом того, что морской болезнью я не страдал, шутка получилась не слишком злой. Я поблагодарил кока, похвалил свинину, и отправился на верхнюю палубу.

Пока я предавался чревоугодию, погода сменилась. Солнце стояло высоко и припекало от души. Ни облачка не осталось в синем небе. При ярком свете блестели еще не высохшие доски под ногами. По кораблю бродили хатифнатты, вновь обретшие видимость. Матросы драили палубу и разгоняли лужи в тех местах, где просели доски и скопилась влага. Федор присматривал за ними, заменив господина Швабрина. Шкипера, его помощника, боцмана и чернокожего бедолагу я не заметил.

Я отдал ставший ненужным плащ одному из матросов и прошел в носовую часть, стараясь не сталкиваться с хатифнаттами. Впрочем, белесые существа по-прежнему не обращали на людей внимания, а столкнувшись с кем-либо в узком проходе, учтиво поворачивались боком, так чтобы обоим было сподручно пройти. Я так и не слышал, чтобы они издавали какие-либо звуки, и как они общались между собой, оставалось загадкой.

В каюте старика-incroyables я застал Жака и мосье Дюпара. Они беседовали, развалившись в гамаках, но умолкли при моем появлении. В ногах шельмы Лепо лежал тот самый жирный, абрикосовый кот, которого каналья таскал за собой от самого Санкт-Петербурга. Французишка вытянул руку и чесал животное за ушами. Абрикос блаженно мурчал. А когда за моей спиной скрипнула дверь, кот приоткрыл глаза и посмотрел на меня снисходительно, словно каналья Лепо перешел к нему на службу, а я один об этом не знаю. Если это так, то котяра допустил серьезную промашку. Он, верно, не знает, что прислуге платится жалованье. И тем более не подозревает, что пойдет на воротник или муфту, как только каналья останется без гроша в кармане.

- Как ваше самочувствие, сударь? – спросил корриган.

Он выбрался из гамака.

- Благодарю вас, чувствую себя превосходно. И,.. мосье Дюпар,.. - я покосился на Жака, который даже не соизволил встать, когда я вошел. – Мосье Дюпар, я ваш должник. Я обязан вам своим спасением и обязан тем более, что по моей вине вы были вынуждены отправиться в это путешествие. Видит бог, я сожалею, что так вышло…По отношению ко мне вы поступили в высшей степени благородно, хотя… я и не заслужил этого.

- Да что вы, что вы, сударь! – замахал руками корриган. – На самом деле, все мы обязаны своим спасением господину Швабрину.

- Что верно, то верно, - согласился я.

- А меня-то, сударррь мой, ни за что-с вы обидели-с! – подал голос Лепо.

- А ты помалкивай! – разозлился я. – А то ишь! Вырядился в мумию и ходил тут, кривлялся!

- А что же я мог-с поделать, сударррь вы мой?! – воскликнул каналья. – Я же связан-с был!

- Мог боднуть этого клоуна так, чтоб он за борт улетел! – ответил я.

- Так это-с вы, сударррь вы мой, чуть что кулаки пускаете-с в ход! А я человек-с исключительно-с миролюбивый-с!

- Скотина ты, вот ты кто! – рявкнул я.

- Господа, господа! – вмешался мосье Дюпар. – Граф, давайте пожмем друг другу руки и посчитаем все конфликты исчерпанными.

- С вами с превеликим удовольствием, - ответил я и протянул корригану руку.

Его ладошка утонула в моей ладони.

- А где мадмуазель Мадлен? - спросил я.

- Мадлен в соседней каюте. Она присматривает за стариком, - сообщил мосье Дюпар.

- Я хочу поговорить с нею. А вы зря здесь сидите. Выходите на свежий воздух, там прекрасная погода.

Я перешел в соседнюю каюту. Старик-incroyables лежал на полу, на специально устроенном ложе. Эльфийка стояла на коленях рядом с ним и протирала его лоб влажной тряпочкой. Заметив меня, старик нечленораздельно замычал и начал бешено вращать глазами. Девушка обернулась, наши взгляды встретились.

- Мадмуазель, - произнес я. – Мне необходимо поговорить с вами.

- Я сейчас выйду, - ответила эльфийка. – Пожалуйста, уйдите. Этому человеку нельзя сейчас волноваться. Его самочувствие может ухудшиться, и он умрет.

Я подчинился ее просьбе и вышел из каюты.

В ту же минуту один из матросов заорал истошным голосом:

- Земля! Прямо по курсу – земля! Мы плывем к земле!

Все высыпали на палубу. Матросы прыгали от счастья, смеялись и громко кричали. А ведь несколько часов назад они убивали друг друга. Похоже, теперь они искренне радовались тому, что господин Швабрин вовремя остановил бесчинства и удержал их от преступлений.

Рядом со мною приплясывали французишка и мосье Дюпар. Лепо держал на руках Абрикоса. Он тормошил кота, надеясь поделиться с флегматичным животным радостью. Абрикос презрительно урчал; кот наивно полагал, что ему бы обеспечивали комфорт при любом повороте событий.

Мадлен оставила больного старика и вышла из каюты.

- Что случилось? – спросила она.

- Мы приближаемся к земле! Земля прямо по курсу! – закричал корриган. - Руна Футарка не подвела нас.

- Хорошо, - ответила девушка.

Я прикоснулся к ее плечу. Эльфийка обернулась.

- Мадмуазель, я хотел извиниться перед вами за причиненные несчастья. Ни в коем случае не отрицаю своей вины, но поверьте, что лишь по трагическому недоразумению я дал повод полицмейстерам изгнать вас из Москвы.

- Да разве это несчастье?! – вскинула брови девушка. – Пожалуйста, больше не бейте Жака.

Она отвернулась и отошла от меня.

Не бейте Жака! Пожалуйста! А сама-то, помнится, не отказала себе в удовольствии дать ему пощечину!

- Да здравствует мистер Швабрин! – вдруг закричали матросы.

Я обернулся и увидел Алексея Ивановича. Он добродушно улыбался, рассматривая землю, и приговаривал:

- Что вы, господа, что вы! На все воля божья.

Однако ему не удалось отсидеться за спиной Главного Повара. Кто-то бросил клич, толпа подхватила господина Швабрина и начала подбрасывать в воздух. Федор бегал вокруг, опасаясь, что Алексея Ивановича случайно выбросят за борт.

Наконец бурное веселье закончилось. Господина Швабрина поставили на ноги, Федор вздохнул с облегчением, стало тихо. И тогда откуда-то с небес раздался голос:

- Мы не можем причалить к берегу.

Все мы задрали головы и увидели старого плотника, находившегося на грота-марсе.

- Мы не можем причалить к берегу, - повторил он.

Глава 24.

- Заткнись ты, Брюс! Старый дурак! Нужно было давно скормить тебя рыбам!

Слова плотника взбесили матросов. Они обступили плотной стеной господина Швабрина, как бы невзначай оттесняя спустившегося на палубу Брюса подальше от предводителя. Алексей Иванович понял, что матросы скрывают какую-то информацию, знание которой настолько неприятно самим членам команды, что они предпочитают не думать о ней и не принимать в расчет.

- Обождите! – приказал Алексей Иванович и жестом заставил матросов расступиться.

В образовавшемся живом коридоре господин Швабрин и плотник Брюс стояли напротив друг друга.

- Подойди сюда, милейший, - попросил Алексей Иванович.

Старый плотник сделал несколько шагов. Я приблизился к ним, не хотелось оставаться в неведении относительно своей судьбы. Корриган, эльфийка и каналья с котом на руках последовали моему примеру.

- Объясните, отчего мы не можем причалить к берегу? – спросил Алексей Иванович.

- При такой скорости мы не причалим, а шандарахнемся о прибрежные камни! – крикнул один из матросов.

- Это лучше, чем подохнуть от голода и жажды в открытом море! – добавил другой.

Господин Швабрин взглянул на них тяжелым взглядом. Матросы умолкли.

- Итак, Брюс, полагаю, тебе известна еще какая-то причина, мешающая нашему спасению, - произнес Алексей Иванович.

Плотник обречено развел руками.

- Говори же! – приказал господин Швабрин.

- Мы не просто приближаемся к земле, - произнес Брюс. – Прямо по курсу находится порт. Даже отсюда видны мачты кораблей.

Многие из нас обернулись. И действительно, при ясной погоде виднелись мачты.

- Ну и что из того? – воскликнул Алексей Иванович.

- При подходе к порту на захваченном хатифнаттами корабле матросы обязаны спустить королевский флаг и поднять “хатифнатта”.

- Что? – переспросил господин Швабрин.

Его голос перекрыл нараставший ропот. Матросы, судя по настроению, склонялись к тому, чтобы выбросить за борт Брюса и всех, кто согласится с его доводами. Почему слова плотника вызвали такое неудовольствие у членов команды, ни я, ни кто-либо еще из числа пассажиров не понял.

- “Хатифнатт” – так называется флаг с изображением хатифнатта, - объяснил Брюс.

- Так зачем дело-то стало?! – спросил Алексей Иванович. – Давайте спустим этот флаг, - он тыкнул вверх, - и поднимем флаг с хатифнаттом.

Я догадался, что речь идет о черном полотне с белым привидением, которое попалось мне, пока я обыскивал сундук шкипера.

- Точно! – сорвалось с моих уст. – Я видел этот флаг в… - тут, слава Главному Повару, я осекся и после маленькой запинки добавил, - в каюте шкипера!

- Ну! Так что?! – прикрикнул господин Швабрин.

Брюс вздохнул. Матросы роптали, в адрес плотника сыпались проклятия.

- Говори же, Брюс! – попросил Алексей Иванович. – Видит бог, из моря кашалота достать легче, чем из тебя слово вытянуть!

- Как только судно под “хатифнаттом” приблизится к берегу на расстояние выстрела, его расстреляют из пушек, - сообщил плотник.

- Ага,.. во как,.. – крякнул господин Швабрин.

Он оказался в замешательстве, и матросы не преминули этим воспользоваться, чтобы перетянуть его на свою сторону.

- Да не слушайте вы его, сэр! – кричали они. – Мы не будем поднимать “хатифнатта”.

Но господин Швабрин был не из тех, кто принимал решения, не разобравшись до конца в проблеме. Он поднял руку, жестом приказав обступившим его матросам сдать назад. Самых настырных заставил попятиться Федор. Голодранец вновь расчистил сомкнувшийся было коридор между Алексеем Ивановичем и Брюсом.

- Так что, любезный, может, и впрямь не поднимать “хатифнатта”?! Я, честно говоря, попадал пару раз под артобстрел. И признаюсь, не очень тоскую о тех временах, - молвил Алексей Иванович.

Тут я был полностью согласен с ним. Артобстрел – то еще удовольствие. Наложишь в штаны и молишь Главного Повара, чтобы довелось собственноручно подмыться! Фу!

- Хатифнатты – хитрые бестии, - ответил Брюс. – Они даже передадут управление кораблем, когда мы подойдем к берегу. Вот увидите. Я думаю, что уже и сейчас кто-нибудь может встать за штурвал, вряд ли эта нечисть станет возражать. У самого берега они сделаются невидимыми, некоторые из них сойдут на землю и разбредутся по другим кораблям. А когда эти корабли выйдут в море, хатифнатты захватят их. Если потом узнают, что мы привели их…

- Что будет? – не вытерпел господин Швабрин.

- Да, что будет? – я тоже не выдержал и повторил вопрос.

Брюс обернулся и посмотрел на меня.

- Уж кто бы спрашивал?! – воскликнул он, обращаясь ко мне. – Или вы забыли, мистер, что с вами сделали матросы, когда вы открыли короб с хатифнаттами?! Нас всех повесят!

Матросы зашумели. Они оттолкнули плотника, посчитав, что тому больше нечего добавить и настал их черед высказаться. Я, корриган, эльфийка и каналья с котом оказались в стороне. Команда окружила Алексея Ивановича. Как бы то ни было, они признавали его лидером.

- Не слушайте его! – кричали они. – Вам-то уж точно ничего не грозит. Если кого и повесят, так только моряков. А на пассажиров это не распространяется. А мы готовы рискнуть! Пусть еще попробуют доказать, что хатифнатты приплыли на “Эмералд Джейн”!

- Вот и отлично! Отлично! Сойдем на берррег, а это отррродье пусть само ррразбирррается! – вдруг по-русски – так, чтоб его никто не понял, промямлил подлый французишка.

- А ну, заткнись! – рявкнул я и треснул ему по затылку.

Мадлен оттолкнула меня от Жака. Отвратительным, утробным голосом взвыл Абрикос.

- Что вы делаете?! – воскликнула эльфийка.

И чем, интересно знать, он сумел покорить ее?! Наверно, знает рецепт, как завоевать женское сердце. Похоже, этот способ действует и на кошек.

Признаюсь, я и сам был не прочь, чтобы моряки взяли грех на душу. Тем паче, что они добровольно соглашались рискнуть головами. Но когда каналья Лепо взялся судить об этом, я возмутился.

- А что будет с теми несчастными, которые окажутся на кораблях в плену хатифнаттов, вы подумали?! – выкрикнул я по-английски.

- Барррин, барррин! Вам-то-с что до них-с?! – взвыл за спиной Жак.

Эльфийка пихнула каналью локтем и воскликнула:

- Как тебе не стыдно?! – до нее наконец-то дошла причина моего недовольства поведением Жака.

Она на мгновение посмотрела на меня, и мы успели обменяться красноречивыми взглядами. После этого наши взоры обратились к Алексею Ивановичу. В любом случае ему предстояло поставить точку в моем споре с канальей. Господин Швабрин поднялся на переходной мостик, и его голова возвышалась над толпой. Его губы были плотно сжаты, смуглое лицо было напряжено, отчего сделалось совсем некрасивым, но что-то очень твердое появилось в его выражении. Он еще не нашел, но был полон решимости найти выход. В глубине души я надеялся, что господин Швабрин примет сторону матросов и согласится идти к берегу под королевским флагом. В противном случае либо нас расстреляют из пушек, либо хатифнатты после первого залпа успеют развернуть флейт в открытое море.

- Послушай, Брюс, - сказал господин Швабрин. – А ты, вроде, хвалился, что побывал в плену у хатифнаттов?

- Было дело, - подтвердил плотник.

- Ну, и как же ты освободился?! А то, может, мы тут лясы точим, а по тебе веревка плачет?

Брюс ухмыльнулся, почесал затылок, улыбнулся загадочно и сказал:

- Так я, как навстречу судно попалось, прыгнул в воду и поплыл. А там уж подобрали меня…

- И, что, ни один хатифнатт не сел верхом на твою шею?! – спросил Алексей Иванович.

- Не-е, - протянул Брюс. – О том, чтобы они верхом на людях плавали, мы никогда не слышали!

- Хорошо, - ответил господин Швабрин. – Вот и выход. Мы доберемся до берега вплавь. Чтобы легче было плыть, рекомендую каждому прихватить какую-нибудь доску. И плывите сначала в сторону, подальше от судна, а потом уже к берегу.

Решение, принятое Алексеем Ивановичем, оказалось простым. Странно, что сразу никому не пришло оно в голову.

- А корабль?! – взревели матросы. – Бросить корабль! Мы не можем его бросить!

- Да никто вас не заставляет бросать корабль! – рявкнул Алексей Иванович. – Кто хочет, может остаться на борту и пойти ко дну или плавать с хатифнаттами, пока не кончатся запасы еды и питья. Только, помнится, ночью вы тут убивали друг друга ради места на шлюпке!

- Так-то ночью! – кричали матросы. – В темноте, неизвестно где! Но бросать корабль да еще с товаром вблизи от берега – это другое! Так мы несогласны! Мы должны все вместе причалить на корабле!

Они окружили господина Швабрина и Федора. Их глаза сверкали недобрым блеском. Они готовы были схватиться за ножи.

- Брюс, - не обращая внимания на матросов, произнес Алексей Иванович. – Советы ты даешь хорошие, но пора тебе и делом заняться. Ты должен как можно быстрее сколотить небольшой плот. Такой, чтоб на нем уместились семь человек: шкипер, боцман, Хьюго, арап и тот паралитик. И еще пара матросов, которые будут править плот к берегу. Остальные доплывут сами.

Тут я сообразил, что давно не видел ни Спелмана, ни всех остальных, зачарованных хатифнаттами.

- А где шкипер-то? – спросил я мосье Дюпара.

- Господин Швабрин перед тем, как пошел отдыхать, распорядился запереть их, чтобы за борт не свалились случайно, - объяснил корриган.

На корабле назревал бунт. Когда спасение оказалось близко, матросы ополчились против Алексея Ивановича. Им хотелось обдурить власти портового города и причалить, как ни в чем не бывало. Оставалось неясным, как потом они собирались плыть на этом корабле, зная, что он захвачен нечистью?! Но сейчас то ли они не думали об этом, то ли намеревались, оказавшись на берегу, бросить флейт и разбежаться кто куда.

- Да кто он такой?! – раздался чей-то крик. – Ишь, раскомандовался!

- Кто я такой? – переспросил господин Швабрин и слегка подтолкнул локтем Федора.

Они выхватили из-под плащей пистолеты.

- Кто я такой?! – еще раз переспросил Алексей Иванович. – Кто хочет познакомиться поближе, милости прошу, подходите!

Желающих не нашлось. Матросы все, как один, насупились и отступили.

- Сдается мне, что будет разумнее всех вас отправить за борт! А мне придется последним сойти с корабля. Брюс, нельзя ли как-нибудь подать знак, чтобы не сразу стрелять начали? Хотелось бы немного отплыть от мишени.

- Можно, - ответил плотник. – Есть специальный флажок - белый с черным крестом. Означает просьбу - задержать выполнение намерений.

- Хорошо, - кивнул Алексей Иванович. – Итак, Брюс, возьми себе помощников и займись плотом. Времени в обрез. Впрочем, думаю, что несколько досок ты сколотишь за пару минут.

- Слушаюсь, сэр! – гаркнул плотник.

Вместе с двумя матросами Брюс оторвал один из переходных мостиков, нарастил его еще несколькими досками, и получился вполне вместительный плот. Его спустили на воду. Затем на палубу притащили крепко связанных шкипера, боцмана, Хьюго и чернокожего матроса. Жак с мосье Дюпаром приволокли старика-incroyables. Плотник Брюс и еще один матрос сошли на плот. Они вооружились обломками весел, найденными где-то на нижних палубах. К ним спустили зачарованных членов команды и старика.

- С богом, - махнул господин Швабрин.

Брюс оттолкнулся от борта. Покачиваясь на волнах, плот поплыл прочь от корабля. Плотник помахал нам. Его связанные пассажиры корчились на досках и нечленораздельно ворчали. Я заметил, что старик-incroyables ухмыляется, глядя на меня. Впрочем, возможно, он не хотел издеваться, а корчил рожи, потому что окривел левой стороной. В таком случае он и перед Главным Поваром предстанет с кривой ухмылкой.

Берег был совсем близко. Мы разглядели небольшой порт. Несколько кораблей стояло у пристани, по которой суетились маленькие фигурки. А по обе стороны портовой гавани возвышались редуты с пушками. Стволы смотрели в нашу сторону. И море показалось мне очень маленьким и очень уж неуютным.

- Мадмуазель, - раздался голос господина Швабрина, он обращался к Мадлен. – А вам лучше надеть мужское платье.

Неожиданно каналья, попросив мосье Дюпара присмотреть за котом, бросился вниз на нижнюю палубу. К Мадлен подошел один из матросов и сообщил, что господин Швабрин приказал выдать ей мужские штаны. Эльфийка ушла переодеваться в каюту. Вернулся Лепо с топориком и начал выламывать решетку возле фок-мачты.

- Жак, зачем тебе это? – спросил я.

- А я, барррин, киску на нее-с посажу, - ответил французишка.

- Ничего себе киска! Это прямо-таки какая-то не кошачья, а слоновая киска! Жак, а не проще ли оставить кота на корабле?! – повысил я голос.

- Сударррь мой, как же-с можно-с бррросить в беде несчастное животное?!

- Имей в виду, Жак, я не потерплю эту тварь в своем доме! – заявил я.

- Сударррь мой, я только доставлю киску-с на берег-с, - сказал каналья.

Из каюты вышла Мадлен. Матросские порты висели на ней мешком, она выглядела белокурым медвежонком.

- Тебе идет! – подбодрил ее мосье Дюпар.

Эльфийка залилась краской до кончиков ушей.

- Не смейся надо мной, - сказала она корригану.

- Ты, правда, отлично выглядишь, - возразил он.

- Только я не умею плавать, - сообщила Мадлен.

- Жак-скотина, - рявкнул я. – Чем цацкаться с котом, лучше бы о девушке подумал!

Очень кстати подошли двое матросов. Они бросили к нашим ногам доски.

- Вы умеете плавать? – спросил один из них.

- Ага, но только вертикально и в одном направлении, - ответил я.

- А вы, граф, шутник, - раздался голос Алексея Ивановича, оказавшегося поблизости.

- Девушка, действительно, не умеет плавать, - сказал я.

- Ничего, - приободрил нас Алексей Иванович. – Пока доберется до берега, научится. Пусть возьмет доску пошире и крепче держится за нее. Поторопитесь, господа, мы ждем только вас. Матросы отправятся за вами. Мы с Федором сойдем последними. Из него, кстати, тоже пловец никудышный.

Вооружившись обломками досок, мы подошли к спущенному трапу. Первым пошел мосье Дюпар, сразу за ним Мадлен. Он погрузился в воду и барахтался рядом с кораблем, подбадривая девушку. Я бросил ему доску для эльфийки. Мадлен, повизгивая от страха, застыла на трапе над самой водой.

- Прыгай быстрее, пока Дюпара не отнесло от борта вместе с твоей доской! – скомандовал я.

- Ну же! – прикрикнул на нее корриган.

- Прыгай же!!! – орали матросы.

Эльфийка замерла на последней ступеньке.

- Я боюсь, боюсь, - только и приговаривала она, вцепившись в трап.

В это мгновение я заметил крыс. Эти твари и раньше встречались мне на борту. Но сейчас появилось целое сонмище грызунов. Они деловито перебирались через борт, спускались в воду и плыли в сторону берега. Несколько крыс прыгнули на голову Мадлен. Девушка завизжала и плюхнулась в воду. Мосье Дюпар подоспел к ней, она ухватилась за доску, и они поплыли прочь от корабля. Я оглянулся и увидел, что плот качается на волнах в стороне и далеко позади флейта. “Эмералд Джейн” стремительно приближалась к берегу.

Хатифнатты вели себя, как ни в чем не бывало. Они занимались обычными корабельными делами, их нисколько не беспокоило ни наше бегство, ни бегство крыс. Я решил, что эти существа либо слепы, либо туго соображают. По моему разумению, им было бы логичней при подходе к порту задержать людей в качестве заложников.

Теперь у трапа замешкался Лепо. Он держал на руках кота. Абрикос, словно чувствуя готовящуюся провокацию, разгневанно урчал и пытался вырваться из рук французишки. Не знаю, как только у Жака хватало сил справиться с этим животным? Однако дожидаться, пока каналья придумает, как ему спуститься вниз вместе с котом я не стал, а попросту вырвал животное из рук французишки и сбросил за борт. Кот полетел вниз с диким ревом. Наверное, будет всю жизнь меня ненавидеть. Я отвечу взаимностью. Жак в мгновение ока оказался в воде. Он затащил мокрое животное на деревянную решетку и поплыл следом за корриганом и эльфийкой. Наступила моя очередь.

Когда я погрузился в воду, мне показалось, что расстояние до берега намного больше, чем это выглядело с борта флейта. Я с трудом различал корабли и постройки. А ведь где-то там еще и сосна росла, доска от которой с руной Футарка привела нас к этому порту. И я верил, что где-то там меня ждет Аннет. Эх, люблю я эклеры!

Матросы один за другим прыгали в воду. Многие из них, будучи превосходными пловцами, не взяли с собой никаких вспомогательных досок. Некоторые из них плыли в чем мать родила, а одежду, связав в узелки, держали над головами. Веселой ватагой, переговариваясь и подшучивая друг над другом, мы плыли в сторону от флейта. Вода была удивительно теплой. Это в самый разгар зимы! Словно под командованием хатифнаттов мы успели добраться до африканского побережья. Или наоборот – застряли где-то в радиусе действия Кронштадской аномалии.

Я повернулся и наблюдал, как на грот-мачте появился белый флаг с черным крестом, а затем с фок-мачты был спущен королевский штандарт, а его место заняло черное полотно с изображением хатифнатта.

Господин Швабрин и Федор бросились в воду и изо всех сил поплыли к нам. Голодранец обнимал доску. Алексей Иванович полагался на свои силы. На борту остались одни хатифнатты. Похоже, они не расстроились из-за того, что люди покинули их. И то, что с корабля бежали крысы, их так и не насторожило. “Эмералд Джейн” на большой скорости неслась к берегу. Раздался первый залп. Прямо перед кораблем взметнулись вверх водяные смерчи. Матросы разразились проклятиями, завизжала Мадлен. Над берегом поднялись клубы дыма.

Хатифнатты на корабле засуетились. Наверное, они пытались развернуть флейт в обратную сторону. Раздался новый залп. Вновь море перед кораблем вздыбилось фонтанами. Белесые создания в панике метались по палубе.

- Мы совсем забыли про Ихвас, - раздался голос мосье Дюпара.

А я и не заметил, что догнал корригана с эльфийкой. Рядом плескался шельма Лепо. Он толкал перед собою решетку, на которой сидел кот. Абрикос вцепился в дерево и затравленно озирался по сторонам.

- А что Ихвас? – спросил я мосье Дюпара.

- Они не смогут развернуть корабль, - сказал корриган. – Руна Футарка магическим образом заставит флейт плыть к этому берегу.

- Значит, они обречены, - произнес я.

- Может быть, - подключился к разговору оказавшийся рядом матрос. – Никто не знает, что происходит с хатифнаттами, когда погибает корабль.

- Думаю, что тонут, - отозвался мосье Дюпар. – Если б они могли носиться по воздуху, то запросто перелетали бы с корабля на корабль.

- Это верно, - отозвался матрос.

Раздался следующий залп. Несколько ядер достигли цели. С треском разлетелась в щепки фок-мачта. Начался пожар. Хатифнатты мельтешили на корабле. Жаль стало их.

- Послушайте, а почему все моряки не запасаются рунами Футарка перед выходом в море? – спросил я.

- Ихвас на куске дерева вырежет каждый, - ответил мосье Дюпар. – Но придать руне магическую силу сможет только редкой силы волшебник.

Я посмотрел на корригана. Все его тело скрывала вода. Лишь огромная голова с широко расставленными глазами качалась на волнах. Он выглядел, как гигантская жаба, всплывшая со дна моря.

- А как ты узнал, что эта руна обладает магической силой? – спросил я.

- Никак, - сказал мосье Дюпар. – Просто я был уверен, что она неслучайно оказалась на борту.

- А что, если бы ты ошибся? – спросил я.

Ответить корриган не успел. Раздался очередной залп, и рядом с нами прогремел оглушительный взрыв. Меня подхватила волна и швырнула куда-то, куда ей вздумалось. Я выпустил из рук доску, меня закрутило в пучине. С трудом разобравшись, где низ и где верх, я начал выгребать навстречу солнечному свету. Я надеялся, что, когда моя голова покажется над поверхностью воды, очередное ядро не шваркнет меня по затылку. Мокрая одежда тянула вниз. Кое-как я вынырнул, откашлялся – успел все ж таки хлебнуть морской воды – и огляделся. Неподалеку отчаянно молотила руками Мадлен, она тоже потеряла свою доску. К ней на помощь спешил каналья.

- Уф, хочется верить, что это был случайный выстрел, - послышался сзади голос мосье Дюпара.

Матросы проклинали неизвестного артиллериста, грозились оторвать ему голову и выстрелить ее из пушки.

Вокруг плавали обломки решетки. Похоже, Абрикос оказался единственным, кому не повезло. Что поделать – не все ж коту лакомиться рыбкой, пусть и рыбка попробует кошатины.

- Жак! – крикнул я. – Похоже, у рыб сегодня на обед антреКОТъ будет.

Каналья добрался до девушки и стал подсовывать ей доску. Но перепуганная эльфийка оттолкнула ее и вцепилась мертвой хваткой в Лепо. Жак покрепче ухватился за доску.

- Барррин, прррошу-с вас-с, не дайте-с пррропасть бедному животному! – прокричал он мне.

- Прикажешь нырять за ним? – ухмыльнулся я.

- Нырррять не надо-с, сударррь мой! Ни в коем-с случае-с не надо! – ответил шельма. – Пррропасть не дайте-с!

Слова Лепо чудились мне бессмыслицей. Однако длилось это чудо недолго. Тяжелая туша навалилась на меня сзади; подвывая утробно, проворно забралась мне на плечи и впилась когтями в голову. Ноша оказалась чрезмерной и, не желая того, я ушел под воду. Животное отцепилось от меня. Но как только я вынырнул, Абрикос вновь вскарабкался ко мне на плечи и вонзил когти в голову. Струйки крови потекли по моим щекам.

- Жак-скотина! – заорал я. – Убери от меня этого ублюдка!

- Сударррь мой, нырррять не надо-с! – ответил шельма. – Не дайте-с прррропасть божьей тваррри!

- Как же?! Нырять не надо! – завопил я и нырнул.

Я сделал несколько гребков под водой, поднялся на поверхность и вновь превратился в спасательный плотик для кота. Честное слово, его когти успели отрасти как меньшее на вершок.

- Сударррь мой, не надо-с нырррять! Прррошу вас-с! – кричал Лепо.

Не надо нырять! Да у меня и сил-то нырять не осталось! Попробуй-ка поплавай под водой в одежде и сапогах! Я схватил свою доску и лег на нее.

- Жак, кто раскормил этого обормота? В нем веса – два пуда! А может, и все пять!

Кот, убедившись, что я не собираюсь больше погружаться под воду, решил расположиться поудобнее. Он потоптался у меня на спине, словно угнёздываясь – по-другому и не скажешь, а затем разлегся на шее коромыслом, устроив голову на левое плечо, а кошачью задницу - на правое. Отрадно было то, что Абрикос перестал царапать голову. Однако в правое плечо он вонзил когти с такой силой, что я запротестовал и, схватив его за лапу, попытался ослабить хватку. В то же мгновение жуткая боль обожгла мой левый глаз. Я не успел разобраться, в чем дело, как вновь получил в глаз кошачьим хвостом.

- Твою мать! – заорал я на все море, поскольку было так больно, что забыл про кулинарные изыски.

Кот ударил меня хвостом в третий раз, но я успел зажмуриться, и он просто стегнул меня по лицу.

- Каналья! – заорал я.

- Барррин! Что случилось-с?

- Этот мерзкий кот бьет меня хвостом! – крикнул я.

- Сударррь, не серррдите киску! – посоветовал мне подлый французишка.

- Что?! – взревел я.

- Кошки стучат-с хвостами-с, когда серррдятся! Вы его не серррдите, сударррь мой, он-с и не будет-с вас хлестать!

Ага, значит, не сердить его! Ну, и наглость! Эдак, если терпеть кошачьи выходки, он вообще на шею сядет!.. Вернее, уже сел. Я решил не поддаваться на котовые провокации и еще раз ушел под воду. Как только я вынырнул, Абрикос немедленно взгромоздился на мою голову и впился в нее когтями.

- Сударррь мой, не серррдите киску! – послышался голос французишки.

Стиснув зубы, я стучал ногами по воде. Кот сердито урчал. С берега палили пушки. По лицу стекала кровь.

- Жак-скотина! – выкрикнул я. – Эта тварь разодрала в кровь мое лицо!

- Сударррь мой, прррошу вас-с…

- Ты понимаешь, что меня сожрут акулы?! – перебил я шельму.

Каналья ничего не ответил. Должно быть, горло перехватило от жалости.

- Жак, кот пойдет на закуску! – утешил я его.

Глава 25.

Мне повезло, пытка котом длилась не до самого берега. Когда Брюс обгонял нас на плоту, Абрикос перебрался под бок к старику-incroyables.

От пристани навстречу нам отправились катера. Нас всех подобрали из воды. Не обошлось без казуса: наши спасатели оторвали воротник от кафтана, пожалованного мне господином Швабриным. Как-то не везло мне в последнее время с воротниками. Я оказался на одном борту с канальей, эльфийкой и корриганом. Двое матросов – оба голубоглазые блондины - управляли катером. Мадлен тряслась мелкой дрожью. Лепо прижимал ее к себе, мосье Дюпар держал девушку за руку.

- Все те же, но без кота, - промолвил я.

- Добро пожаловать в Меербург! – воскликнули наши спасители – получилось у них хором, отчего они громко загоготали.

Говорили они по-немецки.

- Что, попали в веселую переделку? – спросил один из наших спасителей.

Если б он знал, насколько был прав.

- Вам посчастливилось, что корабль выгнало к берегу. Некоторые погибают…

- Это не нам посчастливилось, а хатифнаттам не повезло, - гордо заявил мосье Дюпар, он безукоризненно изъяснялся на немецком языке.

- Да уж, - протянул матрос и оглянулся на флейт.

Мы достигли берега и оттуда наблюдали, как тонула полыхавшая в огне “Эмералд Джейн”. Спасшиеся матросы смотрели в море и не могли оторваться от печального зрелища. Все мы были насквозь мокрыми. По лицам англичан ручьями стекала вода, и я подозревал, что вперемешку со слезами.

Нас ждал сюрприз. Старик-incroyables вновь всех удивил.

- Где паралитик? – спросил господин Швабрин.

- И правда – где старик-incroyables? – изумился я.

- Сэр, вы не поверите! – воскликнул Брюс. – Как только плот причалил к пристани, этот старикашка вскочил и убежал!

У Федора от изумления отвисла челюсть. Алексей Иванович остался невозмутим.

- Провел он нас, - произнес господин Швабрин. – Ловко провел.

- Мутный фраер! В бакланах оставил нас! Надо было пером под ребро и за борт! – процедил Федор.

- Может, и мутный, - задумчиво промолвил Алексей Иванович. – Но где-то прошел нашу школу. Как вы его назвали – старик-анкрояблз? – спросил меня господин Швабрин.

- Ну, его белый фрак с зеленым воротником, красный жилет и желтые брюки, да еще эта шляпа, - ответил я. – Он разоделся как incroyables. Лично мне наплевать на него. Главное, чтоб на глаза мне не попадался.

Рядом со мною раздались странные звуки – словно кто-то быстро-быстро перелистывал бесконечную книгу. Источником необычного шума оказался Абрикос, который, к сожалению, не удрал вслед за своим придурковатым хозяином. Отряхиваясь, кот превратился в огненный шар, из которого во все стороны летели брызги. Пока мы плыли к берегу, я мечтал о том, что, оказавшись на суше, первым делом отпинаю животное ногами. Но сейчас больше всего походил кот на солнышко, скатившееся на землю. И как-то нога не поднималась шпынять светило.

- Абрррикос, Абрррикошечка, Абрррикисочка! – подлый французишка с сюсюканьем наклонился к коту.

Мадлен следила за тонувшим флейтом. Я не удержался и наградил тумаком каналью.

- Сударррь мой, что ж это вы делаете?! – вскрикнул он.

Эльфийка посмотрела на меня с подозрением. Я пожал плечами.

- Маркиз де Ментье! – вдруг воскликнул кто-то.

Мы обернулись и увидели господина в белом мундире, направлявшегося к нам в сопровождении многочисленной свиты. Его лицо показалось мне знакомым, но я так и не смог его вспомнить. Видимо, сказывалось действие воды забвения.

- Кто это? – невольно сорвалось с моих уст, да еще и по-немецки – быстро же я проникся окружающей атмосферой.

- Как – кто? – откликнулся кто-то из местных жителей, стоявший рядом. – Это барон фон Бремборт, наш бургомистр.

Итак, он оказался бургомистром, а маркизом де Ментье оказался граф Дементьев, то есть я. Ну да, помнится, папенька что-то говорил по этому поводу.

Бургомистр обнял меня за плечи и, кажется, если б не боялся промокнуть, и вовсе удушил бы в объятиях.

- Маркиз, маркиз, - приговаривал он. – Ты вернулся, дружище! Это замечательно!

- Господин бургомистр! Господин бургомистр! Очень рад видеть вас! – произнес я, похлопав его по спине.

А что еще я должен был сказать?!

- Мартин! Серж, для тебя я просто Мартин! Мы же пили на брудершафт! – поправил меня фон Бремборт.

Послышался топот. Я поднял голову и увидел, что верхом на лошадях к нам направляются… русские гусары. Это были офицеры Марьинского полка. Того самого полка, что считался пропавшим без вести на западном фронте. Того самого полка, в котором служил и ваш покорный слуга. Того самого полка, из которого я ушел в отставку в чине поручика сразу же после взятия Измаила. Всадников было трое, два лейтенанта и подполковник. Подполковник, которого я знавал еще подпоручиком. Сашка Половецкий был на редкость жизнерадостным человеком, которого в любое время распирало от хохота. И это свойство его характера представлялось крайне странным, потому что насколько он был веселым человеком, настолько же и невезучим. Он шагу не мог ступить, чтобы с ним не приключилось какой-нибудь неприятности, и рта не мог раскрыть, чтобы при этом не засмеяться. Помню, во время учений перед взятием Измаила свалился Половецкий мертвецки пьяный перед шатром князя Дурова, командовавшего Марьинским гусарским полком. Ночью Сашка проснулся и решил малую нужду справить, да спросонок-то не разобрал, что находится под открытым небом. Он встал, раздвинул полы шатра, просунул между ними соответствующую часть тела и помочился. Афанасий Федорович в темноте не разглядел ничего и решил, что пошел дождь и его водяные струи через дырку в брезенте очень удачно ударили прямо в лицо маркитантки, которой князь попользовался и которую как раз искал повод выгнать. И все бы обошлось, если б Половецкий держал рот на замке. Так нет же, он начал размышлять вслух.

- А не справить ли мне и большую нужду? Хы-хы-хы! Или уж до утра потерпеть?

Удивительно было то, что он вообще дожил до утра. Но еще удивительнее было то, что князь Дуров простил его. Нескоро, правда. До самого штурма Измаила Половецкий ходил, как в воду опущенный. Он полагал, что его карьере пришел конец и думал о том, как прокормит жену и троих детишек. Мы все сочувствовали ему. Но после взятия Измаила инцидент забыли, а карьера Половецкого резко пошла в гору.

И вот теперь он уже в звании подполковника скакал на коне в сопровождении двух молоденьких офицеров.

- Что случилось? Ха-ха! – рявкнул он. – Почему палили из пушек?! Гы-гы-гы!

- Половецкий! – крикнул я, все еще сжимаемый в объятиях бургомистра. – Сашка!

- Сережа! О-ха-ха-ха! – воскликнул он, спешился и бросился ко мне.

Барон фон Бремборт уступил меня, Половецкий промокнуть не боялся и сдавил меня так, что я всерьез испугался за ребра.

- Важной птицею стал, ха-ха-ха, раз позволили тебе, гы-гы-гы, вернуться! – произнес он и добавил. – Ну? С совой? Гы-гы-гы!

- Да нет,.. с котом, - ответил я, толком не понимая, ни к чему был задан вопрос, ни к чему я так ответил.

- С котом! О-ха-ха-ха-ха! Вы слышали! – обернулся он к лейтенантам. – С котом!!! О-ха-ха-ха-ха! Гы-гы-гы-гы-гы! А?! С котом! Ха-ха-ха!

Офицеры хмыкнули так, как хмыкают на всякий случай, когда не понимают юмора.

- С котом! О-хо-хо! А-ха-ха! – повторил он.

Все вокруг захохотали – особенно бургомистр громко ржал, потому что Половецкий заражал своим весельем так, что если ни то, что юмора, а и русского языка не понимаешь, все равно поневоле надорвешься от смеха. И словно в церковном хоре голосок дьячка, которому в детстве медведь на ухо наступил, гармонию всеобщего веселья нарушало чье-то отвратительное хыхыканье. Я обернулся и увидел рожу подлого французишки. Его спутавшиеся с водорослями, мокрые усы мелко тряслись, Лепо клокотал от хохота.

- Заткнись, скотина! – рявкнул я.

Жак отступил в сторону.

- Сергей Христофорович, вижу, вас хорошо знают здесь, - раздался голос господина Швабрина.

- Да уж, нам повезло, - ответил я.

- Повезло?! – переспросил Алексей Иванович. – А мне сдается, что история с хатифнаттами и руной Футарка – все это ваш ловкий трюк!

- Конечно, ловкий трюк, - согласился я. – Но поверьте, милостивый государь, что в этом шапито я не циркач, а статист.

- А чего это вы все такие мокрые? Ха-ха-ха! – спросил Половецкий. – Будто вплавь добирались до берега! Гы-гы-гы!

- А как еще прикажешь мне добираться, если вы расстреляли корабль? - сказал я.

- Так это твой корабль там тонет?! О-ха-ха-ха-ха! Гы-гы-гы! О-хо-хо! – казалось, что подполковник лопнет от смеха.

- Это не мое судно, - сообщил я.

- А чье? – спросил Половецкий, отмахнувшись от жирной синей мухи.

Я кивнул на Джона Спелмана, бродившего неподалеку под присмотром матросов.

- Ха-ха-ха! Слушай, Дементьев, - воскликнул подполковник. – От этого господина воняет так, будто он плыл верхом на ночном горшке – ха-ха-ха! – на грязном ночном горшке – гы-гы-гы! – и по дороге перевернулся – ха-ха-ха! – вместе с этим горшком!

Я рассказал вкратце про хатифнаттов.

- Надо же, как вам повезло, гы-гы, - задумчиво молвил Половецкий.

Про руну Футарка я умолчал.

- Ну, что ж, ха-ха, - добавил он. – Я думаю, бургомистр займется командой и прочими потерпевшими. Пойдем, брат, ха-ха-ха, хороший отдых после всех твоих злоключений, гы-гы-гы, тебе не повредит!

- Что верно, то верно, - согласился я.

Господин Швабрин с Федором стояли в стороне. Они изучали огромную карту, устроенную на стенде, установленном на выходе с пристани. Чуть поодаль переминались с ноги на ногу мосье Дюпар и Мадлен. По всей видимости, они решили, что здесь наши пути расходятся. Каналья Лепо топтался между нами и эльфийкой с корриганом. Подлый французишка и от хозяина отстать боялся, и любовницу потерять не хотел.

- Послушай, дружище, - обратился я к Половецкому, - ты знаешь, из-за всех этих злоключений оказался я в затруднительном положении. Ты не мог бы одолжить мне – э-э – некоторую сумму. Так, чтобы я мог скромно обустроиться со слугой и не оставить в бедственном положении еще нескольких господ?

- О-ха-ха! – заржал подполковник. – Все шутки шутишь! Гы-гы-гы! А я, признаться, сам безмерно обрадовался, когда тебя увидел, потому как накануне, хы-хы-хы, в пух и прах проигрался! Так тебя ж, Дементьев, хы-хы-хы, бог послал, чтобы ты меня выручил!

Он смотрел на меня так, словно ожидал, что сейчас я сниму сюртук, выжму его, и вместе с морской водой на землю золотой дождь прольется. Я растерялся.

- Послушай, дружище, как же я тебя выручу, коли я и сам из-за кораблекрушения остался без средств к существованию?

Я решил не вдаваться в подробности и не рассказывать о том, как меня захватил в плен Мирович и как оставшийся без присмотра каналья Лепо попался в лапы старику-incroyables. Половецкий развел руками и покачал головой.

- Ах, Сергей, Сергей, хы-хы-хы. Ты, может, сомневаешься в моей честности? Хы-хы-хы! Так я ж тебе вексель выпишу. И при первой же оказии погашу его. Хы-хы-хы!

- Да что ты городишь?! – замахал я руками. – Ну, при чем тут твой вексель, если денег у меня нет.

Подполковник нахмурился. Мои слова окончательно его расстроили.

- Ну, не хочешь помочь другу, так и скажи, хы-хы-хы! – произнес он.

Лейтенанты стояли потупившись. Повисла неловкая пауза. Нарушилась она тем, что на голову Половецкому свалился огромный черствый кусок хлеба.

- О-ха-ха! – расхохотался подполковник.

Он стряхнул с фуражки хлебные крошки, задрал кверху голову и, провожая взглядом чайку, сказал:

- О-хо-хо! Хорошо, что птицы булыжники не едят! Гы-гы-гы!

Ну, спасибо чайке, обронившей свою добычу на голову Половецкого, будто на целой пристани другого места не было, куда черствый кусок хлеба скинуть.

- Послушай, Сашка, - сказал я, - ты так говоришь, будто знаешь, что у меня где-то клад неподалеку припрятан? Может, и меня просветишь, а то я что-то запамятовал, где сокровище зарыл?

Половецкий выпучил глаза.

- Издеваешься, да? Гы-гы-гы! – спросил он. – Ты же в моем присутствии открыл счет в Меербургбанке и положил на него изрядную сумму! Гы-гы-гы!

Я хлопнул себя по лбу.

- Веришь, нет, дружище, забыл! – воскликнул я. – Совсем как-то запамятовал! Так отведи ж меня скорее в этот банк, а то, признаться, я как-то и не помню, где он находится?

- Во дает! Хо-хо-хо! – загоготал Половецкий. – Чтоб я так жил! Ха-ха-ха! Положить в банк столько денег и забыть, где этот банк находится! О-ха-ха! Ну, Дементьев, да ты просто находка для банкира! Хы-хы-хы! Слушай, зачем мне вести тебя в банк! Ха-ха-ха! Лучше я скажу банкиру, что ты забыл дорогу в банк и буду с ним в доле! О-ха-ха!

- Лучше отведи меня к нему и будешь в доле со мной, - парировал я.

- Ладно уж, гы-гы-гы, в доле – не в доле, но в банк я тебя отведу, - пообещал он.

Я вздохнул. Инцидент был исчерпан да еще посредством немаловажного открытия. Оказывается, в местном банке я оставил изрядную, по словам Половецкого, сумму. Наверное, не собирался я покидать эти края надолго. Эх, припомнить бы, что заставило меня принять такое решение! Только хорошо бы освежать память не ударом сапогом в переносицу, а иным способом, помягче. Впрочем, догадывался я, следовало бы спросить не что, а кто послужил причиной желания не покидать этот край надолго. Конечно же, Аннет де Шоней, Лерчик-эклерчик. Возможно, что и счет в банке я для нее открыл. Оставалось надеяться, что она не сильно потратилась.

- Ну? Хо-хо-хо! В банк и с совой?! – воскликнул подполковник.

- В банк и с котом, - ответил я, не понимая, к чему это Половецкий второй раз упоминает сову.

- О-ха-ха! С котом! – откликнулся он. – Ну, пойдем! Пройдемся, брат, пешком! Ха-ха-ха! А бургомистр разберется с пострадавшими.

Я встретился взглядом с фон Брембортом. Он учтиво склонил голову, выражая согласие. Я попрощался с матросами и повернулся к господину Швабрину.

- Алексей Иванович, кажется, нам удастся хорошо разместиться. Прошу вас, отдохните на мой счет.

Господин Швабрин отклонил мое предложение.

- Что вы, что вы, Сергей Христофорович?! Мы с Федором хотя и потерпели катастрофу, но деньги наши остались при нас. Так что мы будем признательны, если ваш друг просто проводит нас в приличный трактир.

- Позвольте представить вас, - сказал я. – Половецкий Александр Николаевич, старинный мой друг, вместе служили…

- Измаил брали, ха-ха-ха! – добавил подполковник.

Я продолжил церемонию знакомства.

- Алексей Иванович Швабрин, благороднейший дворянин, которому не только я, а и вся команда, и все пассажиры обязаны своим спасением.

Они обменялись крепким рукопожатием. При этом Половецкий смотрел сверху вниз на невысокого господина Швабрина, а тот расхохотался – сначала я не понял, над чем, но когда взглянул на Сашку, придавшего лицу серьезное выражение, то также не удержался от улыбки. Уж больно комично он выглядел, когда пытался не смеяться. Половецкий все ж таки разразился громким хохотом, и мы двинулись к выходу с пристани.

- Интереснейшую карту мы обнаружили, - произнес на ходу господин Швабрин. – Она многое проясняет и, главное, проясняет то, где мы находимся.

- Угу, - кивнул я головой.

Мне следовало бы тоже изучить эту карту, но я решил, не показывать пока что виду, что вообще ничего не помню. Ведь получалось, что я уже был здесь. Именно сюда путешествовал я по поручению вице-канцлера и здесь встречался с князем Дуровым, будь он неладен!

- Жак! – крикнул я французишке. – Ступай за мной! Позови своих друзей и помни, что никаких животных в доме я не потерплю!

- Сию-с минуту, сударррь! – откликнулся Лепо.

Каналья схватил в охапку кота и засеменил ко мне.

- Жак! Скотина! – заорал я. – Позвать друзей и никаких животных – это значит, что кот остается на улице, а мосье Дюпар и мадмуазель Мадлен идут с нами.

Подлый французишка опустил кота на землю, потрепал животное за ушами и что-то прошептал ему. Я с трудом сдержался и не надавал пинков им обоим. Вместо этого я подошел к мосье Дюпару и мадмуазель Мадлен.

- Господа, - обратился я к ним. – В Москве я поступил низко, и мне хотелось бы хоть как-то загладить свою вину перед вами…

- Сударь, мы были бы признательны вам, если б вы перестали поминать прошлое, - произнесла Мадлен.

- Кто прошлое помянет, тому глаз – вон, - добавил мосье Дюпар.

- Ну, глаза мне еще понадобятся. Хотя бы для того, чтобы видеть вас своими гостями.

Эльфийка и корриган переглянулись. Мосье Дюпар немного помялся и произнес:

- Ну, сударь, если вы настаиваете…

- Конечно, настаиваю, - отрезал я. – Пойдемте с нами.

Они еще раз обменялись взглядами, мосье Дюпар развел руками, Мадлен кивнула.

- Спасибо, сударь, - произнесла она.

Мы собрались идти следом за Половецким, но мое внимание вновь привлекла карта, которую только что рассматривал господин Швабрин. Я не удержался от искушения и подошел к стенду.

 Глава 26.

Я прочитал надпись над картой, сделанную крупными буквами: “Достопочтенный странник! Добро пожаловать на нашу богоугодную землю! А если ты не знаешь или не помнишь, куда попал, то мы имеем честь указать тебе твое местонахождение, отметив его на карте восклицательным знаком!”

Вот так оповещение! Можно подумать, что на эту богоугодную землю странники, если и попадали, то исключительно с приступами амнезии.

Ниже была изображена карта Европы. Восклицательный знак красного цвета красовался на берегу Балтийского моря. Это место и называлось Меербургом.

Я считал, что хорошо знаю географию, но эта карта как-то не соотносилась с пройденным мною курсом. На востоке располагалась матушка-Россия, к западной границе ее примыкала Курляндия, а продвинувшись еще чуть-чуть на запад, за Неман, мы и попадали на эту самую богоугодную землю, где наше пребывание символизировал жирный восклицательный знак красного цвета. Траумлэнд – вот, как называлась эта земля.

- А где же Пруссия?! – сорвалось у меня с языка.

- На месте Пруссия! Где ж ей быть?! – откликнулся незнакомый голос.

Я обернулся. Рядом со мною стоял леший. Или тролль – так этот народец называют на западе. Он смотрел на меня с высоты своего гигантского роста и добродушно улыбался.

- Что, странник, не знаешь, куда попал? – спросил тролль.

- Угу, - откликнулся я. – Значит, говоришь, на своем месте.

Я вновь взглянул на карту: Пруссия находилась вроде бы и на своем месте. Но от Курляндии ее отделяли Траумлэнд, река Зюденфлюс и горный хребет Раухенберг. А я всегда считал, что Пруссия расположена прямо за Неманом.

- Ты, странник, по всему видать, географию по другой карте учил. По той, что на оборотной стороне висит.

Я обошел стенд и на задней части обнаружил еще одну карту. “Сюрприз! - было написано над нею. – Найди одно отличие между картами, и ты не заблудишься!”

Чего уж тут искать?! И так все ясно. Отличие заключалось в том, что на задней карте никакого Траумлэнда не было. И прямо за Курляндией простиралась Пруссия. И разделял их только Неман.

Тролль не уходил. Ему было нечем заняться, и он был не прочь ответить на вопросы заплутавшего путешественника. А поскольку при встрече со мной он не стал душить меня в объятиях с воплями “Ах, маркиз де Ментье, граф Дементьев или как там тебя, как я рад тебя видеть!”, значит, мы не были знакомы, и я решил не стесняться зеленого великана.

- Ничего не понимаю! – простодушно объявил я.

- Меня зовут Грэмбл, - ответил на это тролль.

- Очень приятно. Граф Дементьев, - отрекомендовался я.

- Тут все просто, - произнес тролль.

Но его перебили.

- Сергей! Гы-гы-гы! – крикнул Половецкий. - Оставь в покое эту тупорылую зелень! Иди сюда! Гы-гы!

Мне сделалось неловко перед новым знакомцем за бестактность моего приятеля. Но тролль не знал русского языка, и слова Половецкого нисколько его не смутили.

- Эта карта,.. – произнес он, и вновь его перебили.

- Эй, Грэмбл! – крикнул подполковник по-немецки. – Оставь в покое моего друга! Хо-хо-хо!

Тролль повернулся к Половецкому и объявил:

- Он задал мне вопрос.

- А я тебе жару сейчас задам, ха-ха-ха! – не унимался подполковник.

Конечно же, лешие, или тролли, уродливый народец. Но Грэмбл был таким добродушным.

- Сашка, уймись ты! – крикнул я и повернулся к троллю. – Дружище, не обращай внимания. Мой друг иногда неудачно шутит. Давай-ка вернемся к карте.

Грэмбл повернулся спиной к Половецкому. Тролль ткнул грубым ногтем в стенд и сказал:

- Вот это настоящая карта Европы. А ту карту, что висит сзади, русские идиоты нарисовали.

- Почему же это - идиоты?! – обиделся я.

- Потому что. Мало того, что неправильную карту сделали, так и еще и Польшу по ней разделили. В результате, Траумлэнд, который был частичкой Речи Посполитой, вообще забыли.

- Вот, значит, как, - ответил я.

- Вот так, - кивнул тролль и добавил. – Чудные вы русские.

- А с чего ты взял, что я русский? – удивился я.

Зеленый великан громко фыркнул, обрызгав меня слюной.

- Да потому что возле этого места только русские рты и разевают! – объяснил тролль. – А все остальные изучают географию по нормальным картам.

Я внимательно присмотрелся к собеседнику. Этот Грэмбл был не так прост, как казался на первый взгляд. “Русские идиоты!” - сказал он, прекрасно зная, что я русский. Что ж, возможно, таким образом он мстил за “тупорылую зелень”. Но это было несправедливо, поскольку Грэмбла оскорбил Половецкий, а отыгрался он на мне. Я вздохнул. Пожалуй, не стоило разжигать международческий конфликт. И я утерся как в переносном, так и в прямом смысле слова: уж больно этот Грэмбл слюнями при разговоре брызгался.

- Ладно, любезный, спасибо, просветил, - промолвил я и попытался отойти.

Но тролль преградил мне дорогу.

- С тебя десять марок, - объявил он.

- Какие еще десять марок?! За что?! – возмутился я.

- Как это – за что?! – разозлился Грэмбл. – Я оказал тебе услугу.

- Какую еще услугу?!

- Я дал тебе консультацию. Это услуга и она стоит денег, - заявил тролль.

- Нет, у меня никаких денег, - решил я положить конец спору.

Однако спор только начинался.

- Если нет денег, пойдем к нотариусу, ты выпишешь вексель, - предложил Грэмбл.

- Слушай, дурень, я не собираюсь тебе платить! – отрезал я.

- Десять марок или контролль! – объявил Грэмбл.

Ловким движением левой руки он проткнул ногтем мой сюртук и пригвоздил меня к стенду, прямо к карте. К восклицательному знаку, наверное, - мне не было видно.

- А что значит контроль? – спросил я.

- Контролль – это враг троллей, - просветил меня Грэмбл.

Он опять обрызгал меня. А воняло от него так, словно в его пасти две недели за кошками не убирали.

- Слушай, дружище, я не враг троллям. Но с какой стати я должен платить за то, что ты тут языком от скуки чесал?!

- Ты контролль! – сделал окончательный вывод тролль.

Он выхватил из-за пояса дубинку, которую я не замечал до сих пор. Зато теперь разглядел, что это для тролля была дубинка, а для меня – дубина. Даже дубинище, я бы сказал. Правая рука Грэмбла взметнулась вверх, и я зажмурился в ожидании сокрушительного удара.

Как это было глупо: выйти живым из стольких передряг и погибнуть в результате случайной ссоры с тупорылым зеленым троллем. Утешала лишь возможность отомстить Грэмблу за то, что он оплевал меня: я намеревался забрызгать его мозгами и кровью.

Неожиданно прогремели три выстрела. Тролль взвыл и выпустил меня. Я великодушно простил его за нечаянное брызгание слюной и бросился к Половецкому. Подполковник и лейтенанты достали вторые пистолеты и всадили в тролля каждый по пуле.

- Пойдем отсюда быстрее, хы-хы-хы, - скомандовал Половецкий.

Мы направились прочь от пристани. На ходу я обернулся. Тролль уселся на землю под стендом и, оттопырив нижнюю губу, мусолил только что полученные раны.

- Пойдем, пойдем живее, - повторил подполковник. – А то этот урод сейчас пуль наковыряет и начнет кидаться ими! Хы-хы-хы! А у нас кожа не такая толстая! О-ха-ха-ха-ха!

- Да уж, сударь, кажется, искать неприятности – ваша профессия! – промолвил господин Швабрин.

Перепуганная Мадлен, похоже, сомневалась в том, что правильно поступила, приняв мое приглашение.

Я еще раз обернулся и увидел, как по знаку бургомистра, к троллю направились два дэва с массивными дубинками.

А еще я увидел, что каналья Лепо тащит с собою кота.

- Жак, скотина! – рявкнул я. – А ну брось его!

примечания

К главе 22

 Мезанплац - сервировка приборов

 К главе 23

 Грота-марс – мостик для наблюдений на грот-мачте 

К главе 24

 Вершок – 4,44 сантиметра. 

(продолжение в течении недели)