Ио 17,21 да будут
все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе,
[так] и они да будут в Нас едино, – да уверует
мир, что Ты послал Меня.
> Джоэль Иловски защитил диссертацию о различном
понимании этого стиха Кириллом Александрийским и Феодором Мопсуэстийским.
Судя по реферату, диссертация написана в духе старинного
противопоставления богословия Александрии и Антиохии.
> Кирилл оказывается носителем ортодоксии, учения о теозисе,
когда искупленные люди становятся такими, что их можно назвать "боги".
Феодор бдительно ограждает божественность Бога от всякого умаления
через смешение с тварным миром. Что единство будет, никто не отрицает,
но горячо не согласны относительно того, каково единство.
> Последние лет сто эти же слова понимают как относящиеся
не к единству людей с Богом, а к единству
людей между собой. Речь уже не о Христе, а о Церкви.
Так ли уж велика разница для верующего? Ведь без Бога
объединение людей – глубокое, с сохранением и развитием
личности, вечное и экзистенциально "точечное" –
так же невозможно, как свадьба без жениха. Бог –
Жених, люди – невеста. Без Бога человечество –
шизоидное создание с множественным расстройством личности.
> "Да будут все едино" обычно понимается
очень материалистически и агрессивно. Вот объединимся, сплотимся
в фалангу, и все вокруг восхитятся и уверуют. Такова
логика экуменизма, такова логика и антиэкуменизма. Просто одни
пытаются объединиться путём максимального расширения рамок, другие –
путём максимального сужения. Исходная же посылка одна, причём ошибочная.
Сами же стремящиеся к объединению разве умиляются, глядя на сплочённых
иноверцев? Наоборот, скорбно называют их всякими бранными словами –
мол, сплочённость есть свидетельство агрессивности и враждебности
к окружающим.
> Никогда не будет успешной попытка спроектировать,
спланировать механизм соединения, выводя его из анализа механизма
единения Христа и Отца. Механизма-то нету! Все рассуждения
о "ипостасях", "природах", "свойствах" –
это язык водопроводчика с разводными ключами, который пытается
вылечить больного раком. Задача благородная, средства негодные. Точно
то же и ещё похуже можно сказать и о попытке добиться
единства не богословскими формулами, а организационными
способами.
> Единство Иисуса с Отцом – не романтическое,
не механическое, не богословское, не философское, не административное.
Единство любви, переливающейся через край (именно через край, романтическая
любовь этого не умеет). Это единство нельзя воспроизвести,
в нём можно лишь участвовать. По мере участия мы перестаём
оглядываться: а как там мир? начинает уверяться? Господь пусть
оглядывает мир, а верующие – последователи Господа,
мы оглядываем Его, а не оглядываемся. Мы едины,
как едины люди, которые замерли, вглядываясь в солнечное затмение,
только мы вглядываемся в новое Солнце – Солнце
по имени Иисус.
