*19
И вот вечером того же дня, то есть первого дня недели,
когда ученики, собравшись вместе, сидели, заперев двери из страха
перед еврейскими властями, вошел Иисус, стал перед ними (20) и сказал
им:
Мир вам! (21) И,
сказав это, Он показал им Свои руки и бок.
Ученики,
увидев Господа, обрадовались.
Мир вам! повторил Он. Как Меня послал
Отец, так и Я посылаю вас. (22) И с этими
словами Он дунул на них и сказал:
Примите Дух Святой!
23
Кому вы простите грехи,
тому они простятся,
а на ком оставите,
на тех грех останется.
24
А Фомы по прозвищу Близнец, одного из Двенадцати, не было
с ними, когда приходил Иисус.
25
Мы видели Господа! сказали ему другие ученики.
Пока я не увижу на Его руках ран от гвоздей
и не вложу в эти раны палец, а в рану на боку
руку, не поверю! ответил он.
26
Через неделю Его ученики снова были вместе, и Фома тоже был
с ними. Дверь была заперта. Иисус вошел, стал перед ними
и сказал:
Мир вам! (27) А потом
говорит Фоме: Давай палец! Вот Мои руки. Давай
руку, вложи ее в рану на боку! И перестань сомневаться,
но верь!
28
Господь мой и Бог мой! воскликнул Фома.
29
Ты поверил потому, что Меня увидел? Но счастливы те, кто, не видев
Меня, поверили! говорит ему Иисус.
30
Много и других чудесных знаков явил перед Своими учениками
Иисус, о которых не рассказано в этой книге. (31) Но всё,
что здесь написано, написано для того, чтобы вы поверили, что
Иисус это Помазанник, Сын Бога, и чтобы, поверив,
вы благодаря Ему обрели жизнь.*
> Иоанн не бросается словами
понапрасну — употребив эту фразу дважды, он, несомненно, преследует
этим какую–то цель. Дело не в том, что Пасха случайно
выпала на воскресенье. {В иудейском
календаре воскресенье считается первым днем недели.} Иоанн
хотел, чтобы его читатели увидели в этом событии первый
день сотворения. Пасхальное утро стало днем рождения нового мира.
В шестой день недели, в пятницу, Бог завершил свой
труд. Возглас Иисуса: «Tetelestati!» (Совершилось!) в Ин.19,ЗО
перекликается с рассказом о шестом дне в Быт.1, когда
созданием человека по своему образу и подобию Бог завершил
первый этап сотворения мира. Итак, говорит Иоанн: «Се, Человек!» (19,5).
В Страстную пятницу миру явилось истинное телесное воплощение
Божьего образа. Иоанн рассматривает субботу между Страстной пятницей
и Пасхальным воскресеньем как время благословенного покоя,
освященного Богом по завершении творения:
<...>
> Но с пасхальным утром
наступил первый день недели. Сотворение мира завершилось, настало
время возрождения. Дух, носившийся в начале над водою, витает
теперь над миром Божьим, готовый зажечь в нём искру по–весеннему
новой жизни. В утренних сумерках Мария отправилась к гробнице
и в лучах восходящего солнца увидела Иисуса. Она решила,
что это садовник, и в определенном смысле так оно и было.
Перед нами новое творение — новое Бытие.
> Вечером того же первого дня недели,
когда двери были заперты из страха перед иудеями, к своим
ученикам пришел Иисус и, став среди них, сказал: «Мир вам!» Границы
бытия и познания старого мира расширились. Всё, что имело смысл
на прошедшей неделе, утратило его с наступлением новой.
Новое мироздание принесло с собой новый порядок бытия, и перед
потрясенным миром открылись новые горизонты. Появление Иисуса сопровождает
древнее иудейское пожелание мира: «Шалом». Это не просто приветствие.
Оно ясно указывает на подвиг, свершенный на кресте. Иоанн подчеркивает
эту мысль словами: «Сказав это, Он показал им руки и ноги
и ребра Свои».
> В тот день Иисус дал своим
ученикам поручение (20,19–23), которое легло в основу всякого
христианского свидетельства, служения, наставничества и преображения
мира. «Мир вам, — повторил он, — как послал Меня Отец, так
и я посылаю вас». И, как когда–то Бог вдохнул
жизнь в Адама и Еву, он подул на них: примите
Духа Святого, и кому простите грехи, тому простятся, а на ком
оставите, на том они останутся.
> <...> и сегодня многим
людям кажется, будто место веры — в частной жизни, в изоляции
от истории — особенно от такой, которая совершает атаки
на веру. А многие другие думают, что история — просто
цепочка из наблюдаемых причинно-следственных связей, и она
не может разорваться, чтобы включить в себя то, чего еще никогда
не происходило. Повествования о воскресении Иисуса, а также
<...> само существование церкви с ее первых до сегодняшних
дней - ставят перед миром огромный вопрос. Мы неизбежно задаем
его, когда говорим с общиной, которая верит в Евангелие
и стремится жить по его истине. Мы задаем этот вопрос,
читая Библию, которая, если видеть в ней цельное повествование,
дает нам картину мировоззрения, в котором данный вопрос обретает
смысл. Нам приходится думать об этом в контексте личной
открытости тому Богу, о Котором говорит Писание. Он сотворил
мир, а не просто присутствует в нём, и это Бог справедливости
и истины. Такие размышления не заменяют нам исторического
исследования, но и не являются каким-то лишними. Это позволяет
нам открыть окна ума и сердца, чтобы подумать: в конце
концов, такое возможно в Божьем мире, не только в мире
нынешнего творения, но и в мире творения нового. Как я полагаю,
история подводит нас к рубежу, где мы просто обязаны сказать:
могила оказалась пустой, они действительно видели Иисуса — такого
же, но и преображенного. И здесь задает вопрос история:
и как это можно объяснить?
> История не позволяет нам избежать
такого вопроса, она не оставляет путей бегства от него.
Все эти пути уже давно были испытаны, и ни один
из них не оказался надежным. История задает нам вопрос.
И когда на него дает ответ христианская вера, трезвая, смиренная
и вопрошающая, историческая наука (в отличие от воинствующего
рационализма, который уже заготовил свой ответ заранее) может
неожиданно заявить: «Звучит правдоподобно».
> Рассказ о Фоме в главе
20 Евангелия от Иоанна похож на притчу, которая всё это
иллюстрирует. Подобно добросовестному историку, Фома желает всё осмотреть
и потрогать. Иисус предстает перед ним и предлагает к себе
прикоснуться. Но Фома этого не делает. Он уже оставил позади
тот тип познания, который намеревался использовать, и перешел
к более высокому и богатому познанию. Если воспользоваться
всё теми же образами Израиля у Чермного моря, вот как это выглядит
в «Пасхальной оратории».{} В начале
Фома полон сомнения:
> Море слишком глубоко,
> Небо высоко,
> Плавать я не умею
> И летать не могу;
> Мне нужно остаться здесь,
> Остаться здесь,
> Тут, где я знаю,
> Как я могу познать,
> Тут, где я знаю,
> Что я могу познать.
> Вдруг является Иисус и предлагает
Фоме посмотреть на Него и прикоснуться к Нему. Перед
Фомой внезапно предстает новая головокружительная возможность:
> Море расступилось.
Хозяева фараона:
> Отчаяние, сомнение, страх и гордость —
> Уже не страшат нас.
> Мы должны
> Перейти на другую сторону.
> Небеса склоняются. С пронзенными руками
> Наш Бог в изгнании, наш Господь в стыде
> Пред нами, живой, дышащий, стоит;
> Рядом с нами Слово, что зовет нас по имени.
> Новое знание в сомневающемся уме,
> Новое зрение в слепоте;
> Новое доверие в сердце скептика,
> Новая надежда, через которую познает вера.
> В этот момент Фома делает глубокий
вдох — и мгновенно история и вера сливаются воедино. «Господь
мой и Бог мой», — восклицает он.
> Эти слова не являются
истиной за рамками истории. «Господь», о котором идет речь,
— именно Тот, в ком достигла наивысшей точки история Израиля
и кто начал иную историю. Как только постигаешь
смысл воскресения, сразу начинаешь видеть, что история Израиля
наполнена частичными и предварительными аналогиями этого момента.
И эпистемологическую весомость она приобретает не только
в силу обещанного окончательного воскресения, но и благодаря
повествованию о великих деяниях Божьих в прошлом.
> И нельзя сказать, что слова
Фомы противоречат естественным наукам. Мир нового творения — всё равно
мир творения; как таковое, оно открыто для труда
человека (и даже радуется ему); человек не должен подчинять
себе творение с помощью магических ухищрений и подчиняться
ему, как если бы само творение было Божественным, но он должен
служить его распорядителем. А любой распорядитель должен
понимать, чем он управляет, чтобы лучше служить творению и помочь
ему стать таким прекрасным, каким оно было задумано.
> И я полагаю, что вера
в воскресшего из мертвых Иисуса превосходит так называемую
историю и так называемые естественные науки, и одновременно
— вбирает их в себя. Такая вера не слепое убеждение, которое
напрочь отвергает историю и другие науки. И нельзя сказать
— а так было бы намного «удобнее»! — что эта вера относится
к совершенно иной сфере и не пересекается с обычными
знаниями, как будто лежит в особом герметическом сейфе.
Но, скорее, такая вера, которую, как мы видим и в других
типах познания, определяет природа ее предмета, — есть вера в Бога
Творца, Который обещал в конечном счете всё исправить, и в Бога,
Который (и в этой яркой точке они соединяются) воздвиг
Иисуса из мертвых в рамках истории, о чём остались
свидетельства, требующие объяснений и от ученого, и от любого
человека вообще. Если я правильно понимаю научный метод, когда ученый
сталкивается с явлением, которое не соответствует его привычным
парадигмам, он может пойти и таким путем, если ничего другое
не работает: может изменить саму парадигму. Это не означает,
что историк отвергает все свои прежние знания, но означает,
что эти знания входят в какое-то более широкое целое. Это,
если хотите, вызов апостола Фомы.
> И если Фома показывает нам
эпистемологию веры, которая превосходит историю и другие науки,
но одновременно вбирает их в себя, то можно сказать, что Павел
в этом смысле представляет эпистемологию надежды. В главе
15 Первого послания к Коринфянам апостол развивает свою аргументацию
для доказательства будущего воскресения, входящего в Божий
замысел нового творения, искупления всей вселенной, как о том
говорит глава 8 Послания к Римлянам. Для христианина надеяться
не означает принимать желаемое за действительное или придерживаться
слепого оптимизма. Это — разновидность познания, которое допускает
появление нового, оставляет возможности открытыми и предвидит
новое творение. <...>
[ Том Райт.
Из кн. "Главная
тайна Библии.
Смерть и жизнь после смерти в христианстве"
(4.2) lib.rus.ec/b/206176/read
]
+ + + митрополит Сурожский
Антоний: опыт воскресшего Христа
*Приближалась еврейская Пасха,
и Иисус отправился в Иерусалим.
Во дворе Храма Он обнаружил людей,
которые продавали быков, овец и голубей,
сидели там и те, кто менял деньги.
Иисус, сделав из веревок бич,
выгнал их всех из Храма вместе с овцами и быками
и перевернул столы менял, рассыпав их деньги.
А продавцам голубей Он сказал:
"Уберите это отсюда! Не превращайте Дом Отца Моего в дом
торговли!"
Его ученики вспомнили, что в Писании сказано:
"Любовь к Дому Твоему / будет пожирать Меня, как пламя".
Но тут вмешались еврейские власти, они спросили:
"Какой знак Ты явишь нам, чтобы доказать Свое право так поступать?"
Иисус сказал им в ответ:
"Разрушьте этот Храм, и Я в три дня воздвигну его".
Они сказали тогда:
"Сорок шесть лет строился этот Храм,
а Ты воздвигнешь его в три дня?!"
А Он, говоря о Храме, имел в виду свое тело.
И когда Он был поднят из мертвых,
ученики Его вспомнили эти Его слова
и поверили Писанию и тому, что сказал Иисус.*
(Ин.2:13-22
- из чт-я пятницы)
* * *
*Чрез восемь дней по воскресении Твоем, Господи,
явился Ты ученикам Твоим / на месте, где
они были собраны,
и, возгласив им: "Мир вам!"
неверующему ученику Ты руки показал и пречистое
ребро.
Он же, уверовав, возглашал Тебе:
"Господь мой и Бог мой, слава Тебе!"*
*Фома, называемый Близнец,
не был с ними, когда Ты, Христе,
вошел при заключенных дверях.
Оттого он и не верил сказанному ему,
когда от неверия его в вере утверждали.
Но Ты не отказал ему, Благой,
показать пречистое ребро Твое / и на руках
и ногах язвы.
Он же, осязав и увидев,
Богом исповедал Тебя, но не бесплотным,
и человеком, но не простым, и возглашал:
"Господь мой и Бог мой, слава Тебе!"*
*Когда ученики были в сомнениях,
в день восьмой предстал Спаситель,
там, где они были собраны,
и, мир дав, Фоме возгласил:
"Подойди, Апостол, прикоснись к рукам,
которые пронзены гвоздями".
О прекрасное неверие Фомы!
Верных сердца он к полноте знания привел,
и со страхом возгласил:
"Господь мой и Бог мой, слава Тебе!"*
*Когда двери были заперты,
пришел Ты, Христе, к Своим ученикам.
Тогда Фомы промыслительно не оказалось с
ними.
Ибо стал он говорить:
Никак не поверю, если не увижу и я Владыки;
если не увижу ребра, откуда вышли кровь
и вода крещения;
если не увижу рану, от которой исцелилось
великое поражение человека;
если не увижу, что не был Он подобен духу,
но плоть имел и кости!"
Смерть поправший и Фому удостоверивший,
Господи, слава Тебе!*
*При дверях заключенных к ученикам собравшимся
явился Ты, Спаситель, туда, где они были
вместе,
и, став посреди них, говорит Фоме:
"Подойди, осяжи и посмотри на следы
от гвоздей,
протяни свою руку и коснись ребра Моего,
и не будь неверующим, но с верою провозгласи
о воскресении Моем из мертвых!"*
(стихиры вс, перевод иером. Амвросия (Тимрота))
* * *
"Хранит Господь простодушных: * я изнемогал,
а Он спас меня". (Пс.114:6)
*********************************************
В цитатах из Нового Завета в 'подвале' выпусков обычно используется