(Мк 14:32–36)

³² Они приходят в одно место, оно называется Гефсимания. Иисус говорит ученикам:

    – Посидите здесь, пока Я буду молиться.

³³ Он берет с собой Петра, Иакова и Иоанна. Ужас и тоска охватили Иисуса. ³⁴ Он говорит им:

    – Душа Моя томится смертельно, побудьте здесь, но не спите!

³⁵ Он немного отошел, пал на землю и стал молиться, чтобы миновал Его этот час, если это возможно. ³⁶ Он говорил:

    – Абба, Отец! Ты всё можешь! Избавь Меня от этой чаши! Но пусть будет не так, как хочу Я, а как Ты.

Сад, где растут тысячелетние масличные деревья.

Надо раздавить маслины, чтобы огненный

                      елей, Дух Святой

излился на раны мира.

Страсти Иисусовы, одиночество,

самые близкие друзья уснули.

Господи, избави нас от этого сна,

когда Страсти Христа продолжаются

                     в человеческих страданиях.

Страсти Иисуса, молчание Отца.

"Я и Отец — одно",

единая воля, единая любовь,

но человеческая воля Иисуса кричит

                         в скорби,

словно Его глубинное существо, богочеловеческое

                                   разрывается.

Человеческая воля Иисуса,

солидарность со всяким одиночеством,

с тоской и мятежом

изгнанных далеко от сада.

В Христе Бог по-человечески испытывает

все наши предсмертные муки,

беспредельную муку истории,

вопль Иова, рождаемый нашей судьбой,

кровавый пот.

Но вот всё же

доверие пробивается сквозь тьму:

дрожащий голос, еще неуверенный,

"...не чего Я хочу, но чего Ты..."

Согласие.

В Иисусе человечество соглашается

с волей Отца.

Пусть захлестнет нас эта воля

сквозь тьму.

Маслины раздавлены.

В каждом дереве просыпается

торжествующий Крест.

Сад первобытный:

«Ныне же будешь со Мною в раю».

Окровавленное лицо,

и всё же — Лик Отца,

тот самый Лик, что в тени обливается

                            кровью —

а мы не знали его.

Ты, бесконечно близкий,

в наших сердцах обрати

скорбь в благодарность.

Пусть страдание людское

в Тебе станет Воскресением.

Слава и хвала Тебе, Христе,

сотворяющий Себя нами более нас самих,

Наполни Тобою, Твоей любовью

всякую предсмертную муку нашу и смерть.

2. Иисус предан Иудой и взят под стражу

(Мк 14:43–46)

⁴³ Он еще не договорил, как появился Иуда, один из двенадцати, и с ним толпа с мечами и кольями, которую послали старшие священники, учителя Закона и старейшины. ⁴⁴ Предатель заранее условился с ними о знаке, он сказал: "Кого я поцелую, тот и есть Иисус, берите Его и уводите под надежной охраной".

⁴⁵ Иуда направляется прямо к Иисусу.

    – Рабби! – говорит он. И он крепко поцеловал Иисуса.

⁴⁶ Иисуса тут же схватили и взяли под стражу.

Одни засыпают,

а тот, бодрствующий,

предает.

Сонливость, предательство:

в этом ли наша история?

Поцелуй, говорящий о любви,

становится знаком ненависти.

Все Страсти Иисусовы,

уже преданная дружба,

любовь, превращенная в ненависть.

Во тьме сверкают лезвия,

но Бог не защищается.

В Своем бесконечном уважении к человеку

Он отдается в руки убийцам.

Отдает Себя им

так же, как даст убить Себя,

чтобы даровать им, сквозь смерть,

                      Свою жизнь.

Кто думает, что владеет Богом,

первосвященники, книжники и старейшины,

предпочитают, чтобы Он был далеко,

жесткий властелин.

А когда приходит к ним Бог вочеловечившийся,

кроткий и смиренный сердцем,

они бросают Его в тюрьму.

Господи, я не дам Тебе поцелуй Иуды,

но как разбойник исповедую Тебя:

помяни меня, когда приидешь

в Царство Твое.

Об Иуде мы ничего не знаем,

кроме его отчаяния.

Милосердие Божие беспредельно.

Но избави нас, Господи,

от Иуды, который в каждом из нас,

когда жажда наживы или власти

овладевает нами.

Напомни нам, Господи,

что пронзающие мечи,

сокрушающие копья

могут предать смерти, но не могут победить

                                   смерть.

3. Иисус осужден синедрионом

(Мк 14:55,60–62,64)

⁵⁵ Старшие священники и весь Совет искали показаний против Иисуса, чтобы осудить Его на смерть, но не могли найти.

<.....>

⁶⁰ Тогда первосвященник, став посредине, спросил Иисуса:

    – Ты ничего не отвечаешь на их показания против Тебя?

⁶¹ Но Иисус молчал и не давал ответа. Первосвященник снова спросил Его:

    – Ты – Помазанник, Сын Благословенного?

⁶² – Я, – ответил Иисус: 

– И вы увидите Сына человеческого
сидящим по правую руку Всемогущего
и идущим с облаками небесными.

<...>

И все признали Его виновным и приговорили к смерти.

Давно уже осуждают Его книжники

          и власти предержащие.

Говорят: Его никогда не было.

Другие говорят, что был, может быть,

но мы ничего о Нём не знаем.

И еще: великий поэт, великий пророк —

           но человек, и ничего более.

А мы? Как мало мы думаем о Нём.

Живем, словно Его нет.

Всё же настает день, когда начинает жечь

                             нас вопрос:

Ты ли — Христос,

в Котором Благословенный Бог дарит Себя

                                   нам?

Тогда колоколами храмов и красотой икон

Иисус прерывает Свое молчание

              в наших сердцах

и говоря: "Да, это Я",

говорит: "Я есмь",

что значит: "Я есмь Бог".

И тогда ничего не остается нам,

                как убить Его —

или пасть к Его ногам, повторяя Его слова:

«Славлю Тебя, Отче,

что Ты утаил сие

от мудрых и разумных

и открыл то младенцам,

ибо таково было Твое благоволение».

Иисусе, Невинный, приходящий издалека,

мы так жаждем невинности,

мы, ежедневно убивающие любовь.

Дай нам общение невинных,

юродивых во Христе,

тех, кто ничего не знал —

ничего, может быть, кроме Тебя, —

когда их вталкивали в газовые камеры,

бросали в холодный ад,

когда их бросают в пыточные застенки,

в тот застенок, каким часто бывает жизнь.

Ты пришел не осудить, но спасти,

не заключить в тюрьму, но освободить.

Дай нам Твою невинность для наших битв,

для больших сражений духа,

чтобы не было в них насилия и ненависти.

Вложи Твою невинность в нашу любовь,

в наши семьи, в наши взоры,

чтобы созерцать в Тебе Лик Отца

и открывать в Тебе пламень, горящий

                           во всём,

иконы лиц.

4. Петр отрекается от Иисуса

(Мк 14:72)

⁷² И тут во второй раз запел петух. Вспомнил Петр слова, которые сказал ему Иисус: "Прежде чем дважды пропоет петух, ты трижды от Меня отречешься". И разрыдался.

Петух предвещает день,

день без заката солнца, день Царства.

Тогда Петр пугается:

царство приходит не с ангельскими

                       полчищами,

не с людьми, вооруженными мечами и бомбами,

но через собственную смерть

и прежде всего через смерть Учителя.

«Нет, не случится этого с Тобою», —

сказал Петр Иисусу,

когда Он возвещал Свои Страсти.

Но вот — случается.

Иисус предчувствовал

тайную слабость сильнейшего,

поспешный пыл, который вдруг отступает:

«Прежде нежели петух пропоет дважды,

трижды отречешься от Меня».

Иуда ушел, чтобы повеситься

в отчаянии, не видя спасения

в день, когда настало спасение мира.

Но Петр — расплакался.

Слёзы Петра:

в них сгорает его гордость.

Слёзы Петра:

он станет первым лишь как прощенный

                           грешник,

чтобы предстоять не во славе, но в любви.

Господи, дай нам слёзы Петра,

когда мы не хотим знать,

что Страсти — цена Пасхи,

что Ты побеждаешь смерть, но смертью.

Когда мы не хотим знать,

что Крест — единственное древо жизни.

Нам, гордящимся своей верой,

на пороге ее жаждущим опьяниться ею,

но вдруг бессильно падающим,

когда наступает ужас,

даруй слёзы Петра:

Твое беспредельное прощение.

5. Иисус на суде у Пилата

(Мк 15:14–15)

¹⁴ – А что дурного Он сделал? – говорит им Пилат.

Но они вопили всё громче и громче:

    – На крест Его!

¹⁵ Пилат, желая угодить толпе, освободил им Бар-Аббу, а Иисуса приговорил к распятию, велев сперва бичевать.

Народ приветствовал Иисуса,

когда входил Он в Иерусалим.

Теперь они кричат: "Убей Его!"

Они не люди уже,

они слились в коллективного дикого зверя,

жаждущего пытки и крови.

Какое зло таится в человеке,

какая власть тьмы,

чтобы мишенью обряда жестокости

избран был Невинный?

Иисус — Царь.

В Иерусалим Он вошел как Царь.

И вот Он ныне Царь без царства.

Таков наш Бог, Которого мы изгоняем

                    из Его творения

и Который, воплотившись в нём, берет

            на Себя всякое изгнание.

Жестокая история, гипноз разрушения:

убивать, чтобы забыть, что сами должны

                              умереть.

Жестокая и сколь ироническая история!

Ведь <Бар-Абба> значит «отчий сын».

А правитель, Пилат,

не знающий истины, кроме собственной

                             власти,

льстит толпе, чтобы направлять ее безумие

и спасти порядок кесаря.

Чудовищная мудрость властителей,

бросающих массам козлов отпущения.

Но вскоре всё повернется:

ибо Муж скорбей,

когда душа Его принесет

             жертву умилостивления,

на подвиг души Своей будет смотреть

                     с довольством.

А через Него все изгнанники, все люди

                             без лица

(так называли тогда рабов)

увидят свет и насытятся.

Господи Иисусе, Царю без царства,

открой двери наших сердец,

чтобы Твой сладчайший свет,

яркий, как жизнь без смерти,

сиял в мире варавв и пилатов.

Господи Иисусе, бичуемый нашими грехами,

Ты, даже не знающий, что такое зло,

и безмолвно претерпевающий заушания,

вырви из нас нашу темную часть,

головокружение отрицания,

чтобы не нужны нам были козлы отпущения

и в каждом человеке мы узнали

<Бар-Аббу>, "отчего сына",

неожиданно освобожденного убийцу.

6. Иисуса бьют и венчают терниями

(Мк 15:17–19; Ин 19:5)

¹⁷ <Воины> надели на Него пурпурный плащ, а на голову венок, который сплели из колючек, ¹⁸ и стали приветствовать Его: "Да здравствует еврейский царь!" ¹⁹ А потом били Его палкой по голове, плевали в Него и, становясь на колени, простирались ниц перед Ним.

***

⁵ И вышел Иисус, в колючем венке и пурпурном плаще.

    – Вот этот человек!^* – говорит им Пилат.

Когда замкнулся первобытный сад,

Бог возвестил, что земля будет

               рождать тернии;

проклятая земля, человек,

      пораженный смертью.

Вот терниями наших страданий и ненависти

венчают Тебя палачи.

Отец возложил на Него грехи всех нас.

Истязаем, не отверзал уст Своих,

как овца, ведомая на заклание.

Каждая частица Твоего святого Тела

за нас перенесла позор и страдание.

Голова Твоя — тернии,

лицо Твое — плевки и заушания,

спина Твоя — бичевание,

и рука Твоя — трость.

Но Ты — Царь,

Ты — Царь Жизни.

Палачи венчают Тебя,

облачают в царственную багряницу

                    Твоей крови.

В руке Твоей — пародия на скипетр,

издевательство,

и всё же — скипетр:

того не зная, они пророчествуют.

Но Ты — священник:

со спокойным величием

Ты несешь страдания мира,

чтобы сгорели они в огне Твоей любви.

Ты был на браке в Кане.

Вот, Ты теперь — на браке крови.

"Се человек".

В каждом истязаемом лице покажи нам

                          человека.

"Се человек".

В каждом лице голодного,

жаждущего хлеба или ищущего

себя и смысла всего,

покажи нам человека.

"Се человек".

В скотски пресыщенной жадине,

спиной подвигающейся к смерти,

покажи нам лицо,

Твое лицо.

В человеке

покажи нам

образ Бога.

7. На Иисуса возлагают крест

(Мк 15:20)

²⁰ Наглумившись, они сняли с Него пурпурный плащ и надели на Него Его собственную одежду.

Его повели на казнь.

После багряницы

вновь белизна:

после царя — священник,

и вот жертвенник —

Крест.

Вывели Его вон,

вон из святого града,

вон из ревностно охраняемого святилища,

где нет места непосвященным.

Ибо отныне Он — это источник святости,

и нет более ничего, пребывающего «снаружи»:

ничего не освятимого.

Они вывели Его вон,

далеко от Храма, где закалывают ягнят:

это Он — Агнец, несущий грех мира;

нет более храма иного,

как Его Тело:

Евхаристия, наше убежище.

Они вывели его вон,

далеко от людей и от Бога,

от того Бога, Которого якобы они знают,

«ибо проклят перед Богом всякий,

          повешенный на дереве».

Но вот, в Нём открывает Себя истинный Бог.

Они вывели Его вон —

с Крестом.

О Иисусе, изгнанный вон,

пусть не будет это более — вне меня.

Восстанови сердце мое,

чтобы оно было Твоей обителью.

О Иисусе, изгнанный вон,

пусть не будет это — вне наших Церквей,

из которых мы изгоняем Тебя,

противопоставляя их друг другу.

О Иисусе, изгнанный вон

для того, чтобы никто более не изгонялся,

чтобы никто не был прогнан с вечери,

которую из века в век Ты предлагаешь нам.

О Иисусе, изгнанный из этого мира,

вот, Ты грядешь озарить его.

8. Симон Киринеянин помогает Иисусу нести крест

(Мк 15:21)

²¹ Одного прохожего, Симона из Кирены, отца Александра и Руфа – он шел из деревни – заставили нести Его крест.

Симон — еврейское имя,

но Кирены — греческий город

где-то в Африке.

Вернувшись на землю отцов,

        он обрабатывал ее.

Крепкий крестьянин, испачканный плодородной                                     грязью,

радостный, может быть, потому что цветут

                      фруктовые деревья.

Вот он у ворот города,

идет, ничего не зная о происходящем.

Офицер оккупационных войск,

видя здорового и бедного мужчину,

задерживает его: он сможет быстро идти,

неся крест Иисуса.

Не ученик это и не друг.

Апостолы разбежались.

Но он не отказывается, он несет крест,

не ему предназначенный.

Многих заставляет жизнь нести крест,

и не знают они, что это — Крест Христов.

Они несут его каждый раз, когда,

преодолевая эгоизм,

дают незнакомцу пищу, одежду, кров.

«Мы не знали Тебя» — говорят они Христу,

но Он отвечает: «Мне вы это сделали».

В глазах у Симона было еще цветущее дерево,

но под сгустками крови

он рассмотрел, может быть, лик

лучезарный

и почувствовал, что несет гораздо большее,

                               чем дерево,

которое вскоре засохнет,

почувствовал, что несет

новое Дерево Жизни.

Господи, судьба дает нам нести крест.

Открой нам, что это Твой Крест

и что в действительности это Ты несешь

                          наши кресты.

Господи, мы несем наши страсти как кресты,

они не лишены любви

и не свободны от лжи.

Страстями Твоими избавь нас от иллюзий

и преобрази наши страсти —

не лишенные любви —

в сострадание.

Господи, мы несем крест своей смерти,

смерти тех, кого любим.

Открой нам, что на мучительном нашем пути

это Ты ждешь нас,

Ты, превращающий мой крест

в Твой крест

Воскресения.

9. Иисус встречает иерусалимских женщин

(Лк 23:27–28,31)

²⁷ За Иисусом шла большая толпа народа, и среди них женщины, которые били себя в грудь, оплакивая Его. ²⁸ Иисус, повернувшись к ним, сказал:

  — Не плачьте обо Мне, женщины Иерусалима!
    О себе плачьте и о детях своих!
<.....>
³¹ Если с деревом, полным соков, так поступают,
    что же будет с сухим?

Мужчины приговорили Иисуса,

но женщины, рыдая, следуют за Ним.

Среди врагов Иисуса нет женщин.

Они бьют себя в грудь, знаменуя

поруганное материнство.

Но Иисус говорит им: не плачьте.

Не рыдай обо Мне, Мати,

Через три дня восстану.

Не надо плакать над священником,

совершающим жертвоприношение

вселенской святости.

Плакать надо над судьбой человека,

над тем, что сделал человек со своей судьбой.

Лазарь умер, и уже смердит,

уже враги осаждают город,

силы небытия осаждают человека

и тащат его в бездну пустоты.

Иисус принимает эту судьбу,

         чтобы победить ее.

Он воскресил Лазаря

и готовится к поединку с тем, кто разделяет

и который ни в чём не находит у Него

                            участия.

Это будет для того, чтобы пришел день,

когда наконец Он скажет нам:

отрy всякую слезу с очей ваших

и смерти не будет уже, ни плача, ни вопля,

                               ни болезни,

ибо прежнее прошло.

Силуанская башня всё падает и падает,

войска вновь и вновь поджигают города.

Не потому это происходит,

              что Ты наказываешь нас,

но потому, что мы становимся иссохшим

                             деревом.

Ты, дерево зеленое, даруй нам Твою

                       живую силу,

чтобы  мы узнали, как отереть слезы

иерусалимских женщин.

Дай, чтобы стал каждый из нас Вероникой,

утирающей пот с Твоего Лица,

чтобы Твое Лицо на наших иконах —

а вот, каждый человек — Твоя икона —

было для нас дверью в вечность.

10. Иисус распят

(Мк 15:24)

²⁴ Потом Его прибивают к кресту и делят между собой Его одежду, бросая жребий, кому что взять.

В этот день пригвоздили к виселице

Того, Кто в бесконечности

удерживает в равновесии миры.

Он прикован гвоздями,

Жених Церкви.

Прободен копьем,

Сын Девы.

Кресту Твоему поклоняемся, Христе,

да приидет Твое Воскресение.

В этот день Иисус познает

ужас тела, вытянутого на кресте,

Страдальческое смятение души

и презрение людей.

Отныне Он — брат всех,

подвергаемых пыткам,

всех отчаивающихся и презренных.

В этот день Он, единый живой —

Я есмь Воскресение и Жизнь, —

родившийся от Девы, не ранив Ее,

познает ранение за пределами

человеческих измерений.

Соблазн для тех, кто почитает рассудительность,

но для нас — могущество Божие

         и премудрость Божия.

О Иисусе, навеки распахнувший объятия,

из прободенного ребра Твоего

бьет вода Крещения и кровь Евхаристии.

Несколько капель крови обновляют вселенную,

от измученного Тела занимается заря Духа.

Нужно было нам, чтобы Бог воплотился

                             и умер,

для того, чтобы мы снова могли жить.

Дерево позора становится Деревом Жизни,

осью мира, собирающей все наши скорби,

чтобы отдать их огню Духа.

Это дерево от земли достигает Небес.

Лестница Иакова, ангельская тропа,

Плод его несет в себе всю жизнь,

мы едим от него и, от него едя, не умрем.

О Крест Христов,

только ты можешь вынести нам

обвинительный приговор,

только ты открываешь нам

безумную Божию любовь.

О Крест Христов,

единственный ответ Иову,

бесчисленным иовам истории,

в созерцании тебя, да иссякнет в нас

                        всякий мятеж

и всякая ненависть пусть станет

                 бессмысленной.

О Крест Христов,

дай нам в самые тяжкие минуты

не проваливаться в отчаяние,

но падать к твоему подножию,

чтобы Тот, Кто на тебе возвышен,

всех нас привлек к Себе

в Своей парадоксальной славе.

11. Иисус обещает Свое Царство благоразумному разбойнику

(Лк 23:39–43)

³⁹ Один из преступников, висевших на кресте, осыпал Его бранью и говорил:

  — Разве Ты не Помазанник? Тогда спаси себя и нас!

⁴⁰ Но второй унимал его:

  — Бога ты не боишься? Ты ведь и сам на кресте! ⁴¹ Но нам-то поделом! Что заслужили, то и получили. А Он не сделал ничего дурного. — ⁴² И он сказал: — Иисус, вспомни обо мне, когда придешь Царем^*!

⁴³ — Обещаю тебе, сегодня же будешь со Мною в раю, — ответил ему Иисус.

Вся наша судьба заключается

в судьбе этих двух разбойников.

Не чужие они, не иные: они — это мы.

У нас нет иного выбора, как разбойник

по правую руку и по левую.

Разбойник слева предлагает Иисусу

последнее искушение:

если Ты — Мессия, спаси Самого Себя!

Уже говорили священники и солдаты:

"Пусть спасет Самого Себя, и мы уверуем

                               в Него".

Но Иисус молчит, а другой разбойник,

обращаясь к первому, говорит ему:

мы, люди, убиваем и убиваемы,

смерть вписана в глубину нашего существа.

Но в Иисусе, в Котором нет зла,

Нет и рокового присутствия смерти,

но только смерть из любви.

И разбойник, пригвожденный и неподвижный,

сохраняет последнюю и высшую свободу:

свободу веры.

Кричит: Иисусе, вспомни обо мне,

когда приидешь в Твое Царство.

Предчувствует ли он, что Царство —

                     не в будущем,

что оно уже настало, оно — Иисус

         в Его жертвоприношении любви.

Онo здесь, оно — Иисус: единое Дыхание

                        жизни с Отцом.

В Нем земля скорбей становится раем.

Тогда, обратив глаза к разбойнику,

Он говорит: "Сегодня же будешь со Мною

                               в раю".

Иисусе, каждый из нас одновременно

        разбойник богохульствующий

и тот, что верит.

Верую, Господи, помоги моему неверию.

Я пригвожден к смерти, ничего не остается

                                     мне,

как взывать: "Иисусе, вспомни обо мне,

когда приидешь в Царствие Твое".

Иисусе, я ничего не знаю, ничего не понимаю

в этом мире ужаса.

Но Ты идешь ко Мне, открыв объятия,

                     открыв сердце,

одно присутствие Твое — мой рай.

Помяни меня,

когда придешь в Царствие Твое.

Слава и хвала Тебе, принимающему

не здоровых, но больных,

Тебе, Чей неожиданный друг — разбойник,

отринутый человеческим правосудием.

Уже Ты сходишь в ад и освобождаешь

тех, кто полагали себя проклятыми

и кричат к Тебе:

помяни нас, Господи,

когда приидешь в Царствие Твое.

* Или: "когда придешь в Свое Царство".

12. Иисус распятый, Матерь и ученик

(Ин 19:26–27)

²⁶ Иисус, увидев мать и рядом с ней ученика, которого любил, говорит матери:

    – Женщина, вот твой сын. – ²⁷ А потом говорит ученику: 

    – Вот твоя мать.

И с той поры ученик взял ее к себе.

У подножия Креста Мария и Иоанн,

Мать и любимый ученик.

Мария, Матерь Божья:

Она сказала ангелу «да будет»,

Царственно развязав трагический узел

                      нашей свободы.

В тихой прозрачности Своего тела она родила

                                      Дитя.

Теперь оружие пронзает Ее душу.

Иоанн, единственный ученик, верный

                         до конца.

На последней вечери

Голова его покоилась на Сердце Учителя,

                        на сердце мира.

Он сохранил последние слова:

единство Иисуса с Отцом,

обещание Духа Святого.

"Женщина", – говорит Иисус.

Женщина: в Ней всякая женственность,

Нежность и красота.

Женщина сильная и вдумчивая,

всё хранящая в сердце Своем,

Воскресший Сын Твой исчезнет с глаз

                           людских,

но вот, сын в Твоем Сыне.

Заступница усыновления,

Матерь всех людей,

радуйся, Благодатная, Господь с Тобою.

Иоанн взял Ее к себе,

в свою любовь,

присутствие отныне безмолвное,

в великом молчании молитвенной любви.

Пусть будет Она так же в наших домах,

Матерь всякой верности и нежности.

Пусть будет Она так же в доме мира,

бесконечно плодородной земли.

Вот, это первая Церковь,

рожденная из крестного древа.

Склонив голову, Иисус испускает дух,

и это — как первая Пятидесятница.

Иисусе, Сын Неба через Отца,

Сын земли через Мать Твою,

сделай нас детьми земли и неба

молитвами Матери Божией.

Иисусе, копье пронзило Твое ребро,

может быть — Твое сердце.

А Тебе, Мария, оружие прошло душу.

Господи, позволь нам войти

    в этот страшный обмен,

молитвами Матери Божией.

Иисусе, Сыне Девы,

сделай нас, как любимого Твоего ученика,

свидетелями света и жизни,

молитвами Матери Божией.