Озвученные первые итоги международного расследования катастрофы малазийского боинга https://rg.ru/2016/09/28/oglasheny-pervye-itogi-rassledovaniia-katastrofy-boeing-pod-doneckom.html, кроме непосредственного политического значения в виде формирования статуса для России как страны агрессора имеют еще и далеко идущие правовые последствия.
Во первых, это разумеется вопрос возмещения ущерба. Поскольку сразу же было установлена в качестве причины именно как от вооруженных действий, то соответственно здесь не применимы международно-частно правовые нормы об авиакатастрофе, где претензии предъявляются к авиакомпании, по законом той страны, к которой самолет был приписан, и частью территории которой он формально и является.

Вопрос сразу же переводится в разряд международного права военных действий, которое по своей сути не является частным, поскольку подразумевает обязательное участие в качестве стороны государства. При этом в соответствии с резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН № 3314 от 14 декабря 1974 г. даже в случае не объявления войны как таковой в соответствии с Гаагской конвенции 1907 года, регулирующей правила ведения войны, под соответствующие международные нормы подпадают и случаи применения агрессии без объявления войны.

К которым относятся в частности- «бомбардировка или применение другого оружия против территории другого государства;», что напрямую относится к этому случаю.
Здесь встает вопрос о подсудности такой категории дел. Поскольку Россия не согласна с решениями международной комиссии расследования, что не лишает ее решения юридической силы, то говорить серьезно о рассмотрении таких исков национальными государственными судами РФ нельзя. Решения же внутренних судов Малайзии не смогут иметь ни какой юридической силы, ни в России, ни на международном уровне. Встает вопрос о международных судебных органах. И таковым, поскольку компетенция ЕСПЧ не касается Малайзии, остается только международный суд ООН. И туда Малайзия теоритически может обратиться, но проблема в том, что Россия до сих пор не сделала заявления, которым бы признавала юрисдикцию этого суда для себя обязательной.

Получается двусмысленная картина с одной стороны имеется международно правовое признание России, как виновницы в гибели боинга и даже возможно получения решения международного суда о возмещении ущерба, но Россия будет отказываться признавать это решение, становясь тем самым в оппозицию практически ко всему миру.
Дальше- больше. Агрессия на территории иного государства без объявлении войны- это несомненно военное преступление, преследуемое на международном уровне. Родственники жертв безусловно потребуют сейчас же наказать виновных. И хотя Россия не ратифицировала до сих пор соглашение о Международном уголовном суде в Гааге, но это все же не освобождает ООН от обязательств по уголовному преследованию лиц, виновных в совершении международных военных преступлений. К тому же теоритически могут быть созданы специальные трибуналы для рассмотрения конкретных дел. Как после Второй мировой, только в ином масштабе.
Это еще не все. Тут ведь недавно как нам всем стало известно, что гуманитарный конвой в Сирии разбомбили, так вот по данному факту тоже возможно международное расследование, результаты которого могут ввести Россию в разряд стран рецидивистов опасной для окружающих.

В общем говоря, картина получается не то что бы не важная, а совсем швах. Россия своими необдуманными военными действиями, проводимыми как слон в посудной лавке, показывает, что попросту не умеет воевать и, использовать свое же вооружение, которое так расхваливает, так она еще вводит себя в разряд государств изгоев, маргинализируясь до крайней степени.
А вы как думаете, имеет ли правовое значение решение международной комиссии расследования?

...А что-то давненько я уже по выставкам не ходил, по вернисажам... По художникам нашим давненько не ходил. Ботинками. Ну, так значит, пора исправить эту ошибку. Сегодняшний рассказ - о моём старом знакомце (другом или даже приятелем после этой публикации я его назвать уже не решусь, хоть и продолжаю любить его - как художника, человека и собутыльника) - ну да... Рассказ о старом моём знакомце, живописце, графике и педагоге, художнике Диме Ляжкине. И о том, почему Дима с недавних пор не любит слово "поза" - и даже не закусывает позами.



На фото - известная картина Сальвадора нашего Иваныча Дали "Плоть на камнях". Зачем она здесь, если мы говорим про художника Ляжкина, уважаемые читатели поймут из дальнейшего повествования.

Если есть художники от Бога, то Дима Ляжкин - художник от чёрта. Нет, не от диавола, конечно же - от такого мелкого, маленького весёлого чёрта - таких чертей Николай Васильевич Гоголь на полях своих рукописей рисовал. Да в нём и в самом что-то есть от этакого Чёртика из табакерки: невысокий, худощавый, вечно какой-то заводной - пиратская бандана и серьга в левом ухе, которые он добавил к своему имиджу несколько лет назад, лишь усилили это сходство -и в глазах у Димы чёртики прыгают...

Дима Ляжкин - эстет, пижон и модернист; Дима - любитель и ценитель женского пола! Дима Ляжкин преподаёт студентам живопись - хорошо преподаёт, интересно - но ровно до тех пор, пока Димины чёртики не сбивают его с пути истинного: тогда педагог Ляжкин может, попросту, послать свою группу ко всем чертям - ну, или сам пойти к какому-нибудь своему старому знакомому Чёрту (этого-то добра среди нашей богемы всегда было с избытком!) А пока чёртики в Диминых глазах просто пляшут, в педагога влюбляются его студентки: "Димтрий Алексееич, возьмите меня за-амуж!" - такие томные призывы, время от времени, звучат на его занятиях. А он - проказник и плут! - на ус мотает.

Вот однажды, перед окончанием какого-то очередного занятия Дима Ляжкин произнесёт:

- Ребята! Может быть, кто-нибудь из вас поможет мне донести работы до мастерской?

До мастерской его - только через площадь перейти, по прямой - метров триста, не больше. Да и работы-то не такие уж и тяжёлые. А если лень нести, можно и такси вызвать - за минималку любой водила крутанётся... Но - не зря прыгают чёртики в глазах Димы Ляжкина! - Дима Ляжкин знает, что непременно найдётся на четвёртом курсе какой-нибудь дундук, у которого ни живопись, ни рисунок не идут. И дундук такой находится, и тут же предлагает свои услуги, рассчитывая, что при выставлении оценок эта его услуга не будет забыта преподавателем - а Дима ещё говорит что-то такое... про то, что можно будет в мастерской и пивка выпить. И дундук-четверокурсник уже взваливает на себя поклажу - и здесь-то художник и педагог Дима Ляжкин делает заключительный ход в своей сверх-гениальной комбинации, и чёртики в его глазах выделывают самые немыслимые коленца:

- Наташа, а ты не украсишь собой нашу мужскую компанию? - это произносится тихо, но не шёпотом - и Дима смотрит при этом прямо в глаза девушке, - у меня в мастерской есть мартини, я покажу тебе кое-что из своих ранних работ...

Наташа - она из Баяндая в Иркутск учиться приехала. Понимаете? По слогам повторяю: ИЗ БА-ЯН-ДА-Я! Всё понятно? Нет? Ну, так скатайтесь в тот Баяндай - поймёте, как та Наташа об этом Баяндае мечтает... А ведь придётся! Да, придётся туда возвращаться через год: пятый курс не за горами, а потом... Потом только Баяндай. И Наташку от этого Баяндая может спасти только чудо - такое, как, например, замужвыскочить. Есть такое слово чудесное - "замужвыскочить". Не слыхали?

А Дима Ляжкин - он препод. Более того: он - холостой препод, он сам рассказывал на занятиях, сколько у него жён было, и как он со всеми с ними развёлся. А ещё у Димы Ляжкина есть своя квартира в центре, и мастерская, да... Ну и что, что на тридцать лет старше? - песок из него, вроде, ещё не скоро посыпется, а сейчас главное - замужвыскочить! И зацепиться в областном городе. Остальное - потом!

- ...я покажу тебе кое-что из своих ранних работ, - чёртики в Диминых глазах прыгают в такт мыслям студентки Наташи из Баяндая, - покажу свои питерские фотографии, времён Академии... кофе попьём... - голос Димы звучит негромко, но уверенно, и в голосе этом не слышно дешёвых похотливых ноток: мы ведь взрослые люди, зачем нам ещё какие-то там нотки?

И Наташа соглашается украсить собою их мужскую компанию!

И они уходят в мастерскую втроём.

Дальше... Дальше может быть два варианта. Вариант первый: вот они придут в мастерскую, и Дима сразу же выдаст студенту деньги, чтобы тот сходил и принёс водки и пива. Студент вернётся, и они выпьют и водки, и пива, и мартини, и художник и педагог Ляжкин будет показывать свои ранние работы и питерские фотографии из Академии, и потом они ещё выпьют, и Ляжкин будет рассказывать какие-то байки и анекдоты - а какие именно, студент очень плохо запомнит: студенту суждено срубиться раньше всех. Вариант второй: вот они придут в мастерскую, и Дима сразу же выдаст студенту деньги, чтобы тот сходил и принёс водки и пива. Студент вернётся, но педагог и художник не откроет ему дверь мастерской. Зачем? - ведь у студента уже есть и водка, и пиво - разве этого мало? И, потом, студент - хоть и дундук, но не настолько же, правда? Должен понимать всё. Не маленький.

Но все будут довольны - по крайней мере, в ближайший период времени: у студента вместо твёрдой двойки будет, хоть с натягом, но "четыре": Дима Ляжкин убедит всех на кафедре, что "парень старался" (и ведь не солжёт при этом!); у студентки Наташи из Баяндая по итогам сессии будет твёрдая "пять" - разве этого мало? О-о, Наташа! Разве "пять" - это мало?! А ведь впереди - ещё и диплом, и мы постараемся, Наташа, чтобы и в нём тоже было "пять"! Мы ведь постараемся, Наташа, правда?...

Ну, да ладно. Теперь, когда вводная часть нашего рассказа, худо-бедно, завершена, и читатели уже имеют представление о моём лирическом герое, позволю себе, наконец, перейти к тому, о чём я, собственно, и собирался рассказать. Вы помните, друзья, что в качестве иллюстрации к этому рассказу я выбрал картину Сальвадора Дали "Плоть на Камне"? Взгляните на неё ещё раз, очень прошу - взгляните! Взглянули? Ну, тогда - вперёд!

...Где Дима подобрал ту плоть, которую привёл в один из дней в аудиторию в качестве натурщицы, не так уж и важно. Вроде, какая-то его старая знакомая, которой когда-то не повезло в жизни. Может быть, соседка по подъезду. Может - уборщица подъезда, в котором располагается квартира Ляжкина. Не важно, повторяю. Важно другое: Диме для постановки срочно нужна была натура - а ставить нужно было обнажёнку. А на обнажёнку далеко не каждая натурщица соглашается идти, хоть там и платят по двойному тарифу. А у Диминой этой знакомой - своя беда: трубы горят, и Кондратий бьёт, и сушняк - а финансы поют романсы! И нам не так уж и важно, где конкретно они в тот холодный осенний день пересеклись - а важно другое.

Дима, как человек с понятиями о жизни и добрым сердцем, конечно же, сразу же вошёл в положение, и исцелил страдалицу - и от тремора, и от сушняка, и от Кондратия - самым старым и надёжным способом. И тут же обратился к даме с вопросом: такое дело... студенты ждут, а натуры нет... нужна обнажёнка. Тариф - двойной, а если что не так, то я прямо сейчас тебе ещё ноль-пять возьму, идёт? Согласна?

Она, конечно же, согласна. Она сама - не то художница, не то поэтесса - в анамнезе. Не от хорошей жизни, да... Она всё понимает: Димке для студентов обнажёнка нужна, прямо сейчас... Дима ещё ноль-пять возьмёт. Сколько позировать-то нужно? Шесть часов? О-о!... Ну, да ладно: она согласна! - она ведь тоже человек творческий, да и формы у неё пока - слава Богу! Ты, Ляжкин, только не забудь, чего взять-то хотел...

Когда Дима ввёл слегка захмелевшую модель в аудиторию, всё было нормально. Всё продолжало быть нормально и тогда, когда натурщица разделась, и Дима усадил её, совершенно голую, на какие-то подушки. Ноль-пятая, по её просьбе, была поставлена здесь же, на подиуме, за этими подушками: вдруг холодно станет? Да и вообще, искусство - искусством, а сидеть без лифа и плавочек перед дюжиной совершенно незнакомых людей на протяжении целых шести часов - это, как-то, знаете ли... дискомфортно. А так - бульк-бульк! - и порядок!

Студенты заходят, видят голую модель на подиуме. Ну и что ж такого? Полная обнажёнка - значит, полная обнажёнка, они уже голых человеков и карандашом рисовали, и маслом писали, и гуашью. И вообще, им, студентам, всё равно, что там, на подиуме - самовар, ваза с цветами, кувшин, голая баба, или бутылка; их дело - передать на планшетах всё с максимальной достоверностью. И они спокойно приступают к работе.

То, что произошло в тот день, произошло чуть позже, когда художник Ляжкин, убедившись, что студенты работают, отправился куда-то - уж не знаю, куда его в тот раз черти понесли. Пока студенты прописывали фон и драпировки (те, кто изучал живопись, знают, что первым делом пишется фон, и только потом главная фигура) - так вот, пока они фон и драпировки прописывали, натурщица уже и согрелась под светом пары софитов, и освоилась на подиуме уже настолько, что раза два или три успела достать из-за подушек ту самую, ноль-пятую. И - без закуски... И сомлела натурщица в тепле, под мягким светом и на мягких подушках, и задремала, и сползла вниз - вместо той позы, в которую её художник Ляжкин усадил, приняла позу более естественную и удобную для сна. Почти ту самую позу приняла, что запечатлел на своём холсте великий каталонец мэтр Дали. Только Дали свою натурщицу, всё же, целомудренно драпировочкой прикрыл - а нашей героине и без драпировочек было и хорошо, и уютно...

А студенты, между тем, закончили фон прописывать, и непосредственно к натуре перешли. Видят студенты - лежит перед ними спящая женщина, принявшая позу "Раскинулось море широко!"... Ну что ж, раз она лежит ВОТ ТАК, то, следовательно, и писать её нужно ВОТ ТАК. Художники - они, вообще, лишены этого ложного стыда: когда они пишут, то для них не существует понятия, скажем, "грязная пятка" или ещё что-то подобное - они видят не конкретные вещи, а колористику и композицию, геометрию и цвета.

И они пишут. Пишут старательно - все шесть часов! А когда занятие подходит к концу, то они ещё и фотографируют, каждый со своего ракурса, эту "плоть на подушках" на сотовые телефоны. Нет, не угадали! - совсем не для того, чтобы выложить фотки на порносайт! - для того, чтобы продолжить дорабатывать работу дома. Ибо, через четыре дня - просмотр.

Тут и натурщица просыпается, разбуженая общим шевелением - прикладывается к ноль-пятой и идёт за ширму одеваться. Тут и Ляжкин возвращается, и убеждается, что всё в порядке, и вся группа работала, и никто не слинял за время его отсутствия - а ЧТО уж они там нарисовали сегодня, он и потом посмотрит. И Дима Ляжкин забирает модель, и ведёт её не то в домактёровский бар, не то к себе в мастерскую - а студенты забирают свои планшеты и расходятся по домам. Занятия окончены.

...Уверен: этого просмотра кафедра изобразительного искусства не забудет никогда! Студенты в той группе на четвёртом курсе были все, как один, очень ответственными и очень усидчивыми ребятами; у них были фотографии натуры - и оставшиеся до просмотра дни они кропотливо прописывали на своих работах, каждый блик, каждую складочку, каждый завиток. И работы получились очень реалистичными. ОЧЕНЬ.

А педагог Дмитрий Ляжкин, как и другие члены кафедры, работ этих перед просмотром не видел. И это очень хорошо: иначе он бы их все уничтожил! - дёрнул бы его чёрт изорвать ребячьи работы в мелкие клочья, не сомневайтесь! Но - к счастью, или к несчастью - но Дима Ляжкин работ этих НЕ ВИДЕЛ. И, когда ребята вынесли, каждый - свой планшет, из аудитории в светлый коридор и составили свои работы в ряд вдоль стены, у педагога Ляжкина была редкая возможность посмотреть на работы своих учеников, что называется, свежим взглядом.

Вру я, бессовестно вру! - взгляд у Димы в то утро был не таким уж и свежим. Но, едва увидев, ЧТО и КАК изображено на этих планшетах, Дима тут же пришёл в себя, и сразу же стал чувствовать себя совсем не в своей тарелке. А коллеги с кафедры - интеллигентнейшие люди! - сохраняя полную невозмутимость на лицах, с видом знатоков разглядывали работы ляжкинских учеников, и, время от времени, многозначительно произносили:

- М-да!... Смело, очень смело!... Какой нестандартный подход к композиции!... Какая открытость! Да вы, Дмитрий Алексеевич - настоящий революционер в искусстве! Кто б мог подумать, что Вы решитесь показать модель вот так!... Похвально, похвально! Смело, очень смело! Поздравляем!... - и, почему-то пряча лица и отворачиваясь, коллеги спешили уйти.

...Когда весь состав кафедры покинул коридор, и Дима остался один на один с учениками, он не сразу обрёл дар речи. А когда, всё-таки, обрёл, то заорал не своим голосом:

- К-к-к-какого ч-ч-ч-ч!... К-какого ч-чёрта?!!! Какого чёрта, я вас спрашиваю?!!!

Тишина была ответом Диме Ляжкину. А потом раздался тихий голос - голос студентки Наташи из Баяндая:

- Ну Дмитрий Алексеевич, а что такого-то?... Вы же её сами так положили... Или она сама легла так, когда уснула - а мы не заметили... Что такого-то, Дмитрий Алексеевич? Поза-то у неё - вполне естественная. Удобная поза...

...По итогам просмотра и семестра вся группа получила пятёрки. Только выставлял их уже другой преподаватель - дима в тот же день написал заявление об увольнении.

И ещё. Он с того времени до сих пор вздрагивает при слове "поза" - даже если речь идёт о закуске.

Сегодня Верховный суд России оставил без изменения решение Верховного суда Республики Крым запретившего меджлис крымских татар как экстремистскую организацию
Само решение уже после того как оно было вынесено по первой инстанции вызвало отрицательную реакцию по всему миру. Так против этого высказался как Евросоюз 2, служба внешних связей которого сделала специальное заявление, так и помощник генсекретаря ООН по правам человека Иван Шимонович, который призвал Верховный суд России отменить данное решение. Однако все эти призывы остались без внимания и апелляционная инстанция Верховного суда придала законную силу решению Верховного суда Крыма, уже теперь как субъекта Российской Федерации.

Интересно, что поводом для этого явилось то, что по словам прокурора это организации неоднократно выносились предупреждения о недопустимости ведения экстремисткой деятельности. Между тем речь о том, что члены этой организации привлекались к ответственности в судебном порядке за подобные деяния не идет. То есть, несмотря на то, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления иначе как по решению суда, суд все же в отсутствии такого решения в отношении конкретных лиц по конкретным фактам экстремизма признает организацию экстремисткой. То есть установленным в законном порядке фактов экстремистских преступлений нет, однако организация все же экстремистская. Кроме того в Росси начиная с конституционного уровня гарантируется возможность национального самоопределения в том числе создание национальных объединений. И если даже кто то из этой национальности и совершил какое либо преступление или правонарушение, то это не повод лишать права всеь народ на собственное объединение.

Напомню, что активисты этой организации скрываются сейчас в Украине и их обвиняют в участии в энергетической и продовольственной блокаде Крыма, однако до постановления в отношении них обвинительного приговора по данным фактам, говорить о том, что они совершили преступления- неправомерно.
В настоящий момент представители крымско-татарской организации высказали намерение обратиться в ЕСПЧ, за защитой своих прав. Учитывая вышеописанное сложившееся международное мнение на этот счет можно высказаться за достаточно высокие положительные перспективы этого судебного дела. Особенно в свете того, что на международной арене статус Крыма до сих пор остается неоднозначным. Однако последние конституционно-правовые трюки по поводу исполнения политических решений международных судов на территории России ставит под сомнение возможность исполнения их по этому вопросу, что только способно увеличить национальную напряженность в регионе.

Запрет меджлиса крымско-татарского народа уже пару лет как прогнозировала лидер аналогичной организации в Татарстане , который так же постигла подобная участь в виде невозможности вести легальную деятельность, о чем она давала официальные интервью еще в 2014 году. И заранее высказала поддержку крымским татарам по этому вопросу.

Все это указывает на определенные тенденции, поскольку хотя крымские татары и татары казанские сейчас и представляют собой две разные этнические общности, однако историческое родство и такие общие схожести современной судьбы являются фактором их сближения, при чем сближения на почве отрицания российского федерального доминирования. И хотя рьяных сторонников Фуазии Байрамовой, председателя закрытого мили меджлиса в Татарстане, как радикальных националистов не так уж и много, однако склонность к национальной самоидентификации имеется в достаточном количестве, и все то, что этому способно препятствовать вызывает серьезное сопротивление. На почве чего, я считаю, сочувствующих крымским татарам найдется в Татарстане достаточное количество даже несмотря на отсутствие собственных серьезных претензий к правящему режиму.

А татар в России много, второй по численности народ. Сам наполовину татарин.
А как вы считаете, правомерен ли запрет меджлиса- национального объединения татар, как эсктремистской организации?

Итак, наш адмирал ru_logh, который командор группы Rosengeist menellinnaro нынче может заслуженно вздремнуть денёк на лаврах. За три месяца своего существования его страница в Книгомордии, вот эта:
https://www.facebook.com/777Rosengeist777/
собрала в 6 раз больше лайков, чем страница мадам Алькор за 3 года своего существования.

Что доказывает как раз тот факт, что песни папуасов у костров с гитарами про лыжи, что из печки торчат, которые переместились в городские кабаки, никак не интересны цивилизованному миру, даже как экзотика. А нечего подделываться, не соответствуя персонажам и не разделяя идеи, что тебе чужды. Нечего понарошничать и лезть в элиту, оставаясь при этом быдлом с философией уборщицы. Лично я знал, что это случится, уже в начале августа. Полюбуемся небом того времени.

ТАК ДЕРЖАТЬ, АДМИРАЛ! Удач и вдохновения, на долгие годы!

Оригинал взят у victortrofimov в Если звёзды падают, значит это кому-нибудь надо!

Вдогонку моему поза-позапрошлому посту про "вело-моду" времён моего школьного детства... Сегодня о гопниках 80-х поговорим.

Я не помню, кому из политиков принадлежит фраза о том, что социальные пособия малоимущим - это плата элиты за стабильность и безопасность. В школьные годы я принадлежал если не к "элите", то, уж по крайней мере, к социальным низам уж точно не принадлежал. И, хотя на дворе был социализм, декларировавший "равенство" и "бесклассовое общество", но свою "плату за стабильность и безопасность" исправно вносили и я, и мои друзья-сверстники. Наша жизнь проходила в центре Иркутска, на "Броде" (я чуть ниже объясню, что означает слово "Брод" в контексте) - и за право безбоязненно гулять по центру города мы вынуждены были если уж не дружить, то поддерживать добрососедские отношения с местной урлой. А уж урлы этой в Центре хватало с избытком.


Про "бесклассовое общество" в Совдепии вы кому-нибудь другому рассказывайте. И про "всеобщее равенство" - тоже. Мы жили в элитной "сталинке" в самом центре города, наши родители занимали разные ответственные посты, наш двор был чист и ухожен - а рядом, на улице имени красного партизана Ивана Грязнова, в ветхих деревянных домахжило разное отребье. Отребье размножалось и рожало детей - такое же отребье. Улица Грязнова была от веку грязной - в детстве я искренне полагал, что название это именно потому и дано этой улице, что круглый год на ней стоит непролазная грязь. Время от времени, "грязновские" дети пытались зайти в наш двор - но их оттуда постоянно гнали. Гнали взрослые, ибо "грязновские" были не только грязны, как чертенята, но, зачастую, бывали бриты "под ноль" - верный признак того, что у них регулярно заводились вши. Гнали "грязновских" и мы, малыши: мы интуитивно чувствовали, что эти замарахи для нас - чужаки. И, вооружившись камнями и палками, мы прогоняли их прочь из нашего двора. Как я случайно узнал в те же годы, и развлечения у нас и у "грязновских" были разные: мы гоняли на великах, копошились в песочницах, изображали "самолёт" на качелях - а они, тем временем, шныряли по свалкам, ловили и убивали кошек, дрались между собой... Два мира - два детства. Совецкий союз, 1978 - 1982 год.

Но так продолжалось недолго: где-то, году в восемьдесят втором или восемьдесят третьем, когда мы уже немного подросли и стали учиться в младших классах школы, началось "взаимопроникновение культур", что ли... Сначала оказалось, что кто-то из "наших" учится в одном классе с кем-то из "грязновских". Потом были жестокие, кровавые детские драки: готовясь к этим дракам, мы, девяти-десятилетние мальчишки, делали из подручных средств настоящие пиротехнические шедевры, способные если и не уничтожить, то серьёзно покалечить противника. Достаточно сказать, что у доброй половины "наших" отцы были охотниками, поэтому в охотничьем порохе недостатка мы не испытывали. А ведь ещё были "поджиги", стрелявшие камнями самострелы, гирьки на цепочках и прочая милитарика... Как мы тогда не поубивали друг дружку - не знаю.

Но постепенно драки эти сошли на нет; сначала наступил период какого-то "холодного нейтралитета", который очень быстро перешёл если не в приятельство, то просто в знакомство. А ещё через некоторое время наши старшие мальчишки - те, которым было по 12 - 13 - 14 лет - как-то незаметно "влились" в эту "бродовскую" гоп-кампанию.

В самом начале я уже обещал дать расшифровку этого слова. Так вот, "Брод" - это сокращённое название "Бродвей" - вот так, ни много, ни мало! - а "Бродвеем в Иркутске называли центральную улицу Карла Маркса. Неофициальное название это появилось ещё в 1950-е года, в эпоху стиляг - и настолько прочно вошло в обиход "центровской" молодёжи, что его первоначальный смысл был уже прочно забыт - а словечко живо до сих пор. "Ты откуда? - С Брода! - Ага, значит, свой, бродовский. Проходи..." - такие диалоги можно и сегодня услышать среди иркутских тинейджеров. "Бродовский" - и тогда, и сейчас означало одно: "центровский".

Итак, в один прекрасный момент вдруг оказалось, что все мы - "бродовские", то есть "центровые". Скованые одной цепью, связаные одной... Чем - "одной"? Круговая порука мажет, как копоть. Живёшь в Центре - поддерживай своих! Как? Сейчас расскажу.

Как я уже сказал, примерно году в восемьдесят втором или третьем наши старшие ребята вошли в эту общую "бродовскую" тусовку. Примерно в это же время наш уютный двор превратился в "кухню №3": здесь, в старенькой беседке, стали кучковаться совсем уж взрослые гопники - те, которым было лет по шестнадцать, а то и постарше. Гопники сначала приезжали сюда на своих великах-"колымагах"; потом, когда они узнали про двигатель внутреннего сгорания, началась эпоха "моторяг". Эти "моторяги" представляли собою переделаные из велосипедов, самодельные мопеды, которые клепались из чего придётся по подвалам. Оккупировавшие наш двор гопники вели себя достаточно шумно и нагло, но с ними никто не хотел связываться: как ни странно, но родители "хороших мальчиков" просто боялись, что в случае, если они попробуют разогнать это сборище, то объектами мести могут стать их дети. Остальные жильцы дома полагали, что связываться с этой "поганой молодёжью" встанет себе же дороже.

У гопоты первой половины восьмидесятых была и своя неписаная мода: главным атрибутом настоящего гопника считалась стёганая телогрейка - в Иркутске их, почему-то, называли "куфайками" (а тех, кто их носил - соответственно, "куфаечниками"). К "куфайкам" полагался обязательный мохеровый шарф в красно-зелёную клетку, большая меховая кепка - "как таксисты носят" - и входившие тогда в моду сапожки-"дутыши". "Эпоха джинсов" уже отходила в прошлое, на смену ей шла "эпоха спортивных костюмов", поэтому какая-то часть гопоты продолжала ходить в джинсовых брюках, а кто-то уже носил спортивные "треники". Моду эту диктовал "стил-лайф" урлы: многие из этих гопов, отучившись кое-как восемь классов и не поступив ни в какие ПТУ, в ожидании призывного возраста устраивались работать грузчиками в магазины и рестораны центральной части города - и становились носителями "моды подсобок".

Нас, малышей, пытались "испытывать на прочность"; подозвав к себе, начинали с нами "разговоры за жизнь": задавали разные вопросы, вроде "а ты кто по жизни?", или "а кто за тебя сказать может?" Горе было тому, за кого некому было "сказать" слово! - каждый выход на улицу для такого мальчишки оборачивался унижениями и вывернутыми карманами.

Однако, меня и моих ровесников, живших в нашем дворе, такая судьба почему-то миновала: скорее всего, наши старшие друзья сразу же "сказали слово" за нас. Но это не означало, что нас так просто оставят в покое: нам предстояло подтверждать свою лояльность конкретным участием в гопницкой жизни.

Как я уже сказал, наш двор превратился в "кухню №3" - стал третьим двором центральной части города, в котором собиралась эта публика. Почему эти места сбора гопников получили название "кухонь", я не знаю: явно ведь, была для этого какая-то причина - но, за давностью лет, её вряд ли кто уже и помнит.

Коренным иркутянам должны быть хорошо известны дворы, которые были "кухней №1" и "кухней №2": первый находится на углу улиц "им. свердлова" и "им. сухэ-батора", на задах автомагазина "Тихвинское Колесо"; вторая "кухня" - это нынешний двор магазина "Ромашка" (бывший тогда двором Гастронома №22). Ну, а наш двор находится по адресу: Пионерский (бывш. Власовский) переулок, дом номер три. Если посмотреть на план центральной части города, то получится, что все три "кухни" являются вершинами почти павностороннего треугольника - а в центре этого треугольника окажется бывший кинотеатр "Гигант", центральный и старейший городской кинотеатр, превратившийся в девяностые в ночной клуб "Стратосфера".

Возле "Гиганта" находилась автобусная остановка, через которую шли автобусы почти всех основных маршрутов, связывавших центральную часть города с его окраинами. Так вот, именно на этой-то остановке наша центровская гопота постоянно "искала приключений". Схема была очень проста: наши гопы атаковали какого-нибудь своего "брата по классу" из другого района, затем вели его во двор кинотеатра (в те годы этот двор был далеко не такой ухоженый, как в наше время), и, вломив гопнику из другого района пиздюлей по шее, предлагали "забить стрелку" на этом же месте. Затем победители направлялись на одну из "кухонь", и, выловив кого-то из малышей, отправляли по другим "точкам сбора" с сообщением, что сегодня или завтра в такое-то время за "Гигантом" назначена "махаловка" с какими-нибудь "синюхинскими", или "ново-ленинскими", или "лисихинскими",или ещё какими-нибудь... Сотовых телефонов в те годы не существовало - вот нам, малышам, и приходилось выполнять роль "средств связи".

А к назначеному часу малышей высылали во двор кинотеатра "на разведку". Это была самая настоящая разведка: собравшимся на "кухнях" "старшим товарищам" нужно было не только сообщить, что "противник прибыл", но и доложить о количестве прибывших, об их возможном вооружении... А потом во двор кинотеатра "Гигант" с трёх сторон, перекрывая все три выхода, входили "основные силы" - и начиналась... нет, даже не драка - битва.

Чтобы было ясно, что же там происходило, приведу лишь одну характерную деталь: всякий раз, когда милицию вызывали, чтобы разнять потасовку, во двор кинотеатра прибывало три-четыре экипажа - и всякий раз товарищи милиционеры не спешили ввязываться в драку: они просто дожидались, когда из толпы дерущихся выбросят того или иного бойца с разбитым лицом или головой - и только тогда подхватывали пострадавшего, волокли его в "стакан" и везли в райотдел. А остальные оставались ждать, покуда не вылетит из толпы следующий "пассажир".

Помню, мы, младшие - человек десять или двенадцать - стояли тут же, и наблюдали за дракой. Рядом стояли милиционеры ("мильтоны", или "лягашки", как их тогда называли). Водитель одного из экипажей, старшина явно пенсионного возраста (почему-то запомнилось, что он был с пышными усами) совершенно безо всякой злобы - скорее, даже с каким-то беспокойством в голосе - обратился к нам:

- А вы чего тут стоите и глазеете, ребята? Шли бы вы отсюда - а то, не дай Бог, и вам прилетит: это же - указывая на дерущихся, - нЕлюди, выродки!...

- А это - ответил за нас молодой лейтенант, стоявший тут же, и, по видимому, бывший за старшего, - это их "волчата"! Они здесь не просто глазеют - опыта набираются! Вырастут - так же махаться в кровь будут! - и злобно глянул на нас.

Мне в ту пору было лет десять или даже одиннадцать. Конечно же, я понимал, что всё это - "не моё". Но, как известно, "с волками жить - по волчьи выть"... Ни с кем не вступая в конфликты, сохраняя со всей этой гопотой ровные, приятельские отношения, я старался как можно меньше принимать участие в этой "уличной жизни" - и у меня это получилось. Правда, этот мой нейтралитет привёл к тому, что я просто меньше стал без необходимости выходить на улицу - но мне и дома не было скучно: в конце концов, в семье была очень даже неплохая библиотека, и у меня было, чем занять свободное время. К тому же, к одиннадцати-двенадцати годам у меня появились новые хобби - аквариум и нумизматика - и, соответственно, новые знакомые. Гопники продолжали собираться в нашем дворе, продолжали устраивать свои "бои без правил" на задворках кинотеатра "Гигант", продолжали жить своей интересной и насыщеной жизнью - а я, иной раз проходя через двор, останавливался поболтать с ними, но - не более того.

Шло время. Во второй половине восьмидесятых у некоторых из них подошёл призывной возраст - и, один за другим, они стали уходить в армию. Естественно, многие "проводины" проходили в нашем дворе - вся эта орава нажиралась неизвестно, как раздобытой водкой и портвейном - а наутро весь двор был загажен следамси гопницкого гульбища. Постепенно, в армию позабирали всех - а те, что уходили служить первыми, вернувшись, начинали изображать "взрослую жизнь": очень быстро цепляли каких-то подруг, женились, обзаводились потомством: дурное дело - нехитрое...

Кто-то из них устраивался работать в такси (почему-то у них считалось, что "такси - это круто!"), иные, не "зацепившись" нигде, уходили в криминал. Кореец Макс открыл в подвале нашего дома видеосалон - и этот-то видеосалон, очень быстро превратившийся в самый настоящий притон, сплотил, наконец, жильцов дома, которые написали какое-то коллективное письмо на имя начальника райотдела милиции с требованием принять меры и разогнать Максов "видео-притон" к чёртовой матери. Уж не знаю, принимали ли против Макса и его "заведения" какие-то репрессии, или нет - да только к концу года видео-салон закрылся, а Кореец "подсел" сначала на гашиш и "черняшку", потом на героин - а в 1998-м умер от передоза.

Примерно такая же судьба к концу девяностых постигла почти всю эту гоп-компанию: кто-то из них кончил также, как Кореец, другие отравились "палёной" водкой, ещё двое попросту утонули в Ангаре, предварительно хорошо приняв на грудь... Кто-то разбился на машине, кого-то убили в лагере, ещё кого-то подстрелили на "разборках" - а Шурик по прозвищу "Бэн" сам залез в петлю: превратившись в наркомана, он залез в долги, которые не смог отдать... Теперь никого из них и в живых-то не осталось.

Но в первой половине девяностых вся эта компания была ещё жива и здорова. Однажды, весной 1994 года они окликнули меня, когда я проходил по двору:

- Ромыч, мы слыхали, что ты теперь - Кандидат Государственной Думы? - сказано это было именно так: "Кандидат Государственной Думы".

- Не Государственной, - говорю, - а городской. И ещё не депутат, а только собираюсь, зарегистрировался для участия в выборах.

- Клёво! - сказали гопники, - круто! Мы за тебя голосовать пойдём!

Я стал им объяснять, что проголосовать за меня у них вряд ли получится: округ, от которого я шёл на выборы, находился в другом районе города. Но они меня не слушали:

- Это... А у тебя есть эти... Ну, которые на стены лепят - как их? Афиши там, плакаты всякие?...

- Листовки, - говорю, - есть, конечно же! Завтра из типографии забирать будем...

- Клёво! - опять сказали гопники, - а давай мы тебе их поклеем! Ты только скажи, где клеить надо - а мы на машинах поедем и поклеем!

Отказываться было глупо, но на то, что они расклеят мои листовки, я особо не рассчитывал. Поэтому на следующий вечер, когда они - человек восемь - завалились ко мне на порог, выдал им сотню листовок - да и забыл. А через неделю мне позвонили из участковой избирательной комиссии, и выдвинули претензию: мол, мало того, что "мои" люди клеят мои листовки в совершенно чужом округе, мало того, что они демонстративно уничтожают наглядную агитацию других кандидатов (которые, к слову, ни разу мне не конкуренты, ибо идут по совершенно другим округам) - так они ещё и запугивают тех, кто на этих кандидатов работает: кому-то даже нож показали... До сих пор не могу понять, как после всего этого меня вообще не сняли с выборов.

А в день голосования гопники устроили попойку в нашем дворе. Как выяснилось, по мою честь: они пили "за клёвого пацана Ромыча!"

- Мы все голосовали за тебя! И карифанам всем тоже сказали, чтобы за тебя голосовали! - рассказывали они мне потом, - там, в бумажке этой, твоей фамилии почему-то не было написано - так мы сами тебя там вписывали, и голосовали!...

Знакомый, работавший на одном из избирательных участков Центра, спустя некоторое время рассказывал мне, что среди испорченых бюллетеней, которые комиссия забраковала, ровно полсотни было испорчено тем, что на них была выведена моя фамилия. Признаюсь: мне от этой популярности в среде околокриминального гоп-элемента сделалось не по себе...   

На первый взгляд кажется, что всё поведение героя подчинено этой императиве. Вы знаете, я бы ему и поверил, кабы не два обстоятельства. Первое - поведение мальчишек вот в этом эпизоде, под статуей императора Рудольфа ясной летней ночью:

Видите? Это недоумение. Зачем это тебе, Райнхард? -казалось, хотел сказать Зигфид здесь, но дальше цели выручить Аннерозе он бы никогда не загадал. Райнхард же говорит много до своего яркого порыва, обосновывая свою позицию. Напомним, в прошлом совсем рядом эпизод, где именно Райнхард повлиял дубиной на взрослого насильника и спас от него девушку... Да, Зигфид соглашается, но молча и как бы через силу, замечали? Нет у него тех же чувств, что подняли друга на схватку со вселенской несправедливостью. Скорее, он полагал, что придётся остыть, поплакать о своём бессилии и разойтись по домам.

Иначе бы вскочил столь же резво и воскликнул что-то о том, что эта идея ему нравится. Однако глаза пылают только у Райнхарда. Зигфид МОЛЧА и с паузой этакой принимает его руку. Так принимают неизбежность. С другой стороны, от Зигфида нет и отказа - но насколько честно соглашаться вот так, не озвучивая свои сомнения, которые имеются, я пока судить не берусь.

Вспоминается ссора мальчишек из "Чёрной стрелы". Вежливая такая, в итоге ссоры и не было - каждый тоже, как и Кирхайс, хотели как лучше. Но цели в прямом смысле были разные. Однако сначала один попытался сгладить размолвку, затем другой настоял на том, чтоб не расходиться посреди опасного леса : "Ну как ты один-то пойдёшь, получается, я тебя бросил?". И, хотя Джон Мэтчем известно кем после оказался, здесь герой книги ведёт себя как мальчишка-подросток, и всё.

Дальше вроде бы всё хорошо и замечательно - парни не ссорятся нигде, поддерживают друг друга, выручают, вместе попадают в самые что ни на  есть уже взрослые приключения. Но предположим, оба слишком хорошо воспитаны и не склонны нигде думать о том, что может помешать их дружбе. Это я к тому, что учитывая их комплекцию, без пары-другой стычек бы как-то не должно было обойтись. Но решим, что у них слишком серьёзная мотивация сохранять дружбу и обстоятельства, при которых они скорее выживают, чем живут... Не диво, в общем, что ни разу нигде не поцапались ни по какому вопросу. Вроде как, упростим задачу.

А теперь второй эпизод - когда парни уже созрели для того, чтоб стать мужчинами. Уже в том смысле, что не только вздыхают о дамах, но и как себя с ними вести узнали. То, что в империи традиционно гуманные нравы в отношении сексуального воспитания, в каноне показано хорошо. То есть, обычная ситуация - разобравшись однажды, что такое взрослые отношения, каждый решает сам, как будет строить свои отношения с противоположным полом. Как раз Кирхайс очень системный парень, но с амбициями. Не нужна ему жена, которую подберут родственники. У него дама сердца есть даже. Не говоря уже о поклонницах, оставшихся за кадром.

Кирхайс не забывает ни того, что он молод и перспективен, ни того, что у него все предпосылки составить себе блестящее будущее. И это нам доказывает следующий эпизод. Просмотрим внимательно, потому что сейчас будет важно каждое слово...



Вот так нифига себе, в кои веки есть возможность прояснить, что делать с нашими неопределёнными вздохами и вниманием, а и тут про Райнхарда началось... Зигфид недоволен - эта нарочитая выправка вовсе не смущение, он уже взрослый, а раздражение. Но он вежлив - особенно когда это ему нужно...



И он пока ещё рулит - дама сама подходит к нему, со спины...



А его считают лопухом и программируют на страшное дело, вообще-то, но он оказался не в силах это понять. Но разница в поколение - извиняет героя.



Парню напомнили, что он круче друга, который по социальной лестнице гораздо выше...



Он растаял, ему кажется, что это он вызывает интерес и похвалу.



А вот это по-имперски фактическое предложение себя. Можно хватать и уносить в спальню, но от неожиданности парень протормозил. Ждёт подтверждения и в общем-то прав.



Но он не о сказанном думает, а видит горящие глазки и зовущие губы. Вспоминает, что кайзер ещё жив и могут быть проблемы в случае чего...



Речь вообще не о Райнхарде, с его точки зрения. Он видит обещание однажды дать ему. Он прав, как нормальный офицер.



Это обсуждение условий, на которых оно случится.



Стало быть, когда мы с твоим братом победим? Отчего бы нет, это вариант, конечно...



Милка, он нормальный парень, как все, успокойся. Щас закончишь, успокою тебя. Может, сегодня разик, а, всё-таки?



А что, с ним правда что-то не так?



Ну, нашла о чём думать, хотя это логично, не спорю.



Ага, я прав, я котируюсь. Хорошо.



Таак, и что, дашь потом, после? Жаль.



Ну, и? Мне уже не очень это нравится.



А может, тогда сейчас, а? Боишься рискнуть, да, или шпиков много?



Но я тебе угоден, да?



Ого, это даже больше, чем я думал. Ладно, купила с потрохами, что дальше? Держи...



Но я запомнил, что ты будешь моей...



Она не возражает как будто. Она слишком хорошо знает, что пообещать не значит сделать.

А он уже считает себя круче друга. И ждет, когда можно будет уронить его.



И не смущается, когда того решили припугнуть и остановить...



Но не подумал, что у друга есть ещё друг понадёжней...



И что Ансбах сам не дурак, решит продолжить свою игру, а остальным пофиг... И потому дальше всё неудачно, ужасно, и никто не помогает, ведь Райнхард уже не друг, сам дал понять это при всех... Но он единственный, кто оказался рядом... и остался.



Кирхайс пытается исправить, что возможно. Он просит Райнхарда не сбиваться курса, поняв, что произошло, полностью. Ему уже ясно, что убило его не кольцо Ансбаха, а вот эта грёза:



Это была ложь. Потому что от него избавились бы в любом случае.



И он успевает ещё предупредить, откуда Райнхарду ждать следующего удара... Вежливо и красиво, как имперцу и положено, он говорит об Аннерозе. Райнхард всё понял и оттого смог выстоять после. Когда Аннерозе взялась за дело сама.

Бывают в мире чудаки - а бывают чУдики. К какой из этих категорий отнести крестьянина Денисыча - даже не знаю... В девяносто девятом, кажется, году делал с ним большое интервью в одной из местных газет, так редактор поставил такой заголовок: "Крестьянин Денисыч - Чудо земли Сибирской". Уж что Чудо - это святая правда, а уж в каком контексте это слово произносить - решайте сами...

С Денисычем мы познакомились в конце девяностых, и он сразу же определил меня в свои "добровольные помощники": ему до зарезу нужен был литературный секретарь - а тут я ему под руку попался... "Ты же журналист? - обрушился на меня Денисыч, - вот и славно! Я тут книг разных понаписал, письма разные - Батюшке-Президенту, Батюшке-Губернатору, другим Батюшкам - так их надо правильно написать, чтобы понятно было. Давай, я тебе кассеты привезу - а ты это всё напишешь... Договорились?"

Оказывается, всё своё "эпистолярное наследие" Денисыч надиктовывал на кассеты - и вот теперь искал человека, который всё это расшифрует, придаст его мыслям какой-никакой литературный вид - а уж дальше Денисыч займётся рассылкой этого дела по инстанциям. Главная идея, которую он, Денисыч, хотел донести до разных высокопоставленых государственных "батющек", заключалась в следующем: везде по Руси великой нужно "создавать Доброту". Чтобы моим читателям было понятнее, о чём, собственно, речь, придётся перевести это дело с "денисычевского" на русский.


Короче говоря, дело обстоит так: крестьянин Александр Денисович Любимов создал в Эхирит-Булагатском районе Иркутской области своё единоличное крестьянское хозяйство "Доброта", где занимается выращиванием овощей и держит коров. Для ухода за скотиной и работы на огороде Денисыч принимает к себе в работники "откинувшихся" уголовников, которым некуда податься, а также бомжей и прочие отбросы общества. Денег своим батракам (будем уж называть вещи своими именами) Денисыч не платит - но все его работники обеспечены и едой, и кровом. Многие, кому некуда больше податься, едут в "Доброту" сами. Денисыч принимает всех, никого не гонит, но непременным условием проживания в "Доброте" ставит полный отказ от алкоголя и честный, добросовестный труд на благо всей общины. Хорошее, в общем-то, дело...

Правда, в голове у Денисыча бродят какие-то свои тараканы... Поселение его напоминает этакую секту трезвеников-беспоповцев, в которой сам Денисыч выполняет роль какого-то "гуру". Его идеи - это, по сути, зачаток какой-то квази-религии, замешаный на Православии, пацифизме, трудотерапии и трезвеничестве. Не зря же посетивший "Доброту" и пожертвовавший крестьянскому хозяйству кругленькую сумму "батюшка" Иосиф Кобзон сравнил поселение Денисыча с израильским киббуцем...

Ну, а Денисыч, тем временем, надиктовывает свои мысли на магнитофон, или записывает их - и рассылает разным "батюшкам" - Президенту, Премьеру, губернаторам... Вот что примерно представляют из себя его послания:

"...Дорогой батюшка Президент! Пишет тебе батюшка крестьянин Денисыч из Иркутской ообласти. Мы тут создали крестьянское хозяйство "Доброта", и я хочу сказать тебе, что такой Доброты должно быть много на Руси! Надо, чтобы везде были батюшки и матушки - тогда Доброты будет больше, а злобы - меньше. Надо сделать так, чтобы не было паханов и мамок - а были бы везде батюшки и матушки - тогда и Доброта будет! А без доброты везде будут только паханы да мамки, а батюшек и матушек не будет. А если не будет батюшек и матушек, то нигде не будет и Доброты - а надо, чтобы была Доброта! Потому, что если не будет Доброты, то везде будет злоба. А надо, чтобы была Доброта. Нужно помогать батюшкам и матушкам, и тогда везде будет Доброта. А если доброты не будет, то везде будет злоба, и везде будут пахангы да мамки. И тогда везде будет злоба. А чтобы не допустить, чтобы везде была злоба, нужно, чтобы везде были батюшки и матушки - вот тогда-то везде и будет только Доброта, а злобы не будет, и не будет паханов да мамок. А для этого надо, чтобы Доброта была везде, чтобы Доброты было больше - тогда и Доброта везде будет. И будут везде батюшки и матушки - а паханов с мамками не будет, потому что будет Доброта. А чтобы была везде Доброта..." - и так далее. На нескольких страницах. На нескольких аудиокассетах. Про Доброту. Про Батюшек и Матушек. Про паханов и мамок, которые пьют... Про злобу, которой "...надо, чтобы не было - а чтобы была Доброта".

И вот это всё Денисыч летом 1999 года привозит мне - на редактирование. И я сажусь прослушивать всё это.

Через полчаса мне становится ясно, что, кроме этой словесной эквилибристики, на восьми полуторачасовых кассетах с надиктовками Денисыча ничего больше нет - но я продолжаю прослушивание: а вдруг?... вдруг, да все эти речи про доброту-батюшку-матушку - это только подзатянувшееся вступление? Вдруг там есть ещё что-то, какая-то соль, какая-то мысль?... И я продолжаю прослушивание кассеты.

Ровно через час после прослушивания этих бесхитростных мудрых мыслей Денисыча я понимаю, что нужно срочно принять немного на грудь, расслабиться и послушать какую-нибудь хорошую музыку. Желательно, песни на иностранных языках - иначе, мой словарный запас на ближайшие дни грозил сократиться родно до трёх слов, вертевшихся у мена уже где-то в подсознании. Можете угадать, что это были за слова...

...Через три дня, когда Денисыч пожаловал ко мне, чтобы узнать, как продвигается процесс редактирования, я усадил его в кресло, и спросил напрямую:

- Денисыч, ты чего конкретно хочешь - от Президента, от Губернатора? Конкретно?

- Ну как же? - удивился Денисыч, - Хочу, чтобы везде были такие же крестьянские хозяйства, как наше! Чтобы государство нам не мешало, не давило налогами. Чтобы хоть кой-какую помощь нам оказывало - небольшую помощь - а уж мы дальше сами справимся, и людей накормим! Главное - чтобы везде Доброта была, чтобы батюшки и матушки появились...

Едва заслышав до боли знакомые слова, я понял, что ещё немного - и мне придётся думать о том, куда бы спрятать труп. Поэтому я тут же бесцеремонно прервал мудреца:

- Денисыч, постой! А какую конкретно помощь может оказать вашему хозяйству, например, губернатор?

- Как - "какую"? - ещё больше удивился мой собеседник, - да всякую! Может, нам технику какую старую отдадут - мы её починим, в дело пустим! Помогут рассрочки по кредитам продлить - а то погасить долги не успеваем, ничего на развитие хозяйства не остаётся... Мы им всё вернём - дали б только фору! А пока - пока надо везде Доброту создавать, помогать батюшкам, которые на земле-матушке...

- Подожди, Денисыч! - говорю, - посиди немного, помолчи! Чаю выпей, а я - мигом!

...Минут через пятнадцать я вручил Денисычу два отпечатаных на машинке документа: "Открытое Письмо к Президенту России", и такое же - к Губернатору Иркутской области.

- Вот! - говорю, жутко гордый своим трудом, - всё чётко и ясно: "Дорогой Батюшка-Президент! Обращается к тебе такой-то, нами создан на базе частного крестьянского хозяйства "Доброта" Центр социальной реабилетации для бывших заключённых и людей, оставшихся без жилья. Нами проводятся следующие мероприятия... Считаем, что такой опыт может быть полезен для распространения в масштабах всей России... Помощь со стороны государства может быть выражена в следующем..." - вот, держи! Ты доволен? Всё коротко и ясно, можешь отправлять и публиковать в газетах!

На лице Денисыча появилось сперва недоумение, а потом и разочарование. Очень глубокое разочарование. ОЧЕНЬ.

- Как это?... - тихо спросил Денисыч, - я же так много надиктовал, всё подробно обсказал - а получилось меньше странички? Почему?...

- Ты - это!... - вдруг оживился он, - ты ещё послушай, что я тут надиктовал - и напиши ещё! Надо же книгу написать, про Доброту! Чтобы люди поняли, что надо становиться батюшками и матушками, что водку не надо пить! Чтобы трудиться во славу Божию!... Вот! - с этими словами Денисыч вынул из своей огромной сумки и положил на стол ещё дюжину кассет, - ты послушай, и всё поймёшь!...

Когда Денисыч ушёл, предварительно втащив вместе со мною в квартиру мешок капусты и мешок картошки ("Ну как же? За работу! Батюшке-крестьянину нужно об людях заботиться!.."), я уже и не знал, что делать. Кассеты, содержащие истинный кладезь Мудрых Мыслей Денисыча о Доброте и Батюшках, которые на Земле-Матушке, я убрал подальше. Честное слово: второго сеанса "пытки Денисычем" я бы не выдержал.

Решение проблемы пришло само собой. Решение это не имело никакого постоянного места работы, жило на пенсию своей полусумасшедшей мамочки, и целые дни проводило в Сети, прихлёбывая дешёвенькое пиво и покуривая дешёвенькие сигаретки. А ко мне это рыжеволосое Решение пришло для того, чтобы занять денежку и вместе попить пивка: когда этому Решению становилось скучно сидеть за компьютером, то оно шло бродить по городу, неся в себе унылую надежду "упасть на хвост" кому-нибудь из знакомых и попить пивка на дармовщинку...

У каждого из нас есть такие знакомые: неизвестно (вернее, давно забыто) откуда и в честь чего они появились - но появились достаточно давно, и на этом основании считают вас "старыми друзьями". Как правило, они приходят к вам без приглашения, или звонят в самый неподходящий момент - и крадут ваше время, жалуясь на своё безденежье и скуку. Кто-то очень метко назвал таких людей "уставшими от самих себя" - но на самом деле, от них, в первую очередь, устаёте вы сами. Устаёте - а послать их раз и навсегда подальше вам мешает какая-то ложная вежливость и ложная жалость - и вот вы уже начинаете помогать таким персонажам, подкидывать им какие-то незначительные суммы (конечно же, не рассчитывая на отдачу), пристраиваете их на какую-то работу, отдаёте им поношеные ботинки и устаревшие сотовые телефоны... угощаете пивом... Не обманывайтесь, друзья: никакой благодарности к вам эти социальные паразиты не испытывают - они воспринимают ваши подачки, как должное. А когда подачки по какой-то причине прекращаются, они затаивают на вас смертельную обиду и начинают пакостить по мелочи. Поэтому, не нужно идти на поводу ложного гуманизма: никому ведь не приходит в голову испытывать жалость к глистам - вот и от таких нищебродов-неудачников нужно избавляться самыми быстрыми и радикальными способами.

Но - не буду отвлекаться. "Хочешь немного заработать? Тут одному чудаку книжку надо помочь написать, он с тобой продуктами будет рассчитываться, - предложил я "социальному глисту" по имени Артём, когда тот пожаловал ко мне в гости, - будет вам с мамашей картошку возить, капусту всякую..."

Любая работа для "социального глиста" Артёма и была, и остаётся худшим из зол: это ж ведь надо РАБО-ОТАТЬ, шевелиться!... Но, похоже, выбирать ему не приходилось - уж очень сильно кушать хотелось! - поэтому, поломавшись для порядку, он согласился "попахать" на Денисыча. "Ну вот и славно! - подумал я, - все довольны: Денисыч получит себе "литературного секретаря", мне больше не придётся постигать денисычеву Мудрость - а этот... этот хоть себе обед заработает" И вопрос был решён.

...Наступила осень. В крестьянском хозяйстве "Доброта" настало время сбора урожая. Загрузив свой старенький рыдван марки ГАЗ-69 флягами со сметаной и мешками с капустой, Денисыч двинул в город - делиться урожаем с друзьями, помогавшими ему в насаждении Доброты во всероссийском масштабе. Заехал он и ко мне, и после его визита у меня в прихожей обосновался десяток мешков капусты.

- Куда ты мне столько капусты привёз? - ужасался я, - я же не кролик, чтобы одной капустой питаться! Одного мешка мне б за глаза хватило! Что я с ней делать-то теперь буду?

- Ничо! - посмеивался Денисыч, - капустка хорошая, кушать будете! Она полезная, на Земле-Матушке росла, без химии! Для здоровья полезно! - и, оставив мне сверх капусты ещё литров десять деревенской сметаны, уехал.

Уже через неделю я крепко сомневался в том, что я - не кролик, да и остальные домочадцы - тоже. Капуста, тушёная с мясом и овощами - само по себе, неплохое блюдо. Но есть этот бигос каждый день - увольте! Уже на второй день пребывания мешков с капустой в квартире моя мама принесла откуда-то шинковку, и они с супругой два вечера подряд шинковали эти "дары Денисыча" для дальнейшей засолки и закваски. Засолили и заквасили почти два мешка, задействовав практически всю, имевшуюся в доме, посуду - но количество кулей, набитых кочанами и занимавших половину прихожей, казалось, ничуть не уменьшилось.

В отчаянии, мама попробовала одарить капустой всех соседей по подъезду. Это привело к исчезновению ещё одного мешка - но точно так же не повлияло на освобождение квартиры от овощей. Тогда мы с женой разработали коварный план: завидев на улице кого-нибудь из наших знакомых, мы начинали имитировать бурную радость по поводу нашей встречи, и тут же тащили ничего не подозревающих людей к себе в гости. А через полчаса, напоив друзей-приятелей чаем, всучивали им наши кочаны - "в подарок". Увы, и это не принесло особого успеха: добрая половина наших гостей просто отказывалась от наших "даров осени", мотивируя свой отказ тем, что сейчас они, мол, ещё не домой идут, а по разным делам - а по-сему, таскаться с капустой по городу им не с руки. Те же немногие, кто соглашался на наши уговоры, норовили взять кочанчик поменьше - поэтому, наш план особого результата тоже не дал.

В конце концов, протест против капусты стали выражать наши собаки: они, попросту, объявили голодовку. Надо сказать, что в нашей семье никогда не было сторонников идеи кормить собак сухими кормами - псам всегда варили похлёбки и каши на косточках и костном жире, чему и сами собаки были вполне довольны. Но после того, как на протяжении нескольких дней собакам предлагались самые натуральные капустные щи, наши четверолапые стали демонстрировать характер: они, казалось, согласны были на любую сублимированую дрянь - только бы не видеть эти светло-зелёные листья, плавающие в бульоне... Понимая, что дальнейшая кормёжка собак капустой чревата для нас отчуждением и полной утратой доверия с их стороны, мы вынуждены были исключить капусту из их рациона.

Ничем не помогли нам и в магазине "Овощи-Фрукты", расположеном по соседству: когда я в отчаянии зашёл к директрисе и предложил ей забрать у меня пять мешков с капустой - хоть по самой дешёвой оптовой цене, хоть даже на реализацию - женщина посмотрела на меня, как на дурака:

- А почему бы вам её не засолить? - спросила она меня.

- Да засолили, заквасили уже! - ответил я, - у нас ещё пять мешков осталось.

- Ну, так знакомым предложите, соседям, - директриса явно хотела от меня поскорее отделаться.

- Да уже всем предлагали - не берут! - отвечал я.

- Хм... Странная у вас капуста, если люди её не берут. Она, что - гнилая?

Тут я понял, что это "не берут" было сказано мною совершенно зря: что уж теперь точно в магазине капусту у меня не возьмут. А чутьё подсказывало, что ещё немного - и капуста, действительно, начнёт портиться в квартире: уже дали отопление, а комнатная температура - не самая лучшая для хранения овощей. Вот если б у нас была кладовка в подвале, тогда - другое дело! Но увы - никакой кладовки в подвале у нас отродясь не было...

Мне оставалось только уйти из магазина. Уже прощаясь, я услышал слова, произнесённые директрисой как бы про себя: "Вот что значит - жадность!Сначала выростят чёрт знает, сколько - а потом не знают, куда девать. С жиру бесятся люди...". Обидно, конечно - но не рассказывать же было ей про чудаковатого фермера-философа, пишущего письма "батюшке-президенту" и одаривающего всех капустой... Уже на пороге я услышал:

- Вы в детский дом лучше свою капусту пожертвуйте - пусть детям польза будет!

Ни с каким детским домом я связываться не собирался, но слова директрисы упали на благодатную почву: дело в том, что был у меня один знакомый - отец многодетного семейства, и жил этот знакомый поблизости. Вот ему-то я и решил предложить забрать у меня три-четыре мешка: парень и без того, на трёх работах мотается, чтобы прокормить пятерых детей - вот ему-то наша капуста никак лишней не будет!

- Хорошо, - сказала мне его жена, когда я зашёл к ним, - спасибо тебе, Роман! Как только Игорь придёт с работы, я отправлю его к тебе. Капуста - это здорово! Засолим, заквасим!... Спасибо большое!

...Игорь пришёл ко мне уже в двенадцатом часу, ближе к полуночи. "Работа на трёх работах", о которой я упомянул - это не фигура речи, а тогдашние Игорёхины трудовые будни...

- Ну, спасибо тебе, старик! - шумел он в прихожей, - ну спасибо! Короче, сделаем так: как только засолим твою капусту - я проставляюсь! Посидим вдвоём - у меня к квашеной капусте брусника есть! Хорошо посидим!... Нет, не надо, я сам! - он взвалил на плечи мешок, - Мне не тяжело, я сам перетаскаю! Сейчас этот куль унесу - и за следующим вернусь.

Через четверть часа он вернулся за вторым мешком. Потом - ещё за одним. А потом Игорь исчез. Уже ночью позвонила его жена - спрашивала, не у меня ли он засел? "Нет, - отвечаю, сам его жду: три мешка забрал - ещё пара осталась" "Как - три? - отвечает жена Игоря, - он только два принёс, за третьим к тебе пошёл, да так и не вернулся! Куда он мог деться?!"

Ещё час прошёл в беспокойстве: мы постоянно созванивались - я уже и сам начал не на шутку тревожиться, да и появилось какое-то чувство вины: ведь выходило, что это из-за меня парень пропал где-то на ночных улицах. Хотя где ему пропадать-то? - здоровый лось, никакие хулиганы ему не страшны...

Игорь дал о себе знать в третьем часу ночи. Тишину спящей квартиры разорвал телефонный звонок, и я услышал голос друга:

- Ромка, скажи ты дежурному, что это - твоя капуста! Вернее, моя капуста! Что ты мне её отдал! А то, они подумали, что я овощной магазин взломал, и задержали меня! И ещё Светке позвони - пусть не волнуется! Скажи, что я сейчас - в отделе милиции, с капустой!...

Всё стало понятно: дежурный экипаж увидел, как по тёмной улице идёт здоровый мужик с мешком - и товарищи милиционеры приняли оперативные меры к задержанию предполагаемого преступника, запихав Игоря вместе с капустой в "воронок"... Пришлось мне отмазывать друга, объясняя дежурному оперу, что состава преступления в действиях отца пятерых детей нет, и что капусту ему отдал я - по доброй воле и безо всякого принуждения с его стороны... А потом ещё пришлось перезванивать издёргавшейся светлане - объяснять, что с её мужем всё в порядке... что Игорь сейчас в милиции... что скоро он прибудет домой, с мешком капусты.

О чём ещё рассказать? Разве только, о том, что ещё через полчаса - ровно в 03.00 - мой друг-приятель подъехал ко мне на том же самом "бобике", на котором его доставили в отдел, загрузил в "стакан" оставшиеся мешки с капустой, и, поблагодарив меня ещё раз, отбыл восвояси - к издёргавшейся жене и пятерым детям?... А как уж он убедил стражей порядка не только подвезти его до дому, но и заехать ко мне за оставшейся капустой - для меня до сих пор загадка.

А нефиг было мазать, верно? Только идиот будет стрелять без надобности там, где не его территория. Впрочем, если бы мужик пристрелил девчонку у порога, не тронув её собеседниц, всё было бы ещё хуже - живым бы никто не ушёл. Ну, а что патроны не кончаются и прочие лажи - так можно и на чудеса это списать, гы-гы. Защищать себя обязан всякий - ибо иное означает нарушение не просто заповеди, но отказ от дара Господа - жизни, отказ от Него. Что же касается манер монашек - всё нормально. Не всякое обращение о помощи следует принимать, ибо нефиг плодить паразитов. Никто никому ничего не должен изначально, поэтому гостья не права в своих претензиях. Нисколько, всё это её проблемы. Но коль скоро придурок выстрелил - знаете, что это означало? Что он знал, что в просьбе ей на самом деле не откажут. То есть, не выдадут. Но и к себе не примут, и свои порядки наводить не позволят. Это самый важный момент в сцене, остальное - лишь следствие.

Но если выстрелил - после не говори, что не туда хотел попасть, верно? Получи ответ на это какой полагается. Да, то самое полушутя из детства "ты на кого батон покрошил?". Но где уже дело, там слова излишни. Так что реакция совершенно правильная, такая, как и должна быть.

Да, когда-то монахи ходили без оружия - потому что в обществе убийство безоружного тогда считалось таким западлом, какое не сделает никакой отморозок. Сейчас ситуация иная, как известно.

Ну, и зачем отказывать монахам в наличии чувства юмора? Они тоже люди, со своим восприятием реалий. И никому ничем не обязаны - а уж тем паче соответствовать чьим-то о них представлениям.

Да, мы такие. ЗАО РПЦ просят не комментировать. Они до этого не доросли на территории отечества. Так, поросль со спиленного дерева Церкви Христовой на Руси, где была не нарушена апостольская преемственность. Да, Господь оттуда ушёл не окончательно - но и объявлять себя истиной в последней инстанции права у них нет. 

Тут вот сегодня во вторник Красовский в эфире эха сказал, что дело Носика уникально тем, что ему по этой статье дали штраф, не лишение свободы, что принципиально отличается для обычной по таким делам практики, что объясняется только тем, что по сути он своим высказываниями только поддержал действия России в Сирии, которая только и занимается там тем, что уничтожает население.
Да уж более откровенного совпадения в унисон озвученного и реального трудно было себе представить, тем более таком абсурдном сочетании как Носик и государственная российская государственная внешняя политика.

Действительно, если так будет продолжаться то от Сирии останутся только рожки да ножки, исполнив пожелания интернет деятеля в самом абсолютном выражении. Война в этом регионе перешла в такую стадию, что кажется может закончиться только после того как там не станется никого что бы нажать на курок.
Принцип всех против всех ради самой войны, а не каких то территориальных или политических внутрисирийских завоеваний вот то, что добились борцы с террор с российской и американской стороны, уничтожая международную опасность человечеству, попутно осыпая друг друга массой обвинений в совершении преступлений против человечности.

Но мы же знаем, что суть обвинений все же не кроется не борьбе за человечность и гуманность, степенью которой нам уже тычут прямо в нос со стороны США по факту разбомбленного гуманитарного конвоя. А истинное отношение к сирийскому населению нам было ярко продемонстрированно во множестве репортажей о беженцах оттуда в Европу, которыми те приравнены попросту к недочеловекам.
Суть в том, что Носика надо было за что то взять. Взять именно за его нелояльную антиправительственную позицию и тут уж даже казалось бы пророссийский репортаж пошел в дело.
Только явная неадекватность существа обвинений действительным реалиям происходящего и спасла Носика от тюремного заключения.
А вы как считаете, Носика не посадили потому что его заявление соответствовало действиям России в Сирии?

Нет-нет! - я всё знаю: на самом-то деле всё вовсе не так было! На самом деле, Иркутский полк был не гусарским, а драгунским - а "гусарским" он стал называться только после того, как его объединили с недоукомплектованым Московским гусарским полком, который на свои средства формировал граф Салтыков... Повторяю: я всё это знаю. Но версия моего случайного попутчика кажется мне если уж и не достоверной, то, во всяком случае, заслуживающей того, чтобы быть записаной. Равно, как и того, чтобы познакомить с ней читающую публику, ибо рассказ этот просто великолепен! Такие вот устные полуанекдотические легенды - это тоже часть истории, и заслуживают того, чтобы в ней остаться. И вообще, кто знает, какие легенды и "достовернейшие" исторические анекдоты будут через двести лет (крошечный, вообще-то, срок по меркам истории!) будут рассказывать о нас и о нашем времени...



- Ни фига не знаем мы своей истории! - мой попутчик обернулся ко мне, и пристально поглядел на меня. Мы с женой только что обсуждали какой-то эпизод Отечественной войны 1812 года, который, в лучших своих традициях, передёрнул граф Лев Николаевич Толстой в своём знаменитом четырёхтомнике. Я думал, что беседуем мы достаточно тихо - но вот, поди ж ты! - услышал нас попутчик, и вступил в разговор.

- Вот вы, например, что-нибудь слыхали про Иркутский гусарский полк? - я уже, было, собирался блеснуть эрудицией, и сообщить дядьке-дачнику, что да, мол, был такой полк, конечно же слыхали... Но дядька не дал мне договорить: - Конечно же, не слыхали! Ну, так я вам сейчас расскажу!

Он поудобнее уселся на жёсткой скамье электрички, подвинул к себе стоявший на полу алюминиевый горбовик, и начал свой рассказ:

- Значит, так! Как только началось военное вторжение французов, Царь Александр I объявил общую мобилизацию! В его Указе говорилось, что каждая губерния должна снарядить и отправить к театру военных действий свой гусарский полк! А что такое гусарский полк и кто такие гусары? - рассказчик хитро подмигнул нам, - это ж, братцы мои, лёгкая кавалерия! И - не просто лёгкая кавалерия, а чисто-дворянское формирование. Не элитное, конечно же - именитые наши нотабли от века в Кавалергардском Отдельном Его Величества полку служили - но, тем не менее... А теперь смотрим, что представляла собою тогда наша Иркутская губерния? - наш рассказчик снова хитро подмигнул нам, и продолжил: - Судите сами: территория - от Енисея, и до Аляски включительно, а населения - с гулькин нос! В Иркутске даже к 1917 году дворян было - раз, два - и обчёлся! У нас даже и Дворянского собрания не было - за неимением нотаблей - Общественным собранием обходились! А уж в 1812 году и подавно никакого полка из иркутских дворян не наберёшь - разве что, роту... Ну, и что делает наш Генерал-Губернатор?

На фото: старое деревянное здание Иркутского губернского Дворянского Собрания (справа) и новое здание I-го Общественного Собрания, построеное в 1891 году по проекту губернского архитектора В. А. Рассушина. Впоследствии, Дворянское Собрание в Иркутске было упразднено, а старое здание снесено. На его месте архитектором Рассушиным была построена главная часть и южное крыло здания Общественного Собрания. NB! Почему на этой фотографии на фасаде Общественного Собрания помещена шестилучевая звезда, Я НЕ ЗНАЮ. И НИКТО НЕ ЗНАЕТ. И ЭТО - НЕ СИНАГОГА! Фотография из личного собрания автора.

- Что? - спрашиваем мы. Этот мужик с горбовиком и бакенбардами бесцеремонно врубился в нашу беседу, атаковал нас с наскока - чисто по-гусарски! Но его не хочется перебивать - хочется слушать дальше. И мы слушаем.

- А вот что! - дачник-краевед поднимает вверх палец, - Генерал-губернатор был - голова! И он издаёт свой указ, в котором объявляет, что в формируемый гусарский полк принимаются не токмо дворяне, но все желающие, без различия племён и сословий! И вот, когда этот губернаторский указ зачитали в каждой деревне, то в деревнях началось - что? - тут рассказчик направил указующий перст на меня, и стал похож на знаменитого красноармейца с плаката.

- Что - слегка опешив, спрашиваю я.

- Да пьянка! - наш попутчик раскатисто захохотал, и остальные пассажиры повернулись к нам и тоже начали прислушиваться к рассказу. - Пьянка началась на радостях! Это ж мужики так поняли, что их теперь с дворянством в правах уравняли! Вот и пошёл по деревням праздник: пьют, да гуляют!

- А тут, - здесь чУдной мужик понижает голос, и продолжает уже заговорщицким тоном, - буряты... Буряты смотрят, что у русских праздник, и ничего понять не могут. "Однах-то, чего у вас за праздник? - спрашивают у русских буряты, - Так война началась, храмцуз на нас напал!" - радостно отвичают мужики. "И - чего, однах-то теперь? - не понимают буряты, - "Чо -чо!" - отвечают им мужики, - Царь-батюшка таперя нас в гусары служить зовёт! В элитные конные войска! Будем теперь все, как дворяне, как господа! Вот чо!"

- Буряты призадумались, а потом и говорят: "А мы, однах-то, тоже хотим в гусары!" - а мужики им отвечают: "Нет! это - токмо с разрешения губернатора!" - здесь рассказчик вновь подмигивает нам, и продолжает свой рассказ:

- Теперь представьте: выходит Его Высокопревосходительство утром на балкон своего дворца, и видит: вся набережная запружена бурятскими конниками! Набережную же представляете? Так там парка-то раньше не было... Так вот: вся набережная конниками бурятскими запружена! Ну, Генерал-губернатор вестового посылает: сгоняй, мол, узнай, чего им надо. Вестовой возвращается, и докладывает: так, мол, и так, приехали буряты с улусов - в гусары записаться хотят!

На фото: резиденция иркутских генерал-губернаторов - "Белый Дом", он же - Сибиряковский дворец. Построен п последней четверти XVIII столетия по проекту Дж. Кваренги для иркутского предпринимателя Сибирякова. К моменту описываемых событий уже был выкуплен у наследников Сибирякова и превращён в генерал-губернаторскую резиденцию. Главным фасадом здание выходит на Набережную р. Ангары. Фотография из частной коллекции автора.

- Губернатор обрадовался, зовёт полковника, который из Петербурга приехал: вот, дескать, тебе войско - принимай под свою команду! А полковник, как увидел эту туземную рать, так чуть заикаться не начал: "Я, - говорит, - этих степняков под свою команду брать не буду! Они ж ни строя не знают, ни Устава - да и куда их столько?! Нам полк сформировать надо, а тут их - на целую дивизию! Нет и нет!"

- Ну, Губернатор тут, конечно же, возмутился: "Бери, - говорит, что есть! А что много их - так мы им скажем: пусть промеж собой самых лучших выберут!" Сказано - сделано: позвали во дворец самых знатных из тех, что под губернаторский балкон съехались, да и говорят им: вы, мол, сами выберете из своих воинов тех, что самые лучшие! И что, вы думаете, сделали буряты?...

- Что?! - в третий раз спрашиваем мы у удивительного нашего попутчика. А он опять хохочет, и продолжает:

- Они соревнования устроили! Прямо здесь же, под балконорм у Генерал-губернатора! Навроде олимпийского многоборья: борьба, джигитовка, стрельба из лука, скачки - прямо, Сурхарбан! А потом победителей выстроили в шеренгу - вот, мол, самые лучшие! Губернатор на это дело смотрит, и опять - полковнику: "Ну, что скажешь? Принимай полк!"

- Полковник смотрит - и чуть не плачет: буряты-то эти - один к одному, здоровяки! А на своих маленьких лошадках сидят - ногами чуть земли не касаются! Полковник - губернатору: "Это ж стыд! Они ж - будто на собаках сидят! Насобачный полк какой-то!..."


На фото: низкорослая лошадка-"монголка". В начале XIX века лошадки именно этой породы были популярны среди прибайкальских и забайкальских бурят. Фотография из фондов Усть-Ордынского окружного краеведческого музея.

Тут Губернатору это надоело: "Бери, - рыкнул он на полковника, - таких, какие есть! Других нету! И завтра же выдвигайтесь в поход, бить Буонопарта! Всё!" - а бурятам и говорит: " - Всё, братушки! Поздравляю! Вы теперь - гусары Его Величества!" - а они, как услышали, так давай кричать "Ур-р-ра!"

- Ну, продолжает свой рассказ наш собеседник, - Губернатор в тот вечер приказал: чтоб во всех городских кабаках новопожалованым гусарам чарку водки бы подносили, а денег за это чтоб не брали. И всем горожанам приказал, чтобы защитникам Царя и Отечества наливали.

- Ну, а буряты те пошли по городу угощаться, да загадку тут же придумали: почему у Бонупарта лица нет? Горожане ту загадку в тот вечер уже тысячу раз слышали, но всё равно подносили новопожалованым гусарам чарку - и, только когда те выпьют до дна, спрашивали: почему, мол, нет лица у Бонупарта? "А потому, - отвечали новопожалованые гусары, - что лицо, однах-то, не голове растёт! А раз Бунопарт этот на нас напал, то у него, стал быть, и головы нет, а вместо головы - ж*па! А раз ж*па - значит, пороть пойдём!" - здесь наш спутник вновь расхохотался, и его добрый раскатистый смех подхватили и многие пассажиры, - вот такой вот наивный степной патриотизм!

- Ну, да ладно, - отсмеявшись, продолжил рассказ этот хороший дядька, - выдвинулся новый полк к театру военных действий. Был он сформирован из бурят, примерно, на две трети. Вахмистры - те сплошь русские: они службу знают, и им был приказ: пока полк двигается, обучить новобранцев всему, что должен знать гусар. Вот вахмистры и объясняют всё - по дороге, да на привалах: как строй держать, да как атаковать, да кого атаковать, а от кого гусару хорониться... Кто первый враг гусара? - рассказчик снова пристально смотрит на меня, и сам себе отвечает: - улан! Улан, потому, что улан вооружён пикой! Буряты, как услышали слово "улан", так испугались: слово-то - тюркское, означает на всех тюркских языках "красный"! А красного человека эти новобранцы видели и знали только одного - городского палача - вот и испугались. Ну, вахмистры им стали объяснять, что улан - это не палач, а всадник с пикой. Для гусара с саблей - первый враг!

- Тут они давай смеяться, буряты, то есть: "Он с пикой, однах-то - ну, и мы пики возьмём!" А вахмистры говорят: "Не положено!" - "Почему?" - спрашивают новобранцы, - а вахмистры опять: "Не положено - и всё! Гусару положено с саблей быть, а если он возьмёт пику, то он уже улан, а не гусар. А гусару уланом быть НЕ-ПО-ЛО-ЖЕ-НО!"


На фото: бурятский конный лучник. Фотография нач. ХХ века их фондов Усть-Ордынского окружного краеведческого музея. За сто лет до того, как была сделана эта фотография, бурятские всадники выглядели примерно так же.

- Я не знаю, - продолжает рассказ наш собеседник, - поняли те буряты, или не поняли, почему гусару уланом не положено быть. Но они по другому сделали: раз им пики не положены, они вспомнили некоторые приёмы сабельного боя, которые ещё их прадеды против пик и копий применяли - да и показали их русским вахмистрам, да гусарам! Вахмистры - в шоке: вроде, нигде в уставах таких правил конного боя нет - но ведь против пики действует! Действует! А значит, так тому и быть!...

- Ну ладно, - мужик взглянул в окно, и засобирался, - моя станция скоро, поэтому заканчиваю. Короче, слава про этот Иркутский гусарский полк, в котором гусары улан с их пиками саблей сбивают и из седла выкидывают, по всему русскому фронту пошла! А полк, к слову, так "насобачным" и прозвали, как полковник говорил. Правда, их уже на Урале на нормальных, высокорослых коней переседлали - но кличка-то эта осталась!... Ладно, ещё короче: из других полков к иркутским гусарам стали посылать учиться сабельному бою: езжайте, мол, к этим насобачникам, поучитесь у них! А как вернутся гусары в свои полки из нашего, их спрашивают: "Ну что, насобачились улан саблей на скаку сбивать?" - а те отвечают: насобачились, мол.

- Вот так и слово новое пошло - "насобачились"! И - от нашего Иркутского гусарского полка, между прочим! Но у нас ведь никто ни фига историю не знает, всё забыли на фиг!... Ладно, ребята, ни пуха вам! - дядька с бакенбардами "a-la Царь Александр II" взвалил на спину горбовик и двинулся к выходу. Через минуту поезд тронулся, и мы увидели, как наш удивительный попутчик спускается по насыпи в сторону дачного посёлка Ханчин.

Очень прошу: если он встретится кому-то из вас в слюдянской электричке, поблагодарите его за этот рассказ.

В сегодняшней российской действительности утраты высших ценностей, все ставится под сомнение, вера как таковая утратила свое значение в массовом выражение и стала сугубо личным или даже интимным делом каждого. Религия воспринимается в лучшем случае как пережиток прошлого, а в худшем используется как спекулятивно этнически объединяющий фактор, где высшее начало у народа как таковое, его сверхъестественное существо всего лишь внешняя форма- лозунг под которым творятся политические дела. О трансцендентном восприятии совместного бытия при этом говорить попросту неуместно, а божественное откровение используется поборниками таких идей лишь как средство обоснования своих сугубо личных эгоистических стремлений.

Человеческая личность как таковая сама по себе утратила свою высшую, богоданною индивидуальность, подмененную банальной социальной функциональностью. Где человек ценность уже не сам по себе, а только, настолько, поскольку он занял в этом социуме отведенное ему место. Место, которое ему уготовано толпой, как разных субъектов не объединённых в целом едиными духовными стремлениями, а только лишь пониманием общности удовлетворения своих непосредственных физиологических потребностей. И толпой управляемой наиболее приспособленными к этому субъектами, выстраивающими схему социальных отношений, как наиболее им удобную в этих целях. Государство, построенное на основе такой схемы, в отсутствии какой либо действительной государственной идеи, подчинено целиком и полностью такому принципу, где все человеческое заменено на определенный социальный статус, суть которого выражается способностью к потреблению, как основы общественного устройства.

Ложность такого положения заменяется искусственностью в проведении политики, которая хоть сколько то бы касалась человеческого естества и развития. Такой как медицина, образование, социальная политика, культура и искусство, последнее при чем используется только для поддержания иллюзии реальности существующей государственной власти, как безусловно естественной, а не навязанной.

Понятия Страна и Государства применённые с большей буквы как относящиеся к Патриотизму отдают попросту фальшью как и оно само. Индивидуальность как таковая, как проявление истинной человеческой сущности, извращена, и выливается только лишь во внешнюю демонстрацию, как игра по той же схеме.
Реальная же сущность человека, его неповторимая индивидуальность проявляется редко, поскольку встречает сопротивление системы. Для того что бы заявить о себе как о неповторимой человеческой личности, необходимо противопоставить себя всей фальши, которой сейчас живет общество и даже государству с его силовыми возможностями. Для этого нужна воля, истинная воля, а не упрямство. Воля, которая имеет сверхъестественный характер, как течение истинного человеческого бытия. Воля, которой не могут быть противопоставлены жизненные обстоятельства и материальные условия. Воля, которая заявляет право на собственную судьбу, неповторимую в этом мире, и творящую историю.
Такие люди должны чувствовать себя не как часть толпы, с едиными плотскими стремлениями, а как универсал бытия в ней.

Таким человеком является Загид Хафизов, который столкнулся со всей античеловеческой сущностью государственного аппарата и не прогнувшись доказал право на собственное Я.
Начнем с того, что он был уникальным медвежатником в свое время. При чем таким, которому нет равных во всем мире. Его уникальные способности привлекли в свое время внимание силового аппарата, и его отправили под такой пресс, выдержать который казалось бы не в человеческих силах. Хотя бы упомянуть лишь одну деталь того, что ему пришлось пережить: он целых два месяца сидел в пресс-хате в следственном изоляторе. Ломали его, затем, что бы он открыл свои секреты и конструкцию отмычек, потому поверить в то, что он мог обладать такими способностями, что бы вскрывать любой сейф простым медицинским шприцом эти работники кабинетов и бумажных кляуз, были не в состоянии. Кроме того просто хотели подчинить себе. Сделать винтиком их бездушной системы.
Но Загид не сломался. И не просто не сломался, вышел из всего этого цельной способной активной личностью и более того нашел в себе силы отказаться от дела, в котором имел такие незаурядные таланты. Что говорит только о собственном руководстве своей жизнью. Более того занялся общественной деятельностью. Это просто вызвало ненависть системы, которая поставила себе в право определять свое место для каждого человека. И начались неприятности. Казалось бы ну чего еще желать, человек перестал вести криминальный образ жизни. Но нет именно поэтому, потому что в противостоянии системой можно быть только бандитом и асоциальным элементом и заключалось самая большая вина Хафизова, что он перестал им быть.

Хафизова бьют практически на глазах полиции у себя дома. Двое человек приходят вместе с полицейскими домой, полицейские остаются у входа, а они до смерти его избивают и выносят все из дома, говоря, что все получит в отделении. После чего тот вызывает полицию, а подъехавший экипаж целый час стоит около дома, не заходя в квартиру. Попросту давая преступникам уйти.
Дальше больше. На рынке, поджигают контейнер Хафизова, он ловит и сдает в полицию. Однако их отпускают. Более того один из них находится в федеральном розыске за 4 убийства.
Потом объявляют в федеральный розыск одного из них, а он свободно находится в армии, несмотря на это и на то, что следователю об этом прямо сообщается.
Более того один из старых знакомых Хафизова рассказывает, что ему предлагали крупную сумму денег за его убийство, для чего его выпускают из тюрьмы всего через полтора год. Его показания записаны и нотариально заверены.
То есть в ходе преследования Загида Хафизова выяснилось, что силовые органы используют в своих целях, лиц обвиняемых в особо тяжких преступлениях, более того для совершения таких же.
И это только часть тех преследований, которые осуществляются постоянно и планомерно.

Несмотря на многочисленные обращения и жалобы во все правоохранительные и судебные инстанции это ни чего не дало, хотя имеются все доказательства причастности высокопоставленных должностных лиц МВД Татарстана к организации системы правоохранительного произвола.

Почему же вся же вся эта правоохранительная система так ополчилась на него?
Да только потому, что он показал самое серьезное непринятие их системы отношений, которое они могли видеть до этого, и не принял уготованное ими место для него, в котором они хотели его видеть, не пойдя ни на какие соглашения и уступки. Доказав всем им, что он личность такая какая есть, с неповторимой и только ему присущей индивидуальностью, противопоставив которую системе он показал всем то, что ему дано свыше вне зависимости от стремлений толпы и тех кто ей управляет. Взяв в руки собственную судьбу.

Ни о политике, ни о выборах - ни слова сегодня. Ибо, противно. Лучше о чём-нибудь хорошем вспомнить - раз уж, в настоящем такая мразотность вокруг... Поехали!

Не знаю, друзья мои, приходилось ли кому-либо из вас держать в доме прислугу? Причём, не нянечку, и не приходящую горничную, а самого настоящего камердинера - в ливрее с позументом? Мне - приходилось. Жизнь - она, вообще, удивительная и непредсказуемая штука: вот проснёшься утром, ещё не имея при себе никаких камердинеров - а к вечеру, глядишь, и обзавёлся...


Впрочем, сейчас расскажу подробно, как это вышло.

Есть у меня один знакомый - отставной военный юрист, майор Андрей Васильев. Когда-то Андрей работал в гарнизонной военной прокуратуре, и занимался тем, что вылавливал дезертиров, бежавших из "непобедимой и легендарной" совецкой армии. А выйдя в отставку, занялся тем, что стал консультировать потенциальных дезертиров, которым корячилось сомнительное счастье загреметь под призыв, как этого дела можно избежать - на вполне законных основаниях.

Здесь надо сделать одно очень важное уточнение: ещё в те годы, когда майор Васильев работал в своей военной прокуратуре, он питал какую-то малопонятную симпатию к призывникам коренных сибирских национальностей - бурятам, якутам, эвенкам, тувинцам и прочим юкагирам. И дело здесь вовсе не в какой-то нетрадиционной ориентации майора Васильева - с этим-то у Андрея, как раз, всё в порядке - просто, он всегда старался собрать вокруг себя именно этих парней. А в ответ на недоумённые вопросы, отвечал:

- Между прочим, мои азиаты - самые лучшие солдаты! Наши деревенские русаки - те сразу в казарме начинают права качать, "дедовщину" всякую разводить; городские - это, вообще, не солдаты: или начинающие алкаши - или "маменькины сынки". А эти - тут обычно Андрей трепал по плечу какого-нибудь парнишку-бурята или тувинца, - эти уж точно, никогда не подведут! С дисциплиной у них - полный порядок, никакого казарменного мордобоя не устраивают - а если и устраивают, то, значит, на то есть серьёзные причины. Они ж с детства в семье помогают: на охоту ходят, скот пасут, коней объезжают, с младшими возятся - у них дисциплина в крови!... - а дальше, обычно, шли рассуждения на исторические темы, и майор Васильев углублялся в подробности вторжения в Европу гуннов (прямыми потомками которых он считал бурят), вспоминал добрым словом воинство Чингиз-Хана, полушёпотом произносил имя Унгерна (барон для него и в совецкое время был кумиром и авторитетом) - а заканчивал, обычно, очень просто:

- Да что там говорить! Они - самые лучшие солдаты! И почерк, кстати, у всех хороший!

И действительно, как я потом узнал, все документы, в которых требовалось от руки вписать что-то красивым и разборчивым почерком - например, служебные удостоверения - выдавались майору Васильеву. А уж он садил за стол какого-нибудь якута-первогодка, наливал ему кофе - и медленно, по буквам, диктовал, что нужно вписывать в ту или иную графу.

- Ты же Стаса помнишь? - говорил мне майор Васильев - и я вспоминал здоровенного парня-якута, который в 1990-92 годах был при майоре кем-то, вроде порученца, - вот у кого почерк был! А, между прочим, у Стасика в школе во русскому двойка была, он в слове из трёх букв пять ошибок делал! Но - почерк!...

Почерк у этого Стаса был, действительно, какой-то образцово-каллиграфический. Это я помнил...

Ну, да ладно, перейдём к сути смысла. Дело в том, что капитан Васильев не только пристраивал этих тувинцев, бурят и якутов служить при военной прокуратуре - он и после армии продолжал поддерживать с ними связь. Нередко случалось так, что под началом Васильева, один за другим, службу проходили двое, трое, а то и четверо братьев из одной семьи. А ещё очень часто кто-то из тех, кто уже отслужил, через год приезжал поступать в иркутский Политех или Медицинский институт - и тогда абитуриент останавливался у "товарища майора" - а Андрей начинал обзванивать разных знакомых, имевших отношение к аренде недвижимости, чтобы определить будущего студента за умеренную плату на квартиру. Ну, и когда Васильев вышел в отставку, к нему продолжали ехать парни из бурятских улусов и якутских посёлков - и он консультировал их на предмет того, чтобы военкомат оставил их в покое.

Гости, к слову сказать, ехали к нему не с пустыми руками - и очень часто майор вечером звонил (да и до сих пор продолжает звонить) мне с одним и тем же вопросом:

- Mon Sir, тебе мяса/рыбы надо? А то, тут друг приехал, привёз - а в холодильник не помещается. Возьммёшь немножко? Ну и прекрасно! Тогда мы сейчас придём к тебе, занесём - ну, и... посидим немножко.

И они приходили вдвоём с каким-нибудь парнем-азиатом, и Васильев знакомил меня с ним, представляя меня "писателем" - а потом мы выпивали по рюмке неизменной "Смирновки" - и они уходили, а моя жена начинала плакать, потому что принесённая баранина/изюбрятина/конина/косуля/омуль/хариус в холодильник никак не утрамбовывались...

...Однажды Васильев позвонил мне:

- Mon Sir, тут такое дело... Поговорить надо срочно. Ты свободен? Тогда я - мигом!

Через четверть часа он уже сидел в нашей гостиной:

- Ты помнишь Захара? - спросил он. Я недоумённо взглянул на майора, а он продолжал: - ну, Захара?... Длинный такой парень-бурят, лет пять назад у меня служил! Ну, ты должен его помнить!...

Я ответил майору в том духе, что при всём моём уважении ко всем коренным народам Сибири, всех призывников-бурят, которые служили у него в прокуратуре, я не помню: раскосое азиатское лицо и солдатская форма - слишком неопределённые приметы, чтобы запомнить одного, конкретного Захара. А таких Захаров под васильевским началом на моей памяти были сотни.

- Короче, не важно, помнишь ты его, или нет, - гнул своё гость, - он - парень хороший, спокойный, работы не боится, не пьёт совсем - и с ремонтом квартиры вам поможет, и по хозяйству - а потом мы что-нибудь придумаем! Идёт?

- Идёт, - говорю, - только я ни фига не понял. Давай-ка сначала и по порядку.

И майор Васильев начал сначала и по порядку. Парень, который служил под его командой пять лет назад, весной этого года приехал в Иркутск на заработки. Устроился в бригаду, которая строила коттеджи где-то в микрорайоне Зелёный. Всю весну, всё лето и начало осени работа на строительстве была - а тут у заказчика кончились деньги. Естественно, бригада разбежалась - остался один этот бурят Захар. Он живёт сейчас прямо на стройплощадке в железном вагончике - коттедж ещё не достроен, там одни стены - а хозяин привозит ему каждую неделю лапшу "Ролтон", чай, сигареты "Луч" и подкидывает рублей по сто - на хлеб. Впереди зима, а в жестянной бытовке - только электрообогреватель. Уехать Захар не может: денег нет - а дома, в деревне, ждут не его, а его переводов: там - мать-одиночка и братья-сёстры, мал мала меньше. Короче: для Захара есть нормальная работа - но, если он начнёт работать, хозяин его выгонит из бытовки. А оплачивать за квартиру и переводить матери не получится: денег не хватит... Ещё короче: можно, чтобы Захар пожил у вас?... Хотя бы, два-три месяца, пока зима?... Не зимовать же ему в этой железной бочке?... А там - что-нибудь придумаем... Он и с ремонтом квартиры поможет, и по хозяйству... Он - парень спокойный, не пьёт... Я за него ручаюсь... Если что-то вдруг - а ничего и быть не может! - звони мне, сразу же... А мы потом обязательно что-нибудь придумаем, ближе к весне... Ну, идёт?

Идёт, господа? Вот вы, на моём месте, что бы ответили на это?

Вот и я задумался... На одной чаше весов был мой privat, неприкосновенность жилища и всё прочее; на другой же - необходимость срочно делать ремонт в квартире, в которую мы полмесяца назад переехали - и абсолютная невозможность сделать его в одиночку. Но было и ещё кое что: мы, знаете ли, друзья, в Сибири живём-съ... Да, в Сибири! - и здесь не принято оставлять зимой человека замерзать на улице, кем бы этот человек ни был: сперва обогрей и накорми - а потом уж спрашивай, кто таков. А если твой гость обнесёт тебя - то это уже на его совести будет, не на твоей...

Впрочем, была и третья сторона вопроса: мнение моей жены. Я обернулся на Машу - и тут она говорит, обращаясь не ко мне, а к Андрею:

- Ваше благородие уже, кажется, всё решили, так? Хорошо, когда ждать твоего квартиранта?

Вместо ответа, майор подбежал к окну, раскрыл форточку, и крикнул:

- Захар! Давай сюда, быстро! - и побежал открывать входную дверь нашей квартиры.

...Да, я узнал этого парня: видел его когда-то, когда он служил, а мой друг был его командиром - забегали они ко мне пару-тройку раз вдвоём. Помню, тогда парнишка сидел молча, и всё ласкал Жульку.

- Располагайся, - говорит моя жена, - только у нас кавардак: переехали недавно, вещи ещё не расставлены, ремонт надо делать...

- Понял, - ответил парень, - будем делать, однахо! - и ушёл в прихожую. Через минуту вернулся:

- Я тогда спать, однахо, ладно? Чо нада - толкнёте! - и ушёл.

- Я ему сказал, - подмигнул нам майор, - что у вас в прихожей диванчик есть - он там теперь спать будет. Сказал ему, чтобы по комнатам не шлялся - только на кухню и в санузел. Ну, и помогал чтобы... - мы ещё поболтали с Васильевым, и он ушёл. Когда я пошёл закрывать за ним дверь, увидел нашего постояльца, спящим на стареньком диване - вообще-то, на этом диване всегда спала наша собака. Она и в этот раз спала на нём - рядом с квартирантом.

...Утром, когда я вышел на кухню, первое, что увидел - сидящего за столом Захара и расположившуюся рядом Жулю. Захар пил чай из своей эмалированной кружки, а левой рукой чесал Жулихе за ухом. Увидев меня, он улыбнулся, и произнёс:

- Чё нада? Говори!

От такого начала беседы я немного обалдел. Я не знаю, что было на моём лице, но Захар тут же развил свою мысль:

- Собаку водил, помойку унёс однахо! Чо нада ещё, говори!...

Я понял, что попал: ремонт, который я планировал начать через недельку-другую, грозил начаться тем же утром...

А в обед того же дня примерно такой же шок испытала и Маша, когда Захар обратился к ней:

- Деньги давай, однахо! - я видел, какое лицо в этот момент было у жены, но ничего не успел сказать - Захар меня опередил:

- Чо нада, говори! На рынок пойду, еда брать, однахо! Многа еда, женщина тяжело нести! Говори, какая еда нада, однахо!


На фото: дом на набережной Ангары, в который мы переехали осенью 2004 года. Наша квартира - на первом этаже. Внутренний ремонт уже закончен, настала очередь привести в порядок палисадник под окнами. За плачевное состояние фасада исторического здание - наше гран-мерси тогдашнему мэру Иркутска, Владимиру Викторовичу Якубовскому.


...Захар жил у нас уже целый месяц; вдвоём мы сбили старую штукатурку, закрыли стены гипсокартоном, наш электрик полностью поменял нам проводку (о, это отдельная история!); мы бы и обои уже успели наклеить, если бы не одно "но"...

Дело в том, что среди многих положительных качеств представителей творческой богемы, есть одно, мягко говоря, не очень положительное: если разные писатели-поэты-музыканты-актёры-художники и прочие журналисты рады видеть тебя в любое время дня и суток на своих кухнях и в творческих мастерских, то они совершенно искренне верят, что и ты испытываешь ту же щенячью радость от их посещений. Особенно, если ты переехал в новую квартиру, если живёшь теперь отдельно от родителей, и если у тебя, к тому же, идёт новосельский ремонт. Ремонт, господа - он любую бестактность списывает! А беда - в том, что именно представители творческой богемы и составляли тогда девяноста пять процентов моих знакомых. И вот, эти девяносто пять процентов, узнав о факте моего переезда и новом адресе, шли, шли, шли... Поздравляли с новосельем, бурно радовались за нас с женой и давали дизайнерские советы по оформлению интерьера, стремительно уничтожая принесённый с собой алкоголь - а потом норовили остаться заночевать: " - Я т-тут т-тихонечко, з-за бу-буфетом..." - а утром ещё норовили занять денег на пиво. А как им откажешь? - ранимые творческие натуры, мать их!...

- Боже, как же я устал от гостей! - пожаловался я однажды утром жене после того, как мы с ней проводили, наконец, гостившего у нас со вчерашнего вечера местного Сальвадор Иваныча Дали, - честное слово: если бы не эти гости, то мы бы уже давно закончили с обоями!...

Жена лишь сочувственно глянула на меня - что она могла сказать? - это мои гости, мои друзья - мне, мол, и решать...

Захар находился тут же: он, кажется, подгонял плинтусы, и был настолько увлечён работой, что даже не обернулся на наш разговор. Он, вообще, старался не отвлекаться от работы, даже когда приходили гости.

А через час раздался звонок в дверь. Захар отложил инструмент, поднялся: - Пойду, открою, однахо! - и вышел в парадное. Через пару минут он вернулся: - Ушли, однахо! - и продолжил, как ни в чём не бывало, возиться с подгонкой плинтусов.

Как-то незаметно прошла неделя; удивительно, но за эту неделю нас никто не побеспокоил: многочисленные друзья-приятели, как будто, забыли о нашем существовании. Если же раздавался звонок в дверь, Захар спокойно ронял: " - Открою, однахо!" - и исчезал на пару минут. А возвратившись, коротко сообщал: " -Ушли, однахо!" - и мы продолжали побеждать ремонт. Мы с женой, почему-то, ни разу не спрашивали у него, кто там приходил и ушёл...


На фото: мой любимый угол гостиной в нашей тогдашней квартире. Старая штукатурка уже сбита со стен, гипсокартон навешан, обои наклеены - а старую печь-"голландку" мы не стали разбирать, побелили старинный кирпич в какой-то абрикосовый цвет (очищать его уже просто сил не было). А из забитого наглухо дверного проёма мы сделали книжный шкаф.

Супруга частенько гоняла меня из качалки, и сама забиралась в неё с книжкой. Правда, на следующей фотографии Маша позирует не с книжкой, а с артиллерийским палашом:


В тот день мы, наконец, не только закончили клеить обои, но и растащили бОльшую часть мебели - как вдруг, опять в парадном зазвенел звонок. Мы настолько привыкли, что Захар ходит открывать дверь, что не обратили на это никакого внимания. Как всегда, через минуту Захар вернулся и мы принялись передвигать тяжеленный дубовый буфет, как вдруг у меня зазвонил сотовый:

- Слушай, ну это уже не просто хамство, а сверх-хамство какое-то! - негодовала в трубку моя мама, - я ехала через весь город, хотела поздравить родного сына с новосельем - а меня на порог не пускают! Открывает мне какой-то наглый бурят, и заявляет: " - Пускать не велено! Хозяин занят!" - и перед носом у меня закрывает дверь! Это как понимать, в конце концов?!...

Впускать маму в квартиру пошёл уже я сам. А Захар, поняв свою ошибку, спрятался на кухне. Моя покойная мама была женщиной достаточно крутого нрава, и мне пришлось подробно объяснять ей, как меня достали наши городские гении и сверх-гении, как из-за них у нас встал ремонт - и, только благодаря Захару, удалось прекратить этот поток гостей. Наконец, матушка успокоилась, и говорит:

- Ладно, зови своего камердинера - ходь познакомимся с ним.

Знакомство состоялось, и мама объяснила смущённому Захару, что "...когда прихожу я, всякая "отмена приёма" отменяется: он - мой сын, а я - его мать" - а потом мы пили чай с ликёром и ели матушкин пирог.

Ключевое слово было произнесено. Но Захар услышал его чуть позже, через пару дней. Я за какой-то надобностью отправился по делам, а когда вернулся, застал у дверей своей новой квартиры Кулехова, который тут же обрушился на меня:

- Ну, ты даёшь! Совсем уже!... Я прихожу - а мне в ответ: " -Хозяина нет, и принимать не велено!" Камерди-инером обзавёлся, Фандорин, блин! - я тем временем открывал дверь своим ключом, а Кулехов продолжал неистовствовать: - Ну точно - Эраст Фандорин и камердинер Маса!... - и, уже пройдя в квартиру, обратился к Захару: - Ну что, давай знакомиться, камердинер Маса! Я - Миха, а тебя как звать? - и, после того, как Захар представился, Кулехов окончательно покорил его, поинтересовавшись: - А ты чей будешь - хоринский или эхиритский? - дело в том, что даже в Иркутской области далеко не все местные жители знают названия основных бурятских родов. А вот Кулехов знал - чем и завоевал уважение Захара с первых же минут.

Пока мы с Мишкой сидели и обсуждали какие-то очередные важные дела, Захар тихонечко переместился к книжным шкафам. Достал энциклопедию, принялся листать - а затем, найдя нужную страницу, углубился в чтение. Весь остаток дня он ходил задумчивый, и только в глазах блестела какая-то ироническая чертовщинка. У Маши он только спросил (я не слышал, но она мне потом сказала), кто такие Фандорин и Маса - и она вручила ему какую-то из книжек Акунина. Весь вечер Захар читал её на кухне - а я заметил, что том Энциклопедии, который он оставил на столике возле книжных полок, был на букву "К"...

Ничего не подозревая, мы легли спать, а утром нас разбудил грохот - кто-то грохотал в дверь спальни. Мы оба перепугались не на шутку, супруга юркнула под одеяло - а я заорал:

- Что такое?! Захар! Что там случилось?!!

Вместо ответа, створки двери разлетелись в разные стороны; на пороге стоял Захар - в тапочках, в трениках - и в старом мундире музыкальной роты со стоячим воротничком и красными обшлагами, который висел у нас в прихожей на вешалке.

- Однахо, кофе! - радостно заорал Захар.

В руках у Захара был латунный индийский поднос, на котором стояли две чашки дымящегося кофе и лежала пачка печенья "Юбилейное" - прямо в упаковке...

- Боже мой!... - пробормотала Маша, приходя в себя, - Захар, мать твою, что всё это значит?

- Камердинер, однахо! - так же радостно выпалил Захар, - Как у Эрастпетрович Фандорина - только маленько не японец! Маленько бурят, однахо-то! Кофе пейте! - с этими словами Захар протянул нам поднос, который мы едва не опрокинули.

Когда, наконец, мы с женой перестали трястись от смеха, я простонал:

- Захар, умоляю! Больше так не шути, ладно?...

- А чо? Прикольно, однахо! - возразил мне сияющий Захар, - Кулех вчера сказал: "камердинер, как Маса"! Кулех - умный чловек! Я книжку прочтал ночью - интересно! Ещё есть про Эрастпетрович и Маса?...

- Захар, - подала голос жена, - а зачем ты этот мундир-то напялил? он ведь грязный, Роман его из театральной бутафорки приволок - хотел на него коллекцию значков развешать... Он же пыльный...

- Значт, стирать будем! - заявил наш постоялец, - Я в Циклопедии чтал - камердинер должн в мундире ходить! Ходить буду, гостям открывать буду, однахо-то! - Захар сиял от своей выдумки. Мы не стали возражать...


На фото, извините, та самая спальня, куда Захар ворвался в "ливрее" со своим "утренним кофе"...

...Он так и ходил потом в этом кителе по квартире - они с Машей ещё, шутки ради, обшили его галуном и пришили к нему пуговицы с моего старого клубного пиджака - в самом деле, не звёзды же совецкие на пуговицах носить?

А ещё Захар очень привязался к нашей собаке - а Жулька, соответственно, к нему. Как я уже говорил, спать Жулька забиралась к нему на диванчик, который считала своим - а Захар, прибегая с очередной работы (забыл сказать, что он устроился работать грузчиком в нашу булочную - да ещё и умудрялся подхалтуривать где-то, делая небольшие квартирные ремонты), цеплял Жулю на поводок, и они шли выгуливаться.

Дом наш стоял на набережной Ангары-реки - и, естественно, гуляли они там же. Дело было осенью, и на Ангаре, у берега постоянно плавали стайки уток, готовившихся к зимнему перелёту. Вот из-за этих-то уток Захар и простудился.

Они пришли с очередной прогулки - Жуля тащила Захара на поводке в квартиру - а у парня с ног лилась вода, и брюки ниже колена были мокрые. Собака была счастлива, мы с женой пребывали в полной растерянности - а Захар, как тот спартанский мальчик, молча расшнуровывал набухшие от воды шнурки на берцах. На наши вопросы о том, что же произошло, он кратко поведал:

- Собаха охотицца пошла, однако. В реке - утки, она охотилась. Я был на поводке...

- Идиот! - закричала Маша, - Захар, ты идиот! Она тебя, что, в реку затащила?! - Захар кивнул, - Так какого ж рожна ты её с поводка не спустил, зачем в реку полез?! - не унималась Маша.

- Чтоб не убежала, - коротко ответил Захар, - она ж убегала уже, однах-то...

Это была сущая правда: за две недели до того, во время прогулки Захар спустил Жулю с поводка, и она тут же убежала. Прошло-то всего минут пятнадцать после того, как они отправились на прогулку - и вдруг мы слышим, как наша собака лает под окнами, в палисаднике. Я пошёл открывать - думал, что они вернулись оба, что-то забыли - но Жулиха пулей влетела в квартиру - одна-одинёшенька! А Захара с ней не было.

Потом только мы сообразили, что собака решила, будто новый жилец куда-то уводит её от хозяев - и сиганула от него, как только представилась возможность. А бедный Захар ещё два часа бегал по всей Набережной с поводком, искал её, звал...

Когда он вернулся, на нём лица не было - а тут ещё мы с женой решили подшутить над ним. Не со зла, по глупости - но шутка вышла достаточно жестокая:

- Так, - спросил я ледяным тоном, - а где собака?

- Однах-то, это... Убежала... - выдавил Захар, - я бегал, искал... Нету, однах-то...

В это время наша Колбаса подала голос из глубины квартиры - и в следующий момент уже выскочила в прихожую.

- Ах ты!... Собаха!... - напустился на неё Захар, - Убежала! Домой пошла одна, да?! А я-то!... - и вот он уже рухнул на пол, и они с Жулей начали бороться: это игра у них была такая - они делали вид, что борятся. Захар, кажется, был счастлив больше всех - он смеялся, как ребёнок - а Жулиха, играя, прыгала вокруг, урчала, делала вид, что хочет наброситься. Им было весело - а нам с женой было очень стыдно за свою злую шутку.

...А ещё в тот год Захар умудрился прославиться на весь околоток, и завоевать себе репутацию какого-то сверх-свирепого нинзи. Дело в том, что квартира, в которую мы переехали, долгое время стояла пустая - никто не хотел покупать жильё в полублагоустроенном деревянном доме конца XIX века - а палисадник под нашими окнами облюбовали местные алкаши. Там, среди одичавших кустов вишни и жасмина, они с удовольствием распивали спирт, который покупали у марамоек и разводили водой с колонки.

Так случилось и в один из дней той осени 2004 года: алкоголики расположились под окнами нашей гостиной, присели на завалинку, выставили на импровизированный "столик" бутылку, разложили закуску... В следующий момент в калитке палисадника появился Захар; в руках у него был берёзовый черенок от лопаты.

- Здесь низзя! - закричал он ханорикам, направляясь к ним и размахивая черенком.

- Э-э, т-ты чо, узкоглазый? - пьянчуги собирались, было, вступить в переговоры и доказать своё неоспоримое право пить среди этих кустов в любое время дня и года - но наш камердинер в переговоры вступать не собирался.

- Низ-зя! - крикнул он ещё раз, и увесистый черенок взметнулся у него над головой. Р-р-раз!!! - и во все стороны посыпались осколки стекла и полетели спиртовые брызги - это лопатный черенок со всей силой опустился прямёхонько на бутылку. И-и р-раз! - это дубина в руках Захара вновь взметнулась вверх, занесённая для следующего удара:

- Здесь низь-ззя!!! - в третий раз крикнул он - и испуганные алкаши, тяжело переваливаясь в стороны, как могли, рванули прочь. Убежав на безопасное расстояние, они принялись орать:

- Нехристь! Понаехали тут на русскую землю!... Вали в свой Китай, Шаолинь долбаный, чёрт китайский!...

Больше в нашем палисаднике они не разу не появились. Но это ещё не всё: когда, полгода спустя, я выловил-таки, нашего водопроводчика и притащил его к нам менять стояк, то в самый последний момент, увидев, куда я его привёл, он упёрся рогом и отказывался входить в дом:

- Не пойду!!! - орал взрослый мужик, и трясся от страха, - здесь же сумасшедший китаец живёт!!! Он же убьёт меня!!! Осенью чуть не убил уже: выскочил с мечом - и стал свою кунг-фу показывать! Р-раз! - и чуть мне бошку не отрубил! Не пойду!!!...


Вот под этими-то окнами Захар и демонстрировал алкоголикам своё бурятское "кунг-фу" с лопатным черенком ;-)

Если бы Захар услышал, что его опять приняли за китайца, то он бы, конечно же, если и не зарубил бы сантехника самурайским мечом, то уж сказал бы ему много нелицеприятных слов о его, сантехника, происхождении. Его, Захара, регулярно принимали за китайца - и ему это совершенно не нравилось. Но Захар не мог этого услышать, так как незадолго до этого он уехал в свою родную деревню - и с тех пор мы лишились нашего камердинера.

А случилось это так. Где-то, в начале зимы на моём горизонте возник, скажем так, человек из прошлого. Когда-то мы были знакомы, даже одно время были у нас с ним какие-то бизнес-отношения - правда, друзьями мы с ним не были: так, обмыли в ресторане несколько удачных сделок - и всё. Да и давно это было - ещё в самом начале девяностых. Потом этот человек исчез с моего горизонта - я и забыл о нём, а он вдруг нарисовался. И не просто нарисовался, а стал активно искать дружбы, постоянно говорил то об одном, то о другом - словно, пытался нащупать тему, которая может быть мне интересной. И, признаюсь, что-то нехорошее в этом его дружеском энтузиазме было, настораживающее, что-ли.

Вот однажды, приехав к нам в очередной раз, человек этот принялся расхваливать нашу собаку - Жулька у нас, если кто не знает, собака охотничья - а потом плавно перевёл разговор на охоту: повёл речь о том, какие у него замечательные карабины, да какие гладкостволки, да неплохо бы и на охоту сгонять... Из меня охотник - как гаишника виоланчелист: никогда этим делом не интересовался - а камердинер наш, смотрю, загорелся: слушает моего собеседника внимательно - а потом и в разговор вступил. Наш гость и рад, что разговор поддержали: начинает что-то ещё говорить - и постоянно в беседе ко мне аппелирует - а Захар с ним спорить начал, что-то доказывает. Я и не заметил, как мой vis-a-vis полностью на разговор с Захаром переключился, обо мне забыл. А кончилось всё тем, что он и говорит:

- Решено! В пятницу беру машину, стволы, покупаю боеприпасы - и едем к тебе в Алагуй! - потом ко мне поворачивается: - Роман, ты же тоже с нами едешь? - я отрицательно машу руками: езжайте, мол, сами коз гонять - а у меня дел полно, да и не любитель я...

И они уехали в пятницу, как и договорились. А в понедельник приезжает ко мне этот любитель охоты - один, без Захара - и предъявляет мне претензию:

- Твой бурят, мало того, что ужрался по дороге в свой Алагуй и заблевал мне машину, так он ещё меня сначала куда-то не туда завёз - семьдесят километров пришлось по зимнику, где только лесовозы ходят, возвращаться! А пока до его этого Алагуя доехали - стемнело уже, он из машины вылез, сказал ждать его - и исчез! Я всю ночь в машине сидел - по всей деревне темнота, и куда твой Захар делся, не знаю! А утром стартанул я оттуда, не стал его искать - ну его с его охотой!

Рассказав всё это, мой странный знакомый уехал, и больше с тех пор я его не видел. Что ему было нужно от меня, не могу понять до сих пор...

А Захар пожаловал в Иркутск только к Пасхе.

- Что у вас там с этим персонажем случилось, давай рассказывай! - говорю я ему, - и с чего он говорит, что ты у него в машине нажрался? Ты же, вроде, не пьёшь?...

- Тёмный он человек, - говорит Захар, - хитрый, однахо. Нехороший. Мы поехали, он говорит: "Выпей, Захар", водку даёт, бутылку. Я выпил малех-малехо, он пиво даёт бутылку: "Выпей, Захар". Я пиво люблю, хорошо выпил, много. Голове хорошо стало. А он спрашивает. Про тебя спрашивает, много спрашивает, однах-то. Кто к тебе ходит, спрашивает. Чем ты занимаешься, однахо, спрашивает. Ещё спрашивает, пьёшь ты водку, или не пьёшь. И мне говорит: "Пей, Захар, пиво! Пей, Захар, водку" - а он опять спрашивает про тебя. Хитрый он, плохое хочет сделать, однахо...

Я слушаю, и удивляюсь: "-Э, нет, - думаю, - не подвела меня интуиция! Не случайно этот человек вдруг появился из прошлого - вот и Захар заметил, что что-то здесь не так!..." - а Захар продолжает рассказ:

- Я думаю: напиться надо, однахо - чтобы лишнее не сказать. Напился водки с пивом, и уснул. Потом плохо было, совсем плохо. Потом опять уснул. Потом он будит меня: "-Где твоя деревня? Скоро будет?" - я смотрю в окно, и вижу: он куда-то на зимник свернул, там только лесовоз ездит. Говорю: "-Обратно надо ехать, однах-то!" Поехали обратно. В Алагуй приехали - темно уже. Я говорю: "-Жди! Сейчас к матери пойду!" Пошёл к матери - она видит, что я пьяный много совсем - повела в баню, на замок закрыла. Я стал спать. Про этого думаю: сам виноват! Зачем много водкой поил? Зачем пивом поил? Зачем всё про тебя спрашивал? Хитрый он, нехороший! Пусть, думаю, в машине мёрзнет - а я в тёплой бане спать буду...

Захар смотрит на меня своими хитрющими азиатскими глазами, продолжает:

- Ты с ним не дружи - он подлый! С Кулехом дружи - хороший человек! С майором Васильевым дружи - тож, хороший человек, однах-то! А с тем - не дружи, не надо! - а потом вдруг, в своей вечной манере, огорошивает меня просьбой:

- Книги дай! - я ошалело смотрю на него, а он продолжает: - Которые написал, книги дай, однахо! Ты ж писатель! Я в деревне всем говорю: у писателя жил, камердинером - это слово Захар выговаривает медленно, с удовольствием - работал, а они не верят, дураки деревенские! Дай книги!

- Захар, - совсем теряюсь я, - я же не писатель - я журналист. Да и нет у меня книг, не издал ещё ни одной... Ну, что я тебе дам? Разве что, статьи свои в газетах - да на принтере рассказы распечатаю...

- Давай, однах-то! - радуется Захар, - Распечатай! Рассказы и статьи! И напиши на них ручкой, что Захару, камердинеру - опять смакует слово - от тебя... - я подписываю, как он просит, а он, тем временем, продолжает: - И про Эрастпетровича с Масой дай! Пусть читают в деревне, какой я тут Маса немножко бурятский был! - и улыбается.

Отдал я ему всего своего Акунина - и "Азазель", и "Левиафана", и "Коронацию", и всё остальное. Эх, знал бы писатель Чхартишвили, как мы с камердинером его творчество в сельские ширнармассы несём!... А Захар, тем временем, начинает свой рюкзак распаковывать:

- Подарки тебе привёз! Мясо! - и выкладывает на стол огромные куски баранины, -Мать моя послала! А это - от меня! - и тут же на столе появляется старый распаяный самовар, рога косули и небольшая  иконка, - Вот! Богородица-икона, однах-то! Самовар - совсем старый, однахо, сломаный - как ты любишь! Рога - сам козу стрелял, в запрошлом году! Хотел ещё голову лошади привезти - череп, на счастье! Потом подумал: можт, не нада тебе? Не повёз. Если нада - привезу, однах-то... А это - собахе! Жуля! Жуля! На! - и высыпает перед вбежавшей в гостиную Жулихой целую гору сырых костей, - Спецальна ей собирал, морозил! Ешь, собаха!...

Захар уехал в тот же день. С той поры он, время от времени, приезжает в Иркутск из своего Алагуя, в который приглашает нас с Машей, да мы никак собраться не можем. Приезжает - и привозит мясо, какое-нибудь старое стремя или упряжь: - "Совсем старое, сломаное! Как ты любишь!" - и, непременно, мешок сырых костей для Жулихи. И каждый раз спрашивает:

- Книгу уже написал?

Книгу я уже написал, и не одну. И нынче весной одна из них, наконец, выйдет. И я точно знаю, кому я обязательно по почте или с оказией отошлю самый первый экземпляр. Если сам адресат не нарисуется раньше - с мешком костей для Жулихи...


.

Нет, меня умиляет идиотизм плебеек, которые даже культуру пития не изучили, а лезут судить о том, сколько кто может выпить. Итак, ЛоГГ, вашу мать, Ян пьёт на работе адмиральский чай, Ройенталь - после задания ужирается в хлам. Для начала разница в роде занятий - Оскар машет топором, сайгачит по пересечённой местности и УБИВАЕТ ЖИВЫХ ЛЮДЕЙ. Адова работа, барышни. Он смотрит в глаза тем, кого крушит в клочки, мясо летит. Промедли он долю секунды - с него так же полетит мясо, без анестезии. Ну как, дошло?Это Вам не с бутафорскими мечами в танце на сцене прыгать. Вы хоть раз сами убили кого, в курсе, как после этого идти спать, что с человеком после такого дела становится? Или не для Вас детективы писали всякие их мастера, где от одного такого деяния люди потом с ума сходят - насовсем, когда начинают вспоминать, как себя ощущали в момент отъёма чужой жизни? Чем читаете-то, головой или задницей?

Ян сидит себе, играет в шахматы - оттого у него и поза вынужденного сидеть в узком помещении, где даже размяться негде и дышать нечем - сравните кубатуру у имперцев, высоту их потолков применительно к росту 2-х метровых десантников. У него 172 см, 65 кг и дрянь физподготовка. Повторяю, Ян играет в шахматы и не видит глаз тех, кто погибает в результате передвижений корабликов вон там. Но он знает, что если фигурка окажется не там - будет всё скверно, очень. Он не думает, он по наитию переставляет их, рассчитывая обмануть бдительность тех, кто там носится у противника по мостику не хуже собственных десантников, ибо сознаёт ту же ответственность на себе. Ему нужен оригинальный ход, для чего неплохо войти в транс. И он пьёт адмиральский чай.

А это, мать Вашу за ногу, дуры, не 30 г. коньяка на чашку чёрного чая, как вы привыкли вечерком в кафе себе заказать или дома налить. Позвоните своим знакомым офицерам, пусть расскажут, как пить адмиральский чай правильно.

Итак.

Ян потому не торопясь и пьёт, чтоб чётко соблюсти рецепт. А он таков - 30 г. бренди сверху. Отпив три глотка, т.е. их же, доверху доливаем бренди. Отпив 6 глотков, снова доверху доливаем. И так до тех пор, пока не придётся залить в чашку (100 г.) полную бренди. Потом - та же процедура наоборот, и не по разу. Итог - 1 бутылка 2-3 чашки чая. Выпито за 2-3 часа О.5 бренди, закусь - чай. Для нищебродов в армии придумано - ещё в юном США, а растащили по всему миру. Ясен пень, пить так может только хронический алкаш. Но зато цель достигнута - в изменённом состоянии Ян решение нашёл, запутав внешней нелогичностью прямолинейного, привыкшего воевать по правилам противника. Потому он каждый раз удивлён - что, сработало? Странно, но ладно, пережили, иду спать. Спит он тяжело и беспробудно, ибо хлестал тяжёлый алкоголь, не закусывая - дабы не видели, что он потреблял. Ужинать ему уже не хочется, двигательной активности ведь не было, а усталость навалилась. Выветриться это количество не выветривается, башка с утра вава, ничего делать чел не в состоянии, дома свинарник уже. И верно, на восстановление нужно не меньше недели - щас, так ему и дали это, да, новый бой через сколько-то там часов...

Оскар пьёт бутылку вина по бокалу с сытным ужином, за 2 часа - чтобы уснуть без кошмаров и к утру встать со свежей головой, полностью проспавшись. На работе в ранге командующего уже он с лёгким апперетивом после боя, это явно брют, что выветривается через полчаса без остатка, но в процессе питья сильно повышает настроение. Брют, как и красные сухие вина, в количестве до литра в течение дня можно пить, не становясь алкоголиком - достаточно есть сообразно своей комплекции. В кефире алкоголя больше, если чё, а его и дети пили в советском детстве. И ещё - Оскар едва ли не в 2 раза крупнее Яна по массе. Бггг.

Замечательный пост о латвийском городе Цесисе. Спасибо автору!




Оригинал взят у v_murza в «Въ Кеси, стольномъ граде»


Есть возможность посмотреть на город с высоты. Красиво!