| ← Февраль 2016 → | ||||||
За последние 60 дней 5 выпусков (2-3 раза в месяц)
Сайт рассылки:
http://sincerely-comm.livejournal.com
Открыта:
20-12-2014
Автор
Статистика
80 подписчиков
0 за неделю
0 за неделю
недоумки из МТС 2
|
недоумки из МТС 2 2016-02-19 13:00 Оригинал взят у  hogzon в недоумки из МТС 2в продолжение истории с мтс: написали они мне с предложением переустановить программу и проверить работоспособность, а отписываюсь: приложение переустановил. первая страница загружается и вызывает недоумение: накой там рекламный банер и где информация по остаткам пакетов минут и смс, как в рекламе приложения на сайте мтс? при нажатии на ссылку "мой тариф" происходит закрытие приложения. две другие открываются нормально. они отвечают Для решения Вашего вопроса пришлите нам, пожалуйста, скриншот главной страницы приложения “Мой МТС” с некорректным отображением информации. я им: *лЯ! вы в своём уме? читать умеете? перечитайте ВНИМАТЕЛЬНО моё письмо, и всю переписку, если плохо доходит. ваше приложение не работает "при нажатии на ссылку "мой тариф" происходит закрытие приложения." что вам на скриншоте показать? вы не в курсе как приложение выглядит? где находится ссылка "мой тариф"? да, вот так и написал. не, ну фееричные идиоты. Друг мой Колька 2016-02-26 17:31 Оригинал взят у dneprovskij в Друг мой КолькаЭх, не для того друг мой Колька пять лет в Универе на журналиста учился, чтобы в конце концов, стать полицейским! Не для того, господа, нет! Он ведь устраивался-то на работу в милицию - а угодил в полицию. И теперь вот сидит у себя на участке, заявления всякие от граждан принимает... А былой филфаковский опыт и закваска позволяют ему среди всех этих заявлений находить настоящие шедевры эпистолярного жанра! - такие заявления Колька сканирует и бережно хранит в своём компьютере: говорит, что издаст их отдельной книгой, когда на пенсию выйдет. Книга будет называться: "Граждане казаки пишут письмо Нургали-Султану".  Я вообще не ожидлал, честно говоря, что буду когда-нибудь заниматься именно этим делом - освещением на страницах газеты криминальной хроники. Честно говоря, из всех газетных тем именно тему криминала я люблю меньше всего. Вот про концерт или выставку какого-нибудь местного Ван Ваныча Гога - со всем нашим удовольствием, а криминал - это не моё. И уж если быть честным до конца, никогда я не любил и тех своих коллег-журналистов, которые, раз оседлав тему криминальной хроники, так с неё и не слезают: очень быстро заражаются они... как бы это поточнее назвать? - ложным брутализмом, что ли?... Приходят такие криминальные обозреватели под вечер в ДомАктёровский бар, засаживают по пол-стакана водки, и начинают грузить всех присутствующих рассказами про зверские изнасилования расчленёнными трупами малолетних многодетных наркоманов. Тьфу! И на экране это выглядит не лучше: стоит на фоне темноты и всполохов сирен какой-нибудь журналист Вова Окурков, и вещает на камеру, нагнетая в интонациях напряжёнки: "Мы находимся прямо на месте события! Только что экипаж ППС задержал здесь группу особо опасных маньяков, на счету которых..." - ну, и тэ дэ. Понятно ведь, что особо-опасных маньяков задержали уже без него, без журналиста Вовы Окуркова, что он приехал на место задержания спустя, как минимум, час-другой, после того, как это задержание состоялось - так к чему эти, pardon, дешёвые понты? Но Вове Окуркову они нравятся, понты эти, и он не расстаётся с ними даже тогда, когда эфир окончен, и он, Вова, пришёл расслабиться в ДомАктёровский бар... Повторяю: криминальная хъроника - это не моё. Не мой журналистский профиль, не моя сфера интересов. И я уже даже начал излагать всё это той самой девушке-редакторше, но она посмотрела на меня жалостливо, и произнесла проникновенно: "Ну Ромка, ну что ты?... у нас же, кроме тебя в редакции - одни девчонки! Ну что, им, что ли, к этим ментам идти? Они же все грубые, матерятся через слово - менты, а не девочки... А вдруг им, девочкам, предложат там что-нибудь нехорошее - например, на место убийства поехать?... Ну давай, ты будешь к ментам ходить, ну пожа-алуйста...". Что делать? Не говорить же этой замечательной редакторше, какие анекдоты в редакционной курилке травят те самые её подчинённые, за нравственность которых она так опасалась, верно? А кстати, знаете, какие именно анекдоты эти девочки-тростиночки травят в редакционной курилке? Приводить здесь эти анекдоты я не стану, но некоторое представление о них дам. Короче говоря, анекдоты бывают трёх типов: первый - от которого краснеют даже извозчики; второй - от которого густо краснеют даже лошади тех извозчиков; ну, и третий - те самые анекдоты, которые рассказывают друг дружке в редакционной курилке стройные девчонки-журналистки... Но естественно, ничего этого рассказывать даме-редакторше я не стал, а молча отправился на боевое журналистское задение - нарывать сюжеты на криминальную хронику. А в милиции-полиции меня очень даже хорошо встретили: начальнику райотдела, в который я направился, в аккурат, незадолго до этого спустили приказ: дружить с журналистами и активно хвастаться со страниц региональной прессы всяческими успехами, которое достигло вверенное ему подразделение в борьбе с преступностью. Да ещё и лицо моё показалось полковнику знакомым - а я ему напомнил, что лет за пятнадцать до того, когда был он капитаном УРа, сидели мы в этом самом райотделе втроём - он, я и мой бывший одноклассник, служивший тогда здесь опером - сидели, значит, и уничтожали конфискованный ликёр Amaretto... - Точно, было! - радостно заорал полковник, - помню! мы же тогда ещё с этого ликёра шефу под дверью кабинета наблевали! - и тут же сменив веселье на официальный тон, деловито произнёс: - Значит, так! Теперь у нас здесь никаких безобразий больше нет, теперь у нас всё под контролем. И теперь у нас даже есть специальный офицер, который отвечает за связь с прессой - сейчас я вызову его, и официально вас познакомлю. Будете с ним сотрудничать, - полковник поднял трубку телефона и вызвал кого-то к себе в кабинет. Через три минуты дверь отворилась. На пороге стоял... Колька! Мой однокурсник Колька - правда, почему-то в милицейской форме и капитанских погонах... - Вот! - обратился к нему шеф, - господин журналист, мой старый знакомый! Будете сотрудничать с ним! Прошу оказывать всестороннюю по... - на последних словах полковник осёкся, да и было, от чего: мы уже обнимались с Колькой, хлопали друг друга ладонями по спине, и слышно было только, как мой однокурсник орал: - Старина! Сколько лет, сколько зим! ЭТО НАДО ОТМЕТИТЬ!!! - Кхм... - прервал наши восторги начальник райотдела, - да вы, я смотрю, знакомы? Ладно, хорошо! Капитан Кабачков! - обратился он к Кольке, - можете сегодня уйти со службы пороаньше, прямо сейчас. Посидите с коллегой, гм... пообщаетесь... договоритесь о конкретных эпизодах сотрудничества... Только - это... того... ну, чтобы - не того, чтобы... Ну, вы меня поняли - оба! - и как-то странно посмотрел на нас. Мы всё поняли. Мы оба заверили полковника, что - это... ну, не того, чтобы - того... ну, чтобы мы сейчас - конечно же - того... этого... за встречу после долгих лет, и за родной Университет, но - не более того. И без мордобоя с отягчающими. И поспешили смотаться. Мы зашли в магазин, и Колька сразу же купил бутылку водки. Литровую. Я пытался протестовать, но вяло... Сатем мы двинули на Центральный Рынок, где, по словам Кольки, есть "чудесное местечко". Всю дорогу бурно радовались встрече, перебивая друг друга, рассказывали, кто чего добился в непростой этой жизни, мыли косточки однокурсникам - одним словом, всё, как у людей... "Чудесное местечко", в которое увлёк меня Колька, оказалось обычной пельменной, расположенной на третьем этаже Центрального рынка. - Пельмени у них - просто класс! И совсем недорого берут, вполне демократичные цены! - рекламировал мне заведение мой друг, - одно плохо: пить у них нельзя! Ка-те-го-ри-чес-ки!!! Но - ничего, прорвёмся как-нибудь! Да, кстати... - Колька вдруг зачем-то вытащил из-под полушубка шарф и положил его сверху на воротник так, чтобы он полностью скрыл его погоны, - ты это... шапку свою мне дай, а мою пока себе в портфель положи, - я подчинился, - и это... короче говоря... ты сам заказ сделай, ладно? А то я тут, давеча... неважно, короче! Ты, короче, возьми у них пару порций пельменей, пару стаканов томатного сока, хлеба, и ещё пару пустых стаканчиков - а я пока пойду, займу место. Место мой друг выбрал в самом дальнем углу пельменной. За столик уселся так, чтобы его было не видно буфетчицам. Верхнюю одежду так и не снял. А когда я принёс заказ, попросил, чтобы я дал ему свой шарф, и одел его так, чтобы он скрыл видневшуюся из-под полушубка мышастую полицай-форму. - Ну! - страшным шёпотом воскликнул Колька, разливая под столом водку по стаканам и пряча бутылку в мой портфель, - за встречу! за нас! за прессу - и за всё хорошее! ПОЕХАЛИ! ...Мы сидели в этом кафе уже четвёртый час. Пьянствовали водку, которую Колька, соблюдая строжайшие правила конспирации, разливал по стаканам под столом, на звук, но никаким иным образом безобразий не нарушали. Более того: мы даже разговаривали совсем-совсем трезвыми голосами, руками не размахивали и на ненормативную лексику не переходили. Мы старательно и, по-моему, вполне успешно делали вид, что просто пришли сюда покушать. Пельмени уже давно были сьедены, и я уже дважды успел заказать по паре порций салата из свежей морковки и капусты. А потом - по две чашки растворимого кофе. И ещё по две чашки... Дело шло к закрытию заведения: вот уже и уборщица появилась со своей шваброй. Она елозила этой шваброй по центру маленького зальчика пельменной, старательно не замечая нашего присутствия. - Эй, Галя! - окликнула её буфетчица, - вымой-ка вон в том углу! Да-да, в том, где эти менты уже пятый час бухают свою водяру из-под стола! Протри там у них - пусть встанут на минутку!... Провал был полный! - Снимай, - говорю Кольке, - свой полушубок! И шарфы снимай! Вы разоблачены, Штирлиц! Да и хватит уже париться: скоро пойдём отсюда, выйдем на улицу - а ты, испарившийся, простынешь. - Не, ну как она догадалась-то?! - недоумевал Колька, - неужели, кант на брюках углядела? Во, глаз-застая б-баба... - он, всё же, уже запьянел, и мы вызвали такси. Пора было разъезжаться по домам. ...Всю зиму того года мы встречались с Колькой каждую неделю, готовили материалы для колонки криминальной хроники - два или три наших материала даже перепечатали федеральные газеты. Колькино начальство было довольно тем, что успехи райотдела в деле борьбы со всякой преступностью так оперативно освещаются в СМИ, моя редакторша тоже была счастлива - ну, а мы, закончив составлять очередную сводку для газеты, шли отмечать это дело. Сиживали мы и в той самой пельменной, и в ДомЖуровском баре, и в баре Дома Актёра, и у меня дома, и в разных других хороших местах. Чаще, конечно же, располагались у меня: во-первых, ехать от Колькиного РОВД до моего прежнего места жительства - четверть часа по прямой без пересадок, а во-вторых уж у меня-то дома ему точно не нужно было прятать свою форму и погоны от глаз случайных прохожих. Потому мы у меня и располагались. Моя жена говорила мне: - Знаешь, я была не права! Когда ты с Колькой в первый раз пришёл, я думала - ну, всё! - ужрётся он, начнёт выкоблучиваться - кто его, ментозавра, знает? А он - ничего, приятный парень, и сидите вы с ним вполне цивильно... ...А в конце февраля произошла жуткая история. Мы продавали нашу тогдашнюю квартиру, и собирались переехать в новую, более просторную. Сделка была уже оформлена, и целую неделю с женой мы приносили домой картонные коробки, паковали вещи, увязывали книги. И вот наступила последняя наша ночь на старой квартире - ночь с 23-го на 24-е февраля: с утра должен был подъехать на грузовичке наш знакомый, который обещал помочь с перевозкой вещей, и мы уже готовились пораньше лечь спать, как вдруг... Как вдруг, за дверью квартиры, в подъезде раздался какой-то грохот. Наша собака залаяла, мы с женой направились к дверям, и супруга, опередив меня (она - вообще, очень отважная у меня дама!) припала к дверному глазку. В следующий момент она повернулась ко мне: - Полюбуйся на своего друга Кольку! Я выглянул в глазок, а в следующий момент уже отпёр дверь квартиры. В тусклом свете подъездной лампы - и кто только из соседей догадался вкрутить на площадке лампочку в 25 ватт? - увидел я прелестную картину: рядом с нашей квартирой, на ступеньках, обняв руками колени, сидел... капитан Колька Кабачков, собственной персоной! Ошибки быть не могло, хоть я и не видел Колькиного лица - полушубок, капитанские погоны, брюки с кантом, и - хорошо знакомые мне лаковые туфли, которые Колька в ту зиму постоянно носил, хотя они были явно не по сезону. Колька был пьян, волшебно пьян! - он спал, уткнув лицо в колени, и распространяя вокруг себя запах ядрёного перегара. - Ну, что делать с ним будем? - философски спросила моя половина, - Давай, тормоши его, да заводи в квартиру - правда, ума не приложу, где мы его разместим. Разве, на полу где-то... Боже ты мой!... - и жена ушла с местничной площадки вглубь квартиры - освобождать в гостиной на полу место от коробок и книжных вязанок, чтобы постелить бедолаге, а я принялся тормошить друга. - Эй, Колька! Колька, очнись! - будил и тормоштл я его, - Вставай уже давай! Ну?!... Капитан Кабачков! Боевая тревога! Террористы захватили всех в заложники! На сессию проспишь, дурак! Кончай позорить своим видом органы внутренних дел!... Бесполезно. Минут десять тормошил я этого нажравшегося придурка - БЕСПОЛЕЗНО! Он лишь что-то бессвязно мычал в ответ. Что-то угрожающе-матершинное... - Вот ведь, гад какой, а!? - это на лестницу вновь вышла моя жена, - Ну и гад! Такую свинью нам подложить на прощание! Хорошими же словами будут вспоминать нас наши бывшие соседи!... - Да они и так будут нас вспоминать, мелко крестясь, - пытался отшучиваться я, - особенно, после того, как я послал их с их вечными сборами "на ремонт подъезда". Эй, Колька, ну сколько можно-то?!... - Ладно, - сказала жена, - Мы пойдём другим путём! Будлет ему и ванна, и кофе, и какава с чаем! - и снова ушла вглубь квартиры. В следующую минуту я услышал, как она набирает номер по городскому телефону, а ещё через секунду послышалось: - Алло! Дежурная часть? Доброй ночи! У меня здесь ваш сотрудник на лестничной площадке пьяный спит... Почему я думаю, что это именно ваш сотрудник? Да потому, что я его знаю - это капитьан Кабачков! Да, он самый! Нет, удостоверения не показывал - говорю же, что спит пьяный! Пришёл к нам в гости, и прямо перед квартирой пал смертью храбрых! Короче, увозите его - пусть у себя в кабинете отсыпается! Муж его пытался растормошить - бесполезно, только матерится... Адрес? Записывайте... Дежурный экипаж приехал через три минуты. Два рослых парня - сержант и прапорщик - тормошили уснувшего перед нашими дверьми капитана Кабачкова, пытались поставить его на ноги: - Товариш капитан! Товарищ капитан, вставайте! Сейчас в отдел поедем - там на диване отоспитесь, в кабинете! Ну товарищ капитан!... Капитан стал приподниматься. С его головы упала шапка, он поднял лицо - и в следующий момент в свете тусклой подъездной лампы мы все увидели, что это вовсе не Колька! На нас пьяными поросячьими глазами смотрел какой-то совершенно посторонний, совершенно неизвестный нам полицейский капитан... Вот тебе и раз!... ...Через два дня Колька позвонил мне на сотовый. Я смотрел, как на дисплее высвечивается его студенческое прозвище "Кабак", и не решался ответить. Наконец, собрался с духом, и нажал клавишу приёма вызова. - Ну, *****, спасибо тебе! - орал с другого конца Колька, - Ну, *****, удружил - так удружил! Прихожу я, значит, в райотдел - а они надо мной все ржут! Мол, докатился, Кабачков - у граждан пьяный под дверьми ночуешь!... А я - ни сном, ни духом, ни ухом, ни рылом, и вообще ни в зуб ногой! Спрашиваю у них, что за дела такие? - а они опять ржут, и рассказывают мне, как меня, в стельку пьяного, вчера в отдел ночью от тебя, гада, привезли! Ну, *****, спасибо тебе огромное!... - Колька, - говорю, - ладно... извини ты, Бога ради! Отпусти душу на покаяние! Там в подъезде, понимаешь, лампа тусклая... а у него ещё и туфли - совсем как у тебя... Ну извини - ведь не со зла же: ты - то есть, он - вставать никак не хотел... соседи, понимаешь... ну что делать-то было?... Извини... - "Что делать?" Давай, до магазина - проставляться будешь! Заодно, и ваше новоселье отметим! Через сорок минут буду, жди! - Колька отсоединился. Никогда! - нет, никогда не забуду я выражения лица своей жены, когда я объявил ей, что вот сейчас, через сорок минут приедет к нам университетский друг мой Колька Кабачков, которому я теперь, после случившегося, просто обязан проставиться. Никогда не забуду её выражения лица... Господи, ну почему я у всех всегда виноватый, а? Ответь мне, Господи!... Мысли вслух.. 2016-02-26 20:30 Оригинал взят у Буквально на днях действия определённой группы людей заставили меня задуматься, почему вообще сложилась именно такая ситуация.. И вот к чему я пришла.  Существует понятие «Когнитивное искажение». Что оно из себя представляет? Постараюсь озвучить основные моменты и много букфф не разводить. Начну с того, что мы склонны объяснять поведение других людей их личностными качествами, а свои поступки — объективными обстоятельствами, особенно, если речь идет о каких-то промахах. Например, другой человек наверняка опаздывает из–за своей непунктуальности, а своё опоздание всегда можно объяснить испорченным будильником или пробками. Причём речь идет не только об официальных оправданиях, но и о внутреннем видении ситуации — а такой подход к делу мешает нам брать ответственность за свои поступки. Сюда же входит «эффект морального доверия». Что это такое? А это, когда священник взял взятку, а политика, ратующего за семейные ценности, сфотографировали в стриптиз-баре. В этих, казалось бы, из ряда вон выходящих случаях, есть своя печальная закономерность — они вызваны «эффектом морального доверия». Если у человека складывается прочная репутация «праведника», в какой-то момент у него может возникнуть иллюзия, что он действительно безгрешен. А если он такой хороший и пушистый, то маленькая слабость ничего не изменит... Поехали дальше. Когнитивное искажение, которому обязаны успехом все идеологи мира: коллективная вера в идею становится намного более убедительной, если эту идею постоянно повторять в публичном дискурсе. Мы часто сталкиваемся с ним в разговорах с бабушками к примеру: многие пенсионеры уверены в правдивости всего, о чём достаточно часто говорят на телевидении. И записи в ЖЖ кстати, выполняют ту же функцию. Многие люди используют первую бросающуюся им в глаза информацию и делают дальнейшие выводы о чём-то только на её основе. Как только человек «устанавливает якорь», он выносит последующие суждения, не пытаясь заглянуть чуть дальше условного «места стоянки». Это уже называется «Эффект якоря». Предвзятая оценка действительности, возникающая из–за невозможности представить себя в другом состоянии и предсказать своё поведение в ситуации, связанной с этим состоянием. Например, когда человеку жарко, ему сложно понять прелесть прохлады, а когда он безумно влюблен, он не может вспомнить, как жил без объекта страсти. Подобная недальновидность приводит к опрометчивым поступкам: пока мы не столкнулись с действительно серьёзным искушением, нам кажется, что перед ним не так сложно устоять. Людям порой сложно смириться с тем, что мир несправедлив и полон случайностей, они пытаются найти логику в самых абсурдных страшных событиях. Что, в свою очередь, приводит к необъективности. Поэтому жертвы преступлений часто несправедливо обвиняются в том, что они своими действиями способствовали такому поведению со стороны преступника. Классический пример: подход «сама виновата» в отношении жертв изнасилования. Люди склонны переоценивать своё влияние на события, в благополучном исходе которых они заинтересованы. Тут возникает вопрос: а что является для людей благополучным исходом? Ибо для каждого он может быть свой... Но это уже немного другая история и посему я ставлю точку именно в этом месте. Но прежде хочется процитировать Уоррена Баффета: «основное умение человеческого существа — интерпретировать новую информацию таким образом, чтобы предыдущие умозаключения оставались истинными». Слушая интерпретацию журналистов мы становимся сверхуверенными в вещах, в которых совершенно не разбираемся. И о которых у журналиста обычно тоже есть лишь поверхностные знания. В результате мы принимаем неправильные решения, подвергаемся неоправданному риску и упускаем возможности. Новости также вызывают другую когнитивную ошибку: мозг требует «логичного объяснения» события и склонен принимать его, даже если оно ложное и в реальности всё обстояло намного сложнее. Любой журналист, который пишет «рынок вырос/упал из-за Х» или «компания обанкротилась по причине Y» — идиот. Я сыт по горло этими дешевыми способами «объяснения» мира.» Кстати, замените слово «журналист» на «блогер»... Смысл останется тем же. И справка. Кто такой Уоррен Эдвард Баффетт. А это американский предприниматель, крупнейший в мире и один из наиболее известных инвесторов, состояние которого на 1 марта 2015 года оценивается в 72,7 млрд долл. США. |
| В избранное | ||
