«Смотрите, рынок свободен!»

Валентина Оберемко, «АиФ»: — Владимир Иванович, все последние годы мы одновременно и равнялись на западную культуру, и жаловались на засилье в прокате их картин. С засильем покончено — они сами нам в этом и помогли. Пользу из этих «культурных санкций» мы сможем извлечь?

Владимир Хотиненко: — Наш кинематограф подвергнется достаточно серьёзным испытаниям. Доля отечественного проката была процентов 20–30 от всей массы, а сейчас пожалуйста — все 100%. Раньше было много недовольных, что голливудский прокат вытесняет наш кинематограф. Смотрите, рынок свободен! Но я бы не стал торопиться, не стал бы говорить: «А у нас уже на следующий день всё будет!» Увы, не будет, потому что это совершенно другие правила игры. Единственное, чего я опасаюсь, — это суетных, поспешных, революционных решений. Я не верю в революцию, а верю в эволюцию. Да, нам придётся ответить на этот вызов. Сможем выиграть — значит, мы чего-то стоим. Не сможем — туда нам и дорога, если мы с этим не справимся.

Сейчас выходят в повторный прокат три моих фильма: «Зеркало для героя», «Макаров» и «Мусульманин». Это новая система. С одной стороны, это рискованно. С другой — мы любим говорить о связи времён. Так вот, хорошее кино — в буквальном смысле хранитель, слепок времени. Через кино пусть и сохраняются наши традиции.

Есть опасность, что на поверхность сейчас всплывёт всякая муть. И на первый план выступят инициативные, но не талантливые. Голливуд в своё время тоже переживал сложные времена, у них там студии закрывались. Но трудности они смогли преодолеть. Надеюсь, что и мы сможем.

— Вообще, на ваш взгляд, хорошо, что Голливуд ушёл?

— Смотря что мы подразумеваем под Голливудом. Там работали и работают лучшие режиссёры со всего света!

В 1990-е мы проиграли в прямой борьбе с Голливудом. Но проиграли не по качеству, а потому, что играли не на той поляне, на которой строилась наша традиция культурная, литературная и кинематографическая! На коммерческой поляне мы проиграли! И сейчас, когда нет этой коммерческой поляны, а есть только прямой выход к нашему зрителю, надо попробовать сделать что-то своё.

— Но почему за эти 30 лет мы так и не смогли это что-то своё создать?

— Отвечу шуткой. Но помните, что во всякой шутке есть доля шутки. Мы хотели создать свой Голливуд и потеряли свои традиции, а на американские нам не хватило денег. Мы практически перестали писать оригинальные сценарии, перестали делать своё традиционное кино. Результат не радует. Но во всех неурядицах главное — не потерять в себе человека и ни в коем случае не впадать в крайность. А вместо этого припасть к истокам.

В погоне за успехом

— «Припасть к истокам» — это к советскому кинематографу?

— Я в интервью вашей газете как-то сказал: люди тоскуют не по советскому строю, они тоскуют по человеческой жизни. Тогда время было другое, люди другие. Социум меняется. Копирование ни к чему хорошему не приведёт. Даже хорошая копия будет сильно далека от подлинника. Нам нужно заметить, что в отечественном кино произошла трагедия: из кино стал исчезать человек. Вместо него появились рабочие схемы, правильное построение персонажей, сюжетов. Детское кино пропало, а ведь когда-то мы снимали замечательные картины. Мы погнались за успехом, за прибылью и всё растеряли. Так сейчас давайте попробуем выйти на чистую поляну и поиграть по новым правилам, которые мы сами должны для себя придумать.

Своих студентов я отсылаю к истории кинематографа, советского в частности. В своё время Василий Шукшин снял гениальную картину «Печки-лавочки», чёрно-белую — я её так люблю. Она провалилась в прокате. Василий Макарович сам сидел в зале, смотрел, как люди уходят. И после этого он снимает «Калину красную». И какой успех! Василий Макарович оценил ситуацию и постарался найти то, что было интересно людям именно в то время. Нужно искать то, что затронет сердца! Вот смотрите, сколько комедий ни снималось, а «Бриллиантовая рука» каким-то образом выделяется. Произнесу сейчас сакраментальную фразу: мне хочется верить, что у нас найдётся достаточное количество талантливых людей, не шустрых, а именно талантливых, чтобы ситуацию с кинематографом перевернуть в нашу пользу.

Поле для таланта

— Но, простите, ВГИК каждый год выпускает с десяток режиссёров. И не только ВГИК. И где эти таланты?

— Таков закон кинематографа: из 100% людей, которые пошли учиться на режиссёра, если 30% оставались в профессии — уже хорошо. А из этих 30%, дай бог, 5% снимают талантливое кино. Понимаете, таланты идут волнами. В том же ВГИКе, например, в одну мастерскую одновременно пришли учиться Тарковский и Шукшин, там же рядом оказался Сергей Соловьёв... Для талантов нужна культурная среда, биополе, которое всех подпитывает и направляет. А это не происходит слишком часто.

— И сколько времени нам понадобится на создание полноценной российской киноиндустрии?

— Никто сейчас на этот вопрос не ответит. Но если мы будем действовать планомерно, то что-то выйдет. Но не на следующий год, конечно. Давайте пока ограничимся тремя годами, да и дата будет хорошая — 2025 год.

— От будущего вернёмся в прошлое. У вас есть фильм «Гибель империи», события которого происходят в начале ХХ в. На дворе век ХХI, а общество всё так же раздирают конфликты. Почему?

— Во-первых: сейчас ситуация определённо иная! Речь идёт о явлении планетарного масштаба. Мир «дошёл до ручки», и теперь дай Бог, чтобы не дошло до Апокалипсиса... Но! В основании всего лежит природа человека. Фёдор Михайлович Достоевский на художественном уровне понимал, что диапазон в человеке есть невероятный. Этот диапазон в человеке простирается меж добром и злом. Всё дело в человеческой природе. Если бы у него была природа перспективная, он бы развивался. Хотя когда я смотрю на Миланский собор, на Сикстинскую капеллу, на Исаакий, то думаю: «Это же тоже человек сделал! Но как? Невозможно понять!» И одновременно вниз уходит, как айсберг под воду, эта природа, которая никак не позволяет нам чему-то научиться.

Я всегда говорил, что я мистик. Именно поэтому у меня Ленин назван «неизбежностью». Моё глубочайшее убеждение — он ею был. Происходит то, что должно произойти. Даже молитва существует: «Господи, дай мне силы сделать то, что я могу изменить, и принять то, что я изменить не могу».

Валентина Оберемко

Источник: https://aif.ru/culture/person/vladimir_hotinenko_smozhem_vyigrat_znachit...

Со слов эксперта, данные ограничения распространяются на сведения, которые бы помогли спецслужбам «незалежной» реализовывать успешные диверсии и убийства в РФ высокопоставленных представителей российского оборонного ведомства. Михайлов отметил, что порой Вашингтон поступает разумно, сообщает «Военное дело«. Он подчеркнул, что в случае передачи Штатами такой информации речь пойдет о террористической деятельности.

«У Украины с Россией своя свадьба, а США думают в перспективе о каких-то позитивных изменениях, может, не через год, не через два, но надо оставлять пути отхода. Все что связано с территорией России — если бы они такую информацию передавали, это было бы подстрекательство к развязыванию полномасштабной войны. Американцы дуют на воду и правильно делают», — сказал Михайлов.

Источник: https://solenka.info/general-fsb-mihajlov-dokumentom-o-razvedke-ssha-pod...

Вычислять нарушителей планируется в том числе и при помощи автоматических камер, которые размещены в местах наиболее вероятного совершения таких нарушений, как в случае с применением камер фиксации нарушения ПДД, рассказали авторы законопроекта. Также предполагается использование фотоловушек, автоматически срабатывающих при движении вблизи мест установки, которые могут использоваться в условиях низкой освещенности и в ночное время.

Штраф для обычных водителей должен составить от 10 тыс. до 15 тыс. рублей, для индивидуальных предпринимателей — от 20 тыс. до 30 тыс. рублей, для юридических лиц — от 30 тыс. до 50 тыс. рублей. Если правонарушение было зафиксировано автоматической камерой, то штраф для собственника транспортного средства составит 10 тыс. рублей.

При повторном нарушении в течение года штрафы увеличиваются для граждан до 20-30 тыс. рублей, для ИП — до 40-60 тыс. рублей, для юрлиц — до 60-100 тыс. рублей. Для ИП и юрлиц предусмотрена возможность конфискации транспорта. Если нарушение попало на камеру, то собственнику машины придется заплатить 20 тыс. рублей.

Сброс отходов вне специальных полигонов при помощи грузовых машин, тракторов и прицепов будет наказываться еще строже: для граждан штраф составит до 50 тыс. рублей, для ИП — до 80 тыс. рублей, для юрлиц — до 120 тыс. рублей. Зафиксированное на камеру нарушение повлечет штраф до 100 тыс. рублей. Действие новых положений КоАП будет распространяться и на случаи сброса мусора из автомобилей в лесах.

 https://www.gazeta.ru/auto/news/2022/02/16/17298055.shtml

В настоящее время дискуссии о возможности и желательности переноса столицы ведутся—часто на самом высоком парламентском уровне—в более чем 30 странах мира. Среди них Япония, Индонезия, Южная Корея, Иран, Таиланд, Китай, Тайвань, Монголия, Непал, Бангладеш, Аргентина, Венесуэла, Боливия, Египет. Идеи переноса столицы сегодня обсуждаются в некоторых странах Черной Африки—Уганде, Экваториальной Гвинее, Либерии, Сомали, Кении и других. Планы переноса столицы возникали и обсуждались также в нескольких постсоветских государствах: на Украине, в Таджикистане, Киргизии, Азербайджане, Грузии и Армении.

В некоторых странах, где столица была перенесена сравнительно недавно, этот вопрос вновь сегодня выносится на  повестку дня. Так, например, в Университете Западной Австралии не так давно прошли инициированные двумя австралийскими историками дебаты о  возможных преимуществах перемещения столицы из Канберры в Перт. С их точки зрения, к этому подталкивают основные тенденции развития страны, а центрэкономической жизни постепенно смещается с Тихого океана в Индийский.

С начала 90-х годов прошлого века полемика по поводу возможного перемещения столицы (чаще всего—на восток) периодически вспыхивала и в российском публичном пространстве. Дебаты по этому вопросу заметно интенсифицировались за последние годы, и в результате были выдвинуты несколько претендентов на статус новой столицы. Эти идеи, во многом стимулируемые острыми проблемами перенаселенности и пробок в Москве, а также недостатками ее инфраструктуры, включали в себя как концепции нового административного города, так и гораздо более масштабные планы и задачи тотальной реконструкции страны. С  переносом столицы связываются надежды на политическую и экономическую переориентацию государства, его новое географическое и геополитическое позиционирование, а также проведение широкомасштабных реформ, направленных на  развитие урбанистической системы, децентрализацию, федеративную реорганизацию, создание новых полюсов экономического роста, а также «размосковление» России.

Несмотря на  сравнительную популярность идей и  прецедентов переноса столицы, природа и  рациональность подобного рода политических проектов остаются недостаточно хорошо и систематически изученными. Лежит ли в основе всех подобных экспериментов единый комплекс мотивов? Позволяет ли их реализация решить те задачи, которые ставят перед собой правительства или руководители тех государств, которые берутся за осуществление проектов такого рода? Насколько они успешны с точки зрения достижения поставленных целей и задач и каковы долгосрочные последствия таких проектов для экономики и политической жизни своих стран? Насколько существующие предложения и проекты отражают собственно политические и экономические соображения по стратегической реорганизации различных стран и насколько велик в них удельный вес спекуляций футурологов и тактических маневров политиков?

В урбанистической и политической литературе не сложилось консенсуса по поводу этих вопросов.

Для некоторых экономистов и  политических обозревателей характерно негативное или чрезвычайно скептическое отношение к подобным проектам. Этот скептицизм связан прежде всего с тем, что переносы столиц только в редких случаях действительно способствовали разрешению поставленных задач—задач сбалансированного развития регионов, разрешения противоречий между различными этническими группами и создания новых точек роста в стране. В некоторых случаях такого рода прецеденты описывались как чрезвычайно дорогие ошибки или эксцессы авторитарных и тщеславных правителей. В этом же духе в свое время русский историк Карамзин назвал перенос столицы из Москвы в Петербург «блестящей ошибкой» Петра. Многим переносам столицы также приписывается скрытая повестка дня, связанная с достижением краткосрочных политических целей и утверждением политического господства за счет создания альтернативной базы лояльности в регионах с сильной политической поддержкой существующего режима или нейтрализацией оппозиции, которая часто сосредоточена в самых крупных городах страны.

Кроме того, страны, которые предприняли или предпринимают подобного рода проекты, находятся в различных регионах мира, имеют различные политические режимы, и существует значительный разброс в географических координатах новых столиц и в кандидатурах на эту роль, что приводит некоторых ученых и обозревателей к выводу о тщетности поиска каких-то единых закономерностей, которые управляют этими переносами. На этом фоне возникло представление о том, что эти решения чаще связаны с произволом авторитарных правителей, чем с какими-то реальными закономерностями, которые в них отражаются.

Хотя подозрения скептиков, безусловно, имеют под собой реальные основания, тему переноса столиц вряд ли можно рассматривать исключительно с точки зрения экономической рациональности или сводить к конспирологическим замыслам авторитарных правителей. Более внимательный анализ переносов столиц или планов такого рода указывает на некоторые общие тенденции. Ряд исследователей предложили более сбалансированные подходы к этому вопросу, обращаясь к сравнительной перспективе анализа, что позволяет выявить некоторые общие закономерности формирования наций и траектории развития национальных государств, а также некоторые общие мировые тенденции. Исследования этого рода пытаются извлечь конкретные уроки из мирового опыта переносов столиц, указывая на общее и особенное в этом опыте и избегая односторонних гиперкритических оценок и вердиктов. При этом эти исследования акцентируют вопросы, связанные с необходимостью тщательного планирования подобных проектов, сценариев и стратегий будущего развития3. Критически важным представляется не то, приветствуются ли подобные проекты или осуждаются, а то, как принимаются и осуществляются эти решения, каковы механизмы достижения консенсуса по этому вопросу, как в этих решениях соотносятся элементы экспертной оценки и демократические механизмы принятия решения, каков интегративный потенциал новой столицы.

В этой связи интересно указать, например, на  исследование канадского политолога Эдварда Шаца, которое публикуется в данном номере «Логоса». Его интересуют переносы столиц не столько с точки зрения их желательности или нежелательности, сколько с точки зрения системы мотиваций и тех вызовов, на которые они пытаются ответить в контексте национального развития. Шац анализирует проект переноса столицы Казахстана в сравнительном ключе, выявляя некоторые общие закономерности формирования наций в различных географических и политических условиях4. При этом обсуждение вопроса выводится за рамки парадигмы «рационально-технических аргументов» и осуществляется в категориях понимания—нужд национального строительства и динамики развития национального государства и национального самосознания.

Другие исследователи этого вопроса также учитывали в своем анализе не только недавний опыт в этой области, но и историю развития мировых цивилизаций с точки зрения расположения и перемещения столиц. Они указывали на общие закономерности географического расположения столиц, характерные для многих транснациональных регионов мира, на различные фазы развития и  зрелости урбанистических сетей в  государствах с различными политическими режимами и находящихся на разных стадиях экономического развития.

Тем не менее большинство авторов обращались к примерам конкретных стран или к различным регионам мира, не пытаясь вывести каких-то общих глобальных закономерностей. Кроме того, исследователи столичной проблематики часто обсуждают тему с точки зрения конкретной дисциплинарной позиции и используют или подразумевают только один из методологических подходов в ее осмыслении, часто упуская из виду другие аспекты проблемы. Различные аспекты этой проблематики привлекали внимание историков, политологов, географов, экономистов, урбанологов, специалистов в области градостроительного проектирования, социологов, архитекторов и архитектурных критиков, специалистов в области систем транспорта и коммуникации и других областей знания. Некоторые из этих подходов опирались на перспективы пространственной экономики, геополитики, мир-системного анализа, центрографии, системно-динамического подхода, теории полюсов роста, концепции «умных городов», реляционную теорию и другие теоретические парадигмы. Такое многообразие методологических и дисциплинарных позиций при отсутствии единой теории создает некоторые сложности для понимания и анализа переносов столиц как особого класса политических событий. С  этой междисциплинарной чересполосицей во многом связано и отсутствие серьезных и достойных монографических исследований этого вопроса.

В этой связи в  последние годы высказывались пожелания создания единой науки о столицах, где эти методологии и дисциплины могли бы интегрироваться6. Такая единая наука могла бы послужить основой для более всестороннего учета различных аспектов и  параметров, сопряженных с  переносом столицы, и стать основой для конструктивного анализа возможностей и рисков подобных проектов. Новая наука о столицах и столичности могла бы способствовать лучшему пониманию нормативного содержания и критериев эффективности столиц. В свою очередь, анализ переноса столиц в истории мог бы способствовать лучшему пониманию тех императивов, которые включает в себя понятие «столица» c точки зрения конкретных государств.

В рамках вводной статьи будет уместно лишь кратко остановиться на нескольких наиболее фундаментальных аспектах этой проблемы, связанных с мотивацией данных проектов и отражающих глобальные тренды мирового развития.

Многие государства ставят одной из  своих важных задач разделение политического и экономического центров государства. Совмещение в  рамках одного города политической власти и  экономического центра страны — особенно в  условиях крупных по площади государств—может создавать множество конфликтов и часто ведет к сверхцентрализации страны. Практика переноса столиц во многих случаях была сопряжена с отказом от концепции «тотальной столицы» или города, доминирующего во всех сферах общественной жизнедеятельности, и созданию особой административной или политической столицы.

Хотя переносы столиц были важной частью государственного строительства на протяжении всей человеческой истории, в эпоху Нового времени возникает система, несколько отличающаяся от  предшествующих структур такого рода и  построенная на иных принципах организации урбанистической сети. Впервые эта система появляется в США: ее возникновение было связано прежде всего с задачами национального строительства и балансом интересов южных и северных штатов. Эта система получила воплощение в различных формах и в других англосаксонских странах (Австралии, Новой Зеландии, Южной Африке, Канаде). В этих постколониальных государствах столица была вынесена за пределы экономически доминирующего города страны — часто в  специально построенные для административных функций города. Политический центр балансируется экономическим центром. Примеры такого рода пар дают Вашингтон и Нью-Йорк, Оттава и Торонто, Сидней и Канберра, Веллингтон и Окленд, Йоханнесбург и Претория.

Важными элементами этой системы служили, по-видимому, идея балансов и противовесов, попытка разделения и уравновешивания экономической и политической власти и—в некоторых случаях — особая концепция административного города. Мотивом переноса здесь служила также необходимость заключения компромисса между частями страны (франкофонами и англосаксами в Канаде, Мельбурном и Сиднеем в Австралии, Южным и Северным островами в Новой Зеландии, бурами и англосаксами в Южной Африке, северными и южными штатами в США). В силу ряда обстоятельств, связанных с особенностями исторического развития, подобная же децентрализованная система сложилась в таких странах, как Швейцария, Германия и отчасти Италия.

Интересно отметить, что описанная система урбанистического диморфизма стала характерной для наиболее преуспевающих экономически стран. Хотя она вряд ли является обязательным условием экономического процветания. В  таких чрезвычайно успешных государствах, как Великобритания, Франция и Япония, столицы сохраняются в приматных городах, доминирующих в  большинстве сфер жизни. Экономическая успешность большинства этих стран, возможно, указывает на определенные преимущества разделения политического и экономического центров для национальной экономики и социального развития: она как будто создает условия и предпосылки для более сбалансированного развития, результаты которого не  сосредоточиваются в  одной точке. Публичные дебаты в Великобритании, Франции и Японии также указывают на заметное недовольство граждан этих стран доминированием одного города. Хотя эта структурная характеристика урбанистической сети может быть не только причиной, но и следствием других элементов институциональной структуры государств, она, по-видимому, дает им определенные экономические преимущества.

Другим косвенным свидетельством преимуществ разделения экономических и  политических центров может служить тот факт, что в наименее развитых странах развитие, как правило, сосредоточено в одном большом городе, который полностью доминирует во всех сферах жизни. Поэтому система разделения экономических и  политических функций оказалась привлекательной для многих государств и стала моделью для подражания—прямо или косвенно—для многих модернизирующихся государств, которые переносят сегодня свои столицы. Хотя разделение политических и экономических столиц, конечно, не может предотвратить процессов коррупции, оно, вероятно, создает определенные структурные условия для ее минимизации, о чем свидетельствует среди прочего и высокий уровень корреляции между уровнем коррупции и уровнем доминирования главного города страны.

Второй важный фактор, стимулирующий эти проекты, связан с тем, что во многих государствах мира продолжают идти процессы национального строительства и интеграции. Многие страны, которые достаточно давно освободились от колониального господства, ищут новых путей национальной и социальной интеграции. Новые столицы служат в  них катализаторами процессов национального строительства, а также удачными или неудачными формами балансирования интересов и идентичностей входящих в состав этих государств религиозных, этнических и лингвистических групп. Иконография и символизм новых столиц, часто связанные также с их географической локализацией, часто служат здесь конструированию новой национальной идентичности и  репрезентации идентичностей, составляющих государство этносов или других групп или частей.

Третий фундаментальный аспект этой темы связан с проблематикой пространственной экономики и анализом роли доминирующих городов в различных странах. В большинстве из существующих сегодня стран доминирующие города являются одновременно и столичными городами. Агломерационные эффекты создают значительные экономические преимущества для таких городов, и это связано прежде всего с более высокой производительностью труда и сокращением издержек. Тем не менее существование крупных мегаполисов, особенно если они одновременно выполняют функции столицы, сопряжено также со значительными издержками как для самих этих городов, так и для национальных экономик в целом. Во многих случаях—в большей мере это относится к развивающимся странам— доминирующие города растут и  развиваются в  ущерб развитию и экономическому росту всего государства. Помимо чисто экономических проблем доминирующие города в стране могут становиться причиной не только экономических преимуществ, но  и  социальных издержек. Исследованию вопроса об  оптимальной величине доминирующих городов, условиях, при которых такие города могут создавать преимущества или служить тормозом для развития национальных экономик, а также о способах оптимизации урбанистической системы посвящены сотни работ в области экономики городов или пространственной экономики7. Эти работы имеют важные импликации для проблемы переносов столицы, которые далеко не всегда проговариваются. Современные тенденции безудержного роста доминирующих городов в десятках развивающихся стран, которые редко идут на пользу их национальным экономикам и создают новые социальные напряжения и разделения, говорят о том, что вопрос о смене столицы в скором времени может встать на повестку дня множества других государств, где этот вопрос в настоящее время не обсуждается.

Четвертый фундаментальный аспект связан с  взаимозависимостью между политической конституцией различных государств, в частности их унитарным или федеративным устройством, и устройством и характером их столиц. Федеративное устройство государств обычно предполагает компактный столичный город, который не перегружен другими функциями. Такой город лучше отвечает форме политической жизни и характеру отношений между составляющими государство частями федерации, ни одна из которых не должна иметь преимуществ в столичном городе. Роль и объем функций столиц оказывают непосредственное влияние на уровень централизации в различных типах федераций. Федеративность создавала особый контекст и дискурс столичности во многих состоявшихся или распавшихся федерациях — Соединенных провинциях Центральной Америки, Югославии, Объединенном королевстве Ливия, Колумбийской федерации и других.

Наконец, следует упомянуть о важной роли столиц в процессах политических реформ. Во  многих государствах радикальные политические реформы и трансформации сопровождались переносом столиц. Новые столицы становились инкубаторами новых элит, становились городами, где новое воображение создавало новую иконографию, новые символы и новый монументализм для легитимации нового политического режима. В этом смысле смена столицы находится в  той  же базисной системе культурно-государственных основоположений, как календарь, хронология и система письменности или правописания. Революции и глубокие реформы на Западе и Востоке часто сопровождались сменой одного или нескольких из этих основоположений. Новые политические режимы пытались изменить счет времени, язык или точку отсчета в пространстве, то есть столицу, реконструируя существующую политическую реальность. Так, французская революция вводит новый календарь и превращает Париж в новый центр монументальной национальной идентичности8. Со сменой столицы были сопряжены русская и турецкая революции, Синьхайская революция в Китае и революция Мейдзи в Японии (в Китае перенос столицы в Нанкин был несколько отстрочен приходом к  власти милитаристов, которые на короткое время заморозили столицу в Пекине). Махдийская революция в Судане сопровождалась переносом столицы из Хартума в Омдурман в 1895 году, а окончание революции— возвращением столицы в Хартум в 1898-м.

Тексты, представленные в данном номере журнала «Логос», дают представление далеко не обо всех из перечисленных методологических подходов и парадигм анализа. Однако эти тексты вполне репрезентативны.

В них представлена, с  одной стороны, достаточно разнообразная география переносов столиц в  различных регионах мира—от Германии и Казахстана до Южной Кореи и африканских государств. С другой стороны, они представляют несколько дисциплинарных и методологических перспектив анализа феномена столичности и проблематики переносов столиц. Таким образом, предлагаемая вниманию читателя подборка в какой-то степени дает представление о многообразии подходов и теоретических парадигм исследования этой темы9. Написанные авторитетными зарубежными географами, урбанистами, политологами, социологами и историками, они указывают на широкий диапазон ведущихся на эту тему дискуссий. Выбранные тексты также представляют различные трактовки и оценки эффективности и перспектив переносов столицы—от однозначно негативных оценок и умеренного скептицизма до достаточно сбалансированных и сдержанно-оптимистических. Эти различные оценки отражают как неоднородные методологические подходы к теме, так и различные предпосылки относительно роли, функций и задач столицы. Наиболее проницательные авторы, которые исследовали эту тему, попытались учесть в своих оценках и положительные, и отрицательные уроки опыта осуществленных переносов, отказываясь от однозначно позитивных или однозначно негативных их оценок.

В то время как опыты переноса столиц в таких странах, как Турция, Пакистан, Бразилия, Австралия и Германия, достаточно хорошо известны (все они считаются относительно успешными), в данном номере мы постарались отразить менее известные, удачные и неудачные примеры переносов столиц или планов такого рода в таких странах, как Нигерия, Малави, Южная Корея и Аргентина. Эти страны дают примеры как осуществленных переносов столиц, так и случаи отложенных или нереализованных проектов такого рода.

Номер открывается двумя общими статьями о роли и функциях столицы, которая рассматривается в  них в  историкогеографическом ключе. В своей статье классик географии Жан Готтман, французский социолог русско-еврейского происхождения, размышляет о функциях и природе столичной функции на примерах истории развития европейских столиц и роли столиц в мировой истории в целом. Этой же теме, с особым акцентом на историческом опыте Германии, посвящена статья американского географа Скотта Кэмпбелла, где речь идет, кроме того, и о взаимоотношении глобальности и столичности в рамках одного города и в рамках национального государства, а также влиянии глобальных экономических процессов на жизнь столичных городов.

Шведский социолог Горан Терборн и сингапурский социолог Кон Чон Хо рассуждают о роли столиц, сосредоточиваясь главным образом на опыте государств Юго-Восточной Азии.

В работах политолога Эдварда Шаца, географа Деборы Поттс и урбаниста Алана Гилберта предпринимаются попытки осмыслить опыт переноса столиц в Казахстане, Малави, а также так и не осуществившиеся планы переноса столицы в Аргентине. Все три автора обращаются к сравнительной парадигме анализа, привлекая внимание к региональным закономерностям расположения, мотивации и логики перемещения столиц. Так, в работе о Малави проводится множество интересных параллелей между переносами столиц в разных частях африканского континента. Статья Шаца примечательна прежде всего тем, что он акцентирует проблему переноса столиц в контексте национального строительства, рассматривая этот шаг как важный компонент национального строительства в государствах, где процессы строительства нации еще не завершены.

В статье американского географа Кеннета Кори речь идет о  переносах столиц и  необходимости формирования особых стратегий и программ для успешного воплощения и имплементации этих проектов. Он обобщает опыт переноса столиц в разных странах, говорит о существующих подходах и методах анализа, но особенно пристальное внимание уделяет примеру дискуссий в современной Южной Корее.

В статье известного американского урбаниста Блэра Рубла речь идет о проблемах управления в московской агломерации и существующих подходах к этой проблеме в других странах. Статья Рубла важна для нашей подборки прежде всего потому, что она указывает на серьезные проблемы управления и администрирования крупных городских агломераций. Вне зависимости от того, останется Москва столицей или нет, перед планетой Москва стоят серьезные и нетривиальные проблемы управления, справиться с которыми может помочь учет международного опыта в этой области.

Хотя статья известного российского урбаниста Елены Трубиной не затрагивает проблем переноса столицы непосредственно, ее анализ отношений между центром и периферией в России указывает на специфические особенности этого отношения в российском контексте, остроту сегодняшнего их противостояния и на высокую цену, которую приходится платить за существующую поляризацию. Столичные дебаты в России во многом направлены на то, чтобы реорганизовать отношения между центром и  периферией. Интересно отметить, что этот вертикальный конфликт переживается в России гораздо более остро, в то время как региональные расколы—между Севером и Югом или Востоком и Западом—выражены здесь гораздо слабее, чем в других странах.

Хотя приведенные в этом номере работы представляют только некоторые возможности теоретической рефлексии и методологии анализа вопроса о столицах и возможности их переноса, они дают представление о характере сегодняшних дискуссий и позволяют лучше понять положение дел в складывающейся «науке о столицах».

Анализ столичной ситуации в  России и  поиски разрешения стоящих проблем, безусловно, потребуют новых теоретических и  аналитических подходов к  этой теме. Тем не  менее представленные здесь разработки западных и российских ученых, посвященные этой теме, будут, безусловно, интересны и  востребованы как российскими теоретиками городов, так и будущими реформаторами и позволят более критически и многосторонне оценить стратегические установки и предложения, которые уже были высказаны в  российских дискуссиях по этому вопросу.

Автор: Вадим Россман, доктор философии и политических наук, приглашенный профессор Международного колледжа по изучению проблем устойчивого развития в Университете Шринакаринвирот (Бангкок, Тайланд).

Источник: https://logosjournal.ru/upload/iblock/aac/Logos_2013_4_1_1_Rossman.pdf