Результатом столкновения разнородных цивилизационных пластов, пришедших в контакт друг с другом вследствие открытия и завоевания европейцами Америки в конце XV–XVI веков, является современный облик латиноамериканского региона. В процессе становления и развития латиноамериканской геоцивилизации были задействованы коренные индейские народы доколумбовой Америки, Иберийская Европа, западная цивилизация и представители Африканского континента. Так, латиноамериканская цивилизационная общность, с одной стороны, заключает в себе превалирующую во всём межцивилизационном взаимодействии часть европейского элемента, с другой – демонстрирует несопоставимость с ним. Латинская Америка относится к той разновидности цивилизаций, которые получили условную характеристику «пограничных», то есть расположенных «между Западом и Востоком» (сюда же можно отнести Испанию, Португалию, Россию).

Для более чёткого понимания отличительных черт латиноамериканской геоцивилизации необходимо ввести её в контекст сравнения с цивилизацией «классического» типа, сопоставимой по своим масштабам с Латинской Америкой, – западная цивилизация. Эти культурно-исторические и географические регионы являются мультицивилизационными образованиями. В отличие от латиноамериканской цивилизации, понимание которой как качественно новой и автономной цивилизации началось только в начале XVIII века, истоки западной цивилизационной общности отсылают к греко-римской античной культуре (рубеж VII-VI веков до нашей эры).

Обе цивилизации в той или иной мере неоднородны, состоят из разнообразных культурных и этнокультурных элементов, и в то же время каждая из них представляет собой целостность. Однако соотношение между моментами единства и многообразия в этих цивилизациях радикально отличается. Облик западной цивилизации во многом определяется как нечто целостное, рациональное. В свою очередь, в Латинской Америке, как в цивилизационной общности «пограничного» типа, преобладает начало гетерогенности. Регион к югу от Рио-Гранде – место исторической встречи и интенсивного взаимодействия представителей многих рас и этносов.

Латиноамериканской цивилизации были присущи доминирование мифологического мировоззрения; детерминированность жизнедеятельности естественными ритмами; преобладание рвения к адаптации в природной среде над рвением к её подчинению; минимизация роли личности; преобладание традиций над инновациями. Для западной цивилизации были свойственны совершенно иное соотношение между человеком и природой; более выраженная тенденция к адаптированию – приспособлению внешней среды к потребностям человека; гораздо большая роль человеческого элемента и созданных людьми орудий труда в системе производительных сил; более высокое положение личности по отношению к обществу и власти; гораздо большая роль инновационной стороны культуры. Идеология индивидуализма характерна для современной западной цивилизационной общности, важен приоритет личности и её интересов[1].

На данном этапе латиноамериканская цивилизация полностью погружена в раскручивание интеграционного процесса на базе общей культурной и исторической идентичности сообщества. Что касается интеграции непосредственно на Западе, цивилизации остаётся лишь форсировать то материально-культурное наследие, которым она обладает.

Таким образом, могущественная и богатая западная цивилизация создавалась, развивалась, поддерживалась, преображалась, охранялась, завоёвывала себе место на планете и постоянно расширяла и расширяет его по настоящее время. Она воспринимается как центр и вершина мира. Латинская Америка же с самого начала своего пути находилась в своего рода подвешенном состоянии. Будучи самой молодой цивилизацией, её можно рассматривать либо как субцивилизацию внутри западной, либо как отдельную полноправную независимую цивилизацию. Путь её цивилизационного развития ещё не завершён.

Эллина Стаханова, студентка 4 курса Московского государственного лингвистического университета

Россия, фактически, первой оказалась перед лицом нового вида угрозы для национальной безопасности. Во многом эти процессы косвенно или напрямую были связаны с двумя военными кампаниями в Чечне.

Географическая удаленность от федерального центра и пограничный статус региона, сделали его удобной перевалочной базой, для исламского радикализма. Это стало предвестником появления в регионе массы наемников из более чем 50 стран мира. Их деструктивное влияние во многом было направлено, не против сил регулярной армии РФ участвующих в войне, а против гражданских объектов в центральной России.

В ходе реализации мер по противодействию международной террористической угрозе был выявлен целый ряд неприятных особенностей, которые возникли из-за повсеместной глобализации. В большинстве случаев оказалось невозможным полностью уничтожить террористическую организацию, в силу сетевой международной формы организации с множеством региональных лидеров в каждой стране. Подобная работа требовала значительного напряжения всего административного ресурса и немалой дипломатической работы. Этот исторический отрезок показал слабость существующих механизмов международной коллективной безопасности, которые существуют в рамках Совета безопасности ООН и других менее значимых международных организациях. Во многом, это обуславливается рядом бюрократических процедур, которые значительно снижают скорость принятия решений и зачастую ограничиваются достаточно консервативным рядом мер. 

Все меры, предпринимаемые для борьбы с международным терроризмом, начинаются с политической воли акторов международной дипломатии. После этого возможно принятие политического решения и переход инициативы к законодательному полю. Оформление законодательной инициативы в формате международных организаций в настоящее время усложняется тем, что большинство из них были основаны достаточно давно и в значительной степени нуждаются в реформировании.

Стоит выделить, что в настоящее время все значимые международные организации: «ООН, БРИКС, ОДКБ, ШОС, ЕС» занимаются выработкой и совершенствованием своей антитеррористической концепции. Так в рамках ОДКБ существуют Коллективные силы быстрого развёртывания, их использование регулирует Комитет секретарей советов безопасности входящих туда стран. Практическая значимость существования подобных инструментов внутри международных организаций была испытана в ходе недавних волнений в Казахстане в 2022 году. Ввод миротворческой миссии ОДКБ позволил быстро нейтрализовать возникшую террористическую и политическую угрозу стабильности в регионе.

В ходе комплексного изучения проблематики международной террористической угрозы ряд экспертов пришли к выводу, что одной из наиболее эффективных стратегий по противодействию этому процессу является контроль финансовых потоков. В силу развития технологий и методов платежей, на рубеже веков появилась масса методов для осуществления спонсорства террористической деятельности. Зачастую, во всех развитых странах действует ряд правовых мер, строго регламентирующих трансграничные финансовые операции. В РФ такой закон давно принят и успешно применяется на практике, в рамках ЕС существует целое ведомство, которое занимается исключительно предотвращением и поиском операций, которые могут быть использованы террористами.

Однако, не стоит забывать про значимость геополитических проблем в современном мире, многие страны до сих пор имеют территориальные споры, что иногда перерастает в вооруженный конфликты, которые заканчиваются неустойчивыми перемириями. Иногда в таких случаях правительства начинают спонсировать и подготавливать террористов для дестабилизации социально-политической обстановки на территории врага. Наиболее характерный пример — Израиль, который десятилетиями ведет борьбу с арабскими террористами из Палестины. Зачастую, такие недальновидные решения ведут к формированию значимых региональных угроз. Группировка Талибан в Афганистане - наиболее подходящий пример в силу ее недавнего прихода к власти практически на всей территории современного государства.

По целому ряду объективных причин использование террористических формирований в качестве инструмента политического давления несет в себе наибольшую угрозу. На данный момент у международных организаций нет готовой концепции для ответа на подобные вызовы, необходимо как можно быстрее выработать и законодательно закрепить существенную ответственность за использование подобных методов конфронтации. Для этого существует готовый инструментарий, однако на современном этапе для достижения результатов не хватает политической воли, одного или нескольких значимых акторов международной дипломатии.

Источники на русском языке:

1. Федеральный закон Российской Федерации от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму». Справочно-правовая система «Консультант Плюс». Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_58840/ (дата обращения: 26.03.2022).
2. Савинкин А.В. Российская наука побеждать: сирийский опыт // Военный академический журнал, 2018. № 2 (18). С. 5-27.
3. Никитенко В.И. Евразийские векторы сотрудничества стран-участников Шанхайской организации сотрудничества по обеспечению международной и региональной безопасности // Международное сотрудничество евразийских государств: политика, экономика, право, 2018. № 1 (14). С. 25-34
4. Шукшин В.С., Суворов В.Л. Политика противодействия международному терроризму в условиях глобализации. М.: Московские учебники и Картолитография, 2006. 286 с
5. Безопасность России 2013-2014. Экспертно-аналитическое обозрение. Сборник трудов конференции «Военная безопасность России. XXI век». М.: Фонд «Наука - ХХI», 2014. 267 с.

Смирнов Иван, студент 4 курса факультета ИМОиСПН, направления политология Московского государственного лингвистического университета

Вплоть до середины ХХ века европейская государственная иммиграционная политика основывалась на ассимиляционной парадигме, однако к 1960-м годам страны Западной Европы начали переход к проведению политики «мультикультурализма».

В западноевропейских странах политика культурного плюрализма, как политический дискурс, поначалу воспринималась как продукт интеллектуального импорта. Вследствие того, что европейские государства исторически не проводили репрессивную политику по отношению к этническим меньшинствам, культурное разнообразие в этих странах долгое время вообще не получало публичной артикуляции. В европейских государствах выделились три модели интеграции иммигрантов в принимающее общество:

1. Модель Бельгии, Нидерландов, Франции:

Считалось, что мигранты намерены культурно ассимилироваться в политическое сообщество.

1. Модель Германии:

Проблема включения мигрантов в национальное сообщество не ставилась, поскольку мигранты рассматривались как, гости, приехавшие работать, которым предстоит вернуться на Родину.

1. Модель Великобритании:

Данная модель предусматривает формирование постколониального мультикультурного общества.

С 1980–1990-х годов принципы мультикультурализма становятся содержанием государственной национальной политики стран, входящих в Европейский союз: Великобритании, Германии, Франции и Швеции. С начала 1990-х годов концепция мультикультурализма оказалась востребована в республиках бывшей Югославии и в постсоветских странах.

Исследуя проблемы и особенности формирования мультикультурного общества в Европе, А.М. Хазанов полагает, что необходимо учитывать наследие колониализма. Один из параметров, по которому различались разновидности колониализма, – это степень расизма английских, французских, нидерландских, португальских и других колонизаторов. Так, англичане, немцы и африканеры (потомки нидерландских колонистов) были колонизаторами-расистами, в то время как для французских и португальских колонизаторов была характерна расовая терпимость и гибкая расовая политика. Данные различия в степени расизма европейских колонизаторов связаны в наибольшей степени с влиянием религиозно-конфессионального фактора на различные разновидности европейского колониализма. Для колонизаторов-католиков была характерна расовая терпимость и этническая терпимость. Наследие колониализма накладывает свой отпечаток и на нынешние отношения между европейцами и представителями других рас.

Европейская политика мультикультурализма не подвергалась открытой критике вплоть до начала XXI века. И только в 2000-ые годы европейский опыт практики политики мультикультурализма стал субъектом критики со стороны политики и общественности. Политика культурного плюрализма была раскритикована как либеральными, так и консервативными политическими партиями. Консервативная критика исходит из необходимости замены мультикультурализма на монокультурализм. Причинами консервативной критики являются желание сохранения традиционализма и законодательно закрепленных привилегий для доминирующего национального большинства. Консервативной критики политики мультикультурализма придерживаются, преимущественно, ультраправые политические партии. В то же время официальная позиция стран Европейского Союза ближе к либеральной критике мультикультурализма, которая заключается в сохранении и поддержании интеркультурного многообразия. Однако проведение политики формирования мультикультурного общества происходит под давлением общин и либерально настроенной общественности, что приводит к возникновению конфликтогенных ситуаций и обострению противоречий между этническими группами.

Список литературы

1. Малахов В.С. Зачем России мультикультурализм? // «Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ», 2002. С. 48-60.
2. Черняк А.В. Политика мультикультурализма в Европе - опыт для России // Politbook, 2015. С. 133-148.
3. Лапин, Д. В. Мультикультурализм: политическая концепция и научный феномен // Идеи и идеалы, 2013. № 2 (16). С. 20-26.
4. Прожогина С.В. Мультикультурализм как политика и мультикультурность как исторический феномен // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность, 2012. С. 156-168.

Волков Даниил Андреевич, студент 4 курса Московского государственного лингвистического университета

В западноевропейских странах политика культурного плюрализма, как политический дискурс, поначалу воспринималась как продукт интеллектуального импорта. Вследствие того, что европейские государства исторически не проводили репрессивную политику по отношению к этническим меньшинствам, культурное разнообразие в этих странах долгое время вообще не получало публичной артикуляции. В европейских государствах выделились три модели интеграции иммигрантов в принимающее общество:

1. Модель Бельгии, Нидерландов, Франции:

Считалось, что мигранты намерены культурно ассимилироваться в политическое сообщество.

1. Модель Германии:

Проблема включения мигрантов в национальное сообщество не ставилась, поскольку мигранты рассматривались как, гости, приехавшие работать, которым предстоит вернуться на Родину.

1. Модель Великобритании:

Данная модель предусматривает формирование постколониального мультикультурного общества.

С 1980–1990-х годов принципы мультикультурализма становятся содержанием государственной национальной политики стран, входящих в Европейский союз: Великобритании, Германии, Франции и Швеции. С начала 1990-х годов концепция мультикультурализма оказалась востребована в республиках бывшей Югославии и в постсоветских странах.

Исследуя проблемы и особенности формирования мультикультурного общества в Европе, А.М. Хазанов полагает, что необходимо учитывать наследие колониализма. Один из параметров, по которому различались разновидности колониализма, – это степень расизма английских, французских, нидерландских, португальских и других колонизаторов. Так, англичане, немцы и африканеры (потомки нидерландских колонистов) были колонизаторами-расистами, в то время как для французских и португальских колонизаторов была характерна расовая терпимость и гибкая расовая политика. Данные различия в степени расизма европейских колонизаторов связаны в наибольшей степени с влиянием религиозно-конфессионального фактора на различные разновидности европейского колониализма. Для колонизаторов-католиков была характерна расовая терпимость и этническая терпимость. Наследие колониализма накладывает свой отпечаток и на нынешние отношения между европейцами и представителями других рас.

Европейская политика мультикультурализма не подвергалась открытой критике вплоть до начала XXI века. И только в 2000-ые годы европейский опыт практики политики мультикультурализма стал субъектом критики со стороны политики и общественности. Политика культурного плюрализма была раскритикована как либеральными, так и консервативными политическими партиями. Консервативная критика исходит из необходимости замены мультикультурализма на монокультурализм. Причинами консервативной критики являются желание сохранения традиционализма и законодательно закрепленных привилегий для доминирующего национального большинства. Консервативной критики политики мультикультурализма придерживаются, преимущественно, ультраправые политические партии. В то же время официальная позиция стран Европейского Союза ближе к либеральной критике мультикультурализма, которая заключается в сохранении и поддержании интеркультурного многообразия. Однако проведение политики формирования мультикультурного общества происходит под давлением общин и либерально настроенной общественности, что приводит к возникновению конфликтогенных ситуаций и обострению противоречий между этническими группами.

Список литературы

1. Малахов В.С. Зачем России мультикультурализм? // «Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ», 2002. С. 48-60.
2. Черняк А.В. Политика мультикультурализма в Европе - опыт для России // Politbook, 2015. С. 133-148.
3. Лапин, Д. В. Мультикультурализм: политическая концепция и научный феномен // Идеи и идеалы, 2013. № 2 (16). С. 20-26.
4. Прожогина С.В. Мультикультурализм как политика и мультикультурность как исторический феномен // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность, 2012. С. 156-168.

Волков Даниил Андреевич, студент 4 курса Московского государственного лингвистического университета