Также мы поговорили об экономических вызовах, стоящих перед страной, о ситуации в мире, и о том, кто может стоять за отравлением Навального, если оппозиционера действительно отравили.

— Сейчас СМИ много рассуждают о Белоруссии, о Навальном. На ваш взгляд будут ли эти события или рефлексия по их поводу иметь продолжительные последствия в народе?

— Люди будут обсуждать эти темы ровно столько, сколько об этом будут писать на первых полосах ведущие СМИ и напоминать новостные ленты в соцсетях.

Тема Белоруссии, мне кажется, еще долго будет актуальной из-за попыток так называемой оппозиции либо обрушить экономику, либо устроить беспорядки, либо сделать еще что-нибудь в подобном духе.

Что касается ситуация с Навальным, я думаю, эта тема потихоньку уйдет на третий план, потому что состояние его здоровья не будет источником никаких новостей. Он находится в коме, состояние у него стабильно тяжелое. К сожалению, то, что с ним произошло, с медицинской точки зрения очень серьезно, и поэтому ожидать радикальных и быстрых изменений не приходится. А все-таки Навальный далеко не товарищ Сталин, чтоб публиковать ежедневно бюллетени о состоянии его здоровья.

— Какие выводы нужно сделать России в связи с ситуацией в Белоруссии? Что надо менять?

— Этот колокол звонит не только и не сколько по Белоруссии, сколько по России. Когда политическая система доходит до такой ситуации, что люди хотят перемен любой ценой, хотят слышать новые идеи, видеть новые лица, новые партии, им надо дать эту возможность. Необходимость политической реформы в России не то, что назрела, она уже перезрела.

Думаю, и власть, и имеющиеся политические силы, и самое главное — избиратели поймут, что без прихода в политику новых лиц и новых идей ситуация может привести к печальным последствиям.

— Вы считаете, что новые партии удовлетворят существующий запрос на обновление?

— Именно так я и считаю. Партии, которые сейчас находятся у власти, гарантировано не удовлетворяют запросы людей. Они с этим не справляются и не собираются это изменять. Поэтому от появления новых партий в любом случае будет только лучше. И уж точно не хуже.

— Ситуация с Навальным. Что в ней главное?

— Было бы крайне любопытно узнать, что на самом деле с ним произошло, и почему его пресс-секретарь убедительно заявляет об отравлении, когда об этом еще неизвестно никому. Но если версия сознательных действий для ухудшения его здоровья подтвердится, я думаю, что именно его ближайшее окружение будет подозреваемыми. Как показывает человечества история, отравлениями занимаются друзья, родные, близкие.

Будем ждать информации по этой теме.

— Шиес, Хабаровск, Башкирия многие ставят события в этих регионах в один ряд и говорят о нарастающих протестных, антицентристских настроениях. Согласны ли вы с такой точкой зрения?

— Не согласен. Каждая ситуация вызвана определенными причинами, они совершенно разные, и обобщать это ненужно. Единственное, что объединяет людей — они действительно хотят видеть новые лица и новых политических лидеров. Этот запрос действительно одинаковый.

— В Хабаровске хоть редко, но звучал лозунг «Москва — уходи», в Шиесе требовали «Москва, убери свой мусор» — это антицентристские настроения, или только недовольство чем-то конкретным?

— Настроения становятся массовыми, когда их высказывают большинство населения. Если один-два человека на митинге поднимут любой лозунг, это не значит, что такую точку зрения разделяют все его участники.

На этом, кстати, построено большинство манипуляций: когда над толпой людей, пришедших по одному поводу, поднимают совершенно иной лозунг, а потом снимают происходящее таким образом, чтобы создать иллюзию о поддержке всеми присутствующими этой позиции.

Я думаю, что сегодня тенденции сепаратизма не поддерживается большинством населения наших регионов, и слава богу. Уроки девяностых дали свои плоды. Но, с другой стороны, нужны постоянные разъяснения, что, например, Дальний Восток не может быть отдельным. Жителям этого региона надо рассказывать, что произойдет с ним в случае ослабления государства или, не дай бог, отделения от страны.

Точно такая же пропаганда в хорошем смысле слова должна идти во всех частях нашего государства. Надо пропагандировать единство, сильную Россию — это никогда не будет лишним.

— Не только у нас и в Белоруссии, во всем мире люди протестуют. И протесты начались они еще до коронавируса. В чем их главная причина, когда это закончится?

— Тут тоже не стоит обобщать. Но когда мировая экономика опускается, и во многом ее загоняют в рецессию сознательно — здесь я имею ввиду масштабы эпидемии коронавируса в мире — это, конечно, только увеличивает социальные проблемы.

Вообще говоря, мир подталкивают к войне. А для того, чтобы люди были готовы заниматься противоестественными для них вещами — убийством себе подобных, их нужно сделать обездоленными, злыми, разуверившимися, не имеющими никакого иного выхода.

— В России многие компании все еще на грани закрытия, тяжелые времена не закончились, могут быть и массовые сокращения. Какие шаги вы ждете от правительства в этой связи? Какие уже существующие меры считаете действенными?

— Надо отдать должное, что в этот раз правительство действительно приняло меры, чтобы потери были минимальными или их вовсе не было. Предприятия получили кредиты, которые не нужно будет возвращать в случае сохранения численности сотрудников. Это, конечно, существенная помощь, но она не может быть исчерпывающей.

Я думаю, что та практика прямой выдачи денег целевым группам, например, родителям с детьми — очень хороша. Ее можно было бы продолжить.

А в целом, конечно, нужно всячески поддерживать внутренний спрос. Сохранение и наращивание спроса и есть способ не дать экономике скатиться в штопор. Для этого государство должно закупать российские товары, ограничить доступ не российских товаров. Все это делается, но надо заниматься этим более активно. Сейчас нужно не сокращать государственные расходы, а их наращивать.

Источник: https://izborsk-club.ru/19845

Около семи лет назад, в начале сентября 2013 года, тогдашний президент Армении Серж Саргсян сделал неожиданное заявление о том, что он принял решение о членстве страны в Таможенном союзе, в который тогда входили Россия, Белоруссия и Казахстан (впоследствии он трансформировался в Евразийский экономический союз). Неожиданным это показалось потому, что к тому моменту Ереван вёл вроде бы успешные переговоры по  соглашению об ассоциации с Евросоюзом, включавшее соглашение об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли. То, что в европейских столицах было расценено как «геополитический разворот» на 180 градусов, вызвало крайне негативную реакцию со стороны политиков, чиновников и экспертов Старого Света. Комментируя неожиданное для многих решение третьего президента, некоторые армянские эксперты полушутя замечали, что, выбирая между ЕС и Таможенным союзом (ЕАЭС), Ереван выбрал… ОДКБ. Данный тезис может показаться странным для стороннего наблюдателя, но он во многом соответствует действительности.

Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на карту. Небольшая страна с 3-миллионным населением втянута в тяжёлый военно-политический конфликт с соседним Азербайджаном (эпицентром которого является Нагорный Карабах). Западная сухопутная граница Армении блокируется соседней Турцией с апреля 1993 года. Связь с Европой и Россией поддерживается по воздуху и транзитом через Грузию, являющуюся военно-политическим партнёром Анкары и Баку и не скрывающую своих евроатлантических устремлений. Попытки наладить армяно-турецкий диалог через подписание в 2010 году при участии глав внешнеполитических ведомств США и России «цюрихских протоколов» не увенчались успехом, и вопрос нормализации двусторонних отношений ныне вовсе не актуален.

В этой весьма непростой ситуации ключевым союзником и партнером для Армении остаётся Россия, несмотря на сохранение Ереваном партнёрского формата сотрудничества с Брюсселем в рамках «Соглашения о комплексном и расширенном партнерстве» (CEPA).

Следует отметить, что военно-политический союз Армении и России, оформленный де-юре в 1997 году (де-факто – намного раньше), не ставился под сомнение ни одной из правящих администраций в Ереване. Ни для кого не является секретом, что после смены власти после масштабных уличных протестных акций в Ереване весной 2018 года многие наблюдатели в Москве, да и не только там, предполагали, что Армения так или иначе уйдет из российской сферы влияния. Однако этого не произошло, и недавнее назначение бывшего министра обороны Вагаршака Арутюняна, сторонника последовательного укрепления военно-политических связей с Россией, на должность главного советника премьер-министра Армении – очередное тому подтверждение.

При всей разнородности нынешней армянской власти по своей природе она менее забюрократизирована, нежели её предшественники. По убеждению известного армянского эксперта, директора Института Кавказа Александра Искандаряна, в России умеют отделять элиту от государства: «Между прочим, это и наших властей касается, вот это разделение. Одно дело как относиться к России, будучи в оппозиции, другое дело – уже во власти, при непосредственном взаимодействии с российскими властями. Это называется «функцией кресла», и к этому надо относиться спокойно». А. Искандарян полагает, что в этом взаимодействии между союзническими странами имеется мощный камертон – сфера безопасности. Самая важная сфера взаимоотношений между Москвой и Ереваном, по его мнению, важнее, чем даже энергетическая.

В этой связи вполне симптоматично, что в сфере безопасности двустороннее российско-армянское сотрудничество не только продолжается, но и заметно интенсифицируется. Его уровень, по нашей оценке, даже выше, чем между Москвой и Минском. В частности, речь идет о функционировании постоянной армяно-российской войсковой группировки (в неё входят 102-я российская база и 5-й армейский корпус ВС Армении) и Объединенной системе противовоздушной обороны, значение которой не ограничивается рамками Кавказского региона.

20 августа в Астраханской области на полигоне Капустин Яр под руководством заместителя командующего войсками Южного военного округа по материально-техническому обеспечению генерал-лейтенанта Виктора Воронова завершились плановые трёхдневные специальные учения по отработке вопросов материально-технического обеспечения в ходе совместной операции по локализации приграничного вооружённого конфликта в Кавказском регионе.

Согласно официальной информации, в ходе учений апробировались новые алгоритмы работы групп управления материально-техническим обеспечением. Впервые были отработаны практические действия участвующих в учении подразделений российских войск и иностранных контингентов по ремонту автомобильной и бронетанковой техники, заправке горючим и подвозу материальных средств.

Столь замысловатое представление вопросов, отработанных на учениях, как представляется, никого не должно вводить в заблуждение. В Кавказском регионе (бывшем советском Закавказье) имеется только один член ОДКБ – Армения, на территории которой находятся 102-я российская авиабаза и российские пограничники, охраняющие границу Армении с Турцией и Ираном совместно с армянскими коллегами.

Совсем недавно, в период с 12 по 17 июля, на государственной границе Армении и Азербайджана имели место локальные боестолкновения с использованием тяжелого вооружения (артиллерии и бронетехники), беспилотников и средств ПВО. После того как приграничные боестолкновения были купированы, в том числе благодаря активной посреднической миссии российских дипломатов и военных, Баку и Анкара объявили о проведении плановых масштабных широкомасштабных двусторонних военных учений (включая приграничный с Арменией Нахичеванский эксклав). Турецкая пресса в лице Hurriyet и других изданий достаточно откровенно увязывает активизацию военно-политических контактов Азербайджана и Турции с июльскими столкновениями на армяно-азербайджанской границе, добавляя, что целью вышеупомянутых военных учений «является запугивание Армении». В Анкаре, безусловно, хорошо осведомлены о тесных военно-политических связях Москвы и Еревана и о наличии на территории Армении российской военной базы.  Соответственно, указанный месседж, так или иначе, адресуется и России, хотя и не напрямую.                                                                                                              

В свою очередь, Генеральный штаб ВС Армении также провёл ряд мероприятий для повышения уровня боеготовности войск, включая внезапную проверку боеготовности крупных контингентов войск. Кроме того, ряд шагов предпринимался и по линии Вооружённых сил России. Так, батальонные тактические учения с боевой стрельбой в войсках Южного военного округа проводились и на полигонах российской военной базы в Армении. Ожидается, что в предстоящих масштабных учениях «Кавказ-2020» примет участие и объединённая армяно-российская группировка. С 11 по 13 августа под руководством её командующего генерал-майора Тиграна Парваняна, проводились офицерские сборы с участием командиров полков и батальонов и их заместителей.

В ходе визита в Армению в октябре 2019 года министра обороны России Сергея Шойгу командир 102-й базы полковник Николай Мартынюк доложил ему об увеличении боевого потенциала базы в два раза.  Здесь следует напомнить, что во время июльского обострения на северо-западном участке границы с Азербайджаном Россия перебросила по воздуху в Армению около 400 тонн военных грузов.

Все вышеизложенное не осталось незамеченным в Анкаре и Баку, где всё более открыто обсуждают возможное появление в Нахичеванской автономной республике турецкой военной базы.  Между тем укрепление российско-армянского сотрудничества следует рассматривать не только в кавказском, но также и в ближневосточном контексте, с учётом вовлечённости России в сирийский конфликт и активные политико-дипломатические усилия по другим направлениям. Особо подчеркнём, что объекты в Армении выдвинуты достаточно близко к потенциальному театру военных действий на Ближнем Востоке.

В недавнем интервью телекомпании РБК глава армянского правительства Никол Пашинян вновь подчеркнул, что «…союзник России – Армения, армянский народ, а не конкретные личности, не конкретные семьи, не конкретные бизнесмены, не конкретные политические деятели. Я уже сказал. А почему так? Не потому, что кто-то больше или меньше любит или не любит Россию или Армению, а потому, что у нас общие стратегические интересы, независимо от Пашиняна, от Погосяна, от Петросяна и от Иванова, Петрова, Сидорова. Понимаете, у нас общие интересы…». Это утверждение справедливо и по отношению к Ближнему Востоку, где интересы Армении и России во многом совпадают. Следует напомнить, что Армения была единственной страной из состава ОДКБ, которая, несмотря на давление Вашингтона, отправила в провинцию Алеппо группу специалистов по гуманитарному разминированию и медицинских работников.

Недавнее назначение главой британской разведки МИ-6 большого друга Турции (и её лидера) и последовательного противника России Ричарда Мура не обещает Кавказу и Центральной Азии ничего хорошего. Вполне вероятно, информационные и иные диверсии, нацеленные на отчуждение Еревана и Москвы, приобретут новое качество. Думается, вовсе не случайно во время интервью программе BBC Hard Talk ведущий Стивен Сакур настырно интересовался, кого выберет Армения – Россию или Запад?

Радикальные трансформации, переживаемые Кавказом и порождающие новые вызовы региональной безопасности, делают дальнейшее укрепление двустороннего взаимодействия Армении и России (в том числе в рамках ЕАЭС и ОДКБ) безальтернативным – с точки зрения как обеспечения военно-политической безопасности, так и социально-экономического развития Армении.

Саркис Мартиросян, по материалам: Ритм Евразии

Источник: https://vpoanalytics.com/2020/08/24/samyj-moshhnyj-kamerton-vo-vzaimodejstvii-rossii-i-armenii-sfera-bezopasnosti/

Конфликт из-за принадлежности приграничного шельфа и крупных нефтегазовых ресурсов на стыке Эгейского и Средиземного морей между двумя участниками военно-политического блока НАТО – Грецией и Турцией – в любой момент может перерасти в фазу открытого вооружённого противостояния. Дополнительные факторы, способствующие эскалации напряжённости в регионе – усиливающаяся антигреческая кампания с отчётливыми нотками пантюркизма в Турции на фоне фактического вмешательства в конфликт Парижа на стороне Афин и Никосии.

Несмотря на вялую риторику в поддержку Греции и Кипра, периодически раздающуюся из Брюсселя, уступать Анкара явно не намерена. В очередной раз это подтвердил 26 августа президент Эрдоган: «Мы призываем наших собеседников успокоиться и держаться подальше от ошибок, которые приведут их к разрушению. Турция не страна, терпение которой стоит испытывать. Если мы говорим, что намерены сделать что-то, то мы это сделаем, и мы готовы к последствиям. Кто готов столкнуться с нами и поплатиться за это, давайте, выходите. Или же уйдите с нашей дороги».

Очевидно, что в случае дальнейшего обострения конфликта функционирование транзитных евроазиатских газо- и нефтепроводов через Турцию может оказаться под вопросом. Уже сегодня поставки газа по трубопроводам «Голубой поток» и «Турецкий поток» сведены к минимуму. Помимо целенаправленной линии на максимальную диверсификацию газовых поставок в Турцию (с уходом от «излишней» зависимости от России и Ирана), речь может идти о завуалированном требовании более активно поддержать позицию этой страны в её острых спорах с Грецией и Кипром.

«…Эрдоган подпитывает сильный в его стране миф о пробуждении Османской империи. Долгое время Европа считала Турцию надежным партнером и даже потенциальным членом ЕС, хотя та оккупировала половину Кипра, государства-члена ООН и Евросоюза. Что еще хуже, Турция возвращается к своим давним мечтам, регулярно посягая на суверенитет соседних греческих островов», – беспокоится французская «Фигаро». В отношении греческих государств Турция «предпринимает сегодня новые нарушающие их суверенитет шаги, чтобы усилить влияние на этой бывшей османской территории». Небезынтересно, что ведущее французское издание вспомнило об упущенных шансах столетней давности: «Может, 10 августа 2020 года, в столетнюю годовщину Севрского мира, который ознаменовал собой распад Османской империи, нам следует опереться на международное право и историю, чтобы дать отпор всё более воинственному турецкому империализму?» Так как «султан уже сорвал с шеи галстук», «важно сейчас вернуться к ряду положений Севрского договора, чтобы дать отпор Турции, токсичному геополитическому игроку, который опасно обостряет нестабильность региона и всего мира. На кону честь нашей страны, Франции. Кроме того, всё это перекликается с защитой христиан, которые становятся жертвами османских мечтаний».

О том, как Франция «защитила» христиан и чего стоят её риторические упражнения, хорошо свидетельствуют события в Киликии столетней давности, подписание в 1921 году франко-турецкого договора и аннексия в 1940 году Турцией Александретты, за которой по примерно схожей модели могут последовать и другие районы северной Сирии, в том числе Идлиб. «Анкара подливает масла в огонь сирийского конфликта, чтобы ликвидировать курдское население и практически не скрывает намерение аннексировать север Сирии. Что еще хуже, турецкое правительство без колебаний поддерживает террористические исламистские группы в Сирии, а также экстремистские и ультранационалистические группы в Европе», – перечисляет «Фигаро» источники и составные части турецкого экспансионизма, и помалкивая при этом о вкладе Николя Саркози в сокрушение «режима Каддафи», поддержку «вооружённой оппозиции» в Сирии и т.д. Странно было не видеть очевидное ранее, и теперь турецкие спецслужбы и ЧВК бросают вызов Франции уже в её африканской былой колониальной вотчине. Так, в Мали в ходе последних событий заявили о себе «Чёрные волки», в то время как турецкий лидер пытается в своей публичной риторике рядиться в тогу едва ли не всемирного борца с «колониализмом и угнетением».

Некоторые французские и греческие эксперты предлагают задуматься о путях возвращения Францией своих политических позиций в Сирии, Ливане и, шире, в «Леванте» (Восточном Средиземноморье), коих она лишилась в середине 1940-х годов не без соучастия США, Великобритании и Турции. Безоговорочная поддержка Греции в ее конфликте с Турцией – составная часть таких планов Парижа. Косвенно это подтверждается, весьма оперативной и значительной (при этом политически обусловленной) помощью Ливану в связи с недавней катастрофой в Бейруте, куда отправились даже французские десантники – разумеется, с сугубо мирной, гуманитарной миссией.

Мандаты Великобритании и Франции на Ближнем Востоке, 1920-45 гг.

Истоки острой греко-турецкой пограничной конфронтации, помимо экономической подоплёки, имеют глубокие исторические корни. Одним из итогов неудачной для Османской империи войны с Италией (1911-13 гг.) стал захват последней не только Ливии, но также островов Додеканес (около 2400 кв. км) с примыкающей акваторией на юго-востоке Эгейского моря. Однако границы между Италией и Турцией не были согласованы почти на всём их протяжении, причём неопределённость сохранилась и после распада Османской монархии.

В конце 1944 г. эту островную гряду (где сконцентрировалась часть эвакуированных из «материковой» Греции германских войск) захватили британцы, стремившиеся получить «временную» опеку над стратегически важным районом на стыке Эгейского и Средиземного морей. Турция стала требовать «возвращения» этого архипелага, Лондон отказывался. Советский Союз выступал за передачу Додеканезских островов Греции — участнице антифашистской коалиции и испытавшей на себе итальянскую агрессию в ноябре 1940 года и итало-германскую в апреле-мае 1941 года. Такая позиция сохранялась даже несмотря на развязанный в Греции в 1945-50 гг. британскими оккупантами и поддерживаемыми ими «правыми» властями антикоммунистический террор и на угрозу вторжения в «просоветскую» тогда Албанию.

В 1946 г. британская администрация Додеканеса была заменена греческой, что также не привело к согласованию морских границ в сопредельном с Турцией районе. А с января 1948 г. архипелаг, на основе Парижского мирного договора с Италией (1947 г.) официально был включен в состав Греции. Вступление обоих государств в 1952 году в НАТО на время смикшировало отягощённой тяжёлой исторической памятью приграничные споры. Не претендуя формально на сами острова (до поры до времени?), Анкара активно оспаривает морские границы Греции, находящиеся там только в 3 – 5,5 милях от турецкого побережья.

Разведка на рубеже 1960-х – 1970-х годов британскими и американскими компаниями потенциально крупных запасов нефти и особенно газа в примыкающей к Додеканезским островам акватории привели к обострению этих споров, сопровождавшемуся периодическими военными эксцессами. И хотя посредничество НАТО не позволяло разразиться турецко-греческой войне, события вокруг оккупация летом 1974 года турками северного Кипра (1) после попытки энозиса (присоединения острова к Греции) создали новый узел противоречий, предельно обострившийся по мере разведки шельфовых энергоресурсов. Не сняло проблем и подписание в 1975 году Анкарой и Афинами Хельсинкского заключительного акта с небезызвестным тезисом о нерушимости послевоенных европейских границ. В середине 1990-х и в начале 2010-х годов Греция и Республика Кипр договаривались о совместном освоении шельфа вблизи Додеканеса, а также у северо-западного побережья Кипра, что не было реализовано по причине противодействий Турции.

Нефтегазовые ресурсы Восточного Средиземноморья и Эгейского бассейна

Накал страстей объясняется большими запасами нефти и газа в бассейне Геродот между Грецией, Кипром и Египтом, значительная часть которых находится на территории Греции (в юго-восточном секторе эгейской акватории вблизи островов Додеканес – Прим. авт.). Немалые по объему месторождения нефти найдены и в акватории моря к югу от Крита, «но принадлежат ли эти территории Греции, Египту или Ливии – до конца не определено. Также является предметом конфликта Греции и Турции углеводородный шельф греческого острова Кастелоризо на юго-востоке Эгейского моря (наиболее отдалённый остров архипелага Додеканес – Прим. авт.). Но страны не могут договориться о границах в этих районах» (2).

Турецкое геологоразведочное судно Oruc Reis в сопровождении военных судов и при поддержке с воздуха вошёл в спорный район. Обострение турецко-греческих споров содержит не только экономическую компоненту, являясь составной частью геополитической дестабилизации Восточного Средиземноморья, Ближнего Востока и Юго-Восточной Европы. Дальнейшее развитие событий не в последнюю очередь зависит от реагирования на экспансионистские устремления Турции со стороны соседних стран и великих держав. Как представляется, любые возможные коалиции будут иметь сугубо ситуативный и непродолжительный характер – в силу множественности интересов не только отдельных государств, но и негосударственных субъектов внешнеполитической деятельности (крупные корпорации, трансграничные преступные группировки и т.д.).

* * *

Параллельно «наращиванию мускулов» в Средиземном море, Анкара укрепляет основанный в 1995 году «Тюркский совет» (в составе самой Турции, Азербайджана, почти всех стран Центральной Азии и Венгрии в роли наблюдателя). В частности, имеются планы о создании в рамках этого «этнически» окрашенного блока не позже 2022 года зоны свободной торговли, что неизбежно поставит новые вопросы перед ЕАЭС и, отчасти, перед ОДКБ, куда входят Казахстан с Киргизией. Эта идея продвигается Анкарой вот уже несколько лет, и кое-каких результатов добиться удалось. В частности, сведены к минимуму ввозные и вывозные пошлины в торговле между странами совета, что наверняка способствует легальному и не очень реэкспорту в Россию, Белоруссию и Армению товаров из Турции, а также из Узбекистана и Туркменистана.

Кроме того, о растущем интересе к «Тюркскому Совету» со стороны официального Киева можно было недавно узнать из рассуждений первого заместителя министра иностранных дел Украины Эмине Джапарова. Ранее она же заявляла о разработке «непубличной» так называемой «стратегии деоккупации Крыма», российская принадлежность которого категорически отрицается и Турцией, и её партнёрами по упомянутому интеграционному объединению. В этой связи, нельзя исключать, что поддержка радикально антироссийски настроенной части крымско-татарского национального движения (обычно ассоциируемой с запрещённым в России «меджлисом») может обрести ещё одну, причём этнически окрашенную институциональную основу. При этом не стоит забывать, что территориальные притязания сторонников пантюркистских воззрений выходят далеко за пределы границ государств «Тюркского совета»…

Источник: https://nic-pnb.ru/analytics/vostochnoe-sredizemnomore-tyurkskij-sovet-geopoliticheskie-sdvigi-neobratimy/

26 марта 1944 года унтерштурмфюрер СС Рудольф Крюгер уже вторые сутки выбирался из Крыма, осаждённого Красной Армией. К передовым советским окопам он решил выходить утром, чтобы его сразу заметили. При этом он старался не делать резких движений: с эсэсовцами не церемонились.

К началу 1944-го большая честь оккупированной территории Советского Союза была уже освобождена. Красная Армия уверенно шла к границам. Крым, превращённый оккупантами в крепость, оставался одним из последних оплотов фашистов. Командующий 3-м Украинским фронтом генерал Фёдор Толбухин вместе со своим штабом готовил сложнейшую наступательную операцию по освобождению Крыма. В такой обстановке важна была любая информация из расположения немецких частей. Поэтому Крюгер рассчитывал, что, увидев его погоны, с ним не расправятся сразу, хотя совсем без рукоприкладства не обошлось: по морде немец получил.

Унтерштурмфюрер – самое младшее офицерское звание в СС соответствовало младшему лейтенанту Красной Армии. Когда Крюгера привели к полковому офицеру СМЕРШ, он на прекрасном русском языке сказал, что является советским зафронтовым разведчиком, чем немало удивил видавшего виды особиста. Но тут один из бойцов узнал в перебежчике своего земляка – Ибрагима Аганина, которого в их родном селе считали изменником Родины. Кто-то увидел его в немецкой форме, и сарафанное радио вмиг разнесло, что в семье Аганиных – предатель.

На допросе Аганин показал, что в феврале 1943-го его переправили в тыл к немцам в районе города Сталино (Донецк). Но у СМЕРШ его имя в списке тех, кто должен вернуться, не значилось. Связи со штабом фронта не было, и проверить слова Крюгера было невозможно. Аганину грозил расстрел здесь же, в окопе по законам военного времени.

Когда 23 февраля 1943-м фронтовые разведчики перевели Аганина через линию фронта, у него были документы на имя Отто Вебера. Документы были подлинные, и не могли вызвать подозрений. Аганин боялся ошибиться в мелочах, на бытовом уровне: было бы странным не знать песню, популярную в Германии или немецкую спортивную команду. После разгрома фашистов под Сталинградом из оставшихся в живых солдат и офицеров разбитых частей формировали армии реванша. Именно она и была целью советской контрразведки.

По легенде, часть Вебера была разбита, он возвращается из госпиталя, и в комендатуре его должны были приписать к новой части. Комендант гарнизона внимательно посмотрел на молодого лейтенанта, а потом неожиданно улыбнулся: оказалось, он лично знал его дядю, полковника вермахта Рудольфа Вебера.

История документов такова. В лагерь немецких военнопленных на Сталинградском фронте попал молодой, офицер, возвращавшийся в часть из госпиталя. На него был очень похож переводчик армейской разведки 20-летний Ибрагим Аганин. Вебер на немецком говорил с акцентом. Такое совпадение было очень заманчивым. Контрразведке были необходимы сведения о кадровом составе немецких спецслужб и имена завербованных агентов из советских военнопленных и местного населения. Решили рискнуть, и послать за линию фронта под видом немецкого лейтенанта простого армейского переводчика Ибрагима Аганина. На проработку легенды отводилось всего две недели длительное отсутствие Вебера могло вызвать у немцев подозрение.

О том, что полковник Вебер погиб под Сталинградом, в СМЕРШе знали, но то, что комендант немецкого гарнизона окажется лично знаком с ним, никто предположить не мог. По протекции коменданта Отто Вебер был назначен переводчиком в тайную полевую полицию – GFP. В первый же день начальник GFP Майснер провёл Вебера через пыточное помещение. На полу лежал сильно избытый человек. Ибрагима охватил ужас: ему показалось, что это его старший брат Михаил. Кого пытали в тот день, Аганин никогда не узнал, но воспоминание это он сохранил на всю жизнь.

GFP была ориентирована на борьбу с подпольщиками и партизанами, её подразделения передвигались вместе с войсками. GFP–721, куда попал Вебер, действовала на большом участке от Таганрога до Сталино. Для разведчика это означало, что он сможет собирать сведения на большой территории. Переводчика GFP Аганин собрал множество ценнейших сведений, и главной его задачей было наладить связь для передачи этой информации. При заброске предполагалось задействовать тётю Ибрагима Фатиму, которая переехала из родного села в Мордовии в Сталино незадолго до войны. Когда началось стремительное наступление немцев, они с дочерью не успели уехать. Предупредить Фатиму, что к ней придет племянник в немецкой форме, и что она должна стать его связной, никто не мог – Аганин должен был сказать ей это сам. Когда Фатима его увидела, она его сначала не узнала, подумала, что это старший брат Ибрагима Михаил, который ушёл на фронт в начале войны, и в боях под Сталино пропал без вести. Ничего не объясняя, понимая, какому риску подвергает тётю, Ибрагим отдал ошеломлённой Фатиме записку, в которой было обычное поздравление с днём рождения, и попросил отдать записку человеку, который назовёт имя его матери. Это было паролем для подпольщиков. Фатима, несмотря на смертельный риск, согласилась. Когда Ибрагим пришёл вновь, Фатима передала ему записку, в которой сообщалось о канале и времени связи. Больше в этом доме Ибрагим никогда не появлялся.

Почти ежедневно в городе устраивали облавы, и арестованных привозили в GFP, пытали и расстреливали. Лейтенант Вебер обязан был присутствовать на пытках. Он боялся, что, нервов на то, чтобы всё это выдержать, ему не хватит. Чтобы избежать участия в карательных акциях, Аганин, имевший красивый почерк и прекрасно писавший на немецком, убедил руководство GFP перевести его из переводчиков на должность делопроизводителя, получив попутно репутацию труса и прозвище «бумажная мышь». Но бумажная мышь была важнее, чем Джеймс Бонд: за полгода Аганин передал в штаб фронта 14 важнейших сведений о передислокации войск, расположении военных аэродромов и складов. Эти сообщения во многом помогли успешному наступлению Красной Армии.

Родился Ибрагим в небольшом мордовском селе Сургади, в простой татарской семье, в которой было четверо детей, но всё своё сознательное детство и юность провёл у родного дяди в Энгельсе – довоенной столице Поволжской немецкой республики. Дядя Алексей Агишев попросил взять детей на воспитание. Ибрагим учился в немецкой школе, жил в немецкой языковой среде, и в совершенстве овладел немецким. Большое влияние на Ибрагима оказал дядя. В 1940-м Ибрагим поступил в МВТУ им. Баумана, но проучился всего год: началась война.

Из показаний пленных следовало, что Крюгер действительно служил в немецкой контрразведке и вербовал диверсантов в Крыму. Аганин этого не отрицал, но когда он рассказал, как он попал из Сталино в Крым, история становилась столь фантастичной, что в неё просто невозможно было поверить. Как-то открыв свой шкаф, он понял, что кто-то рылся в его вещах, а, значит, его подозревали. Но на службе всё шло, как обычно, пока ему в руки случайно не попал ответ из Берлина на запрос по поводу матери Отто Вебера. В ответе не было ничего страшного, но Ибрагим понял, что под него копают, и что проверку он не пройдёт. Однако убегать Аганин не стал, а решил рискнуть. Во время командировки в Киев он встретил Рудольфа Крюгера, который ехал в Крым лечиться после ранения.  Тот много говорил о себе, о своей службе, о преданности фюреру и о том, что Германия, ни смотря не на что, победит. Несколько часов в вагоне-ресторане, и они уже закадычные друзья. Жизнь и взгляды Крюгера могли стать хорошей легендой для Аганина. На перегоне недалеко от станции Сидельниково пьяный Отто Вебер свалился под колёса поезда, а Крюгер должен был вернуться в свою часть через 2 недели. Это время Аганин должен был использовать для того, чтобы закрепиться в Крыму, где его вряд ли мог кто-то узнать. Случай уникальный – Аганин сам добыл себе документы и на ходу придумал легенду. Ему предстояло самому перевоплотиться из одного немца в другого.

За две недели отдыха и лечения Аганин должен был любым способом обеспечить себе новое место службы в Крыму: возвращаться в часть, где служил Крюгер, он не мог. Поэтому перевести его в новую часть должны были заочно – задача практически невыполнимая. Аганин обратил внимание на командира артиллерийской части полковника Брюннера – разбитного мужика, и стал его добровольным слугой, выполнял любые его пожелания.

План удался – полковник привык к услугам Крюгера, и поддался на его уговоры перевести Крюгера на службу в Крым. Ибрагима оказался всё в той же GFP, только под другим номером.

Когда Аганин переходил фронт в 1943-м, его всё-таки вела фронтовая разведка. В Крыму же он был один – без агентуры, без связи. Первая задача – связаться со своими. Нужно было найти местного жителя, который бы перешёл линию фронта и рассказал об Аганине.

В новом подразделении в Феодосии Аганин снова осел в канцелярии: отменное знание русского языка и каллиграфический немецкий почерк сделали своё дело. Получив доступ к документам, Аганин быстро нашёл, что искал: донос на румынского офицера Иона Кожухару, разочаровавшегося в войне. Аганин вызвал Кожухару, сообщил, что того хотят арестовать, и предложил перейти линию фронта. Формально это выглядело как предложение Кожухару искупить вину перед рейхом, и пойти в советский тыл в разведку. В подтверждение этого Крюгер передал Кожухару записку, якобы полученную от советского подпольщика. Кожухару уходил на другую сторону в полной уверенности, что он работает на немецкую разведку. На самом деле Ибрагим шифром сообщил своему руководству, что жив, находится в Феодосии, просил прислать связного и назвал пароль.

Вскоре в Феодосии к Аганину подошла миловидная девушка, и, будто в порыве чувств, поцеловала его, попутно шепнув название кафе, где они должны встретиться. Девушка была связана с партизанским отрядом, где есть рация. Алиме Абденанова, несмотря на свою молодость, была опытной разведчицей. В Крыму она создала целую подпольную сеть, которая следила за передвижением немецких войск.

Крым был хорошо укреплён: за время оккупации немцы выстроили мощные оборонительные сооружения. Но именно в Крыму удалось создать хорошо организованное партизанское сопротивление. Поэтому гестапо орудовало в Крыму особенно жестоко. Аганин оказался в самом центре этой схватки. Когда он узнавал об операции, готовящейся против подпольщиков, то передавал записку связному. Но предупредить о готовящемся аресте группы подпольщиков он не успел.

После провала феодосийского подполья обстановка в городе накалилась до предела. Немцы ждали наступления, но не могли определить направления удара. Когда советские войска прорвались к Сивашскому перешейку, Гитлер решил эвакуировать штабные части, стоявшие в степных районах. Под эвакуацию попала и GFP Немецкие войска спешно отходили в сторону Молдавии. Вместе с отступавшими войсками в Кишенёве встретились и все подразделения GFP Украины и Крыма. Встреча с бывшими «коллегами» была весьма вероятна, и она состоялась: Аганина узнал его сослуживец по GFP–721. Аганин, понятное дело, стал утверждать, что никогда не был в Сталино, что его приняли за другого. Ему не очень поверили. Повезло, что началась бомбёжка, и он дал дёру, а потом за несколько дней до наступления Красной Армии в Крыму ушёл к своим.

Когда связь со штабом фронта удалось восстановить, за Аганиным тут же примчался офицер контрразведки фронта.

Благодаря подпольщикам и разведчикам, операция по освобождению Крыма заняла всего 34 дня. Враг потерял 140 тыс. человек.

Николай Кузнецов

Источник: https://aeslib.ru/istoriya-i-zhizn/velikie/shtirlits-iz-mordovskogo-sela...

Неформальные институты дикого запада: теоретико-игровой и сетевой подходы

Larson, J. M. (2017). Why the West Became Wild: Informal Governance with Incomplete Networks. World Politics, 69(4), 713-749.

Сегодня неформальным институтам уделяется все больше внимания, а особенно в тех государствах и обществах, где официальные институты неэффективны или вовсе отсутствуют. В таких случаях неформальные институты могут быть первичными проверками поведения, а их эффективность определяет, будут ли целые группы индивидуумов сосуществовать в мире и смогут ли они избегать конфликтов.

Так, в своей работе Ларсон вносит три новых уточнения в изучение неформальных институтов управления. Первое состоит из продвижения теории о роли сетей, которые распространяют информацию в обществе, а именно сплетни и слухи. Эта теория подчеркивает источники неудач сотрудничества, которые остаются незамеченными несетевыми моделями. Более того, она помогает выявить источник постоянного ненадлежащего институтам поведения. Второе уточнение заключается в том, что данная теория может быть объяснительной моделью для реальных групп, которые занимаются самоуправлением. И, в-третьих, на примере сообществ дикого американского запада XIX века автор показывает и дает объяснение загадочному явлению распада сотрудничества в сообществах, которые управляются с помощью неформальных институтов.

В статье рассказывается, что отношения между поселенцами в американской горной промышленности XIX века города в начале были в основном гражданскими, но затем их пришлось регулировать из-за участившихся преступлений на фоне слабых официальных институтов.

Дикий, дикий Запад

Во время золотой лихорадки шахтерские города быстро росли, однако в этих городах было мало институтов формального управления, а поэтому у шахтеров формировались собственные неформальные институты, или, если быть точнее, правила игры, чтобы взаимное существование было возможным.

Согласно моделям автора, изначально институты были работающими исходя из того, что в небольших сообществах новость о нарушении правил распространялась достаточно быстро с последующими санкциями для нарушителя со стороны других шахтеров. Так, согласно сетевой теории, необходимо было как можно быстрее доставить новость до человека, который был в центре сети, чтобы новость распространилась, а санкции настигли нарушителя. Однако, в случаях нарушений на периферии сети новость не распространялась, а ближайшие индивидуумы просто переставали сотрудничать с нарушителем. В таких случаях "периферийные нарушители" объединялись в точности, как другие группы шахтеров и сетевые правила и институты, в целом, работали там так же, как и прежде.

Таким образом, Ларсон говорит о том, что неформальное управление может гарантировать мирное сосуществование, даже когда новости о поведении распространяются от человека к человеку через социальные сети. Однако в условиях быстрого роста, индивидуумы меняли свои стратегии, так как им было выгодно действовать некооперативно, получая краткосрочную выгоду и не получая санкции в долгосрочной перспективе. Так, препятствия для широкого распространения сплетен, независимо от их происхождения, могут подорвать способность группы обеспечить гармоничную жизнь среди ее членов. Эти результаты, по мнению автора также подчеркивают острую дилемму для переезжающих групп, таких как общины иммигрантов и беженцев, которые весьма актуальны на сегодняшний день ввиду кризиса мигрантов.

«Откладывать нельзя налагать вето» — сбор «карточного домика» в Сенате США

Fong, C., & Krehbiel, K. (2018). Limited Obstruction. American Political Science Review, 112(1), 1-14.

Обструкция — намеренный срыв мероприятия для демонстрирования протеста, несогласия с чем-либо.

Многие государственные учреждения, такие как, например, законодательные органы характеризуются двумя наборами участников, первый из которых имеет право определять, какая политика будет принята, а второй же набор — противоположный — имеет право отложить принятие этой политики, а именно — обструктор.

Так, Фонг и Кребель, авторы одной из статей последнего выпуска наиболее известного журнала по политической науке «American Political Science Review» представляют теоретико-игровую модель, в которой показывается, что скромное процессуальное право откладывать, но не налагать вето на принятие решения, оказывает значительное влияние на политическую повестку дня.

Условия игры

В качестве игрового поля авторы предлагают Сенат США, аргументируя свой выбор тем, что именно американские сенаторы наиболее часто используют описываемую ими стратегию и тем, что Сенат не желает проводить реформы, которые изменили бы описываемую далее игру.

Так, авторы моделируют эту ситуацию как игру с двумя игроками: установщик повестки дня (далее — игрок-установщик) и игрок, устанавливающий препятствия (далее — обструктор). Для облегчения понимания модели давайте представим, что у лиц, принимающих решения, есть только два периода для передачи законопроекта. Предполагается, что игрок-установщик имеет одностороннее право передавать свое предложение без возможности внесения поправок.

В отличие от игрока-установщика игроку-обструктору разрешается принимать только одно решение для каждого законопроекта: разрешить ему быстро пройти за один период или задержать его, чтобы законопроект проходил два периода. Стоит также заметить, что игроку-обструктору не выгодно всегда задерживать законопроекты, так как согласно институциональным характеристикам его выигрыш не будет высоким.

Предположим, что по меньшей мере два законопроекта, которые могут быть установлены в повестке дня, могут проходить в течение одного периода. Повестка дня предусматривает две возможные стратегии. Игрок-установщик может передавать два законопроекта, каждый из которых проходит только за один период. Или он может передать один законопроект, который будет проходить два периода.

Обозначив рамки игры, можно сказать, что происходит дальше: Игрок-обструктор озабочен возможностью того, что игрок-установщик будет передавать свой самый выгодный законопроект. Это основной результат, относительно которого сравниваются другие варианты, а также это единственный результат в случае крайней поляризации в парламенте. На этом моменте, авторы, впрочем, напоминают, что хоть этот вариант и наиболее предпочтителен, но всё же ведет к непроизводительной работе, а, значит, он неприемлем.

В результате своих расчетов и нахождения равновесного состояния Фонг и Кребель приходят к выводу, что равновесие не будет достигнуто, когда игрок-установщик будет предлагать два однопериодных закона, так как они будут точно предпочтительны для него, что подтолкнет обструктора отложить их. В такой ситуации им выгоднее предлагать двухпериодный законопроект, который в последствии будет принят.

Так, вместо стремления игрока-обструктора к тому, чтобы искать самые предпочтительные законопроекты его оппонента, находится и определяется размер набора компромиссных соглашений, который ведет к расширению эффективности законодательной власти. А именно поэтому возможность принятия решения, а не вето ведет к равноправному эффекту игроков вместо постоянной конфронтации, ведущей к напряжению и неэффективности.

Автор: Святослав Зборовский

Источник: http://nepolitolog.com