В результате конституционной реформы текст Основного закона страны увеличится почти в полтора раза. Конечно, в пакете предложенных изменений есть много дополнительных социальных гарантий и большое количество ценностно-идеологических новелл. Но все-таки наибольшее число поправок связаны с функционированием государственной и политической системы. Эффективность и качество госуправления являются ядром конституционной реформы. И не случайно сам закон о поправке в Конституцию называется «О вопросах организации и функционирования публичной власти».

Анонсируя проект конституционных изменений в своем послании Федеральному собранию 15 января, президент России специально подчеркнул, что в госстроительстве перед страной стоят задачи, требующие обеспечить прочность, стабильность и неуязвимость системы по внешнему контуру, безусловно гарантировать России независимость и суверенитет. Но одновременно необходимо придать государству гибкость и развитие, способность своевременно меняться в связи с тем, что происходит и в мире, и в самом российском обществе.

Ключ к решению всех этих задач — как раз в качестве власти и долгосрочной устойчивости политической системы. Горизонт планирования — то есть работы новой Конституции — измеряется здесь десятилетиями. С одной стороны, обеспечивать на практике суверенитет страны и нормы социального государства должны именно согласованность действий всех ветвей и органов власти. От эффективности государства зависит и конкурентоспособность страны перед лицом новых экономических и технологических вызовов цифровой эпохи. С другой стороны, стабильность и преемственность власти, общественный запрос на которую так силен, также должна обеспечиваться в первую очередь благодаря качеству институтов власти. Поэтому основная логика и содержание соответствующих поправок в Конституцию фиксируют: трансформация политической системы связана с наращиванием ее институциональной сложности и процедурной насыщенности.

Именно поэтому в ходе конституционной реформы все государственные институты и ветви власти получают дополнительные полномочия, включая и институт президента, который остается центральным и сильным. Последнее — неслучайно, поскольку не только соответствует нашей политической культуре и традиции, но и подтверждается практикой работы нашей конституционной системы. Политическое лидерство Владимира Путина все последние годы придавало эффективность институту президента. Но верно и обратное — именно опираясь на конституционную модель президентской республики, России за последние 20 лет удалось реализовать сверхзадачу восстановления государственной дееспособности.

При этом одновременно усиливаются и другие ветви власти. Новые полномочия получает и правительство, и Конституционный суд. Но, прежде всего, расширение полномочий касается парламента. Внесенные главой государства поправки более масштабно связывают процедуру формирования правительства с функциями представительной власти: вице-премьеры и несиловые министры утверждаются Госдумой по представлению председателя правительства, а силовые — президентом после консультаций с Советом Федерации. Институциональная роль парламента возрастает еще и потому, что конституционно закрепляются и тем самым усиливаются функции парламентского контроля. И это опять же не случайно, потому что два института государственной власти сегодня избираются путем прямых выборов. Это — президент страны и Государственная дума. И, в этом смысле, логика реформы состоит, в том числе, в том, что должно происходить усиление именно тех органов власти, которые имеют прямой мандат доверия граждан. Аналогичным образом и сама реформа может и должна вступить в силу только после одобрения гражданами в ходе общероссийского голосования.

На этих же принципах основаны и предложения главы государства, касающиеся согласованности функционирования уже не ветвей, а уровней власти и управления — федеральных, региональных, местных властей. Для этого, с одной стороны, в Конституции закрепляется соответствующий статус и роль Государственного совета, в том числе, как органа стратегического планирования и управления. А с другой — устанавливаются принципы единой системы публичной власти, что должно укрепить реальную, а не номинальную роль местного самоуправления, в частности в реализации национальных проектов развития страны.

Наконец, говоря о конституционной реформе, президент неоднократно подчеркивал и еще одно — все изменения должны вступить в силу не когда-то потом, но в полной мере и сразу же после общероссийского голосования. Это связано с тем, что окончательное оформление новой модели единой системы публичной власти потребует еще значительного времени на уровне принятия новых или обновления большого количества существующих федеральных законов. Но главное — необходимо еще до 2024 года дать время обновленной системе устояться, наработать новые практики, чтобы посмотреть, насколько она функциональна и дееспособна, и дать привыкнуть элитам и обществу к этой «новой институциональности». А там, как и сказал Владимир Путин в Государственной думе, видно будет.

Митрий Бадовский, глава Института социально-экономических и политических исследований

Источник: https://iz.ru/987380/dmitrii-badovskii/konstitutcionnaia-obosnovannost

С полным перечнем поправок в Конституцию можно ознакомится по ссылке:

 https://fozo.info/239-polnyj-spisok-popravok-v-konstituciju-2020.html

Суть конституционной реформы можно будет увидеть через некоторое время. Сами поправки принципиально не изменяют правовой статус президента РФ, правительства РФ, а Государственный совет РФ приобретает примерно то значение, которое он имеет в настоящее время (только сейчас он наделяется статусом на основании указа главы государства, а предлагается закрепить этот статус в Конституции РФ).

Иными словами, если предложенные поправки будут приняты без существенных изменений, то в политической системе России новых сильных игроков с конституционным статусом не появится. Вполне может оказаться, что в идее конституционной реформы вообще не нужно искать скрытых смыслов. О пересмотре Конституции РФ говорилось давно, эти мысли излагались как известными конституционалистами, так и политиками. Они доказывали и продолжают доказывать, что Конституция РФ принималась в тяжёлых условиях начала 1990-х гг. и принималась быстро. Сейчас ситуация изменилась, можно проанализировать опыт реализации конституционных норм, скорректировать её отдельные положения. Конечно, это одно из мнений. Текст Конституции РФ и действие Конституции РФ сильно друг с другом не связаны. В тексте закрепляются основные принципы организации власти, общества, правового положения личности. Эти принципы развиваются иными законами и даже подзаконными актами, уточняются правоприменительной практикой, прежде всего судами. Эффективная конституция — это та, которая используется судьями, должностными лицами всех органов и уровней в их повседневной деятельности. Например, чиновник, принимая от гражданина какие-то документы, должен думать не только об исполнении должностного регламента, но и о приоритете прав и свобод личности. В этом случае конституционный текст оживает, причём через применение вполне можно уточнять и смысл норм Конституции РФ, главное чтобы при этом не утрачивался её дух.

Олег Шерстобоев, заведующий кафедрой административного, финансового и корпоративного права Новосибирского государственного университета экономики и управления 

Источник: https://regnum.ru/news/polit/2857074.html

Почему мы опубликовали эту статью. В январе Владимир Путин, судя по всему, излагал свое представление о будущем России со сменяемостью власти. Однако на этой неделе он неожиданно изменил свое решение. Почему он это сделал?

Когда Владимир Путин два месяца назад впервые объявил о масштабной конституционной реформе для изменения баланса между российским президентом и его парламентом, складывалось впечатление, что он тем самым подготавливает себе путь к тому, чтобы покинуть свой пост в 2024 году. В таком случае, он, вероятнее всего, получил бы другую должность в каком-нибудь власти органе с более коллективным руководством.

Однако эта цель в конечном уступила место другому амбициозному идеологическому проекту — а также, возможно, свою роль сыграла и связанная с коронавирусом паника.

Когда этот огромный пакет поправок, представляющий собой полный пересмотр российской Конституции, оказался, наконец, на этой неделе в российском Парламенте, власти обнародовали внесенные в последние минуты изменения, которые позволят г-н Путину участвовать в президентских выборах после окончания его нынешнего срока, который считался до этого последним. Российские эксперты говорят о том, что это неожиданное изменение плана не следует считать захватом власти — власть президента в любом случае будет ограничена в результате этой реформы. Скорее, можно говорить о желании элиты иметь твердую руку во все более неопределенные времена.

«Путин воспринимается как оплот стабильности, — говорит Михаил Черныш, эксперт расположенного в Москве Института социологии. — Если вы посмотрите на социологические данные, то становится ясно, что лишь незначительное количество институтов государства пользуются значительным доверием общества. В то же время, Путин сам стал самостоятельным институтом. В глазах общества он обладает легитимностью и пользуется доверием, и, кроме того, люди воспринимают его как гаранта социального мира и стабильности. Вполне может быть, что он уступил требованиям представителей элиты и создал для себя такой вариант, который может позволить ему остаться у власти после 2024 года».

«Его отпечаток на Конституции»

Трудно переоценить значение этих конституционных изменений, которые в настоящее время уже были одобрены обеими палатами Парламента, а также всех 85 регионов страны, и теперь они получат оценку общества на референдуме, который состоится 22 апреля.

Этот 68-страничный пакет реформ, включающий в себя почти 400 поправок, направлен на изменение идеологической природы государства, и он дополнит либеральный характер конституции 1993 года, принятой Борисом Ельциным, за счет элементов социального консерватизма, характерного для периода правления г-на Путина. В числе этих изменений традиционные семейные ценности, брак между мужчиной и женщиной, вера в Бога, а также запрет на попытки поставить под сомнение оборону «отечества», в том числе роль страны во Второй мировой войне. Предлагаемые изменения закрепят экономические права — такие как индексация пенсий и гарантированный минимальный доход, который будет увеличен до официального прожиточного уровня.

Если не считать незначительных изменений, то г-н Путин в течение почти двух десятилетий избегал значительных изменений Конституции. Однако для России, у которой было пять различных Конституций в течение немногим более одного века, этот масштабный новый проект представляет собой возвращение к злополучной традиции, в соответствии с которой каждый новый лидер страны пересматривает природу государства, глядя на него сквозь призму своих собственных верований и целей — и это в значительной мере отход от той конституционной практики, которая существует в большинстве западных стран.

«Путин таким образом хочет оставить свой отпечаток на Конституции», как это делали в прошлом Николай II, Сталин, Брежнев и Ельцин, отмечает Евгений Гонтмахер — экономист, социолог, а также член либерального Комитета гражданских инициатив. «Разумеется, это обесценивает саму идею конституции. Она становится просто листком бумаги, в который можно внести изменения при любом повороте власти», — добавляет он.

По мнению аналитиков, внесенные в последний момент поправки переставляют конституционные часы и позволяют г-ну Путину участвовать в президентских выборах в 2024 году, и тогда он сможет остаться на этом посту до 2036 года. Судя по всему, такой вариант не входил в первоначальный план, и, возможно, его появление связано с паникой из-за коронавируса — его распространение только началось в России, — а также с обвалом цен на нефть, что усилило общее ощущение надвигающегося хаоса.

«Новые поправки, по сути, противоречат основному направлению пакета реформ, — говорит Сергей Марков, бывший кремлевский советник. — Путин хотел создать переходную систему, сократить традиционную зависимость этой страны от сильного лидера, но он также намеревался занять какой-то влиятельный пост. Зачем ему возвращаться на место президента с сокращенными полномочиями?»

Однако для российского правящего класса, представители которого не были избраны в ходе свободных, честных и демократических выборов, легитимность постоянно является больным вопросом. По мнению аналитиков, первые месяцы 2020 года были неспокойными, а в ближайшем будущем ситуация может стать еще более хаотичной.

«На самом деле, Путин, вероятно, хотел бы оставить пост президента, если бы он нашел способ спокойно уйти и наслаждаться своим преклонным возрастом, — говорит г-н Черныш. — Однако он стал заложником у представителей элиты. Он является единственным институтом, обеспечивающим сплоченность, а также гарантии того, что не будет открытого конфликта, если он покинет пост президента. Нет никакой уверенности в том, что он вновь будет участвовать в выборах главы государства, однако ему, судя по всему, нужно совершить эти символическое и успокаивающие действии в это весьма тревожное время».

Обеспечить поддержку общества?

Многие российские эксперты считаю, что идеологические добавления к Конституции представляют собой не более чем попытку обеспечить явку в ходе референдума 22 апреля, поскольку многие простые россияне безразлично относятся к структурам власти, но их можно привлечь лозунгами с традиционными ценностями и обещаниями экономической безопасности.

«Я не отношусь серьезно к этим к поправкам по поводу традиционного брака, веры или истории, — говорит Виктор Шейнис, один из авторов российской Конституции 1993 года. — Они включены туда только потому, что некоторым группам населения нравятся подобные идеи».

Однако г-н Марков, бывший советник г-ну Путина, читает, что эти поправки были добавлены в ходе общественных обсуждений, проходивших в последние два месяца, после чего представители власти пришли к выводу о том, что они должны быть включены.

«Такие традиционные ценности как Бог, нация и семья глубоко укоренены в российском народном сознании, — подчеркивает он. — Сейчас опасные времена для России, особенно конфликт с Западом. Люди хотят определить, кем мы являемся, за что мы выступаем, и поэтому нам нужны эти идеологические поправки».

Опросы общественного мнения свидетельствуют о том, что молодые россияне настроены более современно и толерантно, чем их родители, и поэтому, по мнению некоторых экспертов, закрепление в Конституции запрета на однополые браки, а также упоминание в ней о традиционных ценностях может создать в будущем определенные препятствия для развития.

«Возможно, мы не находимся на том же этапе, что и западные общества, однако молодые россияне отличаются от поколения своих родителей, они в большей степени более открыты миру, чем представители старшего поколения, — говорит г-н Черныш. — Однако Конституция в России не играет такой же роли в определении жизни людей, как это происходит, скажем, в Соединенных Штатах. Судя по всему, это не является помехой для прогресса, как может показаться. Я убежден вот в чем: если изменятся социальные нормы, то мы найдем и способ изменить законы».

Источник: http://geo-politica.info/the-christian-science-monitor-ssha-pochemu-kriz...

Для регионального же общества аномия является именно угрозой нового типа, поскольку возникла она во многом по причине резкого фазового перехода от регионализма к новой системе политико-властных отношений между субъектами и федеральным центром в ходе реформ по укреплению «вертикали власти». Сложные общественные трансформации, которые запустились вслед за этим в Республике Башкортостан, привели многочисленным разрывам устоявшейся социальной ткани, к заметной хаотизации и ускорению общественно-политических и экономических процессов в регионе. В какой-то мере это неизбежный и закономерный процесс, который, тем не менее, требует решения новых интеграционных задач, соответствующих динамике усложняющегося общества.

Силой противостоящей аномии является концепт «социальной солидарности», разработанный еще Э. Дюркгеймом [7, с. 63]. Как известно, ученый отталкивался от идеи разделения двух типов общества: традиционного и современного. Отсюда он выделял два типа социальной солидарности.

Во-первых, механическую солидарность, которая типична для традиционного, архаического общества и основывается на неразвитости и сходстве составляющих общество людей. Индивид в таком обществе не принадлежит сам себе, а коллективное сознание почти целиком покрывает индивидуальные особенности, то есть отсутствует собственное «Я» – «Я это только Мы». Что, конечно, является упрощенным толкованием специфики традиционного общества, но позволяет понять логику Э. Дюркгейма в этом вопросе.

Во-вторых, органическую солидарность, которая порождается разделением общественного труда и основана не на сходстве, а на различии индивидов. И если механическая солидарность предполагает поглощение индивида коллективом, то органическая солидарность, напротив, предполагает развитие личности. Именно благодаря разделению труда индивид осознает свою зависимость от общества, которая раньше поддерживалась только традицией и репрессивными мерами.

Формально в современном Башкортостане, как и в любом регионе РФ, существует и активно действует большое количество организаций негосударственного типа (различного рода НКО, национально-культурные автономии и т.д.), включая сегмент неформальных этнополитических движений республики. Они действительно проводят огромную культурно-просветительскую работу, являются мощными интеграторами, атомизированного реформами 90-х годов, регионального сообщества. Однако на деле это во многом лишь следствие усилий государства по искусственному созданию политических и социальных ниш, чтобы заполнить, таким образом, общественное пространство региона (путем распределения грантов и прямой поддержки через различные госпрограммы). Что можно считать воспроизводством прежних, советских практик в области государственного строительства. На деле эти структуры и содержательно, и функционально, не аналогичны структурам современного западного общества.

Далее, если из этой массы выделить общности, функционирующие вне государственной поддержки, то ситуацию также можно считать неоднозначной, поскольку значительная их часть основана на механистическом, традиционалистском типе солидарности (национальные группировки, религиозные исламские общины). Что во многом является закономерным итогом идущей архаизации общества, постепенного отхода от модернистского устройства социума. В то время как деятельность собственно групп органической солидарности постепенно начинает носить либо локальный (обманутые дольщики и др.), либо узкополитический характер (сторонники А. Навального, внесистемные акторы РБ). И это огромная и еще плохо осознанная обществоведами и властью проблема, поскольку реальная сфера «гражданского общества» (которая и является главной силой социальных изменений) сокращается в России и на региональном уровне, со скоростью «шагреневой кожи».

Другую проблему, возникшую с усложнением структуры регионального сообщества, также можно отнести к социальным угрозам нового типа. Возьмем в качестве примера деятельность мусульманской уммы Башкортостана. На фоне определенного кризиса официальных духовных управлений республики (ДУМ РБ, ЦДУМ России), идеологии «традиционного ислама», в Башкирии, как и в других «мусульманских» регионах РФ, расширилась сфера деятельности деструктивных религиозных течений (радикальные салафиты, нурсисты и др.), социальной базой которых преимущественного является слабо социализированная молодежь. Государством в этой сфере проводится большая работа, которая включает в себя, в том числе активную поддержу исторически традиционную для региона форму или версию ислама, а также деятельность официальных структур. Однако основная проблема в том, что центр силы постепенно смещается в сторону неформального сегмента религиозной сферы, деятельность акторов в котором носит преимущественно закрытый характер. Иными словами, процессы в данной области постепенно спускаются «вниз», на нижние этажи общества и фактически идут за пределами институциональных полей, поэтому их практически невозможно контролировать или серьезным образом влиять на них.

Причина данного общественного феномена порождена сложной трансформацией социального пространства. Дело в том, что сегодня параллельно вертикальному строению иерархизированных региональных структур, возникли социальные ниши ризоматического характера, то есть крайне неоднородного пространства, которое функционирует как клубневые растения или грибницы.

Клубневая организация пространства – это пространство без каких-либо центров иерархизации, точек развития, инстанций, устанавливающих коды функционирования системы [8, с. 201]. И главная проблема заключается в том, что государство не может контролировать эту нишу иными инструментами, кроме силового подавления, что, однако, зачастую приводит к обратному эффекту. Более того, это, безусловно, сфера существования социальной архаики, не имеющей четкой структуры или формы; со своей параллельной логикой и языком мифа.

В целом хотелось было отметить, что сегодня современное региональное сообщество пребывает как бы в двух регистрах. На уровне элиты и интеллигенции оно мыслит категориями Модерна, консервативными и частью либеральными нарративами. Для местных элит общество еще есть, интеллектуально они живут еще в Модерне. Но массы, и особенно молодежные, переставшие понимать «большие нарративы», погружаются в стихию социального разложения, дефрагментации, группируясь по локальным коллективам, за пределами которых мир и общество существуют виртуально, как иная реальность. Молодежь все меньше понимает Модерн и его дискурс [8, с. 518].

Фиксация на локальностях, особенно заметно проявляющаяся в молодежной среде, позволяет понять устройство сетевого общества, которое является характерным признаком Постмодерна. Сеть не имеет центра. Она развертывается одновременно от нескольких полюсов, причем эти полюса могут появляться и исчезать, перетекать один в другой, увеличиваться в количестве или сокращаться [8, с. 518].

Как ни странно, усиление роли локальных общностей для Республики Башкортостан во многом есть результат изменений политического характера, которое также можно рассматривать в контексте новых социокультурных вызовов.

Неспособность централизованной советской имперской системы перейти на следующий этап модернизации, распад СССР, сопровождался высокой активностью регионализма в национальных субъектах, среди которых Башкирия, в начале 90-х годов, шла в авангарде движения за суверенитет, сразу же вслед за Чечней и Татарией (о чем многие забывают сегодня). В республике фактически до 2010 г. роль федеральных институтов носила номинальный характер, а сам субъект имел все черты квазигосударственного авторитаризма. Однако с политикой укрепления «вертикали власти» и окончанием «эпохи регионализма» в стране, маятник резко качнулся в другую сторону, что привело к иной системной диспропорции – заметному ослаблению и размыванию региональной идентичности. Основным же итогом данного процесса стало не столько усиление общегражданской идентичности, а сколько идентичности локальной.

Это аналогично тому, когда в условиях слома или кризиса традиции ее место автоматически заполняет архаика, компенсируя, таким образом, разрыв социальной ткани. Следовательно, рост локализма и сопутствующих ему деструктивных явлений, во многом вызван несбалансированностью политической системы в разрезе «центр-регионы». Постепенное понимание того, что в Башкирии в 2010 г. был нанесен удар не по этнократии, а этнически окрашенному регионализму, привело к тому, что в РБ даже политологи провластного пула стали постепенно включать в свой дискурс элементы критики федеральной повестки (особенно в части распределения доходов, выполнения «майских указов» и др.). Данная проблема носит глобальный характер, поскольку ставит под удар всю систему федеративных отношений в долгосрочной перспективе и, скорее всего, суть ее в том, что, ликвидировав местные режимы, центр не смог, взамен прежней системы отношений, предложить субъектам РФ новую, реально действующую модель модернизации регионов. Красноречивой иллюстрацией указанного системного дисбаланса является противостояние общественности республики, местных властей и Башкирской содовой компании вокруг шихана Торатау; конфликт невозможный в принципе в «рахимовские времена».

Одним из опасных показателей ослабления региональной идентичности в Башкортостане является тенденция оттока населения из республики (в широком спектре понимания проблемы). Так, только с 2011 по 2016 годы уровень временной трудовой миграции в Башкирии вырос с 113 тысяч до 148 тысяч человек, в основном за счет жителей села. Кроме того, проведенные социологические опросы фиксируют рост числа молодежи, которая не связывает с республикой своего будущего. Все это означает, что со стороны местных властей сегодня необходимы целенаправленные меры по укреплению региональной составляющей. Речь в данном случае должна идти не только о брендировании и продвижении Башкирии на федеральном и даже международном уровне, а об устойчивой историко-культурной идентичности, органично вписанной в парадигму общего развития страны. Необходимы определенные идеологические концепты и меры по заполнению местного контента, повышению легитимности общественных и властных институтов. Другими словами, нужны инициированные самой властью интеллектуальные усилия по созданию новой формы или идеологии региональной идентичности.

Изменение социальной структуры общества, возникновение новой карты этнополитических угроз делает актуальной проблему адекватного научно-экспертного описания современных процессов, а также общей ситуации на региональном уровне. Однако в условиях трансформирующейся реальности, релевантность системного анализа осложнена сегодня наметившимся когнитивным кризисом, или кризисом гуманитарного знания. С одной стороны, это является результатом ослабления институтов модерна в современном обществе, и в первую очередь, гуманитарной науки в России. С другой, вызвано малым количеством квалифицированных специалистов способных, на основе междисциплинарных подходов, описывать и выявлять угрозы нового типа.

В настоящий момент, помимо исследователей из ведущих вузов региона (БГУ, БГПУ, БАГСУ и др.), можно выделить ряд ученых и научных центров, которые занимаются изучением актуальных проблем текущей общественно-политической ситуации в Республике Башкортостан. В частности, вопросами эффективного функционирования политической системы региона (политологи Н. Евдокимов, Д. Михайличенко, С. Шкель, В. Гайдук, В. Савичев, Д. Казанцев, А. Иванов и др.). В области этноконфессиональных отношений – религиовед А. Юнусова, философ Р. Вахитов, политолог Е. Беляев; ряд экспертов из Института этнологических исследований им. Р. Кузеева (этнополитологи И. Габдрафиков, Ф. Сафин, религиовед З. Хабибуллина), сотрудники Научно-исследовательского института духовной безопасности и развития религиозного образования БГПУ (руководитель Д. Абдрахманов); эксперты Центра геополитических исследований «Берлек-Единство» (А. Сулейманов, Б. Мурзагалеев), ЦСКА ИСИ РБ (А. Бердин, Ю. Юсупов), а также сотрудники и специалисты различных силовых и государственных ведомств республики.

Распоряжением Правительства РБ от 25 сентября 2015 г., в целях организации системного мониторинга состояния межнациональных и межконфессиональных отношений и раннего предупреждения конфликтных ситуаций был создан Центр гуманитарных исследований Минкультуры Республики Башкортостан.

В соответствии с возложенными задачами Центр оперативно получает и обрабатывает информацию о состоянии национальных и этноконфессиональных отношений в регионе. Оценивая степень и характер воздействия социально-политических факторов, а также динамику и ареал событий, выделяя причины межнациональных конфликтов и предконфликтных ситуаций. В рамках своей деятельности ЦГИ осуществляет сбор, изучение, обобщение, анализ и оценку следующей информации:

— данных мониторинга информационного пространства (публикаций и сообщений в средствах массовой информации, информационно-телекоммуникационной сети «Интернет»);

— статистических сведений, получаемых из территориальных органов федеральных органов исполнительной власти, иных федеральных государственных органов, органов исполнительной власти Республики Башкортостан, органов местного самоуправления и организаций;

— информационно-аналитических сведений и экспертных оценок органов исполнительной власти Республики Башкортостан по вопросам, касающимся состояния межнациональной и межконфессиональной ситуации;

— результатов социологических исследований.

Также Центр гуманитарных исследований определен региональным оператором Системы мониторинга межнациональных и межконфессиональных отношений и раннего предупреждения конфликтов Федерального агентства по делам национальностей (ФАДН России).

Кроме базового направления работы, Центром ежегодно проводится масштабное социологическое исследование по изучению межнациональных и межконфессиональных отношений в республике с охватом более 1200 респондентов. На постоянной основе действует социологическая лаборатория ЦГИ (руководитель Р. Яппарова) [9].

Таким образом можно констатировать, что в настоящий момент в республике создана многоуровневая и комплексная система оценки и анализа современных этноконфессиональных отношений; сложился определенный экспертный пул, в который входят специалисты из различных научно-исследовательских центров региона. Что в последующем должно способствовать эффективной реализации национальной политики, а также снизить возможные конфликты и риски в межэтнической сфере Республики Башкортостан.

Список источников и литературы:

1. Шкаратан О.И. Социально-экономическое неравенство в современном мире и становление новых форм социального расслоения в России // Мир России. 2018. №2.

2. Бызов Л.Г. От консолидации к дисбалансу. Ценностные трансформации путинской эпохи: от консолидации к дисбалансу (2000-2018 гг.) // http://www.proza.ru/2018/07/15/1028.

3. Паин Э.А. Социальная природа экстремизма и терроризма // Общественные науки и современность. 2002. №4.

4. Валиахметов Р.М. Динамика и особенности изменений структуры сельского и городского башкирского населения // Традиция и толерантность: проблема понимания. Мат. Всероссийской научно-практической конференции. Уфа: Гилем, 2012.

5. Шайхисламов Р.Б. Коммуникативные проблемы социокультурной интеграции современного российского общества. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора социологических наук. Уфа, 2007.

6. Сердюков Б.В. Аномия и солидарность в сфере общественной безопасности: интеграционная специфика социального контроля // Социальная политика и социология. Т.17. 2018. №1 (126).

7. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М.: Канон, 1996.

9. См.: Буранчин А.М., Марданов М.Х., Романов С.Ю., Яппарова Р.Р. Состояние межнациональных и межконфессиональных отношений в Республике Башкортостан: аналитический отчет по результатам социологического исследования. Уфа: Мир печати, 2018.

Азамат Мажитович Буранчин, кандидат исторических наук, сотрудник Центра гуманитарных исследований РБ