(По материалам немецких Интернет-сайтов).

Карлос Ройтеманн остался для многих загадкой, несмотря на 10-летнюю карьеру в Ф1. Однако Питер Виндзор, один из тех, кто особенно хорошо знал Карлоса, считает его одним из величайших гонщиков в истории Ф1.

Сын фермера, Карлос начал ездить на автомобиле в детские годы, на проселочных дорогах в окрестностях аргентинского города Санта Фе. Он забирался в комбинезон не по росту, устраивался за рулем, и начиналось… В этой фазе учебы сначала он все время обнаруживал, что выход из виража, которого он достигал после, казалось бы, бесконечного напряженного ожидания, не хотел соответствовать входу. Уже 10-летним он постиг, что быстро ездить – это гораздо больше, чем просто избегать разворотов на трассе.

Ройтеманн – отпрыск семейства, которое эмигрировало из немецко-говорящей части Швейцарии в Аргентину – параллельно успешно учился по воле родителей в строгой иезуитской школе. Особенно блистал он по таким предметам, как математика и экономика.

Но более манил его все-таки поиск идеальной линии прохождения поворотов. Ройтеманн проглатывал литературу о высоком искусстве вождения гоночного автомобиля, и за этим все время следовали практические эксперименты в пампе. Он давил на газ, пока солнце не заходило за горизонт, пока кочки не становились неразличимы в сумерках и деревья на горизонте не исчезали в темноте. Шаг за шагом он начинал понимать, что и как нужно делать, чтобы решить проблемы. И наконец наступал тот момент, когда выход из поворота он представлял перед глазами уже тогда, когда еще только приближался к виражу. Его стиль вождения «округлился», а скорость возросла. То, что сначала представлялось ему противоречием – вход и выход из виража – стало одним целым. Он понял: вход одновременно был и началом выхода.

…К началу 70-х годов Карлос уже перешел из Ф2 в Ф1. Он стартовал за команду Brabham англичанина Берни Экклстоуна, и сразу стал известным, когда в Буэнос-Айресе в самом своем первом Гран-При стартовал с поула. Это удавалось до него лишь Марио Андретти, а после него до наших дней – только Жаку Вильневу.

В 1974 г. Ройтеманн выиграл 3 этапа за рулем созданного Гордоном Мюрреем Brabham BT44. Он надеялся, что 1975 год станет его годом и он сделает то, что удалось в 1974 году Эмерсону Фиттипальди – наберет больше очков, чем его соперники. Время казалось удачным. Он хорошо знал команду Brabham. Он знал ее машины, и он точно знал, что нужно делать. Новым для него был лишь партнер по команде, Карлос Паче. Бразилец был контактным и добродушным в жизни, но исключительно агрессивным в гонках. Паче был противоположностью Ройтеманна. Он атаковал бордюры и выжимал из машины все. Ройтеманн, напротив, прилагал все силы для совершенного квалификационного круга, чтобы в воскресенье достичь победы с математической точностью.

Однако сезон-75 был для Brabham разочаровывающим. Пилоты завоевали только одну победу.

Разочарование росло, и в конце концов, летом 1978 г. аргентинец принимает решение: он инвестирует в свое будущее и разрывает свой текущий контракт с Brabham, оплачивая неустойку, и подписывает контракт с Ferrari. Ройтеманн проводит несколько недель в Маранелло, чтобы ближе познакомиться и подружиться с новым главным механиком, Антонио Беллантани. Кроме того, Карлос усиленно занимается поисками спонсоров. Результат: контракт с Fila. Тем самым южноамериканцу удалось заключить один из первых контрактов Формулы 1 с представителями текстильной индустрии.

На старте сезона 1977 г. в Буэнос-Айресе Ройтеманн был осыпан фанатами конфетти. Но для победы этого не хватило, хотя в шиканах и длинном правом повороте Curvon он был необычайно быстр. Это была опять просто «почти победа». Затем цирк Ф1 переехал в Интерлагос, где «на повестке дня» был 2-й этап сезона-77. Трасса в предместьях Сан- Паулу нравилась Карлосу еще больше, чем в Буэнос-Айресе. Он любил тамошнюю атмосферу и комбинации быстрых и среднескоростных поворотов на тогдашней трассе длиной почти 8 км. И он любил жару! Мало кто, исключая Фиттипальди, Халма и Росберга – был при экстремально высоких температурах так же хорош, как Ройтеманн. Ferrari к той гонке подготовила новые задние антикрылья. Лауда смотрел на новую деталь скептически и не хотел, чтобы ее устанавливали на его машину. Ройтеманн протестировал антикрыло в субботу на свободной тренировке и остался доволен. Облегчение испытал и конструктор Мауро Форгьери – все говорило в пользу Ройтеманна. Действительно, он победил, опередив Джеймса Ханта и своего коллегу Ники.

Австриец, который в 1975 г. первый раз стал чемпионом на Ferrari, сразу после возвращения в Европу перешел в контратаку. Он очень интенсивно использовал оставшиеся 6 недель до Гран-При ЮАР и провел обширные тесты в Фиорано и пять тестовых дней в Кялами. Ройтеманн в этой вспышке активности не участвовал.

В ЮАР победил Лауда. Тем самым повернув фортуну и зачет чемпионата к себе лицом. Однако затем началась новая фаза сезона: Ferrari стала испытывать давление. В то время как Lotus открыл «граунд-эффект», «гарцующий жеребец», несмотря на многочисленные модификации модели 312Т2, оставался на месте. Шансы на победу у Ferrari становились все меньше. Несмотря на это, Ройтеманн занимался тестами, как сумасшедший и проводил за рулем все более неконкурентноспособного автомобиля отличные гонки. В Швеции, где многочисленные шпильки постоянного радиуса беспощадно вскрывали недостатки шасси, после половины гонки Лауда сдался. Ройтеманн, непоколебимый и концентрированный, пришел третьим.

Отношения между пилотами Ferrari были исключительно прохладными. Лауда на вопрос, считает он Ройтманна, коллегой по команде или соперником, ответил: «Ни то, ни другое…». Когда австриец на разминке перед Гран-При Испании попал в аварию и получил трещину ребра, Ройтеманн тотчас же был в клинике, чтобы узнать о самочувствии Лауды. Увидев, что в помещении находятся многочисленные врачи, хлопоча вокруг пациента, он не стал мешать. Повернулся и удалился в моторхоум Ferrari. Лауда позже так описывал это в свих мемуарах: «Карлос ненадолго заглянул, чтобы убедиться, что я не могу стартовать, потом он с улыбкой покинул палату».

Так или иначе, но в борьбе с Lotus Ferrari находилась в выгодной позиции. В пользу Лауды говорило его глубокое знание команды изнутри и снаружи. Шести вторых мест и трех побед Лауде хватило, чтобы в Уоткинс Глен отобрать титул у Марио Андретти, имевшего четыре победы. Затем австриец подписал контракт с Brabham и в двух последних гонках сезона вообще не выступал.

В команду пришел Жиль Вильнев и был поражен отвратительной управляемостью 312Т2. Ройтеманн с облегчением реагировал на нового коллегу, поскольку высоко ценил порядочность Вильнева.

В 1978 г. команда перешла на использование шин Michelin, что Карлос полностью одобрял. Благодаря французским шинам он мог быть на лидирующих позициях во многих гонках на новом Т3. Сначала он выиграл ГП Бразилии-78 еще за рулем Т2, затем гонки в Лонг Бич, Брэндс Хэтч и Уоткинс Глен. В лабиринте улиц Монте-Карло аргентинец, пройдя квалификационный круг в захватывающем дыхание стиле «все-или-ничего», завоевал поул. По его собственному признанию, - лучший поул своей карьеры. К сожалению, в воскресенье он не смог превратить выгодную позицию в полезные очки. Непосредственно после старта Лауда толкнул своего бывшего коллегу, который оказался таким образом в самом конце. Давление на аргентинца оказывалось и через прессу. Итальянские газеты, не без подачи Ferrari, выдвигали теорию, что Ройтеманн не обладает качествами победителя. Это вредило его репутации, так же как и слухи о том, что его вот-вот заменит Шехтер. На короткое время Карлос поправил ситуацию, одержав победу в Брэндс Хэтч. Итальянская пресса временно «прекратила огонь».

Ни скоростные качества, ни тот факт, что он держал Вильнева «под контролем», не помогли аргентинцу. Его действительно заменил Шехтер. Официально Энцо Феррари поощрял его к тому, чтобы остаться, но Ройтеманн не имел ни малейшего интереса связывать себя с южноафриканцем. Таким образом, Вильнев смог остаться в команде. Позже Ройтеманн говорил: «Думаю, что так я сделал Жилю большое одолжение…».

Впечатленный автомобилем Lotus 79 и непринужденностью, с которой Андретти за рулем этой машины мог побеждать, аргентинец решил обратиться к Чэпмену. Он и в Андретти не видел идеального коллегу по команде, кроме того, опасался аварий из-за технических неполадок, но все же пошел на это, чтобы таким образом получить действительно быструю машину. Это теория.

Сначала Ройтеманн чувствовал себя неудобно в кокпите Lotus 79. Монокок в области ног был таким узким, что было едва возможно использовать одновременно пятку и носок правой ноги, т.е. одновременно работать с педалями газа и тормоза. Его колени соприкасались под панелью приборов, и его шлем выступал в воздушный поток на 10 см выше, чем у Андретти. Еще хуже: поскольку он едва мог в тесном копите передвигать рычаг коробки передач, быстро повреждались синхронизаторы и другие детали. Узнав на тестах в Хараме, что нельзя полностью доверять тормозам на Lotus 79, он потерял свое преимущество специалиста по позднему торможению.

В первый день тренировок в Лонг Бич Ройтеманн показал лучшее время, хотя его машина заметно уступала Ferrari. В замечательном настроении он поговорил со своими механиками Рексом и Тревором. Затем сел в свой Lotus Esprit и поехал в парк, находящийся в 20 минутах езды к югу от Лос-Анджелеса, где и занимался джоггингом 40 минут подряд в своем неизменном темно-синем тренировочном костюме. Вечером он сказал: «Честно говоря, я чувствую себя за рулем Lotus неудобно. Почему я, несмотря на это, показываю хорошее время? Очень просто, потому что я стал более хорошим гонщиком, чем в 1978. Ни один человек не сможет ехать на этой машине быстрее». На коктейле в этот же вечер шеф команды Колин Чэпмен говорил: «Разве Карлос не фантастичен? Я даже и не предполагал, что он так хорош. Я едва его знал, когда мы подписали контракт. К сожалению, на уровне слухов я знал, что он тяжелый и подверженный настроению человек. Однако теперь я сделаю его чемпионом уже в этом году. Вы это увидите».

То, что позже произошло в Лонг Бич, было типично для всего сезона. Из-за поломки приводного вала Ройтеманн не смог взять поул. Шесть сотых секунды отделили его от Жиля Вильнева, чей Ferrari был обут в сенсационные квалификационные шины Michelin.

К тем, кто внимательно следил за выступлениями Ройтеманна, принадлежал и Фрэнк Уильямс. «Странно, - говорил один его собеседник,- в этом году у Lotus еще ни разу не ломался приводной вал. Это говорит о том, как жестко Ройтеманн обходится с машиной».

Уильямс согласился: «Конечно. Он – просто сенсация. Впечатляющие показатели за рулем машины на шинах Goodyear и с мотором Cosworth! Было бы интересно узнать, есть ли у него контракт на 1980 год. Посмотрим, как будут развиваться события».

Во время ГП Германии в Хоккенхайме Ф.Уильямс снова поинтересовался договорными отношениями Ройтеманна. Официально он был связан с командой Lotus и на 1980 год. Однако для Уильямса был шанс. От него не скрылось, что Андретти не был заинтересован в том, чтобы и далее иметь в коллегах по команде быстрого аргентинца. Уильямс узнал в этот вечер еще кое-что. Ройтеманн в будущем охотно гонялся бы за Williams, при условии, что оба пилота будут одинаковы в правах, и оплата будет соответствовать ожиданиям.

Тотчас же невидимые нити были приведены в действие. Окольными путями Уильямс дал понять Ройтеманну, что он готов к прямому контакту. В течение 4-х дней ничего не происходило. Но потом, после победы пилота Williams Алана Джонса на трассе в Хоккенхайме, у Ройтеманна зазвонил телефон. Шеф команды делал аргентинцу предложение о заключении контракта на 1980 г. Гонщик был удивлен. Позднее Ройтеманн вспоминал: «Я спросил, в связи с чем мне оказывается такая честь. Он ответил только, что каждый, способный проехать трассу в Лонг Бич за 1.18,8, заслуживает подобного предложения». Карлос был впечатлен тем, что кто-то так внимательно наблюдает за его успехами.

Несколько недель спустя, в один летний день, стороны встретились в доме Уильямса. Джинни, супруга Фрэнка, открыла дверь. Сын Фрэнка Джонатан очень удивился, что вошедший был не Клей Регаццони (!). Карлоса ждали на кухне Уильямс и его партнер Патрик Хэд. Сначала разговор крутился вокруг Ferrari и Lotus. Джинни подала на стол чай, бисквиты и сэндвичи с огурцом.

Очень осторожно Фрэнк и Патрик перешли к делу. Сначала они аккуратно дали понять Ройтеманну, что Алан Джонс «стоит на 1-м месте в списке желаний команды на 1980 год». Ройтеманн твердо следовал своему списку вопросов: какой поставщик моторов предполагается? Сколько тестовых километров ему будет предоставлено? Какие механики будут обслуживать его машину? Уильямс реагировал восторженно: «Если ты будешь выступать за нас, сначала купишь толстую пачку авиабилетов, чтобы видеться со мной каждый свободный день и чтобы мы могли болтать о гонках». Ройтеманн кивнул: «Если мы договоримся, я найду жилье в Дидкоте». (Примечание: в Дидкоте тогда располагалась фабрика Уильямса.)

После этой встречи была еще одна в Сильверстоуне, и, наконец, в отеле «Хитроу», рядом с лондонским международным аэропортом. Шеф команды сообщил потенциальному пилоту, что оба пилота конюшни будут ездить по возможности на одинаковых автомобилях. «Австралиец является однако с точки зрения команды соискателем титула №1», - не делал тайны босс. Однако, если план не сработает, добро пожаловать, Ройтеманн – победитель и чемпион. За тостами с сыром и сэндвичами с ветчиной стороны приступили к обсуждению зарплатной части контракта. Разговор становился все серьезней…

В это время Ройтеманн начал процесс расставания с Lotus. За рулем своего Esprit по дороге в Имолу, где в середине сентября проходила гонка без статуса этапа ЧМ, он заметил, что управляемость Esprit лучше, чем у Lotus 79. Начиная с Монако, он не завоевал ни одного очка. Отношения с Андретти раздражали его. Мечта о титуле испарилась. Единственное, что осталось – уважение к Колину Чэпмену. «Без вопросов,- говорил он. Колин – это гений» Однако Андретти не хотел более видеть Ройтеманна коллегой по команде. И так случилось, что Карлос позвал своего шефа на разговор в Имоле, за моторхоум Minardi. Там он и сообщил «мистеру Lotus», что хотел бы расторгнуть договор.

Чэпмен попросил время на размышления. «Я не могу отпустить Карлоса, - объяснял он посредникам в переговорах. У меня еще никогда не было пилота такого калибра, который бы не завоевал титул. Я хотел бы, чтобы Карлос остался, пока мы не получим этот проклятый титул. Я совершенно не могу понять, почему его так волнует Марио. Я сам не могу понять Андретти. Уже второй раз он приносит проблемы в команду. Сначала, когда был Ронни Петерссон и вот теперь снова».

Наконец Чэпмен решил, что Ройтеманн должен остаться. Его предложения: Андретти «отбраковывается», Ройтеманн становится однозначным первым номером, получает более высокую зарплату и полную свободу в том, что касается личных спонсоров. Звучало хорошо. Но Карлосу недоставало гарантий того, что эти обещания будут выполнены. 24 сентября аргентинцу позвонил Чэпмен. Шеф команды заверил, что Андретти переведен на 1980 г. в команду Alfa Romeo. Едва разговор был закончен, Ройтеманн снова поднял трубку и позвонил в Alfa Romeo, чтобы убедиться в том, что Чэпмен сказал правду. Там контракт с Андретти не подтвердили…

Несколько дней спустя Ройтеманн и Вильямс сидели в комнате 1804 отеля Hyatt Regency в Монреале. Комбинезон пилота висел на спинке кресла. Газеты и журналы, аккуратно сложенные, лежали на ночном столике. Голосов, доносящихся из телевизора, никто не слушал. Было 23.15.

Ройтеманн начал разговор: «Фрэнк, я попал между двух огней. В Lotus я сказал, что в следующем году выступать за них не буду. Ты мне говоришь, что подпишешь контракт, если Чэпмен меня отпустит. Если у меня не получится с контрактом, в 1980 г. я останусь без команды». «ОК.,- ответил Уильямс успокоительно – я еще не говорил с Регаццони. Он не имеет представления, где будет выступать в следующем году. В течение следующих 24 часов я ему скажу, чтобы искал место в другой команде. Таким образом, я окажусь в таком же положении, что и ты. Если тебя не отпустят, моя вторая машина тоже не будет оптимально использоваться в следующем году».

Формульный цирк переехал в Уоткинс Глен, где разыгрывались очередные 25 очков. Карлос Ройтеманн приехал заранее, играл в гольф и занимался джоггингом. Вечера проводил в отеле Glen Motor Inn, комната 54. Был поздний вечер пятницы, когда в дверь постучал Фрэнк Уильямс. Он просил аргентинца подписать протокол о намерениях. Содержание документа: Ройтеманн обязуется выступать в 1980 г. только за Williams, при условии расторжения контракта с Lotus».

19 октября Lotus тестировал в Ле Кастелле несколько молодых пилотов. Присутствовал и молодой ангичанин по имени Найджел Мэнселл. В Южную Францию прилетел и Ройтеманн. Он был решительно настроен поставить точку в отношениях с командой. Он объяснил Чэпмену, что не будет выступать за Lotus в 1980 году. Баста! В случае необходимости он готов даже пропустить сезон. Затем он перечислил, что пережил в этом году: отказ тормозов в Дижоне и ЮАР, три дефекта приводных валов в Лонг Бич, поломка задней подвески в Зандвоорте, Монце и Монреале, поломку передней подвески в Монреале, дефект подшипника ступицы и поломку крепления огнетушителя в Уоткинс Глен и, наконец, поломку антикрыла на тестах.

В конце концов, Чэпмен сдался. Он заявил, что найдет приемлемое решение для обеих сторон. Когда Ройтеманн затем сел в вертолет, он попросил пилота, один круг пролететь вслед за Ferrari Жиля Вильнева. Он испытывал огромное облегчение после разговора с Чэпменом, и страсть к гонкам снова охватила его.

…В середине декабря Чэпмен вернулся к теме Ройтеманна. Со слезами на глазах он сказал: «Я ни в коем случае не сержусь на него. Но я не понимаю до сих пор, что привело к разрыву. Что-то пошло не так. Я ничего не имею против Карлоса. Нам нужно было лучше выполнять свою работу, чтобы удержать его. Карлос не просто хороший гонщик, он великий. В каждой гонке он выкладывался полностью, от всего сердца. Он просто необыкновенен».

1980 был удачным годом для Ройтеманна. Он много выигрывал от профессионализма инженеров Williams, совершенно не чувствовал давления со стороны Джонса, и он выиграл ГП Монако. Параллельно его талант гонщика поднялся на невероятно высокий уровень: он никогда не отклонялся более чем на 4 или 5 процентов от идеальной траектории, тормозил очень поздно и так же поздно начинал проходить повороты. Необычным было и то, как он мог «взорваться» после нескольких пробных, относительно медленных кругов. Он говорил в это время: «Видимо, не все понимают, что я делаю. Некоторые думают, что я хочу задержать других. Ничего подобного. Проехать по настоящему быстрый круг для меня не значит просто скинуть там и тут пару десятых… В действительности следует учесть каждую неровность, сосчитать и определить все точки входа в повороты, получить представление и ощущения от контура трассы, почувствовать каждое изменение дорожного полотна. Все это я делаю, когда еду медленно. Я провожу все детали через мозг и архивирую их там. А после этого следует действительно быстрый круг, тогда, когда я остаюсь один с машиной и представляю выход из поворота еще до того, как начну поворачивать».

В конце июля 1980 г. посреди зимы южного полушария, Ройтеманн решил принять участие в этапе чемпионата мира по ралли в Аргентине. За рулем Fiat 131 Abarth он пришел к финишу третьим в абсолюте. Только Вальтер Рерл и Ханну Миккола были быстрее. На спецучастке Алена, ночной гонке на дистанции более 50 миль, Миккола показал лучшее время 56.21 мин. Вторым был Ройтеманн – 57.13, третьим Рерл, отставший на 47 сек. Со времен Стирлинга Мосса в ралли так успешно не выступал ни один пилот Ф1.

В 1981 году, с точки зрения Ройтеманна, ситуация изменилась: аргентинец считал, что Williams пришла пора «отдавать долги». То есть он больше не хотел считать себя №2. Ройтеманн победил в Кялами, стартовав на сликах, несмотря на сырой асфальт. В Лонг Бич он пересек финишную линию вторым вслед за Джонсом. При этом - не атакуя, когда увидел коллегу на финишной прямой.

В Рио он решил наплевать на командную тактику. Во время дождя он 6 кругов подряд «не видел» сигнал из боксов, на котором ясно был обозначен порядок: «Jones-Reut». Случился скандал: разрыв между Джонсом и Ройтеманном.

Ни одной секунды Ройтеманн не был готов подарить коллеге победу. Ему хватило того, что в 1977 г. Ferrari заставила его в Монако, уступить 2-е место Лауде, и того, что по распоряжению Уильямса он не мог атаковать в Австрии–80 или несколькими неделями ранее в Лонг Бич. Не догнать – это одно. Пропустить кого-то, лидируя – совсем другое.

По договору, Ройтеманн должен был пропускать австралийца, если не находился впереди него более чем на 7 секунд. Но в Рио аргентинцу в начале гонки вообще не показывали отставание Джонса! Отсюда он сделал вывод, что ему остается только делать все для победы. Он мог, по собственному признанию легко обогнать Джонса на 15 или 20 секунд.

Иначе говоря, он ездил не более чем на 70% своих возможностей. Это доказывает взгляд на его время прохождения кругов. Быстрейший круг он показал, правда, когда бак был почти пуст, но и дождь в это время шел с наибольшей силой. Победой в Бразилии он достиг суммарного запаса в 270 очков. С 11-ю победами он был заметной фигурой в статистических списках. Джонс достиг такого же количества побед. Первый раз Карлос победил в дождь. Это был его третий (считая гонку без статуса ЧМ в 1972 г.) триумф в Бразилии. Однако самое важное – победа изменила иерархию Джонс – Ройтеманн. Со стороны аргентинца дальнейшее должно было быть по-другому. Ретроспективно он говорил: «Что касается спортивной стороны, не было бы разве позорно подарить победу в Рио? Да, я подписал контракт. Но в Рио сначала не было никаких сигналов касательно командной тактики. Лонг Бич я отдал Джонсу, не услышав и единственного «спасибо». Было самое время победить самому».

В Буэнос-Айресе Ройтеманн буквально летел по трассе. Он был единственным, проходившим шиканы на 4 передаче. В Бельгии он снова победил. Харама: легендарная «пробка» позади Жиля Вильнева. После того как он финишировал вторым в Барселоне, Ройтеманн возглавил промежуточную классификацию ЧМ. Теперь наступал черед Хоккенхайма, и Карлос был настроен и далее увеличивать свой отрыв.

Благодаря своей фотографической памяти Ройтеманн знал, что Уильямс подготовил для немецкого ГП три двигателя. Речь шла о 8-цилиндровых Cosworth DFV с №349, 359 и 310. Двигатель №359 был великолепен, Ройтеманн использовал его в Буэнос-Айресе и Монако. №349 был еще лучше. Он стоял на машине Джонса в Хараме и Цольдере, и последние данные фирмы Cosworth показывали, что он еще лучше чем №359. Совсем другое дело - №310, который вызывал сомнения в области качества. Это был мотор, взорвавшийся сразу после победы Ройтеманна в Рио. Джон Джадд восстановил мотор и полагал, что он так же хорош, как и другие DFV, которые до тех пор были на его стенде.

На пресс-конференции перед Гран-При Фрэнк Уильямс оптимистично высказывался о предстоящих днях. Кто-то спросил, получит ли Ройтеманн особую поддержку. Уильямс ответил: «Я не знаю, как мы моглы бы это сделать. Мы предоставляем Карлосу и без того самое лучшее, что имеем. Но одно ясно. Если он в квалификации покажет впечатляющий результат, если он выступит так же, как в Имоле и Буэнос-Айресе – с фантастическими временами на круге и невероятным переключением передач, тогда он получит самый мощный мотор, который только есть в нашем распоряжении».

По телефону Уильямс уже информировал Ройтеманна, что тот получит в Германии двигатель №349. Аргентинец был очень доволен. В первый раз после Харамы 1980 г. он сможет быть по настоящему быстрым на прямых. В квалификации Ройтеманн оказался быстрее всех пилотов, использующих моторы Cosworth. А затем «взорвалась бомба».

Уильямс сказал ему: «Послушай. Помнишь, я обещал тебе на гонку №349? Мне жаль, но ты не можешь его получить. Я не знаю, почему, но в обеденный перерыв ко мне в первый раз в этом году подошел Алан и спросил, какие моторы есть в распоряжении. Я назвал ему три номера, и он сказал, что хочет №349. Я не мог отказать. Поэтому №310 мы поставим в запасную машину, а ты получишь №359. В конце концов, это хороший мотор, всего на пару лошадиных сил слабее №349».

Ройтеман сразу же стал советоваться со своим гоночным инженером Нейлом Оутли. «Иногда я спрашиваю себя, кто управляет командой? Фрэнк или Алан? У меня хорошие шансы стать чемпионом, а мы играем в какие-то игры! Почему я не получаю лучший мотор?» - ворчал Карлос. (Примечание: к этому времени Ройтеман лидировал в чемпионате с 43 очками. Далее следовали Пике – 26 и Джонс – 24 очка. Не были учтены 9 очков, добытые Ройтеманном в начале сезона в Кялами. Уильямс и Экклстоун гарантировали ему перед стартом, что этап пойдет в зачет ЧМ, но впоследствии этого не произошло).

В Хоккенхайме случилось еще кое-что. Уже несколько месяцев Ройтеманн убеждал всех, что боковые понтоны на машине не идеальны. Джонс наставал на проблемах с «юбками». Несмотря на это, автралиец тестировал в Донингтоне вариант Sidepod с изменениями «по Ройтеманну» и решил выступать в Хоккенхайме с этим новым автомобилем типа Mk 13. Только на 2-й день тренировок на машине Ройтеманна старые понтоны Mk 6 были заменены на новые Mk 13 и аргентинец почувствовал громадные улучшения в управляемости. Придерживал Джонс информацию сознательно или нет?

Наступил день гонок. На утренней разминке мотор №359 стал давать перебои. Полагая, что проблема может возникнуть и в гонке, Ройтеманн пересел в запасную машину со старыми понтонами Mk 6. В гонке мотор №310 уже после нескольких кругов показал себя с самой плохой стороны. Происходила постоянная потеря мощности, а вскоре после половины дистанции мотор взорвался. Пике победил и значительно укрепил свое положение в чемпионате.

Далее последовали два несчастливых ГП, но в Монце Ройтеманн был уверен как никогда. Он был необычайно быстр еще на тренировках в королевском парке, в квалификации занял второе место, посередине дуэта Renault-Turbo, и это на трассе, особенно требовательной именно к мощности моторов! Карлос отказался от установки переднего антикрыла и проходил оба поворота Lesmo на полном газу. Он был самым быстрым гонщиком с мотором Cosworth и опережал следующего за ним на 1,2 сек.

В Лас-Вегасе должна была решиться судьба чемпионата. Ройтеманн был на одно очко впереди Пике. В сомнительных усилиях, поддержать аргентинца и не расстроить Джонса, давно уже потерявшего все шансы на победу в ЧМ, Уильямс привез в Америку 4 машины. Необычный шаг для тех дней, который имел не только преимущества. Проще говоря, все должно было быть сконцентрировано на Ройтеманне. Но Уильямс хотел поддерживать и Джонса, который к тому времени уже подумывал об уходе из гонок. Таким образом, и он, как и Ройтеманн, получил собственный запасной автомобиль. План был следующий – на квалификации проехать в Т-карах, а на гонку выставить новые боевые автомобили.

Ройтеманн квалифицировался на поуле на испытанном FW 07/12. Ехать в гонке на шасси №17 ему совсем не хотелось. Он с удовольствием бы остался верен №12. Шасси №16, автомобиль Джонса в Хоккенхайме, тоже нравилось ему. Дальше – больше. На разминке Ройтеманн должен был «прикатывать» новые тормозные колодки. В нормальной команде с 3-мя машинами это без проблем произошло бы в пятницу или субботу. Из-за работы с тормозами Ройтеманну не хватило времени, спокойно выбрать подходящий для гонки комплект шин.

На непривычном шасси №17, которое к тому же имело очень жестко настроенную подвеску, Ройтеманн уже на первых кругах почувствовал сильные вибрации. Выбранные в спешке шины довершили дело. Автомобиль оказался практически небоеспособным. Найджел Мэнселл, наблюдавший гонку с обочины, рассказывал, что внутреннее заднее колесо в быстрых поворотах на несколько сантиметров отрывалось от асфальта! Трансмиссия, и так не самая сильная сторона болидов Williams, работала тоже не идеально. Несмотря на это, у Ройтеманна еще были шансы стать чемпионом. В том случае, если бы он вытолкнул Пике с трассы. Но это так же не приходило аргентинцу в голову, как и подчинение командной тактике в Рио. Он просто вложил в гонку все, что мог и пришел восьмым.

Не секрет, что титул не выигрывается или завоевывается в одной гонке. Ройтеманн, наверное, лишился титула, когда был аннулирован этап в Кялами, или когда в Хоккенхайме взорвался мотор №310, или когда Джонс в Австрии «закрыл калитку», или когда он в Лас-Вегасе не мог ехать гонку на тренировочной машине, или, что самое вероятное, из-за комбинации этих фактов.

После гонки Ройтеманн добрался до номера в гостинице Caesar's Palace и серьезно задумался об уходе из гонок. Но его уговорили еще раз попробовать в 1982 г.

В Кялами он выступил великолепно, снова разделив оба Renault-Turbo. Но в Бразилии против турбомоторов шансов не было ни у кого. И то, что долго лидировал Вильнев, победил Алан Прост, а коллегу Вильнева, Дидье Пирони, полностью обессиленного, доставали после гонки из кокпита, интересовало Ройтеманна не сильно. Он хотел одного: назад на родину, в Аргентину…

Результат 10,5-летней карьеры в Ф1:
Удивительный дебют и 12 великолепных побед, но титул остался недосягаем.

Дебют: Аргентина 1972 г.
Старты: 146
Лучший результат сезона: 2 место (вице-чемпион), 1981 г.
Очки: 310
Поул-позишены: 6
Быстрейшие круги: 6
Победы: 12
2 места: 13
3 места: 20
4 места: 11
5 места: 3
6 места: 7

Биография.

Родился Карлос Ройтеманн 12 апреля 1942 г. в Санта Фе, Аргентина. Дед по линии отца был швейцарец и в начале 20 века эмигрировал в Аргентину. Мать имела итальянские корни. В школе имел прозвище «El Lole», поскольку отец его владел свинофермой, а свиней в Аргентине называют «Los Lechоnes».

1949 - первые шаги в автоспорте. Отец купил Карлосу Форд-А выпуска 1928 г.
1965 - первые гонки класса Tourismo за команду торгового представителя Fiat (cход). Во второй гонке победа, Всего 15 побед в этом классе.
1967 - завоевав 7 побед, становится чемпионом класса Tourismo. Переходит в серию кузовных гонок Tourismo Cerretera на специально подготовленном Ford Falcon.
1968 - первые международные выступления в серии Temporada на машине Tecno формулы-2. Уже в 4-й гонке, в Буэнос-Айресе он получил присланный Ф.Уильямсом Brabham и становится одним из лидеров серии.
1970 - участвует в европейском чемпионате Ф2 на машине Brabham BT 30 в команде бывшего мотогонщика Бенедикто Кальдареллы. Имеет репутацию быстрого, но нерасчетливого гонщика. Подвергся сильной критике после того, как «убрал» с трассы в Хоккенхайме Йохена Риндта.
1971 - второй сезон в Ф2. Вице-чемпион вслед за Ронни Петерссоном в европейском кубке Ф2. Третий в гонке F1/F5000-GP, не являющейся этапом ЧМ на арендованном у Джо Боннье McLaren-Ford M7C.
1972 - начинает в команде Brabham и в дебютном ГП завоевывает поул. С 3 очками он 16-й в чемпионате.
1973 - на разработанном Гордоном Мюрреем ВТ42 становится 2 раза третьим, 2 раза четвертым и 2 раза шестым. В чемпионате мира на 7-м месте. Лидирует в ГП Испании до поломки полуоси. Побеждает в гонке спортивных автомобилей «6 часов Валлелунги» на Ferrari.
1974 - на ВТ44 выигрывает в ЮАР, Австрии и США. В чемпионате шестой.
1975 - хотя и относится к фаворитам, побеждает только однажды, в Нюрбургринге. Надеется и дальше ездить с моторами Cosworth, но Берни Экклстоун на 1976 г. заключает договор с Alfa Romeo.
1976 - расторгает контракт с Экклстоуном и переходит в Ferrari. В Монце, вместе с Лаудой и Регаццони, выступает на третьем автомобиле.
1977 - Ройтеманн выигрывает гонку в Бразилии, Лауда одерживает 3 победы и становится чемпионом.
1978 - за рулем Ferrari на шинах Michelin Ройтеманн расцветает. Он выигрывает 4 этапа и становится третьим в ЧМ.
1979 - переход в Lotus в качестве коллеги Марио Андретти. Многочисленные механические дефекты обеспечивают Карлосу неудачный год.
1980 - переходит на нищенскую зарплату в Williams. Выигрывает в Монако и становится третьим в ЧМ. Коллега по команде Джонс – чемпион мира.
1981 - не подчиняется командной тактике в Рио, за что лишается большей части призовых денег. В финальной гонке в Лас-Вегасе проигрывает Пике борьбу за титул. Несколько месяцев спустя заключает с одним журналистом пари против себя как чемпиона мира. Журналист платит, но Ройтеманн никогда не предъявлял чек к оплате.
1982 - уход из Ф1 после 2-х гонок. Впоследствии избирается в сенат Аргентины.
В настоящее время - губернатор провинции Санта Фе.

(Перевод и набор – А.Гесс, hess@udm.ru).