Увлекательные истории о странах мира Выпуск от 30.09.05

История ( http://worlds.ru ):
Бог велик — а лес больше(окончание) 
Итак, все наши попытки выйти
в первичную сельву окончились неудачей и, вероятнее всего, нам предстояло рубить
тропу длиной шестьдесят-семьдесят километров. Решение пришло как бы само собой
— спуститься до места впадения в Демени реки Куэйрос и, поднявшись к ее истокам...

Андрей Куприн
Вокруг Света (http://www.vokrugsveta.com.ua Бразилия
[http://worlds.ru/america/brazil/]
«Мы вернемся через две
недели...»
Итак, все наши попытки выйти в первичную сельву окончились неудачей и, вероятнее
всего, нам предстояло рубить тропу длиной шестьдесят-семьдесят километров. Решение
пришло как бы само собой — спуститься до места впадения в Демени реки Куэйрос
и, поднявшись к ее истокам, то есть почти на сто двадцать километров вверх по
течению, вплотную подойти к Гвианскому нагорью немного западнее намеченного ранее
района. Куэйрос, судя по карте, брала свое начало километров за двадцать пять
до горного хребта. В тех местах
никогда прежде не ступала нога белого человека, и там же, по рассказам Антонио,
обитали спускающиеся с межгорных долин индейские семьи, не имевшие никаких контактов
с внешним миром и не входящие в число объединившихся вокруг Давида яномамских
племен.

И вот мы снова в пути. После почти недельного пребывания в базовом лагере спускаемся
вниз по реке легко и с радостью. Недавние сомнения и неуверенность исчезли. К
концу вторых суток высаживаемся на той же песчаной отмели, где более двух недель
назад простились с Лопорино и Педро. Опять ставим базовый лагерь.

Здесь требуется небольшое отступление для того, чтобы объяснить наши дальнейшие
действия. Куэйрос течет значительно быстрее, чем Демени, — и нам предстоял очень
сложный подъем вверх по реке. «Нерпы», как мы уже успели убедиться, были мало
пригодны для этого, да и груз оказался тяжеловат. Решили разделиться: Анатолий
Хижняк, Александр Белоусов и я на «Таймене» с минимальным количеством вещей,
аппаратуры и продуктов в три весла уходим вверх по течению, а Владимир Новиков
и Николай Макаров остаются в лагере ждать
нашего возвращения. За это время они должны, совершая короткие вылазки, отснять
как можно больше фотоматериала о богатейшем растительном и животном мире, окружающем
место слияния двух рек.

На следующий день мы с Макаровым отправились на разведку вверх по Куэйрос. Пробравшись
через лабиринт затопленного леса, мы где-то через час вошли в русло шириной не
более сорока метров и сразу же почувствовали скорость течения. Наш «Таймень»
буквально вяз в нем. Но рулевая система байдарки работала исправно, и мы удерживали
курс — можно было грести в полную силу обоими веслами. В целом вылазка оказалась
весьма полезной: так, мы прикинули, что за день сможем проходить километров пятнадцать,
по крайней мере,
в нижнем течении, и, в принципе, подняться к истокам Куэйрос было делом вполне
реальным.

Утром настало время прощаться. Загрузив в лодку багаж и пожав друг другу руки,
мы отчалили. По предварительным прикидкам, мы расставались дней на двенадцать,
на этот же срок был рассчитан и запас продуктов, который был взят с собой. Однако
на самом деле судьба распорядилась иначе — природа внесла коррективы в наши планы.

Петли Куэйрос
Кругом — настоящий затерянный мир. Река, никогда не слышавшая шума мотора.
Непрерывные повороты русла, удлиняющие расстояние. Между тем они помогают двигаться
против течения. Заходя по внутреннему радиусу, мы резко бросаем лодку наперерез
струе и, изо всех сил работая веслами, смещаемся под защиту противоположного
берега. Причем при выходе на стремнину нос байдарки нередко захлестывается потоком.

На ночь ставим сеть. Пока это возможно, нужно экономить продукты. Да и грести
целый день против течения, усиливающегося с каждым километром, питаясь одной
крупой, тяжеловато.
На следующий день находим единственный отмеченный на карте приток. Он сильно
заболочен и почти неразличим, но, отыскав его, быстро определяем наше местоположение.
Результат безрадостный: мы продвигаемся раза в два с половиной медленнее, чем
рассчитывали. Совершенно ясно — достичь верховий Куэйрос за пять-шесть дней нам
вряд ли удастся.

Отплыв чуть дальше, километра на полтора, начинаем подыскивать место для ночевки.
Сидящий спереди Белоусов показывает на высокий обрывистый берег: похоже, в том
месте сельва не подступает к самой воде, и, вероятно, там найдется какой-нибудь
пятачок, чтобы установить палатку. Не без труда поднявшись по песчаной осыпи
на почти четырехметровую высоту, глядим — и не верим глазам. За месяц пребывания
в тропическом лесу так привыкаешь к отсутствию открытых пространств, что, возникнув
вдруг перед тобой, они уже воспринимаются
как что-то неестественное.

Джунгли
Географически мы находились в двухстах километрах севернее экватора — в зоне
сплошных экваториальных лесов. А перед нами, насколько хватало глаз, простиралась
полупустыня с редкими деревьями и кустарниками, с жухлой травой, пучками торчащей
из белого, а местами черного песка. Однако эта полупустыня образовалась не в
результате бездумных вырубок или экологической катастрофы. Хозяйственная деятельность
человека пока еще не коснулась этих диких мест. Здесь, судя по всему, произошли
какие-то естественные разрушительные
процессы. Но стоя именно среди пустыни, расположенной в самом сердце амазонских
лесов, понимаешь хрупкость и ранимость этой древнейшей на земле экологической
системы.

Некоторые ученые называют Амазонию пустыней, в которой растут деревья. Дело в
том, что плодородный слой почвы в реликтовом лесу почти отсутствует. Растения
кормят сами себя, упавшие деревья и листва, разлагаясь, отдают минеральные вещества
тому, что растет. Хотя это очень уязвимая система, работает она уже тысячи лет.

Ужин состоял из фориньи — крупы, приготовляемой из маниоки, и кружки чая. Теперь
предстояла еще довольно муторная работа: надо было подзарядить аккумуляторы видеокамеры.
Для этого на огонь обычно ставилась специальная кастрюля, сделанная московскими
умельцами из «отходов» космической промышленности, подсоединялся аккумулятор,
и в течение двух-трех часов поддерживался постоянный огонь.

Царство ара
Прошло уже двенадцать дней с тех пор, как мы ушли из базового лагеря на берегу
Демени, но о возвращении пока даже и не думали.
Зеленые стены, возвышающиеся вдоль берегов, все чаще смыкаются над головой, образуя
туннель, и лучи жгучего экваториального солнца пробиваются сквозь него с трудом.

Поражает огромное количество попугаев. Но если ста километрами ниже по течению
нам одинаково часто встречались оба наиболее распространенных в Южной Америке
вида: зеленые, смешно трепыхающие в полете крыльями короткохвостые амазоны и
ара, самые крупные в мире попугаи, то верховья Куэйрос с полным правом можно
назвать царством ара. Сине-желтые, красно-синие, они здесь повсюду — либо сидят
на деревьях, либо с громкими, трескучими криками проносятся прямо над нами.

В окружавшем нас лесу, да и в реке кипела жизнь, но она была скрыта плотной зеленой
завесой растительности и темной, коричнево-красной водой. И лишь изредка жизнь
выплескивалась на освещенное солнцем пространство огромной голубой, с металлическим
блеском, бабочкой морфидой, гигантской, двухметровой, выдрой лондрой, показывающей
над водой голову с темными выразительными глазами, или кайманом, бросающимся
в реку при нашем приближении. И еще здесь водились дельфины — нет-нет, я не оговорился,
именно дельфины.
То, что в Амазонке живут пресноводные дельфины с мелодичным названием «ития»,
известно многим, но встретить их в верховьях Куэйрос, где ширина русла не более
десяти метров, было просто удивительно. Они всплывали рядом с байдаркой, шумно
выдыхали воздух и исчезали — но ненадолго. Их явно интересовал странный предмет,
неуклюже двигающийся против течения. Забавный случай, приведший нас в невольное
замешательство, произошел, когда мы остановились передохнуть на берегу, на узко!
 й полоске кварцевого песка. Глубина около берега была не более полуметра, течения
в образовавшейся заводи почти не было, как вдруг на поверхности воды появился
огромный лоснящийся горб, который довольно быстро стал двигаться на нас. Казалось
— еще миг, и из черной реки поднимется чудовище, но вместо этого раздался характерный
дельфиний вздох. Что делал дельфин в реке, которая от его движений выходила из
берегов, осталось для нас загадкой.



Черная река
Теперь о самой реке. Куэйрос — типичная представительница малых черных рек. Наверное,
не многие слышали, но многим интересно будет узнать, что бассейн великой Амазонки
состоит из вод двух типов: белой и черной. Белая вода, мутная, богатая питательными
веществами, — это, собственно, и есть Амазонка. Ее главный приток, Риу-Негру,
несет в основном черные воды. Черная вода чиста и прозрачна, но ее цвет ближе
всего к цвету пепси-колы — из-за растворенных в ней гуминовых кислот.

Сроки проведения нашей экспедиции — с сентября по ноябрь были выбраны с учетом
низкого уровня воды в это время и незначительных осадков. И, хотя в иных местах
берега остались полузатопленными, основная их часть поднялась на полуметровую
высоту, а обнажившиеся пляжи не только дополнили картину буйной растительности
ослепительно белым песком, но и оказались идеальными площадками для ночевок.
Впрочем, несколько раз река показала-таки свой норов. Однажды мы поставили палатку
на узкой полоске песка; над головой
было чистое звездное небо. Все предвещало относительно спокойную ночь, но где-то
около двух часов пополуночи вода вошла под полог, и ее уровень поднимался так
стремительно, что мы с трудом успели убрать в лодку аппаратуру и часть вещей.
В довершение ко всему пошел дождь. Отступать было некуда. Сельва по берегам —
это сплошная стена, особенно ночью. Рассвета дожидались под ливнем, по колено
в воде. Впрочем, случалось и по-другому — когда привязанная у крутого берега
байдарк!
 а к утру зависала на швартовочном конце. В целом суточные колебания уровня воды
иногда достигали полутора метров, что, вероятно, было связано с выпадением осадков
в отрогах Гвианского нагорья.

В один прекрасный день на очередном повороте реки нас ожидал сюрприз. Те, кто
представляет сельву краем, кишащим дикими зверями, вряд ли поймет, насколько
редким и неожиданным было открывшееся нам зрелище: на берегу, примерно в десяти
метрах от лодки, стоял ягуар. Можно месяцами бродить по тропическому лесу и ни
разу не увидеть это прекрасное животное. К сожалению, наблюдать его нам довелось
недолго — зверь бесшумным прыжком скрылся в прибрежных зарослях. Я не выдержал
искушения и, осознавая полное безрассудство
своего поступка, выбрался на берег, ухватившись за свисающий откуда-то сверху
конец лианы. Несколько ударов мачете — и лес, пропустив меня, тут же сомкнулся.
Ничто, кроме непривычной тишины, не говорило о том, что где-то рядом бродит или
затаился свирепый хищник амазонской сельвы. Хищник, в которого, как считают индейцы,
после смерти переселяются души великих воинов.

На «таймене» через лес
И вот снова неожиданность — не указанный ни на одной карте мира левый приток
Куэйрос. Не ручей, вытекающий из сельвы, а настоящая река. Наносим ее на нашу
специальную карту, которую извлекли из герметичной целлофановой упаковки. И даем
речушке название — приток Русский.

Очень хочется исследовать Русский, но на это уже нет ни времени, ни сил. Поднимаемся
на несколько сот метров вверх по течению Русского, одной из сотен рек Амазонии,
чтобы окончательно убедиться в том, что это действительно полноводная река, а
потом возвращаемся обратно — в основное русло Куэйрос.

Мы поднимаемся по реке все выше; пляжи исчезли, бороться с течением с помощью
одних лишь весел трудно. Однако ощущение чего-то неведомого, таинственного придает
сил...

Река вдруг куда-то пропала. Ее поверхность перекрыли густо переплетенные ветви
и лианы — мы оказались в тупике. Было совершенно непонятно куда плыть. И только
журчание под естественным навесом растений указывало на то, что река здесь не
заканчивается — течет дальше. Пытаемся продраться сквозь спутанную массу зелени.
Но метров через десять оказываемся в плену цепкого зеленого хаоса. Щель между
сплошь утыканным колючками навесом и поверхностью воды узковата. Буквально распластавшись
по байде передвигаемся, хватаясь
за опутавшие нас живые сети. Через некоторое время понимаем, что плывем напрямую
через лес: ни берега, ни русло, как таковые, не различимы. Что это? Верховье?
Быть того не может! Если мы точно привязались к местности и карта не врет, впереди
должно быть еще минимум километров двадцать воды. Что же делать?

Белоусову пришлось отложить весло и взяться за мачете — нужно прорубать тропу.
Тропу по реке Куэйрос — как это ни странно. Прошло около трех часов, когда сельва
неожиданно расступилась, — мы снова оказались в открытом русле. И вздохнули с
облегчением: ведь скоро должно было стемнеть, и пришлось бы ночевать в байдарке.
И снова над головой светило солнце — плотная завеса густо-зеленого тумана как
будто опустилась у нас за кормой.

Гранитные глыбы — первые каменные образования, встретившиеся на нашем пути с
того дня, как мы покинули барселусскую пристань. Значит, горы уже близко.

Водопад, вернее порог, довольно велик: суммарный перепад высоты — около пяти
метров. Решаем передохнуть у его подножия, на разорвавшей сельву ровной площадке
из цельного гранита, на которой не растет ни клочка зелени. А после — брать препятствие
«в лоб» и, не разгружая байдарку, протащить ее сквозь беснующийся поток, взбивающий
коричневую пену. Александр Белоусов хочет непременно отснять этот эпизод, так
что поднимать «Таймень» по нагромождению глыб, затопленных полуметровым слоем
воды, нам предстоит вдвоем
— мне и Хижняку. С трудом поднявшись на верхнюю грань порога, Саша машет рукой,
показывая, что готов-де снимать. И мы пошли. Я волоку байдарку за нос, Анатолий
упирается в корму.

Поток сопротивляется, ноги соскальзывают с камней, но все же шаг за шагом мы
продвигаемся вперед. Преодолев почти половину пути, натыкаемся на мелководье.
Байда плотно садится на шероховатый камень — приходится тащить ее резкими рывками,
буквально юзом. Мысленно благодарю Макарова: он проклеил дно велотрубками, иначе
шкура «Тайменя» ни за что не выдержала бы таких нагрузок. Чуть выше довольно
глубокий желоб — делаю шаг, и вода поднимается выше колена. Чувствую — еще мгновение
и меня смоет. Вдруг слышу сверху
предостерегающий оклик Белоусова, поднимаю голову и вижу: прижав к себе камеру,
хватаясь свободной рукой за торчащую рядом глыбу, наш оператор с трудом пытается
удержаться на ногах, борясь с неожиданно накатившей на него волной. Глядя на
эту стремительную массу воды, летящую навстречу черным тараном, успеваю подумать,
что не устою. В следующее мгновение все смешалось... правда, чувствую, что нос
байдарки все еще у меня в руках, и нас куда-то тащит, притирая к валунам. На!
 конец удается зацепиться ногами за дно и остановить хаотичное падение. Сквозь
брызги, заливающие глаза, вижу, как Хижняк, оказавшийся выше по течению на корпус
лодки, стоя на камне, изо всех сил пытается удержать вырывающуюся из рук корму...
Кое-как выбираемся на берег. Странный сброс воды, чуть не оставивший нас без
вещей, продуктов и, что самое неприятное, без видеокамеры, прекратился так же
внезапно, как и начался.

В плену болот
Через несколько дней, пройдя за очередные восемь часов менее двух километров,
мы поняли, что дальнейшее продвижение вверх по реке практически невозможно. До
гор оставалось еще около двадцати километров труднейшего пути.

Посовещавшись, решили идти дальше пешком. Это был очень ответственный шаг: русло
постоянно петляет, а частичное затопление делает прибрежный участок практически
непроходимым. Но главная опасность состоит не в том, что нападет ягуар или анаконда.
Самое страшное — заблудиться, не выйти обратно к реке: сельва медленно, но неумолимо
поглотит тебя, и тогда пиши пропало.

Уходим на рассвете. Еще ни разу за все время экспедиции у нас не возникало такого
тоскливого чувства: мы прощались с лодкой, как с живым существом, может быть,
потому, что сомневались — отыщем ли ее на обратном пути...

Идем уже четыре дня. Несмотря на все надежды выйти в первичную сельву, мы с черепашьей
скоростью продвигаемся по затопленному лесу. Кругом вода, иногда доходящая до
пояса и выше, булькающий болотный газ, и ни малейшего просвета впереди. Рука
механически рубит усыпанные длинными, тонкими шипами стебли молодых пальм, цепкие
сети лиан, побеги, напоминающие заросли осинника, и прочие растения, которые
никого из нас уже не интересуют. Мы идем к горам — чтобы наконец увидеть свет.
Желание во что бы то ни стало выбраться
к нагорью становится навязчивой мыслью, словно нас там ждут.

Вероятнее всего, мы забрели в верховое болото Куэйрос. Появилось множество комаров,
они гораздо крупнее встречавшихся ранее и к тому же ярко-голубого цвета. Или
это только кажется? У Александра и Анатолия начались приступы лихорадки...

Совершенно обессиленные, выбираемся на более или менее сухое место. Привал. Сбрасываем
рюкзаки и падаем рядом с ними. Не хочется шевелиться, кажется, так лежал бы и
лежал. «Подкрепляемся» из моей трехлитровой фляжки, пуская ее по кругу, — в ней
вода из болота, пропущенная через фильтр, с растворенным бразильским фруктовым
порошком «юпи» без сахара. Тяжело. А Белоусову с Хижняком тем более: их периодически
трясет в лихорадке, да и в промежутках между приступами они чувствуют себя не
многим лучше. Меня лихорадка
пока обходит стороной, а первоначально избыточный вес, видимо, позволил организму
сохранить большую работоспособность за счет сжигания запасов жира. Похудел я,
наверное, уже килограммов на десять. Но если мне это только на пользу, то на
ребят просто страшно смотреть. Короче, как сказал Хижняк, многозначительно взглянув
на меня и Белоусова, «пока толстый сохнет, худой сдохнет».

Пришлось переложить большую часть их груза в мой рюкзак. Взваливаю его на спину
с помощью товарищей — одному не справиться. Саша при этом еще ухитряется снимать.

Потом двинулись вперед. Со стороны я, тяжело загруженный, должно быть, являл
собой забавное зрелище, о чем свидетельствовали смешки моих товарищей, — видимо,
смех, как и надежда, действительно, умирают последними. Раза три упавшие деревья,
по которым мы шли, пропустив моих идущих налегке спутников, трещали и ломались
подо мной. Причем один раз я даже чуть было не рухнул с почти трехметровой высоты.
Чудное зрелище представляла наша группа и в топи: двое бредут по колено в воде,
а третий — почти по пояс, и вокруг
повсюду — булькающие пузыри болотного газа. За это время я вдосталь наслушался
шуток про коротконогих карликов — но не обижался. Да и отшучиваться не имел ни
малейшей охоты — при каждом шаге нога проваливалась сантиметров на двадцать-тридцать.
Я то и дело терял равновесие и, чтобы не упасть, хватался за свисающие лианы.

На ночь тамбур палатки просто закрепляем на растяжках над незаболоченным участком.
Кипятим воду, бросив в нее щепотку кофе. Сахара давно нет, а порцию меда с арахисом
едим только по утрам. Но, как ни странно, чувство голода практически не ощущается.

Влезаю под полог палатки, с наслаждением вытягиваюсь, закрываю глаза. Но уснуть
мешает странное ощущение — мне кажется, что мои волосы и кожа на руках шевелятся.
Первая мысль пугает — я болен и брежу. Откинув усилием воли пелену надвигающегося
сна, нащупываю лежащий у выхода фонарь. От зрелища, высвеченного тусклым светом
фонаря, часто заколотилось сердце. В ту же секунду я вскакиваю, приподнимая головой
безжизненно свисающий верх палатки. Пол у моих ног шевелится — поверх его копошатся
термиты, их видимо-невидимо,
похоже, они пробрались через неплотно завязанный вход. Термиты не опасны, но
спать в живом месиве жирнобрюхих насекомых решительно невозможно. На мой невольный
призыв о помощи ребята, сушившие у костра вещи, откликнулись неохотно. Подумаешь,
термиты, эка невидаль!.. Они, видимо, не поняли, сколько их здесь. Делать нечего
— зажав в кулаке портянку, начинаю расправу. Очень скоро пол палатки покрывается
вязкой, жирной массой — оставшиеся в живых несколько десятков те!
 рмитов вряд ли смогут причинить серьезное беспокойство. И вот наконец я забываюсь
мертвым сном.

Над сельвой
Анатолий все же вывел нас из болот. Под ногами уже более или менее сухо. Слышится
пение птиц. Гнилое место осталось позади.
Мы проходили через довольно четко выраженные пояса растительности. Типичная сельва
перешла в непроходимые заросли, напоминающие молодой осинник, который, в свою
очередь, уступил место роще диких банановых пальм, однако их плоды, к сожалению,
оказались несъедобными. Затем мы вступили в чащобу травянистых растений почти
трехметровой высоты. И снова чудо: под ногами то тут, то там стали попадаться
дикие ананасы, размером не больше яблока... Теперь мне кажется, что я в жизни
не ел ничего более вкусного, чем эти
невзрачные с виду плоды, созревающие где-то далеко-далеко — у самого подножия
Гвианских гор...

Гора появилась внезапно, сельва вдруг расступилась — я невольно прикрыл глаза
от ослепительного света, но все же увидел серую гранитную стену, уходящую вверх
под углом около тридцати пяти градусов.

Оставив часть груза у подножия стены, начинаем подъем — он довольно тяжел, но
передвижение по открытому пространству доставляет наслаждение. Можно снять опостылевшие
куртки и подставить задыхающуюся кожу солнцу и ветру.

И вот наконец мы на вершине. Кстати, как ни старались, мы не смогли отыскать
на карте эту, возвышающуюся над сельвой метров на триста, каменную глыбу, хотя
на карте были довольно точно отмечены даже стометровые высотки. Наносим ее на
карту — гору Нежданную.

Хижняк с Белоусовым ушли осматривать небольшой лесок на противоположном склоне.
Я остался один. Описать переполнявшие меня чувства невозможно, но я все же попытаюсь.
Чтобы представить себе, что такое сельва, ее надо увидеть сверху. Когда ты внутри
нее, взгляд выхватывает лишь отдельные детали, но из них нельзя сложить единый
образ — он виден только с высоты птичьего полета. Орлы — зоркие, мрачные стражи
амазонских лесов — легко кружат над зеленым ковром, из которого наподобие залпов
салюта вырываются кроны
гигантских деревьев, покрытые яркими цветами. Вдалеке — гряда гор, а вокруг,
насколько хватает глаз, до самой линии горизонта, — зеленый океан, поражающий
своей бесконечностью и великолепием. «Бог велик — алее больше». Только здесь,
на Нежданной, я уяснил для себя смысл этих слов.

Птичий суп
Спустившись по противоположному склону, погружаемся в настоящую первичную сельву.
Двигаемся легко и буквально через два километра, следуя вдоль небольшого ручья,
натыкаемся на заброшенную индейскую стоянку. Судя по всему, индейцы покинули
ее месяца три назад. Пальмовые листья крыш местами обвалились, но каркасы, связанные
полосками коры, пока стоят. Решаем остановиться здесь на ночь.

Почти весь следующий день приводим себя в порядок: моемся, стираем в ручье запревшую
одежду. Анатолий уходит на охоту. Надеемся, ему повезет. И правда, часа через
два он возвращается с подстреленной птицей — не очень крупной, чуть меньше голубя.
Вечером разводим костер из обломков остова одной хижины и варим роскошный птичий
суп с белыми грибами и подосиновиками...

Тут, вероятно, требуются пояснения: дело в том, что днем, перетряхивая свой рюкзак,
я с удивлением обнаружил в потайном кармане, которым до этого ни разу не пользовался,
герметично запечатанный двойной пакет с сушеными грибами и вспомнил, как перед
самым отъездом из Москвы жена предложила мне взять с собой немного сушеных грибов.
Тогда это показалось мне довольно смешным, но она, видимо, сделала по-своему.
Спасибо тебе, Оля! Благодаря тебе в эту минуту, в двухстах километрах севернее
экватора, в дебрях Южной
Америки, кипит в котелке над костром птичий суп с грибами, собранными под Наро-Фоминском.

Вероятно, эта находка заставила каждого из нас подумать о доме. И, сидя у костра,
уже далеко за полночь, взвесив все «за» и против», мы решаем, что пора возвращаться.
За время путешествия мы успели отснять обширный видеоматериал, несколько десятков
фотопленок, собрать большое количество семян из неисследованного ранее района
Амазонии. Мы выполнили большую часть наших планов, теперь основная задача — вернуться
целыми и невредимыми. К тому же в лагере на берегу Демени нас уже целый месяц
ждут двое товарищей.
Им, наверное, тоже нелегко: ведь сроки нашего возвращения, о которых мы договаривались,
уже давно вышли.

Лихорадка почти отпустила Хиж-няка и Белоусова. Мед и орехи подходят к концу,
а на ананасы, асаи и дичь рассчитывать особенно не приходится. Однако в нижнем
течении Куэйрос много рыбы, да и потом, в «Таймене» остался запас риса — с килограмм.
Не буду утомлять читателя подробным описанием нашего возвращения в базовый лагерь
-рассказами об охоте на попугаев ара, о том, как однажды ночью в палатку чуть
не вломился тапир, об отчаянии, охватившем нас в болотах, когда по неизвестным
причинам вдруг отказал компас...

Записка
Но, как бы то ни было, мы все же вышли на берег Куэйрос — к тому месту, где оставили
байдарку. Правда, за время нашего отсутствия над ней изрядно потрудились термиты.
Но после непродолжительного ремонта ее снова можно было ставить на воду. Спуск
вниз по течению вовсе не был таким легким, как ожидалось, по крайней мере в полосе
завалов и порогов. Амазония нехотя выпускала нас из своих цепких объятий...

Но однажды, причалив около четырех часов пополудни к пляжу размять ноги, я узнал
это место на берегу — конечную точку нашего с Макаровым разведывательного плавания.
Отсюда до лагеря часа два хорошего хода. Не мешкая отправляемся дальше, чтобы
засветло добраться до друзей. По дороге обсуждаем, как они нас встретят, что
будем есть на ужин. Гребем без остановки — и через полтора часа перед нами распахивается
широкая гладь Демени. Справа начинается отмель. Идем вдоль берега, лагерь пока
скрыт за деревьями. Огибаем
последние заросли... Но что это?! Может, мы ошиблись и высадились на другой берег?
Да нет, все правильно, я прекрасно помню дерево, у которого стояли наши палатки.

А вон и черное пятно от костра, а чуть левее, на кустах у воды, сиротливо повисла
надорванная соломенная шляпа. Где же лагерь? Где же они — Макаров с Новиковым?
Причаливаем к берегу и бегом бросаемся к дереву, где по предварительной договоренности,
в случае чего, наши друзья должны были оставить записку. И точно, глядим — к
ветке привязан плотно скрученный целлофановый пакет. С легким трепетом разворачиваю
его и достаю четыре тетрадных листа, исписанных карандашом.

«В связи с непредвиденными обстоятельствами (дней через семь после вашего ухода
началось наводнение и затопило нашу стоянку) вынуждены искать новое место. Часть
продуктов и вещей пропала.
Мы остановились в пятнадцати километрах ниже по течению, на левом берегу. Ждем
вас до 20 октября, потом начинаем спуск по Демени. Весь груз взять с собой не
сможем, поэтому часть его оставляем. Смотрите внимательно, когда поплывете вниз
по Демени: на левом берегу, на дереве, на высоте трех метров от воды, будет висеть
флаг «БАНК «СТОЛИЧНЫЙ» — тот, двухметровый. Его трудно не заметить. Под этим
деревом будут лежать вещи. Все самое ценное постараемся увезти с собой. Ждем
вас в Барселусе числа до 15 ноября.
Владимир, Николай»

P.S. Видимо, новый лагерь затопит через 3-4 дня. Доплыл до старого лагеря за
шесть с половиной часов. Оставляю эту записку и мешок с продуктами. Он на дереве,
к западу от этого дерева, в 10 метрах, на высоте 2 метров от воды.
До встречи, Николай»

К записке прилагался план месторасположения нового лагеря. Слава Богу, друзья
наши живы. Сегодня двадцать восьмое октября, значит, если у них все в порядке,
они уже на подходе к Барселусу. Надеемся, что так оно и есть.

Назад в Барселус
С утра в путь. Спускаемся без особых усилий. После того, что мы пережили, сплав
по Демени кажется легкой прогулкой, даже невзирая на то, что на него должно уйти
не менее двух недель.
С каждым днем ощущаем новый приток сил — обилие рыбы и достаточный запас продуктов
делают свое дело. Мы загорели, кожа уже не боится экваториального солнца, и даже
насекомые досаждают не так сильно.

Однажды ночью Хижняк с Белоусовым часа за три ухитрились наловить сетью килограммов
двадцать пять рыбы. Говорят: «Завялим», а я говорю: «Протухнет». Так оно и вышло.
Кстати, во время богатой ночной «путины», к Хижняку проявил интерес трехметровый
кайман. Он подкарауливал его каждый раз, когда Толя входил в воду, чтобы проверить
сети...

Переходим экватор — возвращаемся в южное полушарие. А километров за. сто пятьдесят
до места впадения Демени в Риу-Негру нас берет на борт миссионерский катер. Мы
возвращаемся — скоро будем в Барселусе...

Мы снова вместе
Володя и Николай ждали нас в барселусской гостинице. Ребятам повезло: в нижнем
течении Демени их подобрали рыбаки, хотя натерпелись они предостаточно...
А теперь коротко об итогах нашего путешествия.
Мы проникли в район, ранее не посещавшийся ни одной экспедицией. Более шестисот
километров прошли на байдарках по мало исследованным и вовсе не исследованным
рекам. И, кроме того, около семидесяти километров — по сельве.

Отсняли четырнадцать часов видеоматериала. Частично он уже был показан по Российскому
и Московскому телевизионным каналам.
На основе пятисот широкоформатных слайдов и нескольких десятков фотопленок планируем
выпустить большой фотоальбом о флоре и фауне Амазонии.

Привезенные в Москву и переданные в Ботанический сад семена некоторых видов тропических
растений уже дали первые всходы.
А Владимир Новиков, сам того не подозревая, «вывез» под кожей, на спине, плотоядную
личинку какого-то экзотического насекомого, которую, однако, успешно извлекли
из него в Московском институте тропической медицины для дальнейшего исследования...

Об Амазонии у нас навсегда останутся самые теплые воспоминания, несмотря на трудности
и опасности, подстерегавшие нас там чуть ли не на каждом шагу. Напоминают нам
о ней и короткие сообщения, проскальзывающие время от времени в печати, по радио
и телевидению. Так, недавно в телепрограмме «Времечко» очаровательная ведущая,
объявляя прогноз погоды в разных уголках земного шара, после короткой паузы улыбнулась
и добавила: «А на всей территории Амазонской низменности завтра возможны дожди...»


===========------------===========
Смешная история ( http://worlds.ru/humour/ ):

Факен Тюрбан Хэд!
Канада []
Торонто. Канада. В субботу
подрабатываю на стройке. Строим магазин на оживленной плазе. Каждые пять минут
подъезжает огромный длинный грузовик со щебенкой. Разгрузкой руководит щирый
краснорожий канадец-строитель. Одет он как казачий есаул (вид очень военный):
специальные защитные ботинки по колено, светоотражающая накидка, белая каска.
Когда въезжает грузовик канадец жестом, ладонью, останавливает встречное движение
и грузовик делает поворот со встречной
(требуется большой радиус). Сцена: канадец показывает жестом стоящим у стоп линии
машинам что на него ехать нельзя и показывает им что надо повернуть направо.
Не взирая на эти команды, прямо на канадца прется джип с китайкой за рулем и
останавливается в метре от него. Канадец показывает ладонью китайке сдать назад.
Ноль эмоций. Канадец наклоняет свою голову и стучит ладонью по своей каске и
опять показывает китайке сдать назад. Смотрю - китайка, наконец, с пониманием
кив!
 ает головой и сдает назад. За полчаса что я работал около места заруливания
грузовиков канадец стучал по своей каске раз десять, с выражением лица как у
английского лорда. От смеха мы почти прекратили работу. Апофеозом стало следующее:
по другой подьездной дороге подъехал еще один грузовик и из него выскочил индус-водитель
в синем тюрбане и начал спрашивать у канадца как ему подъехать к месту разгрузки.
Жестами понятными бы любому идиоту канадец объяснил индусу как подьехать (направо,
прямо и задним ходом
вьехать к месту). Индус развел руками что не понял. Канадец пчелиным танцем показал
еще раз. Индус опять разводит руками... И тут раздается крик канадца: Факен Тюрбан
Хэд!- Индус впрыгивает в грузовик как испуганный суслик в нору и с ходу, как
на экзамене выполняет маневр! 
Это надо было видеть. Смеюсь второй день вспоминая...
===========------------===========
СТРАНный анекдот ( http://worlds.ru/anekdot/ ):
Израиль [http://worlds.ru/asia/israel/]
-
Папа, а мы евреи? 
- Нет. 
- А скоро будем?..
===========------------===========