[svoboda] статья: Подопытные космоса. Ценой своего здоровья они проложили дорогу Гагарину
Здравствуйте, rest.
Автор: Дмитрий Писаренко
Статья из номера: АИФ No7 от 17 февраля 10
Опубликовано: 17 февраля 10 (0:05)
Имена Гагарина, Титова, Леонова известны всему миру. Но их полёты не стали бы
реальностью, если бы им не предшествовала работа испытателей техники и пределов
человеческих возможностей.
Их фамилии знают лишь специалисты. Они всегда оставались в тени и никогда не
были в космосе, а неземные условия в ходе экспериментов им создавали в Москве,
неподалёку от стадиона <<Динамо>>. И условия эти, как правило, напоминали ад.
Ровно 50 лет назад, в феврале 1960 года, началось формирование первого отряда
космонавтов. К лету было отобрано шесть главных кандидатов. В космос предстояло
отправиться одному из них. Но это значило - лететь в полную неизвестность. Невозможно
было предсказать, как человек перенесёт невесомость и экстремальные перегрузки,
как отреагирует на панораму бездонного космоса: всерьёз высказывалось опасение,
что он сойдёт с ума и не сможет управлять кораблём.
Выяснить пределы возможности человеческого организма предстояло добровольцам-испытателям
и наблюдавшим за ними учёным из ГосНИИИ авиационной и космической медицины.
Этому секретному учреждению, единственному в стране, было разрешено проводить
испытания на людях. Распоряжение лично подписал Сталин ещё в 1949 году. <<И
оно, кстати, не отменено до сих пор, - улыбается Владимир Пономаренко, главный
научный сотрудник института, доктор медицинских наук. Он пришёл сюда аспирантом,
а закончил службу начальником НИИИ и генералом медицинской службы. - Испытания
проводились на центрифуге, в барокамере, термокамере, сурдокамере (помещение,
полностью изолированное от внешнего мира), на ударных перегрузках. Причём нагрузки
намеренно были больше, чем в предполагаемом полёте человека. Это делалось для
того, чтобы посмотреть запас прочности, выявить границы допустимого и создать
необходимую защиту организма. Только опыты могли дать ответы на все эти вопросы>>.
Например, требовалось выяснить, под каким углом надо расположить кресло, чтобы
космонавт смог выдержать так называемую жёсткую посадку, и какую максимальную
скорость падения перенесёт его позвоночник без угрозы быть сломанным. Для этого
между двумя 14-метровыми мачтами расположили кресло, которое падало на бетонную
площадку с амортизаторами. Те имитировали разные типы грунта - мягкий, средний,
жёсткий. В ходе эксперимента только четверо испытателей решились на серьёзные
перегрузки, но, поскольку их постоянно увеличивали, трое от дальнейшего участия
в программе отказались. Оставшимся храбрецом был Джон Гридунов, нештатный испытатель
ГосНИИИ авиационной и космической медицины. Ему и принадлежит мировой рекорд
в этой экстремальной <<дисциплине>>, не побитый до сих пор, - 50g (ускорений
свободного падения). Это равносильно тому, что ваше тело на мгновение вдруг
становится в 50 раз тяжелее.
Джон Гридунов - личность в институте легендарная. Названный отцом в честь
писателя Джона Рида, он соглашался на такие эксперименты, от которых другие
категорически отказывались. <<Он всегда шёл до предела и давал рекордные показатели,
демонстрировал, на что способен русский мужик, - говорит Владимир Пономаренко.
- При этом спрашивал: <<А сколько дали американцы? Мы дадим больше!>> Человек
был недюжинного здоровья и силы воли и с отменным чувством юмора, без этого
в нашем деле никак>>.
Сейчас у Гридунова больны ноги и он почти не ходит - не исключено, что это последствия
испытаний 50-летней давности. Ещё один его рекорд был поставлен на центрифуге
- 18,5g при медленном увеличении нагрузок. Это всё равно что ваше тело постепенно
набирает вес и достигает 1,5 тонн. <<Я чувствовал, что лицо поплыло и превратилось
в блин, щёки съехали ниже подбородка, а на грудь навалилась тяжесть, которая
меня вот-вот раздавит, - вспоминает Джон Иванович. - Потом увидел чёрное небо
и звёзды - потерял сознание. Центрифуга остановилась, меня сняли, и оказалось,
что я весь в крови. Она вытекла из носа, ушей, а я даже не почувствовал этого>>.
Конструкторов космических аппаратов очень волновала такая аварийная ситуация,
как разгерметизация на большой высоте. Быстрое падение давления в аппарате привело
бы к закипанию крови и мгновенной смерти. Чтобы предотвратить это, был разработан
высотно-компенсирующий костюм. А испытывать его вновь пришлось добровольцам.
<<Человека в костюме помещали в барокамеру. Затем из неё быстро откачивали воздух
- давление внутри становилось таким же, как на высоте 40 км, - продолжает Пономаренко.
- Вода, налитая в колбы, кипела. Малейшее нарушение герметичности костюма -
человек сразу бы погиб. У нас все руководители испытаний были седые. Однажды
пришла комиссия, посмотрела: <<А что у вас тут одно старичьё? Все седые, пора
их разгонять>>. Я подвёл комиссию к барокамере, показал эксперимент. Так они
боялись смотреть! И я сказал: <<Никому эти работы доверить не могу, так как
здесь требуются опыт, чутьё и человеческое участие>>. Любое испытание не гарантировало
успех на 100%>>. Кстати, Джон Гридунов признаётся, что иногда ощущал, что кровь
в теле и впрямь начинала закипать.
Сам же Владимир Пономаренко однажды добровольно пошёл на эксперимент по потере
сознания: <<Нам было неясно, каковы предвестники этого состояния, что чувствует
человек и как быстро восстанавливается. Я решил на собственной шкуре проверить.
И эти данные потом пригодились для подготовки лётчиков и космонавтов>>.
Когда 19 марта 1965 года экипаж Беляева и Леонова приземлился в заснеженной
тайге и на их поиски ушло двое суток, было принято решение - забрасывать добровольцев
в экстремальные места, где они занимались бы элементарным выживанием. Тот же
Гридунов как-то раз провёл в ледяной воде 13 часов, испытывая защитные свойства
спасательного костюма. Но главным специалистом по экстрим-вояжам был Алек МнацИканЬян,
врач-парашютист, специалист по выживанию. Ему довелось побывать и в тайге, и
в пустыне, и на Крайнем Севере, а потом давать рекомендации космонавтам: как
оптимально расходовать воду в пустыне, как вести себя в полярной тундре, чтобы
согреться, и пр.
Ещё одним запомнившимся экспериментом стало моделирование полёта на Луну в аварийной
ситуации. Троих испытателей в скафандрах поместили в барокамеры. Внутри скафандров
стояла жарища, дышать приходилось чистым кислородом, а жидкую пищу подавали
через трубочку. При этом ходить в туалет по большой нужде запрещалось - таковы
условия аварийного <<полёта>>. Кстати, лететь до Луны и обратно - 7 суток. Двое
испытателей <<сошли с дистанции>> на вторые сутки. Остался - кто бы вы думали?
- правильно, Джон Гридунов. <<Парилка была такая, что я сидел в луже своего
пота, - вспоминает он. - Чувство времени нарушилось. Как-то при кормлении мне
впрыснули лишнюю порцию творога, и он разбрызгался по гермошлему. Из-за жары
творог быстро испортился, и несколько суток пришлось дышать жуткой вонью. В
другой раз перекрыли кислород. Оказывается, это была очередная вводная внештатная
ситуация. Но я продержался - и не 7, а 8 суток>>.
<<Мы подавали обращение на присвоение Гридунову звания Героя России. Его подписали
Леонов, Попович, ныне покойный, другие уважаемые люди - космонавты и академики.
Но почему-то получили отказ, а ведь он столько сделал для нашей космонавтики!>>
- сокрушается Владимир Пономаренко. Также его волнует судьба родного института:
его собираются куда-то переносить. Это значит, что на восстановление стендов
и оборудования уйдут годы. На это время придётся прекратить подготовку лётчиков,
испытания новых вооружений и техники. Понизится боеготовность, самолёты начнут
падать. <<Это будет катастрофа для военной отрасли и смерть для института>>,
- уверен Пономаренко.
Ему, имитировавшему катастрофы в лабораторных условиях, теперь так хочется
предотвратить одну настоящую катастрофу.
