Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Семейная православная газета

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 634 RSS
←   Май 2004   →
 1
 2
 3
 4
 5
05.05.2004
11:37:10
11:37:16
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
15.05.2004
00:05:49
14:39:52
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://sp-g.ru/
Открыта: 06-03-2004
Адрес автора: religion.spg2004-owner@subscribe.ru

Автор
Голдовская Наталия

Статистика

634 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Семейная православная газета Как писатель-лауреат стал священником


Информационный Канал Subscribe.Ru 
Откровения
Пути Господни неисповедимы,
или 
Как писатель-лауреат стал священником
Он окончил Литературный институт, был известным писателем, лауреатом литературных
премий, охотником, рыболовом. И вдруг стал священником в Вологодской области,
в местах глухих и отдаленных. Даже помидоры там не вырастают. А вот роскошная
виноградная гроздь выросла — книга рассказов отца Ярослава Шипова “Долгота дней”.
Она вышла в издательстве “Ладья”.
— Как вы пришли к вере? — спрашиваю отца Ярослава.
— Этот вопрос часто задают людям, воцерковившимся в зрелом возрасте. И подробного,
внешнего ответа на него не найти. Пути Господни действительно неисповедимы. Душа
по природе христианка, она просит своего — и в какой-то момент обретает.
Бог протягивает руку всем, это великий дар. И как только человек на мгновение
отказывается от гордости, самости, тщеславия, он приходит к вере. Я сейчас вижу
много людей, которые душой тянутся к Богу, а гордость, тщеславие — мешают. Мешают
Крещению, Причащению.
— То, что вы стали священником, было неожиданно для вас?
— Рукоположение было неожиданно. Я помогал восстанавливать огромный Преображенский
собор в селе Верхний Спас Вологодской области.
— Тот, который жители “уродовали с полстолетия, но так и не одолели”?
— Да. Писатель — человек свободный. Я ездил туда на охоту, купил там дом.
Как-то вернулся оттуда, а мой духовник спросил: “Ты что ж так долго не причащался?”
Полтора месяца меня не было. Я ответил: “А там храма нет”. И он мне сказал, чтобы
я или перебирался в другое место, или храм восстанавливал.
Тогда я узнал одно из апостольских правил: если человек пропускал без уважительной
причины три воскресных службы, он лишался церковного погребения. Это меня впечатлило.
С тех пор я уже по три воскресных дня не пропускал.
Местные власти решили восстанавливать храм к 600-летию села. Люди они невоцерковленные,
даже некрещеные. Я им объяснил: восстановить можно, только если будет служба,
будет молитва. Иначе это все обречено. И они обратились ко мне с просьбой оформить
приход. В конце 80-х годов это было непросто.
Стал я собирать документы, ездить к уполномоченному по делам религий, писать
бумаги, переписывать. Это не великие дела, но муторные.
И еще пришлось с председателями колхоза и местного совета поехать в Вологду на
переговоры с архиепископом. Владыка нам говорил, что у него нет средств на восстановление
храма. Председатель колхоза отвечал: “Сами восстановим!” Владыка: “У меня нет
кадров”. Председатель: “А у нас есть — вот!”
— И показывает на вас?
— Да. Я им: “Вы бы меня сначала спросили”. И владыка тоже растерялся, мы с ним
не были знакомы. Так в тот раз и разъехались.
Под новый год ко мне в Москву приходит телеграмма, владыка просит приехать. Был
какой-то последний — до развала — съезд Союза писателей. Я в нем принимал участие,
за кого-то голосовал.
30 декабря приехал в Вологду, пришел к владыке. Посидели, попили чайку. Он 1912
года рождения, рассказывал мне про свое детство, про юность, про то, как он в
учительницу влюбился. Интересные, конечно, истории.
— Это описано у вас в рассказе “Ужин у архиерея”.
— Я опять на вокзал. Билетов нет. Недоумение полное: ну вот, приехал на полтора
часа поговорить. А ему просто хотелось познакомиться со мной.
Прошло две недели. Я отправился  на охоту — между Саратовом и Волгоградом. Компания
хорошая. В степях охотились. А домой в Москву еще одна телеграмма приходит: владыка
меня ждет в Череповце.
Приехал к нему. И он меня совершенно неожиданно рукополагает. Говорит: “С завтрашнего
дня служите здесь”.
А я в Саратове свое снаряжение охотничье оставил. Думал, съезжу — и вернусь.
Да еще я заведовал редакцией прозы в российском издательстве “Современник”, у
меня было 20 человек редакторов в подчинении.
Говорю: “Владыка, мне надо с этим разобраться”. Он отвечает: “Ну да. Не завтра,
а послезавтра будете служить”.
— Вы внутренне не возражали против рукоположения?
— Нет. У меня, вероятно, к тому времени сформировалась готовность к послушанию.
Отказ от своеволия, я уже знал, приводит к положительным результатам. Возможно,
своеволие опять когда-то вылезет, не хватит послушания...
Кстати, в строку: мужчины труднее приходят в Церковь — из-за самости, но они
там скорей становятся послушными. У них больше готовности к этому, кротости,
смирения. А женщины легче входят в Церковь, но очень часто остаются упрямыми,
своевольными, непослушными. Не знаю, может, это касается только советских женщин.
— “Не выдерживают приближения к небесам”, как говорил ваш владыка. Судя по книге,
жизнь священника в деревне была тяжелой и голодной.
— Очень голодной. В 92-м году, когда произошла реформа, в нашем районе просто
не было денег в наличии. Не платили ни зарплату, ни пенсию. Люди стеснялись приходить
в храм, потому что не за что свечку купить. Я им говорил: “Вы приходите! Сколько
будет свечек, столько раздадим, а дальше без них служить будем”.
— А как восприняли там ваше появление в качестве священника?
— Встретили меня хорошо. Как интересно Бог устраивает! Оказывается, до революции
были традиции, когда православный мир просил себе кого-то в священники. Ни одного
грамотного в плане воцерковления человека в селе не было. Но они написали владыке
прошение, чтобы меня им назначили.
Начал я служить. Дали мне комнату под временный храм — в комбинате бытового обслуживания.
— Знаменательно!
— И вдруг бухгалтерия колхозная потребовала: “Платите нам за аренду этой комнаты!”
Но денег-то нет никаких.
Я им говорю: “Давайте заключать два договора. Я вам плачу за аренду этой комнаты,
а вы мне как правопреемнику священника, которого расстреляли в 36-м году, платите
за аренду Преображенского собора за 60 лет”. А там колхозный гараж был.
У них что-то внутри дрогнуло — и на ближайшем правлении колхоза они приняли решение
о том, чтобы не только не брать аренду, но и построить небольшой деревянный храм.
Стали выбирать, какой. Председателю очень понравилась картина Левитана “Над вечным
покоем”.
— И этот проект утвердили?
— Но только не с такой высокой кровлей, а пониже, попроще. Оформили это как строительство
двухквартирного дома, включили в план.
 Но тут произошла реформа. Строители ушли. Дальше я уже просто не могу восстановить
в памяти, с каким трудом давался каждый венец. Денег нет. Рабочие брали плату
только водкой. Водки тоже нет — после горбачевской реформы.
Но как-то по молитве все совершилось. Храм вырос. Владыка благословил меня освятить
его иерейским чином — и я освятил.
— А потом, насколько я поняла, у вас появилось еще три прихода.
— Да. Нищета была невероятная! Как-то пришло приглашение в Вологду на епархиальное
собрание. Казначей наш на службе объявил, что мне надо 22 или 23 рубля — доехать
до Вологды и обратно. Собрали только 17. Люди несли копейки, все вытряхнули.
— Как же вы вернулись?
— Я добрался до Вологды ночью — и как раз приехали священники из других концов
области. Они на вокзале дали мне 5 рублей.
А так самой главной проблемой (если не брать проблемы духовные и восстановления
храмов) было передвижение. Транспорта своего у меня не было. Через район проходила
одна асфальтированная дорога. Приходы один от другого — 80 километров. За мной
присылали газики, грузовики. Зимой приходилось ездить в тракторных тележках —
иначе не добраться. И на дрезине катался. И когда реки разливались, то на одном
берегу — стоял гроб, а я — на другом.
— И так отпевали?
— Да. Похоронные дела я даже не могу описывать. Смертность от начала перестройки
— очень сильная, похороны непрерывные. Телефонов в деревне нет. Я с утра ждал,
не приедут ли за мной. В любой мороз приходилось отпевать покойников на кладбищах
— ко мне в храм за 80 верст ведь их не повезут.
— Наверное, здоровье вы там потеряли?
— Ну, может, я бы его и тут потерял... Там какой-то специфический климат, болота
со всех сторон. Из 45 жителей одной деревни — и старых, и малых — 19 человек
страдали расстройствами опорно-двигательной системы.
И у меня с ногами стало плохо, я ходить уже не мог. Только поэтому вернулся в
Москву. Три года маялся здесь, старался выправить ноги. А потом на две недели
съездил в Крым, в теплой воде поплавал — и все у меня начало проходить.
— Да еще к святителю Луке (Войно-Ясенецкому), видимо, заехали?
— Конечно. И с тех пор я в свой отпуск езжу туда. А так бы мне, конечно, в Вологодской
епархии жить и жить. Я там сам по себе. Приеду в Вологду на собрание, мне говорят:
“О, викарный приехал!” Шутили, викарным архиереем называли — у меня ж четыре
прихода. Собирались пятый открывать.
Финансовые трудности меня не смущали. Мне много не надо. Рыбу там ловил. Отпою
кого-нибудь — дадут 3 рубля. Куплю хлеба, банку маринованных огурцов, приеду
домой и съем.
— А картошку приносили местные жители?
— Я ее сам выращивал. Грибы собирал, клюкву.
— “Долготу дней” вы начали писать еще там?
— Нет, я десять лет о писательстве не вспоминал. Только в местной газете проводил
ликбез. Надо было людям буквально доказывать, что святые — это не сказочные персонажи,
что Николай Чудотворец — иерарх Церкви. Этого никак не могли понять.
А книгу стал писать в Москве в 2000 году. И довольно быстро написал. Я к этому
отношусь как к священническому служению.
Бог — Творец. И нам дал дар творчества — каждому в своей области: и хозяйке,
и шахтеру, и столяру. Пушкин хорошо это понимал. Он дурака валяет, потом ему:
“Пиши!” И он только ручкой водит. Он орудие, а не исполнитель.
Жизнь мне дал Бог. Все, что я хорошего накопил, тоже от Него, по Его воле (против
Его воли — только плохое). Так что моя задача была по возможности достойно использовать
дары Божии. Наша функция тут — минимальная. Не захочет Он — и ничего мы не создадим.
Сколько написано литературоведческих фолиантов о том, почему какой-то писатель
в каком-то возрасте перестал писать! Ну, не дано было больше — и все.
— Хороший ответ на это есть в вашем рассказе “Пшеница золотая”. Его наши читатели
найдут на следующей странице. А я напомню им стих из Евангелия от Иоанна: “Как
ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе, так и вы, если
не будете во Мне” (15, 4).
Беседу вела Наталия ГОЛДОВСКАЯ

http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru 		Отписаться
Убрать рекламу

В избранное