На следующее утро поехала на Центральный телеграф и
заплатила пять тысяч рублей за отправку конверта. В то время это были
огромные деньги даже при ее высокой зарплате.
Татьяна Николаевна Куртис работала начальником
сметно-договорного отдела в одном из строительных кооперативов.
Кооператив строил хорошо и быстро, и заказчиков у него было, хоть
отбавляй. Правда, работать приходилось по двенадцать часов в сутки, но
больших денег задаром нигде не платят.
Дни потекли, как прежде: работа, ссоры с пьяным
мужем и борьба с собой по ночам. Через неделю она почти забыла про свой
порыв и письмо в Америку, а еще через несколько дней обнаружила, что
газету с адресом Рэма случайно выбросила. Видно не судьба. Но обидная
мыслишка в голове крутилась: не понравилась она американцу, не стал он
тратиться на экспресс-почту.
На работе, наконец, произошли приятные изменения:
американские партнеры зашевелились и едут в Москву. Если переговоры
пройдут гладко, в январе Таня и ее начальник поедут в Даллас с ответным
визитом. Тот задумал создать совместное предприятие по производству
пластиковых строительных материалов и заинтересовал одну из техасских
фирм широким рынком сбыта в России.
Черная полоса сменялась светлой. Не надо убивать
мужа, не надо садиться в тюрьму, а надо стараться работать так, чтобы
ее поездки в Штаты стали частыми. Настроение поднялось, и она махнула
рукой на свое письмо и пять тысяч рублей. Черт с ними, с деньгами! И с
американскими мужьями тоже - проживем и без них. И после очередной
пьянки Виктора переехала к маме – от греха подальше.
Мама Татьяны, Маргарита Петровна, еще красивая, чуть
полноватая женщина, после смерти мужа жила одна в просторной
двухкомнатной квартире в доме сталинской постройки. Когда-то это место
считалось далеким от центра Москвы. Теперь о нем говорят: "Добрынинская
– это центр". Все рядом, и "Ударник", и ГУМ, и Каменный мост, и Манеж с
Пассажем. Годы идут, и Маргарита Петровна приближается к Кремлю.
Несмотря на седьмой десяток, она была бодра и
продолжала трудиться секретарем в одном из столичных институтов.
Пережила трех ректоров, своих начальников. Один умер, двух сняли.
Сколько продержится последний – одному Богу известно.
Чтобы работать на этой должности, надо иметь
определенный склад характера: любить общение, организовывать,
докладывать, приносить, уносить, и прочее. Таня тоже начинала в этом
институте с секретарей на одной из кафедр. Днем работала, а вечером
училась – там же, в строительном. Ничего не поделаешь –
семейственность.
Мать была рада переезду дочери и ни словом не
обмолвилась о ее неудачном браке. Теперь, когда она по вечерам
задерживается у подруг, в ее окошках горит свет.
Как-то Таня вернулась домой пораньше и с порога
услышала - в квартире "пикает" автоответчик. Не раздеваясь, подошла и
нажала кнопку прослушивания. Первым зазвучал голос начальника, просит
приехать завтра пораньше - подобрать бумаги для нового договора.
Следующим заговорил Виктор, хочет встретиться. Ни за что! Осталось
прослушать третье послание. И вдруг незнакомый мужской голос негромко
заговорил по-английски! "Hello Tania! How are you? Я получил ваше
письмо и фотографию. Она мне очень понравилась, и я уже пишу ответ.
Позвоните мне, пожалуйста, в Оклахому. Мой номер (405) 324-2861. Рэм
Вильсон".
От волнения перехватило дыхание. Таня стала
прослушивать запись снова и снова, боясь пропустить что-то важное.
Сердце громко стучало. Значит это бывает - выйти замуж по объявлению!
Эту ночь она почти не спала. Судьба опять сделала
неожиданный поворот, и впереди засветился лучик надежды. Интересно,
какой он, Рэм? Специалист по компьютерам - звучит красиво. Наверное,
очень умный! Она же о компьютерах не имела ни малейшего представления.
Строитель - специальность прозаическая.
Нельзя сказать, чтобы Таня очень любила свою
профессию. День за днем одно и то же. Бесконечные чертежи, стройка,
рабочие, грязь, платят мало. И когда разрешили строительные
кооперативы, сразу перешла в один из них. Работа такая же, а денег
намного больше - есть, за что страдать. С тех пор было грех жаловаться
на зарплату. Жаловаться приходилось только на семейную жизнь.
В юности она мечтала стать астрономом. Рисовала
межпланетные корабли, изучала марсианские каналы, лунную поверхность,
восхищалась названиями морей. Звучало потрясающе: "Море Дождей", "Море
Слез". И предположить не могла, что в последнем ей в доведется
искупаться, и не раз. Книг по астронавтике перечитала - не счесть, а
Уэлсовские "Война миров" и "Первые люди на Луне" стали настольными.
Отец спустил ее с небес на землю, спросив однажды:
"Как ты думаешь, сколько нашей стране в год нужно астрономов? И сам
ответил: "Один, два – максимум три, чтобы заместить умерших или ушедших
на пенсию. С этой работы не увольняются. В ожидании открытия своей
звезды на ней умирают. Подумай о чем-нибудь земном, дочка".
Подумала. Теперь ей захотелось стать геологом.
Путешествия, ночи у костра, тайга, месторождения. Каждое воскресенье
отправлялась в туристические походы - с молотком. Собирала камни,
изучала карты, будущие маршруты. На что отец заметил: "Геологи – это
прежде всего вечные штаны, а зимой ватные. Байковая рубашка в клеточку,
штормовка с капюшоном, стертые башмаки, москиты, старые лошади и
палатки. Ни дома, ни семьи. Кому нужна жена-скиталица? Эта профессия
мужская. Пусть они этим и занимаются. Ты прежде всего - женщина. Вот ею
и оставайся. Романтика хороша до поры до времени". "Папка! Вечно ты
меня спускаешь с облаков! Без романтики жить неинтересно! Ты –
пессимист!" "Прежде всего я – реалист. Поживешь, сама убедишься!
Надоест бродить по лесам и болотам, и неделями не мыться. Лучше
продолжи музыкальное образование. Хотя нет, много ли твой учитель
музыки зарабатывал? Локти у пиджака протертые, брюки одни и те же три
года носил! Частными уроками перебивался. Где он теперь? Нет, не пришло
еще время интеллигенции, она, как была в загоне, так пока и осталась".
Таня прекрасно помнила, почему сгинул Андрей
Валерьянович, композитор, который писал детские песенки. Ей тогда
исполнилось пятнадцать. Однажды она играла, а он как всегда сидел рядом
и слушал. Сонаты Бетховена трудные, и она старалась во-всю. Как вдруг
ее ухо уловило тяжелое дыхание учителя. Перестала играть, оглянулась и
увидела, что у того по лицу пот катится градом, а руки крупно дрожат.
"Что с вами? Вы заболели?"
- Да, девочка, я болен. Уже два года. Тобой,
милая, тобой. Ничего не могу с собой поделать.
Голос звучал хрипло. Он закрыл лицо руками, встал и
отошел к окну. Таня помнит, что почувствовала брезгливость. Он же
старый, ему тридцать пять! Вот почему он иногда до нее дотрагивался,
похлопывал! Она-то думала, подбадривает ее игру! В ней поднялось
отвращение. Сказала: "Больше я с вами заниматься не буду", а родителей
попросила переменить преподавателя, сославшись, что этот требует
невозможного. Это была правда, но отец и предположить не мог, какая.
Решил, что Валерьяныч слишком требователен.
- Пап! Тогда я пойду в Институт иностранных
языков. Переводчицей буду.
- Милая! Где ты в наше время видела в России женщин-переводчиков?
На эту работу берут только мужчин, да и то по протекции. Сынков
дипломатов да министров. Я рангом не вышел, да и если бы мог помочь, не
стал бы. Ты знаешь, как я ненавижу блат. Так что сидеть тебе после
института в школе, в женском окружении. Старой девой останешься.
- Тебя послушать, так только в инженеры идти, работа всегда
найдется.
- Молодец, правильно догадалась.
- Но у нас и инженеры получают в два-три раза меньше, чем рабочие.
Как врачи, и учителя. Где же справедливость? За ответственность хотя бы
платили! Особенно хирургам. Это не заготовку на станке запороть.
- Это скоро кончится. Не может быть, чтобы продолжалось. Если бы
на земле было больше зла и несправедливости, прогресс давно бы
остановился.
- Ну, не лежит у меня душа к технике! Не мое это!
- Танечка, пойми, я не вечен. Буду спокоен, если у тебя будет
надежная работа. А потом, инженер – это логическое мышление, гимнастика
ума, вечный поиск, решение задач, проблем. Это интересно!
- Железки, оборудование, механизмы... Вот уж совсем не женское
занятие!
- Тогда в проектировщики иди! Стой себе за кульманом и рисуй –
черти.
- Ага, сто баб в одной комнате, с разными характерами, сплетнями,
разговорами, и прочее. И на всех один мужик – начальник. Хуже нет –
женские языки. Нет уж, как хотела в геологи, так и пойду. А ватные
штаны меня не пугают. И комары тоже.
- Хорошо. Поживем, увидим. А пока читай больше, может и с техникой
поладишь.