Когда повествование начинается с перечисления автором исторических неточностей, допущенных
в романе, неточностей самого разного масштаба - от мелких до чудовищных, - немедленно
возникает мысль о полном безразличии автора к описываемой им эпохе и о его пристрастнейшем,
вдохновеннейшем, личностном интересе к людям, чьи имена составляют Пантеон Незабвенных
этой самой эпохи. При таком подходе недостающие детали и хронологические несоответствия
действительно не играют роли; разделение вымысла и реальности также не принципиально.
Исторически значимые имена используются автором отнюдь не с целью перещеголять историков
в изложении фантастических версий примятых руинами событий - автор зачастую просто
использует таким образом эмоционально-культурный контекст, имеющийся в распоряжении
читателя. Таким образом, разговор о схожести Катулла Уайлдеровского с Катуллом римским
излишен и неуместен. Говоря "Катулл", я буду далее подразумевать первого из них.
Учитывая гигантскую роль темы предопределения в фантасмагории Уайлдера,
читающему "Мартовские иды"
оказывается небезынтересно гадать о предопределении каждого героя романа. Цезарю,
очевидно, предрешено вечно видеть, как его посевы обращаются в полынь; Клодии - пытаться
утолить полынью никогда не прекращающуюся жажду; Бруту - предавать одну пашню ради
другой пашни; Катуллу же предрешено никогда не пожинать плодов своего труда, давая
другим размести политый кровью урожай. Любовь Катулла к Клодии так велика, что позволяет
ей игнорировать ненависть всего остального мира, и так неисчерпаема, что позволяет
ей проявлять жестокость, в конце концов убившую и самого Катулла; народ цитирует
его стихи, забывая имя создавшего их поэта; наконец, на листовках, созданных им в
рвении столь мечтавшейся Цезарю "бескорыстной ненависти", вырастает уже после его
смерти г!
нусный, трусливый и жалкий бунт алчных. Катулл же каждый раз остается истощенным
и обведенным вокруг пальца.
Одна из интереснейших, на мой взгляд, характеристик второстепенного героя - тот род
изменений, который внесло бы в повествование удаление этого героя из текста. С этой
точки зрения, "Мартовские иды" блекнут без Катулла не только в силу потери насыщенности
повествования, но в силу потери яркости впечатления, производимого на читателя главным
участником развертывающихся событий - Цезарем.
Цезарь и Катулл - практически абсолютные антиподы, и когда сравниваешь эти две фигуры,
невольно вспоминаешь героев комедии дель арте - так очевидны, так акцентированы и
так беспощадно несовместимы их отличия. Невероятной конструктивности Цезаря противопоставлена
поэтическая, нервическая эмоциональность Катулла; почти патологическому всепрощению
врагов - расточаемые гневные проклятия; поразительной способности скрывать собственные
страдания - не менее поразительная способность собственные страдания излагать, делая
их доступными "д!
о непристойного" даже для незнакомых.
Очевидно, что при такой диаметральной противоположности характеров отношение Катулла
и Цезаря друг к другу должно ее всецело отражать. Однако на поверку предположение
это верно только отчасти: действительно, Цезарь любит Катулла, Катулл ненавидит Цезаря,
но при этом двух людей, столь по-разному великих, тянет друг к другу цепью духовного
родства - родства людей, обуреваемых страстями. Каждый из них видит в другом то,
что хотел бы видеть в себе: Катулл - любовь любимых, твердость духа, силу воли, последовательность,
терпимость; Цезарь - поэтический талант, свободу духа, готовность следовать страстям,
погруженность в себя, жажду созидания. Но сильный Цезарь завидует открыто и открыто
восхищается Катуллом; он заботится о Катулле в течение жизни поэта и утешает его
в момент смерти. Слабый Катулл завидует стыдливо, восхищается тайно и ненавидит открыто
- клеймя Цезаря в стихотворениях, понося в собраниях и проклиная на смертном одре.
При жизни Цезаря Катулл призывает к его убийст!
ву; и смерть Цезаря, на первый взгляд наступившая в результате движения совсем других
сил, произрастает в конечном счете из посеянных Катуллом ядовитых семян.
Можно говорить еще о многом - о том, что Катуллом владела ревность, о том, что Цезарь
желал такой же свободы слова; о том, что одинаковую для обоих склонность к рефлексии
Цезарь считал своей слабостью, Катулл же превращал в источник творческой силы; о
многом другом, что объединяло и отталкивало этих двух людей. Но об одном факте, безусловно,
забывать не стоит: Катулл, великий поэт Катулл, вряд ли стал бы тем, чем он был,
не будь в его мире Цезаря. Цезарь же, безусловно, прекрасно обошелся бы и без Катулла.
Интернет-магазин
"оЗон" - мощная спpавочно-инфоpмационная система, посвященная литературе
и кино. Возможность заказать множество популярных книг и фильмов. Оплата заказов
почтовым переводом, наложенным платежом, через Сбербанк, по кредитной карте,
при курьерской доставке (Санкт-Петербург и область, Москва и область) оплата
наличными курьеру.
Добро пожаловать за покупками!
К сожалению, мы не можем гарантировать, что перечисленные
в списке
позиции будут постоянно доступны для заказа на "оЗоне".
