Сборная Узбекистана завершила Олимпиаду-2016, прошедшую в Рио-де-Жанейро (Бразилия), на 21 месте в мире и на втором на постсоветском пространстве по количеству золотых медалей: на счету узбекистанцев – четыре «золота», два «серебра» и семь «бронз». Таким образом, узбекские спортсмены вернулись на родину с 13 олимпийскими медалями.

Фазлиддин Гаибназаров завершил «золотое» выступление олимпийский сборной Узбекистана/ Фото с сайта Sports.Uz

Наибольшего успеха добились боксеры: как отмечает «Sports.Uz», в этом виде спорта сборная Узбекистана стала сильнейшей в мире, завоевав, в общей сложности, семь медалей. «Золото» принесли команде Хасанбой Дусматов, Шахобиддин Зоиров и Фазлиддин Гаибназаров.

Еще одна золотая медаль в копилке узбекской сборной была завоевана тяжелоатлетом Русланом Нурудиновым.

Фото с сайта Sports.Uz

На 22 месте закрепилась сборная Казахстана: три золотых, пять серебряных и девять бронзовых медалей, всего – 17. «Золото» завоевали тяжелоатлет Нижат Рахимов, пловец Дмитрий Баландин и боксер Данияр Елеусинов.

Таджикистан занял 54-е место - благодаря метателю молота Дилшоду Назарову, ставшему обладателем золотой медали. Это второе олимпийское «золото», завоеванное спортсменами Таджикистана за всю историю Олимпийских Игр: первым чемпионом в 1992 году в Барселоне стал таджикский метатель молота Андрей Абдувалиев, напоминает «Азия-плюс».

Напомним, что в таблице медалистов ранее находилась и сборная Кыргызстана, но затем допинг-проба тяжелоатлета Иззата Артыкова, завоевавшего 10 августа «бронзу», дала положительный результат на запрещенное вещество стрихнин и его олимпийский успех был аннулирован.

Сборная Туркменистана завершила свои выступления 17 августа без медалей.

Узбекистан на Олимпиаде представляли 70 спортсменов в 15 видах спорта, Казахстан - 104 спортсмена в 26 видах, Кыргызстан - 18 спортсменов в семи видах, Таджикистан – семь спортсменов в пяти видах, Туркменистан – девять спортсменов в пяти видах.

В Рио-де-Жанейро были разыграны 306 комплектов наград в 42 видах спорта. Участие приняли сборные 206 стран мира.

Жертвами взрыва, прогремевшего вечером в субботу, 20 августа, на курдской свадьбе в турецком городе Газиантеп, стали, по меньшей мере, 51 человек, 69 ранены, многие находятся в критическом состоянии, передает Би-би-си. Среди жертв теракта, немало женщин и детей. По данным турецких властей, взрыв осуществил подросток, предположительно девочка-смертница, в возрасте от 12 до 14 лет. По словам очевидцев, взрывное устройство было приведено в действие на улице, полной людей, которые танцевали на свадьбе. Этот теракт стал самым кровавым в Турции в этом году.

Взрыв произошел среди танцующих людей, когда свадьба подходила к концу. Фото © AFP

Ни одна из террористических организаций пока не взяла на себя ответственность за взрыв. Однако президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что теракт организован группировкой «Исламское государство» (запрещенная террористическая организация «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб., ДАИШ). В письменном заявлении, опубликованном турецкими СМИ, Эрдоган отметил, что нет «никакой разницы» между «Исламским государством», Рабочей партией Курдистана и последователями проживающего в США проповедника Фетхуллаха Гюлена, которого он обвиняет в организации попытки госпереворота в июле этого года. «Наша страна и наш народ могут вновь заявить тем, кто нападает на нас, лишь одно: вы не добьетесь успеха!», – сказал он.

Церемония похорон жертв теракта. Фото © AFP

Сирийские курды в последнее время нанесли ряд поражений джихадистской группировке «Исламское государство». Поэтому именно ИГ турецкие власти обвиняют в терактах, направленных против курдов. Одним из них стал крупнейший теракт в истории страны, произошедший в Анкаре в октябре прошлого года на прокурдской демонстрации. Тогда погибло около 100 человек, свыше 500 были ранены, напоминает «Голос Америки».

Газиантеп, где произошла последняя атака, находится в 64 километрах от турецко-сирийской границы. Город стал одним из главных пунктов материально-технического обеспечения для джихадистов, отправляющихся в Сирию.

Наиболее активные боевые действия происходили в районе рынка, где талибы сожгли здания нескольких магазинов. Важную роль в отражении наступления боевиков сыграли дополнительные воинские подразделения, прибывшие из города Талукан – административного центра провинции. Военная операция по очищению уезда от повстанцев продолжается. Есть потери с обеих сторон конфликта.

Город Кундуз сегодня утром также оказался в осаде талибов, который попытались атаковать его сразу с четырех разных направлений. По словам журналистов TOLOnews, люди в городе отрезаны от внешнего мира и не могут его покинуть. К середине дня понедельника тяжелые столкновения между талибами и правительственными силами все еще продолжаются. По информации пресс-секретаря МВД Афганистана Седика Седикки (Sediq Sediqqi), сотни семей были вынуждены покинуть прилегающие к Кундузу районы, в том числе Ханабад и Алиабад. Вместе с тем он заверил, что в Кундузе развернуто достаточное количество войск, и город не падет под натиском талибов. Однако, по словам местных сотрудников безопасности, правительственные силы безопасности в Кундуз «все еще находятся в оборонительной позиции». Напомним, что в конце сентября 2015 года талибам удалось захватить и удерживать Кундуз в течение нескольких дней.

Как свидетельствует репортер телеканала, который находится недалеко от города Кундуз, в минувшую субботу, 20 августа, талибы вновь взорвали одну из секций 300-метрового моста, который соединяет город Кундуз с Имам Сахибом и уездом Дашти Арчи, а также с портом Шерхан. Мост был взорван, чтобы воспрепятствовать усилению правительственных войск и их вхождению в осажденный город.

Талибы усилили свои атаки в субботу, когда они штурмовали уезд Ханабад и взяли его под свой контроль на несколько часов. Однако силы безопасности позже в тот же день восстановили контроль над уездом, в котором в настоящее время продолжается крупная операция зачистки. Аналогичному нападению подвергся уезд Санчарак ещё одной северной провинции Сари-Пуль, но атака была сравнительно быстро отражена, сообщает Афганистан.ру.

Между тем, оппозиционная фракция «Талибана», ранее возглавляемая муллой Мохаммадом Расулом избрала нового лидера, которым стан Мулла Абдул Рауф Арафи. Решение о назначении нового лидера было принято после исчезновения муллы Мохаммада Расула, передает информационное агентство «Пажвок» со ссылкой на представителя оппозиционной фракции талибов муллу Абдул Рахмана Ниязи. Незадолго до избрания нового лидера нового лидера эта оппозиционная фракция, ранее не признававшая убитого в мае главу движения Мохаммада Ахтара Мансура, объявила о том, что ее сторонники переходят в подчинение нынешнего главы движения – муллы Хайбатуллы Ахундзада.

Лучше всех о нем написал Михаил Книжник: «Дмитрий Антонович Сухарев — человек-мост. Он соединяет собой Ташкент, где родился, с Москвой, где живет всю жизнь. Он соединяет нынешний Ташкент с интеллигентным Ташкентом 20-30-х, с городом маэстро Волкова, Пославских, Ошаниных. Он соединяет две профессии — литературу и биологию, в которых существует на самом высоком уровне, давая надежду многим страдальцам, ерзающим на двух стульях».

Ну, о биологии мы почти не говорили, за что поэт меня при расставании сердечно поблагодарил. Шел я к Дмитрию Антоновичу в гости как к «свидетелю века», «уходящей натуре» — а обнаружил натуру живую и деятельную, словно пчела из его знаменитой на весь мир песни.

— В этой квартире знаете, кто жил до меня? Юрий Левитанский. Довольно долго жил: тут и дети его родились. Он пошел — как раз в связи с прибавлением в семействе — на расширение, и я занял освободившуюся жилплощадь. Левитанский постарался сделать так, чтобы эту квартиру дали мне.

— А я, признаться, раньше думал, что вы живете на Садово-Сухаревской, именем которой заканчивается ваше стихотворение «Окликни улицы Москвы».

— Тогда уж на проспекте Сахарова: моя изначальная фамилия ведь Сахаров. Он тут недалеко, кстати, этот проспект. А еще чуть-чуть пройти — и Сухаревка. То есть уважают, уважают! (Смеется)

— Когда я в 1995-м сюда приехал, много бродил по Москве; однажды натыкаюсь на переулок Янышева. Был такой соратник Ильича, тоже пламенный революционер. Потом переулок быстро переименовали в Крестовоздвиженский.

—Вернули старое название.

— Вернули. С тех пор я по нему не хожу… У вас тут целая картинная галерея. Вот это кто?

— Вениамин Клецель, чудесный ташкентский, ныне израильский художник.

— А это чья работа?

— О, это мой портрет работы Юрия Коваля. Я обожаю Коваля. Он не только замечательный прозаик, не только прекрасный художник, но и очень любимый мой человек. Мне без него трудно…

Портрет работы Юрия Коваля

С портретом этим такая история. Когда он писался, я был молодым и красивым; Коваль же изобразил меня безобразным — таким, каким я стал лет через тридцать. То есть он прозрел мой будущий облик. Ну, пророк, что тут поделаешь! (Смеется)

— Кстати, как вы, биолог, оказались в этой тусовке? Я имею в виду круг выходцев из Московского пединститута: Визбор, Ким, Коваль, Ряшенцев…

— Благодаря песням. На биофаке и в МГПИ примерно в одно время стали появляться интересные авторы. И мы подружились — сперва с Якушевой и Визбором, а через них и со всеми остальными. Визбор был мне самым близким другом, особенно в конце его жизни. Я всегда ругал его за стихи. Критиковать Визбора было наше с Ряшенцевым любимое занятие (смеется). Но человек он, конечно, особенный. И популярность его не случайна.

— Это как с Высоцким, чья личность больше, чем каждое из его многочисленных умений.

— Наверно, так и есть… Когда Юра умирал и знал, что назавтра отправится в больницу, из которой уже не вернется, он хотел, чтобы этот последний день с ним провели я и моя жена. Это я к тому говорю, чтоб вы поняли, насколько мы были близки.

— У вас есть одна общая песня. Я говорю об «Александре» из кинофильма «Москва слезам не верит»… Прямо вместе вот так сели — и написали?

— Нет-нет, совсем не так. Владимир Меньшов попросил Сергея Никитина написать песню на титры, определил в секундах ее длительность. Никитин попросил меня написать стихи. Мы сделали песню, но на монтаже выяснилось, что двух куплетов мало, нужен третий. А я как раз уехал в Венгрию, в командировку. И Никитин обратился к Визбору. Визбор, помимо куплета, добавил еще один вариант припева: «Вот и стало обручальным нам Садовое кольцо». Правда, «Александра, Александра» — это моё изобретение.

С Юрием Визбором на Грушинском фестивале авторской песни

— Многие ваши стихи имеют по несколько музыкальных трактовок. Не спрашиваю о том, какие больше нравятся, вы всё равно не скажете, но спрошу: не испытываете ли, слушая все эти версии, лёгкую, что ли, такую… шизофрению?

— Многие стихи — это всё-таки преувеличение, таких всего несколько. В редких счастливых случаях мне нравится каждая из версий. Например, я и не думал, что стихотворение «Две женщины» может стать песней, а появилось три песни, притом одновременно, и каждое из трех музыкальных решений мне кажется удачным. Так бывает не всегда.

Несколько песен родилось из готовой музыки. Виктор Берковский побывал в Таллине и привез тему с рефреном «Старый Томас, старый Томас». Не знаете, что это такое? То ли башня, то ли ресторан. «Митя, напиши!» А я написал «Альма матер, альма матер» — совсем про другое. И песня прижилась.

Бывало, что рождалось стихотворение, в котором я сразу видел песню. Например, «Бричмулла». И отдавал моим друзьям. Кое-что из этого я писал изначально на свою мелодию, которая мне сильно помогала. Но я ее скрывал, потому что знал, что мои друзья — более талантливые композиторы (смеется).

— Вы помните эти мелодии?

— Конечно. Я вообще всё помню. Но эти опыты никогда никому не покажу.

На концерте с Сергеем Никитиным, 2011 год

— А правда, что вы, будучи автором знаменитой на весь мир «Бричмуллы», в самой Бричмулле ни разу не были?

— Был! Правда, лишь однажды. Еще не было Чарвакского водохранилища, я пешком шел из Юсуп-ханы в Бричмуллу...

— По дну Чарвака, выходит?

— Выходит, так. Где-то у меня есть об этом рассказ… Но чаще я до Бричмуллы не добирался самую малость. Например, однажды мы с женой и шестилетним сыном провели отпуск совсем рядом — в Чимгане. Это было году в 1963-м, то есть за 17 лет до написания песни. Мы сняли комнату у немца по имени Иван Иваныч, депортированного во время войны в Среднюю Азию. Немец этот додумался выращивать малину — уникальный бизнес по тем временам.

* * *

ДВОР

1974

* * *

В другой раз мы с Никитиным прицельно ехали в Бричмуллу, но перед этим выступали в Самарканде; на переезде через Амударью поели рыбки, в результате я с пищевым отравлением остался в Ташкенте. Перед этим в Израиле объявилась женщина, которая родилась в Бричмулле! Представьте: человек по-русски — ни слова, а в паспорте местом рождения значится этот узбекский поселок в горах. Услыхала она как-то нашу песню и спрашивает: о чем эта песня? Ей отвечают: это такое выдуманное место, что-то вроде сказочного острова Буяна. Она: как — выдуманное, я же там родилась!

Упорная оказалась женщина: написала мне письмо, потом приехала в Ташкент —специально, чтобы с нами познакомиться; привезла с собой сына-американца, который всю дорогу снимал об этом ее путешествии фильм. И пока я с животом своим маялся в ташкентской гостинице, она с Никитиным ездила в Бричмуллу, и там старики показывали ей документы, связанные с ее отцом, польским евреем, бежавшем от Гитлера. Он работал инженером на местном прииске…

В общем, в честь нашего приезда собрались на площади аксакалы, дети танцевали, народ веселился, словно праздновал День победы. Никитин, конечно, спел «Бричмуллу». Какая-то учительница вырывала у него микрофон и хотела петь сама — но пела при этом неправильно.

— Это называется караоке!

— Да, да! (Смеется) Я всё это, увы, только в записи видел... В тамошнем клубе есть комната, посвященная нам, создателям «Бричмуллы»; мы почетные граждане этого посёлка. Местные старики говорят, что Бричмулла теперь знаменитее, чем Ташкент, — благодаря одной только этой песенке!

...А вот мама моя ездила в Бричмуллу каждое лето. В 20-е годы прошлого века. На три семьи брали одну арбу. Три семьи — три «П»: Павловы (фамилия моего деда), Пославские, Поваренных.

Бричмулла, 1926 год. Мама Дмитрия Сухарева – Ариша Павлова – в нижнем ряду слева

— Давайте теперь поговорим о корнях. Как давно ваша семья оказалась в Ташкенте?

— Дед моего деда по матери уже жил в Ташкенте. Возле Сапёрных улиц был такой Карташевский переулок. Раньше имена улицам часто давали по фамилии владельца одного из домов. И тот Владимир Фёдорович Карташевский, потомок обрусевших поляков, в честь которого назван переулок, как раз и есть дед моего деда.

А отцовская ветвь — андижанская. В позапрошлом веке мой дед Григорий Иванович Сахаров еще молодым человеком после армии и какого-то православного училища нанялся на работу в торговую фирму и оказался в Андижане. Он должен был переоформлять и пересылать товары, которые туда привозили караваны. При нем построили железную дорогу, он заведовал станционными складами... Привёз из России молодую жену, которая нарожала ему пятерых детей. Один из них был мой отец.

Отец Антон Григорьевич Сахаров на фронте

Потом, незадолго до революции, они всей семьей переехали в Ташкент: дочь тяжело заболела, а в Ташкенте были врачи. Спасти ее не смогли, но… остались там жить.

Отец был очень предан Узбекистану. Говорил и пел по-узбекски… Вообще, в нашем доме культивировалось всё узбекское: мне с раннего детства внушали, какой это прекрасный народ — трудолюбивый и терпеливый.

* * *

ТИФ

1973

* * *

…Вот за этим шкафом на полу лежит кусок от минарета. Кто-то его отколупал и уже куда-то нёс, а мой отец отнял. Никаких деталей история не сохранила. Знаю только, что отец воспринимал этот трофей как свой невыполненный долг. Он мечтал, чтобы вещь эта встала на то место, откуда была украдена. И завещал мне. Может быть, вы мне в этом поможете?

Осколок минарета

— Можно попробовать для начала ее атрибутировать... Но история — прекрасная, почти мистическая. Это… пахнет прозой!

— Но не моей уже, к сожалению.

— В каком же году это произошло?

— Знаю только, что до переезда в Москву, а в Москву мы переехали в 1932 году, когда мне было два года. Бежали от посадок. Тогда в Ташкенте сажали людей с высшим образованием. А мой отец, экономист, окончил САГУ (Среднеазиатский государственный университет, позже — ТашГУ, ныне — Национальный университет Узбекистана. — Прим. «Ферганы») в первом выпуске. Вообще с САГУ нашу семью многое связывает. Двоюродный брат моей мамы был там профессором математики. А его родная сестра — доцентом химфака. Мне запомнился один эпизод: она решила уехать из Ташкента и нашла работу в Ростовском университете. Объясняла это тем, что должна освободить своё место узбеку: мол, «для того мы и выращивали национальные кадры». То есть выросло поколение молодых узбекских специалистов, которым нужно было где-то работать. И она без всякой обиды, с сознанием выполненного долга покинула родное гнездо. Такая была атмосфера.

Я упоминал фамилию Пославский… Не приходилось слыхать? Профессор Юрий Ильич Пославский, крупный экономист, вдобавок один из первых русских поэтов Узбекистана. Страстно влюбленный в Среднюю Азию, он стихи свои писал под псевдонимом «Джура». Их была целая группа — людей, преданных поэзии. Поэты-экономисты. Профессиональным литератором стал лишь один — Самуил Болотин. После войны у нас пели великое множество зарубежных песен: чешских, польских, английских… Болотин их перевёл на русский.

Стихи Пославского я не так давно переиздал, вот, полюбуйтесь.

Джура Пославский

— Тут написано, что он в 1938 году был расстрелян…

— Да, ему не повезло, он оказался сыном царского генерала. Правда, генерал был не полевой — он командовал строительством, а для души занимался археологией Узбекистана. Тем не менее, Юрию Ильичу это припомнили. В 1932-м его посадили в первый раз. Тогда-то его ученики стали уезжать из Ташкента, мой отец в том числе. И весь этот круг оказался в Москве. Так они и дружили до конца жизни. И ташкентский дух сохранили.

— Любопытно: я знаю множество примеров того, как люди избегали репрессий, уехав в Среднюю Азию; тут — обратный случай.

— Люди старались менять место жительства. Надеялись, это поможет.

…У нас в семье была роскошная библиотека поэзии. Собственно, на ней я и вырос. Запрещен поэт, не запрещен — всё открыто стояло на полке. Поэтому еще школьником я читал Николая Гумилева. Первая книга, которую я знал по памяти, — «Второе рождение» Пастернака. Биологически, так сказать, я склонялся к школе Хлебникова—Пастернака: меня всегда привлекали смыслы, вырастающие из звука.

Помню родительские посиделки с друзьями. У нас была комната в коммуналке; меня укладывали спать, но я слушал все разговоры, они часто крутились вокруг писательских имён. Имя, скажем, Михаила Светлова звучало постоянно.

Экспедиция Туркестанского государственного университета по финансово-экономическому обследованию, Бухара, 1921 год

— Долго пришлось в коммуналке жить?

— Долго. Но обстоятельства были у всех одинаковые — поэтому это никого не унижало. Сперва жили в коммуналке у папиной сестры, потом папа поступил преподавать в Университет народов Востока. Может быть, он назывался как-то иначе… Там учились наши среднеазиатские активисты; отец преподавал им экономическую географию. Вскоре ему дали жильё на Малой Дмитровке, напротив нынешнего Ленкома. Сейчас этот дом принадлежит издательству «Известия», а тогда в нем помещались коммунальные квартиры на семь-восемь семей.

Все, кто жил в нашей коммуналке, вспоминают ее добрым словом. А те писатели, которые высмеивали коммуналки, кажется, никогда в них не жили. Булгаков, Зощенко…

Чем была коммуналка для нас? Достойным существованием в трудных условиях. В нашей квартире жили актёр, слесарь, милиционер, учительница французского, профессор философии… Дети были общие - все двери были открыты. Я до сих пор дружу со своим соседом по коммуналке Васей Шевкиным.

Помню, еще до школы, одного мальчика во дворе стали дразнить евреем. Его отец работал послом, кажется, в Дании, поэтому мальчик был хорошо одет, какие-то были у него белые ботики… Ну, Васька пришел домой, рассказывает матери. Мать говорит: «А ты знаешь, что я — еврейка?» Она была коммунистка из местечковых евреев, работала где-то в госконтроле. В общем, объяснила ему азы пролетарского интернационализма (смеется.)

Маленький Митя с мамой, 1931 год

— Ну, дружба народов-то всё равно была липовой, нет?

— Я этого не ощущаю. Советская национальная политика была, возможно, не идеальной, но лучшей я не знаю.

— Несмотря на все сталинские переселения народов, несмотря на «дело врачей»?..

— Исключительные случаи, связанные с исключительностью обстоятельств. «Дело врачей» было неуклюжей защитной реакцией на возникновение Израиля. Ведь существование еврейского государства ставило под вопрос лояльность советских евреев к советскому государству. Зато у нас не было межэтнических конфликтов.

Я однажды задумался… Взять, к примеру, две российские области: Тульскую и Рязанскую. Вот они живут рядом — и всё вроде нормально. Но если поставить перед политтехнологами задачу их поссорить, скажем, заставить туляков ненавидеть рязанцев, — это можно сделать за полгода. Элементарно. Вытащить какие-то эпизоды из истории: те ослепили какого-нибудь князя, эти спекулировали гречкой. И всё! Хотя этнос — один. Ненависть можно раскрутить даже внутри одного народа.

А в Советском Союзе проводилась кропотливая работа по предупреждению возможных конфликтов. И это была лучшая модель из всех, что я знаю. Я ведь многое повидал. Полгода жил в Канаде. Долгие месяцы работал в Венгрии, Швеции. В Югославии со мной работал черногорец, жена его была боснийка, мусульманка. Жили дружно.

Всегда есть мелкие очажки неприязни, которые можно раздуть. Вот они и были раздуты в Югославии — и очень профессионально.

— Но ведь все империи рано или поздно терпят крушение?

— Прежде всего, я не разделяю точку зрения, что Советский Союз был империей. Царская Россия — да, была империя. Где-то в отцовских книжках я вычитал, что империя — это неравноценный обмен в пользу метрополии.

— Когда собирается дань?

— Совершенно верно. И это было общее правило для всех империй. В Советском же Союзе Россия, Украина и Белоруссия (отнесем их к метрополии) были, скорее, донорами. Такова была сознательная политика: развивать промышленность окраинных республик; чтоб авиационный завод был, допустим, не только в Самаре, но и в Ташкенте. Чтоб были специалисты, которые могут на этих заводах работать.

Митя-школьник

Но после развала Союза, когда отдельные представители народа стремительно обогатились за счет общей собственности, возникло дикое социальное неравенство, которое с годами только усиливается. Поэтому народ всё больше голосует за Советский Союз. Без конца слышу со всех сторон: «Как было хорошо!» В том числе от киргизов, которых в моем районе очень много. Знаете ведь, что Москва поделена на сектора: есть азербайджанский сектор, есть узбекский, есть таджикский… У меня тут под боком, на Фридриха Энгельса — отличная чайхана «для своих», цены — тоже невысокие. Часто хожу туда за пловом; уже узнают, здороваются.

…А как в войну в Ташкенте детей принимали отовсюду! Как за ними ухаживали! Валентин Берестов, кажется, писал о том, как Анна Андреевна Ахматова с Надеждой Яковлевной Мандельштам учили детей поэзии. Мне это не досталось, но я занимался в музыкальной школе — изумительной! Школа на три четверти состояла из эвакуированных педагогов.

А Дворец пионеров? Который прежде был дворцом Великого князя. Это был мой родной дом!

* * *

СТИХИ О ТАШКЕНТСКОМ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИИ

1970

* * *

— А как вы снова в Ташкент попали после 1932-го года?

— Моя ташкентская бабушка в начале июня 1941-го года приехала в Москву, чтобы забрать меня на лето из города. Мы даже успели немного пожить в деревне — до 22 июня. Потом спешно вернулись в Москву и в начале июля уже ехали в Ташкент — еще до массового потока эвакуированных… Поэтому половину войны я провел в Ташкенте, а в 1943-м вернулся в Москву – вместе с Театром Революции, в котором работала моя мама. Он теперь называется театром имени Маяковского.

Письмо Мити отцу на фронт

Кстати, Николай Константинович Романов — тот самый Великий князь, в чьем дворце я занимался музыкой, - однажды катал мою маму на своей коляске по Ташкенту. Она была хорошенькой девочкой, и он решил ее покатать. Такова семейная легенда. Да она сама мне об этом рассказывала.

— Дмитрий Антонович, можно чуть поподробней о вашем военном детстве в Ташкенте?

— Ну, голодали, конечно, как все. Ели стручки акации, знаете такие?

— Коричневые, с медово-терпким запахом? Ну, так и мы их ели!

— Да? А мы вот с голодухи — поскольку стручки эти всюду лежали… Выедали из них что-то сладкое и противное… От Дворца шла улица Романовская, потом она звалась именем Ленина. После землетрясения ее всю снесли…

— Там потом был проспект Ленина.

— Вот, а мы жили на углу Обуховского сквера, возле артезианской скважины, знаете?

— Нет, в моем детстве уже не было ни такого сквера, ни скважины.

— Потом в этом месте поставили памятник жертвам землетрясения.

— Монумент «Мужество»!

— Да, это буквально рядом с нашим двором.

— Там неподалеку — кладбище Минор, где мои дедуля с бабулей лежат…

— Это где Анхор протекает?

— Да, прямо над Анхором.

— Увы, не помню кладбища. Но помню, что если поехать дальше, через мост, то приедешь к главному базару, что в Старом городе.

— Чорсу. Это от проспекта Ленина налево. А направо — Алайский базар.

— Верно. Рядом с Алайским была моя школа. А там, где кончалась улица Ленина, был Сухаревский тупик, в котором мой отец познакомился с моей мамой в доме профессора Пославского. И мой псевдоним Сухарев на самом деле — оттуда…

Сухарев дома, с псом Петлюрой

— Напоследок задам глупый вопрос: в чем причина вашего долголетия? Или лучше так: как вам удается столько всего помнить? Благодаря физическим нагрузкам или систематическим умственным упражнениям? Я имею в виду вашу научную деятельность.

— Я не думаю, что восемьдесят пять — такое уж заметное долголетие. Но правда и то, что в моём роду мужчины жили намного меньше. Очевидная причина: отцам и дедам достались тяжелые времена, нам живётся куда комфортней. Продвинулась медицина. Мой тесть прошел всю войну, а сгубила его банальная сердечная недостаточность, от какой меня лет двадцать назад спасли хирурги, поставившие пять шунтов. Подозреваю, что мне помогает также физиологическое образование. Был случай, когда я, подумав, отказался от радикальной операции, и другой случай, когда замотал предложенную врачами химиотерапию. Остался в выигрыше. Помогают ли занятия наукой — не знаю. Известно, что физические нагрузки делают долгожителями балерин и пианистов. Механизм этого влияния (очевидного — на общее здоровье, менее известного — на умственные способности) неплохо изучен, к этому приложила руку и наша лаборатория.

— Живите до ста пятнадцати!

— Катта рахмат!

Беседовал Санджар Янышев. Фото из семейного архива Дмитрия Сухарева

Кроме того, по свидетельствам правозащитников Альянса, учреждения здравоохранения Алмазарского района Ташкента, в частности поликлиника №33, подготовили список медиков в количестве 70 человек для их вывоза на сбор хлопка 5 сентября на несколько дней.

Елена Урлаева сообщила обо всех этих фактах в милицию, Федерацию профсоюзов Узбекистана, Горздрав и подала заявки на их проверку для принятия мер по фактам привлечения медиков к сбору хлопка. Правозащитница потребовала от милиции оперативных действий, чтобы посредством скрытых камер поймать с поличным врача Дустмухамедова на вымогательстве денег с сотрудников.

Напомним, ПАУ уже несколько лет ведет независимый мониторинг использования принудительного труда во время хлопковых кампаний в республике. За эту деятельность правозащитники Альянса неоднократно подвергались административному и уголовному преследованию, угрозам и насилию со стороны представителей власти.

Наиболее высокооплачиваемыми специалистами в Ташкенте являются редакторы, зарплата которых в среднем составляет $900. Об этом говорится в отчете «Стоимость ведения бизнеса в Узбекистане», подготовленном в рамках реализации проектов ПРООН «Содействие развитию торговли» и «Бизнес Форум Узбекистана – фаза III» и опубликован при поддержке Программы Германского общества по международному сотрудничеству (GIZ) «Содействие региональной торговле в Центральной Азии» и Торгово-промышленной палаты Узбекистана.

Скриншот страницы отчета

На втором после редакторов месте оказались психологи, специалисты по логистике, торговые представители, которые зарабатывают по $800 в месяц. Средняя зарплата юрисконсульта составляет $700, финансистов, технологов, аудиторов, ИКТ-специалистов, креативных менеджеров и программистов - $600, главных бухгалтеров - $550, инженеров - $500, продавцов - $300 и так далее. Самые низкооплачиваемые из указанных в таблице 44 позиций – секретарь-референт, охранник и офис-менеджер, получающие в среднем $200.

В списке отсутствуют врачи и учителя. Авторы отчета указывают, что средние зарплаты в других городах Узбекистана ниже столичных на 20-50 процентов.

Отметим, что сведения приведены по состоянию на 1 января 2016 года. Поскольку зарплаты получают в узбекских сумах, а в стране действуют четыре валютных курса, не совсем ясно, по какому из них сумы переведены в доллары. В отчете это не оговаривается, что вполне понятно. Очевидно, пересчет произведен по официальному курсу Центробанка Узбекистана на конец декабря 2015 года либо на 1 января 2016-го. Первого января курс доллара был установлен на уровне 2809.98 сума. То есть средняя зарплата редактора в Ташкенте составляет 2 миллиона 529 тысяч сумов. Курс «черного рынка», или иначе – реальный курс, на тот момент составлял примерно 5450 сумов за один доллар. Таким образом, по реальному курсу зарплата редактора равнялась не $900, а $464.

Размер минимальной зарплаты в Узбекистане с 1 сентября 2015 года составляет 130.240 сумов.

Кыргызстан в ответ на появление узбекских милиционеров в районе горы Унгар-Тоо, расположенной на несогласованном участке кыргызско-узбекской госграницы, направляет дополнительные силы милиции, сообщает «Азаттык» (киргизская служба Радио Свобода) со ссылкой на УВД Джалал-Абадской области.

Утром 22 августа Пограничная служба Киргизии сообщила, что в зоне ответственности погранзаставы «Кербен» Ала-Букинского погранотряда на несогласованном участке Унгар-Тоо близ ретранслятора киргизской телевышки высадились 7 сотрудников МВД Узбекистан. Высадка была осуществлена с вертолетов МИ-8. По данному инциденту на уровне пограничных представителей проходят телефонные переговоры. Кыргызская сторона инициировала встречу погранпредставителей.

Унгар-Тоо

Сегодня же президент Киргизии Алмазбек Атамбаев провел рабочее совещание по вопросам укрепления пограничной службы и решения пограничных вопросов, передает K-News. В пресс-службе президента отметили, что Атамбаев потребовал от руководителей соответствующих госорганов своевременного и качественного выполнения всех необходимых мероприятий по укреплению госграницы, продолжения работы по урегулированию возникающих пограничных вопросов при безусловном приоритете национальных интересов Кыргызстана. О том, известно ли президенту о ситуации в районе Унгар-Тоо, пресс-служба не сообщает.

Впервые конфликтная ситуация на Унгар-Тоо, где расположена кыргызская телерадиопередающая станция, возникла в сентябре 2013 года, когда пограничники Узбекистана вошли на территорию расположения ретрансляторов и предприняли попытку установить там свой контроль. После переговоров руководителей погранведомств двух стран узбекские военнослужащие покинули спорный участок. Стороны договорились, что до того, как комиссия по делимитации и демаркации границ не определит принадлежность этого спорного участка земли, никакие военные или погранпосты на нем присутствовать не должны.

Принадлежность участка не определена и по сей день. Узбекистан заявляет, что радиорелейная станция на горе Унгар-Тоо, как и сама гора, расположена на его территории. Кыргызстан утверждает, что это спорный участок госграницы.

Представители общества прав человека «Эзгулик» Василя Иноятова и Абдурахмон Ташанов встретились 19 августа с бывшим председателем Сырдарьинского областного отделения Общества прав человека Узбекистана (ОПЧУ) Агзамом Фармоновым, который содержится в колонии № 64/71 Главного управления исполнения наказания (ГУИН) МВД, расположенной в поселке Жаслык Автономной Республики Каракалпакстан, сообщает «Озодлик» (узбекская служба Радио Свобода).

Слева направо: Абдурахман Ташанов, Агзам Фармонов, Василя Иноятова, колония № 64/71 в поселке Жаслык, август 2016 года. Фото «Озодлик»

Как рассказал Ташанов, встреча с Фармоновым длилась примерно 40 минут. В ее проведении помогли международная правозащитная организация «Клуб пламенных сердец» и неназванные иностранные дипломаты.

«Мы поинтересовались сегодняшним состоянием, переживаниями и здоровьем нашего коллеги. Также мы рассказали Агзамжону о петициях, которые организовываются в его защиту правозащитниками и международными организациями. Наш коллега, который практически десять лет не общался с посторонними людьми, был очень взволнован», - сообщил Ташанов.

По его словам, Фармонов сказал, что чувствует себя хорошо, администрация и сотрудники колонии какое-либо психологическое или физическое воздействие на него не оказывают. Три недели назад Фармонов лечил в медицинской части колонии гастрит, в настоящее время чувствует себя хорошо.

– Я задал ему вопрос [о том, применяется ли в отношении него насилие] потому, что в последние годы в интернете было опубликовано много статей о том, как к Фармонову применяют пытки. На мой вопрос Агзам Фармонов ответил, что ситуация в колонии с его приходом изменилась. Также он сказал: «Положение здесь неплохое, но тюрьма, как сами знаете, есть тюрьма. Я думаю, как бы побыстрее освободиться и жить со своими детьми», - цитирует заключенного Ташанов.

По словам жены Фармонова Озоды Якубовой, которая была на свидании с мужем в «Жаслыке» две недели назад, Агзам рассказал, что его беспокоили сильные боли в желудке и поэтому он лечился в санчасти. «Он спросил меня, как обстоят дела с его жалобами в Верховный суд. Попросил передать их в соответствующие инстанции. Также муж сказал, что надеется на освобождение в этом году», – сообщила Озода Якубова.

Напомним, Агзам (Азам) Фармонов был арестован 29 апреля 2006 года, 16 июня приговорен к девяти годам тюремного заключения по сфабрикованному уголовному делу - за вымогательство (статья 165 Уголовного кодекса Узбекистана). Он стал первым правозащитником, который был отправлен в основанную в 1997 году тюрьму Жаслык для «религиозных» заключенных. По словам членов семьи, на этапе следствия и на протяжении всего срока заключения Фармонова неоднократно подвергали психическим и физическим пыткам, отправляли в камеру одиночного заключения, где тюремные охранники ежедневно избивали его до потери сознания.

Срок заключения Фармонова истек 29 апреля 2015 года. За две недели до этой даты Озода Якубова побывала на приеме в ГУИН, где узнала о том, что ее мужа перевели из тюрьмы Жаслык в следственный изолятор №9 города Нукуса. Причину перевода ей не назвали. Позже стало известно, что Фармонову продлили срок заключения - на пять лет и двадцать шесть дней по обвинению в нарушении статьи 221 Уголовного кодекса «Неповиновение законным требованиям администрации учреждения по исполнению наказания».

Продление тюремного срока по статье 221 неоднократно использовалось в отношении других неугодных правительству Узбекистана людей. К примеру, в феврале 2012 года по этой статье за месяц до освобождения был осужден еще на пять лет узбекский бизнесмен Рустам Усманов, в 1998 году приговоренный к 14 годам лишения свободы за экономические преступления. Статья 221 четыре раза применялась к политическому заключенному, бывшему депутату Верховного парламента Узбекистана Мураду Джураеву, который был отправлен за решетку 18 сентября 1994 года. Не избежали ее и политзаключенные Мухаммед Бекжанов (Бекжан), правозащитник Исроил Холдаров и многие другие осужденные.

Напомним, в июле 2016 года общество «Эзгулик» получило от ГУИН разрешение навестить в колониях 10 политических узников, список с именами которых правозащитники представили заранее. Первым члены «Эзгулика» посетили бывшего главного редактора газеты «Эрк» Мухаммада Бекжана, который находится в заключении с 1999 года.

Осужденные руководители ПИВТ. Фото © Радио «Свобода»

«Положение политзаключенных в Таджикистане вызывает все более растущую тревогу и не может оставить безучастными всех, для кого дороги идеалы демократии, права, свободы и достоинство человека и гражданина, а также прочный мир без насилия в Таджикистане. У нас, граждан Таджикистана, представителей гражданского общества, вызывают беспокойство ужасающие сообщения о состоянии осужденных на различные сроки представителей ПИВТ (Партии исламского возрождения Таджикистана). В последние дни в заключении скончались двое из них – 75-летний Курбон Маннонов и Нозимджон Ташрипов, 1961 года рождения, осужденный на 10 лет. Второго августа тело Ташрипова передали родным для захоронения. По словам родственников, шея и подборок Нозимджона были сломаны, на груди заметны следы пыток.

Прессе также стало известно, что в критическом состоянии был переведен в тюремную больницу бывший главный редактор еженедельника «Наджот», член политсовета ПИВТ Хикматулло Сайфуллозода. Сообщается, что врачи всерьез обеспокоены его здоровьем, и что он нуждается в операции. …Сообщается, что в последние дни резко ухудшилось состояние здоровья заместителя председателя партии, в прошлом известного журналиста, осужденного на пожизненное заключение Махмадали Хаита. По некоторым сведениям в результате пыток у него сломаны рука и нога, однако медицинской помощи он лишен и содержится в одиночной камере. …Шухрат Рахматулло – сын одного из приговоренных членов правления ПИВТ Рахматуллои Раджаба – говорит, что его отец также тяжело болен, но и ему отказывают в медицинской помощи. К сожалению, узнать, каково истинное положение политических заключенных, и насколько соответствуют действительности сообщения об истязаниях и неоказании помощи, не представляется возможным, поскольку власти отказывают родственникам политических узников в свиданиях, а также в связи с тем, что у них нет адвокатов.

Сообщения о гибели осужденных, о следах пыток на их телах, о пытках и неоправданно жестоком обращении в отношении политзаключенных будоражат таджикское общество и сеют не только страх, но и вызывают справедливое возмущение. Мы считаем, что подобные вещи недопустимы в нашей стране, Конституция которой гарантирует, что Таджикистан является демократическим правовым государством.

…Мы обращаемся к международным правозащитным организациям с призывом потребовать от таджикских властей чтить собственные законы и обеспечить политзаключенным безопасность и соблюдение их прав – в первую очередь, права на посещение врачей, в том числе от Международного Красного Креста и организации «Врачи без границ», а также обеспечить исполнение права заключенных на свидание с их близкими. Только таким образом власти Таджикистана смогут опровергнуть леденящие кровь сообщения об истязаниях, пытках и жестоком обращении в отношении осужденных представителей руководства ПИВТ». Под обращением подписались 11 человек.

Сегодня стало известно, что супруга зампредседателя ПИВТ Махмадали Хаита Савринисо Джураева в субботу, 20 августа, имела часовое свидание с мужем, на которое Верховным судом Таджикистана было дано разрешение после появившихся в прессе сообщений о пытках над Хаитом. В интервью «Озоди» (таджикская служба Радио Свобода) Джураева сообщила о хорошем самочувствии своего мужа и опровергла слухи о примененных к нему в СИЗО пытках. «Все хорошо у него, слава Аллаху. Все слухи были неправдой. На здоровье тоже не жаловался. Нет поводов для беспокойства и жалоб», - сказала она. Савринисо Джураева также отметила, что, по словам мужа, сотрудники изолятора относятся к нему хорошо, вовремя приносят еду и все необходимое.