В Службе связи при правительстве Таджикистана утверждают, что никаких распоряжений от них к провайдерам не поступало. По словам замглавы ведомства Адолат Абдурахмонзода, их специалисты выяснят причины блокировки и уведомят об этом СМИ.

Некоторые гражданские активисты и журналисты связывают ограничение доступа к самым популярным в стране информационным сайтам с заключительным этапом судебного процесса над членами Партии исламского возрождения Таджикистана, который проходит в эти дни в Душанбе, и предстоящим 22 мая референдумом по внесению поправок в Конституцию страны.

Следует отметить, что ранее в Таджикистане уже неоднократно ограничивался доступ к интернету и услугам сотовой связи. Провайдеры нередко получают негласные указания о блокировке новостных ресурсов и соцсетей в связи с какими-то событиями, которые власти не хотят придавать широкой огласке. Так было после бегства в Сирию командира ОМОН МВД Таджикистана Гулмурода Халимова. В дни проведения силовой операции по ликвидации Назарзода была отключена услуга смс-сообщений и ограничен доступ к некоторым новостным сайтам и соцсетям. До этого к подобным мерам власти прибегали во время спецопераций в Раштской долине в августе-октябре 2010 года и в Горном Бадахшане в июле 2012 года.

А в ноябре 2015 года были приняты поправки в Закон «О борьбе с терроризмом», позволяющие госорганам без решения суда блокировать доступ к интернету и мобильной связи во время проведения антитеррористических операций.

Ровно сто лет тому назад в «русской» части Средней Азии и Степном крае (восточная, северная и западные части современного Казахстана) началось народное восстание. Непосредственным поводом для него явился указ царского правительства №1526 от 25 июня 1916 г. «О привлечении мужского инородческого населения империи для работ по устройству оборонительных сооружений». В нем, без всяких предварительных объяснений, Государем императором было «благоугодно повелено» мобилизовать на тыловые работы мужчин в возрасте от 19 до 43 лет включительно, в том числе «инородческое население областей Сыр-Дарьинской, Ферганской, Самаркандской». Это был фактический призыв коренных народов Средней Азии в воюющую армию, который вызвал решительный протест, вошедший в историю как «Восстание 1916 года». В настоящей статье дается не столько ход и развитие восстания, сколько рассматриваются его уроки с сегодняшних позиций Таджикистана, других независимых государств региона, некогда входившего в состав Российской империи.

От армии военных к армии граждан

Для среднеазиатов, встретивших 1914 год в сознательном возрасте, война с участием и от имени государства, за пределами мест традиционного проживания была незнакомым явлением. У таджиков, киргизов, афганцев, узбеков, казахов и туркмен были распространены мало-затратные и мало-летальные «джихады», войны-конфликты, войны-грабежи, восстания и даже захваты. В них, наряду с профессиональными солдатами (лашкар), участвовали воевавшие на «полставки» и «четверть ставки» солдаты-крестьяне, мобилизованные харизматическими или территориально-конфессиональными и племенными лидерами, а также «ханами», то есть реальными и мнимыми потомками Чингиз Хана и Тимура.

Примером такой войны является и басмачество 1920-х гг., и средневековые походы Тимура и Бабура в Индию, в которых прежде чем вступить на чужую территорию или посягнуть на жизнь человека, необходимо было объяснить причину агрессии. Чаще всего по этому поводу олимами (религиозными экспертами) выпускалась фетва, в которой объект агрессии объявлялся «неверным» и предлагалось вести против него войну до тех пор, пока не «восстановится ислам».

Войны эти, как и большинство войн в средневековой Европе были контролируемы теми, кто затеял их. Военные действия сочетались с дипломатией, подкупами и прочими «нелетальными» методами принуждения и давления. Они никогда не ставили своей целью полное уничтожение человеческих и материальных ресурсов противника до абсолютной его невозможности ответить реваншем в будущем, как это наблюдалось в ходе Первой и Второй мировых войн. Не было поголовной мобилизации и милитаризации общества. Да и идеология как таковая, кроме невнятной «защиты религии» (ислама или христианства) или борьбы «культуры» против «варварства», за которыми прятались вполне земные интересов «военных брокеров», в таких войнах отсутствовала, и ненависть к врагу искусственно не разжигалась.

Племенные и религиозно-моральные установки и ограничения, а то и просто нежелание и неумение выстраивать долгосрочные стратегии, создавали барьеры для распространения военного энтузиазма. Насилие в таких войнах было ограничено как в территориальном, так и временном смыслах. Войны длились один-два года, а то и несколько месяцев на сравнительно небольших территориях.

Ситуация поменялась на рубеже XIX и XX веков. Местом, где начались самые жестокие и кровавые войны так называемого «короткого 20-го века» (выражение историка Э.Хобсбаума), охватившего период с 1914 до 1945 гг., стала Европа. Лозунг Французской революции: «Да здравствует нация!» поставил под оружие уже не племенного дружинника или крестоносца, но гражданина. С конца XIX века начал вводиться принцип всеобщего призыва. Призывник проходил курсы боевой, физической и моральной подготовки, которая обеспечивала ему мускульную силу, выносливость и самоотверженность в сочетании с «преданностью к родине». Война с участием воина-гражданина стала делом всего народа, а само участие в коллективном насилии (или готовность к таковому) превратилось в необходимое условие для признания молодого человека гражданином и мужчиной одновременно. В войнах от имени и во имя государства национальная экономика теперь была «заточена» на войну и максимальное обеспечение мобилизационных ресурсов. В ней нет ограничений в негативной словесной риторике, ксенофобии и применении насилия в отношении врага. Народ становится «дольщиком» в делах государства и лозунг «все на войну!», подразумевающий наличие внешнего врага, становится центральным. При этом политический характер самого государства, призывающего своих граждан к самопожертвованию, его социальные основы и обязательства перед гражданами ставятся на второй план. Внешняя политика берет верх над внутренней, но не решает ее проблем. Война пожирает все ресурсы и ожесточает соревнование за доступ к ним, что в свою очередь вызывает национальную напряженность и конфликты на этой почве.

Всеобщая воинская обязанность как инструмент создания русской нации

Строительство армии, состоящей из «солдат-граждан» в многонациональной империи, которую представляла собой Россия, и в которой понятие гражданства не распространялась на «инородцев», явилось делом, обреченным на трудности. В России всеобщий призыв был впервые введен в 1894 году, но лишь после поражения в Русско-японской войне 1904-1905 гг., русские военные стратеги поняли необходимость реформы мобилизационной политики, смысл которой заключался в том, что военная служба является гражданским долгом. Сама русская нация стала милитаризироваться, а армия превратилась в инструмент массовой политики. Армия и флот, говоря словами Александра III, стали «лучшими друзьями России». Империя вступила в кровавый «короткий XX век» массовых убийств от имени государств, и массовых смертей во имя государства.

В 1914-ом набор в воюющую армию был дифференцированным. Российские немцы и евреи, например, как «цивилизованные нерусские» подлежали набору в русскую армию, но в охваченном милитаризмом и борьбой за тающие материальные ресурсы обществе их продолжали преследовать. Против евреев устраивались погромы, а немцев подвергали депортациям. Впрочем, не все «цивилизованные народы России» стремились на фронт. Финны, например, еще в 1901 году наотрез отказались служить в русской армии и вообще противились русификации. В результате пришлось отказаться от их призыва. С 1904 г. Финляндия платила специальный налог в обмен на освобождение от обязанности нести военную службу. То есть, к началу войны 1914 г. царская администрация знала, что попытки призыва «инородцев» таят в себе политический риск. Знала, но упрямо отказывалась признавать, что ее власть не безгранична.

Национальные меньшинства или «инородцы», к которым, в том числе относили таджиков, туркменов, узбеков, киргизов и казахов, освобождались от призыва. Почему? Средняя Азия являлась самой последней, по времени, колонизированной окраиной, в которой к тому же преобладало мусульманское население, не испытывавшее чувства лояльности к метрополии в той мере, которая наблюдалась среди нерусских Сибири, Кавказа и Поволжья. Кроме того, русские офицеры считали, что от «сартов» и кочевников Туркестана мало проку и что в незнакомой обстановке и непривычном климате они начнут массово заболевать. Учитывалось также, что на их обучение и лечение уйдет много средств, а результат может разочаровать.

Освобождались от призыва также те русские колонизаторы, которые родились в России до переезда в Среднюю Азию. Призывались лишь те европейцы, которые родились в Туркестане в конце XIX века. Таким образом, царизм поощрял русскую колонизацию, опасаясь оголять глубокий юго-восточный тыл воюющего в основном на Западе государства. В качестве противника на своем среднеазиатском направлении Россия рассматривала как местных недовольных мусульман, так и внешних врагов: мусульман и власти Западного Китая, англичан в Индии, а также известных своим свободолюбием и склонных к джихаду афганцев. Опасения нападения извне были вызваны не столько реальной угрозой, сколько геополитическими фобиями и амбициями мирового игрока. Поэтому русское население рассматривалось царизмом как военная опора. В 1880-х гг. среди чиновников русской администрации было популярно выражение Сырдарьинского военного губернатора Гродекова (будущего генерал-губернатора Туркестана), что «каждый новый русский поселок равносилен баталиону русских войск». В случае восстания местного населения или прорыва внешнего врага извне, царское правительство имело возможность поставить под ружье 32 тысячи русских крестьян-переселенцев.

Высочайшее повеление «О привлечении мужского инородческого населения империи для работ по устройству оборонительных сооружений»

Отношение местного населения к войне

Поражение России в русско-японской войне 1904-1905 гг. обнажило слабость России в глазах покоренных ею народов. Поэтому, вполне понятно, что среди элит Туркестана и Бухары было немало тех, кто выступал против участия в войне на стороне России. Это были консервативно настроенные местные традиционные силы, которые тайно сочувствовали Турции, вступившей в войну в 1914 г. с «джиходи мукаддас» (священным джихадом) на стороне Германии. Агенты царской охранки доносили, что муллы распространяют слухи о начавшемся джихаде афганцев и их скором проникновении на территорию «русской» Средней Азии. (Ситуация во многом напоминающая сегодняшнюю, не так ли?)

Если традиционалисты - таджики и узбеки тайно сочувствовали противникам России, то местное кочевое население (казахи и кыргызы) не скрывали своего отвращения к войне по вполне понятной причине. Они жаждали вернуть свое имущество, отнятое у них пришельцами. По данным казахстанских историков, с конца XIX века до 1916 г. в четыре области степного Казахстана (Акмола, Семипалатинск, Тургай и Урал) переселилось 1,14 миллиона человек, главным образом из России и Украины. В Семиречье, которое входило в Туркестанский край, переселилось меньше: всего 100 тысяч. Было создано Переселенческое управление, которое занималось изъятием наиболее плодородной земли у местного населения и передачей ее переселенцам. До 1914 г. у кочевников-казахов в пользу русских переселенцев было изъято более 40 миллиона десятин, что составило почти 20% земель региона. Война и начавшееся восстание давали шанс кочевникам не только вернуть свои земли, но и расквитаться с захватчиками.

Значительное количество документов о Восстании 1916 года выложено в открытом доступе на сайте Semirechye.Rusarchives.ru

Как указывает Халид, ни первые, ни вторые не были услышаны царским правительством. Джадидам просто не доверяли, не верили в их искренность и считали, что они в душе сепаратисты и могут предать в любой момент. Кочевники же и дехкане, выступившие против произвола колониальных властей и коррупции, были названы террористами и русофобами. Власти не собирались говорить ни с первыми, ни со вторыми. Крестьян и кочевников они считали фанатиками-«халатниками», а джадидов, как грамотных, вообще считали еще большей опасностью, так как видели, что интеллектуальные элиты Средней Азии шли на сближение с «вольнодумными» представителями русского либерально-демократического и социалистического лагеря (эсерами в частности).

Таким образом, русская власть настроила против себя местное население и грубо оттолкнула те небольшие группы, которые стремились поддержать Россию. Призывы депутатов-мусульман 4-й Государственной Думы «учитывать многовековые связи народов России, укрепившиеся в военную пору» и отменить вообще национальные ограничения, были отклонены. Более того, даже те, кто рвался на фронт, были обижены приказом. Ведь им предлагалось защищать «Николая пошшо» в траншее с лопатой в руках, а не в чистом поле на коне с шашкой. Помощь, соучастие и даже готовность защищать Россию с оружием в руках не были оценены царским правительством. Напротив, милитаристский угар сопровождался усилением шовинизма и национальной неприязни к «инородцам». В разгар восстания, в частности, власти Ходжента издают указ, в котором предписывалось «в знак поклонения туземного населения перед русской властью предложить всем туземцам приветствовать офицеров и чиновников вставанием и поклоном». Приказ о мобилизации на тыловые работы лишь подчеркивал имеющуюся дискриминацию по национальному признаку. Он закрепил ее юридически.

Восстание

Третьего июля 1916 г. у здания полицейского участка в Ходженте собрались около 85 мусульман, представлявших местную администрацию. Им была зачитана телеграмма о повелении императора. Вечером того же дня, после ифтора (разговения, был месяц рамазон) в мечети Шайхи Муслидихин полицейским приставом Е.Г.Устимовичем был оглашен приказ немедленно приступить к составлению списков. Причем, приказ был отдан почетным гражданам города в грубой форме, которая задела всех присутствовавших. А утром следующего дня, 4 июля, когда должна была начаться работа по набору, началось массовое недовольство и беспорядки. Вот как описывает один из эпизодов того утра Ш.Джалилов: «к городовому подошла женщина по имени Ходими Джамолак. Она выхватила у него шашку и ударила ее о землю. Восставшие, поддержав ее, стали бить полицейских и патрульных, бросали в них камни». В тот день были ранены трое ходжентцев и двое из них вскоре скончались. Весть о восстании в Ходженте разнеслась по всему Туркестану, и буквально в считанные дни восстание распространилось по всему региону. Восстание в Туркестане не обошло стороной Бухарский эмират, который формально не входил в империю, но на деле являлся послушным вассалом России. Его обложили тяжелым военным налогом. В ответ таджики подняли восстание, которое было особенно ожесточенным в Каратегине и Курган-Тюбе.

Таким образом, восстание 1916 года по своей сути стало массовым протестом населения региона против: 1) участия в чужой для мусульман войне; 2) колониального режима; 3) представителей царской администрации и местных сил, поддержавших мобилизацию; 4) русских поселенцев, захвативших самые плодородные земли.

Наибольший размах восстание приобрело в кыргызско-казахском Семиречье. Это было классическое антиколониальное восстание. Оно было направлено против русского правления. По словам русского генерала Сандетского, это было движение против «права русского народа править краем». Война была жестокая и неправедная с обеих сторон. Жертвой восстания становились невинные мирные жители русской национальности, включая женщин и детей. По всему краю было введено военное положение. В октябре восстание было подавлено царскими властями с не меньшей жестокостью. Казахов и киргизов массово вешали, а их аулы, в частности на Иссык Куле, сжигались дотла. Как отмечал академик Б.Гафуров, только в Ходженте более 400 человек были приговорены военным судом к различным срокам. Всего во время восстания погибли сотни тысяч «инородцев», больше частью кыргызов, и 3-4 тысячи русских. Более 300 тысяч кочевников, спасаясь от царских карателей, бежало в Китай, где их ждала суровая зима, которая унесла ещё десятки тысяч жизней.

Выводы

Россия выиграла эту войну против мусульман Средней Азии, но ценой огромных потерь. Гора родила мышь. Было мобилизовано около 100.000 человек, хотя планировалось набрать в пять раз больше. Толку от мобилизованных было немного. Они воспринимали эту повинность как наказание; болели, гибли от холода и голода. Искалеченных и больных, их тысячами отправляли домой. Но политические потери были куда более внушительными. Подавление восстания не привело к укреплению царской власти. Местные чиновники, джадиды и их сторонники, которые были посредниками между русской властью и народом, потеряли свой авторитет, из-за того что осудили восставших и даже прославляли русского императора, как это делали лидер джадидов Махмуд Бехбуди, поэт и драматург Хамза Хаким Заде Ниязи. Оба, кстати, были убиты фанатиками. Первый погиб через три года после восстания, а второй – через 13.

Камол Абдуллаев

В целом, описанные события столетней давности следует понимать с позиций постепенного выхода Средней Азии из своего подчиненного, колониального положения. Царизм был застигнут восстанием врасплох, он не ожидал такой реакции презираемых им «инородцев». Народ на четыре месяца «встал на дыбы», превратившись из молчаливого объекта манипуляций в самостоятельный и грозный субъект исторического действия. То, что в среде мусульман Средней Азии не было единства, не может перечеркнуть того очевидного факта, что 1916 году регион начал свой нелегкий путь к свободе, а империя вошла в пике и окончательно развалилась ровно через год после подавления восстания.

Камол Абдуллаев, историк, специально для (с) Navruz Media, май 2016

Свыше тысячи жилых домов подтоплены в Таджикистане в результате наводнения в районе Рудаки, что прилегает к столице республики. Минувшей ночью в результате проливных дождей речка Элок вышла из своих берегов и затопила кишлаки Адолат, Садокат, Файзобад, Комсомол-1 и Комсомол-2 джамоата Зайнобиддин указанного района, передает «Озоди» (таджикская служба Радио Свобода).

По словам пресс-секретаря Комитета по ЧС (КЧС) Таджикистана Орифа Нозимова, в настоящее время пострадавшее население эвакуировано в безопасные места. По предварительным данным, жертв среди населения нет, но есть потери поголовья домашнего скота и уничтожены приусадебные участки. В ликвидации с последствий стихийного бедствия принимают участие спасатели КЧС.

Этой ночью в ряде других районов Таджикистана также прошли ливневые дожди, повлекшие за собой паводки и сели. В Файзабадском районе (северо-восток Таджикистана) пострадали десятки домов, сель унес также десятки голов скота и несколько легковых и грузовых автомашин, вывел из строя рыбоводческие озера и десятки гектаров земли, сообщает «Озодагон».

В районе уничтожены, как минимум, девять мостов. В аварийном состоянии находится основной мост на трассе Душанбе-Рогун. По данным источников агентства, в случае продолжения паводка мост будет полностью разрушен. Возле моста выставлен пост ГАИ, проезд по нему тяжелого грузового транспорта сейчас запрещен.

Один из разрушенных мостов в Таджикистане

По данным властей Дарвазского района Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО), в этом районе селевой поток сошел на кишлак Зинги. В результате – три жилых дома остались под грязевой массой, еще несколько домов подтоплены, погибли десятки голов домашнего скота.

Стихия продолжает бушевать и в северной Согдийской области, особенно в районах Айни и Пенджикенте, на который 9 мая уже обрушился мощный сель. Как стало известно, в результате селя погибли три человека: 41-летняя жительница района Айни Лола Рахмонова, ее сын Исмат Рустамов, а также 56-летний житель Пенджикента Тошбой Худжамкулов, передает «Азия-Плюс». В Пенджикенте пострадали ряд жилых и производственных строений, размыты несколько километров автодорог, разрушены 2 моста, затоплены десятки гектаров посевных полей.

По прогнозам синоптиков, до 15 мая практически во всех регионах Таджикистана ожидаются проливные дожди, град, сопровождающиеся угрозой схода селевых потоков, оползней и камнепадов. В связи с этим КЧС призвал жителей страны в этот период воздержаться от поездок по республике.

В таджикском городе Турсунзаде 12 мая дан старт реализации регионального проекта по строительству линии электропередачи CASA-1000. В торжественной церемонии официального запуска проекта приняли участие президент Таджикистана Эмомали Рахмон, премьер-министры Киргизии Сооронбай Жээнбеков, Пакистана Мухаммад Наваз Шариф и глава правительства национального единства Афганистана Абдулло Абдулло, члены официальных делегаций четырех стран, представители международных организаций и финансовых институтов, сообщает официальный сайт президента Таджикистана. Руководители государств, нажав символическую кнопку, дали «добро» началу строительства ЛЭП.

Сооронбай Жээнбеков, Эмомали Рахмон, Мухаммад Наваз Шариф и Абдулло Абдулло запускают реализацию проекта CASA-1000

Выступая перед присутствующими, Эмомали Рахмон отметил, что CASA-1000 «как с финансовой, так и с правовой точек зрения, представляет собой первый межрегиональный проект, всесторонне проработанный и отвечающий требованиям международных стандартов».

«Предполагается, что посредством CASA-1000 в год из Таджикистана и Кыргызстана в Афганистан и Пакистан будет поступать до 5 миллиардов киловатт-часов экологически чистой электроэнергии. Это будет способствовать решению целого ряда социальных, экономических и экологических задач во всех четырёх странах. В их числе – создание новых рабочих мест, снижение уровня бедности и повышение уровня и качества жизни народа. Более того, проект CASA-1000, с точки зрения уменьшения негативного влияния производственных выбросов в окружающую среду, соответствует целям Парижской конвенции (соглашения) по изменению климата в части доступа к альтернативным источникам энергии», - сказал президент.

Рахмон подчеркнул, что производственные мощности гидроэнергетических ресурсов Таджикистана составляют более 527 миллиардов киловатт-часов, из которых к настоящему времени освоены лишь пять процентов. Республика, согласно оценкам Всемирного Банка, входит в первую шестерку стран-производителей «зеленой» энергии, и такие проекты, как CASA-1000, позволят увеличить возможности Таджикистана в сфере производства экологически чистой энергии.

Между тем, накануне в Душанбе министр энергетики и водообеспечения Афганистана Али Ахмад Усмони заявил, что его страна не будет покупать электроэнергию в рамках проекта CASA-1000, а будет играть роль транзитного участка между странами Центральной Азии и Пакистаном. «Если мы будем использовать электроэнергию по проекту CASA-1000, то в течение долгих лет мы будем находиться в энергетической зависимости от стран Центральной Азии. В то время как у нас есть гидроэнергетические ресурсы и инвестиции. Сейчас Кабул разработал стратегию по достижению энергетической независимости», - цитирует афганского министра «Озоди» (таджикская служба Радио Свобода). Однако он не исключил, что при необходимости и «появлении технических возможностей» Афганистан будет закупать излишки электроэнергии у Таджикистана.

Трансграничная высоковольтная ЛЭП CASA-1000 свяжет энергетические системы Киргизии и Таджикистана с Афганистаном и Пакистаном. Реализация проекта позволит странам Центральной и Южной Азии организовать единый электроэнергетический рынок и осуществлять взаимную торговлю электроэнергией круглый год. Киргизия и Таджикистан смогут поставлять в южные страны избыточную электроэнергию в летний период, когда Пакистан испытывает ее дефицит. В свою очередь, Пакистан сможет осуществлять перетоки в осенне-зимний период, когда в Таджикистане и Киргизии ощущается нехватка электричества.

Ожидается, что на первом этапе будет построена высоковольтная линия электропередачи 500 кВ Датка-Худжанд, протяженность которой составит 477 километров. Она соединит Киргизию с Таджикистаном. Далее планируется возвести высоковольтную ЛЭП постоянного тока протяженностью 750 километров от Сангтуды через Кабул до Пешавара. На всей протяженности ЛЭП будут установлены конвертерные подстанции. Строительство ЛЭП планируется завершить к 2018 году.

Общая стоимость проекта CASA-1000 оценивается в $1 млрд. Для осуществления работ на своей территории Таджикистан привлечет инвестиции в объеме $320 млн, Киргизия – $209 млн, Афганистан – $354 млн и Пакистан – $209 млн. На реализацию проекта Всемирный банк (ВБ) выделяет $526,5 млн в виде грантов и кредитов. Финансовую поддержку проекту также оказывают Агентство США по международному развитию (USAID), Госдепартамент США, Министерство международного сотрудничества Великобритании (DFID), Австралийское Агентство международного развития (AusAID) и ряд других донорских организаций. Исламский банк развития (ИБР) планирует инвестировать в проект $70 млн, Арабский и Кувейтский фонды развития – $65 млн.

Против реализации проекта выступает Узбекистан, который опасается, что увеличение летней выработки электроэнергии в Таджикистане и Киргизии приведет к недостаточному заполнению водохранилищ крупных ГЭС в этих двух странах.

Как передает Kloop.kg, за принятие документа проголосовало 46 депутатов, против – 65.

Проект закона «О некоммерческих организациях» был инициирован в 2013 году депутатами фракции «Ар-Намыс» Нуркамилом Мадалиевым и Турсунбаем Бакиром уулу. Документ предусматривал значительное ужесточение контроля над деятельностью НПО и НКО Кыргызстана. В сентябре 2013 года президент республики Алмазбек Атамбаев заявил, что «его стране не нужен закон «Об иностранных агентах», однако в мае 2014 года депутаты все же внесли свой законопроект в парламент на рассмотрение.

Представители общественных объединений Кыргызстана и международных организаций неоднократно выступали с обращениями к президенту и парламенту, в которых просили отказаться от принятия этого законопроекта. В обращениях, в частности, говорилось, что поправки в закон в значительной степени скопированы с российского закона об иностранных агентах, принятого в 2012 году. Как и в России, к неправительственным организациям Кыргызстана предлагалось прикрепить «позорный ярлык «иностранных агентов», если они получают финансирование из иностранных и международных источников и участвуют в «политической деятельности» - термин, который в чрезмерно широком смысле определяется как деятельность, направленная на оказание воздействия на правительственную политику или общественное мнение». Под действие законопроекта подпадут практически все кыргызстанские НПО, поскольку все они зависят от зарубежных грантов. Это ограничит доступ к финансированию некоммерческих организаций из иностранных и международных источников, что негативно скажется на их полезной общественной деятельности, опасается гражданское общество.

К концу июня 2015 года законопроект был принят парламентом в двух чтениях, но затем из-за широкого резонанса среди общественности и международного сообщества инициаторы отозвали его для дополнительного обсуждения.

История повторилась: 14 апреля 2016 года поправки в закон об НКО были приняты во втором чтении, причем к этому времени документ был значительно видоизменен и сокращен. В частности, из него исключен термин «иностранный агент», изъяты все моменты, связанные с этим термином, включая уголовное преследование. В итоге в закон «О некоммерческих организациях» предлагалось внести понятия «иностранная некоммерческая организация» и «структурные подразделения иностранных некоммерческих организаций», а также требование публиковать на официальном сайте НКО годовой отчет о финансово-хозяйственной деятельности некоммерческой организации, сведения об источниках формирования ее финансовых средств и имущества, о персональном составе органов управления и штатной численности.

Однако это стало причиной новых протестов правозащитников: они считают, что законопроект содержит откровенно дискриминационные нормы в отношении НКО, противоречит международным стандартам свободы ассоциаций и направлен на отключение контрольных функций общественных организаций за финансами, поступающими в страну в рамках программ развития.

Выступая 12 мая на обсуждении законопроекта, представитель Социал-демократической партии Кыргызстана (СДПК) Жанар Акаев заявил, что если его примут, имиджу Кыргызстана будет нанесен большой урон. «Многие международные организации выразили озабоченность рассматриваемым у нас документом, потому что они помогают нам в развитии секторов экономики, мы нуждаемся в их помощи. Инициаторы законопроекта Турсунбай Бакир уулу и Нуркамил Мадалиев не могут нам заменить эту помощь», — цитирует Акаева Kloop.kg.

Согласно регламенту парламента, отклоненный законопроект может быть рассмотрен не ранее, чем через шесть месяцев.

10 мая 2016 года Комитет «Гражданское содействие» представил доклад Константина Троицкого «Административные выдворения из России: Судебное разбирательство или массовое изгнание?», в котором проанализирована статистика массовых выдворений мигрантов и сложившаяся в этих делах судебная практика за последние пять лет. Картина неутешительна.

В августе 2013 года были приняты поправки в Административный кодекс, и к штрафу за нарушение режима проживания и правил работы добавилось обязательное выдворение, если мигрант был пойман в Москве, Санкт-Петербурге, Московской или Ленинградской областях. С тех пор судебная машина работает, не останавливаясь: в 2013 году количество выдворений выросло в три раза по сравнению с предыдущим годом и составило 45.227 решений; в 2014-м – 198.371; в 2015-м – 177.821. За три первых месяца 2016 года выдворено 17.888 человек.

После выдворения следует запрет на въезд в Россию. После первого, добровольного выдворения – запрет на пять лет. После второго, принудительного – на десять.

Из доклада о выдворениях: «Именно граждане Таджикистана, Узбекистана и Кыргызстана в наибольшей мере и подвергаются выдворению и запрету на въезд на территорию Российской Федерации. Так, например, согласно данным Миграционной службы министерства труда, занятости населения и миграции Таджикистана, на конец 2015 года запрет на въезд в Россию касался более 330 тыс. граждан этой страны. Эта цифра составляет порядка 4% всего населения Таджикистана или более половины от числа тех, кто в 2015 году отправился на заработки в Российскую Федерацию.

Большое количество решений о выдворении и накладываемых запретов на въезд при этом представляется руководством ФМС России как некий успех миграционной политики. Так, в октябре 2013 года, когда начали проявляться первые плоды ужесточения миграционного законодательства и политики массовых выдворений, во время выступления перед Государственной Думой РФ К.Ромодановский открыто говорил как о достижении о запрете на въезд для 3.000 иностранных граждан в день. К этому времени запрет действовал для порядка 300.000 жителей других государств. Судя по тому, что через 15 месяцев, к началу 2015 года запрет касался уже более 1.000.000, а к апрелю 2015 года была озвучена цифра более 1.300.000, то скорость наложения запретов до этого момента почти сохранялась. Если же рассчитать среднее количество запретов на въезд каждый календарный день за последние три года (с 2013 по 2015 годы), то это составит почти 1.500 запретов в день».

История 2014 года. Идет рейд в Москве, ищут нелегалов. Видят: рабочие выгружают краску. Полицейская машина останавливается, забирают восемь рабочих. В отделении оказывается, что документы в порядке, есть разрешения на работу. Что делать? Придумывается причина для штрафа и выдворения: задержанные работали «не по специальности». В документе написано «маляр», а он грузит краску, как «разнорабочий»… Спас адвокат Васильев: нашел в едином тарифно-квалификационном справочнике определение, что маляр должен не только красить и белить, но еще и готовить свое рабочее место. Отпустили.

Суды быстрые и беспощадные

Решения о выдворении принимаются на основании статей 18.8 ч.3 (нарушение режима пребывания, штраф и выдворение) и 18.10 ч.2 (незаконное осуществление трудовой деятельности, штраф и выдворение) Административного кодекса РФ. В 2015 году доля административных дел, рассматриваемых по этим двум статьям в райсудах Москвы, составила 81%. В некоторых судах эта цифра доходила до 90%.

Адвокат Илларион Васильев: «Как-то я рассказал одному из председателей судов в приватной беседе, чем занимаюсь. А он говорит: «Что ж ты делаешь? У нас есть задача выдворять этих людей, а ты против течения идешь».

О том, что задача выдворять, действительно, поставлена перед судами, говорят цифры. В московских районных судах есть судьи, которые регулярно рассматривают более пятидесяти и даже шестидесяти дел в деньпо этим двум административным статьям.

Рекорд первого полугодия 2015 года поставил судья Головинского районного суда Сергей Базаров: «23 января 2015 года, в укороченный пятничный рабочий день, он рассмотрел 94 дела и выдворил из РФ более 90 человек. Получается, что в этот день, даже если он ничем другим не занимался, у судьи Базарова рассмотрение шло со скоростью менее 5 минут на каждое дело, включая заполнение всех соответствующих бумаг» (из доклада).

За первые шесть месяцев 2015 года в Головинском районном суде решение о назначении административного наказания (ст. 18.8 ч.3 и 18.10 ч.2) было принято в 100% случаев: ни в одном из более чем 1.700 дел по этим статьям судьи не нашли оснований для возврата или прекращения дела.

На втором месте - судья Марина Николаевна Липская из Щербинского районного суда. 21 января 2015 года она выдворила 73 человек, из которых 66 были помещены в СУВСИГ (режимные спецучреждения для временного содержания иностранных граждан, пребывание в которых адвокаты приравнивают к лишению свободы). Вообще же за первые шесть месяцев 2015 года рассмотрела более 1500 дел по указанным статьям, в 100 процентах случаев вынесено решение о наказании.

Третье место удерживает судья Чертановского районного суда Москвы Андрей Геннадьевич Васильев, который с января по июнь 2015 года рассмотрел более 2.500 административных дел, из которых около 95% - по этим статьям, примерно 25 дел в день. «При этом в отдельные дни (например, 27 февраля и 24 апреля 2015 года) судья Васильев вынес более 60 решений, что составило порядка семи рассмотрений в час, или около девяти минут на каждое дело» (из доклада).

Очень часто дела рассматривают массово, всех задержанных допрашивают и осуждают чохом. Как идет такое рассмотрение, можно понять, прочтя стенограмму заседания Мещанского районного суда, судья Ирина Аккуратова. Вот фрагмент.

Судья: Вставайте. Вы гражданин Узбекистана?

С.: Надо при себе иметь.

Конец разговора.

Это стало «сложившейся судебной практикой»: у человека в порядке документы, но их нет при себе на момент задержания. И даже если потом родственники привозят в суды бумаги, судья их даже не рассматривает.

15-минутное заседание, стенограмму которого мы процитировали, закончилось предсказуемо: всем шестерым задержанным, на разговор с каждым – по две минуты – штраф и выдворение, для начала добровольное. «Кто сам не может уехать? Кто сам не может билет купить домой? Руки поднимите», - спрашивает судья в конце заседания.

Проблема еще и в том, что по статьям 18.8 и 18.10 государственный адвокат не положен: наказание по этим статьям не связано с лишением свободы. И на переводчика задержанные, конечно, имеют право, но у суда нет обязанности этого переводчика в любом случае предоставлять. Поэтому, конечно, никаких переводчиков нет.

Илларион Васильев: «Есть два варианта, и все их прекрасно знают. Когда мигранта задерживают, ему говорят: либо ты сейчас подписываешь признание вины, а завтра суд, и едешь на родину добровольно. Либо, если начинаешь требовать переводчика и адвоката, тебя задерживают на 48 часов, потом суд – и уже принудительное выдворение, через СУВСИГ и с 10-летним запретом на въезд в Россию. Как правило, мигранты выбирают первый, более мягкий вариант. И в суд приносят документы, в которых мигрант кривым почерком, с жуткими ошибками написал, что русский язык ему понятен, адвокат не нужен и вину он признает. Браться за защиту в этом случае я не вижу перспективы. Признал вину – ну что ж, точка».

Любая мелочь, любой просчет, любое незначительное нарушение становятся предлогом для административного выдворения: сначала добровольного (человек должен сам купить билет и уехать), а потом и принудительного (не уехал и снова попался). Принудительное выдворение означает, что человека помещают в СУВСИГ, где его могут продержать до двух лет в ожидании выполнения судебного решения.

Светлана Ганнушкина, председатель Комитета «Гражданское содействие»: «В Махачкале, в СУВСИГе сидят пять сирийцев. Троих из них возили в феврале в Москву, было принято решение о выдворении их в Сирию. У одного из них есть жена в Дагестане, двое детей. Мы защищали его право остаться в России, в том числе ссылаясь на Европейскую конвенцию о защите прав человека, на восьмую статью «О праве на уважение частной и семейной жизни». Судья отказала: она заявила, что опираться на восьмую статью Европейской конвенции нельзя, потому что «этот человек плохо выполнял свои отцовские и мужские обязанности». Сегодня выдворение приостановлено - по всем пятерым сирийцам есть решение Европейского суда».

«Не надо здесь слушать!»

«Иногда спасает просто присутствие защитника в суде, работодателя или адвоката с активной позицией, - говорит Илларион Васильев. – Судья не будет выносить постановление о прекращении административного производства, но под тем или иным предлогом вернет документы в ФМС. И вот когда работнику миграционной службы указывают на дверь и он выходит из зала суда – в этот момент ты понимаешь, что спас человека. Хотя никакой твоей заслуги как юриста тут нет. Судью просто нервирует резонанс и возможная огласка. Но к каждому задержанному адвоката не приставишь…»

Из доклада – о попытке наблюдателя прорваться на заседание по выдворению в Щербинский райсуд, 9 июля 2015 года.

«Рассматривать дела задержанных собиралась судья Ольга Сергеевна Иванова.

— Давайте не будем ссориться».

Ответственность работодателя

Решение суда о выдворении мигранта «за незаконную трудовую деятельность» не приводит, как ни странно, к автоматическому возбуждению дела против работодателя – хотя такие решения вполне можно считать преюдицией, факт незаконного трудоустройства доказан в суде и не требует повторного изучения. По ст.18.15 КоАП РФ («Незаконное привлечение к трудовой деятельности иностранного гражданина») работодателю (юрлицу) грозит от 250 до 800 тысяч за каждого мигранта (в Москве, Санкт-Петербурге, Московской и Ленинградской областях – до 1.000.000 руб.) или административное приостановление деятельности до трех месяцев. Кроме того, если работодатель нанимает нескольких мигрантов, то ему грозит уголовное преследование за организацию незаконной миграции.

Однако формированием дела в отношении работодателя занимается ФМС. Миграционные службы решают, заводить дело или договориться с работодателем «полюбовно». Железного правила, что раз твои работники попались, то и ты автоматически попадаешь на драконовские штрафы, - нет. Всю тяжесть ответственности несет мигрант: его штрафуют, выдворяют, ему закрывают въезд в Россию. Работодатель даже после суда над рабочими имеет возможность договориться с чиновниками и правоохранителями.

Светлана Ганнушкина: «Работодатели бывают разные. Есть те, кто защищает своих работников. Есть те, кто, наоборот, занимается вымогательством: был случай, когда за нашу бесплатную юридическую помощь работодатель вычитал с сирийцев огромные деньги, четыре или пять тысяч евро, - и это при том, что сирийцы имели статус беженцев и не подлежали выдворению. А есть такие, кто вообще предпочитает работать с нелегалами: им проще заплатить сто, а не восемьсот тысяч сотруднику полиции и решить вопрос».

Судьи и полиция

И еще одно очень важное обстоятельство. В том, что касается административного выдворения, суды работают в крепкой связке с полицией. Светлана Ганнушкина рассказала, какой диалог судьи и полицейского, который привез задержанных, она слышала в суде.

Судья: Флешку принес?

Судья: Что, мне теперь самой писать постановление? Пошли кого-нибудь за флешкой…

Когда Дмитрий Медведев был президентом, он произнес слова, которые объяснили это сращивание на самом высоком уровне. Узнав, что суды выносят всего 0.8% оправдательных приговоров, он кивнул: «Оправдательный приговор – это, по сути, противопоставление позиции суда позиции следствия. И на это судье зачастую пойти довольно сложно. Просто по психологическим, даже по профессиональным, если хотите, по корпоративным соображениям».

И если суд связан со следствием психологически, профессионально и корпоративно, то ожидать независимых решений там, где поставлена государственная задача на выдворение, - невозможно.

Полный текст доклада можно прочесть здесь.

Мария Яновская

По словам адвоката из Худжанда Гулчехры Ашуровой, 24 из обратившихся граждан были предоставлены услуги адвокатов, а 21 гражданину юристы Коалиции помогли составить необходимые документы и предоставили правовую консультацию. Количество обращений граждан растет. Если в 2014 году в Согдийской области было зарегистрировано 12 обращений граждан на применение пыток, то в 2015 году поступило 15 таких обращений. И это при том, что далеко не все лица, пережившие пытки или жестокое обращение, заявляют об этом, боясь столкнуться с возможными угрозами и повторным насилием.

Юрист и активист Коалиции Дильрабо Самадова отметила, что, даже если потерпевшие заявляют в суде о примененных пытках, не всегда это фиксируется в протоколе судебных заседаний, а некоторые судьи просто игнорируют подобные заявления. «Сбор доказательств по заявлению о пытках для нас, адвокатов, очень сложный процесс. Не всегда адвокатам дают возможность встретиться со своим подзащитным и зафиксировать следы пыток. Обычно судьи игнорируют заявления о пытках, примененных в ходе предварительного следствия. Но даже если просят проверить заявление подсудимого о пытках, то обычно такая проверка заканчивается выводом: заявление о пытках не нашло своего подтверждения», - говорит она.

Саодат Абдурахмонова, адвокат из Худжанда, привела в пример случай, когда ее подзащитный, обвиняемый в организации деятельности экстремистской организации, пожаловался в суде на применение пыток на этапе предварительного следствия. «По словам моего подзащитного, его пытали во время следствия люди в масках. Но после нашей жалобы в прокуратуру на применение пыток, следователь стал угрожать моему клиенту, мол, «если не откажешься от жалобы, я обвиню тебя еще и в организации преступного сообщества, тогда получишь срок по полной». Мой подзащитный испугался и отказался от своей жалобы», - рассказала адвокат.

Коалиция НПО Таджикистана против пыток была создана в 2011 году для консолидации усилий гражданского общества по борьбе с пытками и жестокими формами обращения. Она объединяет 11 неправительственных организаций, около 80 адвокатов, журналистов, психологов, экспертов по вопросам правосудия. Коалиция занимается оказанием правовой и психологической помощи жертвам пыток. Одной из ее целей является также формирование политики «нулевой толерантности» органов государственной власти по отношению к пыткам в Таджикистане.