События в Ташкентском вузгородке в 1992 году: мнения, факты, комментарии
2010-06-29 15:38 А.Волосевич

На снимке: Ислам Каримов общается с преподавателями Университета, 1992 г. Фото из архива Марата Захидова

В начале 1990-х годов в Узбекистане произошел ряд важных и в чем-то переломных событий, за которыми последовала тотальная вырубка политического поля страны, до сих пор остающегося зачищенным от всех мало-мальски активных в социальном и политическом смысле фигур. В этом списке президентские выборы конца 1991-го года, студенческие волнения января 1992-го и попытка создания параллельного органа власти – Миллий Мажлиса («Национального собрания»), предпринятая летом того же года. Эти узловые моменты и поныне в значительной степени остаются «белыми пятнами» истории, поскольку республиканские СМИ по известным причинам предпочитают о них не вспоминать.

Сегодня о том, что происходило 18 лет назад в Ташкентском вузгородке, «Фергане.Ру» рассказывает непосредственный участник тех событий – председатель комитета защиты прав личности Узбекистана, вице-президент Международного общества прав человека, доктор физико-математических наук Марат Захидов, а в то время – преподаватель факультета прикладной математики и механики, депутат Верховного совета Узбекистана от вузгородка.

Марат Захидов, 2010 г., фото © «Фергана.Ру»

Бурлящий вузгородок

– Если говорить о состоянии вузгородка в конце 1980-х и начале 1990-х годов, то это была бурлящая студенческая масса. Бурлила она прежде всего на волнах «перестроечного» периода, на волнах открытости СМИ, открытости телевидения. Студенты всё это смотрели, обсуждали и, соответственно, применяли к своим условиям. Главный вопрос, который больше всего их волновал, – вопрос государственного языка, на что и «Бирлик» делал одну из своих ставок. В тот период бирликовцы, после того как они сформировались в качестве народного движения, сосредоточили свою основную деятельность в вузгородке. Потому что там были и Шухрат Исматуллаев, и Абдуманноб Пулатов – преподаватели математического факультета, а математический и физический факультеты всегда считались самыми активными, я это даже помню по МГУ, потому что основные диссиденты в советское время были мехматяне, физики – наиболее независимые люди. Этот принцип как-то перенесся и на наш университет.

Именно среди физиков и математиков (и еще был факультет прикладной математики) стали концентрироваться настроения, близкие «Бирлику». Естественно, они пользовались своим положением преподавателей, и я еще тогда приводил им слова немецкого ученого Макса Вебера: «Когда профессор, используя свое положение, навязывает студенту свою политическую платформу, то тем самым он совершает аморальный акт, так как к профессиональным воззрениям это не имеет никакого отношения». Профессор не должен навязывать свои политические мнения студенческой среде, поскольку он не находится в равноправном положении с теми, кто вынужден прислушиваться к его словам. Однако как раз это там и происходило.

Ташкентский вузгородок. Архивное фото

На волнах перестройки, которую объявили в Москве, они проводили работу среди этой массы, и в активе у них были в основном студенты факультетов математики и прикладной математики. Кстати, это не преследовалось и не зажималось, никто их не подавлял, но никто к ним особенно и не прислушивался. Ну, естественно, появлялись там работники партийных органов, когда возникли первые проявления уже не просто патриотичности в смысле государственного языка, а именно националистических настроений по всем позициям. В вузгородке стала назревать опасная ситуация. До этого иногда бывали чисто местнические разборки. Например, студенты из Ферганской долины – Фергана-Андижан-Наманган (ФАН-«Наука») и из Сурхандарьи-Кашкадарьи (СурКаш) – объединялись по принципу землячеств и устраивали между собой, в основном на хлопке, какие-то разборки, которые можно было совершенно легко погасить, мелкие драки из-за какой-нибудь девушки. Ну, сугубо наши узбекские молодежные дела того времени.

Но тут уже встал серьезный вопрос. Если раньше у нас с уважением относились к иностранным студентам, воспитывалось в общем-то гостеприимство и так далее, то в конце восьмидесятых возникла определенная агрессия в отношении этих студентов. Но что интересно: по отношению к русским студентам этого не было, всё сконцентрировалось против иностранцев. (Они хорошо умеют бороться, когда их несколько человек на одного – я знаю эту черту наших студентов...) Короче говоря, они направляли свою злобу на иностранцев. Тем более что жизнь стала проявляться во всей своей бедности, а иностранцы имели какую-то валютную поддержку из дома, одеты были иначе, всплыли социальные и материальные вопросы…

Был один раз разгром 85-го общежития (где проживали иностранные студенты – прим. ред). Всё это подогревалось настроениями, которые возникали в связи с этими неформальными движениями. И у Платона, и у Навои есть интересные строки: «Когда в школах ученики не слушаются учителей…». Я поразился: разные эпохи, разные авторы, но вот мудрые они… Такая ситуация и складывалась. Преподавателям уже невозможно было студентам что-то сказать: у них делалось такое поганое выражение лица (а узбеки вообще-то всегда почитали своего домлу). Я бы сказал, что 90 процентов студентов стали так себя вести. То есть воспитательный фактор был уже утрачен – преподаватели стали бояться своих студентов. Это 1988-89-й годы.

Сегодня вся территория Ташкентского вузгородка огорожена высокими заборами. Фото 2010 года

Именно тогда все и началось. Образно выражаясь, у них появились свои кумиры. Например, неимоверным уважением пользовался Мухаммад Салих. Во-первых, он в свое время учился в ТашГУ, окончил его, и, во-вторых, его поддерживала внезапно образовавшаяся вторая волна, скажем так, диссидентов – преподавателей узбекских отделений филологического факультета и факультета журналистики. Филологи, писатели, поэты – обычно они стоят в авангарде вот таких движений, они могут красиво высказываться, подбирать выражения. И вот Мухаммад Салих стал там кумиром, божеством. Он приходил, и они чуть ли не плача, это было уже какое-то извращение, с трясущимися губами заглядывали ему в глаза. И попробуй ты скажи этому студенту что-нибудь против него. Студенты так на него смотрели… А подогревали это преподаватели филологических факультетов, профессора и писатели, которые часто там бывали. То есть начинала цементироваться структура, начал появляться вождь. При этом он устраивал и Союз писателей… Он был секретарем Союза писателей и одновременно любимцем у студентов.

Как-то Юрий Кружилин, известный журналист, посмел написать какие-то критические отзывы о Салихе, о его деятельности. Потому что Салих уже открыто проповедовал национализм. И в этом ему помогали русские националисты: развивайте, мол, свой национализм, а мы будем развивать свой... Сюда приезжал сибирский писатель, один из последних героев соцтруда в России Валентин Распутин, и вот он тоже их тут подогревал и в то же время демонстрировал русский национализм. Идущий, как мне казалось, где-то вплотную с фашизмом. Я это хорошо чувствовал. И через много лет, когда фашисты в России совсем распоясались, ему задали на эту тему вопрос. Он от него ушел… Короче говоря, у нас тоже тогда появились элементы фашизма – это факт. Элементы – это еще не был фашизм, но он уже развивался дальше.

Так вот, Кружилин объективно написал, что Салих начал выпячивать национальное, что эти вот их выступления носят стихийный характер, что это «толпа». То есть он дал правильную оценку с общечеловеческих позиций. Но так как Салих для всего «Бирлика» был герой-любовник, то для них это была причина, чтобы вытащить Кружилина на улицу. Они устроили осаду здания «Шарка» (многоэтажный издательско-полиграфический комплекс в центре Ташкента – прим. ред.) возле Сквера. Навалом их там стояло, сотни. Требовали, чтобы он вышел и дал им какие-то объяснения. Кружилин хотел было выйти, но начальство ему не дало. Сказали: «Ты что, с ума сошел, не знаешь, что такое «Ур»? («Бей!»). Это же толпа, сейчас все бросятся на тебя…»

Никакого вопроса о независимости они тогда не поднимали. Они выступали за «суверенитет», говорили, что должна быть федерация, словом, подражали демократическим структурам России, которые уже вплотную подошли к власти – это их особенно привлекало. Тем более что на недавнем референдуме все проголосовали за обновленный Союз, сами бирликовцы выходили на свои митинги с портретами Ленина и Горбачева. А независимость стала подарком судьбы.

Дальше события развивались стремительно. В конце августа 1991-го года – ГКЧП. Тридцатого августа собирается Верховный Совет УзССР, мы принимаем решение о независимости республики. В конце концов, после громкой сентябрьской сессии, на которой была предпринята попытка отправить президента Каримова в отставку, следующая, ноябрьская сессия принимает решение о назначении всенародных президентских выборов на конец декабря. Началось выдвижение. Естественно, в этот период, в сентябре 1991-го года, была зарегистрирована партия «Эрк». И Салих от этой партии получил возможность быть выдвинутым в качестве альтернативного кандидата.

Короче говоря, в декабре возрастает активность «Бирлика». Теперь уже среди представителей сферы образования, медицины, социальной сферы. Они рекомендовали три раза до выборов президента провести стачки, забастовки и так далее. В общем, проигнорировать выборы. Что самое интересное, в этом им помогали люди, которые впоследствии стали одними из ближайших сторонников Каримова. Например, Муминов, который был председателем профсоюзной организации Ташкентского университета. Алишер Азизходжаев, он был методистом на вечернем отделении юрфака и ярым сторонником «Бирлика», это он потом стал такой святой. Они тогда представляли интересы «Бирлика». Именно они организовали в Университете феерическую встречу с Салихом во время президентских выборов.

В декабре руководители «Бирлика» при поддержке ряда деятелей Ташкентского университета, преподавателей, общественников решили провести трехразовые выступления – врачей, преподавателей, работников социального сектора с тем, чтобы объявить бойкот президентским выборам. Причина этого была в том, что хотя там и был представитель оппозиции, но, видите ли, не было самого Абдурахима Пулатова. Чтобы стать кандидатом в президенты, он не смог набрать соответствующего количества голосов от инициативных групп, а «Бирлик» – это было движение, а не партия, оно не имело права выдвигать кандидата в президенты. Поэтому они хотели провести вот такие акции… Бойкот, неповиновение – они это по-разному называли. Работала штаб-квартира, одним из руководителей которой была Василя Иноятова.

Министр высшего и среднего образования Шовкат Алимов тогда моментально на это дело среагировал. Он решил объявить с 23 декабря по 5 января студенческие каникулы и вроде как дать студентам возможность лучше подготовиться к сессии. Он всегда логично и грамотно высказывал свои предложения. Подготовиться к сессии и заодно провести новогодние дни среди своих родных, а к 5 января приехать и приступить к сдаче зимней экзаменационной сессии. До этого никогда в этот период зимних каникул не объявляли. Конечно, было ясно, что Алимов это сделал для того, чтобы не нагнетать настроения, учитывая попытки бирликовцев. Вузгородок был очень заводной, несколько человек могли его поднять и завести как угодно. И этим активно пользовались неформалы. К тому времени, правда, их влияние значительно ослабло. Тем не менее с позиции властей это было сделано очень грамотно. По этому поводу было издано то ли постановление, то ли официальный приказ.

Двадцать восьмого декабря состоялись выборы. Я, кстати, был против того, чтобы студентов на это время распустили на каникулы. Они поддерживали кандидатуру Мухаммада Салиха, и я считал, что они будут на местах (а студенты были очень активные) пропагандировать этого кандидата на пост президента. Во всяком случае ситуация с Хорезмской областью, где он набрал больше 50-ти процентов голосов, показала, что люди часто подвержены влиянию местничества. Когда объявили результаты выборов, студентов в вузгородке практически не было – они были как раз на каникулах.

В общем, прошли эти президентские выборы, Каримов свои проценты, как и ожидалось, набрал. Одним из первых постановлений Каримова уже в качестве всенародно избранного президента было постановление о том, что будут повышены цены на продукты первой необходимости: масло и так далее. Это с одной стороны, а с другой – относительно студенчества – было принято специальное постановление о повышении стипендий, об улучшении социального статуса студентов. Об этом 4-го января писала газета «Известия». Выполнение было поручено одному амбициозному руководителю – Бахтияру Хамидову, назначенному председателем комиссии по реализации этого постановления. Но поскольку это был человек с амбициями без амуниции, он этим делом совершенно не занимался. А 16-го января оказалось, что ни кусочка хлеба в вузгородке нет. Цены повышаются, в вузгородке закрываются все магазины. Ничего нет, и студенты во всей своей массе остаются без хлеба. И начинается голодный бунт.

Шестнадцатое января, первый день студенческих волнений

Возникает такая ситуация, но никто не обращает на нее внимания. Обратил только Виктор Медведев, один из руководителей НДПУ (она была уже не коммунистическая, а народно-демократическая партия), я встретил его 16-го в вузгородке. Он говорит: «Марат, сегодня повысили цены, какое у тебя впечатление?» Я говорю: «Вы бы занялись этим вопросом – магазины тоже закрыты». То есть директора магазинов в вузгородке закрыли их, и к 16-му января студенты оказались почти ни с чем. А 16-го они остались вообще без всего. То есть цены подняли, а у них нет ни денег, ничего, и закрыты магазины!

А когда ничего нету – вы знаете, есть такой «эффект саранчи» – одна саранча скачет, другая скачет, но стая не поднимается, а потом неожиданно, как будто по общей команде, вся стая поднимается, и тогда амба! И вот здесь и сработал «эффект саранчи». Потому что это было по всей территории вузгородка, не только у нас – дальше были техникумы, был Политехнический институт. И вот внезапно вся эта масса поднялась.

В тот день было тепло, стояла настоящая весенняя погода. С трех до четырех мы с Виктором Медведевым гуляли, договорились, что завтра он займется этим вопросом, но это уже было, как говорится, мертвому припарки… Да, еще министр высшего и среднего образования Шовкат Алимов тоже днем приезжал в вузгородок, ознакомился. Он так солидно, по-министерски заявил: «Этот вопрос надо решать». Он тоже не ожидал, что «эффект саранчи» сработает. Медведев тоже собирался на следующий день этим заняться. Но было уже поздно.

Есть теория кластеров – один образуется тут, другой – тут, третий – тут, а потом они начинают объединяться. Вот и эта масса стала возле магазинов скапливаться отдельными кластерами: кластер там, кластер тут. Но эти кластеры еще не объединились. Студенты сидели и обсуждали ситуацию между собой. Приходили, потом расходились, потом снова приходили. Что-то им говорили, мол, откроем. Как у нас у узбеков бывает: «Не, не, не, – через час приходите». Шел такой обман. Тут же работали всякие бирликовцы молодые: «Вот видите!» – подогревали они ситуацию. Моментально всё это начали связывать с недавними президентскими выборами. Соответственно, там начались какие-то движения.

Но с 5-ти часов вечера до 19.30 меня там уже не было. В 19 часов мне позвонили и сказали, что в вузгородке начинаются волнения, я вызвал машину из Верховного Совета и приехал туда. Было уже около половины восьмого вечера, уже было темновато, туда уже успели согнать милицию, везде стояли студенты с воинственным видом, но никакого движения пока не происходило… Ну, естественно, студентов было больше, но милиция продолжала подходить. Можно сказать, что студентов были тысячи, а милиционеров где-то 3-4 сотни. Они были с дубинками и щитами. А поскольку подняли всех, то те, которые дежурили, были при оружии. Автоматов не было – пистолеты. Из автоматов не стреляли. Вначале из автоматов не стреляли.

Территория между общежитиями была заполнена студентами, начали происходить локальные стычки между нарядами милиции и студентами. Потому что больше всего их провоцировала сама милиция. Они чувствовали, что их там становится уже много, и они могут дать дубинкой ни с того, ни с сего... Я эти вещи сам наблюдал. Ну, это уже элементы культуры. Но что я заметил – там не было ни одного русского или иностранного студента. Они все остались у себя в общежитиях.

Ко мне тут же подошли сотрудники из седьмого отдела, я их по лицам узнал (есть такой секретный отдел в МВД – седьмое управление), они там стоят в сторонке, подлаживаются под студентов и так далее. Значит, представились студентами. Поинтересовались. Я сделал вид, что верю им. «Да-да, хорошо», – говорю. У меня было депутатское удостоверение, правительственная машина, они видели, что я на ней подъехал. «Давайте их успокаивать, – говорят. – Мы все вопросы решим, но сейчас их надо успокоить».

Я пошел в студенческую массу. Меня там все знали, они же за меня голосовали. «Вот, Марат-ака, они нам ничего не выдали, ничего не продают, мы вышли…». Теперь уже началось какое-то движение. Многие студенты вышли из любопытства. В результате их собралось очень много. А милиция была расставлена так, чтобы воспрепятствовать выходу части этой студенческой массы за территорию вузгородка.

Вдруг мне сообщают, что со стороны дороги, разделяющей вузгородок на две части (улица Чимбай, позже переименованная в Студенческую), со стороны кафе «Фергана» сюда движется еще одна большая группа студентов. Причем их столько, что они заняли всю дорогу. Где-то собрались и уже шли как демонстрация. Я моментально по дороге к ним подбежал. «Стойте!» – кричу. Там меня тоже узнали, поэтому они остановились. «Сейчас, – говорю, – вас всех тут изобьют, потому что вся милиция пришла. Давайте этот вопрос решать мягче».

И вот тут кто-то из толпы студентов кинул пару камней в милиционеров. И это, видимо, был сигнал к тому, что милиция побежала и стала их избивать. Студенты в ответ ничего не бросали, потому что шли безоружными. Они сразу забегали, до этого стояли ровно, а тут сразу стали кричать, метаться, и в это время милиционеры подбежали и стали их всех разгонять, кромсать. Они стали разбегаться в разные стороны. Толпа студентов, стоявшая перед троллейбусным кольцом и наблюдавшая за этим, естественно, тоже заволновалась, там и девчонки были, и ребята, и часть милиции двинулась туда. И здесь уже началось побоище. Это все происходило там, где было троллейбусное кольцо, именно в этом месте, дорога от троллейбусного кольца до учебных корпусов была как бы границей между теми студентами, которые шли сюда по дороге, и теми, кто стоял возле общежитий. И оттуда с обочины студенты уже выскочили на дорогу, в эту сторону переместились действия, и там началось…

И тут я заметил одну вещь. Вдруг милиционеры стали поджигать магазины. Я это видел лично, поэтому и говорю. Милиционеры в форме. Подошли, взяли деревянный факел, что-то на него намотали, и раз – подожгли. У них уже все было заготовлено. Взять, плеснуть керосину, и… Сразу всё вспыхивало. Я смотрю: милиция стала заниматься вот такими делами. Два-три человека. Это делалось, чтобы потом сказать: вот какие были студенческие беспорядки, и вот какой урон был нанесен в результате этих студенческих беспорядков. Что это, мол, всё студенты сделали. Может быть, кто-то из студентов в магазин камень и кинул, было уже темно, но вот этот урон наносили в основном милиционеры. Это я видел собственными глазами, но ничего сказать им тогда не мог.

В общем, студенты побежали в одну сторону, милиционеры в другую, и все остановились, милиционерам тоже было рассыпаться тяжело, потому что студенты уже… там началась вся эта активность. Внутрь вузгородка загнали 2-3 автобуса и начались аресты студентов, туда приводили тех, кого удавалось схватить, и их туда – раз! – заталкивали.

Я помчался на машине в кабинет министров. Там был Самандаров – вице-премьер по науке, образованию и социальной сфере, я пришел к нему. Говорю: «Там то-то и то-то происходит. Дайте указание, чтобы – ну, как делают за границей, – щитами или слезоточивым газом, но только чтобы без стрельбы, тем более что там уже стреляли в воздух» (первые выстрелы раздались около 20-ти часов, они были для устрашения). И попросил его вызвать туда «скорую помощь». Слава Богу, это было сделано.

После этого я сел в машину и уехал в сопровождении сотрудников из седьмого управления. Я уже упоминал, что сотрудники этого управления устраивают слежку, наблюдают, то есть это секретное управление, которое занимается оперативной работой. Оно и сейчас седьмое. Они со мной на моей же машине приехали в кабинет министров (они продолжали выдавать себя за студентов, я сделал вид, что верю им). Туда их, конечно, не пустили. Потом я вышел и с ними же вернулся обратно в вузгородок.

А там уже вовсю шло побоище… Милиционеры к тому времени ворвались в общежития. Я забегал в некоторые, и, слава Богу, милиционеры меня как-то признавали, может быть, потому, что я был старше их – при мне они так не распоясывались. Вот тогда я понял, что такое социальная ненависть – они орали: «Вы тут учитесь, а мы что, из-за вас должны работать?» – и начинали избивать совершенно, например, невинного человека, который ничего не держал в руках. Они приходили и, если дверь была закрыта, они взламывали дверь, врывались в комнату и били там. Вот почему я сказал, что русских на улице не было – ни один русский не участвовал в этих волнениях, тем не менее в комнатах их избивали. Они, спрятавшись, сидели. Почему-то среди избитых было много русских. В общежитиях милиционеры били русских ни за что. Они всех подряд там били, но русские в этих волнениях точно не участвовали… И милиционеры даже не смотрели, что у кого-то там ребенок… Я не хочу сказать, что был дан такой приказ – просто таково было поведение вот этой оголтелой массы «блюстителей порядка».

В общежития они ворвались после того, как разогнали часть студентов, те куда-то убежали, забежали в общежития. Тогда они пошли по общежитиям и начали там всё ломать, крушить. Впоследствии говорили, что это сделали студенты. Это когда было объявлено, что столько-то разрушено – подразумевалось, что это сделали сами студенты. Но я тогда сказал в комиссии Верховного Совета, что этот погром устроили сотрудники милиции, поэтому вопрос о том, что это сделали студенты, там уже не обсуждался, поскольку это был бы скандал.

Отмечу, что милиционеры били не кого-то конкретно, а любого, кто попадался им под руку, даже девушек. Девушки участвовали в этих событиях еще как – в толпе достаточно активно – очень много их было. Их тоже избивали в общежитиях.

Какая-то масса студентов отступила (часть разбежалась по общежитиям, некоторые остались на улице), в каких-то общежитиях ничего и не было, но милиционеры туда все равно зашли и начали подниматься по первым этажам. Просто устроили разбой. В общежитиях стрелять начали, мы все эти пули потом собрали. В девятиэтажках во всех. Когда мы стояли в одном из общежитий у окна, они туда вверх стреляли. Мы на третьем этаже были, пуля попала в одну девушку, студентку географического факультета, ранило на моих глазах. Выстрелили, ей в руку попали, на меня брызнула кровь. Это общежитие недалеко от дороги, торцом стоит. Когда оружие на руках, кто-то думает: «А, все равно потом не разберутся…».

От выстрелов милиции погибли двое. Студент из Кашкадарьи погиб на улице (его звали Санжар Баражабов – прим. ред.), второй студент был тяжело ранен в вестибюле общежития, он умер позже. Когда кашкадарьинца смертельно ранили, мы подхватили его со студентами и побежали к ближайшей Республиканской глазной клинике. Не знаю, куда ему попали, он был весь в крови. И вот с этим трупом (ну, мы еще не знали, что это труп) мы побежали туда. Там все наглухо закрылись, все боялись, потому что стреляли же периодически. В конце концов, мы нашли машину скорой помощи, туда его посадили, и они увезли его тело. Второго ранили в голову в вестибюле общежития. Почему-то мне пришла в голову мысль, что его надо отправить в военный госпиталь. Отвезли его туда, он там пролежал два дня, потом скончался… Периодически ко мне студенты подбегали, говорили: ранили того, этого. Всего раненых было 18 человек (из них одна девушка). Я благодарен ребятам, потому что они обо всех раненых мне сообщали, и, когда ко мне подходили, я знал, где стоят «скорые» машины, их было много, и я говорил: «Вон там «скорые», идите туда быстро». Это же количество раненых вышло и в статистике. То есть так оно и было.

Такая вот ситуация была в вузгородке в течение нескольких часов. Но к часу ночи всё вроде успокоилось.

В два часа ночи я стал всех обходить, взял с собой фотографа, и мы стали снимать все эти поломанные двери и так далее. Позже в Верховном Совете я рассказал, как эти двери ломала милиция. Не с трибуны выступил, а в разговорах, в кулуарах. Алматов, министр МВД, не стал отрицать этого. Не думаю, что это от Алматова приказ шел: «Идите и крушите там всё».

Из преподавателей там был только Ришат Набиуллин, проректор по воспитательной работе. Он действовал в другом конце вузгородка. Он вел себя, конечно… Он бывший борец, спортсмен, и он стоял между студентами и милицией. Никаких других преподавателей, кроме Набиуллина, там не было. Во всяком случае, мне никто из них не попадался, хотя я бегал, как бобик, по всей территории вузгородка: ну хоть бы одного преподавателя встретил! На следующий день они только пришли. Там есть многоэтажный дом, где преподаватели живут, рядом тоже они живут. Но они испугались. Потому что не испугаться было невозможно. Там стреляли. Студенты уже вышли. Шум, крики… В этом бедламе могло случиться всё, что угодно. И они отсиживались. А если бы преподаватели вышли и развели всех по сторонам – свои же студенты! – эти бы туда пошли, эти сюда. А я что? – я тут побегаю – смотрю: там начинаются столкновения – туда бегу…

Это хорошо, что студенты знали меня. Я думаю, что могло бы выйти человек тридцать, и не только в этом доме возле трамвайного кольца, где жили преподаватели, – около кинотеатра «Нукус» был еще один дом преподавателей, и мы могли бы успокоить студентов, не допустить столкновений. Но никто не пришел. Правда, через месяц все они начали говорить, что были там.

После того, как я обошел несколько общежитий, в два часа ночи подбегает ко мне студент и говорит: «Марат-ака, Абдуманноб Пулатов говорит, что он плохо себя чувствует, и просит вас ему позвонить». А он был преподавателем математического факультета, в «Бирлике» чего-то крутил-вертел, организовывал «Общество прав человека». Жил он в соседнем доме, который располагался на территории вузгородка и назывался домом преподавателей, откуда всё было видно. Он с балкона наблюдал. Там жил и сопредседатель «Бирлика» Шухрат Исматуллаев. В общем, студент сказал, что Абдуманноб Пулатов просит меня позвонить ему. Ну, я возмутился просто, разразился матом, и сказал, что не собираюсь ему звонить, если он хочет, пусть сюда придет и посмотрит, что тут делается.

Минут через сорок он появился, его привели прямо туда, где я находился. «Вот тут, – говорю ему, – погиб один парень, ребята уже цветы принесли». В общежитиях, где кровь лилась, на полу тоже были цветы и были написаны их имена. Я этому поразился. В этот же вечер они нашли где-то цветы – где, я понять не могу. И возложили в вестибюле общежития и на улице. Я сказал Абдуманнобу: «Вот такая-то ситуация, что ты отсиживаешься? И что это вы за препы, столько преподавателей тут, вышли бы – знаете, какая это была бы подмога?!». То есть я хотел мирного разрешения вопроса. И милиция не пошла бы на такие действия. Абдуманноб говорит: «Да-да, Марат». И стал ходить со мной.

Семнадцатое января, второй день студенческих волнений

Короче говоря, когда всё улеглось, уже в 5 часов утра я поехал домой, переоделся, потому что я был весь в крови, и в 8 часов утра снова приехал в вузгородок. Смотрю: милиция вся стоит, никто оттуда не уходил, и потихонечку студенты начинают выходить из общежитий. Очень обозленные, совсем другое у них выражение лица. У них уже злое выражение лица было, такое напряженное. Они выходят, милиция стоит вокруг троллейбусного кольца, студенты подходят, подходят, и постепенно на дороге и возле нее их собирается огромная масса.

Около 10-ти часов утра прямо на проезжей дороге начался стихийный митинг. Я смотрю: его снимают операторы из СНБ. Студенты говорят: «Кто-то снимает – ну-ка дайте ему!» Я говорю: «Стоп. Не надо. Пусть снимают. Чего вы боитесь?» И не позволил бить их, потому что любое такое действие – и тотчас бы началось.

Затем студенты стали формулировать свои требования. Освободить арестованных (ряд студентов ночью арестовали), назвать фамилии убитых и раненых. Причем, были такие разговоры, что там сто человек застрелили. Я вышел к студентам и сказал: «Один погиб, один в тяжелом состоянии в военном госпитале, 18 раненых, и, пожалуйста, мне тут ерунду не несите». Я мог так с ними разговаривать, больше они никому этого не позволяли.

Вскоре у них появились уже политические требования. Они все расселись на асфальте, на середине дороги. Вокруг всё было полностью заполнено толпой. Сидят: «Марат-ака, вот мы написали требования». Я взял, смотрю, там уже «Президента – в отставку», «Назначить новые выборы в Верховный Совет», «Улучшить социальное положение» – всякое вот такого порядка. Ну, с ними уже успели поработать бирликовцы. Они тогда – эрковцы и бирликовцы – были вместе. К тому времени они уже раскололись, но раскололись руководители, а на нижних уровнях «Эрк» с «Бирликом» и сейчас вместе. Это только руководители между собой ссорятся, а остальные между собой хорошо ладят… Говорят: «Марат-ака, вот это передайте». Я говорю: «Давайте сюда».

Преподаватели уже все пришли. Было спокойно, тихо, они все туда пришли и начали давать указания и советы. Указания они, в основном, давали мне. Что, значит, в таком-то общежитии что-то происходит и надо сходить туда, что там-то течет водопроводный кран, и этот недостаток надо срочно устранить. Они услышали, что надо наводить порядок, и начали его наводить вот таким образом. Единственный, кто там хорошо себя проявил, преподаватель факультета журналистики Саидали Умеров. Он жил вдали от вузгородка, но он знал студентов, пользовался авторитетом, он был журналистом прогрессивного толка. А остальные хотели просто приобщиться. Знаю я эти махаллинские дела…

В это время в помещении Сабир-Рахимовского райкома партии, куда уже приехала руководящая элита Узбекистана, был создан как бы штаб, они там сидели, за всем наблюдали. Туда приехал госсоветник Тимур Алимов. Был там один из заместителей председателя Совета министров. Что самое интересное, были одни гражданские, силовиков не было. Ни Алматова (министр МВД), ни Алиева (шеф СНБ). Был генеральный прокурор Буритош Мустафаев, был хоким Ташкента Адхамбек Фазылбеков. Но в вузгородке всё было тихо и спокойно, не считая этого митинга на дороге.

Вот, значит, идет митинг, и вдруг ко мне подбегают: «Вас вызывают в Верховный Совет». А вы знаете, как это бывает в Узбекистане: чтобы показать, что они работают, кто-то из агентов в штатском туда позвонил: «Захидов там выступает перед студентами». Представили, как будто я их к чему-то призываю. А речь шла о том, что я хотел мирным путем уладить всё это дело. Я отвечаю: «Мне сейчас не до Верховного Совета». Тогда они меня, сволочи, «купили». Они говорят: «Нужно решать вопрос об освобождении арестованных ночью студентов». Я говорю: «Да, тогда я пойду». В этот момент как свечка вскакивает Абдуманноб Пулатов и начинает толкать речь. «Я, – говорит, – преподаватель. Я хочу сказать, что вот это всё произошло, потому что у нас такие порядки, нет демократии» и так далее. Один ему кричит: «Хлеба нету!» А он там толкает очередную свою агитку… Я смотрю: в общем-то, на это не обращают внимания. Говорю студентам: «Сейчас я иду освобождать ребят. Пожалуйста, не создавайте поводов для новых арестов. Сидите тихо. Договорились?». Для них это было всё – что их товарищей освободят, потому что они уже поняли, что дело серьезное.

Я быстро побежал в Сабир-Рахимовский райком партии, где штаб был, там сидел Тимур Алимов, госсоветник президента. Я говорю: «Пожалуйста, не стреляйте, не делайте ничего такого». «Всё, никакой стрельбы не будет». И действительно, на второй день ни одного выстрела не было. На второй день начали лететь камни. Но об этом я дальше скажу.

Когда я уехал, Мухаммада Салиха и представителей власти студенты камнями забросали. Ко мне звонят студенты, говорят об этом. А Мухаммад Салих туда приехал часов в 11, и с начальственным видом стал там ходить. Он подошел, когда я выступал, были еще и бирликовцы, они стояли, только наблюдали, потому что для них всё это было ново. И тут появился плакат. Я издали посмотрел: это был плакат из тех, которые были развешаны перед президентскими выборами с Каримовым, ему что-то пририсовали и написали на узбекском языке, что есть такое животное, которое поедает своих детей. Что интересно, этот плакат был не студенческий. Уже потом во время суда Абдуманноб Пулатов был вынужден признаться в том, что это они с Анваром Усмановым написали его. Идея была журналиста Усманова. И научили студента его держать. Это был единственный плакат, потом писали, что «студенты вышли с плакатами», но это всё неправда. Этому студенту дали плакат – но это же всё снимается на пленку. Другой студент этот плакат подержал – его тоже забрали. Короче говоря, я на этот плакат особенного внимания не обратил – мало ли что там напишут или нарисуют, и ушел.

А после этого, когда Мухаммад Салих хотел перед студентами выступить (он решил выступить после Абдуманноба Пулатова), вот тут началось – студенты его закидали камнями. И сам Мухаммад Салих – он сейчас отпирается от того, что его камнями закидали, но мне в Норвегии он потом сам говорил: «Я тогда понял, что такое толпа, и что её надо давить!» Студенты так начали кидаться камнями, что те побежали. Все вместе – и эрковцы, и бирликовцы, и партийные советские деятели, условно говоря, и государственные руководители – все оттуда побежали, вся эта комиссия – Мустафаев, Фазылбеков, Салих. Побежали они в свой штаб. Ну, может бирликовцы в другую сторону. Интересно, что до этого Салих проводил в вузгородке встречу со студентами, зал был переполнен, и все студенты его поддерживали. Но 17-го января они закидали его камнями, такая вот произошла метаморфоза.

Я думаю, что это было спровоцировано выступлением Пулатова. Потому что Пулатов не в тему выступил, и это их разозлило. Они хотели конкретности. А он начал свою агитку бирликовскую: «демократия» и т.д. Правда, он говорил такие слова: «Я не хочу сказать, что это всё сделал Каримов». Но я уже ушел, и это мое личное впечатление. А студенты не воспринимали уже никого, ни одного человека, даже из неформальных структур, на которые они молились еще двадцать дней тому назад. А Мухаммаду Салиху они вслед орали: «Предатель!». Хотя он ничего и сказать-то не успел. Салих потом приехал в Верховный Совет, куда я прибыл чуть раньше. И мы с ним сидели, обедали, разговаривали. Он приехал в очень плохом настроении, потому что его оттуда шуганули.

Короче говоря, я приезжаю в Верховный Совет, начинаю решать вопрос об освобождении студентов. Тогда мое слово имело значение – всех освободили, я их взял и привез в вузгородок на автобусе. Их было около 25-ти человек. Они сошли на дороге, метрах в двухстах от троллейбусного кольца.

Мы вышли, смотрю: на дороге стоит большая группа милиции, выстроенная в ряды. Они заняли квадратом всю ширину дороги. Прямо армия стоит… Я подошел к их командиру и говорю: «Вы что там, подготовились опять?». Продолжаю: «Мы договоримся, вот уже студентов освободили, мы студентам покажем, и…». Вдруг ко мне сзади подходит кто-то и ка-а-ак хлестнет по спине дубинкой! Ни с того, ни с сего – вот я стою, разговариваю с руководителем этой бригады – он подошел сзади и ударил.

У меня первой реакцией было дать ему... И тут я подумал: сейчас у них будет основание наброситься на меня. Повернулся: «Ты что?» – говорю. Смотрю: вот такой – плюгавый стоит. Довольный… Рядовой. Начальник ему сказал: «Отойди». А рядом уже ходят другие с дубинками, специально начали ходить – ждут, как я отреагирую. Сразу как акулы кругами вокруг стали ходить. Ну, это была уже социальная ненависть. Им хотелось крови. Они уже готовились, чтобы избивать. Это уже в их глазах читалось. У них был такой настрой, они понимали, что сила на их стороне, и были готовы пойти на это. Это имело чисто человеческий характер. Не было приказа, ничего подобного, чистая патология. Дорвались до возможности… Это не был никакой спецназ – обыкновенная милиция, собрали всех подряд, кого найти смогли. Там даже пожарные были.

Я сдержанно отошел, переговорил, пошел, и вдруг смотрю: неожиданно эта милиция пошла на студентов, которые дальше на дороге стояли. Этот квадрат двинулся в сторону вузгородка. Студенты на дороге уже не сидели, сидели утром. Когда Мухаммада Салиха и прочих стали закидывать, они вскочили на ноги и больше не садились. Хотели было пойти в город, но нужно отдать должное властям – они оцепили вузгородок (в оцеплении стояли уже другие люди – посерьезнее), потому что тогда бы началось… Там к ним могли бы присоединиться всякие элементы – это было бы страшно.

В общем, милиция пошла в сторону студентов. И завязалось снова… Вот тут уже в ответ летел град камней. Некоторых милиционеров ранили. Офицеры отряда не имели оружия, даже дубинок, у них были только щиты, которыми они пытались прикрыться от града камней. Студенты разбегаются, до какого-то момента их преследуют, но дальше бежать боятся. Милиционеры старались держаться кучно, но если кто-нибудь отделялся, то в ход тут же шли монтировки; если милиция приближалась к общежитию, уже ни один милиционер туда не входил – боялись. Потому что сверху в них начинали лететь кирпичи, камни, банки с вареньем. Это я условно говорю «банки с вареньем» – я видел, как летела одна. И камни – вот такие! – у них появились. Они это все уже притащили, натаскали булыжников. Если в первый день какой-то камень они могли только случайно на дороге подобрать и кинуть, то на второй это было массированное камнеметание. И милиционеры уже боялись зайти в общежития, потому что все там заняли позиции, а подняться можно только по лестнице, они прекрасно знали, что внутри общежития вообще будет побоище. А стрелять они уже не могли – на второй день у них из оружия были только дубинки.

Дальше опять арестовали студентов. Там стояла группа студентов-журналистов, которые объявили голодовку, стояли всю ночь и день в знак протеста, что их товарища застрелили. Я подошел, говорю: «Знаете что, мне известно, что сейчас вас арестуют и отсюда увезут – вы не волнуйтесь, спокойно езжайте, не сопротивляйтесь – я сразу поеду и вас оттуда вытащу». Я им это сказал и ушел. Их увезли. Это было уже после того, как я вернулся из Верховного Совета с отпущенными студентами. А рядом же люди стоят, преподаватели, они тут же начали говорить: Захидов сказал, что их арестуют, он сдал студентов милиции… Переделали эти фразы и так далее. Ну что – отвезли их в Куйбышевское отделение. Я договорился в Верховном Совете, поехал туда, и к вечеру часов через 5-6 они были в общежитиях. Их там не били, не трогали, ничего.

После этого я снова отправился в вузгородок, там еще были отдельные выступления. Но милиция уже просто стояла, потому что особого движения не было. И вдруг ко мне подходят студенты и говорят: «Марат-ака, мы тут одного милиционера арестовали и разоружили, спрятали в подвал, а теперь отвезли в одно надежное место». То есть они схватили его в общежитии, сняли с него форму, он у них там сидел, умолял, прощения просил. Я начал соображать, что делать.

Думаю: «Может, это провокация со стороны силовиков, чтобы мою реакцию потом донести до «верхов» и подвести под статью?». Ведь они видели, что я был свидетелем многих вещей. С другой стороны, я думаю: «А что если это действительно дурные головы, студенты, сделали? Если об этом милиция узнает, то они их разнесут». И говорю: «Дайте мне сейчас же адрес, его надо немедленно привезти обратно. Вы знаете, что они здесь устроят?» А они у него всё отобрали: форму, дубинку – всё это они показали мне. (У него была только дубинка, пистолета не было; на второй день оружия ни у кого уже не было). И куда-то его отправили в район Бешагача. Тогда я подозвал своих студентов, говорю: «Идите и привезите его сюда». Короче, дал поручение, чтобы его срочно освободили, в то же время предупредил штаб, сказал, что его сейчас освободят, вот такой, дескать, случай. Говорю: «Сейчас его освободят, пожалуйста, никаких действий не предпринимайте». Дал понять, что я об этом знаю, но там всё будет в порядке.

Более того, за ночь до этого некоторые говорили, что надо армию привлечь и попытаться достать там оружие. Это те, которые около студентов болтались, всякие жучки. Это могли быть и провокаторы – и провокаторы со стороны властей, и провокаторы со стороны бирликовцев и эрковцев… Могли быть и просто горячие головы. Некоторые, называвшие себя бирликовцами, говорили, что пора поднимать вооруженное восстание. Я сам это слышал. Я тут же позвонил в Верховный Совет и говорю: «Оцепите все подступы к вузгородку, скажите, чтобы проверяли машины, которые заезжают туда». Откуда я знаю – может, они уже начали это… Обстановка ведь была страшная. Это сейчас можно спокойно всё вспоминать, а тогда ни секунды не было на обдумывание.

Например, мне передали, что у студентов есть пистолет. Пришли и сказали об этом. Студенты уже в какой-то степени были напуганы. Напуганы, потому что все комнаты открыты, хранить, видимо, было негде. Говорят: «Одному студенту принесли пистолет. Он просит, чтобы вы дали совет, что ему делать». Я опять перепугался, точно так же, как я перепугался, когда они «арестовали» милиционера… Говорю: «Где»? Пошел туда. Он сидит в комнате. Я говорю: «Где пистолет?» «Вот». Отдает мне. С патронами. Я взял, говорю: «Дайте отвертку». Разобрал пистолет и все внутренности из него вытащил. Патроны, длинную такую штуку, куда вставляют запасник – обойму, пружину. Пистолеты бывают с барабаном, а этот был с пружиной. Я его раскромсал, остов оставил ему, а остальное положил в карман и ушел. У меня была четкая логика: если по частям у меня это найдут – это не пистолет. У него найдут – это скелет, тоже не пистолет. Но если бы с патронами нашли – конец. Ну патроны я уже никому не мог отдать.

Представьте мое состояние: студент доверился мне и просил дать ему совет – что делать. Мог ли я, предположим, пойти, «сдать» его и сказать, что вот у такого-то есть оружие? В той ситуации его бы затаскали... Если бы он сам честно принес бы, сдал – там этого тоже не вынесли бы… У нас очень плохая ситуация: дело в том, что люди перестали являться с повинной, потому что их сразу же оформляют, как будто бы это они их поймали, чтобы на этом себя выставить... И люди перестали доверять системе МВД. Этот студент не знал, что делать. Он понимал, что там навалом народу, и кто-то может «стукнуть»… Я даже не стал выяснять, но я не мог дать ход этому делу, потому что по сути это было бы предательством. И если бы я эти детали от пистолета показал, мне надо было бы давать объяснения, где я их взял. А я их сложил, спрятал и держал дома до какого-то времени. Потом сфотографировал на память и выбросил в канал.

Тут и там можно было встретить преподавателей Политехнического института и Университета. Когда я разгонял студентов, чтобы они не участвовали в этом неравном побоище, подходит ко мне сопредседатель «Бирлика» Шухрат Исматуллаев и говорит: «Марат-ака, вы чего им не даете бороться за свои права? Вы что такой проправительственный?» Я его тут же матом отругал. «Ты знаешь что, – говорю, – если бы это твоих детей избивали, я бы посмотрел на тебя… Ты спроси у родителей – они согласны с тем, чтобы с ними так обращались?» Неравное же было это противоборство… Вообще-то Шухрат Исматуллаев жил в том же доме, где и Пулатов. В первый день он не вышел, а на следующий день пришел и стал от меня требовать, чтобы я не мешал студентам бороться за их права…

Сравнивая произошедшие столкновения этих двух дней, я считаю, что во второй день по масштабам побоище было посерьезнее. Казалось бы, в первый день погибло двое – один был смертельно ранен, второй сразу на месте, но фактически в первый день студенты камнями особенно не бросались, может быть, несколько камней бросили где-то там на дороге, но такого размаха, как на следующий день, не было. А на второй камни летели уже вовсю; люди были вооружены монтировками, всякими железками.

Теперь, значит, что интересно: власти быстро подсуетились и пригласили всех родителей. Они приехали. За один день приехали – даже за ночь. И собрались в кабинете у ректора Эркина Юсупова, а он вообще, так сказать, и не знал, что там творится. В первый вечер он пошел на заседание Республиканской комиссии по присуждению премии имени Бируни. Его там выдвигали, и он пошел за себя голосовать. Он уже однажды премию Бируни получил, но хотел и вторую получить и пришел. Он на самом деле лежал в больнице. Но на вручение премий пошел. Потом его за это и сняли, потому что он президенту сказал, что лежал в больнице, а в это время сидел на церемонии вручения премий. Но дело было не в этом. Когда ему позвонили и рассказали о том, что происходит, он говорит: «Я сейчас в больнице». А когда начали выяснять, то оказалось, что это неправда. Ему бы честно признаться, что, мол, вчера я был там-то и не знал… Но, с другой стороны, как это: ректор – и «не знал...» Набиуллин почему-то знал...

В общем, уже на второй день, 17-го января, на поездах стали прибывать родители студентов. К 10-ти утра подъехали. Часть их собралась в кабинете ректора, часть пошла в общежития. Я думаю, что человек 150 прибыло точно. Руководители хозяйств, районов, областей тоже прибыли в Ташкент. Это была нестандартная, разумная, оперативная акция, и она повлияла на стабилизацию обстановки.

И вот что я еще заметил: в вузгородке среди студентов стали ходить афганцы. Не те, которые там воевали, а настоящие афганцы, причем не студенты, а представители религиозных структур. Они были в национальной одежде – это было уже на следующий день, хотя потом они тоже ходили. Они этим моментом хотели воспользоваться, приходили и проводили там свою работу. Ну, естественно бирликовцы бегали, собирали информацию о том, что там произошло.

Вот так прошел второй день. Поздно ночью, когда я понял, что всё успокоилось, я тоже уехал домой.

После волнений

Восемнадцатого января ситуация в вузгородке нормализовалась. Поврежденные общежития было решено отремонтировать, а студентов отправить на досрочные зимние каникулы. Сессия еще не кончилась, но их уже отправили под предлогом того, что в вузгородке надо проводить ремонт и решать проблемы. Одновременно принялись искать виновных. Восемнадцатого в парткоме университета собрались люди, я тоже подошел, вдруг слышу – ректор Эркин Юсупов говорит: «Вы знаете, это всё организовал «Эрк» во главе с Шоди Каримовым (в нархозе был один преподаватель-эрковец, председатель ташкентского городского отделения «Эрка», заместитель Салиха, доцент Шоди Каримов). «Эркин Юсупович, – говорю, – вы что делаете?» Он: «Ну ладно, потом поговорим». Я говорю: «Ваша основная задача – со своими студентами переговорить и всех успокоить. А кто там и чего, это мы потом выясним». Короче говоря, Эркин Юсупов уехал, а я в тот кабинет больше не ходил, думаю: пускай сами разбираются.

В газетах уже начали появляться всякие статьи. Приехал Сабов, корреспондент «Комсомольской правды», бывший наш ташкентский, и пишет: «Их помогли успокоить бирликовцы». И начинает их восхвалять. Впервые упомянули имя Гафура Рахимова и Салима Абдувалиева (крупные узбекские магнаты – прим. ред.), что они, мол, тоже к студенческим волнениям причастны. Это ему всё бирликовцы наговорили, которым надо было каким-то образом наехать на правительство. Гафур и Салим тогда были уже известные личности, у них уже шел бизнес вовсю… Сабов пишет: «Если бы мы с европейской принципиальностью…» Слова-то какие употребляет… А бирликовцев там не было вообще. И после этих событий бирликовское влияние в вузгородке было фактически сведено на «нет». Потому что они там ничего не сделали.

После этого начались действия со стороны властей. Меня пригласили, стали расспрашивать насчет всего. Студентов, которые держали плакат, арестовали, и они сослались на меня. «Да, – говорят, – Марат-ака сказал, чтобы этот плакат мы не поднимали». И сказали, кто их заставил держать этот плакат – Абдуманноб. Но это было уже потом, не в эти дни, когда начались разборки, а позже. А когда начались разборки, то всех стали вызывать и задавать вопросы. Мне обещали найти того милиционера, который меня ударил… Когда мы на следующий день после этого стояли около университета, я с преподавателями разговаривал, этот плюгавый милиционер подходит, говорит: «Ну как, депутат, получил ты от меня?». Я говорю: «Давай один на один пойдем куда-нибудь в стороночку, ты форму снимешь, я – пиджак с депутатским значком, и мы с тобой там поговорим…» Он ничего на это не ответил, всё продолжал говорить, что я вчера от него получил. Преподаватели спрашивают: «Что такое?». Я говорю: «Да он вчера воспользовался, что за ним там целая армия и мне врезал…». Ну, это ничтожество… Он постоял и ушел, другого милиционера позвал – мы втроем на площади стоим, разговариваем, тот пришел и начал нас оттуда разгонять: «Нельзя здесь собираться», хотя нас на площади всего три человека стояло. Вот такие инциденты были.

В конце концов всех арестованных отпустили, кроме троих, которые держали плакат, потому что они попадали под статью «оскорбление президента». Сейчас что-то она ослабла в значительной степени (сам я считаю, что она вообще не нужна). Потом и меня вызвали в прокуратуру. Говорят: «Вот они ссылаются на то, что вы что-то знаете насчет этого плаката». Я говорю: «Ну да, знаю. Вы их освободите?» «Да, – говорят, – если вы подтвердите, что это Абдуманноб Пулатов». Я говорю: «Да, я это подтверждаю, освободите их». И впоследствии, когда меня упрекали в том, что я вот там «заложил» и так далее, я говорил: «Знаешь что: мне надо было студентов освобождать, а если ты хочешь, то иди сам с таким плакатом и стой». Так я потом Пулатову и сказал.

Потом Пулатова арестовали. Едва ли не через год после студенческих волнений в Бишкеке на каком-то собрании по еврейскому вопросу, в защиту евреев. У нас вообще-то не было еврейской проблемы, и я не знаю, что он там делал, но это сыграло в его пользу, то есть создало ему рекламу. Потом был суд. На суд меня пригласили как свидетеля. Судья стал зачитывать, что я говорил до этого про Пулатова, добиваясь освобождения тех студентов. И я понял, что я, конечно, влип. Откровенно сказал: «Когда я вижу его в клетке, сидящим за какой-то проступок… В первую очередь для меня студенты были... Но ему тоже не надо сидеть, желательно, чтобы его отпустили». Ему дали условно, кажется, год или два. В общем, выпустили из зала суда.

Реорганизация вузгородка

Надо отдать должное президенту Каримову – он моментально провел серию мероприятий, собрал городской актив, собрал всех в Верховном Совете, а потом приехал в Университет. Не 18-го, а через несколько дней. В Университете моментально собралась масса народу, в малом зале дворца культуры ТашГУ провели собрание. Он там выступил. «Если есть какие-то предложения, высказывайте прямо на месте, – говорит. – Там получат указания, и будем это выполнять. Готовьте предложения, что тут надо сделать». То есть он совершенно спокойно туда шел. Потом все вышли из дворца, и он со студентами остановился, переговорил с ними. Никакого настроя против него не было.

Ислам Каримов общается с преподавателями Университета, 1992 г. Фото из архива Марата Захидова

Он пытался выяснить причину произошедшего. Вначале он называл неправильную причину. Он намекнул, что это дело рук Салиха. Видимо, его соответствующим образом проинформировали. Один раз Эркин Юсупов сказал об этом в кабинете, но потом мы этого от ректора больше не слышали, а со своей стороны дали информацию, что волнения произошли по другой причине… После визита президента в короткий срок было проведено огромное количество мероприятий по решению социальных, экономических проблем студенчества, всё начало быстро выполняться.

Я могу только с одним не согласиться из того, что он тогда поручил сделать. Он не поддержал нашу просьбу не отправлять областных студентов учиться в свои области. Как известно, после всех этих событий студентов отправили на досрочные каникулы (18-го января во второй половине дня объявили о каникулах и организовали отъезд) и начали думать о том, как бы, так сказать, раскидать студентов. Была проведена срочная реорганизация вузгородка – пединституты в областях были переименованы в университеты. Просто вывеску сменили. А студентов младших курсов, первого и второго, из нашего ТашГУ перевели туда, сделали такую пертурбацию. Разгрузили вузгородок. То есть их отправили на каникулы, а потом они неожиданно узнали, что там и будут доучиваться (в волнениях участвовали жившие в общежитиях студенты из областей республики; они же считались главной опорой «Эрка» и «Бирлика» - прим. ред.). Думаю, что в вузгородке в общей сложности училось в пределах 20-ти тысяч студентов. После этого их стало меньше – не в два-три раза, конечно, ведь только студентов первых курсов отправили, да и из них не все были из областей. Ну, может, процентов на 10-20.

Результаты расследования

Для расследования этих событий была создана центральная комиссия при правительстве Узбекистана, а также наша независимая студенческая (из депутатов я только один в ней был).

Центральную комиссию возглавлял премьер-министр Муталов, в нее входили силовики, депутаты, представители молодежных комиссий и так далее – всего порядка 30-ти человек. Она искала причины, организаторов, выясняла, как всё это происходило, какие меры надо предпринять, чтобы изменить обстановку. Они это всё фиксировали, записывали, заседания проводили. Все материалы были переданы премьер-министру Муталову. Во время заседания этой комиссии я сказал: «Вы не там ищете. Разберитесь, почему не выполнили указ президента, а потом соответствующее распоряжение министров». Насчет того, на каком основании при разгоне студентов применяли оружие, мне объяснили так, что, мол, наспех собирали всех сотрудников милиции, поэтому отбирать оружие у дежурных не стали. Вот они и пришли туда с оружием, а там уже черта с два разберешь.

А я, помимо того, что входил в центральную комиссию по расследованию, используя свой статус депутата Верховного Совета, создал еще одну комиссию, чтобы объективно рассмотреть все обстоятельства событий в вузгородке. Наша комиссия, независимая студенческая, заседала в фундаментальной библиотеке Университета. Абдуманноб Пулатов тоже захотел туда. Подходит ко мне и говорит: «Марат-ака, нельзя ли меня в состав этой комиссии ввести?» И я его сделал своим заместителем.

Комиссия начала собирать материалы, я все полученные материалы сдавал туда, у меня был очень богатый архив, факты – всё это там обрабатывалось. Надо отдать должное Абдуманнобу Пулатову – он всем этим занимался с удовольствием. Но, естественно, ни один документ без моей подписи никуда не уходил. Мы делали фотографии пулевых отметин, я их комиссии представлял: как пули сплющивались, что они боевые и так далее. Студенты таскали мне гильзы, я их штук 20 сдал в комиссию. Свинцовых пуль сплюснутых я 4-5 сдал. Это в общежитиях стреляли. Ну что там стрелять – ведь студенты сидели в комнатах, зачем в них стрелять?..

Наша комиссия описала весь процесс, который там происходил: как стреляли, где стреляли, в каких общежитиях стреляли, мы все факты по этим инцидентам собрали. То есть мы собрали богатый материал для центральной комиссии и для правоохранительных органов, которые непосредственно занимались расследованием.

Центральная комиссия пришла к выводу, что погибло двое студентов и 18 получили огнестрельные ранения, избитые были вообще не в счет – их я даже не считал. Данные о пострадавших милиционерах были засекречены. Думаю, что они нигде не были опубликованы. Они, конечно, нашли тех, кто стрелял, от чьих пуль погибли те два студента, я об этом знаю. Но они тогда решили, так сказать, спустить это дело на тормозах. Во всяком случае, это не было обнародовано. Никакой информации о том, что как-то наказали этих милиционеров, не было. Ну сказали, что их уволили из органов милиции, но так ли это, проверить было невозможно. Кто конкретно стрелял – это осталось за кадром. Этих данных Центральной комиссии так и не предоставили. Генпрокурор Мустафаев сказал, что ведется расследование, но никаких его подробностей не приводилось. Уголовные дела по этим фактам так и не были возбуждены. Только против Абдуманноба Пулатова и тех студентов, которые плакат держали.

Генпрокурор Мустафаев входил в эту комиссию, замминистра внутренних дел, но они только собирали материалы. Они забрали наши пули, которые мы получили от студентов, якобы для проведения экспертизы, но так они там и пропали. Выводы комиссии нигде не были опубликованы. Так это всё и заглохло.

А силовики очень долго вели следствие. Думаю, что его вело СНБ, потому что меня вызывали в СНБ. Представители СНБ никаких данных комиссии не предоставляли. И, кстати, мне обещали найти того милиционера, который меня ударил, это было легко сделать, он служил в Куйбышевском райотделе милиции (ныне Мирзо-Улугбекский – прим. ред), но и это тоже осталось невыполненным.

По моему мнению, эти волнения были вызваны только социально-экономическими условиями. И к ответственности надо было привлекать именно Бахтияра Хамидова, который был председателем комиссии по реализации указа президента. Но он никакой ответственности не понес и недавно закончил свою карьеру в должности хокима Кашкадарьинской области.

Бывший ректор университета Шовкат Алимов неоднократно все эти вопросы ставил. Но у нас же какая система – выше него стоит вице-премьер, и он без вице-премьера эти вопросы не мог решить. Был бы Алимов ректором, не заменили бы его на Эркина Юсупова, я точно говорю: никаких волнений не было бы, он бы обязательно вовремя принял меры. Алимов не только выдающийся ученый-математик, он еще и прекрасный организатор. Он и сейчас работает в Узбекистане – на обычной преподавательской работе. Вот так у нас кадрами разбрасываются…

Я считаю, что эти волнения вполне можно было бы без стрельбы нейтрализовать. Надо вооружить милицию слезоточивым газом, брандспойтами, и если возникают какие-то беспорядки, то этим вполне можно обойтись. Брандспойтами студенческую массу легко можно было бы разогнать. Они быстро бы сами побежали в общежития сушиться, зима ведь была. Правда, тепло было тогда.

Записал Алексей Волосевич

«Фергана.Ру» приглашает всех свидетелей или участников тех событий поделиться своими воспоминаниями (если есть возможность, дополнив их фотографиями). Письма присылайте по адресу ferghana(at)ferghana.ru

Афганистан: В Кабул для обсуждения борьбы с коррупцией прибыл генпрокурор США
2010-06-30 09:41 ИА Фергана.Ру

В Кабул прибыл генеральный прокурор США Эрик Холдер, который намерен обсудить с местными высокопоставленными чиновниками борьбу с коррупцией и другие вопросы обеспечения порядка в Афганистане, сообщает Газета.Ру со ссылкой на Reuters.

«Борьба с коррупцией и поддержка закона в Афганистане – главные приоритеты для администрации (Белого дома), и мы продолжим оказывать содействие афганскому правительству», – говорится в официальном заявлении Холдера.

Напомним, что ранее в коррумпированности в Афганистане были уличены американские военнослужащие: от двух до четырех миллионов долларов из военного бюджета США еженедельно получают афганские талибы, с которыми воюет американская армия, за то, что беспрепятственно пропускают грузовые конвои НАТО.

Сообщения об этом вызвали возмущение в конгрессе США. Как передает Независимая газета, в прошлом году НАТО израсходовала в Афганистане $14 млрд. Найта Лоуи, председатель подкомитета Палаты представителей США, ответственного за помощь иностранным государствам, возмущена тем, как были израсходованы эти деньги. «Я не намерена ассигновать ни четверти доллара на помощь Афганистану до тех пор, пока не буду уверена, что деньги американских налогоплательщиков не наполняют карманы коррумпированных афганских чиновников, наркобаронов и террористов», – заявила она.

По сведениям газеты Wall Street Journal, американские чиновники считают, что часть наличности была украдена из средств, которые были выделены США, Европой и НАТО на обеспечение безопасности, поставку техники и реконструкцию предприятий.

Лоуи предложила урезать помощь США Афганистану на $3,9 млрд. Если ее предложения будут одобрены и Сенатом, то получится, что вся американская помощь Афганистану в текущем году составит менее $100 млн.

Обличение злоупотреблений и коррупции в Афганистане, с которыми все чаще выступают конгрессмены, служит еще одним симптомом ослабления их поддержки войны в этой стране, отмечает Независимая газета. Ударом по стратегии Барака Обамы называет издание доклад американского аудитора о состоянии афганской армии и полиции, который подготовило созданное Конгрессом управление специального генерального инспектора по восстановлению Афганистана.

В документе размером в 50 страниц отмечается, что рейтинговая система оценки боеготовности сил безопасности Афганистана, которую США использовали в течение последних пяти лет, не надежна. За это время Вашингтон израсходовал на подготовку афганских военных $27 млрд. Но даже лучшие афганские подразделения не могут действовать самостоятельно. Рейтинги многих из них завышены. Кроме того, в докладе говорится о наркомании среди личного состава, неграмотности многих солдат, коррупции.

Узбекистан: Из-за сбоев в работе платежной системы UZPAYNET подорожали карты оплаты, клиенты осаждают офисы мобильного оператора
2010-06-30 10:41 ИА Фергана.Ру

В Ташкенте сотни абонентов МТС, из-за сбоев в работе системы приема платежей UZPAYNET оставшиеся без мобильной связи, уже несколько дней осаждают офисы этого мобильного оператора, поскольку теперь могут расплатиться только здесь.

Выездная касса Paynet у офиса МТС в Ташкенте. Фото ИА «Фергана.Ру»

Сложившейся ситуацией не преминули воспользоваться предприимчивые люди, ранее скупившие телефонные карты экспресс-оплаты и теперь продающие их на виду у следящих за порядком сотрудников милиции. Так, 29 июня абоненты МТС могли приобрести у спекулянтов рядом с офисом компании МТС карточки номиналом три и пять тысяч сумов ($1=2100 по курсу «черного рынка) за пять и семь тысяч соответственно.

28 июня Газета.uz процитировала начальника отдела маркетинга и мониторинга компании UZPAYNET Петра Тена, который заявил, что приостановка приема платежей через систему PAYNET была обусловлена техническими изменениями, в ближайшее время компания запустит новое серверное оборудование, которое усилит устойчивость работы всей системы, а сейчас специалисты завершают работу по интеграции новой технической базы.

По словам Тена, «сервис по приему платежей PAYNET уже полностью возобновил работу», что не соответствовало действительности. Во вторник ситуация не изменилась.

Очередь у офиса МТС рядом с Алайским рынком. Фото ИА «Фергана.Ру»

Корреспондент «Ферганы.Ру» попытался связаться со службой поддержки UZPAYNET по единственному указанному на сайте компании номеру, но не удалось – на том конце провода не поднимали трубку.

Пытаясь хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию, сотрудники компании UZPAYNET выставили перед офисами МТС столы, сидя за которыми, они заносили в блокноты номера телефонов абонентов и, дождавшись очередного включения системы, производили оплату при помощи своих мобильных телефонов. А облепившие столы и дождавшиеся своей очереди «счастливчики» старались заплатить «впрок».

На вопрос, почему в городе не работают пункты приема платежей, один из сотрудников компании «UZPAYNET» ответил, что в настоящее время «производится модернизация оборудования», а в компании никто не отвечает на телефонные звонки якобы из-за «перегруза линии». Назвать же точный адрес офиса компании ее сотрудник затруднился.

На стенах офиса МТС, расположенного возле Алайского базара, во вторник висел список работающих поблизости пунктов UZPAYNET. Видимо, не веря написанному, народ все же предпочитал терпеливо дожидаться своей очереди под палящим летним солнцем у стен офиса оператора сотовой связи.

Решив проверить, насколько достоверна указанная в списке информация, я обошел некоторые означенные в нем пункты приема платежей. Первым на пути оказался пункт в магазине «Ардус». Пункт был пуст, его владелец бродил где-то рядом, вскоре он подошел вразвалочку, сообщив, что «Пайнет» не работает». И тут же предложил «трехтысячные карточки за четыре с половиной». На вопрос, почему же его пункт находится в списке действующих, он, усмехнувшись, сказал, что «это написано для общего спокойствия».

Выйдя на улицу, я увидел слева от магазина вожделенную черную надпись на белом фоне, направился к ней и сразу же понял, что моя радость преждевременна – здесь на моих глазах разгорался скандал: в пункте приема платежей какая-то женщина яростно ругалась с операторами. Видимо, она пыталась заплатить или купить карточку, но бесконечные и безрезультатные походы от пункта к пункту, полный абсурд происходящего и жара довели ее до такого состояния. Громко ругаясь, она вырвала с корнем кассовый аппарат и выбежала с ним на улицу, за ней бросились двое парней, пытаясь отнять свою собственность. Стоящие у входа в подземный переход и обескураженные происшествием двое стражей порядка ринулись разнимать дерущихся.

В борьбе за кассовый аппарат. Фото ИА «Фергана.Ру»

В пункте PAYNET на базаре улыбчивая девушка сообщила, что «система не работает», но есть «трехтысячные» карточки «UCell» всего за 3500. Остальные пункты из списка были закрыты.

Впрочем, внутри базара я, наконец, обнаружил открытый пункт, но и там система не работала. На вопрос, что происходит, сидевшие в будке девушки сказали, что, по имеющимся у них сведениям, «PAYNET вроде бы нормально заработает между первым и пятым числом следующего месяца».

Окончательно же добила надпись на двери магазинчика напротив автобусной остановки перед центральным входом на Алайский базар: «Paynet не работает. Карточек нетуу!!!»

Дело близилось к вечеру, но очередь желающих заплатить возле офиса МТС не уменьшалась. Подойдя к ним, заметил спад активности – люди терпеливо ждали очередной реанимации системы.

Отсутствие честной, объективной информации, а также невозможность связаться с компанией UZPAYNET порождают различные слухи. Например, что компанию взяла в оборот налоговая инспекция и поэтому, мол, никто не отвечает на телефонные звонки.

Некоторые радикально настроенные граждане обвиняют во всем происходящем руководство компании. «Действия администрации PAYNET можно считать диверсией, которая направлена на разжигание недовольства людей к властям, инициирование различных слухов в обществе и подрыв доверия людей в построение правового государства в Узбекистане», - говорится в тексте пришедшего в редакцию веб-сайта Узметроном «обращения жителей Ташкента», адресованного Генпрокурору республики.

Авторы обращения вопрошают, «почему спекулянты спокойно смогли купить карточки быстрой оплаты в огромных количествах у оператора МТС» и «почему дилерские пункты открыто торговали карточками по спекулятивным ценам». Хотя, по логике, эти вопросы должны быть адресованы непосредственно руководству МТС.

Следует отметить, что до осени прошлого года в Узбекистане действовал ряд компаний, принимающих платежи от физических лиц за различные услуги. Вероятно, вступившее в силу в октябре 2009 года «Положение о порядке приема платежной агентской сетью платежей от физических лиц», которое ужесточило требования к таким компаниям, повлекло нынешнее обрушение платежной системы в стране.

Согласно Положению, передает Газета.Uz, такие компании должны иметь минимум 15 тысяч платежных агентов или субагентов по всей стране и уставный фонд в сумме не менее 200 тысяч евро в эквиваленте. Кроме того, для них введена регистрационная плата в размере 140-тысячекратной минимальной зарплаты. В то же время, это требование не распространяется на компании, в уставном фонде которых более 25 процентов акций принадлежит государству.

По мнению независимых экспертов, налицо — стремление к «укрупнению» и явной «монополизации» этого бизнеса. Не нужно забывать и о «черном рейдерстве», распространенном в Узбекистане, когда происходит «захват-передача» чужого имущества более мощными и близкими к власти финансовыми структурами. Но все это - из области предположений.

Кыргызстан: Правозащитники, как и простые граждане, в опасности
2010-06-30 11:04 Феруза Джани

Фото © Ивар Дале/NHC

Некоторые киргизские чиновники стремятся занизить масштабы трагических событий в городе Ош, поэтому правозащитники, которые рассказывают о том, что видят собственными глазами, и напрямую общаются с жителями юга Кыргызстана, находятся в опасности, считает известная правозащитница, глава центра «Граждане против коррупции» Толекан Исмаилова.

- Мы сегодня видели, как некоторые сотрудники МЧС, обходя махалли (узбекские кварталы) и села, просили людей: мол, не говорите, что дома жгли, а говорите, что это были пожары, которые ни с того ни с сего разгорелись, и мы вам дадим компенсацию, - рассказала она «Фергане.Ру». На самом же деле, таким образом чиновники стараются избежать выплаты компенсаций.

Накануне Толекан Исмаилову и ее коллегу Азизу Абдурасулову вызвали в областную прокуратуру. Они решили, что это связано с отправленным ранее правозащитницами в надзорный орган факсом, в котором содержалась просьба способствовать освобождению троих незаконно задержанных парней узбекской национальности.

На улицах Оша

Однако в прокуратуре их ждали сразу два неприятных сюрприза. Во-первых, они увидели письмо за подписью первого замглавы генпрокуратуры Киргизии о необходимости уточнить, почему Исмаилова и Абдурасулова дали информагентству 24.kg искаженную информацию о количестве жертв в селе Нариман в ходе спецоперации силовиков 21 июня, и если факты подтвердятся, то в соответствии с киргизским законодательством они будут привлечены к ответственности. Во-вторых, выяснилось, что они проходят свидетелями по делу, возбужденному по факту массовых беспорядков, которое было заведено еще 12 июня.

- Сначала полтора часа допрашивали Азизу Абдурасулову, затем меня, - рассказывает Толекан Исмаилова. - Следователь показал мне толстый том уголовного дела, которое заведено 12 июня по статьям 128 (массовые беспорядки) и 97 (массовые убийства). Но ведь я приехала в Ош только 13 июня, не понимаю, каким боком мы с Азизой проходим по этому уголовному делу. Мне говорят: «Вы обязаны отвечать, мы пригласили вас для того, чтобы провести допрос и в соответствии с уголовным законодательствам я заявляю ваши права и вашу ответственность». Я возражаю: «Я не согласна, что вы будете меня допрашивать по этому уголовному делу, меня не было до 12 июня в Оше». Но следователь настаивал на своем и показал мне копии распечаток сообщений агентства 24.kg и некоторых других, которые говорили о случаях насилия в отношении мирных граждан, которые 21 июня мы давали многим журналистам, в том числе «Фергане.Ру», находясь в махалле Нариман.

На улицах Оша

Мы не говорили, что было 20 убитых. Может быть, произошел эффект «глухого, испорченного» телефона: кто-то не так понял и разослал. Мы говорим следователю, что он мог бы провести служебное расследование и не приглашать к себе по этому поводу правозащитников, не препятствовать нашей деятельности. В общем, мы с Азизой находились у следователя до 17.35, то есть три часа нас допрашивали, а потом отпустили, сказав, что пока мы свободны. Но мы так и не поняли, почему ограничивали нашу свободу и почему вдруг два правозащитника оказались в формате уголовных дел, в которых говорится о массовых беспорядках и массовых убийствах, - говорит Т.Исмаилова.

По ее словам, в Оше было очень мало правозащитников из столицы, которые работали бы вместе с местными коллегами и лично видели масштабы разрушений и правонарушений. Отметив, что работа правозащитников сегодня очень невыгодна некоторым чиновникам, Т.Исмаилова напомнила о содержащемся в СИЗО (следственном изоляторе) города Бозор-Коргон коллеге, главе НПО «Воздух» Азимжане Аскарове, который был задержан по обвинению в участии в массовых беспорядках, призывах к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и возбуждении национальной вражды с применением насилия. По мнению же источников «Ферганы.Ру», в деле Азимжана Аскарова имеет место включившийся механизм «ментовской мести», когда милиция ищет виновного в совершенном преступлении не в среде криминала, а среди своих «вечных врагов» – журналистов и правозащитников.

Напомним, несколько лет назад Азимжан Аскаров имел большие проблемы в отношениях с джалал-абадской милицией из-за того, что активно освещал в прессе факты применения пыток в следственных органах. Косвенно это подтвердила сегодня и Толекан Исмаилова, отметив, что против Аскарова, «на которого очень злилась милиция, дали показания несколько милиционеров». По ее словам, дело главы НПО «Воздух» изучает миссия правозащитной организации из Франции, а российская правозащитница Оксана Челышева, которая приехала по приглашению организации «Граждане против коррупции» и по просьбе итальянского Сената и некоторых депутатов Европарламента, готовит отчет по Аскарову, по ситуации с правами человека в Киргизии и о масштабе жертв апрельских и июньских событий в этой республике.

На улицах Оша

Толекан Исмаилова сообщила, что ей и ее коллегам часто поступают намеки, что следует поменьше говорить, так как они якобы напрягают обстановку. А в день референдума произошел странный случай.

- Когда мы уезжали из села Папан, где наблюдали за тем, как проходит референдум, то на перекрестке Ноокатской и Папанской дорог нашу машину пришлось остановить: из левого колеса нашей машины были выдернуты пять болтов, мы чуть не попали в катастрофу, - рассказывает руководитель правозащитного центра «Граждане против коррупции». - А после обеда нас вызвали в прокуратуру. Мы ощущаем большую напряженность, за нами следят. Открытой работе, которую хочет президент Роза Отунбаева вместе с НПО, будут мешать люди, которые намерены ограничить нашу деятельность и оставаться хозяевами города Ош.

О реальной заинтересованности президента переходного периода Кыргызстана Розы Отунбаевой в деятельности правозащитников свидетельствует тот факт, что она лично проконтролировала допуск гражданских активистов в изолятор временного содержания (ИВС) СИЗО Госкомитета службы национальной безопасности (ГСНБ). Договоренность о таком визите была достигнута 27 июня на встрече правозащитников с силовиками и Отунбаевой в Оше.

На улицах Оша

- Отунбаева держала это на контроле, она лично позвонила Толекан Исмаиловой и проконтролировала, чтобы генералы исполнили ее распоряжение о том, чтобы в ИВС были пропущены правозащитники, - рассказала «Фергане.Ру» московский журналист и эксперт по Центральной Азии Санобар Шерматова, которая вместе с правозащитниками и сотрудниками Human Rights Watch побывала во вторник в изоляторе СИЗО ГСНБ. - Сотрудники ИВС, конечно, не встретили нас радушно, они были неприятно удивлены. Но поскольку нас сопровождал генерал Замир Молдошев, заместитель коменданта города Ош, им пришлось нас пропустить, но при этом не разрешили провести ряд запланированных правозащитниками процедур.

По словам Шерматовой, в ИВС содержатся 33 человека — по разным обвинениям: кто-то за хранение наркотиков, кто-то за аварию, кто-то за участие в массовых беспорядках в Оше. В камерах сидят как киргизы, так и узбеки, в некоторых — вперемешку. Камеры не переполнены, достаточно просторны. В ИВС находился врач от ОБСЕ, который сообщил гостям, что он оказывает поддержку раненым, перебинтовывает их и так далее. Однако правозащитников возмутило то, что врач попытался скрыть факт присутствия в ИВС раненного в голову и сильно избитого мужчину, который не помнит, где и за что был задержан и кем и как был избит.

Санобар Шерматова отмечает также, что правозащитники проявляют железный характер. К примеру, когда их попытались выпроводить из ИВС, мотивируя необходимостью соблюдать режим дня, они настояли на том, чтобы провести опрос всех сидящих в изоляторе.

- Нас волнует такая очень большая проблема, как масштаб задержаний молодых людей узбекской национальности, - рассказывает Толекан Исмаилова. - Их незаконно арестовывают, подкидывают наркотики и оружие, с них берут взятки, родители задержанных ищут деньги — от десяти тысяч сомов ($1=46 сомов) до пяти тысяч долларов. Это очень страшно - партизанская война, похищения людей с обеих сторон, вымогательство денег, милиция и солдаты все еще продолжают нарушать права людей.

На улицах Оша

- Зачистки узбекских кварталов продолжаются?

- Да, продолжаются. А вообще - что такое зачистка? Мы хотим, чтобы милиция на уровне МВД, ГСНБ дали объяснение, как они понимают слово «зачистка». Это слово пугает людей, потому что, действительно, в их отношении идет «чистка» — их продолжают убивать, рвать паспорта, говорить им: «Уходите с нашей земли!» и так далее. Гражданские лидеры считают, что такой формат операции предполагает необходимость выявления криминала, большой группы каких-то провокаторов. Но когда мирные люди терпят от мононациональной армии и милиции масштабное насилие — это нам вообще непонятно.

- Как сложилось, что армия и милиция в Кыргызстане - мононациональные?

- Это вопрос большой, и мы сейчас его исследуем.

- Где размещены беженцы, которые вернулись из Узбекистана?

- В разных местах. Основная масса, по сообщениям наших правозащитников, находится во временных лагерях, очень многие рассредоточились по родственникам. Есть программа, когда семьями отправляют на отдых на Иссык-Куль, детей - отдельно, им начинают оказывать психологическую и медицинскую помощь, но это мизер.

- Какие в лагерях условия?

- Говорить, что они соответствуют минимальным стандартам правам человека, проблематично. Но сегодня была встреча по линии ООН разных программ этой организации, которые развернули свои полевые офисы в Оше, это нас радует.

- Для киргизов ведь тоже устроены лагеря?

- Да, в Айтилеке мы видели палаточный лагерь для киргизов, он охраняется, и гуманитарная помощь туда попадает.

- А в узбекские лагеря — нет?

- Не так, как в Айтилеке.

- Я об этом не знаю. По гуманитарной помощи у нас работает группа, возглавляемая сотрудником Ошского ресурсного центра «Интербилим» Гульгакы Мамасалиевой, она проводит масштабный мониторинг гумпомощи. Уже более-менее все наладилось, но мы не можем сказать, что ее достаточно.

Сейчас жизнь в Оше входит в нормальное русло, но до довоенного состояния еще далеко. По словам С.Шерматовой, по центральным улицам города ходят машины, люди, открыты некоторые кафе, где-то продают продукты, но центральный рынок закрыт. Очень много людей с оружием, причем все они — в форменной одежде.

- На улицах есть люди без формы, но видно, что они имеют отношение к каким-то милицейским или военным структурам, потому что одеты в камуфляжные брюки и майки, - уточняет С.Шерматова.

- Узбеки по-прежнему боятся выходить из своих махаллей?

- Мы побывали в одной из махаллей, которая мало пострадала во время этих беспорядков, потому что находилась рядом со зданием отделения милиции. В этом квартале киргизы и узбеки живут вместе. Здесь есть люди, у которых пострадали родители или родственники. Выходить выходят, но в городе редко увидишь узбеков, хотя народу много. Как мне рассказала пожилая женщина-узбечка, они стараются, чтобы их дети и внуки вообще не выходили на улицы. У всех, с кем я встречалась, а это были и узбеки, и киргизы, я спрашивала, ходили ли они голосовать на референдуме, и почти все узбеки отвечали, что в тот день они впервые вышли из своих домов, дошли до избирательных участков и проголосовали.

- Референдум прошел спокойно, итоги были неплохие, - рассказывает Т.Исмаилова. - С утра мы встречали в махалле у школы Калинина и молодых, и старых людей, которые говорили: «Мы идем голосовать, чтобы в Кыргызстане воцарился закон, потому что хаос уже забрал и нашу жизнь, и веру в будущее. Есть надежда на то, что обратят на нас внимание и не будут больше нарушать наши права».

Подготовила Феруза Джани

Кыргызстан: Правозащитники, как и простые граждане, в опасности
2010-06-30 11:04 Феруза Джани

Фото © Ивар Дале/NHC

Некоторые киргизские чиновники стремятся занизить масштабы трагических событий в городе Ош, поэтому правозащитники, которые рассказывают о том, что видят собственными глазами, и напрямую общаются с жителями юга Кыргызстана, находятся в опасности, считает известная правозащитница, глава центра «Граждане против коррупции» Толекан Исмаилова.

- Мы сегодня видели, как некоторые сотрудники МЧС, обходя махалли (узбекские кварталы) и села, просили людей: мол, не говорите, что дома жгли, а говорите, что это были пожары, которые ни с того ни с сего разгорелись, и мы вам дадим компенсацию, - рассказала она «Фергане.Ру». На самом же деле, таким образом чиновники стараются избежать выплаты компенсаций.

Накануне Толекан Исмаилову и ее коллегу Азизу Абдурасулову вызвали в областную прокуратуру. Они решили, что это связано с отправленным ранее правозащитницами в надзорный орган факсом, в котором содержалась просьба способствовать освобождению троих незаконно задержанных парней узбекской национальности.

На улицах Оша

Однако в прокуратуре их ждали сразу два неприятных сюрприза. Во-первых, они увидели письмо за подписью первого замглавы генпрокуратуры Киргизии о необходимости уточнить, почему Исмаилова и Абдурасулова дали информагентству 24.kg искаженную информацию о количестве жертв в селе Нариман в ходе спецоперации силовиков 21 июня, и если факты подтвердятся, то в соответствии с киргизским законодательством они будут привлечены к ответственности. Во-вторых, выяснилось, что они проходят свидетелями по делу, возбужденному по факту массовых беспорядков, которое было заведено еще 12 июня.

- Сначала полтора часа допрашивали Азизу Абдурасулову, затем меня, - рассказывает Толекан Исмаилова. - Следователь показал мне толстый том уголовного дела, которое заведено 12 июня по статьям, предусматривающим ответственность за массовые беспорядки и массовые убийства. Но ведь я приехала в Ош только 13 июня, не понимаю, каким боком мы с Азизой проходим по этому уголовному делу. Мне говорят: «Вы обязаны отвечать, мы пригласили вас для того, чтобы провести допрос и в соответствии с уголовным законодательствам я заявляю ваши права и вашу ответственность». Я возражаю: «Я не согласна, что вы будете меня допрашивать по этому уголовному делу, меня не было до 12 июня в Оше». Но следователь настаивал на своем и показал мне копии распечаток сообщений агентства 24.kg и ряда других, которые говорили о случаях насилия в отношении мирных граждан, о чем 21 июня мы давали информацию многим журналистам, в том числе «Фергане.Ру», находясь в махалле Нариман.

На улицах Оша

Мы не говорили, что было 20 убитых. Может быть, произошел эффект «глухого, испорченного» телефона: кто-то не так понял и разослал. Мы говорим следователю, что он мог бы провести служебное расследование и не приглашать к себе по этому поводу правозащитников, не препятствовать нашей деятельности. В общем, мы с Азизой находились у следователя до 17.35, то есть три часа нас допрашивали, а потом отпустили, сказав, что пока мы свободны. Но мы так и не поняли, почему ограничивали нашу свободу и почему вдруг два правозащитника оказались в формате уголовных дел, в которых говорится о массовых беспорядках и массовых убийствах, - говорит Т.Исмаилова.

По ее словам, в Оше было очень мало правозащитников из столицы, которые работали бы вместе с местными коллегами и лично видели масштабы разрушений и правонарушений. Отметив, что работа правозащитников сегодня очень невыгодна некоторым чиновникам, Т.Исмаилова напомнила о содержащемся в СИЗО (следственном изоляторе) города Бозор-Коргон коллеге, главе НПО «Воздух» Азимжане Аскарове, который был задержан по обвинению в участии в массовых беспорядках, призывах к активному неподчинению законным требованиям представителей власти и возбуждении национальной вражды с применением насилия. По мнению же источников «Ферганы.Ру», в деле Азимжана Аскарова имеет место включившийся механизм «ментовской мести», когда милиция ищет виновного в совершенном преступлении не в среде криминала, а среди своих «вечных врагов» – журналистов и правозащитников.

Напомним, несколько лет назад Азимжан Аскаров имел большие проблемы в отношениях с джалал-абадской милицией из-за того, что активно освещал в прессе факты применения пыток в следственных органах. Косвенно это подтвердила сегодня и Толекан Исмаилова, отметив, что против Аскарова, «на которого очень злилась милиция, дали показания несколько милиционеров». По ее словам, дело главы НПО «Воздух» изучает миссия правозащитной организации из Франции, а российская правозащитница Оксана Челышева, которая приехала по приглашению организации «Граждане против коррупции» и по просьбе итальянского Сената и некоторых депутатов Европарламента, готовит отчет по Аскарову, по ситуации с правами человека в Киргизии и о масштабе жертв апрельских и июньских событий в этой республике.

На улицах Оша

Толекан Исмаилова сообщила, что ей и ее коллегам часто поступают намеки, что следует поменьше говорить, так как они якобы напрягают обстановку. А в день референдума произошел странный случай.

- Когда мы уезжали из села Папан, где наблюдали за тем, как проходит референдум, то на перекрестке Ноокатской и Папанской дорог нашу машину пришлось остановить: из левого колеса нашей машины были выдернуты пять болтов, мы чуть не попали в катастрофу, - рассказывает руководитель правозащитного центра «Граждане против коррупции». - А после обеда нас вызвали в прокуратуру. Мы ощущаем большую напряженность, за нами следят. Открытой работе, которую хочет президент Роза Отунбаева вместе с НПО, будут мешать люди, которые намерены ограничить нашу деятельность и оставаться хозяевами города Ош.

О реальной заинтересованности президента переходного периода Кыргызстана Розы Отунбаевой в деятельности правозащитников свидетельствует тот факт, что она лично проконтролировала допуск гражданских активистов в изолятор временного содержания (ИВС) СИЗО Госкомитета службы национальной безопасности (ГСНБ). Договоренность о таком визите была достигнута 27 июня на встрече правозащитников с силовиками и Отунбаевой в Оше.

На улицах Оша

- Отунбаева держала это на контроле, она лично позвонила Толекан Исмаиловой и проконтролировала, чтобы генералы исполнили ее распоряжение о том, чтобы в ИВС были пропущены правозащитники, - рассказала «Фергане.Ру» московский журналист и эксперт по Центральной Азии Санобар Шерматова, которая вместе с правозащитниками и сотрудниками Human Rights Watch побывала во вторник в изоляторе СИЗО ГСНБ. - Сотрудники ИВС, конечно, не встретили нас радушно, они были неприятно удивлены. Но поскольку нас сопровождал генерал Замир Молдошев, заместитель коменданта города Ош, им пришлось нас пропустить, но при этом не разрешили провести ряд запланированных правозащитниками процедур.

По словам Шерматовой, в ИВС содержатся 33 человека — по разным обвинениям: кто-то за хранение наркотиков, кто-то за аварию, кто-то за участие в массовых беспорядках в Оше. В камерах сидят как киргизы, так и узбеки, в некоторых — вперемешку. Камеры не переполнены, достаточно просторны. В ИВС находился врач от ОБСЕ, который сообщил гостям, что он оказывает поддержку раненым, перебинтовывает их и так далее. Однако правозащитников возмутило то, что врач попытался скрыть факт присутствия в ИВС раненного в голову и сильно избитого мужчины, который не помнит, где и за что был задержан и кем и как был избит.

Санобар Шерматова отмечает также, что правозащитники проявляют железный характер. К примеру, когда их попытались выпроводить из ИВС, мотивируя необходимостью соблюдать режим дня, они настояли на том, чтобы провести опрос всех сидящих в изоляторе.

- Нас волнует такая очень большая проблема, как масштаб задержаний молодых людей узбекской национальности, - рассказывает Толекан Исмаилова. - Их незаконно арестовывают, подкидывают наркотики и оружие, с них берут взятки, родители задержанных ищут деньги — от десяти тысяч сомов ($1=46 сомов) до пяти тысяч долларов. Это очень страшно - партизанская война, похищения людей с обеих сторон, вымогательство денег, милиция и солдаты все еще продолжают нарушать права людей.

На улицах Оша

- Зачистки узбекских кварталов продолжаются?

- Да, продолжаются. А вообще - что такое зачистка? Мы хотим, чтобы милиция на уровне МВД, ГСНБ дали объяснение, как они понимают слово «зачистка». Это слово пугает людей, потому что, действительно, в их отношении идет «чистка» — их продолжают убивать, рвать паспорта, говорить им: «Уходите с нашей земли!» и так далее. Гражданские лидеры считают, что такой формат операции предполагает необходимость выявления криминала, большой группы каких-то провокаторов. Но когда мирные люди терпят от мононациональной армии и милиции масштабное насилие — это нам вообще непонятно.

- Как сложилось, что армия и милиция в Кыргызстане - мононациональные?

- Это вопрос большой, и мы сейчас его исследуем.

- Где размещены беженцы, которые вернулись из Узбекистана?

- В разных местах. Основная масса, по сообщениям наших правозащитников, находится во временных лагерях, очень многие рассредоточились по родственникам. Есть программа, когда семьями отправляют на отдых на Иссык-Куль, детей - отдельно, им начинают оказывать психологическую и медицинскую помощь, но это мизер.

- Какие в лагерях условия?

- Говорить, что они соответствуют минимальным стандартам правам человека, проблематично. Но сегодня была встреча по линии ООН разных программ этой организации, которые развернули свои полевые офисы в Оше, это нас радует.

- Для киргизов ведь тоже устроены лагеря?

- Да, в Айтилеке мы видели палаточный лагерь для киргизов, он охраняется, и гуманитарная помощь туда попадает.

- А в узбекские лагеря — нет?

- Не так, как в Айтилеке.

- Я об этом не знаю. По гуманитарной помощи у нас работает группа, возглавляемая сотрудником Ошского ресурсного центра «Интербилим» Гульгакы Мамасалиевой, она проводит масштабный мониторинг гумпомощи. Уже более-менее все наладилось, но мы не можем сказать, что ее достаточно.

Жизнь в Оше потихоньку входит в нормальное русло, но до «довоенного» состояния еще далеко. По словам С.Шерматовой, по центральным улицам города ходят машины, люди, открыты некоторые кафе, где-то продают продукты, но центральный рынок закрыт. Очень много людей с оружием, причем все они — в форменной одежде.

- На улицах есть люди без формы, но видно, что они имеют отношение к каким-то милицейским или военным структурам, потому что одеты в камуфляжные брюки и майки, - уточняет С.Шерматова.

- Узбеки по-прежнему боятся выходить из своих махаллей?

- Мы побывали в одной из махаллей, которая мало пострадала во время этих беспорядков, потому что находилась рядом со зданием отделения милиции. В этом квартале киргизы и узбеки живут вместе. Здесь есть люди, у которых пострадали родители или родственники. Выходить выходят, но в городе редко увидишь узбеков, хотя народу много, - отмечает Санобар Шерматова. - Как мне рассказала пожилая женщина-узбечка, они стараются, чтобы их дети и внуки вообще не выходили на улицы. У всех, с кем я встречалась, а это были и узбеки, и киргизы, я спрашивала, ходили ли они голосовать на референдуме, и почти все узбеки отвечали, что в тот день они впервые вышли из своих домов, дошли до избирательных участков и проголосовали.

- Референдум прошел спокойно, итоги были неплохие, - подчеркнула Т.Исмаилова. - С утра мы встречали в махалле у школы Калинина и молодых, и старых людей, которые говорили: «Мы идем голосовать, чтобы в Кыргызстане воцарился закон, потому что хаос уже забрал и нашу жизнь, и веру в будущее. Есть надежда на то, что на нас обратят внимание и не будут больше нарушать наши права».

Подготовила Феруза Джани

Кыргызстан: В Оше приступил к работе новый генконсул России
2010-06-30 11:45 ИА Фергана.Ру

В июне 2010 года приступил к исполнению своих обязанностей новый генеральный консул России в Оше Сергей Барсуков, сообщает AKIpress.

Его предшественник на этом посту - Мухамеджан Зиганшин - скончался 15 мая 2010 года в Оше на 59-м году жизни из-за внезапной остановки сердца.

Сергей Александрович Барсуков родился 14 апреля 1949 года в г. Москве. Образование высшее. В 1971 году окончил факультет международных отношений МГИМО МИД СССР. В 1991-м – курсы усовершенствования дипломатических работников при Дипломатической академии МИД. Работал в Центральном аппарате и посольствах СССР/России в Египте, Ливане, Мавритании, Замбии, Тунисе. Владеет арабским и английским языками. Женат, есть дочь.

Афганистан: Талибы атаковали базу НАТО в Джалалабаде, есть жертвы
2010-06-30 12:07 ИА Фергана.Ру

30 июня боевики движения «Талибан» совершили нападение на одну из крупнейших баз НАТО в Афганистане, расположенную в Джалалабаде, сообщает Лента.Ру с ссылкой на AFP.

Сегодня утром у ворот базы взорвался заминированный автомобиль. После взрыва группа боевиков вступила в перестрелку с коалиционными войсками. По словам представителей ISAF (Международных сил содействия безопасности в Афганистане), в результате перестрелки были убиты восемь боевиков.

Представители «Талибана» взяли на себя ответственность за нападение. При этом они заявили, что боевикам удалось убить в Джалалабаде более 30 человек - как иностранных военных, так и сотрудников сил безопасности Афганистана. Однако данные боевиков могут быть преувеличены, считает АР. ISAF пока не предоставили информации о потерях среди своих военнослужащих.

Как передает Би-би-си, официальный представитель Североатлантического альянса заявил, что боевикам не удалось проникнуть на территорию базы, и среди натовских военных пострадавших нет. В свою очередь, представитель талибов сообщил, что в нападении приняли участие шесть смертников.

Военный аэропорт в Джалалабаде на северо-востоке Афганистана на границе с Пакистаном является третьей крупнейшей базой коалиционных сил в стране, уступая по размеру только базам в Кандагаре - на юге страны и Баграме — недалеко от Кабула. Как отмечает AFP, все они в последнее время подвергались нападению со стороны талибов.

На пустынном берегу Иссык-Куля: Нестабильность в Кыргызстане лишает республику туристической привлекательности
2010-06-30 12:57 ИА Фергана.Ру

Заполненность пансионатов на знаменитом высокогорном озере Иссык-Куль в Кыргызстане в июне 2010 года составила всего 1 процент. Об этом агентству ИА «24.kg» председатель совета по туризму Союза предпринимателей Киргизии Михаил Халитов.

Пустынный берег Иссык-Куля. Фото © «Фергана.Ру», 2010 год

По словам М.Халилова, обычно дома отдыха на берегу Иссык-Куля в июне ежегодно заполняется на 20-30 процентов. А в текущем году в первый месяц летнего сезона некоторые дома отдыха вовсе не открывались.

«Что будет в июле, пока непонятно. Все зависит от настроения людей и стабильности в республике. Думаю, отечественные отдыхающие будут приезжать в выходные, а на будние дни делать какие-либо прогнозы сложно. Но боюсь, что туристического сезона как такового не будет, - считает Михаил Халитов. - Если говорить о заграничных туристах, то идет массовый отказ от запланированных ранее туров в Кыргызстан. У одних туроператоров снята броня почти в 70% заказов, у других отказы составляют 90 процентов. Многие страны рекомендуют своим гражданам не посещать Кыргызстан. К примеру, так поступили официальные лица Казахстана. А Франция в категоричной форме запрещает посещать нашу республику в 2010 году».

Следует отметить, что именно в конце июня каждого года на высокогорном и очень живописном озере Иссык-Куль отмечался наплыв туристов. Сюда приезжало много россиян – с Урала и Сибири. Традиционно, около половины отдыхающих в последние годы составляли граждане Казахстана. Несмотря на то, что в этом году многие туроператоры и владельцы пансионатов снизили цены, обычного количества отдыхающих не наблюдается.

Узбекистан: Ислам Каримов поздравил Розу Отунбаеву с «наделением полномочиями президента Кыргызстана»
2010-06-30 13:08 ИА Фергана.Ру

Как 30 июня 2010 года сообщила пресс-служба Временного правительства Кыргызской Республики, президент Узбекистана Ислам Каримов поздравил Розу Отунбаеву с наделением полномочиями президента Кыргызстана и выразил убеждение в общности интересов киргизского и узбекского народов.

В адрес президента Кыргызской Республики переходного периода Розы Отунбаевой поступило поздравление из Ташкента от президента Республики Узбекистан Ислама Каримова.

«Приношу свои поздравления в связи с наделением Вас по итогам проведенного 27 июня 2010 года референдума полномочиями Президента Кыргызской Республики переходного периода, а также искренние пожелания мира и согласия, стабильности и благополучия дружественному народу Кыргызстана», - говорится в послании.

Далее, лидер Узбекистана выражает убеждение, что объективное и справедливое расследование кровавых и бесчеловечных событий, имевших место в Ошской и Джалал-Абадской областях Кыргызстана «…покажет общность и неразделимость интересов кыргызского и узбекского населения, в течение многих веков проживающих на юге Кыргызстана. И вместе с тем раскроет подлинное лицо тех провокаторов и заказчиков извне, которые ради достижения своих грязных целей готовы принести в жертву тысячи жизней невинных людей».

В заключение, Президент Узбекистана отметил: «Еще раз хотел бы выразить свою уверенность в том, что разум и мудрость кыргызского народа дадут силы для того, чтобы преодолеть те испытания, которые выпали на его долю сегодня».

Напомним, 27 июня 2010 года в Киргизии состоялся всенародный референдум, на который было вынесено сразу два вопроса – о принятии Конституции Кыргызской Республики и Закона Кыргызской Республики о введении конституции в действие. Согласно этому закону Роза Отунбаева стала президентом на переходный период, вплоть до 2011 года включительно.

Референдум состоялся в тяжелейших условиях, когда несколько городов и поселков на юге республики были частично разрушены погромами, тысячи людей лишились крова, а сотни тысяч стали беженцами. Многих из них у себя приняло правительство Узбекистана. Однако непосредственно перед самим референдумом более 70 тысяч узбекских беженцев были против их воли возвращены на родину - в Кыргызстан.

Кыргызстан: Генпрокуратура не собирается снимать обвинения с известного правозащитника Азимжана Аскарова
2010-06-30 13:42 ИА Фергана.Ру

Пресс-служба Генеральной прокуратуры Кыргызской Республики распространила пресс-релиз, повествующий о том, в чем обвиняют известного правозащитника Азимжана Аскарова и как проходит следствие по его делу. Приводим текст пресс-релиза полностью.

13 июня 2010 года в результате массовых беспорядков в с.Базар-Коргон Жалал-Абадской области организаторами беспорядков был задержан и с особой жестокостью убит участковый инспектор милиции Мыктыбек Сулайманов. Его тело было сожжено и подброшено в 100 метрах от автодороги.

В настоящее время по возбужденным уголовным делам ведутся следственные действия.

Freedom House: Постсоветские страны Центральной Азии — самые авторитарные в регионе
2010-06-30 14:16 ИА Фергана.Ру

29 июня Международная правозащитная организация Freedom House обнародовала доклад Nations in Transit, посвященный итогам ежегодного исследования развития демократии в республиках бывшего СССР и странах посткоммунистического блока в Центральной и Восточной Европе, всего — 29 государств.

По мнению аналитиков Freedom House, ситуация с демократией ухудшилась в 14 из исследованных стран. Наиболее авторитарным признан Туркменистан, где, несмотря на попытки президента Гурбангулы Бердымухамедова предстать прогрессивным реформатором, продолжается ограничение гражданских свобод, преследование инакомыслящих, власти жестко контролируют средства массовой информации, сохраняется однопартийная система, процветает коррупция. «Медленный темп реформ в сочетании с относительной изоляции Туркменистана от процессов глобализации означает, что для того, чтобы увидеть значительные изменения в политической и культурной жизни общества может потребоваться десять или более лет», - считают авторы доклада.

Недалеко от Туркменистана в вопросах демократии ушел и Узбекистан, у которого практически аналогичная ситуация в этой сфере. Как отмечается в докладе, президент этой страны Ислам Каримов на протяжении 18 лет крепко держит власть путем тотального контроля над СМИ и нейтрализации потенциальных угроз своему режиму посредством службы безопасности. Деятельность оппозиционных партий заблокирована, имеющиеся четыре политические партии практически неотличимы друг от друга, власти не заинтересованы в реформе избирательной системы, правозащитники преследуются, Узбекистан занимает по коррумпированности 1 место в мире и так далее.

Немногим лучше ситуация в Таджикистане, эта страна не заработала по различным показателям ни одной «семерки» (наихудшая оценка по шкале Freedom House), в отличие от вышеназванных государств. Но здесь наблюдается, в частности, рост уровня коррупции, дискриминация в отношении последователей не узаконенного в стране ханифитского толка ислама, ухудшение доступа к информации, но при этом отмечается некоторое ослабление ограничений на свободу выражения мыслей.

Что касается Кыргызстана, то в докладе рассматривается период правления свергнутого в апреле 2010 года президента Курманбека Бакиева. В частности, отмечается рост авторитаризма и централизации власти, увеличение числа политических убийств и нападений на журналистов, коррупция, снижение активности гражданского сектора и так далее.

Казахстан использовал риторику демократизации, чтобы получить признание Европы и Соединенных Штатов, но не смог продемонстрировать свою приверженность к демократии на практике, отмечают авторы доклада. Правящая партия «Нур Отан» практически монополизировала парламент, власти преследуют противников режима, Казахстан не прислушивается к призывам ОБСЕ и международных организаций снять ограничения на деятельность гражданских активистов и свободу вероисповедания, коррупция носит системный характер.

Кроме республик Центральной Азии, в число авторитарных стран на постсоветском пространстве и среди государств бывшего коммунистического блока в Центральной и Восточной Европе вошли также Азербайджан, Белоруссия и Россия. Последней не было равных по уровню ухудшения по всем показателям, включая независимость СМИ, гражданские свободы, выборный процесс и правосудие.

Беженцы из Кыргызстана в Узбекистане: Уход и возврат
2010-06-30 16:23 Фергана.Ру

На фото слева: Беженцы стремятся через киргизско-узбекскую границу. Фото © Reuters

Проблема беженцев узбекскими властями была решена окончательно и бесповоротно, радикализмом подхода перекликаясь с известной попыткой окончательного решения «еврейского вопроса». В течение трех суток от 100 до 120 тысяч человек, преимущественно женщин и детей, искавших спасения от вакханалии насилия и убийств, были изгнаны туда, где всего несколько дней назад их насиловали и убивали, и где многотысячные толпы погромщиков и убийц до сих пор не разоружены и не наказаны. Зато теперь руководство Узбекистана может с облегчением вздохнуть: отныне всё это его не касается.

Напомню, что 11 июня, когда в Оше начались узбекские погромы, точнее, массовое ограбление и истребление узбекского населения вооруженными отрядами жителей киргизской глубинки и бандами, стекавшимися им на помощь со всех концов страны, происходящее при попустительстве, а иногда и при непосредственной поддержке киргизской армии и милиции, в Узбекистан устремились тысячи людей. А два дня спустя словно прорвало – и Андижанскую область затопило целое море беженцев.

Официальные данные насчет того, сколько перемещенных лиц оказалось в Узбекистане, сильно разнились. Министр здравоохранения республики Адхам Икрамов сообщил, что «с 11 по 24 июня на киргизско-узбекской границе расположились 75 тысяч беженцев в 57 лагерях». Однако известно, что около половины беженцев проживали не в лагерях, а у своих родственников, предварительно зарегистрировавшись; то есть в статистику министра здравоохранения они не попали. По официальным данным, в Узбекистане было временно размещено более 100 тысяч человек, бежавших из охваченных беспорядками районов юга Киргизии. Называлась и цифра в 120 тысяч человек.

По информации ООН на 17 июня в результате межэтнических столкновений на юге Киргизии свои дома были вынуждены покинуть около 400 тысяч человек. Об этом сообщила представитель Комитета по координации гуманитарных вопросов ООН Элизабет Бирс. По ее словам, в соседний Узбекистан от погромщиков и мародеров сбежали от 75 до 100 тысяч человек, причем речь идет только о взрослых гражданах, сколько с ними было детей, никто точно не знает. Еще триста тысяч человек нашли себе убежище в других странах, а также на территории других регионов Киргизии.

Стадион в г. Ходжаабад Андижанской области. Здесь находился лагерь беженцев. Фото автора

Несмотря на то, что основной разгул этнического насилия пришелся на Ош, Джалал-Абад и одноименные области, множество беженцев прибыло в Узбекистан и из Баткенской области Киргизии, а некоторые переместились даже с приграничных территорий внутри самого Узбекистана. В частности, в приграничном городе Учкурган в Наманганской области Узбекистана при неясных обстоятельствах было обнаружено несколько трупов, после чего там распространились панические слухи о нападении киргизов, и многие женщины и дети спешно бежали во внутренние районы Наманганской области и даже в Ферганскую область. Что касается Баткенской области Киргизии, то, по нашим сведениям, киргизы там тоже «попросили» узбеков выехать из Кадамжайского района и расположенного в нем села Халмиён. В Кадамжайском районе были сожжены несколько магазинов, принадлежащих узбекам, однако, в отличие от Оша и Джалал-Абада, физически никого или почти никого не тронули.

По приблизительным подсчетам местных правозащитников, в Ферганской области Узбекистана скопилось 15-20 тысяч беженцев. Один из ферганских правозащитников рассказал «Фергане.Ру», что баткенские киргизы неплохо зарабатывали на вывозе беженцев, за высокую плату доставляя их непосредственно их к границе. «Сами же выгоняют, и сами вывозят; на всем делают деньги». По его словам, дома многих узбеков, бежавших из Кадамжайского района и Халмиёна, подверглись разграблению, а, поскольку узбеки и киргизы в этих районах живут вперемешку, то можно предположить, что изгоняли и грабили их вчерашние соседи.

Так на территории узбекской части Ферганской долины в течение двух-трех дней появились переполненные палаточные лагеря беженцев, прежде всего в Андижанской области - в Ханабаде, Пахтаабаде, Ходжаабаде, Карасу, Джалакудуке, Ёркишлаке - всюду, где имелись здания, огороженные высокими металлическими решетками – школы, больницы, колледжи, хлопковые базы. Необходимо отметить, что бежавших через узбекско-киргизскую границу женщин и детей сразу же поселили в палатках, обеспечили четырехразовым горячим питанием, медицинской помощью и всем необходимым, а тех, у кого были в Узбекистане родственники, зарегистрировав, отпустили к ним. По неофициальным данным, таких насчитывалось 50-60 процентов.

Новоприбывшие сразу же нашли «козла отпущения». По сообщению бишкекского веб-агентства АКИpress, прибывшие из Киргизии беженцы вытеснили жителей киргизского анклава Барак, расположенного на территории Андижанской области Узбекистана, и представляющего собой, по сути, небольшое село с населением около 600 человек. По информации агентства в киргизское село Ак-Таш Кара-Суйского района Ошской области прибыло 250 беженцев из анклава, среди которых 145 детей. Причиной бегства киргизов информагентство назвало то обстоятельство, что власти Узбекистана начали размещать в киргизском анклаве беженцев из Оша, которые «начали оказывать давление на местных жителей». В свою очередь представитель миграционной службы Ошского управления труда, занятости и миграции Кыргызстана Данияр Толонов сообщил, что ими уже разворачивается палаточный лагерь для вынужденных мигрантов из анклава Барак.

Кадры бегства этнических узбеков на «большую землю» обошли весь мир. Фотографий того, как их возвращали домой, в Кыргызстан, практически нет

Три дня спустя агентство АКИpress со ссылкой на того же Данияра Толонова известило, что пограничники Узбекистана не пропускают жителей киргизского анклава Барак к себе домой . По словам Д.Толонова, в селе Ак-Таш около 250 человек из Барака хотят вернуться в село, потому что там остались их мужья и дети, но узбекские пограничники не пускают их обратно (отметим, что узбекско-киргизская граница вообще закрыта для всех, кроме депортируемых беженцев – прим. ред.). Он сообщил, что исполняющий обязанности губернатора Ошской области Сооронбай Жээнбеков решает вопрос их перехода через границу. Д.Толонов также сказал, что жители села Барак просят выделить участки земли для строительства домов на территории села Ак-Таш, поскольку находятся анклаве в окружении узбекских сел и боятся, что после того как ситуация в Оше нормализуется в отношении них могут быть предприняты определенные действия. По его словам, в дальнейшем они не видят перспективы жить в этом селе. Таким образом, население киргизского анклава на территории Узбекистана можно считать жертвой событий в Оше и Джалал-Абаде.

Вскоре режим содержания беженцев из Киргизии резко ужесточился. Их ограничили в передвижении, запретив выходить за пределы лагеря, а также запретили общаться с журналистами и иностранцами (редкие исключения были сделаны для съемочной группы узбекского телевидения и тележурналистов «Си-эн-эн», каким-то образом добившихся разрешения на съемку; возможно, для кого-то еще, но исключительно под присмотром начальства). По сути, 75 тысяч беженцев из Киргизии оказались на положении заключенных. При этом, несмотря на очевидную крупномасштабную гуманитарную катастрофу, в Узбекистане о ней сообщали не слишком много, а президент Каримов вообще не удосужился посетить хотя бы один лагерь беженцев, хотя, как отметили наблюдатели, если бы он приехал и поддержал их хотя бы морально, его авторитет мгновенно взлетел бы до небес. Но, как уже говорилось, он поступил с точностью до наоборот.

22 июня в лагерях беженцев побывал исполняющий обязанности губернатора Джалал-Абадской области Киргизии Бектур Асанов, заверивший людей, что ситуация на юге страны нормализовалась, и они могут без страха возвращаться в свои дома. По сообщению сайта Uznews.net, он установил крайний срок для их возвращения - 25 июня. «По Андижанскому телевидению выступил губернатор Джалал-Абадской области и дал гарантии, что никто никого не тронет, и что все проблемы будут решены, и у кого что сгорело – они это восстановят», - рассказал андижанский правозащитник Саиджахон Зайнабиддинов.

Очистка территории от следов пребывания беженцев в селении Ёркишлак под Андижаном, Узбекистан. Фото автора

Попытку предотвратить депортацию предприняли ООН и правозащитные организации, в частности, «Amnesty International», призвавшая руководство Узбекистана немедленно прекратить принудительное возвращение беженцев из Киргизии на родину, так как ситуация в их стране остается нестабильной. «Мы призываем правительство Узбекистана не высылать, не принуждать и не агитировать беженцев из Кыргызстана вернуться в свои дома, пока у них не появится возможность вернуться туда без страха и риска», - заявила Андреа Хубер, заместитель директора региональной программы Amnesty International по Европе и Центральной Азии. «Amnesty International» убеждена в том, что, несмотря на позитивные заявления властей Киргизии, положение на юге страны остаётся нестабильным. Населяющие страну узбеки не доверяют киргизским силовым структурам, которые не смогли их защитить и которых они обвиняют в причастности к убийствам и грабежам.

Свою обеспокоенность выразила и ООН. «В ООН стала поступать информация о том, что эти возвращения не являются добровольными. Их рассматривает Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев. В этой связи Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ) вновь напомнило всем о международных нормах, запрещающих принудительное возвращение беженцев на родину», - говорилось в сообщении информационного подразделения ООН.

В свою очередь Управление ООН по координации гуманитарных вопросов (УКГВ ООН) известило, что представители правительства Узбекистана на координационной встрече в Андижане (24 июня – прим. ред.) заявили, что беженцы, которые не решили, когда им возвращаться в Киргизию, пока могут оставаться в лагерях. По их словам, в связи со снижением количества беженцев потребности в гуманитарной помощи сократились, и оставшиеся беженцы в достаточном количестве обеспечены жильем, водой и продовольствием.

На деле заверения о том, что беженцы, которым некуда и не к кому возвращаться, пока могут оставаться в Узбекистане, оказались отвратительным обманом. 25 июня представители узбекских властей пообещали примерно трем тысячам остающихся женщин и детей, что их отправят в специально созданный для них отдельный лагерь на территории Узбекистана, заманив их тем самым в автобусы, после чего отвезли к киргизской границе и выпроводили из страны.

Остались только те, что находились в больницах (а их, по данным министра здравоохранения Узбекистана Адхама Икрамова по состоянию на 25 июня было 589 человек), и проживали у родственников нелегально, не объявляя властям Узбекистана о своем присутствии. В настоящее время представители власти и махаллинские активисты обходят дома и квартиры в Андижане и Андижанской области, выискивая оставшихся беженцев, которых, по предположениям местных правозащитников, может насчитываться до нескольких тысяч человек.

- Я всегда был в оппозиции, но неделю назад я впервые гордился тем, что моя страна показала всему миру свою толерантность, лояльность, стремление помочь соплеменникам, - говорит правозащитник из Ферганы (имя не называется по причине безопасности). - Самое страшное предательство это, когда еще ничего не стихло, ничего не успокоилось, и остается очень большая угроза, отправлять их обратно… Они (власти) сделали вид, что приняли беженцев, начали привлекать гуманитарную помощь, даже счет открыли... Какое может быть лицо у государства – вчера объявляется счет для беженцев, а сегодня их высылают…

Он рассказал, что на протяжении нескольких дней узбекское государственное телевидение показывало сюжеты о происходящем в Киргизии – сначала Андижанское, затем Ферганское телевидение – показывали кадры кровавых преступлений киргизских погромщиков, интервью с пострадавшими, которые прямо называли их фашистами. Однако вдруг, очевидно, когда уже было принято решение о депортации беженцев, все это прекратилось и подобные сюжеты полностью исчезли с экранов местного ТВ.

Мотивации стремительного изгнания беженцев называются разные. Официальной версии нет, узбекские власти, как обычно, никак не объяснили происходящее, за исключением невнятных обмолвок в местных СМИ о том, что в Киргизии уже безопасно и «беженцы возвращаются на родину». На неофициальном уровне превалирует объяснение, что причиной этого стал референдум, назначенный на 27 июня, к которому сотню тысяч беженцев, то бишь необходимый Временному правительству Киргизии электорат необходимо было срочно водворить на исходное место, чтобы обеспечить легитимность плебисцита.

- Наверное, высшая власть Кыргызстана, попросила, чтобы вернули беженцев – ведь все узбеки находятся там (в лагерях). Будут ли они участвовать или нет, но я уверен, что власти Кыргызстана обязательно сфальсифицируют его результаты, напишут, как это делается в Узбекистане: «участвовало 99,9 процентов», - считает правозащитник из Ферганы.

Сходного мнения придерживается и правозащитная организация «Amnesty International», связывающая усилия киргизских властей по возвращению беженцев с назначенным на 27 июня референдумом по реформе Конституции, и в этой связи стремящимися обеспечить себе необходимое количество избирателей или хотя бы их физическое присутствие в стране.

Несостоятельность этой версии видна уже по тому, что до этого на полном серьезе рассматривалась возможность проведения голосования в лагерях, к тому же не менее половины беженцев составляли дети, которые по очевидной причине не могли бы принять участие в голосовании. Да и сам Ислам Каримов не замечен в особой заинтересованности в том, чтобы возле границ Узбекистана появилась парламентская республика, так что вряд ли изгнание беженцев связано с некоей поддержкой правительства соседней страны.

Высказывались версии, что содержать беженцев не на что (это одно из полуофициальных объяснений узбекских властей; отметим, что как строить роскошные дворцы в Ташкенте – так деньги есть, а как содержать попавших в беду соплеменников – так сразу нет), с работой в Ферганской долине трудно, а религиозные узбеки из Киргизии (некоторые прямо называют Ош рассадником исламского фундаментализма) были крайне нежелательными гостями, вследствие чего и было решено побыстрее сплавить их назад. Так или иначе, но сам Ислам Каримов, который, вне всякого сомнения, распорядился насчет депортации, объяснять никому ничего не стал, предоставив благодатное поле для всевозможных догадок и предположений.

В том, что от десятков тысяч беженцев остались только груды мусора, я убедился лично, когда 26 июня вместе с независимым журналистом Саидом Абдурахимовым проехал по Андижанской области и осмотрел ряд опустевших палаточных городков. Мы побывали в Ёркишлаке, находящемся в нескольких километрах от узбекско-киргизской границы, где за три дня до этого располагались четыре лагеря беженцев, и обнаружили, что все они пусты. В самом крупном из них, размещавшемся на территории хлопковой базы, жгли кучи соломы, которая до этого подкладывалась под палатки, уже снятые. Поднимающиеся к верху струйки дыма на всей территории базы способствовали образованию какого-то апокалиптического пейзажа. Вскоре нас обступила группа мужчин – всякого рода махаллинские стукачи и менты, потребовавшие предъявить им документы и долго пялившиеся в них. В конце концов они заявили, чтобы мы немедленно уезжали, и записали номера машины нашего водителя, чем страшно перепугали беднягу.

Примерно та же картина внезапного опустения наблюдалась и в других лагерях Ёркишлака, которые были созданы в местном колледже, больнице и школе – зданиях с высокими металлическими заборами. То же самое было и в Ходжаабаде, где палаточные городки тоже были образованы на территории колледжа, больницы и местного стадиона. Здесь их было, правда, побольше – пять- шесть. Беженцев из Киргизии как будто сдуло каким-то ветром, оставившим после них только горы соломы и бытового мусора, который убирали рабочие под пристальным наблюдением ментов.

Как и предполагалось, возвращение на родину для беженцев оказалось крайне опасным. В Оше по-прежнему стреляют и убивают, в Джалал-Абадской области тоже неспокойно. По имеющейся у нас информации, этнически чистой киргизской милицией и военными осуществляются провокации, когда в домах у узбеков «случайно» обнаруживают оружие или боеприпасы. Многие прямо говорят, что узбекам на улицах лучше не показываться; то есть речь идет о настоящем терроре по национальному признаку.

- В Джалал-Абадской области милиционеры сейчас работают вместе с бандитами. Сейчас там командует не губернатор Бектур Асанов, а мафия, - уверяет Мухаммадкадыр Карабаев, руководитель узбекского культурного центра Базар-Коргона (райцентр в Джалал-Абадской области Киргизии).

Он рассказал, что в Базар-Коргонском районе сохраняется опасная для узбекского населения обстановка, идет его постоянное запугивание со стороны силовиков, поэтому уже 26 июня многие высланные туда беженцы попытались вновь вернуться в Андижанскую область Узбекистана. По словам Карабаева, на границе их скопилось около тысячи, но, поскольку назад их уже не пропускали, то многие из них стали искать нелегальные пути перехода границы, и к сегодняшнему дню ее удалось повторно перейти примерно двумстам беженцам, которые тотчас же рассредоточились по родственникам, уже нигде не регистрируясь, и не выдавая своего присутствия.

Так закончилась эпопея с беженцами в Узбекистане. Впрочем, на основании всего вышесказанного можно предположить, что с каждым днем исход узбекского населения из южных областей Киргизии будет только набирать обороты.

Алексей Волосевич (Ташкент)

Генпрокуратура Кыргызстана: По фактам массовых беспорядков в Ошской области возбуждено 758 уголовных дел
2010-06-30 17:05 ИА Фергана.Ру

30 июня генеральная прокуратура Кыргызстана распространила пресс-релиз о том, что межведомственной следственно-оперативной группой по г.Ош, Ошской области и Военной прокуратурой Ошского гарнизона возбуждено 758 уголовных дел по фактам массовых беспорядков в городе Ош и Ошской области.

Напомним, что в ходе июньских трагических событий, по информации ошской мэрии, было сожжено почти 70 процентов города Ош, разрушены целые кварталы узбекской общины, погибло до 2000 человек, поступали сообщения о большом количестве изнасилований, похищений людей, избиений, грабежей, краж, разбоев, случаев мародерства.

Тем не менее, как следует из сообщения генпрокуратуры, по статье 129 (изнасилование) возбуждено всего 2 уголовных дела. По статье 167 (грабеж) открыто 6 уголовных дел, по ст.104 (причинение тяжкого вреда здоровью) – 2, по ст.234 (хулиганство) – 3, по ст.168 (разбой) – 4, по ст.123, 125 (похищение человека) – 16 уголовных дел.

По фактам убийств и массовых беспорядков (ст.97, 233) возбуждено 66 уголовных дел, по ст.164 (кража) – 83, по ст.172 (неправомерное завладение автомобилем) – 94 уголовных дела.

357 уголовных дел заведено по фактам причинения имущественного ущерба (ст.174), 23 - по ст.241 (незаконное приобретение, сбыт огнестрельного оружия), 16 - по ст.245 (хищение или вымогательство огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ), 1 - по ст.247 (незаконное приобретение, сбыт наркотических средств), 7 - по ст.340 (убийство сотрудника правоохранительного органа), 24 - по ст.341 (оказание сопротивления представителям власти), 5 - по ст.346 (незаконное пресечение Государственной границы).

По состоянию на 29.06.2010 года по городу Ош и Ошской области Военная прокуратура Ошского гарнизона обнаружила 223 трупа. Из них в 138 случаях смерть наступила в результате огнестрельных ранений, в 85 случаях - от полученных травм и ожогов. Из поступивших трупов опознаны 139, неопознанными числятся 84 трупа.

Всего с начала Ошских событий поступило 69 заявлений о без вести пропавших лицах, по этим фактам возбуждено 49 уголовных дел. В рамках расследуемых уголовных дел 788 человек признаны потерпевшими, допрошены в качестве свидетелей 406 человек. По подозрению в совершении преступлений задержаны 77 человек, четверым избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде, о судьбе одного не сообщается, остальные арестованы.