Узбекистан: Волна предъюбилейного новодела накрыла и ворота Ташкентской крепости
2008-06-08 12:31 Соб. инф. (Ташкент)

Власти узбекской столицы взялись за «реконструкцию» исторических ворот, оставшихся от знаменитой Ташкентской крепости. Слово реконструкция приходится заключить в кавычки, ибо использовать его в обыденном смысле невозможно даже при очень большой натяжке. Но вначале - об этих воротах и о самой крепости.

Еще четырнадцать-пятнадцать лет назад на том месте, где сегодня размещается комплекс администрации президента Узбекистана и резиденции «Ок сарой», был детский парк имени Ленина с детским же кинотеатром «Пионер». На боковом выходе из парка возвышались старинные кирпичные ворота с проходящими поверху декоративными зубцами и двумя гранеными башенками по бокам. Это был последний фрагмент Ташкентской крепости, неразрывно связанной с новейшей историей города.

Ташкентская крепость возникла на левом берегу канала Анхор в октябре 1865 года – всего лишь через три месяца после завоевания Ташкента войсками российского императора Александра II. Она была построена в форме неправильного шестиугольника, обнесенного высокими валами с хорошо развитыми угловыми бастионами. В отдельных местах по верху вала проходила кирпичная стена с бойницами для ружейного огня. Внутри крепости располагались казармы для шести рот пехоты, помещения для офицеров, лазарет, цейхгауз и пороховой погреб. В крепости были трое ворот, названных в честь русских офицеров; главным въездом был восточный, оформленный эффектными кирпичными воротами (именно они сохранились до наших дней).

Ташкентская крепость. Примерно 1870-й год. Фото с сайта Википедия.

В архитектурном смысле это сооружение уникально: ничего подобного в Средней Азии попросту нет. Но ценность его измеряется не только тем, что оно представляет собой редкий образец военного зодчества, но и богатой историей: Ташкентская крепость дважды оказала решающее воздействие на судьбу всего Ташкента, а возможно, и всего Туркестана.

Однако обо всем по порядку.

В дореволюционную пору Ташкентская крепость олицетворяла собой опору императорской власти. Она возвышалась над так называемым «старым городом», строящийся же новый, европейский город находился под ее защитой. С 1867-го по 1883-й годы ежедневно в 12 часов с крепостной стены раздавался пушечный выстрел – сигнал для определения точного времени.

На тридцать восьмом году существования крепости, в ночь с 15 на 16 ноября 1905 года, в ее стенах начался бунт солдат 1-го Ташкентского резервного батальона, Ташкентского артиллерийского склада и артмастерских, Туркестанского артиллерийского полка и 1-го Туркестанского летучего полка. Непосредственным поводом послужило уменьшение порций мяса, прекращение выдачи сахара и чая. Крайне возмущенные этим обстоятельством солдаты арестовали своих офицеров и захватили крепость. Они потребовали отстранения офицеров, особенно грубо с ними обращавшихся, предоставления солдатам права посещения собраний и митингов, улучшения пищи и одежды, сокращения срока службы в войсках. Военное командование немедленно перебросило в крепость 1-й, 2-й и 3-й Туркестанские стрелковые батальоны и оцепило казармы. Взбунтовавшийся гарнизон был окружен превосходящими силами и после короткого боя сложил оружие.

«Убито - 3, ранено - 28, в каторгу осуждено - 5, в дисциплинарный батальон – 15, на хлеб и на воду под арест – 48 человек». Таков был итог солдатского выступления в Ташкентской крепости.

В дни Октябрьского переворота 1917 года крепость становится ареной ожесточенной борьбы. 27 октября в Ташкенте начались вооруженные столкновения между войсками, верными Туркестанскому Комитету временного правительства, и отрядами «революционных бойцов». В 6 часов утра 28 октября 1917 года в Главных железнодорожных мастерских раздался долгий гудок, возвещавший о начале вооруженного выступления. Собравшиеся рабочие (оплот партии большевиков) вооружались винтовками, получали боеприпасы и формировали отряды Красной гвардии. Главные железнодорожные мастерские, превращенные в рабочую крепость, стали центром антиправительственного мятежа.

В общей сложности его участников (как сказали бы сегодня – вооруженных экстремистов) насчитывалось до четырех тысяч: члены рабочих дружин (примерно 2500 человек, из них лишь тысяча вооруженных), 1-й Сибирский полк, несколько двухорудийных батарей и разные мелкие команды.

На стороне Временного правительства были курсанты школы прапорщиков и военного училища, 17-й и 6-й Оренбургские казачьи полки, две конные сотни семиреченцев и «мусульманский батальон». Правительственные войска контролировали почти всю территорию «нового города», включая военную крепость. В руках генерального комиссара Временного правительства по Туркестану П.Коровиченко была также крепостная артиллерия и два броневика.

В течение первого дня, 28 октября, правительственным войскам удалось оттеснить нападавших к стенам Главных железнодорожных мастерских. 28 и 29 октября они предпринимали неоднократные атаки, пытаясь захватить мастерские. Вечером 29 октября рабочим и солдатам удалось добиться первой победы. Заняв мост через Салар, они окружили казарму 17-го Оренбургского казачьего полка. В окружении оказалось около восьмисот казаков и юнкеров, которым пришлось сдаться; был выведен из строя и один броневик.

Но главную роль в поражении сил Временного правительства сыграло то, что они оказались в изоляции. Отправленные им на помощь войска застряли в Самаре, скобелевские (ферганские) отряды – в Ходженте, из-за забастовки железнодорожных рабочих. Пока правительственные силы таяли, силы их противников, напротив, росли. На помощь последним прибыли рабочие и солдаты из Новой Бухары (ныне Каган), Каттакургана, Коканда, Ашхабада, Красноводска, Чарджоу, Мерва, Перовска (ныне Кзыл-Орда). Гарнизон Кушки прислал отряд из пятисот солдат, восьми легких орудий, двенадцати пулеметов, восьмисот снарядов и тысячи ручных гранат.

Вечером 30 октября, отражая атаки юнкеров, мятежники перешли в наступление. Подкрепления к ним все продолжали прибывать. Подошли шестьсот демобилизованных солдат-семиреченцев, возвращавшихся с Кавказского фронта, которые сразу направились к железнодорожным мастерским и получили оружие. Прибыл революционный отряд из Самарканда. Вооруженный отряд узбекских рабочих численностью около двухсот человек тоже прорвался в «новый город», чтобы принять участие в схватках с «контрреволюцией».

К вечеру 31 октября мятежниками был занят почти весь «новый город». Ранним утром 1 ноября они ворвались в Ташкентскую крепость – последний оплот правительственных сил. Над крепостью взвился красный флаг, после чего захватившая власть коалиция большевиков и левых эсеров объявила о том, что в Туркестанском крае устанавливается советская власть.

Ворота Ташкентской крепости (не сохранились). Фото с сайта Википедия.

Через год с небольшим, во время так называемого Осиповского мятежа 1919 года (антибольшевистского восстания, ставящего целью свержение советской власти в Туркестане) Ташкентская крепость и Главные железнодорожные мастерские становятся главными опорными пунктами Советов.

Еще в 1918 году группой бывших офицеров царской армии, представителей русской интеллигенции и чиновников бывшей администрации края была образована и активно действовала подпольная «Туркестанская военная организация» (ТВО), готовившая восстание против советской власти. В крае активно действовали агенты иностранных спецслужб (в основном под прикрытием иностранных дипломатических миссий, аккредитованных в Ташкенте при правительстве Туркестанской республики), которые оказывали активную помощь ТВО.

Осенью 1918 года советские спецслужбы - ТуркЧК совместно с уголовным розыском Ташкента - раскрыли заговор, после чего был произведен ряд арестов и казней руководителей ТВО. Однако отдельные ответвления организации уцелели и продолжали действовать. Заговорщиками тайно был создан «Временный комитет», который возглавил бывший прапорщик 22-летний Константин Осипов, занимавший пост Военного комиссара Туркестанской АССР (фактически - министра обороны Туркестанской республики).

Мятеж начался в ночь с 18 на 19 января 1919 года. На улицах Ташкента развернулись бои, и вначале успех был на стороне мятежников, объединенные силы которых составляли около двух тысяч человек. Основной удар был направлен против Ташкентской крепости и Главных железнодорожных мастерских, где размещался штаб Красной гвардии. Наступающие атаковали мастерские, но вынуждены были отступить. Крупный отряд из трехсот-пятисот человек повел наступление на крепость, однако засевшие там красноармейцы во главе с комендантом крепости Беловым открыли пулеметный и пушечный огонь и нападавшие были вынуждены отойти.

Вечером 18 января, после начала мятежа, под предлогом обсуждения мер по борьбе с беспорядками Осипов вызвал в казармы 2-го полка (штаб мятежников) членов советского правительства и партийных работников-большевиков. Когда председатель ЦИК Туркреспублики В.Вотинцев, председатель Ташкентского совета Н.Шумилов и его заместитель В.Финкельштейн, а также председатель Туркестанского ЧК И.Фоменко, не подозревая об измене, прибыли к Осипову выяснить обстановку, тот хладнокровно приказал их расстрелять. В течение нескольких дней были расстреляны или погибли в боях еще десять советских руководителей края (известные четырнадцать туркестанских комиссаров). Себя же Осипов провозгласил военным диктатором Туркестана. В мятеже принимал участие и младший сын Великого князя Николая Константиновича – Александр (князь Искандер), командовавший ротой мадьяр и ротой кадетов.

Казалось, что победа вот-вот будет на стороне мятежников. Им удалось захватить большую часть «нового города». 19 января в руках защитников советской власти остались лишь Главные железнодорожные мастерские (цитадель рабочих) и Ташкентская крепость. Однако захватить их так и не удалось, что, в конечном итоге, и предопределило неудачу мятежа. Решительные действия гарнизона крепости во главе с комендантом Иваном Беловым, приступившим к пушечному обстрелу штаба мятежников, и действия вооруженного отряда рабочих под командованием левого эсера Колузаева, несмотря на успешные для нападавших двухдневные уличные бои в городе, привели к поражению мятежа.

Решающую роль сыграли левые эсеры, поддержавшие большевиков. Был создан временный Реввоенсовет, состоящий, в основном, из левых эсеров (в знак благодарности большевики впоследствии поставили почти всех туркестанских левых эсеров «к стенке»). На стороне Советов выступили рабочие, бойцы 4-го Туркестанского полка, курсанты Оренбургской школы военных инструкторов, члены партийных дружин, в том числе «старогородская» дружина узбеков-коммунистов во главе с Н.Ходжаевым и М.Миршараповым, а также вооруженные отряды «старогородской» милиции под руководством А.Бабаджанова.

Сохранившиеся ворота Ташкентской крепости (1865-2008). Фото из книги «Дорогами Великого шелкового пути».

Утром 20 января при поддержке крепостных орудий началось успешное наступление на штаб мятежников и 21 января, после ожесточенных уличных боев, они были разгромлены. Победители организовали преследование ушедших из города мятежников, а также приступили к массовым «зачисткам», допросам и расстрелам.

По воспоминаниям архиепископа Луки Войно-Ясенецкого, работавшего в то время главным врачом Ташкентской городской больницы, восстание Туркменского полка, выступившего на стороне мятежников, было подавлено, началась расправа с участниками «контрреволюции». В железнодорожных мастерских происходил скорый суд над солдатами Туркменского полка.

«Огромное помещение было наполнено солдатами восставшего полка, их по очереди вызывали в отдельную комнату и там в списке имен почти всем ставили кресты, - вспоминает автор. - В тот же день вечером в огромной казарме мастерских была устроена ужасная человеческая бойня, были убиты солдаты Туркменского полка и многие горожане».

По оценкам английского резидента в Средней Азии Бэйли, опубликованным им в своих воспоминаниях, в январе 1919 года и сразу после в Ташкенте погибло и было репрессировано четыре тысячи человек (при общей численности населения европейской части города примерно в пятьдесят тысяч).

Что касается самого Осипова, то он вместе со своими людьми бежал из города, а по пути заехал в городской банк и реквизировал ни много ни мало - весь золотой запас Туркестанской Республики (бумажные деньги, золотые червонцы, слитки). Большевики бросились в погоню. Осипов ушел в сторону Чимкента, но затем, совершив маневр, вышел в Чимганские горы. Мятежникам удалось оторваться от преследователей в нижней части пика Большой Чимган, и, перевалив через занесенный снегами Чаткальский хребет, они вышли в Ферганскую долину. Там Осипов объявился уже без золота, налегке. Его отряд влился в ряды войска Мадамин-бека, а сам он был назначен главным военным советником курбаши. Через некоторое время Осипов перебрался в Бухару, где быстро пришелся по душе эмиру. Когда же военный гений красных Михаил Фрунзе навсегда сокрушил Бухарский эмират, то бывший «диктатор Туркестана» вместе с эмиром бежал в Афганистан. В последний раз Осипова видели в Кабуле. После того его следы окончательно теряются и ни о нем, ни о захваченном им золоте больше никто никогда не слышал.

Ташкентская же крепость простояла еще несколько десятилетий. Одни из ее ворот выходили на проспект Узбекистанский, по которому тогда ходили трамваи. В шестидесятые годы на месте одного из крепостных валов возле Узбекистанского проспекта выстроили новое, современное здание Центрального Комитета коммунистической партии Узбекской ССР в модном тогда стиле модерн - из стекла и бетона. После августа 1991 года оно стало резиденцией президента Узбекистана.

Приблизительно до начала 1970-х годов на территории крепости стояли дома военного городка, в которых проживали семьи военнослужащих. А в начале семидесятых годов на этом месте устроили детский парк имени Ленина (с тем самым кинотеатром «Пионер»), покинуть который можно было через уцелевшие крепостные ворота. Теперь здесь играли дети. По ступенькам они взбирались на ворота толщиной в четыре метра, глядели сквозь зубцы, забирались в башенки, из которых больше уже никто не собирался вести ни ружейный, ни пулеметный огонь.

В последние полтора десятилетия осмотреть крепостные ворота стало сложно, поскольку парк реквизировали под комплекс администрации и резиденции президента, а перед историческими воротами установили будку с милиционерами, которые больше не подпускали к ним ни детей, ни взрослых. Так эти ворота и простояли все последние годы – издалека видные, но вблизи недоступные.

Вероятно, как многие другие исторические объекты, они стояли бы себе и дальше, если бы не очередной придуманный юбилей – 2200-летие Ташкента, который готовятся отмечать в 2009 году. В честь этой даты центр города интенсивно переделывается по вкусу правителя (местная пресса чуть ли ежедневно сообщает: «Президент Узбекистана Ислам Каримов дал указание…»). Дошла очередь и до ворот Ташкентской крепости.

Сохранившиеся ворота Ташкентской крепости (1865-2008). Фото ИА «Фергана.Ру».

Сегодня над ними трудится целая бригада рабочих. Суть «реконструкции» заключается в том, что отдельные части ворот скалываются молотками, а сами они обкладываются то ли плиткой, то ли кирпичом с целью придания им облика в «национальном стиле». По бокам к ним пристраивают еще две кирпичные башенки (в нескольких метрах от прежних), а вместо старых решетчатых створок ставятся огромные непроницаемые в духе «дверей Тамерлана». Подойти близко к крепостным воротам невозможно, так как охранник в будке настойчиво интересуется личностью каждого, кто пытается их рассмотреть.

Словом, в естественном виде ворота Ташкентской крепости отчего-то не устроили г-на Каримова (кто же еще может отдать подобное распоряжение, да еще в резиденции президента?), а потому переделываются до неузнаваемости, повторяя судьбу огромного множества архитектурных памятников Шахрисабза, Бухары и Самарканда, где время от времени проводятся аналогичные «реконструкции», во время которых части старинных строений сносятся и заменяются частями из современных материалов. Видимо, г-н Каримов искренне убежден, что если к древней мечети приделать два кирпичных минарета, то вся она автоматически становится старинным комплексом (как и любое старое здание, если его облицевать новой плиткой, посбивав прежнюю - неяркую, невзрачную).

Во всем этом деле поражает совершенно неуважительное отношение и к самому архитектурному наследию (которого в Узбекистане не так уж и много), и неуважение к людям – они, дескать, и так все примут за чистую монету. Замена артефактов новоделом возведена в государственный принцип: зачем, мол, вам это старье - вот мы сейчас переделаем его, и вы увидите, что так станет гораздо лучше; причем все сделаем из самых современных материалов - не то, что раньше. То есть, уровень понимания вот такой. Этим Узбекистан и отличается от европейских и прочих цивилизованных стран, где стараются сохранить буквально каждый камешек, оставшийся от предыдущих эпох.

Узбеки Турции (часть IV). О том, какую сторону тела надо показывать президенту
2008-06-09 21:16 Б.Шахназаров

С жителем Стамбула Сабиром Сейханом я познакомился еще в 1993 году во время зимних каникул, будучи студентом измирского университета «Докуз Эйлюль». Его магазин по продаже сумок находился недалеко от входа в знаменитый крытый рынок «Капалы чаршы». Он сразу привлек мое внимание своей очень красивой узбекской речью. Сабир Сейхан часто ездит в Узбекистан - по несколько раз в год, поэтому на развитие страны он имеет свой особый взгляд.

Кстати, Сабир-ака пишет книги на узбекском языке, а по его сценариям узбекское телевидение сняло пять фильмов, такие, как «Ватан ягонадир» («Родина одна»), «Бир сиким тупрок» («Горсть земли»), «Бировнинг кариндоши» («Чужой родственник»). Мне несколько раз приходилось с ним встречаться в здании телевидения в те годы, когда я был автором и ведущим правовой телепередачи на телеканале «Ешлар» («Молодежный»).

Когда, приехав в Стамбул, я позвонил Сабиру Сейхану и сообщил, что собираюсь остановиться в гостинице «Узбек», он ответил, что немедленно выезжает туда. Прибыв в гостиницу, в холле я увидел уже ожидающего меня Сабира-ака. Перекинувшись с ним несколькими фразами, я понял, что передо мной стоит глубоко влюбленный в Узбекистан человек, которому небезразличны ни наши внутренние проблемы, ни сложные двусторонние отношения между Узбекистаном и Турцией.

«Жить, не имея родины»

Сабир Сейхан родился в 1931 году в кишлаке Варзак, находившемся на территории нынешнего Ташлакского района Ферганской области. Его родители были вынуждены покинуть родину и эмигрировать в Афганистан, когда Сабир был всего тридцатидневным младенцем. Его отец, Асамиддин-мингбаши, был человеком известным во всем округе. По утверждению Сабира Сейхана, его отец со словами «Пришло время борьбы» первым вложил в руки курбаши (полевых командиров достаточно крупных, способных действовать автономно национально-освободительных отрядов (басмачей) в период борьбы против установления Советской власти в Туркестане. - Прим. ред.) оружие и призвал их бороться против неверных. Курбаши начали собираться на холме Гармбаба, который находится в кишлаке Кумарык близ города Маргилана. На холме есть кладбище и маленькая мечеть. Сабир Сейхан утверждает, что это он спас тот холмик от разрушения.

- Во время своего второго приезда в Узбекистан в 1974 году, пройдя мимо холма, я увидел рабочих, которые использовали грунт из-под холма для производства кирпичей. Подойдя к рабочим, я пытался объяснить им историческую ценность холма, что в будущем сюда станут приезжать иностранные туристы, чтобы посмотреть на этот холм, а страна будет зарабатывать валюту. Однако шеф рабочих приказал мне убираться. Тогда я пошел в редакцию ташкентской газеты «Узбекистон маданияти» («Культура Узбекистана») и рассказал об увиденном. Вскоре в газете была опубликована критическая статья, после чего земляные работы у холма были прекращены. В прошлом году во время презентации изданной в Узбекистане моей книги «Ватан кидирган йигит» («Парень, который искал родину») выступавшие вспомнили газетную статью и поблагодарили меня за спасение истории. Я был счастлив.

- Вы часто бываете в Узбекистане. Какие перемены замечаете в каждый свой приезд?

- Я не интересуюсь политикой, но должен отметить, что нищета есть в любой стране мира. Мне кажется, что наш народ, наверное, из-за экономических проблем, немножко начал забывать смысл таких слов, как «независимость» и «свобода». Во время бесед со мной профессора и доценты жалуются, что во время Советского союза они жили в достатке, тогда как теперь у них низкие зарплаты, а некоторым приходится продавать на улицах семечки. Я им объясняю, что жизнь состоит не только из желудка, шикарного дома или свадеб с обильными спиртными напитками на дастархане. Проблемы - временны, хорошие дни обязательно наступят, даже если они сами их не увидят, то их дети и внуки непременно будут жить в достатке. Некоторые люди пытаются мне возразить, говоря «Вы сыты, поэтому и язык ваш длинный». Я задаю им встречный вопрос «А откуда вам известно, что я сыт? Имеется ли у вас представление о том, как живется в Турции? Работая в своем магазине до шестидесяти пяти лет, мне каждый день приходилось поднимать груз общим весом в две тонны. А знаете ли вы о том, что значит жить, не имея родины?»

Сабир Сейхан. Фото ИА «Фергана.Ру»

Я съездил в Узбекистан более тридцати раз, впервые это случилось в 1972 году, когда получил приглашение от общества «Ватан» («Родина»). Несмотря на то, что его сотрудники - самаркандец Зиямиддин-ака и Джура Бутакуз, который переселился из Турции в Узбекистан, - были коммунистами, все они по-настоящему любили свою родину. Вы знаете, что каждый год в Измире проводится международная выставка? Где-то в середине 1960-х годов на выставке я встретил Мияда Хакимова и Зиямиддина-ака, которые представляли Советский союз. Во время беседы со мной они поинтересовались, есть ли у меня в Узбекистане родственники, а я, в свою очередь, рассказал им о родном кишлаке.

Вернувшись домой, они нашли моих родственников и попросили их прислать мне приглашение для посещения родины. Сначала родственники испугались, так как они жили в социалистической стране, а я – в капиталистической. Тех, кто имел родственников за границей, советские власти держали под контролем, ограничивая их в некоторых правах. Сотрудники из «Ватана» успокоили моих родственников, сказав, что все остальные процедуры они решат сами. Сначала мы очень осторожно переписывались друг с другом. Иногда мой магазин в Стамбуле посещали соотечественники с орденами и медалями на груди. Я всегда тепло встречал их, приглашал к себе домой. Имейте в виду, что в те времена в Турции коммунистов недолюбливали.

- Каким Вам запомнился Ваш первый приезд в Узбекистан?

- Когда я первый раз в жизни прилетел через Москву в Ташкент, в аэропорту одна русская женщина объяснила мне, что через час я должен вылететь рейсом в Фергану, а я три-четыре дня хотел любоваться столицей. Однако не смог объясниться с той женщиной и пошел к другим сотрудникам, узбекам по национальности. Каково же было мое удивление, когда они тоже начали говорить со мной на русском языке. Таким образом они, дескать, придавали себе важность и значимость. Я был уже готов вернуться обратно в Турцию, как подоспел Зиямиддин-ака, который, поговорив с женщиной, все уладил.

Несколько дней я гулял в Ташкенте. Потом из Ферганы приехали сын моего дяди вместе с зятем. По установленным для иностранцев правилам, я должен быть отправиться в Фергану самолетом, но для меня это правило было нарушено. Сняв за тридцать пять рублей престижную «Волгу» модели ГАЗ-24, мы через перевал поехали в мой родной кишлак, где для меня устроили пышную встречу. Казалось, что меня вышел встречать весь кишлак. Все обнимали и плакали, спрашивали, видел ли я на чужбине кого-то из их родственников. А мои родные, из-за приведенных выше причин, старались держаться в тени.

На родине я пробыл почти два месяца. И всегда на дастархане (скатерти) присутствовала водка, к которой узбеков приучили русские, все мужчины выпивали.

- А после независимости правила в отношении иностранцев, которые действовали во времена СССР, изменились?

- После обретения Узбекистаном независимости я не реже двух раз в год бываю на родине. Иногда визу приходится ждать дольше обычного, бывали случаи, когда отказывали в ее выдаче. Все это воспринимаю с пониманием: нас все еще в чем-то подозревают. Но я никого в этом не виню, безопасность родины надо охранять, и для этого нужно предпринимать все необходимые меры. Нельзя доверять всем подряд, среди нас тоже имеются люди с различными намерениями. Есть и необразованные люди, к которым я отношу и себя. В Афганистане мне удалось отучиться только шесть классов в пуштунской школе. Владею персидским, дари и таджикским языками. Из-за постоянных переселений из одной страны в другую я не смог далее посещать школу.

«В Афганистане нас называли предателями родины»

- Очень нелегко жить в эмиграции. Мне кажется, что те проблемы, которые в настоящее время переживает Узбекистан, вовсе и не являются таковыми. Если человек любит свою родину, то он должен любить ее такой, какой она есть на самом деле – с ее грязью, рваными штанами, безумными людьми. Даст нам узбекское консульство визу или нет, допустят нас на родину или нет, мы желаем только одного – чтобы на родине все было спокойно.

Вид на Стамбул с моря. Фото ИА «Фергана.Ру»

- Как к вам относились на чужбине?

- Знаете, если сегодня в каком-нибудь узбекском кишлаке люди на один день остаются голодными, то, признаю, будучи ребенком из зажиточной семьи, я переживал на чужбине времена, когда приходилось голодать в течение многих дней. Люди несут чушь о том, будто наши семьи покидали страну с набитыми деньгами карманами. Все это неправда! В Афганистане нас называли предателями родины и агентами русских, трусами, которые не сражались за свободу своей отчизны. Когда слушал такие неприятные слова, иногда казалось, что было бы лучше, если бы мы умерли. Есть узбекская пословица - «Кулма дустингга, тушар бошингга» («Не смейся над другим, то же самое может случиться и с тобой»). После вторжения Советской Армии в Афганистан, все, что нам пришлось пережить, случилось и с самими афганцами.

«Вместо того, чтобы аплодировать своему президенту...»

- В Узбекистане много говорят о президенте Исламе Каримове. Буду откровенным – не будь Каримова, то страна давно раскололась бы на три части – Ташкент, Фергану и Бухару с Хорезмом. Только твердая рука Каримова предотвратила раскол. Будь я гражданином Узбекистана, свой голос отдал бы за него. Ему очень тяжело, он умный человек, но нехорошие люди из его окружения соорудили стену между ним и народом, наверное, поэтому он не видит, что творится в стране. Несмотря на это, его хотят показать виновником всех существующих в стране проблем.

В мире нет стопроцентно праведных людей, у всех есть свои недостатки. Разве легко управлять семьей из нескольких человек? А тут разговор идет о стране с населением в двадцать семь миллионов человек. Я являюсь сыном как Узбекистана, так и Турции. Несмотря на то, что Турция является страной с тысячелетней историей, у нас до сих пор есть такие недостатки, которых в Узбекистане нет в помине. Однако люди, которые живут в Узбекистане, об этом не знают.

- Можете ли привести примеры?

- Вот, скажем, три года тому назад в Ташкенте на Чиланзаре построили мост над оживленной трассой. Мне пришлось слышать от некоторых людей, что, дескать, не надо было строить мост, когда народ голодает. Если бы я слышал это от какого-то дехканина, то махнул бы рукой, но об этом говорили интеллигентные люди. Ташкент является столицей, главными воротами страны. Первые впечатления иностранцев об Узбекистане складываются после того, как они увидят Ташкент. Если бы Каримов был нехорошим человеком и, вместо того, чтобы строить тот мост, положил бы деньги в свой карман – кто и что мог бы сделать? В каждый свой приезд я вижу, сколько гвоздей было забито и куда именно, но сами жители этого не замечают.

- И в Фергану вы уже едете через новую, широкую дорогу через перевал.

- Да, в советский период данная дорога была узкой и опасной. Многие годы я проработал с американцами, которые строили автодороги. Строительство дорог является самым дорогим занятием и кажется, что миллионы просто уходят в землю. Но, в конце концов, появилась хорошая дорога. А нет ли строительных недостатков? Конечно, есть. Еще десять лет назад я, указывая на них, говорил, что с помощью использовавшейся тогда техники и возможностями дорогу не построят и за десять лет. Так и вышло. Но то, что происходит в Узбекистане, относится к компетенции тамошних чиновников, я не имею право вмешиваться и требовать отчета.

- Вы говорили, что в менталитете народа не замечаете больших перемен.

- К сожалению, много предателей и тех, кто не ценит родину. Три года тому назад приехав на праздник Независимости, я искал значок с изображением знамени Узбекистана, чтобы прикрепить на грудь, но нигде не нашел. Продавцы даже смеялись надо мной. В прошлом году в Турции по моему заказу изготовили значки, и я их с собой привез в Узбекистан, чтобы раздать чиновникам и простым людям. Об этом в газете «Даракчи» написали.

Когда я раздавал значки на улице, один человек спросил «Что это?» Услышав такой нелепый вопрос, я разозлился и обругал его. Когда он начал в ответ кричать на меня, я спросил его, узбек он или нет. Он ответил, что узбек. Тогда я сказал: «Ты не узбек, посмотри внимательнее, что же это?» Внимательно посмотрев на значок, он сказал: «А-а, это же наше знамя». Стоявший рядом с ним его друг сказал: «Правильно тебя поругали, почему не узнаешь знамя нашей страны?» В менталитете народа существенные изменения не произошли.

- А что надо делать, чтобы его изменить?

- Это является делом журналистов. Но они бояться писать даже о тех проблемах, которые не связаны с политикой. Когда говорю им, чтобы они пользовались своими законными правами, то отвечают: «Говорите-то вы правильно, но смотрите на все и вся из стороны». Трусливые люди не смогут превратить страну в цветущий сад.

Вот в один прекрасный день в Ташкенте, когда я шел по тротуару широкого проспекта, издалека милиционер крикнул мне: «Дядя, дядя, не смотрите на дорогу, отвернитесь, сейчас проедет президент!» Я сказал: «Когда будет проезжать президент страны, то ты будешь ему аплодировать или покажешь свою задницу?» Милиционер ответил, что делает то, что ему приказано. Я сказал сотруднику милиции, что он врет, и что президент не мог отдать такого приказа. Это какой-нибудь безмозглый чиновник отдал такое распоряжение. «Разве будет плохо, если, увидев своего президента, я буду ему аплодировать?» - задал я вопрос милиционеру.

В другой раз, когда ночью я пешком возвращался с площади Мустакиллик по краю проспекта в свою квартиру, находящуюся рядом со станцией метро Айбека, появившийся из-за кустов милиционер приказал мне перейти на тротуар. Я сказал, что тротуар недостаточно освещен, а очки я забыл дома, поэтому иду по освещенному проспекту. Можете предположить, что сказал мне милиционер? «Вы портите вид», - усмехнулся Сабир-ака.

Слушая Сейхана, я вспомнил любимый фильм-сказку моего детства – «Волшебная лампа Аладдина». В фильме есть сцена, когда принцессу ведут по улице в баню, а народу, который не должен увидеть ее лица, приказывают отвернуться, иначе лишатся головы. Как говорится, сказка сказкой, да есть в ней быль.

- Во время одного из моих посещений Узбекистана, еще в советские времена, один человек спросил меня о том, какое различие существует между ним и мной, имея в виду различие систем, в которых мы живем, - продолжает свой рассказ Сабир-ака. - Зная, что советские люди, проработав полдня, убегают с работы и обманывают государство, я ответил: «Мы идем быстро, а вы – медленно». Несколько лет тому назад на базаре Маргилана кто-то позвал меня сзади: «Сабир-ака, Сабир-ака!» Оглянувшись, увидел человека средних лет с бородой и спросил его: «Откуда вы меня знаете?» Он сказал: «Теперь мы не ходим медленно, а бегаем».

«Настанет день, когда твоя родина станет свободной»

- Давайте вернемся в тридцатые годы. Мне рассказывали, что многие эмигранты подолгу жили в Таджикистане, перед тем как переплыть на другой берег Амударьи.

- В 1930-х годах Шерматбек, который находился в Афганистане, подготовил семьдесят борцов и отправил их в Туркестан для борьбы против русских. Но, в конце концов, победу одержала Красная Армия. Те, кто имел отношение к национально-освободительному движению, были сосланы в Сибирь или казнены. Получив известие о том, что дедушку тоже собираются отправить в ссылку, наша семья была вынуждена покинуть родину. Мы не сбежали, а сражались до конца. Об этом я говорил даже в свой первый приезд в Узбекистан и продолжаю говорить до сих пор. Если бы мы сбежали, то не могли бы вернуться.

В моем родном кишлаке проживали узбеки и таджики, они вместе боролись против Советской власти. Далее вместе эмигрировали и вначале обосновались в городе Регар (город на юго-востоке Таджикистана, с 1978 года - Турсунзаде. - Прим. ред.). Местные таджики велели нам возвращаться на свою родину. Представляете, за несколько сотен километров от родного кишлака как узбеки, так и таджики стали «чужими»! К сожалению, такое положение продолжается и по сей день – пять среднеазиатских республик построили между собой высокие стены. Тем временем, узбеки, казахи, киргизы, таджики и туркмены, живущие в Турции, называют друг друга земляками, а родину называют Туркестаном. Большевики так начертили границы республик, что неразбериха еще долго будет продолжаться. Среди населения существует местничество, например, ташкентцы называют ферганцев «деревнями, которые приехали на битком забитых вагонах» («Поезднинг оркасига осилиб келган кишлокилар»). Это очень опасная тенденция.

Я побывал и в Америке, и в Европе. Мы должны отправлять своих детей в развитые страны, чтобы они увидели мир собственными глазами, учились и накопили опыт, который затем используют на родине. Признаться, ценить знамя родины и свободу я научился в Турции.

В середине сороковых годов живущие в Афганистане узбеки пытаются получить разрешение для переезда в Турцию. Это станет возможным в конце 1949 года, после того, как Организация объединенных наций примет Всемирную декларацию прав человека, согласно которой право на свободное передвижение является одним из основных прав человека. В начале 1950 года, получив в посольстве Турции в Кабуле разрешение на эмиграцию, многие семьи распродают свое имущество и дома. Теперь уже власти Афганистана препятствуют выезду узбеков в Турцию, боясь, что пострадает престиж. К тому же, трудолюбивые узбеки вносили в развитие страны существенный вклад. Но у собравшихся эмигрировать людей власти отобрали документы.

Так прошло два года. Сидя на чемоданах и истратив все деньги, многие семьи остались без средств на существование. В конце концов, замученные люди устроили в Кабуле демонстрацию с требованием выпустить их в Турцию и получили долгожданное разрешение. После того, как власти Ирана отказались выдать эмигрантам транзитные визы, разрешение на транзитный переход пришло из Пакистана, который в те годы находился в составе Индии. Вначале выехали семь эмигрантских семей: из Карачи добрались на корабле до Басры, оттуда поездом в Багдад и далее - до турецкой Аданы. Спустя два месяца в Турцию прибыли сразу семьдесят две семьи туркестанцев.

Власти Турции дали переселенцам земли в юго-восточных и центральных районах страны. В городах Адана, Акшехир и Конья, где компактно поселились переселенцы, появились первые кварталы туркестанцев.

- Когда ваша семья переехала в Турцию?

- В 1952 году из Афганистана в Турцию эмигрировали первые семь узбекских семей. Вместе с нами приехали семьи Шерматбека-курбаши, Нурматбека, Халматбека (все трое являются братьями), Абдуллы-кары, Акрама-кары и Абдулхая Махсума. По приезду в Адану мы были временно размещены в здании железнодорожной станции. На следующий день на базаре я встретил нашего земляка из Маргилана - хаджи Абдуллу, который жил здесь уже сорок лет. Через некоторое время все переселенцы купили или сняли себе дома. Мы арендовали принадлежащий хаджи Абдулле старый дом в апельсиновом саду. Увидев в мечети мусульман совершающих намаз без головного убора, я решил заниматься шитьем шапок, благо у нас была швейная машина, которую мы купили в Пакистане. Мама пошла на сбор хлопка, а Халматбек, который мне приходится зятем, шил обувь.

Голубая мечеть в Султанахмете. Фото ИА «Фергана.Ру»

- Наверное, служили в турецкой армии?

- Да, армейская служба прошла в Сивасе, где в результате несчастного случая я потерял два пальца. Однажды в нашем полку прошла торжественная церемония, на которой наградили отличившихся на службе солдат. Среди них оказался и я. Командир наградил меня книгами Кемаля Ататюрка. Когда, получая награду, я заплакал на виду тысячи солдат, командир спросил причину. Я ответил: «По национальности я узбек. Если бы хоть половина из собравшихся здесь солдат были бы на моей родине, то мы могли бы сражаться и освободить ее от оккупантов». Командир погладил меня по голове и сказал, что такой день обязательно наступит. Этого я никогда не забуду.

- Когда и как Вы попали в Стамбул?

- Как-то мои земляки, живущие в Турции, стали упрекать меня в том, что я поддерживаю коммунистические идеи. Тогда я бросил все в Адане и ушел работать в горы. Вернувшись в город, отдал свой магазин зятю и в 1964 году переехал в Стамбул. Взял в аренду свободный магазин рядом с крытым рынком, владельцем которого была пожилая женщина, уроженка Ташкента. Так и работал всю свою жизнь, пока силы не оставили меня. Женился на землячке, родились дети, купил свою собственную квартиру.

- Сабир-ака, как Вам удалось сохранить прекрасное владение узбекским языком?

- Приведу такое сравнение: я являюсь одним из десяти узбеков мира, которые говорят, что мы обязательно вернемся на родину. Всегда говорил своим землякам, что нам не следует забывать родной язык, поэтому узбекским я владею очень хорошо. Наши родители всегда тянули нас за ухо, чтобы не забывали родной язык. Мой сын Джавдат также отлично владеет узбекским, он работает в Вашингтоне редактором передач на узбекском языке на радио «Голос Америки». И я хотел бы просить узбекские власти, чтобы они помогли узбекской диаспоре в сохранении языка и культуры. Если мы потеряем свои корни, то от этого проиграет Узбекистан. По данному вопросу на родине я десятки раз выступал по телевидению и в газетах.

Некоторые страны тратят огромные средства для того, чтобы образовать лобби из представителей своих сородичей за рубежом, тогда как мы являемся готовыми кадрами, ничего взамен не требуем, кроме помощи в культурной сфере. Просим, чтобы нам отправили книги и деятелей искусства, однако наш зов уходит в пустоту. Значит, внешняя политика Узбекистана требует этого, делать нечего. Но я не собираюсь сдаваться. Подготовил проект по ежедневной демонстрации программ на узбекском языке на одном из местных телеканалов, ознакомил с ним узбекского консула. Если все пойдет гладко, то в Стамбуле начнем трансляцию передач, полученных с узбекского телевидения.

Без культурной помощи Узбекистана живущие за рубежом узбеки просто растворятся. Если это происходит в Турции, то они становятся турками, а в Саудовской Аравии они уже становятся арабами, в Америке – американцами и так далее, - считает Сабир-ака.

Отмечу, что квартира Сабира Сейхана, в которой я побывал, обставлена в узбекском стиле. К примеру, в большом зале на полу расстелены курпачи (узкие одеяла для сидения. - Прим. ред.) и подушки, на сервантах стоят комплекты чайников и пиал, узбекские и турецкие знамена, сувениры, книги, многочисленные CD и кассеты с видео и аудиозаписями известных узбекских исполнителей. Тарелки на столе полны сухофруктов из Узбекистана. Дома Сабир-ака носит узбекский национальный чапан (стеганый халат).

- Вы говорили, что по Вашим сценариям в Узбекистане сняты видеофильмы, - напоминаю Сабиру-ака.

- Я расскажу вам о судьбе одного из них. В 1995-1996 годах на узбекском телевидении по моему сценарию был снят художественный фильм «Силсила» («Горные цепи»). В нем, в частности, рассказывалось о злодеяниях, совершенных в двадцатых-тридцатых годах русскими. После премьеры фильма меня на некоторое время в Узбекистане запретили. Наверное, кое-кто написал жалобу на фильм. А ведь показанные на экране злодеяния были только маленькой частью. Фильм положили на полку, а я в течение нескольких лет не мог получить визу для посещения Узбекистана. Все это имело политическую подоплеку, поэтому я не стал обижаться, а принял это с пониманием. Хочу, чтобы на родине всегда было спокойно.

- Вас знали многие студенты, обучавшиеся в Турции в 1990-х годах.

- Я всегда говорил нашим студентам, чтобы они занимались только учебой и не отвлекались на другие дела. К сожалению, некоторые из них попали под влияние плохих людей, поверили в пустые обещания. Ну, все это уже история. Теперь надо думать о восстановлении обучения узбекских студентов в Турции, ведь сегодня их здесь нет. Жаль, что нашим детям не дали возможность учиться, - сетует Сабир-ака.

Когда в Узбекистане по пятницам я хожу в мечеть, то прошу муллу читать молитву для душ усопших на чужбине наших земляков. Сотни тысяч туркестанцев не смогли вернуться на родину и навечно остались в чужих краях. Мы всегда должны об этом помнить.

Бахтияр Шахназаров, Измир–Стамбул–Измир.

Казахстан: Открылось новое железнодорожное сообщение с Китаем
2008-06-10 09:32 ИА Фергана.Ру

Первый международный поезд Астана-Урумчи прибыл на днях в Западный Китай, сообщает «Эксперт».

Поезд рассчитан на 576 пассажиров, он будет курсировать раз в неделю и находиться в пути 37 часов. Отправка из Астаны каждый вторник, из Урумчи - каждый четверг.

Это второе международное железнодорожное сообщение между странами-соседями. Ранее в данном направлении следовало лишь два вагона, которые прицеплялись к поезду Алма-Ата - Урумчи, курсирующему с 1992 года.

По мере развития экономических и культурных связей между двумя странами высокими темпами рос и пассажирооборот, что породило дефицит билетов. Теперь летом, когда особенно активно в Китай едут туристы и малые предприниматели, жители столицы Казахстана смогут заказывать билеты заблаговременно.

Развитие транспортной инфраструктуры между Казахстаном и КНР становится все более актуальным. Пока преобладают автодорожные перевозки, но, по мнению многих экспертов, железнодорожный транспорт с точки зрения транзитного потенциала имеет наилучшие перспективы развития. Так, согласно государственной транспортной стратегии Казахстана, к 2015 году в стране планируется построить около 1600 километров новых и электрифицировать 2700 километров существующих железнодорожных участков.

Создание рельсовых коридоров через Казахстан позволит Астане заработать на транзите, а Китаю, в перспективе, открыть железнодорожное сообщение с европейскими странами.

Туркмения: Известный оппозиционер намерен вернуться на родину, «чтобы помочь президенту»
2008-06-10 09:48 ИА Фергана.Ру

Один из известных туркменских диссидентов Гульгельды Ананниязов собрался вернуться из изгнания на родину. По его мнению, своим возвращением он способен помочь новому президенту Туркмении улучшить жизнь населения страны, сообщает Немецкая волна.

По информации радиостанции, правозащитник сейчас находится в Казахстане, где прилагает усилия для получения от туркменских властей разрешения на въезд.

Гульгельды Ананниязов был одним из представителей так называемой «Ашхабадской восьмерки», которая летом 1995 года провела в столице мирную демонстрацию и выдвинула в отношении режима Сапармурата Ниязова ряд политических и экономических требований. По информации правозащитных организаций, Аннаниязов был приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения.

Спустя четыре года Ананниязова освободили благодаря вмешательству международных правозащитных организаций. Этому предшествовало его покаяние, показанное туркменским телевиденьем. Его имя было внесено в список лиц, которым туркменские власти запретили покидать страну. Однако после выхода из тюрьмы Аннаниязов тайно покинул Туркмению и через Казахстан добрался до Москвы, где был задержан в аэропорту «Домодедово» за попытку въезда на территорию по чужому паспорту.

Сразу же после задержания в Москве Аннаниязов сделал заявление о том, что подвергается преследованиям в Туркмении по политическим мотивам и хочет получить убежище на территории России. Но Ананниязов был переправлен в Астану и взят под стражу. Туркменбаши потребовал экстрадиции диссидента, однако казахстанские власти все же переправили его на Запад. В СМИ говорилось о том, что лишь жесткая позиция США заставила Астану отказаться от экстрадиции, причем решение по этому вопросу принимал лично президент Назарбаев. По прошествии времени на Запад была выпущена и семья Аннаниязова.

И вот теперь правозащитник, воодушевленный заявлениями нового туркменского лидера Гурбангулы Бердымухамедова, хочет помочь главе государства в его планах, которые многие на Западе преподносят как либеральные.

«Я пять с половиной лет жил в Норвегии. Я хочу вернуться в помощь нашему новому президенту, его политике, и в помощь своему народу. Я долго разговаривал с норвежскими властями, и они обещают обучать нашу молодежь, контактировать по вопросу туризма, по лечению туберкулеза. Все знают, что в Норвегии нет и одного процента больных туберкулезом. С такими идеями я хотел попасть в страну и как-нибудь докричаться до своего президента», - цитирует Аннаниязова Немецкая волна.

Кыргызстан: МИД просит Узбекистан разъяснить инцидент с задержанием киргизских милиционеров
2008-06-10 10:17 ИА Фергана.Ру

Во вторник, 10 июня, МИД Кыргызстана направил Узбекистану официальное обращение с просьбой разъяснить ситуацию с задержанием двух киргизских милиционеров в Чартакском районе Наманганской области, когда они транзитом пересекали узбекскую территорию.

Напомним, что 6 июня, на следующий день после задержания милиционеров, пресс-служба киргизского МВД заявила, что есть основания предполагать, что данный факт задержания является ответным действием сотрудников СНБ Узбекистана на произошедший вечером 2 июня инцидент, связанный с пограничниками Узбекистана, так как расследование этого происшествия находится на исполнении в Управлении СНБ Узбекистана по Наманганской области. А во время нескольких телефонных разговоров с первыми руководителями Наманганской областной государственной администрации, начальниками Касансайского и Чартакского РОВД те ссылались на этот инцидент и на возможность «положительного» его решения.

Напомним, что 2 июня двое пограничников узбекского поста «Учкоргон», незаконно перейдя границу, задержали на территории Достукской сельуправы Ноокенского района 42-летнего местного жителя, которого попытались силой увести на территорию сопредельного государства. Однако родные и соседи задержанного не позволили сделать это, они разоружили пограничников, забрав у них автоматы и патроны. Отобранное оружие сельчане сдали в Ноокенский районный отдел внутренних дел. Узбекская сторона не предприняла до этого момента никаких официальных действий по возвращению оружия. Есть основание полагать, что задержание киргизских милиционеров и есть способ вернуть табельное оружие в обмен на их освобождение.

МВД Кыргызстана настаивает на этой версии, ссылаясь на показания очевидцев, которые говорят, что киргизские милиционеры были в форменной одежде и в трезвом состоянии. Однако милиционеры Чартакского РОВД Узбекистана при участии сотрудников СНБ составили материалы для привлечения киргизских коллег к административной ответственности за управление транспортным средством в нетрезвом состоянии, нарушение правил дорожного движения и превышение пределов тонировки задних стекол их автомобиля. Как отмечает пресс-служба киргизского МВД, эта статья применяется как «дежурная» для граждан Кыргызстана, но даже если подобные административные правонарушения имели бы место, за это полагался бы лишь штраф.