Литературное чтиво Выпуск No 443 от 2007-03-12 Число подписчиков: 418    Кристофер ПАОЛИНИ "ЭРАГОН"    35. Месть раззаков      Эрагон очнулся от сильной боли. Каждый удар сердца отдавался у него в голове так, словно по ней стучали острым молотком. С трудом разлепив веки, он тут же зажмурился, от яркого света у него даже слезы на глазах выступили: прямо перед ним ярко горел фонарь. Сморгнув слезы с ресниц, Эрагон попытался сесть и понял, что руки у него связаны за спиной.      И тотчас увидел перед собой руки Брома. Они были связаны вместе, и ему отчего-то сразу стало легче. "Вряд ли бы они стали связывать нас вместе, если бы кто-то один был мёртв, - пытался рассуждать Эрагон, - но кто "они"?" Повернув голову вбок, он так и замер, увидев прямо перед собой пару чёрных башмаков и отвратительную физиономию раззака. Ему стало страшно. И захотелось немедленно убить эту тварь!      Эрагон попытался призвать на помощь магию и уже приготовился произнести нужное заклинание, но ни одного волшебного слова вспомнить не мог! В отчаянии он пробовал снова и снова, но в итоге понял одно: слова древнего языка упорно ему не даются.      А над головой у него раздался леденящий душу хохот раззака, который прошипел:      - А с-с-снадобье-то с-с-славно действует! С-с-скорее вс-с-сего ты нас-с-с больше не потревожиш-ш-шь!      Слева до Эрагона донеслось какое-то бренчание, и, посмотрев туда, он с ужасом увидел, что второй раззак прилаживает на Сапфиру намордник. Крылья дракони-хи были скованы крепкими цепями. На лапах тоже были оковы. Эрагон попытался мысленно связаться с нею, но никакого ответа не получил.      - Она с-с-сразу с-с-согласилась с-с-с нами с-с-сотруд-ничать, с-с-стоило припугнуть её тем, что мы с-с-с тобой разделаемс-с-ся, - прошипел раззак. Присев на корточки под фонарём, он рылся в их седельных сумках, вынимая и рассматривая по очереди все предметы, пока не добрался до Заррока.      - Какая прелес-с-сть... и у такого жалкого с-с-сморч-ка! С-с-стоит, пожалуй, ос-с-ставить это с-с-себе. - Раззак наклонился к Эрагону и презрительно фыркнул: - Ес-с-сли будеш-ш-шь хорош-ш-шо с-себя вес-с-сти, наш-ш-ш хозяин позволит тебе её почис-с-стить.      Эрагон чувствовал на своём лице его горячее влажное дыхание, из пасти у раззака разило сырым мясом. И вдруг раззак вскрикнул, увидев на рукояти меча священный знак. Второй раззак подошёл к нему, и они оба в полном восхищении уставились на меч, шипя и прищёлкивая языком. Наконец раззаки повернулись к Эрагону и заявили:      - Ты с-с-станешь с-с-служить наш-ш-шему хозяину, да-с-с-с!      Эрагон с трудом заставил распухший язык повернуться:      - Если и стану, то только чтобы до меча добраться. И в первую очередь убью вас.      Раззаков его слова страшно рассмешили.      - Ос-с-ставь надежду! Мы для нашего хозяина слиш-ш-шком ценные с-с-слуги. А с-с-сам ты... никому не нужен!      Глухое рычание вырвалось из пасти Сапфиры, а из её ноздрей повалил дым. Но раззаков это, казалось, ничуть не встревожило.      Их внимание отвлёк Бром. Он вдруг застонал и повернулся на бок. Один из раззаков схватил его за шиворот, точно куклу, приподнял его в воздух и заявил:      - С-с-скоро действие кончитс-с-ся.      - Дай ему ещё, - посоветовал второй.      - Лучше прос-с-сто его прикончить, - предложил первый. - С-с-с ним одни неприятнос-с-сти!      Второй - он был немного повыше ростом - провёл пальцем по острию меча.      - Это мы запрос-с-сто, - сказал он, - вот только Галь-баторикс-с-с велел его в живых ос-с-ставить.      - А мы с-с-скажем, что он погиб во время с-с-схватки.      - А с-с-с этим что делать? - спросил второй, указывая мечом на Эрагона. - Что, ес-с-сли он рас-с-скажет?      Коротышка засмеялся и вытащил устрашающего вида кинжал:      - Не пос-с-смеет.      Оба помолчали, и тот, что был повыше, прошипел:      - Хорош-ш-шо, с-с-согласен.      Они оттащили Брома в сторонку и попытались поставить его на колени, но он все время валился набок. Эрагон с ужасом следил за их действиями. "Я должен освободить руки!" - билась в голове одна-единственная мысль. Он попытался разорвать верёвки, но у него не хватило сил.      - Не с-с-стоит с-с-стараться! - злобно прошипел высокий раззак и больно пырнул Эрагона острым концом меча. Потом вдруг потянул носом и огляделся: что-то, видимо, его встревожило.      Второй раззак зарычал, оттянул голову Брома назад и уже занёс кинжал над его беззащитным горлом, когда вдруг раздалось негромкое жужжание, затем - вопль раз-зака, и он упал на землю. Из плеча у него торчала стрела. Второй раззак тоже прижался к земле, спасаясь от выстрелов, потом подполз к раненому, и оба, злобно шипя, стали всматриваться во тьму. Они даже не попытались остановить Брома, который вдруг поднялся с земли, выпрямился во весь рост и двинулся к Эрагону.      - Ложись! Стреляют! - крикнул ему Эрагон, но Бром только рукой махнул.      Над лагерем опять засвистели стрелы, раззакам пришлось откатиться за валуны, спасаясь от невидимых врагов. Стрелы тут же странным образом полетели в них с другой стороны. Застигнутые врасплох, раззаки, видно, не знали, как поступить. Уже и у второго торчала из плеча оперённая стрела.      Вдруг раззак-коротышка вскочил и с диким криком кинулся к дороге, походя все же сильно пнув Эрагона в висок носком башмака. Его приятель помедлил, потом подхватил с земли свой кинжал и поспешил вдогонку. Но, выбежав за пределы лагеря, он все же остановился и метнул нож в Эрагона.      Странный свет вспыхнул в глазах Брома. Он бросился вперёд и заслонил Эрагона собою, открыв рот в беззвучном крике. Кинжал с негромким хрустом вонзился ему в грудь, и Бром тяжело рухнул на землю. Голова его безвольно откинулась назад.      - Нет! - закричал Эрагон, и этот крик отозвался у него в голове и в боку такой болью, что он чуть не потерял сознание. Потом он услышал чьи-то шаги, и все померкло перед ним.    36. Муртаг      Довольно долго Эрагон чувствовал только боль. Каждый вздох давался ему с трудом. Казалось, это не Брома проткнули кинжалом, а его. Чувство времени тоже ему изменило, он не смог бы сказать, прошло ли уже несколько недель или всего несколько минут. Наконец сознание полностью вернулось к нему, открыв глаза, он с любопытством уставился на костёр, горевший в нескольких шагах от него. Руки у него по-прежнему были связаны, но действие того зелья, которым пичкали его раззаки, видимо, прошло, потому что в голове явно прояснилось.      "Сапфира, - мысленно окликнул он дракониху, - ты не ранена?"      "Нет. Но ранен ты. Да и Бром тоже весьма плох".      Оказалось, Сапфира сидит рядом с Эрагоном, распустив над ним свои крылья, точно шатёр.      "Но ведь не ты же разожгла костёр, верно? Да и цепи ты самостоятельно с себя сбросить бы не сумела".      "Не сумела бы".      Эрагон с трудом поднялся на колени и сразу увидел молодого мужчину, сидевшего по ту сторону костра.      Незнакомец был одет очень просто, вид имел спокойный и уверенный. В руках у него был лук, а на поясе висел довольно длинный меч. На коленях у него Эрагон заметил белый рог в серебряной оправе, из сапога торчала ручка кинжала. Серьёзное лицо незнакомца было обрамлено красивыми каштановыми кудрями. Глаза у него тоже были красивые, тёмные, но какие-то мрачно-свирепые. Он, похоже, был на несколько лет старше Эрагона и дюйма на два выше ростом. Рядом с ним стоял серый боевой конь. Незнакомец насторожённо наблюдал за Сапфирой.      - Ты кто? - спросил Эрагон, пытаясь вздохнуть. Незнакомец крепче стиснул лук и ответил:      - Муртаг. - Голос у него был низкий, спокойный и одновременно чувственный.      Эрагон сел, согнув ноги в коленях, и положил на них связанные руки, от этих движений бок у него стало жечь, как огнём.      - Почему ты помог нам?      - Раззаки не только ваши враги. Я давно их выслеживал.      - Ты их знаешь?      - Конечно.      Эрагон сосредоточил все своё внимание на верёвках, которыми были стянуты его запястья, намереваясь призвать на помощь магию, хотя и колебался, потому что Муртаг не сводил с него глаз. Потом все же негромко сказал: "Джиерда!" - и верёвки лопнули. Эрагон растёр запястья, разгоняя кровь, и посмотрел на Муртага. Тот сидел затаив дыхание.      Эрагон попытался встать, но его грудь пронзила такая боль, что он охнул и снова бессильно осел на землю, задыхаясь и скрипя зубами. Муртаг бросился было на помощь, но Сапфира остановила его предупреждающим рычанием.      - Я бы тебе давно помог, но твой дракон меня и близко к тебе не подпускает, - сказал он Эрагону.      - Её зовут Сапфира, - с трудом вымолвил тот.      "Да пропусти ты его! - велел Эрагон драконихе. - Мне одному не справиться. Кроме того, он спас нам жизнь".      Сапфира опять зарычала, но все же сложила крылья и чуть отступила.      Муртаг, не сводя с неё глаз, подошёл к Эрагону и одним рывком поставил на ноги. Бережно поддерживая, он подвёл его поближе к костру, где уже лежал Бром.      - Как он? - спросил Эрагон.      - Плохо, - ответил Муртаг, помогая ему сесть. - Нож глубоко вонзился - между рёбрами прошёл. Ты сам потом увидишь, а сперва давай посмотрим, что эти твари с тобой сделали. - Он помог Эрагону стащить рубашку и присвистнул: - Ого!      Через весь бок тянулся кровавый рубец. Вокруг было и ещё множество ссадин. Муртаг, приложив к рубцу ладонь, легонько нажал, и Эрагон невольно вскрикнул, а Сапфира тут же угрожающе заворчала.      Муртаг быстро на неё глянул и взял одеяло.      - По-моему, у тебя сломано несколько рёбер. Трудно сказать точнее, но, по крайней мере, два, а может, и больше. Ещё хорошо, что ты кровью не харкаешь. - Он разорвал одеяло на широкие полосы и туго обмотал ими грудь Эрагона. Потом помог ему снова натянуть рубаху.      Эрагон даже попытался пошутить:      - Вот уж... повезло! - Как следует вздохнуть он по-прежнему не мог и стал смотреть, как Муртаг, расстегнув у Брома ворот рубахи, перевязывает ему рану. Дрожащими пальцами Эрагон приподнял повязку, и Муртаг предупредил:      - Осторожней, без повязки он может кровью истечь.      Но Эрагон, не обращая на его слова внимания, осматривал открывшуюся рану. Рана была небольшой и не казалась такой уж страшной. Но кровь тут же хлынула из неё ручьём. Эрагон уже знал (его научил этому печальный случай с Гэрроу) - раны, нанесённые раззаками, заживают очень медленно и плохо.      Он стащил с себя перчатки, изо всех сил стараясь вспомнить слова исцеляющего заклятия. "Помоги мне, Сапфира, - умолял он дракониху. - Я слишком слаб, чтобы справиться с этим в одиночку".      Сапфира, нахохлившись, нависла над Бромом. Она не сводила с него глаз, и Эрагон почувствовал, что их мысли слились, а тело словно наполнилось новыми силами. И теперь он смог полностью сосредоточиться на составлении заклятия. Рука его, простёртая над раной Брома, слегка дрожала, когда он сказал: "Вайзе хайль!" Пятно на ладони вспыхнуло ярким светом, и рана у Брома в боку вдруг затянулась сама собой без следа. Муртаг внимательно следил за ним.      Все произошло очень быстро. Вскоре рука перестала светиться, а сам Эрагон прилёг на землю, от усталости его даже подташнивало.      "Мы никогда ещё такого не делали!" - сказал он Сапфире с гордостью.      "Да, и вместе мы можем творить такие заклятия, которые каждому по отдельности неподвластны".      Муртаг, осмотрев бок Брома, спросил:      - Он что же, полностью поправился?      - Я смог исправить только внешний ущерб. Я пока маловато знаю и не в силах исправлять повреждения, нанесённые душе. Теперь дело за ним самим. Я больше ничего не могу. - Эрагон на мгновение даже глаза прикрыл, чувствуя смертельную усталость. - Моя... голова точно в тумане...      - Может, поешь немного? - предложил Муртаг. - Ты сильно ослабел. Давай-ка я сварю суп.      Пока он готовил еду, Эрагон пытался угадать, кто он такой. Лук и меч у него отменные, да и рог тоже. То ли это вор, то ли человек очень богатый - очень! Но почему он выслеживал раззаков? Чем они ему так навредили? А что, если он связан с варденами?      Муртаг протянул Эрагону миску, полную ароматного супа, и он вскоре выскреб её до дна.      - Сколько времени прошло после схватки с раззаками? - спросил Эрагон, насытившись.      - Несколько часов.      - Тогда нам лучше поскорее отсюда убраться, пока они не вернулись с подкреплением.      - Ты, я думаю, ещё сможешь ехать верхом, а вот он - нет. - И Муртаг указал на Брома. - Рана у него слишком опасная, да и в сознание он так и не приходил.      Эрагон решил посоветоваться с Сапфирой.      "Что, если мы соорудим какие-нибудь носилки и положим на них Брома? - спросил он. - Ты сможешь нести его, как тогда Гэрроу?"      "Смогу. Только приземляться мне будет неудобно. Да и для него опасно".      "Ну, хотя бы какое-то время, хорошо?"      Сапфира ответила утвердительно, и Эрагон повернулся к Муртагу:      - Сапфира сможет понести его, но нужно сделать носилки. Ты один сумеешь? У меня сил совсем нет.      - Подожди здесь. - И Муртаг, вытащив меч, куда-то убежал.      Эрагон на всякий случай разыскал свой лук, отброшенный раззаками в сторону, вложил в него стрелу, а меч Заррок подтянул к себе поближе. И ещё он приготовил одеяла для носилок.      Муртаг вскоре вернулся, неся в руках два крепеньких молодых деревца с обрубленными сучьями. Он положил их на землю, привязал к ним одеяло, осторожно перенёс на носилки Брома и тоже тщательно привязал его. Сапфира подхватила носилки и тут же взлетела, неторопливо и плавно взмахивая огромными крыльями.      - Вот уж не думал, что мне когда-нибудь доведётся такое увидеть! - сказал Муртаг, и на лице его появилось какое-то странное выражение.      Когда Сапфира исчезла в тёмном ночном небе, Эрагон кое-как доковылял до Кадока и с огромным трудом вскарабкался в седло.      - Спасибо, что помог, - сказал он Муртагу. - Атеперь нам лучше расстаться. И постарайся уехать как можно дальше от нас. Тебе грозит опасность, если слуги Империи обнаружат, что ты с нами заодно. Мы тебя все равно сейчас защитить не сможем, а мне бы очень не хотелось, чтобы с тобой по нашей вине беда приключилась.      - Отличная речь! - заметил Муртаг, затаптывая костёр. - Интересно, куда это ты ехать собрался? Ты что, знаешь поблизости какое-то место, где вы могли бы спрятаться и передохнуть? Между прочим, старику нужно отлежаться. Да и тебе не помешает.      - Нет, я здешних мест совсем не знаю, - признался Эрагон.      Глаза Муртага блеснули, он погладил рукоять меча и предложил:      - Тогда я лучше поеду с вами, пока вы не окажетесь в безопасном месте, а потом мы, возможно, и расстанемся. К тому же мне все равно сейчас нечем заняться. А поскольку раззаки гонятся за вами, у меня будет гораздо больше шансов снова встретиться с ними. Вокруг Всадников всегда всякие интересные события происходят.      Эрагон решил пропустить его последние слова мимо ушей. Он был совсем не уверен, что ему следует принимать помощь от незнакомого человека, однако чувствовал себя слишком слабым, чтобы настаивать на своём решении. В конце концов, думал он, если этот Муртаг поведёт себя недостойно, Сапфира всегда сможет прогнать его.      - Ладно, если хочешь, поехали вместе, - пожав плечами, сказал он Муртагу.      Тот кивнул и вскочил на своего серого коня. Эрагон, ведя в поводу Сноуфайра, последовал за ним. Яркий рогатый месяц неплохо освещал дорогу но Эрагон прекрасно понимал, что при свете месяца их гораздо легче выследить.      Ему очень хотелось кое о чем расспросить Муртага, но он молчал, экономя силы, ибо с трудом удерживался в седле. Перед рассветом Эрагон услышал голос Сапфиры: "Я должна остановиться. Мои крылья устали, да и Бром требует заботы. Я нашла хорошее место для привала - впереди, примерно в двух милях отсюда".      Они обнаружили её сидящей у подножия большого округлого холма из песчаника, склоны которого, точно соты, были покрыты множеством больших и маленьких пещер. Подобные холмы виднелись и по соседству. Сапфира, страшно довольная собой, сообщила: "Я нашла отличную пещеру! Снизу её увидеть невозможно, и она достаточно просторна, чтобы в ней поместились мы все вместе с лошадями. Следуйте за мной". И она принялась довольно ловко карабкаться по склону, глубоко вонзая острые когти в мягкий песчаник. Лошадям же приходилось нелегко: копыта их скользили по камню, и Эрагон с Муртагом постоянно их понукали. Подъем занял у них почти час, но наконец они все же добрались до пещеры.      Она была добрых сто футов в длину и больше двадцати в ширину, и вход в неё был достаточно узкий, так что здесь они действительно оказались неплохо защищены и от непогоды, и от чересчур любопытных глаз. Тьма таилась в дальнем конце пещеры, льнула к стенам и углам, обволакивая их точно мягким чёрным одеялом.      - Впечатляющее зрелище, - сказал Муртаг. - Целый дворец. Ладно, я пойду за дровами для костра.      А Эрагон поспешил к Брому, которого Сапфира опустила на каменное возвышение у дальнего края пещеры. Сжав безжизненную руку старика, он внимательно всматривался в его осунувшееся лицо. Потом горестно вздохнул, встал и подошёл к костру, который уже успел развести Муртаг.      Они молча поели, потом попытались напоить Брома водой, но им это не удалось: старик не разжимал губ. Расстроенные, чувствуя смертельную усталость, они завернулись в одеяла и тут же уснули.    37. Наследие всадника      "Проснись, Эрагон!" - Он пошевелился и застонал.      "Мне нужна твоя помощь! Что-то не так!" - звала Сапфира. Эрагону очень хотелось спать, и он не ответил. Но Сапфира снова окликнула его: "Вставай!"      "Отстань!" - проворчал он.      "Эрагон!"      Ему показалось, что она проревела это слово прямо ему в ухо. Он тут же вскочил и машинально нашарил свой лук. Сапфира склонилась над Бромом, который скатился с носилок и нелепой грудой тряпья лежал на полу пещеры. Лицо его было искажено, кулаки сжаты, его корёжили страшные судороги. Эрагон бросился к нему, опасаясь самого худшего.      - Помоги! Я не смогу удержать его! - крикнул он Муртагу, хватая Брома за руки. - Он навредит себе!      Бок у него болел страшно. Особенно тяжело было, когда Бром начинал вырываться. Вдвоём они удерживали старика до тех пор, пока судороги не прекратились, потом осторожно переложили его на носилки.      Бром весь горел, казалось, этот жар можно почувствовать, даже не прикасаясь к его лбу. Эрагон попросил Муртага принести воды и какую-нибудь тряпицу и обтёр Брому лицо, пытаясь хоть немного унять страшный жар. И только тут заметил, что снаружи светит солнце.      "Долго мы спали?" - спросил он у Сапфиры.      "Довольно долго. Я большую часть времени дежурила возле Брома. Он был ничего, вот только несколько минут назад вдруг стал метаться. Я разбудила тебя, когда он упал на пол".      Эрагон встал и попытался распрямить плечи, но сломанные ребра тут же дали о себе знать. Вдруг он почувствовал, как кто-то крепко схватил его за руку, и увидел, что глаза Брома открыты и смотрят прямо на него.      - Подай мне бурдюк с вином! - с трудом прохрипел Бром.      - Ты очнулся! - радостно воскликнул Эрагон. - Только вино тебе пить не стоит, от него тебе только хуже станет.      - Принеси бурдюк, мальчик... просто принеси... - вздохнул Бром, и рука его бессильно упала.      - Сейчас... Я сейчас... Ты только держись. - Эрагон метнулся к седельным сумкам и в отчаянии крикнул: - Я не могу его найти!      - На вот, возьми мою фляжку, - предложил ему Муртаг. Эрагон схватил её и вернулся к Брому.      - Вот, я принёс вино, - сказал он, опускаясь на колени. Муртаг деликатно отошёл к самому входу в пещеру, чтобы они могли побыть наедине.      - Хорошо... - еле слышно прошептал Бром и слабо шевельнул рукой. - А теперь... промой вином мою правую ладонь.      - Что?.. - удивился Эрагон.      - Никаких вопросов! У меня нет времени. Озадаченный, Эрагон вытащил из фляжки затычку, вылил немного вина на правую ладонь Брома и стал втирать вино в кожу.      - Ещё! - хрипло потребовал Бром.      Эрагон плеснул ему на ладонь ещё вина и тёр до тех пор, пока с ладони не исчез коричневатый налёт. И тут у Эрагона просто рот от изумления раскрылся: на ладони Брома сиял знак "гёдвей ингнасия"!      - Так ты - Всадник?! - Эрагон не верил собственным глазам.      Улыбка, исполненная боли, скользнула по лицу Брома:      - Был им когда-то... Совсем молодым... моложе, чем ты сейчас, я... был избран самими Всадниками. Они приняли меня в свои ряды. И за годы учёбы я очень подружился с одним юношей... Его звали Морзан. Да, это его впоследствии стали называть Проклятым. (У Эрагона даже дыхание перехватило: это ведь было не менее ста лет назад!) Морзан предал нас и перешёл на сторону Гальбаторикса... А во время битвы при Дору Арибе на острове Врёнгард мой молодой дракон был убит. Его... её звали Сапфира.      - Почему же ты мне раньше этого не рассказывал? - тихо спросил Эрагон.      Бром усмехнулся:      - Просто пока... необходимости не было. - И умолк. Дышал он с трудом, руки были мучительно стиснуты. - Я стар, Эрагон... очень стар. Хотя дракон мой был убит, но жил я дольше, чем большинство Всадников. Ты и представить себе не можешь, что это такое - дожить до моих лет, оглядываться назад и понимать, что ты начинаешь забывать даже собственное прошлое, а впереди видеть только... Но я всю жизнь тосковал о моей Сапфире... и ненавидел Гальбаторикса, который её погубил. - Глядя на Эрагона красными от жара глазами, он страстно воскликнул: - Не допускай, чтобы такое случилось и с тобой! Не допускай! Храни Сапфиру как зеницу ока, сбереги её даже ценой собственной жизни, ибо без своего дракона Всаднику вряд ли вообще стоит жить.      - Ты не должен так говорить! С Сапфирой ничего не случится! - воскликнул Эрагон с неожиданной для него самого тревогой.      Бром чуть повернул голову, почти невидящим взглядом скользнул по застывшему у входа в пещеру Муртагу и пробормотал:      - Должно быть, я просто брежу... - Потом он вновь посмотрел на Эрагона, и голос его окреп. - Знаешь, я долго не протяну. Это... очень опасная рана. Она уже высосала из меня почти все силы, и мне с ней не справиться. Но прежде чем я умру, я хотел бы благословить тебя.      - Да что ты! Все будет хорошо, ты поправишься! - У Эрагона даже слезы выступили на глазах. - Ты не должен умирать! - точно ребёнок воскликнул он.      - Должен... Таков порядок вещей. Так хочешь ты получить моё благословение? - Эрагон молча кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Бром положил ему на лоб дрожащую руку. - Что ж, я от всей души благословляю тебя, и пусть грядущие годы будут милостивы к тебе и принесут тебе счастье. - Он знаком приказал Эрагону нагнуться поближе и очень тихо прошептал семь слов древнего языка, кратко поясняя значение каждого из них. - Вот и все, что я могу подарить тебе... Но пользуйся этими заклинаниями только в случае крайней необходимости. - Бром долго молчал, потом прошептал едва слышно: - А мне пора отправляться в самое долгое своё путешествие...      Эрагон, заливаясь слезами, пытался снова его разговорить, шептал ему всякие ласковые слова, не отходил от него ни на минуту, не желая ни есть ни пить. Через несколько часов серая бледность стала заливать щеки Брома, глаза его затуманились, руки стали холодны как лёд, а в воздухе повис какой-то неприятный запах, исходивший от раны, нанесённой ему раззаками. И Эрагон мог лишь бессильно смотреть, как смерть забирает свою очередную жертву.      Ещё только близился вечер, и тени лишь стали немного длиннее, когда Бром вдруг вздрогнул и застыл. Эрагон окликнул его по имени, но он не ответил. Муртаг подбежал к нему, но помочь Брому они уже ничем не могли. Но Эрагону показалось, что, когда он в беспомощном молчании в последний раз заглянул в ещё живые глаза Брома, то прочёл в них одобрение и прощальный привет, умиротворённо вздохнув, он затих, успокоившись навеки. Так умер Бром, великий сказитель и Всадник.      Эрагон дрожащими пальцами закрыл ему глаза и встал. Сапфира, подняв голову к небесам, печально взревела - она пела свою прощальную песню. Слезы градом катились у Эрагона по щекам, ощущение чудовищной потери было похоже на кровоточащую рану, нанесённую прямо в сердце.      - Мы должны его похоронить, - сказал он Муртагу, запинаясь на каждом слове.      - Но нас могут заметить, - предупредил Муртаг.      - Мне все равно!      Муртаг некоторое время колебался, потом поднял Брома с земли, прихватил его меч и понёс к выходу из пещеры. Сапфира последовала за ним.      - На вершину, - хриплым голосом велел Эрагон.      - Но у нас не хватит ни сил, ни времени, чтобы вырубить могилу в этом песчанике.      - У меня хватит.      Эрагон с трудом поднялся на вершину холма: сломанные ребра жгло огнём. Муртаг осторожно опустил Брома на выступающий из земли камень.      Эрагон вытер слезы и все своё внимание сосредоточил на этом камне. Взмахнув рукой, он повелительно произнёс: "Муа стенр!" И камень сперва пошёл трещинами, а потом начал расплываться, точно стал вдруг текучим, как вода, и в нем образовалось углубление, размерами соответствующее человеческому телу, вокруг которого Эрагон возвёл небольшую стену высотой примерно по пояс.      Они опустили Брома в могилу вместе с его посохом и мечом. Затем, чуть отступив, Эрагон с помощью магии сдвинул края камня, и тот скрыл под собой лицо Брома. В последнем усилии Эрагон велел камню превратиться в некое подобие часовни или шпиля и рунами начертал на этом надгробии: ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ БРОМ. ИСТИННЫЙ ВСАДНИК И МОЙ НАЗВАНЫЙ ОТЕЦ. ДА СЛАВИТСЯ ВО ВЕКИ ВЕКОВ ИМЯ ЕГО!      И, уронив голову на могилу, Эрагон наконец-то выплакался всласть. До позднего вечера он оставался на вершине холма, и Муртаг его не тревожил.      В ту ночь ему снова приснилась женщина, заключённая в темницу.      Он был уверен, что с ней происходит нечто ужасное. Она, похоже, была больна - дышала с трудом, неровно и вся дрожала, то ли от холода, то ли от боли. В полумраке темницы он достаточно хорошо видел только её нежную руку, свисавшую с края лежанки. Но с кончиков пальцев у неё капала какая-то тёмная жидкость, и Эрагон совершенно точно понял, что это кровь.    38. Алмазная гробница      Когда Эрагон проснулся, глаза у него опухли, а все тело ломило от усталости. В пещере были только лошади. Носилки исчезли. Эрагон вышел из пещеры и присел на камень. "Значит, та ведьма из Тирма, Анжела, была права, предсказывая мне в скором будущем встречу со смертью", - думал он, тупо уставившись в землю. В небе сияло солнце цвета золотистого топаза, и, несмотря на раннее утро, уже начинало припекать.      Эрагон даже не замечал, как по лицу его текут слезы, оставляя на щеках солёные шершавые дорожки. Он всем телом впитывал живительное тепло, стараясь заставить себя не думать о случившемся и что-то машинально царапая ногтем на мягком песчанике. Потом вдруг, точно очнувшись, обнаружил, что рука его сама собой написала вопрос: "Почему я?"      Он все ещё сидел на камне у входа в пещеру, когда наверх вскарабкался Муртаг, держа в руках парочку кроликов. Он молча сел рядом с Эрагоном, положив свою добычу на землю. Потом осторожно спросил:      - Ну как ты?      - Совершенно без сил.      Муртаг окинул его задумчивым взглядом:      - Надеюсь, ты поправишься?      Эрагон только плечами пожал в ответ. Муртаг ещё немного помолчал и снова заговорил:      - Знаешь, сейчас, наверное, не время для расспросов, но мне очень нужно знать: твой Бром - это ТОТ САМЫЙ БРОМ? Который помог выкрасть драконово яйцо, бежал с ним через всю Империю и убил Морзана на дуэли? Я слышал, как ты называл его по имени, и прочёл надпись, которую ты сделал на его могиле. Но мне нужно знать наверняка. Так это он?      - Он, - тихо сказал Эрагон. (В глазах Муртага плеснулась тревога.) - А откуда тебе известны такие вещи, - спросил Эрагон, - которые для большинства являются великой тайной? Да и за раззаками ты погнался весьма кстати - нам как раз помощь была очень нужна... Ты что, один из варденов?      Глаза Муртага округлились от изумления, но взгляд остался непроницаемым.      - Я беглец, как и ты. - В голосе его явственно послышалась сдерживаемая печаль. - Я не варден, но и слугой Империи тоже не являюсь. Я вообще никому не служу. Что же касается моей вам помощи, то, предположим, я действительно слышал кое-какие разговоры о том, что появился новый Всадник, и решил, что, преследуя раззаков, сумею выяснить, правда ли это.      - А я думал, ты за раззаками гонишься, убить их хочешь, - усмехнулся Эрагон.      Муртаг тоже мрачно усмехнулся:      - Хотел бы, конечно, но тогда я бы с вами не встретился.      "Как жаль, что Брома нет! - думал Эрагон. - Он бы сразу почуял, стоит ли доверять этому Муртагу". Эрагон вспомнил, как в Дарете Бром догадался о тайных намерениях вожака Тревора. Он попытался проникнуть в мысли Муртага, но словно наткнулся на стальную преграду, которую так и не смог преодолеть. "Значит, Муртаг умеет устанавливать мысленный барьер, - догадался он. - Интересно, где он этому научился? Бром говорил, что это умеют очень немногие и для этого требуется особая тренировка. Кто же он такой, этот Муртаг?"      Вдруг, почувствовав себя невероятно одиноким, Эрагон спросил:      - А Сапфира где?      - Не знаю, - сказал Муртаг. - Все время была поблизости, а когда я пошёл на охоту, улетела - по каким-то своим делам, наверное.      Эрагон кивнул, встал и, пошатываясь, побрёл назад, в пещеру. Муртаг последовал за ним.      - Что ты теперь намерен делать? - спросил он.      - Ещё не решил... - Эрагону даже думать об этом не хотелось. Он свернул свою постель и привязал её к седельной сумке. Сломанные ребра ежесекундно давали о себе знать мучительной болью.      Муртаг освежевал кроликов и принялся готовить еду. Бесцельно перебирая вещи, Эрагон наткнулся на Заррок и вытащил его из ножен. Красный клинок ярко сверкнул на солнце. Эрагон взвесил его на ладони и задумался.      Он никогда ещё не опоясывался Зарроком и не пользовался им в настоящем бою - только во время уроков по фехтованию. Бром не хотел, чтобы кто-то увидел на нем этот меч. Теперь с этим запретом покончено. Эрагон хорошо помнил, какой ужас вызвал у раз-заков красный клинок. Уже одного этого более чем достаточно, чтобы все время носить меч при себе. Эрагон снял с плеча лук, опоясался Зарроком и решил: "С этого дня я больше не выпущу его из рук! И пусть все увидят, кто я такой. Я больше никого не боюсь. Теперь я настоящий Всадник!"      В сумке Брома он обнаружил только запасную одежду, небольшой кошель с деньгами и карту Алагейзии. Он взял карту и расстелил её у костра. Муртаг искоса глянул на него и спросил:      - Можно мне поближе рассмотреть твой меч?      Эрагон колебался, ему не хотелось ни на минуту расставаться с Зарроком. Потом он все же молча кивнул и передал меч Муртагу. Тот внимательно рассмотрел знак на клинке, и лицо его потемнело.      - Где ты его взял?      - Его подарил мне Бром. А что?      Муртаг сунул меч в ножны и скрестил на груди руки. Лицо его было сердитым, грудь вздымалась. Не скрывая обуревавших его чувств, он воскликнул:      - А ты знаешь, что когда-то этот меч был известен не меньше, чем его хозяин? Им владел последний из Всадников, Морзан, человек страшный и жестокий. А я-то считал тебя жертвой Гальбаторикса! На самом же деле ты владеешь одним из самых кровавых мечей на свете, ибо он принадлежал Проклятому!      Эрагон был потрясён до глубины души, он молча смотрел на Муртага, только теперь понимая, что Бром, должно быть, отнял этот меч у Морзана после своего победоносного поединка с ним в Гиллиде.      - Бром никогда не рассказывал мне, откуда он у него, - искренне признался он. - И я понятия не имел, что когда-то меч принадлежал Морзану.      - Значит, он тебе этого никогда не рассказывал? - В голосе Муртага явственно слышалось сомнение. - Странно... Просто понять не могу, зачем ему понадобилось это скрывать?      - Я тоже не понимаю... Но, с другой стороны, у Брома было немало и других тайн, - сказал Эрагон, чувствуя, как тревожно держать в руках меч того, кто предал Всадников и выдал их Гальбаториксу. Возможно, думал он, этот клинок в своё время отнял жизнь у многих Всадников. И, что ещё хуже, у драконов! - Но я все-таки оставлю Заррок при себе. У меня ведь нет другого меча. И пока я его не раздобуду, стану пользоваться этим.      Муртаг невольно вздрогнул, когда Эрагон назвал меч по имени.      - Что ж, как угодно, - сказал он и вернулся к прежнему занятию.      Когда еда была готова, Эрагон с трудом заставил себя проглотить несколько кусков, хотя и сильно проголодался. Он был слишком утомлён и взволнован. Впрочем, от горячей еды ему стало лучше, и он дочиста выскреб свою миску. А потом сказал:      - Мне нужно продать Кадока.      - А почему не того коня, на котором ехал Бром? - удивился Муртаг. Он, похоже, уже справился со своим дурным настроением.      - Сноуфайра? Потому что Бром обещал о нем заботиться. И раз... Брома с нами больше нет, я сделаю так, как он обещал хозяину Сноуфайра.      Муртаг поставил миску на колени.      - Как хочешь, - сказал он. - Я уверен, что для твоего коня мы запросто найдём покупателя в любом городе или селении.      - Мы? - переспросил Эрагон.      Муртаг искоса глянул на него, помолчал, словно что-то обдумывая, и сказал:      - Ты вряд ли захочешь тут особенно задерживаться. Если раззаки где-то поблизости, могила Брома будет служить им чем-то вроде маяка. (Эрагон тоже думал об этом, а потому слушал Муртага внимательно.) А твоим рёбрам нужно хоть немного поджить. Я знаю, ты можешь защитить себя и с помощью магии, но тебе все же необходим будет помощник, способный и тяжести поднимать, и в случае необходимости мечом воспользоваться. Прошу тебя позволить мне пока что поехать с тобой вместе. Пока, ибо должен предупредить: меня ищут слуги Империи. И вскоре вполне может пролиться чья-то кровь.      Эрагон рассмеялся, и от боли у него на глазах тут же выступили слезы. Отдышавшись, он сказал Муртагу:      - Мне все равно, даже если за тобой охотится целая армия. Ты прав: мне действительно нужна помощь. И я буду рад, если ты поедешь с нами, но сперва я все-таки должен посоветоваться с Сапфирой. И кстати, Гальбаторикс вполне может и за мной послать целую армию, так что вряд ли в нашем с Сапфирой обществе ты будешь в большей безопасности, чем сам по себе.      - Понимаю, - усмехнулся Муртаг. - И это даже хорошо.      - Ну, тогда в путь! - И Эрагон благодарно ему улыбнулся.      Пока они беседовали, в пещеру незаметно вползла Сапфира. Она радостно приветствовала Эрагона, но душа её была полна глубокой печали. Положив свою крупную голову к ногам Эрагона, она спросила:      "Как ты себя чувствуешь?"      "Пока не очень".      "Я скучаю по старику".      "Я тоже... А ведь я и не подозревал, что он был Всадником! Значит, он действительно был очень стар - настолько же стар, как и Проклятые... И магии он когда-то у Всадников научился, а потом старался передать эти знания мне".      Сапфира повозилась, помолчала и сказала:      "А я знала, кто он. С той самой минуты, когда он впервые меня коснулся. Ещё на ферме".      "И ты ничего мне не сказала? Но почему?"      "Он меня просил".      И Эрагон решил не допытываться о причинах. Сапфира всегда желала ему только добра.      "У Брома была не только эта тайна, - сказал он и поведал драконихе о происхождении Заррока и о гневе Муртага. - Теперь я понимаю, почему Бром не пожелал объяснить мне, откуда у него этот меч! Ведь я был настолько глуп, что, узнав все, запросто мог бы удрать при первой же возможности".      "И все-таки тебе нужно поскорее избавиться от этого меча, - с отвращением сказала Сапфира. - Я понимаю, это бесценное оружие, но лучше иметь самый обыкновенный клинок, чем орудие мясника Морзана!"      "Возможно. Скажи, Сапфира, куда теперь ляжет наш путь? Муртаг предложил сопровождать нас. Я ничего о нем не знаю, но он кажется мне достаточно честным человеком. Может быть, нам все же отправиться к варденам? Только я понятия не имею, как их найти. Бром так ничего и не успел рассказать мне об этом".      "Он сказал об этом мне".      Эрагон вдруг рассердился: "Ну ответь, почему он так доверял тебе? Неужели он считал меня глупым мальчишкой? Ведь он столько знал, но почти ничем не захотел со мной поделиться!"      Чешуя драконихи зашуршала по камням, и она с глубокомысленным видом воздвиглась над Эрагоном.      "После того как мы оставили Тирм и на нас напали ургалы, - промолвила она, - Бром многое мне рассказал, но о некоторых вещах я пока умолчу. Сообщать их тебе нет необходимости. Бром беспокоился, чувствуя, что скоро умрёт, и не знал, кто станет учить и воспитывать тебя после его смерти. Но он назвал мне одно имя: Дормнад. Этот человек живёт в Гиллиде. Он может помочь нам разыскать варденов. Бром также хотел, чтобы ты знал: из всех жителей Алагейзии ты, по его мнению, более других достоин называться Всадником".      Глаза Эрагона тут же наполнились слезами. Более высокой похвалы он и не надеялся когда-либо получить из уст Брома.      "Я постараюсь с честью выполнить возложенную на меня миссию!"      "Ну и прекрасно".      "Значит, держим путь в Гиллид? - К Эрагону словно вновь вернулись прежние силы. Он даже плечи немного расправил. - А что насчёт Муртага? Как ты считаешь, стоит брать его с собой?"      "Мы обязаны ему жизнью. Да и в любом случае он нас обоих видел. Будем просто за ним присматривать, чтобы он - вольно или невольно - не выдал нас слугам Империи".      Эрагон был полностью с ней согласен. Он рассказал ей и о своём сне.      "Знаешь, меня этот сон очень встревожил. Я чувствую: времени у этой несчастной узницы совсем не осталось, и скоро произойдёт что-то ужасное. Уверен - ей грозит смертельная опасность. Но если б я знал, как её отыскать!"      "А что подсказывает тебе твоё сердце?" - спросила Сапфира.      "Моё сердце недавно умерло, - грустно пошутил Эрагон. - Но мне кажется почему-то, что темница находится к северу от Гиллида. Или даже в его северной части. Вот только как бы мне в следующий раз не увидеть во сне её могилу! Нет, этого нельзя допустить!"      "Почему?"      "Я и сам не знаю... - Он пожал плечами. - Просто когда я её увидел, то сразу почувствовал, сколь драгоценна её жизнь. Нет, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы эта жизнь оборвалась... А все-таки очень странно..."      Слушая его, Сапфира приоткрыла свою зубастую пасть, клыки её так и поблёскивали. Похоже, она улыбалась.      "Ну, что ты смеёшься?" - рассердился Эрагон.      Сапфира не ответила и, покачав головой, пошла прочь, мягко ступая огромными лапами.      Эрагон что-то недовольно пробурчал себе под нос и подошёл к Муртагу, чтобы сказать ему о принятом решении.      - Если ты найдёшь этого Дормнада, - сказал Муртаг, - и вместе с ним отправишься на поиски варденов, я с вами расстанусь. Для меня встреча с варденами не менее опасна, чем безоружным явиться прямо к Гальбаториксу в Урубаен, да ещё под звуки фанфар, возвещающих о моем прибытии.      - Ну, расставаться нам, я думаю, придётся ещё не скоро, - заметил Эрагон. - До Гиллида путь неблизкий. - Голос его чуть дрогнул, и он, прищурившись, посмотрел на солнце, желая отогнать грустные мысли. - Нам бы выехать прямо сейчас, пока не слишком жарко.      - А ты в состоянии пускаться в такой далёкий путь? - нахмурившись, спросил Муртаг.      - Мне нужно непременно что-то делать, иначе я сойду с ума! - воскликнул Эрагон. - Фехтовать, осваивать магическую премудрость, драться наконец - но не сидеть на месте, ковыряя пальцем в носу! Впрочем, сейчас у меня выбор невелик, уж лучше продолжить путь в седле.      Они затушили костёр, сложили вещи и вывели коней из пещеры. Эрагон передал поводья Кадока и Сноуфайра Муртагу и сказал:      - Ты ступай вниз, а я тебя догоню.      Муртаг стал неторопливо спускаться с холма, а Эрагон поднялся на вершину, то и дело останавливаясь и морщась от боли. На вершине он обнаружил Сапфиру. Они постояли у могилы Брома, отдавая ему последнюю дань уважения. "Не могу поверить, что его нет... и никогда не будет!" - плакало сердце Эрагона. И вдруг Сапфира, вытянув свою длинную шею, коснулась носом могильного камня, бока её заходили ходуном, и в воздухе разлилась негромкая мелодия.      Глыба песчаника в том месте, где она прикоснулась к ней, засверкала, точно покрывшись золотой росой, посветлела, и Эрагон в изумлении увидел, что на поверхности её проросли белые алмазные блёстки - точно бесценная филигрань. Солнечные зайчики, отбрасываемые драгоценными камнями, плясали на земле, а алмазы вспыхивали разноцветными огнями, вызывая лёгкое головокружение. Да и само надгробие сильно изменило свои очертания. Сапфира, удовлетворённо фыркая и склонив голову набок, любовалась своей работой.      Грубый каменный шпиль, прежде украшавший могилу Брома, превратился в сверкающий свод, усыпанный драгоценными камнями, и свод этот был прозрачным! Под ним отчётливо виднелось лицо Брома - как живое! И Эрагон глаз не мог оторвать от этого лица: казалось, старик просто спит.      - Как ты это сделала? - с ужасом и восхищением воскликнул он, глядя на Сапфиру.      "Я всего лишь подарила ему то, что могла. Теперь время не в силах поглотить его. И он будет вечно покоиться здесь".      "Благодарю тебя!" - Эрагон обнял её за шею. А потом они вместе стали спускаться с холма.    39. Пленение в Тиллиде      Езда верхом причиняла Эрагону ужасные страдания, да и сломанные ребра позволяли ехать только шагом. Он не мог вздохнуть полной грудью, чтобы боль не давала о себе знать, но тем не менее останавливаться не хотел. Сапфира летела рядом, постоянно поддерживая с ним мысленную связь.      Муртаг старался держать своего серого вровень с Кадоком, он был замечательным наездником, составляя с конём как бы единое целое. Эрагон некоторое время наблюдал за ним, потом заметил:      - Красивый у тебя конь! Как его зовут?      - Торнак - в честь того, кто научил меня искусству боя. Муртаг потрепал коня по шее. - Торнак мне ещё жеребёнком достался. Вряд ли во всей Алагейзии можно найти более смелое и умное животное! Не считая Сапфиры, конечно.      - Да, конь великолепный, - с восхищением сказал Эрагон.      Муртаг рассмеялся:      - Но ведь и Сноуфайр великолепен. Во всяком случае, я не встречал другого коня, который по своим достоинствам почти не уступал бы Торнаку.      В тот день они сумели проехать совсем немного, но Эрагон был доволен и этим, ему очень хотелось продолжать движение вперёд. Езда отвлекала его от мрачных раздумий. Места вокруг были дикие, дорога, ведущая в Драс-Леону, осталась значительно левее. Они как бы огибали город по широкой дуге, направляясь на север, в Гиллид, до которого отсюда было так же далеко, как до Карвахолла.      Кадока они продали в какой-то небольшой деревушке. Когда новый владелец увёл коня, Эрагон с сожалением опустил в карман те несколько монет, которые выручил в этой печальной сделке. Ему было жаль расставаться с Кадоком - ведь они столько пережили вместе: и половину Алагейзии проехали, и схватку с ургалами выдержали...      Дни пролетали незаметно, их путешествие по этим малонаселённым местам затянулось. Эрагону приятно было общество Муртага, у них оказалось немало общих интересов, и они подолгу обсуждали технику стрельбы из лука и различные охотничьи уловки.      Но одной темы, словно по негласному уговору, они касаться избегали: они почти ничего не рассказали друг другу о своём прошлом. Эрагон ни словом не обмолвился о том, где он нашёл Сапфиру, как познакомился с Бромом и даже откуда он родом. И Муртаг молчал о своём происхождении и о том, почему за ним охотятся слуги Империи.      Тем не менее, будучи постоянно вместе, они все же немало успели узнать друг о друге. Эрагона, например, очень интересовало, как это Муртаг умудряется так хорошо разбираться в борьбе различных сил внутри Империи, а также во внешней политике Гальбаторикса. Он, похоже, знал конкретные дела и пристрастия любого представителя знати, любого королевского придворного и отлично мог объяснить, как именно эти дела и пристрастия отражаются на простых людях. Эрагон всегда очень внимательно его слушал, благодарный за такую науку, однако разнообразные подозрения так и роились у него в голове.      Миновала первая неделя, раззаков было не слыхать, и тревоги Эрагона улеглись сами собой. Но они по-прежнему дежурили по ночам, опасаясь встречи с ургалами. Впрочем, пока никаких следов ургалов они тоже не замечали. Эрагон, прежде уверенный, что в этих диких краях чудовища кишмя кишат, был даже рад такому спокойствию.      Прекрасная узница больше ему не снилась, хотя он не раз пытался мысленно вызвать её образ. Проезжая через какое-нибудь селение, первым делом он старался узнать, есть ли там тюрьма. Если тюрьма была, старательно изменив обличье, посещал её, но той женщины нигде не было. Кстати, в искусстве перевоплощения Эрагон весьма преуспел, и особенно этому способствовал разосланный повсюду королевский указ с перечислением примет "государственного преступника" и обещанием весьма внушительного вознаграждения в случае его поимки.      Путешествие на север неизбежно должно было привести их в город Урубаен, столицу Алагейзии. Места близ Урубаена были заселены очень густо, и проскочить незамеченными им бы ни за что не удалось. Дороги патрулировали королевские гвардейцы, мосты бдительно охранялись. Так что им пришлось объезжать столицу стороной, и на это ушло несколько весьма напряжённых дней.      Благополучно миновав Урубаен, они оказались в южной части той обширной равнины, которую Эрагону уже доводилось пересекать, когда они с Бромом ехали из долины Паланкар на юг. Только теперь путь его лежал на север, и они с Муртагом старались держаться ближе к восточному краю равнины, следуя по течению реки Рамр.      Как раз в эти дни Эрагону исполнилось шестнадцать. В Карвахолле непременно устроили бы по этому поводу праздник - ведь это время вступления в общество взрослых мужчин, - но здесь, в этих диких краях, он решил даже Муртагу не говорить о своём дне рождения.      Сапфире было уже почти полгода, и в последнее время она стала значительно крупнее и массивнее. Особенно крылья. Тело драконихи было мускулистым и плотным, костяк - тяжёлым и прочным. Клыки, торчавшие из пасти, были толщиной с руку Эрагона и острые, как меч Заррок.      Прошло немало дней, прежде чем Муртаг разрешил наконец Эрагону снять туго перетягивавшую его грудь повязку. Ребра полностью зажили, лишь в том месте, где тяжёлый башмак раззака рассёк кожу, остался небольшой шрам. Сапфира внимательно наблюдала, как Эрагон освобождается от своего "свивальника", опасливо расправляет плечи и наконец-то, вздохнув полной грудью, с наслаждением потягивается. Никакой боли он больше не чувствовал. В былые времена он наверняка просиял бы от удовольствия, но после смерти Брома улыбка едва ли появлялась на его лице.      Натянув рубаху, Эрагон вернулся к костру. Муртаг сидел у огня и строгал какую-то деревяшку. Эрагон вытащил из ножен Заррок, и Муртаг весь напрягся, хотя лицо его и осталось спокойным.      - Ну вот, теперь я окончательно выздоровел, - сказал Эрагон и предложил: - Нет ли у тебя желания немного пофехтовать?      Муртаг отложил деревяшку и весьма заинтересованно спросил:      - Боевыми мечами? Но так ведь и убить друг друга недолго.      - Погоди-ка... Дай мне твой меч. (Муртаг явно колебался. Но потом все же протянул свой длинный меч.) - Эрагон, применив уже знакомое заклинание, быстро сделал острое лезвие безопасным. - Ты не беспокойся, - сказал он Муртагу, - я сразу же снова сделаю его острым, как только мы закончим спарринг.      Муртаг проверил балансировку оружия и остался вполне доволен. Эрагон обезопасил лезвие Заррока и сделал первый выпад, целясь в плечо Муртага. Тот парировал. Эрагон легко отскочил и снова нанёс удар, но Муртаг снова парировал, отступая лёгким танцующим шагом. Он был чрезвычайно ловок.      Они довольно долго скакали вокруг костра, пытаясь выбить оружие друг у друга, и Эрагон настолько разошёлся, что после особенно яростной атаки с его стороны Муртаг вдруг начал смеяться, да так заразительно, что Эрагон тоже засмеялся, и поединок пришлось прервать. Они поняли, что не только не уступают друг другу ни в силе, ни в мастерстве, но и никак не могут обрести преимущество в поединке. Они настолько подходили друг другу как спарринг-партнёры, что даже устали одновременно. Однако же, немного отдохнув, они все же продолжили поединок и фехтовали до тех пор, пока руки у обоих не налились от усталости свинцом, а рубахи не промокли насквозь от пота. Наконец Эрагон крикнул:      - Довольно! - И Муртаг, остановившись прямо посреди замаха, тут же с готовностью шлёпнулся на землю, с трудом переводя дыхание. Эрагон, пошатываясь, подошёл к нему и тоже плюхнулся рядом. Грудь у него тяжело вздымалась. Никогда ещё не было у него столь умелого и неутомимого противника!      - А ты меня здорово удивил! - воскликнул Муртаг. - Меня учили фехтовать чуть ли не с рождения, но я ни разу не встречал такого противника, как ты! Ты мог бы стать прямо-таки королём среди фехтовальщиков!      - Ты владеешь мечом не хуже, - возразил Эрагон, все ещё тяжело дыша. - Тот человек, который учил тебя, этот Торнак, мог бы сколотить себе изрядное состояние, открыв школу фехтования. К нему бы ученики со всей Алагейзии съезжались.      - Он умер, - кратко сообщил Муртаг.      - Прости, я не знал.      Впоследствии у них вошло в привычку каждый вечер упражняться подобным образом, что позволяло им сохранять хорошую боевую форму. Вскоре они и сами стали похожи на пару отличных клинков. Эрагон также возобновил свои занятия практической магией. Муртаг страшно этим интересовался, и вскоре Эрагону стало ясно, что он немало знает о действии и назначении различных магических сил, хотя сам не мог и не умел применять их. Когда Эрагон упражнялся в произнесении заклятий на древнем языке, Муртаг всегда молча слушал, лишь изредка спрашивая, что означает то или иное слово.      Подъезжая к Гиллиду, оба одновременно остановили коней. Почти месяц добирались они сюда, за это время весна сумела изгнать даже последние воспоминания о минувшей зиме. Эрагон чувствовал, как сильно он изменился, стал гораздо увереннее и спокойнее. Он по-прежнему часто думал о Броме и разговаривал о нем с Сапфирой, но в остальное время старался все же не бередить болезненные воспоминания.      Издалека Гиллид показался им каким-то варварским, дома в городе были сложены из грубых брёвен, отовсюду доносился злобный лай собак. В центре высилась каменная крепость весьма нелепой архитектуры. Сильно пахло дымом. Этот город казался, скорее, временным лагерем кочевников, а не крупным торговым центром. Вдали виднелись неясные очертания озера Изенстар.      Для пущей безопасности они решили остановиться на ночлег подальше от города. Когда ужин был почти готов, Муртаг сказал:      - Знаешь, я не уверен, что тебе стоит появляться в Гиллиде.      - Почему? Я же отлично умею обличье менять, - удивился Эрагон. - Никто меня не узнает. И потом, этому Дормнаду наверняка потребуются доказательства - например, чтоб я показал знак у себя на ладони, - чтобы убедиться, что я действительно Всадник и прислан Бромом.      - Возможно, - согласился Муртаг. - Но за тобой Гальбаторикс охотится гораздо более упорно, чем за мной. И потом, - прибавил он загадочно, - если даже меня поймают, то все равно вскоре выпустят на свободу. А вот если поймают тебя, то непременно поволокут в Урубаен, во дворец, и ты вскоре окажешься в темнице и будешь медленно умирать под пыткой - если, конечно, не согласишься служить Империи. Кроме того, в Гиллиде сосредоточена огромная армия - вон, смотри: это ведь не дома, а казармы! Так что попасться там - все равно что предложить себя нашему любимому правителю на тарелочке с золотой каёмочкой!      Эрагон посоветовался с Сапфирой. Обвив себя хвостом и уютно устроившись с ним рядом, она ответила:      "Ты мог даже и не спрашивать. Муртаг говорит разумные вещи. Если хочешь, я научу его, что сказать Дормнаду, чтобы тот полностью убедился в его правдивости. К тому же Муртаг совершенно прав: если уж кому-то из вас и стоит рисковать, так лучше тому, кто наверняка сможет пережить плен и допросы".      Эрагон поморщился:      "Мне бы не хотелось, чтобы он ради меня на рожон лез!" Но вслух, хотя и неохотно, сказал:      - Ладно, иди первым. Но если что-нибудь случится, я немедленно последую за тобой.      Муртаг рассмеялся:      - И получится замечательный сюжет для легенды: одинокий Всадник голыми руками одерживает победу над войском короля! - Он снова засмеялся. - Если там что-нибудь не так, то я сперва постараюсь все разнюхать, а уж потом туда соваться.      - Может, лучше сегодня отдохнуть и подождать до завтра? - осторожно предложил Эрагон.      - Зачем же? Чем дольше мы здесь пробудем, тем больше вероятность того, что нас кто-нибудь заметит. И если этот Дормнад действительно может отвести тебя к варденам, то его нужно отыскать как можно скорее. Ни тебе, ни мне не стоит просто так торчать близко от Гиллида.      "И снова он прав!" - сухо заметила Сапфира и поведала Эрагону, что именно следует сказать Дормнаду. А он пересказал все Муртагу.      - Ну что ж, отлично, - сказал Муртаг, опоясываясь мечом. - Если ничего особенного не случится, то часа через два я вернусь. Не забудьте оставить мне поесть. - И он, вскочив на Торнака, махнул им рукой и помчался прочь.      А Эрагон сел у костра и стал ждать, задумчиво поглаживая рукоять Заррока.      Прошло не два часа, а гораздо больше, но Муртаг не возвращался. Эрагон нервно ходил вокруг костра, не выпуская Заррок из рук, Сапфира висела в вышине, оттуда наблюдая за ведущей в город дорогой. Тревогами своими они не обменивались, но Эрагон был готов в любую минуту сорваться с места - и уж тем более если бы Сапфира оповестила его, что из города вышел отряд воинов.      "Смотри-ка!" - воскликнула вдруг дракониха.      Эрагон тут же обернулся, посмотрел в сторону города и увидел, как крошечная фигурка всадника вылетела из городских ворот и во весь опор помчалась по дороге в их сторону.      "Не нравится мне это, - сказал он, залезая на спину Сапфире. - Будь готова немедленно взлететь".      Вскоре Эрагон узнал Муртага, который летел к ним, низко пригнувшись к шее Торнака. Похоже, никто его не преследовал, но он почему-то по-прежнему бешено гнал коня, даже не думая снижать скорость. Галопом влетев в лагерь, он соскочил на землю и выхватил меч.      - Что стряслось? - спросил Эрагон. Муртаг хмуро спросил:      - За мной никто не гнался от ворот Гиллида?      - Мы никого не заметили.      - Это хорошо. Тогда дайте мне сперва поужинать, а уж потом я все расскажу. Я просто умираю от голода. - Он схватил миску и жадно принялся есть. Утолив самый первый голод, он с набитым ртом стал вываливать новости: - Дормнад согласился встретиться с нами за пределами города завтра на утренней заре. Он сказал, что если сумеет убедиться, что ты действительно Всадник и все это не подстроено, то сам отведёт тебя к варденам.      - Где мы должны с ним встретиться? - спросил Эрагон. Муртаг махнул рукой куда-то на запад:      - Там, за дорогой, на холме...      - Но что же все-таки с тобой случилось в городе? Муртаг подложил себе в миску ещё тушёного мяса и продолжил рассказ:      - Все получилось очень глупо, но опасности от этого не меньше. Меня заметил на улице один человек, мой бывший знакомый... И я сделал то единственное, что было возможно: убежал. Хотя и слишком поздно - он узнал меня.      Действительно глупо, но Эрагон все же не был так уж уверен, что это грозит им опасностью.      - Поскольку я с твоим приятелем не знаком, вынужден спросить: а он никому не скажет?      В ответ Муртаг гадко усмехнулся и сказал:      - Если бы ты его хоть раз увидел, тебе бы и спрашивать не пришлось. У него от рождения язык во рту плохо привинчен, вот и болтается, как тряпка, все тут же первому встречному выбалтывает. Так что вопрос не в том, расскажет он или нет, а в том, кому первому он все расскажет. И если кому-то из тех, кого мы опасаемся, нам грозят крупные неприятности.      - Сомневаюсь, чтобы кто-то стал ночью тебя разыскивать, - возразил Эрагон. - Уж до утра-то мы наверняка можем спать спокойно. А там, глядишь, мы встретимся с Дормнадом и благополучно отсюда уедем.      Муртаг покачал головой:      - С Дормнадом поедешь только ты. Я уже говорил, что к варденам не собираюсь.      Эрагон сразу погрустнел. Ему не хотелось расставаться с Муртагом. За время путешествия они стали настоящими друзьями. Он уже собрался протестовать и уговаривать, но Сапфира велела ему помолчать и предложила:      "Подожди до завтра. Сейчас не время спорить".      "Ладно", - буркнул он в ответ. Они ещё долго разговаривали с Муртагом, глядя на яркие звезды, усыпавшие небосвод, потом легли спать, и Сапфира первой встала на стражу.      Эрагон проснулся за два часа до рассвета, ладонь нестерпимо чесалась и горела, хотя вокруг все было тихо и спокойно. Однако что-то все же не давало ему покоя, это было похоже на щекотку в мозгу, и он встал, стараясь не шуметь, и прицепил к поясу Заррок. Сапфира, приоткрыв большой синий глаз, с любопытством на него посмотрела.      "Что случилось?" - мысленно спросила она. "Не знаю", - ответил Эрагон. Он все ещё ничего особенного не замечал.      Сапфира потянула носом, негромко зашипела, подняла голову и сообщила:      "Я чую лошадей. Совсем близко. Они стоят на месте. Но запах у них какой-то незнакомый, неприятный". Эрагон подполз к Муртагу и осторожно потряс его за плечо. Муртаг тут же проснулся и выхватил из-под одеяла кинжал, вопросительно глядя на Эрагона. Тот приложил палец к губам и прошептал: - Поблизости чужие лошади.      Муртаг, не говоря ни слова, вскочил, опоясался мечом, и оба встали рядом с Сапфирой, готовые к нападению. Тем временем на востоке взошла утренняя звезда. Послышался треск разбуженной белки.      И вдруг у себя за спиной Эрагон услышал знакомый злобный рык: прямо на него шёл здоровенный ургал с какой-то дубиной в руках, по всей вероятности изображавшей копьё. Наконечник на дубине, впрочем, был весьма острый и зазубренный. "Господи, - думал Эрагон, - откуда же он взялся? Мы ведь нигде следов ургалов не видели!" Рогатый монстр взревел, взмахнул своим копьём, но нападать почему-то не стал.      "Брисингр!" - выпалил Эрагон, не успев даже толком подготовиться к произнесению заклятия и весь дрожа от нетерпения. Рожа ургала исказилась от страха, и он словно взорвался, испуская странные голубоватые искры. Его кровь забрызгала Эрагона, а буроватые клочья туши, разлетевшись во все стороны, рухнули на землю где-то далеко. И почти сразу Эрагон услышал гневное рычание Сапфиры. Дракониха взвилась на дыбы, и Эрагон, посмотрев в ту же сторону, что и она, понял свою ошибку: пока тот единственный ургал отвлекал его, целый отряд таких же тварей успел обойти их с фланга и окружить! "Господи, - рассердился на себя Эрагон, - надо же было так глупо попасться!"      Зазвенела сталь - это Муртаг вступил с ургалами в схватку. Эрагон бросился ему на помощь, но его тут же оттеснили ещё четыре чудовища, и первый из них уже занёс для удара свой тяжёлый меч. Эрагон присел, блокировал удар и быстро покончил с этим ургалом при помощи магии. Второму ургалу он весьма удачно перерезал глотку мечом, а затем, крутанувшись волчком, вонзил Заррок точно в сердце третьему монстру. И тут четвёртый ургал напал на него, размахивая тяжёлой дубиной.      Эрагон видел, как взлетает его дубина, но не успел отразить удар. И когда дубина уже опускалась ему на голову, крикнул лишь:      - Улетай, Сапфира! - И целый сноп искр вспыхнул у него перед глазами. И наступила темнота.    40. Дю Сундавар Фреохр      Первое, что осознал Эрагон, это то, что ему тепло и сухо. Щекой он прижимался к какой-то грубой ткани, руки связаны не были. Он слегка шевельнулся, но прошло ещё несколько минут, прежде чем он решил все же сесть и осмотреться.      Он сидел на узкой лежанке с комковатым тюфяком. Это явно была тюрьма: под самым потолком оконце, забранное решёткой, и обитая железом дверь с маленьким, тоже зарешеченным окошечком.      Все лицо у него было покрыто кровавой коркой, которая трескалась, стоило ему шевельнуться. Лишь через некоторое время он сообразил, что кровь не его. Голова ужасно болела - видимо, из-за того удара дубиной, в мыслях была странная пустота и неразбериха. Он попытался воспользоваться магией, но никак не мог сосредоточиться и вспомнить хоть одно слово древнего языка. "Должно быть, они меня каким-то зельем накачали", - догадался он.      Постанывая, Эрагон встал и почувствовал, что на поясе не хватает привычной тяжести: Заррока не было. Тогда он бросился к окошку, и ему даже удалось выглянуть наружу, приподнявшись на цыпочки, хотя глаза и пришлось сначала зажмурить из-за яркого света, лившегося с улицы. Окошко находилось на уровне земли. Мимо него по тротуару текли прохожие, рядом виднелись бревенчатые стены домов.      Чувствуя удивительную слабость во всем теле, Эрагон соскользнул на пол и тупо уставился на каменные плиты. То, что он увидел за окном, его встревожило, но он никак не мог понять почему. Проклиная свои сонные мозги, он откинул назад голову и попытался их немного прочистить, представив, что же с ним могло произойти, но тут в темницу вошёл стражник. Он поставил прямо на лежанку поднос с едой и кувшин воды. "Как это мило", - умилённо подумал Эрагон, ласково улыбнулся стражнику и даже съел несколько ложек совершенно несъедобного супа из капусты и кусочек вонючего хлеба.      И вдруг до него дошло: его взяли в плен не люди, а ургалы! Но ургалы в домах не живут и тюрем не строят. "Как же я все-таки здесь-то оказался?" - пытался понять он, но его одурманенные мозги никак не желали решать эту задачку. Придётся подождать, может быть, со временем ему удастся во всем разобраться.      Эрагон присел на лежанку, по-прежнему тупо глядя в пространство. Прошло ещё несколько часов, и ему снова принесли поесть. "Хорошо, я как раз проголодался", - равнодушно подумал он и на этот раз заставил себя съесть больше, успешно подавляя тошноту. Набив желудок, он решил, что теперь неплохо бы и поспать. В конце концов, он и так весь день - или ночь? - просидел на кровати, что ещё ему оставалось делать?      Мысли его расплывались, сон начинал окутывать его со всех сторон. Потом он услышал, как где-то зазвенели металлические засовы - видимо, отворяли тюремные ворота, - и сапоги со стальными подковами загремели по каменному полу, приближаясь к нему. Казалось, что кто-то изо всех сил колотит молотом по медному котлу прямо у него над головой. Эрагон проворчал: "Неужели нельзя дать человеку спокойно поспать?" - но какое-то странное любопытство вскоре заставило его превозмочь усталость, сесть на койке, а затем подойти к двери и заглянуть в окошечко.      Моргая, как сова, он увидел широкий коридор, ярдов десять шириной. В противоположной стене виднелись двери таких же тюремных камер. Колонна стражников в доспехах промаршировала по коридору, держа мечи наготове. Лица у них были столь мрачны, что казалось, тоже закрыты латами. Ноги воинов равномерно ступали по каменным плитам, никто из них ни разу не сбился с заданного ритма, и этот мерный грохот буквально завораживал. Это была поистине впечатляющая демонстрация силы.      Эрагон не сразу заметил некий разрыв в центре марширующей колонны: двое закованных в латы воинов несли женщину, которая явно была без сознания.      Длинные, чёрные как ночь волосы её скрывали лицо, хоть тяжёлые пряди и сдерживал отчасти кожаный ремешок на лбу. На ней были чёрные кожаные штаны и мужская рубаха. С тонкой талии, перетянутой блестящим ремнём, свисали пустые ножны от кинжала. Маленькие ступни и изящные голени были спрятаны в высокие до колен сапоги.      Голова женщины качнулась, волосы упали с её лица, и Эрагон затаил дыхание. Его словно ударили под дых: это была она, та женщина из его снов! Чёткие черты её были прекрасны, точно у древней скульптуры. Округлый подбородок, высокие скулы, длинные ресницы - в целом вид у неё был какой-то нездешний, но тем не менее это была самая красивая женщина, какую он когда-либо видел. Единственным недостатком в этом лице был пересекавший подбородок шрам.      Эрагон чувствовал, что вся кровь в нем начинает кипеть. В душе пробуждалось что-то доселе неведомое, похожее на лихорадку, на одержимость, на безумие. И тут он заметил под её густыми волосами остроконечные уши! Эльф! По спине у Эрагона пробежал холодок.      Воины протопали мимо, унося с собой красавицу, следом за ними шёл высокий человек с горделивой осанкой, в подбитом соболями плаще. Его лицо было смертельно бледным, а волосы - рыжими. Даже красными. Как кровь...      Проходя мимо камеры Эрагона, человек повернул голову и посмотрел прямо на него своими темно-карими глазами. И вдруг приподнял верхнюю губу в каком-то зверином оскале, обнажив острые, как у хищника, зубы. Эрагон отшатнулся. Он понял, кто это. Шейд! Господи, помоги... Проклятый шейд! Но и стражники, и шейд, и эльфийская красавица уже исчезли за поворотом коридора.      Эрагон бессильно опустился на пол, обхватив голову руками. Даже в теперешнем своём состоянии он был способен сообразить, что присутствие кого-то из шейдов означает, что по земле свободно разгуливает Зло. Там, где они появлялись, неизбежно рекой лилась кровь. Но что он делает здесь? - пытался понять Эрагон. Ведь стражники должны были сразу убить его, стоило ему появиться на пороге! Потом он вспомнил о прекрасной эльфийке, и его снова охватила уже знакомая лихорадка.      "Я должен выбраться отсюда! - решил он. - Во что бы то ни стало!" Но одурманенная голова все ещё соображала плохо, и его горячая решимость вскоре угасла. Он снова прилёг на тюремную койку и тотчас крепко уснул.      Проснулся он, видимо, нескоро, но сразу почувствовал, что в голове прояснилось. Он вспомнил даже, что находится в Гиллиде. Ага, подумал он, значит, их зелье постепенно перестаёт действовать! Ладно же! Исполненный самых радужных надежд, он попытался мысленно связаться с Сапфирой, а потом воспользоваться магией, чтобы выбраться из темницы, однако ни то, ни другое ему сделать не удалось. Ограшная тревога охватила его: он ведь так и не знал, удалось ли спастись Сапфире и Муртагу. Подтянувшись на руках, Эрагон выглянул в окно. Город только ещё просыпался, улица была совершенно пуста, если не считать двух нищих.      Эрагон потянулся к кувшину с водой, он думал о шей-де и прекрасной эльфийке и машинально сделал несколько глотков, лишь после этого заметив, что вода как-то странно пахнет, словно в неё капнули несколько капель грубоватых духов. Поморщившись, он отставил кувшин в сторону. Наверняка и в воду добавлено проклятое зелье! Да, есть здешнюю пищу явно не стоит. Он вспомнил, что, когда раззаки напоили его каким-то зельем, ему понадобилось несколько часов, чтобы прийти в себя. Если, скажем, сутки не есть и не пить, размышлял он, то, наверное, можно будет и магией воспользоваться. И спасти эту девушку... При этой мысли он даже улыбнулся. И забился в уголок, представляя себе, как бы все это устроить.      Примерно через час в камеру вошёл толстый тюремщик и поставил с ним рядом поднос с едой. Эрагон выждал, пока тюремщик уйдёт, и внимательно рассмотрел принесённую еду. На подносе лежали только кусок хлеба, сыр и головка лука, от запаха пищи в животе у него яростно забурчало. Отлично понимая, как тяжко ему придётся, он все же заставил себя выбросить еду за окошко, надеясь, что стража этого не заметит.      Весь тот день Эрагон посвятил борьбе с воздействием проклятого зелья, стараясь сосредоточиться хотя бы на несколько минут подряд, и уже к вечеру постепенно начал вспоминать отдельные слова древнего языка, но ни одного заклятья произнести все же не мог, сколько ни пытался. От отчаяния ему порой хотелось закричать во весь голос или заплакать.      Обед, естественно, последовал за завтраком - в окошко. Голод становился мучительным, но гораздо хуже была невозможность утолить жажду. Горло страшно саднило. Мысль о том, как он пьёт холодную воду, преследовала его, и каждый вздох, казалось, ещё больше иссушал губы и язык. И все же Эрагон заставил себя даже не смотреть в сторону кувшина с водой.      От мучительных борений с самим собой его отвлёк какой-то шум в коридоре. Кто-то громко и возмущённо говорил:      - Нет, тебе туда нельзя! Приказ был ясный: никто не должен с ним видеться!      - Вот как? - послышался другой, странно вкрадчивый голос. - И что же, ты посмеешь остановить меня, капитан?      В ответ прозвучало неуверенное:      - Нет... но король...      - Короля я беру на себя! - прервал его собеседник. - Ну-ка, отопри дверь.      Воцарилась тишина, потом загремел засов, и Эрагон изо всех сил постарался изобразить, что находится в полной прострации. "Я должен вести себя так, - твердил он про себя, - словно ничего не соображаю. Нельзя выказывать ни удивления, ни испуга, что бы мне ни сказали".      Дверь отворилась, и у Эрагона перехватило дыхание: перед ним возникло лицо шейда, более всего похожее на маску Смерти. Или на череп, который обтянули кожей и отлакировали, чтобы придать ему "живой" вид.      - Приветствую тебя, - с холодной улыбкой промолвил шейд, показывая ровные острые зубы. - Долго же мне пришлось ждать встречи с тобой.      - Кто... кто ты такой? - заикаясь, спросил Эрагон.      - Неважно. - И в тёмных глазах шейда вспыхнула затаённая угроза. Откинув плащ, он сел. - Моё имя не имеет ни малейшего значения, тем более для человека в твоём положении. А впрочем, оно в любом случае для тебя не важно. Однако твоё имя меня весьма интересует. Назови его.      Эрагон чувствовал, что в его словах таится некая ловушка, и постарался изобразить растерянность и неспособность сразу ответить даже на такой простой вопрос. Потом все же медленно и как бы неуверенно пробормотал:      - Имя моё Эрагон, но ведь есть, наверное, и фамилия, правда? Только я её не помню...      Нижняя губа шейда противно растянулась в усмешке.      - Да уж, и вряд ли скоро вспомнишь, мой юный Всадник! Хотя интересно все же было бы знать, что у тебя на уме. - Он наклонился ближе к Эрагону. Кожа у него на лбу была настолько тонкой и прозрачной, что просвечивали кости черепа. - Ну что ж, попытаюсь спросить ещё разок. Как твоё имя?      - Эра...      - Нет! Не это! - Шейд, махнув рукой, заставил его замолчать. - Разве у тебя нет другого имени, которым ты пользуешься лишь изредка?      "Ага, - догадался Эрагон, - он хочет узнать моё истинное имя, хочет подчинить меня себе! Но ведь я и сам этого имени не знаю. Что бы такое выдумать? А что, если назвать шейду любое другое, первое попавшееся имя?" Он минуту поколебался - ведь подобная затея вполне могла выдать его с головой - и решил придумать имя, которое, с его точки зрения, сгодилось бы в любой ситуации, даже на допросе. Он уже хотел произнести его вслух, но потом решил попытать счастья и попробовать все же обмануть шейда иначе: быстро начертал что-то на полу, с идиотским видом кивнул и сказал:      - Бром мне как-то называл его... Это... - Он надолго "задумался", потом весь просиял, словно вдруг вспомнил, и выпалил: - Дю Сундавар Фреохр. - Вообще-то он знал, что эти слова означают "смерть шейдам".      В камере вдруг словно стало темнее и холоднее. Шейд так и застыл, глаза его подёрнулись пеленой. Он, казалось, был погружён в глубокие раздумья. "Интересно, - думал Эрагон, - не ляпнул ли я чего-нибудь лишнего?" Он терпеливо ждал. Наконец шейд шевельнулся и будто ожил. И Эрагон самым невинным тоном спросил:      - А ты зачем ко мне пожаловал?      Шейд презрительно глянул на него, и глаза его вспыхнули красным светом. Усмехнувшись, он ответил:      - Чтобы тайно радоваться своей победе, конечно. Какой прок от победы, если нельзя ей радоваться?      Похоже, он сказал это вполне искренне. Однако Эрагону казалось, что осуществлению планов шейда все же что-то мешает. И действительно, шейд вдруг помрачнел, встал и заявил:      - Хорошо. Я пока оставлю тебя. Мне ещё кое-что нужно сделать, а ты тем временем как следует подумай, кому тебе больше хочется служить: какому-то Всаднику, предавшему своих братьев по ордену, или же мудрецу и знатоку древних магических искусств - то есть мне. Когда придёт время выбирать, третьего тебе не дано. - Он уже повернулся, чтобы уйти, потом взглянул на кувшин с водой и остановился, лицо его окаменело. - Эй, капитан! - окликнул он.      В камеру тут же вбежал широкоплечий стражник с мечом в руке.      - В чем дело, господин мой? - встревоженно спросил он.      - Унесите прочь эту игрушку, - велел ему шейд, повернулся к Эрагону и со смертельным спокойствием, глядя ему прямо в глаза, спросил: - А почему этот мальчишка совсем не пил воды?      - Я говорил с его тюремщиком, и он заверил меня, что все было съедено подчистую.      - Что ж, прекрасно, - несколько смягчился шейд. - Но отныне непременно проверяй, пьёт ли он воду. - Он наклонился к капитану и что-то шепнул ему на ухо. (Эрагон успел услышать только "... дополнительную порцию, на всякий случай".) Капитан кивнул, и шейд снова переключил своё внимание на Эрагона: - Завтра мы с тобой более основательно побеседуем. Учти, что я всегда увлекался наукой об истинных именах. И с огромным удовольствием обсудил бы с тобой значение твоего имени.      И Эрагону показалось, точно перед ним разверзлась чёрная бездонная пропасть.      Как только его пленители ушли, он лёг и закрыл глаза. Вот когда пригодились ему уроки Брома! Он был готов к тому чтобы не впадать в панику и всегда держать себя в руках. "Все, все у меня есть, - думал он, - мне только нужно как следует этим воспользоваться!" И тут его мысли снова были прерваны топотом сапог в коридоре.      Прильнув к окошку в двери, он увидел двух стражников, которые волокли эльфийскую девушку. Она по-прежнему была без чувств. Когда они скрылись из виду Эрагон от злости даже пнул дверь ногой и в очередной раз попытался применить магию. Но магические силы решительно отказывались ему повиноваться.      Он выглянул в окно и даже зубами заскрежетал от нетерпения: лишь недавно миновал полдень. Заставив себя успокоиться, он глубоко вздохнул и приготовился ждать. Продолжение следует... ЧТИВО...      ...по понедельникам: Кристофер Паолини "Эрагон"      Таинственная находка изменила жизнь Эрагона, обыкновенного мальчика из страны Алагейзия. Чтобы отомстить за близких, он покинет родные места. В поисках Эллесмеры, города эльфов, он попадает в фантастические земли, наполненные красотой и опасностью, сразится с колдунами и чудовищами, спустится к сердцу горы в королевство гномов.      Через боль потерь и бесценные дары судьбы Эрагон пройдёт путь от мальчика до мужчины, станет сильным, не зависящим ни от королей, ни от вождей. В сплетении судьбы, магии и любви ему суждено возродить былое величие Всадников и бросить вызов Империи. На суше и под водой, в небе и под землёй - с ним всегда его верный дракон Сапфира...      ...по четвергам: Джон Роналд Руэл Толкиен "Властелин колец. Возвращение короля"      Это последняя, заключительная часть трилогии Джона Рональда Руэла Толкиена о древнем Средиземье.      К стенам Королевского города стекаются несметные войска Повелителя Тьмы. Король-призрак ведет чудовищную армию - тролли и орки, гоблины и назгулы идутна штурм города. Насмерть стоят бесстрашные защитники, все длится и длится кровавый бой... А в горах Мордора Фродо и Сэмми, томясь от жажды и голода, прячась от вездесущих врагов, все ближе и ближе подступают к жерлу Огненной горы... АНОНСЫ      В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Леонид Пантелеев, Григорий Белых "Республика Шкид"      "Республика Шкид" - добрая и веселая книга о беспокойных жителях интерната для беспризорных, об их воспитателях, о том, как хулиганы и карманные воришки превращаются в людей, поступки которых определяют понятия "честь", "совесть", "дружба". Рафаэль Сабатини "Хроники капитана Блада"      "Хроника капитана Блада" - это великолепное продолжение приключенческого исторического романа "Одиссея капитана Блада", в котором повествуется о "расцвете" пиратства на Карибском море во второй половине XVII века.      После долгих путешествий Питер Блад, отважный пират джентльмен, капитан корабля вольных морских разбойников, сражавшийся за справедливость на просторах Карибского моря, искатель приключений, не знающий, что такое трусость, вернулся к своей профессии врача. Но его тихое существование продлилось недолго. Ночной визит к раненому мятежнику неожиданно стал началом новых похождений. Борис Акунин "Турецкий гамбит"      1877 год, русско-турецкая война. Принимавший участие в военных действиях в качестве сербского волонтера титулярный советник Эраст Фандорин пробирается в главный штаб русского командования с важным секретным сообщением. По пути он знакомится с очаровательной барышней, Варваровй Андреевной Суворовой, направляющейся в расположение русских войск, чтобы повидаться с женихом Петей Яблоковым - шифровальщиком генерального штаба.      Добравшись до своих, Фандорин сообщает генералу Соболеву о хитром фланговом маневре, задуманном турками. Из него следует, что русским надо срочно занять Плевну, ибо туда движется корпус Османа-Паши. У генерал-адъютанта Мизинова, бывшего шефа Фандорина, уже заготовлен на этот счет приказ главнокомандующего, который Петр Яблоков срочно шифрует и отправляет. К тому же у Мизинова есть для Фандорина еще одна задачка не из простых. Речь идет об Анваре-эфенди, секретаре султана Абдул-Гамида. Сей интересный турок лично возглавляет секретную операцию против русских. Господин отчаянный, с авантюрной жилкой. Вполне может сам появиться в русской ставке и сойти за "своего" благодаря европейской внешности и безупречному владению несколькими языками. Необходимо срочно вычислить турка. Но как? Ведь подозреваются все...     Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения