Литературное чтиво Выпуск No 442 от 2007-03-08 Число подписчиков: 421    Джон Рональд Руэл ТОЛКИЕН "ВЛАСТЕЛИН КОЛЕЦ. ДВЕ БАШНИ" Книга 4    8. Лестницы кирит унгола      Горлум, ухватившись за плащ Фродо, со страхом и нетерпением свистел.      - Мы должны идти, - говорил он. - Мы не должны стоять здесь. Торопитесь.      Фродо неохотно повернулся спиной к западу и позволил проводнику вести себя во тьму востока. Они миновали Кольцо деревьев и пошли вдоль дороги к горам. Эта дорога тоже некоторое время шла прямо, но скоро начала отклоняться к югу, пока не оказалась прямо под большой скалой, которую они видели с расстояния. Темная и запретная, возвышалась она над ними; обогнув ее, дорога снова повернула на восток и начала круто подниматься.      Фродо и Сэм с тяжелыми сердцами тащились вперед, не в силах больше думать об опасности. Голова Фродо была наклонена, а ноша его вновь тянула вниз. Как только перекресток остался позади, тяжесть Кольца, почти забытая в Итилиене, вновь начала расти. Теперь, чувствуя, как он увидел его, как и сказал Горлум: город духов Кольца. Город скрывался за каменным отрогом.      Длинная наклонная долина, полная тени, глубоко врезалась в горы. На ее дальней стороне, высоко на скалистой площадке у черных склонов Эфел Дуата, стояли стены и башни Минас Моргула. Вокруг него все: и земли, и небо - было темно, но сам он был освещен. Но не пламенными лучами луны, пробивающимися сквозь мраморные стены давнего Минас Итила, башни луны, прекрасного и лучистого убежища меж холмов. Свет города был теперь бледнее света луны, страдающей где-то в затемнении; свет этот дрожал и колебался, как зловонное испарение распада, трупный свет, свет, не освещающий ничего. В стенах и башнях видны были окна, как бесчисленные черные дыры, глядящие в темноту; верхняя часть башни медленно поворачивалась, вначале в одну сторону, потом в другую: огромная прозрачная голова глядела в ночь. Несколько мгновений путники стояли, окаменев, дрожа от страха, глядя вверх неповинующимися глазами. Горлум первым пришел в себя. Он снова нетерпеливо потянул их за плащи, но не сказал ни слова. Он почти тащил их вперед. Каждый шаг они делали неохотно, и время, казалось, замедлилось, так что между поднятием ноги и ее опусканием проходили целые невыносимые минуты.      Так они медленно подошли к белому мосту, здесь дорога, слабо блестя, проходила над ручьем в середине долины и продолжала извилистый путь к городским воротам - черному зеву, открытому во внешнем круге северной стены. По обеим сторонам дороги лежали тенистые луга, полные бледными белыми цветами. Цветы светились в темноте - они были прекрасны, но в то же время и ужасны, как порождения сумасшедшего сна, и они издавали слабый могильный запах: запах разложения заполнял воздух. Мост перепрыгивал от луга к лугу. У входа на него стояли фигуры, искусно вырезанные в форме людей и животных, но искаженные и отталкивающие. Вода текла под мостом беззвучно, от нее поднимался пар; эти испарения, окутывающие мост, были смертельно холодны. Фродо почувствовал, что теряет сознание, голова у него кружилась. Внезапно, как будто сдавшись чужой воле, он начал торопиться, спотыкаясь при ходьбе, вытянув руки и раскачиваясь из стороны в сторону. Сэм и Горлум побежали за ним. Сэм схватил своего хозяина за руку, когда тот споткнулся и чуть не упал на приступе моста.      - Не сюда! Нет, не сюда! - шептал Горлум, и дыхание, вырывавшееся сквозь его зубы, казалось, хлыстом разрывало тишину, и он упал на землю в ужасе.      - Держитесь, мастер Фродо! - бормотал Сэм на ухо Фродо. - Назад! Не сюда. Горлум так говорит, и впервые я согласен с ним.      Фродо провел рукой по лбу и с усилием оторвал взгляд от города на холме. Светящаяся башня зачаровала его, и он боролся с подавляющим его желанием броситься по блестящей дороге к воротам. Наконец с усилием он повернул назад и тут же почувствовал сопротивление Кольца, тащившего его за цепь, надетую на шею; глаза его, когда он отвел их в сторону, в первые мгновения ничего не видели. Тьма вокруг них была непроницаема.      Горлум, прижавшийся к земле, как испуганное животное, почти совершенно исчез во тьме. Сэм, поддерживая и ведя своего спотыкающегося хозяина, шел за ним быстро, как только мог. Недалеко от берега ручья в каменной стене у дороги был проход. Они вошли в него, и Сэм увидел, что он стоит на узкой тропе, которая вначале блестела, как и главная дорога, а затем, миновав луга смертоносных цветов, темнела и исчезала из виду, извиваясь по северной части долины.      По этой тропе и потащились хоббиты. Они шли рядом и не видели впереди Горлума. Тот лишь изредка оборачивался и манил их, вот тогда становился виден зеленый цвет в его глазах - то ли отражение отвратительного свечения Моргула, то ли проявление собственных мыслей. Фродо и Сэм постоянно чувствовали свечение башни и устремленные на них темные отверстия, даже когда смотрели вперед, на темнеющую тропу. Медленно двигались они вперед и вверх. Когда они вышли из зоны отравленных лугов и испарений ручья, дышать стало легче, в головах у них прояснилось. Но в телах их ощущалась страшная усталость, как будто они целую ночь шли с тяжелой ношей или долго плыли против сильного течения. Наконец они уже не могли идти дальше без остановки.      Фродо остановился и сел на камень. Они только что взобрались на вершину очередной голой скалы. Перед ними было углубление в стене долины, вокруг этого углубления шла тропа на самом краю пропасти; тропа пересекала южный склон горы и исчезала во тьме наверху.      - Я должен немного отдохнуть, Сэм. - прошептал Фродо. - Оно тяжело на мне, Сэм, сынок, очень тяжело. Долго ли я смогу его нести? Я должен отдохнуть перед этим. - И он указал на поднимающуюся впереди тропу.      - Ссс! Сссс! - свистел Горлум, торопливо возвращаясь к ним. - Ссс! - пальцы его были прижаты к губам, он яростно качал головой. Ухватив Фродо за рукав, он указал на тропу, но Фродо не двинулся.      - Еще нет, - сказал он. - Еще нет. - Усталость и что-то большее, чем усталость, овладели им: казалось, могучее заклинание наложено на его тело и мозг. - Я должен: Должен отдохнуть, - пробормотал он.      Тут гнев и возбуждение Горлума настолько возросли, что он снова заговорил, зажимая в то же время рот рукой, как бы для того, чтобы не выпустить слова в воздух.      - Не здесь, нет. Не отдыхать здесь. Дураки! Глаза могут увидеть нас. Когда они придут на мост, они увидят нас. Прочь отсюда! Взбирайтесь, взбирайтесь! Идемте!      - Идемте, мастер Фродо, - сказал Сэм. - Он снова прав. Мы не должны оставаться на этом месте.      - Хорошо, - сказал Фродо слабым голосом, как будто говорил во сне. - Я попробую:      И он устало поднялся на ноги.      Но было слишком поздно. В этот момент сказал под ними задрожала. Громкий рокочущий гул прокатился над землей и отразился в горах. Затем с пугающей внезапностью вспыхнуло красное зарево. Далеко за восточными горами оно поднялось в небо и окрасило облака в алый цвет. В этой долине теней и холода блеск зарева казался невыносимо ярким; на фоне пламени Горгорота из тьмы выскочили острые, как ножи, пики. Донесся сильный удар грома.      И Минас Моргул ответил. Последовала бледная вспышка молнии, столбы синего пламени поднялись из башни и окружающих холмов в низкие тучи. Земля застонала, а из города донесся крик. Смешанный с хриплыми высокими воплями, похожими на крики хищников, и резким ржанием лошадей, одичавших от гнева и страха, донесся вой дрожащий, повышающийся, так что вскоре он вышел за порог восприятия. Хоббиты упали на землю, зажимая уши руками.      Когда ужасный крик кончился и на них снова обрушилась тишина, Фродо медленно поднял голову. На другой стороне узкой долины, теперь почти на уровне его глаз, возвышались стены злого города; его резные ворота, сделанные в форме рта со сверкающими зубами, были широко открыты. Из ворот выходила армия.      Все воины были одеты в черное, темное, как ночь. Фродо видел их на фоне бледных стен и светящейся дороги - маленькие черные фигуры за рядом ряд быстро и молча проходили ворота, как бесконечный поток: Перед ними двигался большой отряд всадников во главе со всадником огромного роста - черным, лишь на голове у него зловещим светом блестела корона. Всадник направлялся к мосту, и Фродо следил за ним, не в силах мигнуть или оторвать взгляд. Несомненно, это был глава девяти всадников, вернувшийся на землю, чтобы вести свое войско на битву. Это был изможденный король, который уложил когда-то Хранителя Кольца своим смертоносным ножом. Старая рана запылала болью, и страшный холод пронзил сердце Фродо.      Когда эти мысли поразили Фродо ужасом и держали его неподвижным, как будто скованным, всадник неожиданно остановился у въезда на мост, а за ним остановилось все войско. Наступила мертвая тишина. Может, глава духов почувствовал зов Кольца, ощутил присутствие какой-то силы в своей долине? Туда и сюда поворачивалась голова, увенчанная короной, пронизывая тени невидящими глазами. Фродо ждал, неспособный двигаться, как птица ждет приближения змеи. И, ожидая, чувствовал, как кто-то приказывает ему надеть Кольцо. Но как бы не велико было это давление, он не чувствовал желания сдаться ему. Он знал теперь, что Кольцо лишь предает его и что даже если он наденет Кольцо, у него не хватит силы сопротивляться королю Моргула - пока не хватит. Его собственная воля больше не сопротивлялась команде, и он чувствовал огромную силу, нависшую над ним. Эта сила взяла его за руку, а Фродо, как посторонний, следил за тем, как рука его дюйм за дюймом двигалась к цепи на шее. Затем, напрягая всю свою волю, он овладел рукой, отдернул ее и заставил искать другую вещь, спрятанную у него на груди. Когда он коснулся этой вещи рукой, она показалась холодной и твердой: Это был фиал Галадриэль, почти забытый до этого часа. Коснувшись фиала, он почувствовал, что впервые за много часов Кольцо исчезло из его мозга. Он вздохнул и склонил голову.      В этот момент король духов повернулся и пришпорив лошадь, въехал на мост, и его темное войско последовало за ним. Может, эльфийский плащ обманул его невидящие глаза, а может, мозг его маленького противника, напрягшись, отразил мысли короля. Король спешил по приказу своего великого хозяина - он двигался на войну на запад.      Скоро он проехал, как тень среди теней, вниз по извивающейся дороге, а за ним темные ряды прошли мост. Такая огромная армия не выходила до этого из этой долины со времен могущества Исилдура; никогда такая сильная и злобная орда не нападала на броды через Андуин. И все же это было лишь одно и не самое большое войско Мордора.      Фродо зашевелился. Неожиданно сердце его устремилось к Фарамиру. "Шторм наконец-то разразился, - подумал он. - Страшная буря копий и мечей движется в Осгилиату: Успеет ли Фарамир пересечь реку? Он догадывался об угрозе, но знает ли он о часе? И кто сможет удержать броды, когда идет сам король девяти всадников? А за ним придут другие армии. Я опоздал. Все потеряно, я слишком медлил в пути. Все погибло: Даже если я выполню свое задание, никто и не узнает об этом. Не будет никого, кому бы я мог рассказать. Все напрасно". Побежденный слабостью, он всхлипнул. А войско Моргула продолжало двигаться через мост.      Потом с далекого расстояния, как будто он доносился из воспоминаний об Уделе, из какого-то освещенного солнцем раннего утра, когда день зовет и все двери открыты, Фродо услышал голос Сэма:      - Проснитесь, мастер Фродо! Проснитесь!      Если бы этот голос добавил "ваш завтрак готов", Фродо не удивился бы. Сэм настаивал:      - Проснитесь, мастер Фродо! Они ушли.      Послышался глухой звон. Ворота Минас Моргула закрылись. Последний ряд копий исчез на дороге. Башня по-прежнему смотрела на долину, но свет в ней ослабел. Весь город снова погрузился в тишину и мрак. Но по-прежнему он был насторожен и бдителен.      - Проснитесь, мастер Фродо! Они ушли, и нам тоже лучше уйти. Что-то живое есть в этом месте, что-то с глазами или с видящим мозгом, если вы понимаете меня; и чем дольше мы остаемся на одном месте, тем легче оно обнаружит нас. Идемте, мастер Фродо.      Фродо поднял голову, потом встал. Отчаяние не оставило его, но слабость прошла. Он даже улыбнулся невесело, ясно чувствуя как и за момент до того, как над ним нависла чья-то воля, что-то, что он должен сделать, нужно сделать, даже если Фарамир или Арагорн, или Элронд, или Гэндальф, или кто-нибудь еще об этом так и не узнают. Фродо взял в одну руку посох, в другую руку фиал. Увидев чистый свет, пробивающийся сквозь его пальцы, он сунул фиал за пазуху и прижал к сердцу. Затем, повернувшись спиной к Моргулу, теперь всего лишь серому пятну на черном фоне ущелья, приготовился дальше подниматься по дороге.      Горлум, как только ворота Минас Моргула открылись, уполз во тьму, оставив хоббитов одних. Теперь он вернулся, зубы его стучали, пальцы щелкали.      - Глупость! Вздор! - свистел он. - Торопитесь! Они не должны думать, что опасность миновала. Она не миновала. Торопитесь!      Они не ответили, но последовали за ним по извилистой тропе. Вскоре тропа повернула и нырнула в узкий проход в скале. Они подошли к первой лестнице, о которой говорил Горлум. Тьма сгустилась настолько, что они ничего не видели на расстоянии вытянутой руки; но глаза Горлума бледно светились в нескольких футах впереди, когда он повернулся к ним.      - Осторожно! - прошептал он. - Ступеньки. Много ступенек. Должны идти осторожно!      Осторожность действительно была необходима. Вначале Фродо и Сэм почувствовали облегчение, когда оказались между стенами, но лестница была очень крутой, и по мере того, как они поднимались и поднимались, они все более ощущали за собой черную пропасть. А ступеньки были узкими, местами неровными и опасными; они были изношены, некоторые разбиты, другие потрескивали, когда на них ставили ногу. Хоббиты с трудом поднимались, цепляясь за верхние ступени и с трудом заставляя свои болевшие ноги сгибаться и разгибаться; и хотя лестница все глубже уходила в скалы, стены над их головами вздымались все выше и выше.      Наконец они почувствовали, что больше не выдержат, и тогда они увидели устремленные на них глаза Горлума.      - Мы поднялись, - прошептал он. - Первую лестницу прошли. Умные хоббиты поднялись легко, очень умные хоббиты. Еще немного ступенек и все.      Сэм страшно уставший, испытывающий головокружение, взобрался на последнюю ступеньку, за ним Фродо. Они сели и принялись растирать ноги. Они находились в глубоком темном проходе, который, по-видимому, тоже шел вверх, хотя и не так круто из без ступенек. Горлум не позволил им отдыхать долго.      - Есть другая лестница, - сказал он. - Гораздо длиннее. Отдохнете, когда подниметесь на нее. Не сейчас.      Сэм застонал.      - Длиннее, ты говоришь?      - Да, да, длиннее, - сказал Горлум. - Но не такая трудная. Хоббиты поднялись по прямой лестнице. Дальше идет вьющаяся лестница.      - А что потом? - спросил Сэм.      - Увидим, - негромко ответил Горлум. - О да, увидим!      - Мне показалось, что говорил о туннеле, - сказал Сэм. - Разве тут нет туннеля?      - О да, есть туннель, - сказал Горлум. - Но хоббиты смогут отдохнуть, прежде чем войдут в него. Если они пройдут туннель, они окажутся почти на вершине. Очень близко, если они пройдут. О да!      Фродо дрожал. Подъем заставил его вспотеть, но теперь он замерз, а в проходе же гулял холодный сквозняк, дующий с невидимых высот. Фродо встал.      - Ну, идем! - сказал он. - Это не место для отдыха.      Проход, казалось, длился мили, и все время дул холодный ветер, который постепенно усиливался. Горы, казалось, стремились своим смертоносным дыханием задержать путников, повернуть их назад, сдуть их в тьму внизу. Они почувствовали, что подошли к концу прохода, только обнаружив внезапно, что стены направо нет. Они мало что смогли увидеть. Большие черные бесформенные массы и глубокие серые тени возвышались перед ними и вокруг них, а сверху над низкими облаками, время от времени вспыхивало тусклое красное зарево, и тогда на мгновение видны были высокие пики, как могучие столбы, поддерживающие проседающую крышу мира. Они, казалось, поднялись на много сотен футов и оказались на широком выступе. Слева от них был утес, справа - пропасть.      Горлум повел их рядом с утесом. Вначале они не поднимались, но поверхность была очень неровной и опасной для ходьбы во тьме, часто путь преграждали груды булыжников и упавшие обломки скал. Передвигались они вперед медленно и очень осторожно. Сколько часов прошло с тех пор, как они вошли в долину Моргула, ни Сэм, ни Фродо не могли определить. Ночь казалась бесконечной.      Наконец они снова разглядели поднимающуюся стену, и перед ними открылась еще одна лестница. Снова они остановились и снова начали подниматься. Подъем был долгим и утомительным; но эта лестница не углублялась в скалу. В этом месте поверхность утеса отклонялась назад, и лестница извивалась в разных направлениях, словно змея. В одном месте она подползала к самому краю черной бездны, и Фродо, заглянув вниз, увидел далеко под собой вход в долину Моргула, блестела дорога духов из мертвого города. Он торопливо отвернулся.      Все выше и выше поднималась извивающаяся лестница, пока наконец финальным пролетом, коротким и прямым, не взобралась на следующий уровень. Теперь тропа проходила по дну небольшого ущелья в высокогорных районах Эфел Дуата. Хоббиты смутно видели с обеих сторон ломанные пики и каменные башни, между которыми виднелись большие щели, более темные, чем сама ночь, где забытые зимы грызли и язвили бессолнечный камень. Теперь красное зарево в небе казалось ярче; но хоббиты не могли решить, что ли это страшное утро пришло в землю тени, то ли они видят пламя от какого-то яростного ухищрения Саурона, предающего пыткам Горгорот. Фродо, подняв голову, увидел далеко и высоко впереди, как он предположил, конец тропы: на фоне тусклой красноты восточного неба виднелся проход, узкий, глубоко прорезанный в черной скале: с обеих сторон его возвышались каменные рога.      Фродо остановился и посмотрел внимательно. Рог слева был высоким и стройным, и в нем горел красный свет или что-то красное сияло сквозь отверстие в нем. Теперь он видел: это черная башня возвышалась над тропой. Фродо тронул Сэма за руку и указал.      - Мне это не нравится! - сказал Сэм. - И, значит, твой тайный проход все же охраняется, - проворчал он, оборачиваясь к Горлуму. - И ты, конечно, знал об этом заранее?      - Все ходы охраняются, да, - сказал Горлум. - Конечно, охраняются. Но хоббиты должны попытаться пройти. Этот путь, возможно охраняется слабее. Может все стражники ушли на большую битву!      - Может быть, - проворчал Сэм. - Ну что ж до того места еще далеко. И еще туннель. Я думаю, вы должны теперь отдохнуть, мастер Фродо. Не знаю какое сейчас время дня или ночи, но мы идем уже много часов.      - Да, мы должны отдохнуть, - сказал Фродо. - Давайте найдем какой-нибудь уголок за ветром и наберемся сил - для последнего прыжка.      Он чувствовал, что так должно быть. Ужас земли внизу и дело, предстоящее ему, казались отдаленными, слишком далекими, чтобы беспокоиться из-за них. Все его силы были направлены на преодоление горной стены и охраны. Если он совершит невозможное, тогда каким-нибудь образом выполнит и свое дело. Так казалось ему в темный час усталости в каменных лабиринтах Кирит Унгола.      В темном углублении между двумя скалами они сели на камень: Фродо и Сэм в глубине и Горлум у самого входа. Здесь хоббиты поели; они думали, что это их последняя еда перед спуском в неназываемую землю, и может быть, последняя совместная еда. Они поели немного пищи Гондора, немного эльфийского хлеба и попили. Но так как воды у них было мало, они лишь смочили себе рот.      - Интересно, где мы снова найдем себе воду, - сказал Сэм. - Но ведь должны они и пить, орки-то.      - Да, орки пьют, - сказал Фродо. - Но не будем говорить об этом. Их напитки не для нас.      - Тем более необходимо наполнить наши фляжки, - сказал Сэм. - Но здесь вверху нет воды, я не слышал ни звука. К тому же Фарамир предупредил, чтобы мы не пили воду Моргула.      - Не пить воду, текущую из Имлад Моргула, таковы были его слова, - сказал Фродо. - Но мы теперь не в той долине, и если мы встретим ручей, он будет течь в долину, а не из нее.      - Я все равно не доверял бы ему, - сказал Сэм, - даже если умирал от жажды. Что-то злое чувствуется в этом мире. - Он принюхался. - И запах. Вы заметили? Страшный запах. Мне он не нравится.      - Мне здесь вообще все не нравится, - сказал Фродо, - камень, скалы, тропа, сам воздух. Земля, вода, воздух - все кажется проклятым. Но тут лежит наш путь.      - Да, это так, - согласился Сэм. - И мы не были бы здесь, если бы больше знали с самого начала. Но, мне кажется, так вот бывает. В старых сказках и песнях говорится о приключениях, мастер Фродо. Я привык считать, что удивительный народ искал приключений, он хотел их, потому что они возбуждали, а жизнь была немного скучной, что-то вроде спорта, если можно так сказать. Но на самом деле это было, наверное не так. Просто попадали они в приключения и там лежал их путь, как вы сказали. Но я думаю, что у них много возможностей, как и у нас, было повернуть назад, однако они не поворачивали. А если бы они повернули, мы не знали бы об этом, потому что они были бы забыты. Мы знаем только о тех, кто продолжал идти - и вовсе не к счастливому концу, прошу заметить; во всяком случае не к тому, что называют обычно счастливым концом. Вы знаете, прийти домой и обнаружить, что все в порядке, хотя все уже не то - как старый мастер Бильбо. Такие сказания не лучше всего слушать, хотя в них лучше всего очутиться! Интересно, в каком сказании очутились мы?      - Мне тоже интересно, - сказал Фродо. - Но я не знаю. И так бывает в действительности. Возьми любое сказание, какое тебе понравится. Ты можешь знать или предполагать, что конец у него будет счастливым или плохим, но те, кто находится в нем, об этом не знают. И ты не знаешь: И не хочешь, чтобы они знали.      - Нет, сэр, конечно, сэр, нет. Берен, например, никогда не думал, что получит сильмариль из железной короны в Тангородриме, и однако он сделал это, а ведь его ждали более черные опасности, чем нас. Но это долгая история, счастье в ней сменяется горем, и сильмариль уходит от него и приходит к Эрендилу. Да, сэр, я никогда не думал об этом раньше! Мы видели ведь кое-что из будущего в звездном зеркале Госпожи. И мы все еще в этом сказании. Оно продолжается. Неужели великие сказания не кончаются никогда?      - Нет, они не кончаются как сказания, - сказал Фродо. - Но герои их уходят, когда кончается их роль. Наша роль тоже кончится раньше или позже.      - И тогда мы сможем отдохнуть и поспать вдоволь, - сказал Сэм. Он угрюмо рассмеялся. - Я именно это имею в виду, мастер Фродо. Я имею в виду обычный отдых, и сон и утреннюю работу в саду. Боюсь, что я все время только и надеюсь на это. Все эти большие и важные планы не для меня. Но все же интересно, попадем ли мы когда-нибудь в песню или сказание. Мы сейчас, конечно, в сказании, но я имею в виду сказание в словах, вы знаете, рассказанное у очага или прочитанное в большое книге с красными и черными буквами, годы и годы спустя. И все будут говорить: "Давай-ка послушаем о Фродо и Кольце!" И еще скажут: "Да, это мое любимое сказание. Фродо был очень храбрый, верно?" - "Да, мой мальчик, он славнейший из всех хоббитов, и этим все сказано!"      - Этим сказано слишком многое, - сказал Фродо и засмеялся. Чистый, ясный смех звучал из самого сердца. Такого звука здесь не слышали с тех пор, как Саурон пришел в Средиземье. Сэму вдруг показалось, что камни прислушиваются и высокие скалы тянутся к ним. Но Фродо ничего не замечал - он смеялся. - Ну, Сэм, - сказал он, - твои слова заставили меня развеселиться, как будто сказание уже написано. Но ты пропустил одного из главных героев - твердого сердцем Сэмвайса. "Я хочу еще послушать о Сэме, папа. Почему о нем так мало говорится в сказании? Я его очень люблю. А Фродо не ушел бы так далеко без Сэма, верно, папа?"      - Ну, мастер Фродо, - сказал Сэм, - не смейтесь надо мной. Я говорил серьезно.      - Я тоже, - сказал Фродо. - Но мы заглядываем в конец. Мы с тобой в самом опасном месте во всем сказании, и весьма вероятно, что кто-нибудь скажет: "Закрой книгу, папа; я не хочу дальше слушать".      - Может быть, - сказал Сэм, - но я бы так не говорил. Роли бывают разные. Даже Горлум может быть героем сказания. Он наверное и считает себя им. Интересно, представляет он себя героем или злодеем? Горлум! - позвал он. - Тебе хочется быть героем: Но куда он опять подевался?      Горлума не было видно у входа в углубление. Он, как обычно, отказался от их пищи, но принял немного воды, затем, казалось свернулся, чтобы спать. Хоббиты считали, что его долгое отсутствие в предыдущий день объяснялось охотой, а теперь он, очевидно, опять ускользнул, пока они разговаривали. Но куда же на этот раз?      - Мне не нравится эта его привычка уходить, не сказав ни слова, - заявил Сэм. - И меньше всего сейчас. Он не может искать здесь пищу, разве что тут есть скалы, которые он предпочитает. Тут нет даже мха.      - Не стоит беспокоиться из-за него сейчас, - ответил Фродо. - Без него мы не зашли бы так далеко, мы даже не увидели бы тропу. Поэтому нам приходится доверять его выбору.      - Все равно я не хотел бы упускать его из вида, - сказал Сэм. - Вы помните, он ни разу не упоминал, что эта тропа охраняется. А теперь мы видим башню - она может быть покинутой, а может, и нет. Как вы считаете? Не пошел бы он за ними, орками или кем-нибудь еще?      - Нет, я этого не думаю, - ответил Фродо. - Даже если он склонен к какому-то злу, что очень вероятно. И все же я не думаю, что он пошел за орками или другими слугами Врага. Зачем ему было ждать столько, зачем приближаться так близко к земле, которой он боится? Он мог много раз выдать нас оркам с тех пор, как встретился с нами. Нет, если в этом что-то и кроется, то это какое-либо его личное дело, которое он считает тайной.      - Наверное вы правы, мастер Фродо, - согласился Сэм. - Я не ошибаюсь в нем: он охотно отдал бы меня оркам. Но я забыл о его драгоценности. Вероятно, он все время думает о ней, как о драгоценности для бедного Смеагорла. Это его главная мысль, если у него вообще есть таковые. Но чем наш приход сюда может помочь ему, я не знаю.      - Вероятно, он и сам не знает, - сказал Фродо. - И не думаю, что в его путаной голове есть только один план. Я считаю, что он прежде всего старается спасти свою драгоценность от Врага. Если бы Враг получил ее, это означало бы и его гибель. С другой стороны, он, возможно, ждет своего времени.      - Да, воришка и вонючка, как я уже говорил, - сказал Сэм. - Но чем ближе к земле Врага, тем больше вонючка побеждает воришку. Запомните мои слова: если мы только пройдем эту тропу, он не даст нам спокойно унести через границу эту драгоценную вещь.      - Мы еще не прошли тропу, - заметил Фродо.      - Да, но лучше смотреть в оба. Если он застанет нас спящими, вонючка может окончательно победить. Но вам нужно немного вздремнуть, хозяин. Ложитесь рядом со мной. Я посторожу; и если я схвачу вас руками, никто не сможет коснуться вас так, чтобы Сэм не узнал об этом.      - Спать! - сказал Фродо и вздохнул, как будто в пустыне он увидел мираж. - Да, даже здесь я могу спать.      - Тогда спите, хозяин! Положите голову мне на колени.      Так и застал их Горлум, когда вернулся час спустя. Сэм сидел, прижавшись спиной к скале, голова его свесилась набок, он тяжело дышал. Голова Фродо лежал у него на коленях, на белом лбу Фродо лежала одна рука Сэма, вторую он положил на грудь хозяину. Лица их были спокойны.      Горлум посмотрел на них. Странное выражение промелькнуло на его худом голодном лице. Свет в его глазах погас, и они стали тусклыми и серыми, старыми и усталыми. Он дернулся, казалось, от боли, потом отвернулся и посмотрел на тропу, тряся головой, как бы ведя внутренний спор. Потом вернулся и, медленно протянув дрожащую руку, очень осторожно коснулся колена Фродо - и это прикосновение было почти лаской. На краткое мгновение, если бы один из спящих мог увидеть это, он подумал бы, что видит старого усталого хоббита, сморщенного от бесчисленных лет, которые унесли его далеко от его времени, от друзей и родственников, от полей и ручьев его юности, - старое, жалкое и измученное существо.      При этом прикосновении Фродо зашевелился и негромко вскрикнул во сне. Немедленно проснулся Сэм. Первое, что он увидел перед собой, был Горлум, трогающий хозяина.      - Эй, ты! - грубо сказал Сэм. - Чего тебе надо.      - Ничего, ничего, - тихонько ответил ему Горлум. - Хороший хозяин.      - Ты прав, - согласился Сэм. - Но где ты был, старый негодяй? Где шлялся?      Горлум отодвинулся, и зеленый огонь вспыхнул под его тяжелыми веками. Теперь он был похож на паука, скорчившегося на согнутых лапах, с выступающими глазами. И мгновение невозвратно ушло.      - Шлялся, шлялся! - свистел он. - Хоббиты всегда так вежливы, да. О хорошие хоббиты. Смеагорл провел их по тайному пути, который никому не известен. Он устал, он хочет пить, да, пить; и он ведет их и ищет путь дальше, а они говорят "шлялся, шлялся". Очень хорошие друзья, о да, моя прелесть, очень хорошие.      Сэм почувствовал раскаяние, хотя и не очень сильное.      - Прошу прощения, - сказал он. - Мне жаль, но ты так неожиданно разбудил меня. А я не должен был спать, и это сделало меня немного резким. Но мастер Фродо устал, и я попросил его вздремнуть. Так и получилось. Извини. Но где же ты был.      - Шлялся, - ответил Горлум, и зеленый огонь в его глазах продолжал гореть.      - Хорошо, - сказал Сэм, - будь по-твоему. Не думаю, чтобы это было недалеко от правды. Теперь нам придется шляться вместе. Который час? Еще сегодня или уже завтра?      - Завтра, - ответил Горлум, - или было завтра, когда хоббиты легли спать. Очень глупо, очень опасно - если бы Горлум не шлялся поблизости на страже.      - Мне кажется, мы скоро устанем от этого слова, - сказал Сэм. - Но неважно. Я разбужу хозяина. - Он осторожно убрал волосы со лба Фродо и, наклонившись, тихо сказал. - Вставайте, мастер Фродо! Вставайте!      Фродо зашевелился, открыл глаза и улыбнулся, увидев склоненное над собой лицо Сэма.      - Рано поднимаешь меня, Сэм? - сказал он. - Еще темно.      - Здесь всегда темно, - сказал Сэм. - Но Горлум вернулся, мастер Фродо, и говорит, что уже завтра. Мы должны идти. Последний переход.      Фродо глубоко вздохнул и сел.      - Последний переход! - сказал он. - Привет, Смеагорл! Нашел еду? Отдохнул?      - Нет еды, нет отдыха, ничего нет для Смеагорла, - сказал Горлум. - Шлялся он.      Сэм прикусил язык, но сдержался.      - Не говори о себе так, Смеагорл, - заметил Фродо. - Это неразумно, даже если это правда.      - Смеагорл повторяет то, что услышал, - ответил Горлум. - Так сказал ему добрый мастер Сэмвайс, который так много знает.      Фродо посмотрел на Сэма.      - Да, сэр, - сказал тот. - Я использовал это слово, когда неожиданно я проснулся и увидел его рядом. Но я уже сказал ему, что жалею об этом, но скоро снова перестану жалеть.      - Давайте оставим это, - сказал Фродо. - Мне кажется, мы с тобой, Смеагорл, должны принять решение. Скажи мне, сможем ли мы найти дорогу дальше. Ты сделал, что обещал, и ты свободен: свободен идти к еде и отдыху, свободен идти куда угодно, только не к Врагу. И однажды смогу вознаградить тебя я или же те, кто помнит обо мне.      - Нет, нет, еще нет, - завыл Горлум. - О нет! Разве они смогут найти путь. Нет не смогут. Скоро будет туннель. Смеагорл должен идти. Нет отдыха. Еды.    9. Логово Шелоб      Наверное, был действительно день, как и сказал Горлум, но хоббиты не видели никакой разницы, разве что тяжелое небо стало менее черным, похожим на большую дымную крышу; вместо тьмы глубокой ночи, задерживавшейся еще в щелях и ямах, мир теперь покрывала серая мерцающая тень. Они пошли - Горлум впереди, хоббиты бок о бок сзади - вверх по каменному длинному ущелью меж скал и колонн выветрившегося камня, стоящими, как огромные бесформенные статуи с обеих сторон. Не слышно было ни звука. Впереди, примерно в миле, виднелась огромная серая стена, последняя горная преграда. По мере их приближения она становилась все темнее и выше, пока не закрыла собой всю видимость. Глубокая тень лежал у ее подножья. Сэм принюхался к воздуху.      - Уф! Этот запах! - сказал он. - Он становится все сильнее и сильнее.      Скоро они оказались в тени и в середине стены увидели вход в пещеру.      - Путь ведет туда, - тихо сказал Горлум. - Это вход в туннель.      Он не назвал его: Тореч Унгол - логово Шелоб. Оттуда доносилось зловоние, не смертоносный запах распада с лугов Моргула, а грязные испарения, как будто внутри были нагромождены горы отбросов.      - Это единственный путь, Смеагорл? - спросил Фродо.      - Да, да, - ответил тот. - Да, мы должны идти этим путем.      - Ты хочешь сказать, что бывал в этой дыре? - спросил Сэм. - Фью! Но может быть, для тебя не важны запахи.      Глаза Горлума блеснули.      - Он не понимает, что говорит, не так ли, моя прелесть? Нет, не понимает. Но Смеагорл может многое перенести. Да, он был там, о да. Это единственный путь.      - А откуда этот запах? - спросил Сэм. - Он похож: Ну, я не стану говорить, на что он похож. Какое-то логово орков, из которого сто лет не вычищали отбросы.      - Ну, - сказал Фродо, - орки или нет, а если это единственный путь, мы должны им воспользоваться.      Глубоко вдохнув воздух, они вошли вовнутрь. Через несколько шагов их окружила непроницаемая тьма. С подземелий Мории не знали Фродо и Сэм такой тьмы; если это возможно, то здесь она была еще глубже и плотнее. Там было движение воздуха, раздавалось эхо, чувствовалось пространство. Здесь же воздух был неподвижен, затхл, тяжел. Они шли как бы в черном тумане, который ослеплял не только глаза, но и мозг, так что даже воспоминание о цветах и формах и о всяком свете исчезало из памяти. Тут всегда была ночь, и всегда будет, и все было ночью.      Но некоторое время они еще могли чувствовать, и осязание их обострилось почти до болезненного состояния. Стены были к их удивлению, ровными, пол тоже, за исключением изредка встречавшихся ступенек, был ровным и гладким и продолжал слегка подниматься. Туннель был высоким и широким, таким широким, что хоббиты протянув руки не могли коснуться обеих стен сразу.      Горлум шел впереди. Казалось, он находится лишь в нескольких шагах. Пока они еще могли обращать внимание на такие вещи, они слышали перед собой его свистящее дыхание. Но через некоторое время их чувства притупились, и осязание и слух ослабели, и они продолжали брести, спотыкаясь, вперед и вперед, главным образом благодаря силе воли и желанию добраться наконец до выхода.      Они прошли, должно быть, довольно далеко, но время и расстояние совершенно не поддавались оценке. Сэм, шедший справа, ощупывая стену, почувствовал в ней отверстие; на мгновение до него донеслось слабое дуновение менее тяжелого воздуха, но они уже прошли мимо.      - Здесь не один туннель, - прошептал он с усилием: казалось трудным не то что говорить, даже дышать. - Орочье место!      После этого сначала он справа; потом Фродо слева прошли еще три четыре таких отверстия, широких и узких, но сомнений в главном пути не было, он не поворачивал и продолжал вести вверх. Но как долог он, много ли еще предстояло им идти, смогут ли они это выдержать? Тяжесть воздуха возрастала по мере их продвижения. И продвигаясь вперед, они чувствовали в кромешной тьме какое-то слабое сопротивление, словно что-то задевает их за головы и руки, какие-то мягкие щупальца, может быть это подземные растения. Они не могли определить, что это. Зловоние продолжало усиливаться. Оно росло до тех пор, пока хоббитам не стало казаться что этот запах - единственно оставшееся у них чувство и что это их мучение. Час, два часа, три часа - сколько они провели в этой лишенной света дыре? Часы, дни или недели. Сэм оставил свою сторону туннеля и прижался к Фродо, руки их встретились и сплелись, и так вместе они продолжали идти.      Наконец Фродо, ощупывающий левую сторону стены, обнаружил боковой ход. Он был гораздо шире, чем все пройденные ими; из него доносилось такое отвратительное зловоние и такое ощущение кроющейся опасности, что Фродо пошатнулся. Сэм споткнулся, чуть не упав.      Борясь с тошнотой и страхом, Фродо схватил Сэма за руку.      - Вверх! - хрипло, без голоса, сказал он. - Запах и опасность исходят отсюда. Быстрее!      Собрав все оставшиеся силы и решительность, он потащил Сэма за собой. Сэм, спотыкаясь пошел рядом с ним. Одни шаг, два три шага, наконец шесть шагов. Может они прошли это ужасное невидимое отверстие, но так или иначе, а двигаться стало легче, как будто чья-то враждебная воля на мгновение отпустила их. Держась за руки, они с трудом двигались дальше.      Почти немедленно перед ними встала новая трудность. Туннель раздваивался, и во тьме они не могли определить более широкий или более прямой проход. По которому им идти, по левому или по правому? Они не знали этого, а неверный выбор мог означать смерть.      - Куда пошел Горлум? - тяжело дыша, спросил Сэм. - И почему он не подождал нас?      - Смеагорл? - попытался позвать Фродо. - Смеагорл! - но голос его глох, и слова почти не срывались с его губ. Ответа не было и не было даже эха или дрожания воздуха.      - На этот раз он ушел насовсем, - пробормотал Сэм. - Я думаю, что именно сюда он и хотел нас привести. Горлум! Если я когда-нибудь дотянусь снова до тебя рукой, ты об этом пожалеешь.      Вскоре, спотыкаясь и шаря во тьме, они обнаружили, что левый проход закрыт: то ли это был тупик, то ли его загородил упавший сверху большой камень.      - Здесь нет пути, - прошептал Фродо. - И нужно идти по правому проходу.      - И быстро! - задыхался Сэм. - Здесь есть кое-что похуже Горлума. Я чувствую, что на нас что-то смотрит.      Они не прошли и нескольких ярдов, как сзади раздался звук, особенно ужасный в тяжелой тишине: булькающий, звучно журчащий звук и долгий зловещий свист. Они повернулись, но ничего не увидели. Они стояли неподвижно, как камин, глядя во тьму, и ждали сами не зная чего.      - Это ловушка! - сказал Сэм и положил руку на рукоять меча; делая это, он подумал о тьме могилы, в которой лежал этот меч. - Хотел бы я, чтобы старый том был поблизости, - почти произнес он.      И вот, когда он стоял в темноте, охваченный чернотой отчаяния, с гневом в сердце, ему показалось, что он видит свет: свет в мозгу, почти невыносимо яркий вначале, как солнечный луч в глазах того, кто долго находился в темнице без окон. Потом появились цвета: зеленый, золотой, серебряный и белый. Далеко, как на маленькой картине нарисованной мастером-эльфом, он увидел госпожу Галадриэль, стоящую на траве Лориена и подарки в ее руках. "А для вас, Хранитель Кольца, услышал он ее голос, отдаленный, но ясный, - я приготовила это".      Булькающий свист раздавался ближе, слышался треск, как будто трещали суставы какого-то существа, медленно двигающегося в темноте к своей цели.      - Хозяин, хозяин! - закричал Сэм, и жизнь вернулась в его голос. - Подарок госпожи! Звездное зеркало! Она сказала, что это будет для вас свет в темных местах: Звездное зеркало!      - Звездное зеркало? - пробормотал Фродо и как бы очнулся от сна. - Да. Почему я забыл о нем? Свет, когда всякий другой свет исчезнет! А здесь только свет может нам помочь.      Медленно рука его протянулась к груди, медленно извлек он фиал Галадриэли. Вначале тот мерцал слабо, как восходящая на небе звезда, пробивающаяся сквозь тяжелый восточный туман, но затем свет его усилился, и надежда ожила в сердце Фродо; фиал начал гореть, испуская лучи серебряного пламени, как будто сам Эрендил спустился сюда с высокого солнечного пути с последним сильмарилем во лбу. Тьма отступала от него, и скоро он сверкал, как бы в центре хрустального шара, и рука, державшая его, наливалась белым холодным огнем.      Фродо в удивлении глядел на этот чудесный дар, который он так долго носил с собой, не подозревая о его силе и могуществе. Редко вспоминал он о его наличии в пути, пока не пришли они в долину Моргула, и никогда он не использовал его, опасаясь быть обнаруженным из-за своего свечения.      - Эйн Эрендил эленион аниалима! - воскликнул он и сам не знал, что он проговорил: ему показалось, что в нем заговорил чей-то другой голос, ясный, не встревоженный гнилым воздухом подземелья.      Но в Средиземье есть и другие силы, силы ночи, и они стары и могущественны. И она, та, что ходит во тьме, услышала эльфийский возглас, дошедший из глубины времени, и не пропустила его мимо себя, и он не заставил ее на этот раз отступить. Произнеся эти слова, Фродо почувствовал навалившуюся на него чью-то злобу, чье-то злобное внимание. Он увидел в туннеле, между собой и тем отверстием, которое они с трудом миновали, две большие грозди фасеточных глаз - надвигающаяся угроза наконец-то стала видна. Сияние звездного зеркала отразилось от тысяч фасет, но в них вспыхнул бледный смертоносный огонь, пламя каких-то злых мыслей. Чудовищными и зловещими были эти глаза, звериные и в то же время полные сознания, в них светилась отвратительная радость хищника, загнавшего добычу в тупик, откуда ей уже не спастись.      Фродо и Сэм, ошеломленные ужасом, начали медленно пятиться; их взгляд не отрывался от зловещих глаз; но как только они попятились, глаза начали приближаться. Рука Фродо дрогнула, фиал опустился. Неожиданно, как бы освободившись от чар, они оба повернулись и побежали; но, оглянувшись, Фродо с ужасом отметил, что глаза прыгнули им вслед. Его, как облако, окружил запах смерти.      - Стой! Стой! - отчаянно закричал он. - Бежать бесполезно.      Глаза медленно подползали.      - Галадриэль! - закричал Фродо, и собрав все свое мужество, снова поднял фиал.      Глаза остановились. На мгновение внимание их ослабло, как будто в них появился слабый намек на сомнение. Сердце у Фродо загорелось, и не думая о том, что он делает, глупость ли это, отчаяние или храбрость, он взял фиал в левую руку, а правой извлек свой меч. Жало вспыхнуло в серебряном свете, острое эльфийское лезвие испускало искры, края его горели голубым пламенем. Держа фиал над головой, а меч перед собой, Фродо, хоббит из Удела, пошел навстречу глазам.      Глаза дрогнули. Сомнение усилилось в них при приближении света. Одни за другим они потускнели и медленно начали отступать. Никогда их еще не поражала такая смертоносная яркость. В своем подземелье они никогда не видели ни солнца, ни луны, ни звезд, но теперь звезда сама спустилась на землю. Она приближалась, и глаза струсили. Один за другим они потемнели, повернули, и огромное туловище, едва различимое во тьме, тяжело двинулось назад по туннелю. Глаза исчезли.      - Хозяин! Хозяин! - воскликнул Сэм. Он шел за Фродо, держа наготове свой меч. - Звезды и слава! Эльфы сочинили бы об этом песню, если бы только узнали! Я хочу жить, чтобы рассказать им об этом и услышать их песню. Но не ходите туда, хозяин! Не ходите к логову! Попытаемся выбраться из этой подлой норы!      Они повернули назад и вначале пошли, а потом побежали. С каждым их шагом запах логова ослабевал и сила возвращалась в их тела. Пол туннеля круто поднимался. Но ненависть подземного логова, летела за ними, немного ослепшая, но непобежденная, жаждущая смерти. Навстречу им подул холодный ветер. Отверстие, конец туннеля - и вот он перед ними. Тяжело дыша, стремясь поскорее добраться до открытого места, они бежали вперед - и, в изумлении попятившись остановились. Выход был закрыт какой-то преградой, но не из камня - вначале она казалась мягкой и слегка поддающейся, но на самом деле была непроходима - воздух проходил сквозь нее, но свет - нет. Они попытались прорваться, но были отброшены назад.      Подняв фиал, Фродо посмотрел вперед и увидел серость, которую не могло пробить или осветить сияние звездного сосуда. Поперек туннеля была натянута обширная паутина, похожая на работу паука, но гораздо более густая, и каждая паутинка была толщиной с веревку.      Сэм угрюмо рассмеялся.      - Паутина! - сказал он. - Это все? Паутина! Значит, это паук.      В ярости он ударил по ближайшей нити мечом, но не смог перерубить ее. Она немного поддалась, но потом распрямилась, как натянутая тетива, и отбросила меч и державшую его руку. Трижды Сэм бил изо всей силы, и наконец одна-единственная прядка из всех бесчисленных прядей щелкнула, лопнула и свилась в воздухе. Одни конец ее ударил Сэма по руке, и тот закричал от боли и поднес руку ко рту.      - Потребуется много дней, чтобы очистить дорогу таким образом, - сказал он. - Что же делать? Не вернулись ли глаза?      - Нет, пока не видно, - ответил Фродо. - Но я по-прежнему чувствую, что они смотрят на меня или думают обо мне - может быть, составляют новый план. Если этот свет ослабеет, они быстро окажутся здесь.      - Пойманы в самом конце! - горько сказал Сэм; гнев победил в нем усталость и отчаяние. - Птенцы в гнезде. Пусть проклятие Фарамира упадет на Горлума и побыстрее!      - Это не поможет нам теперь, - заметил Фродо. - Посмотрим, что может сделать жало. Это эльфийское лезвие. В темных долинах Белерианда, где оно было выковано, висели паутины ужаса. А ты будь начеку и смотри назад. Вот, возьми звездный сосуд. И не бойся. Держи его высоко и карауль.      Фродо подошел к огромной серой сети, размахнулся, нанес свистящий удар по целой пряди нитей и тут же отступил. Голубое сверкающее лезвие прорезало их: как трава под косой, они дернулись и повисли, покачиваясь. Появилось большое отверстие.      Удар за ударом наносил он, пока вся сеть в пределах его досягаемости не была разрублена и концы ее висели, покачиваясь как бы от легкого ветерка. Ловушка была разорвана.      - Идем! - воскликнул Фродо. - Вперед!      Дикая радость спасения из самого отчаянного положения неожиданно заполнила его мозг. Голова его закружилась как от глотка крепкого вина. Он подпрыгнул и закричал.      Темная земля показалась ему светлой, когда взгляд его вырвался из подземной ночи. Большие столбы дыма поднимались и становились тоньше, проходил последний час унылого дня; красное зарево Мордора превратилось в унылую полумглу. Но Фродо казалось, что он смотрит на утро неожиданной надежды. Он почти достиг вершины стены. Осталось немного. И ущелье Кирит Унгол было перед ним зазубриной в черноте хребта, и скальные рога возвышались с обеих сторон его. Короткий переход, и он минует их!      - Тропа, Сэм! - воскликнул он, не замечая высоты своего голоса, который вырвавшись из удушающей атмосферы туннеля, звенел резко и чисто. - Тропа! Беги, беги, и мы вырвемся, прежде чем кто-нибудь сумеет остановить нас!      Сэм шел за ним так быстро, как позволяли его несгибающиеся ноги; но радуясь свободе, он был беспокоен и все время оглядывался назад, на темную арку туннеля, опасаясь увидеть глаза или какую-нибудь невообразимую фигуру, преследующую их. Слишком мало он и его хозяин знали о коварстве Шелоб. У нее было много выходов из логова.      Здесь жила она долгие века, злое существо в виде паука, одно из тех чудовищ, что жили в земле эльфов на западе, которая сейчас затоплена морем. С таким чудовищами сражался Берен в Горах Ужаса в Дориате, прежде чем встретился с Лютиен на зеленой лужайке, поросшей болиголовом и освещенной лунным светом, давным-давно. Как появилась здесь Шелоб, как спаслась, не говорят, потому что мало сказаний дошло от темных лет. Но она была здесь до Саурона и до первых камней Барад-Дура; она не служила никому, только себе, пила кровушку эльфов и людей, раздувалась и жирела от своих бесконечных пиров, плела повсюду свои сети. Все живые существа были ее пищей. Далеко разбросала она свое отродье - выродков от встреч с собственным потомством, которых она потом убивала; ее отпрыски пробирались от ущелья к ущелью от Эфел Дуата на востоке до Дол Гулдура и крепостей Чернолесья. Но никто не мог соперничать с ней, Шелоб великой, последним порождением Унголиант, созданным, чтобы беспокоить несчастный мир.      Много лет назад увидел ее Горлум-Смеагорл, который бродил по темным норам и переходам, увидел и преклонился перед нею, и чернота ее злобы победила его, оторвала от света и радости. Он пообещал приводить к ней добычу. Но то, к чему он стремился, ее не интересовало. Ничего она или почти ничего не знала о башнях, о Кольцах, о том, что создано рукой или мозгом - она хотела только убивать и поглощать свои жертвы, жиреть и раздуваться, пока земля не сможет больше выдерживать ее.      Однако теперь она давно уже была голодна, прячась в своем логове, так как сила Саурона росла и жизнь бежала от его границ. Город в долине умер, и ни люди, ни эльфы больше не приходили сюда, лишь изредка несчастные орки. Плохая еда и очень осторожная. Но Шелоб должна была есть, и так как орки прорывали все новые пути из башен и от тропы, она ловила их. Но ей хотелось более сладкого мяса. И Горлум привел к ней добычу.      - Посмотрим, посмотрим, - часто говорил он себе на опасных дорогах от Эмин Муила к башне Моргула, - посмотрим. Может быть так, о да, может быть, что когда она отбросит кости и одежду, мы найдем ее, найдем ее, драгоценность, награду бедному Смеагорлу, который привел хорошую еду. И мы спасем драгоценность, как мы и обещали. О да. А когда мы найдем ее, она об этом узнает, она за все заплатит, о да, моя прелесть. Все тогда заплатят!      Так он думал, надеясь скрыть от нее свои мысли, даже когда он снова появился перед ней, низко кланяясь. Спутники его в это время спали.      Что касается Саурона, то он знал, где она скрывается. Ему нравилось, что она живет здесь, голодная, но неизменная в своей злобе, надежный страж древней тропы в его землю. А орки, хоть они и верные рабы, но их у него предостаточно. Если Шелоб время от времени ловит их, чтобы поддерживать свой аппетит, что ж, на здоровье: он поделится с нею. И как иногда человек бросает лакомство своей кошке (моя кошка, называл он ее, хотя она и не принадлежала ему), так Саурон посылал ей пленников, которых больше не мог использовать: он велел отводить их к ее норе и затем выслушивал рассказы об ее играх.      Так жили они оба, не опасаясь ни нападения, ни конца своей злобы, ни гнева. И никогда ни одна муха не спасалась от паутины Шелоб. Тем более силен был теперь ее гнев и голод.      Ничего из этого не знал бедный Сэм, но он чувствовал, как растет его ужас, растет угроза, которую он не может видеть. И так тяжела была эта угроза, что мешала ему бежать, ноги его как будто налились свинцом.      Ужас был вокруг него, враги впереди, а хозяин беззаботно бежал им навстречу. Посмотрев вперед, Сэм увидел две вещи, которые увеличили его отчаяние. Он увидел, что меч, который Фродо по-прежнему держал в руке, светился синим пламенем; и он увидел, что хотя небо стало темным, но окно в Башне оставалось красным.      - Орки! - пробормотал он. - Тут повсюду орки и кое-что похуже орков.      Быстро вспомнив свою привычку к скрытности, он закрыл рукой драгоценный фиал, который все еще нес. Рука его красная от живой крови, осветилась внутренним светом, и он затем сунул выдававший его свет в карман и закрыл плащом. Теперь он постарался ускорить свой бег. Хозяин опередил его, он находился в двадцати шагах впереди и летел как стрела. Скоро он исчез из виду в этом сером мире.      Едва Сэм успел спрятать свет звездного сосуда, как появилась она. Он увидел ее неожиданно немного впереди и слева от себя, выползающую из черной норы в тени утеса, - наиболее отвратительная фигура, когда-либо виденная им, более ужасная, чем можно вообразить себе в кошмарном сне. Она была похожа на паука, но размером превосходила огромных хищников и была страшнее их из-за ужасных, не знающих жалости глаз. Те глаза, которые он считал побежденными, отступившими, теперь снова горели злым огнем, выступая из отвратительной головы. У нее были большие рога, а за короткой стеблеобразной шеей огромное раздувшееся туловище, большой мешок, раскачивающийся между ногами. Туловище было черным, а нижняя часть живота, бледная и светящаяся, издавала зловоние. Ее ноги были согнуты, с большими узловатыми суставами высоко за спиной, а из спины, как стальные копья, торчала щетина. Каждая нога оканчивалась ногтем.      Протянув свое мягкое хлюпающее тело и согнутые ноги сквозь внешний выход их логова, она двинулась с ужасающей скоростью, быстро передвигая ноги, а иногда прыгая. Она оказалась между Сэмом и его хозяином. То ли она не заметила Сэма, то ли избегала его, как носителя огня, но она сосредоточила свое внимание лишь на одной добыче - Фродо, лишившегося своего фиала и не подозревавшего об опасности. Он бежал быстро, но Шелоб была быстрее, и в несколько шагов она догнала его.      Сэм, задыхаясь, собрал все свои силы.      - Назад! - закричал он. - Оглянитесь, хозяин! Я... - Но тут крик его прервался.      Длинная тощая рука зажала ему рот, другая сжала горло, а что-то обвилось вокруг его ног. Застигнутый врасплох, он оказался в руках противника.      - Поймали его! - свистел Горлум ему на ухо. - Наконец, моя прелесть, мы поймали его, да, отвратительного хоббита. Мы поймали этого. Она возьмет другого. О да, Шелоб возьмет его, не Смеагорл: он обещал, он совсем не причинит вреда хозяину. Но он поймал тебя, тебя, отвратительного грязного маленького хоббита! - он плюнул Сэму на шею.      Ярость от этого предательства, отчаяние от задержки в то время, как хозяин находится в смертельной опасности, придали Сэму такую силу, какой Горлум никак не ожидал от этого медлительного глупого хоббита - таким он считал Сэма. Сам Горлум не смог бы вырваться так быстро и яростно; рука его соскользнула со рта Сэма, Сэм попытался освободиться от второй руки, сжимавшей горло. Меч он по-прежнему держал в правой руке, а левой за плеть нес посох Фарамира. В отчаянии он пытался ударить своего врага. Но Горлум был слишком проворен. Протянув длинную правую руку он схватил Сэма за запястье; пальцы его были как тиски; медленно и безжалостно сгибал он руку, пока с криком боли Сэм не выпустил меч, который упал на землю; и все это время вторая рука Горлума все крепче сжимала Сэму горло.      Тогда Сэм использовал последнюю хитрость. Изо всей силы он отшатнулся и прочно встал на ноги; затем неожиданно оттолкнулся и прыгнул ногами вперед.      Не ожидавший этого, Горлум упал, и Сэм оказался на нем. Послышался резкий свист, и на мгновение рука Горлума выпустила горло Сэма. Но пальцы его еще сжимали правую руку Сэма. Но пальцы эти ослабли. Сэм рванулся вперед и встал, затем быстро повернулся направо, выворачивая запястье, которое сжимал Горлум. Подняв в левой руке посох, он изо всех сил опустил его на протянутую руку Горлума чуть ниже локтя.      С криком Горлум выпустил его руку. Тут Сэм набросился на него; не перекладывая посох, он нанес им жестокий удар. Быстро, как змея, Горлум скользнул в сторону, и удар, нацеленный ему в голову, пришелся по спине. Посох треснул и сломался. Это было слишком для Горлума. Его старая игра заключалась в том, чтобы хватать сзади. И редко она ему не удавалась. Но на этот раз, обманутый злобой, он допустил ошибку - позволил себе заговорить, прежде чем обе его руки сомкнулись на шее жертвы. Его прекрасный план не удался, все расстроилось, когда во тьме так неожиданно вспыхнул этот проклятый свет. Такая борьба не для него. Сэм нащупал на земле свой меч и поднял его. Горлум закричал и большими прыжками, как лягушка, побежал прочь на четвереньках; прежде, чем Сэм смог догнать его, он исчез, с поразительной скоростью убежав к туннелю.      Сэм с мечом в руке бежал за ним, но Горлум исчез. Сэм стоял перед темным отверстием, и в лицо его било зловоние. И тут Сэм вспомнил о Фродо и о чудовище. Он повернулся и отчаянно побежал по тропе, зовя хозяина по имени. Он опоздал. В этой части замысел Горлума удался.    10. Выбор мастера Сэмвайса      Фродо лежал на земле лицом вверх, а чудовище наклонилось над ним, настолько занятое своей жертвой, что не обращало внимания на Сэма и его крики, пока он не оказался рядом. Подбежав, Сэм увидел, что Фродо связан паутиной от лодыжек до плеч, и чудовище передними лапами потащило его тело прочь.      Рядом с Фродо на земле, там, где он выпал из его ослабевших рук, лежал, блестя эльфийский меч. Сэм не останавливался, чтобы подумать о том, что он делает и делает ли он это от храбрости, верности или гнева. С криком прыгнул он вперед и схватил в левую руку меч хозяина. Потом сделал выпад. Более яростной атаки не видели даже в свирепом мире диких зверей, когда отчаянное маленькое существо, вооруженное лишь слабыми зубами, бросается на башню из рогов и шкуры, стоящую над павшей подругой.      Обеспокоенная его криком, Шелоб устремила на него свой злобный взгляд. Но прежде чем она успела сообразить что-то, на нее обрушилась ярость, более страшная, чем все, с чем она встречалась за бесчисленные годы, - сияющий меч ударил ее по ноге и отсек ноготь. Сэм прыгнул под арку ее ноги и вторым ударом дотянулся до грозди глаз на ее опущенной голове. Один большой глаз потемнел.      Теперь это ничтожное создание оказалось под нею, вне досягаемости ее страшного жала или когтей. Обширное брюхо со своим отвратительным свечением раскачивалось над ним, а зловоние чуть не сбило его с ног. Ярость удержала его и позволила ему нанести еще один удар. Прежде чем она успела схватить его, раздавить, задушить его вместе с его дерзкой храбростью, он с отчаянной силой ударил ее блестящим эльфийским мечом.      Но Шелоб не была похожа на драконов: на теле ее, кроме глаз, не было мягких мест. Ее древняя шкура была шишковатой, но с каждым годом становилась все толще. Меч ударился об нее с силой, но эти отвратительные складки нельзя было пробить человеку, даже если сталь меча выплавлена эльфами или гномами, а мечом владела рука самого Берена или Турина. Она закричала от удара и обрушила свой живот на голову Сэма. Яд брызнул из образовавшейся раны. Расставив ноги, она снова ударила животом. Но Сэм устоял на ногах, держа поднятый меч обеими руками, отражая удары этой падающей крыши; и вот Шелоб, со всей своей ужасной силой, большей, чем сила самого великого воина, сама нанесла себе страшный удар. Меч глубоко вонзился в ее тело, и Сэм был отброшен на землю.      Никогда не испытывала Шелоб подобной боли, даже представить себе не могла, что такая боль существует. Ни один самый смелый солдат древнего Гондора, ни одни самый свирепый орк, пойманный в ловушку, не касался мечом ее тела. Дрожь пробежала по ней. Снова поднявшись, дергаясь от боли, она на корчащихся и подгибающихся ногах конвульсивно прыгнула в сторону.      Сэм упал на колени рядом с головой Фродо, он почти потерял сознание от зловония, руки его все еще сжимали рукоять меча. И сквозь дымку, застилающую ему глаза, он смутно видел лицо Фродо; упрямо пополз он к хозяину, борясь с обмороком. Сэм медленно поднял голову и увидел Шелоб всего в нескольких шагах от себя; она смотрела на него, из ее клюва тянулась ниточка ядовитой слюны, зеленая густая жидкость текла из ее раненного глаза. Ее содрогающийся живот лежал на земле, ноги ее дрожали, как будто она собирала силы для нового прыжка.      Сэм скорчился, глядя на нее, и видя в ее глазах свою смерть. И тут в голову ему пришла мысль, как будто чей-то отдаленный голос подсказал ее. Левой рукой он проворно порылся у себя на груди и нашел то, что искал - фиал Галадриэли, казавшийся таким холодным, твердым и надежным в этом призрачном мире ужаса.      - Галадриэль! - слабо произнес он и услышал голоса, далекие, но ясные: голоса эльфов, идущих под звездами в любимых лесах Удела, музыку эльфов, раздававшуюся в зале огня в доме Элронда.      Гилтониэль и Элберет!      Язык его освободился, и он закричал на языке, которого никогда не знал: А Элберет Гилтониэль, О монел Палан-Дириель, Оле каллон си дингурутос! А тире ни фанулиос!      С этими словами он встал на ноги, и он снова был хоббитом Сэмвайсом, сыном Хэмфеста.      - Ну, иди, падаль! - закричал он. - Ты ранила моего хозяина, тварь, и ты поплатишься за это. Мы уйдем, но вначале мы посчитаемся с тобой. Иди и снова попробуй это!      И как будто его неукротимый дух передал свою энергию фиалу, звездный сосуд белым факелом засверкал в его руке. Он сиял, как звезда на небесном склоне, пронзающая темный воздух своим невыносимым светом. Никогда подобный ужас неба не горел перед лицом Шелоб. Лучи его проникали в ее израненную голову и жгли мучительной болью, ужасное влияние света распространялось от глаза к глазу. Она осела назад, дергая в воздухе передними лапами, она ничего не видела из-за яркого света, мозг ее бился в агонии. Отвернув искалеченную голову, она откатилась назад и начала ползти, шаг за шагом, к отверстию в темном утесе.      Сэм шел за ней. Он шатался, как пьяный, но шел за ней. И Шелоб струсила наконец, признала свое поражение, съежилась и побежала. Добравшись до отверстия, она протиснулась в него, оставляя след зелено-желтой слизи, прежде чем Сэм смог нанести последний удар по ее дергающимся ногам. И тут Сэм упал на землю.      Шелоб ушла. В этом сказании ничего не говорится о ней больше. Возможно, она залегла в логове, лелея свою злобу и ничтожество, и долгие годы тьмы залечили ее раненные глаза, пока снова она не была способна нападать на свои жертвы в ущельях гор тени.      Сэм остался один. Когда вечер неназываемой земли спустился на место битвы, он устало подполз к хозяину.      - Хозяин, дорогой хозяин! - сказал Сэм и долго прислушивался в напрасном ожидании.      Тогда как можно быстрее он перерезал путы и прижался ухом к груди и рту Фродо, но не услышал даже слабого звука ударов сердца, ни следа. Он растирал руки и ноги хозяина, притронулся ко лбу, но все было холодное.      - Фродо, мастер Фродо! - звал он. - Не оставляйте меня одного. Ваш Сэм зовет вас. Не уходите туда, куда я не могу за вами последовать! Проснитесь, мастер Фродо! О проснитесь, Фродо, мой дорогой! Проснитесь!      Потом его охватил гнев, он в ярости бегал вокруг тела своего хозяина, ударял воздух, разбрасывал камни и выкрикивал проклятия. Вскоре он вернулся и, наклонившись, посмотрел на бездыханное и бледное лицо Фродо. И вдруг он понял, что видит то, что открылось ему когда-то в зеркале Галадриэль в Лориене: Фродо с бледным лицом крепко спит под большим темным утесом.      - Он умер! - сказал Сэм. - Он не спит, он умер!      И когда он произнес это, его слова, казалось, привели в действие яд: лицо Фродо показалось ему бледно-зеленым.      Черное отчаяние овладело им, Сэм склонился к земле, набросил на голову капюшон - ночь закрыла его сердце, и больше он ничего не чувствовал.      Когда наконец чернота прошла, Сэм огляделся: все вокруг него было покрыто тенью. Сколько минут или часов прошло, он не мог сказать. Он находился на том же самом месте, и хозяин лежал рядом с ним мертвый. Горы не обрушились, и земля не покрылась руинами.      - Что мне делать? Что мне делать? - сказал он. - Неужели я проделал с ним весь этот путь напрасно?      И тут он вспомнил свои собственные слова, сказанные в начале путешествия, хотя тогда он и сам не понял их: "мне нужно кое-что сделать до конца. Я должен посмотреть, чем это кончится, сэр, если вы меня понимаете".      - Но что я смогу сделать? Оставить мастера Фродо мертвым, не погребенным на вершине гор и идти домой? Или продолжать наш путь? Продолжать? - повторил он, и на мгновение сомнение и страх охватили его. - Да, продолжать? Это я должен делать? И оставить его?      Наконец он заплакал; подойдя к Фродо, он уложил его тело, сложил холодные руки на груди, завернул его в плащ. Свой меч он положил с одной стороны, посох Фарамира с другой.      - Если я пойду, - сказал он, - тогда, с вашего разрешения, я должен взять ваш меч, мастер Фродо, но я оставлю вам свой, тот, что лежал у старого короля в могиле; и на вас ваша прекрасная кольчуга из митрила, подаренная старым мастером Бильбо. А ваш звездный сосуд, мастер Фродо, вы одолжите мне: здесь всегда так темно. Он слишком хорош для меня, и госпожа дала его вам, но, наверное, она поймет. А вы понимаете, мастер Фродо? Я пойду вперед.      Но пока он еще не мог идти. Он наклонился, взял руки Фродо и не мог выпустить их. Время шло, а он все стоял, держа руки хозяина, и в сердце его продолжался спор.      Он хотел найти силы, оторваться от тела и уйти в свой одинокий путь - ради мести. Если бы он только смог уйти, гнев пронес его бы по дорогам мира, пока он не догнал бы его - Горлума. Горлум умрет, загнанный в угол. Но не это предстояло ему сделать. Ради этого не стоило оставлять хозяина. Хозяина не вернешь. Ничто его не вернет. Лучше бы им было умереть вместе.      Он посмотрел на яркое лезвие меча. Подумал о пройденных местах, где были черные пропасти и пустые провалы в ничто. И туда не было пути.      Не туда он должен направиться.      - Но что же мне делать? - воскликнул он, уже зная ответ: идти до конца. Ему предстоит одинокое путешествие.      - Что? Мне, одному, идти к Щели Судьбы? - он дрожал, но решимость его росла. - Что? Мне взять у него Кольцо? Совет дал его ему:      Но немедленно пришел и ответ:      - Совет дал ему и товарищей, чтобы дело его не пропало. А ты последний из товарищества. Дело должно быть выполнено.      - Я хотел бы не быть последним, - простонал он. - Я хотел бы, чтобы здесь был старый Гэндальф или кто-нибудь. Почему я остался один? Как мне выбрать правильное решение? Я обязательно ошибусь. Не для меня это Кольцо, это дело. Меня не выбирали для этого.      - Но ты и не пытался пока. Что касается подходящей личности, то можно сказать, что ни мастер Фродо, ни мастер Бильбо не были такими. Но они выбирали свою роль.      - Что ж, я должен принять решение. И я принимаю его. Но оно, наверное, окажется неправильным: ведь я - Сэм Скромби.      Посмотрим. Если нас найдут здесь, если здесь найдут мастера Фродо, а эта вещь будет на нем, ее получит Враг. Это будет концом всего: концом Лориена, Раздола и Удела - всего. Нельзя терять времени, иначе наступит конец. Война началась, и более чем вероятно, что в ней будет побеждать Враг. У меня нет шанса вернуться с Кольцом за советом или за помощью. Нет, или сидеть здесь и ждать, пока они придут, и убьют меня над телом хозяина и возьмут его. Или взять его самому. - Он глубоко вздохнул. - Значит, я беру его!      Он наклонился. Очень осторожно расстегнул на шее Фродо воротник и просунул руку под рубашку; потом, другой рукой приподняв голову, поцеловал хозяина в холодный лоб и снял цепь. И снова положил голову на место. В лице Фродо ничего не изменилось, и это больше всех других признаков убедило Сэма в том, что Фродо мертв и поиск для него окончился.      - Прощай, дорогой хозяин! - пробормотал он. - Прости твоего Сэма. Он вернется на это место, закончив дело, - если сможет. И тогда больше уже не покинет тебя. Отдыхай до моего возвращения; и пусть никакое подлое существо не бродит поблизости. Если бы госпожа могла услышать меня и выполнить одно мое желание, я пожелал бы вернуться назад и найти тебя здесь. Прощай!      Наклонив голову, он надел цепь себе на голову, и немедленно вес Кольца потянул его голову к земле, как будто на шею навесили большой камень. Медленно, как будто вес становился меньше или в нем просыпались новые силы, он распрямился с большим усилием, встал на ноги и понял, что может идти и нести свою ношу. На мгновение он поднял фиал и посмотрел на хозяина; теперь фиал горел мягким светом, как вечерняя звезда, и лицо Фродо показалось ему прекрасным: Бледным, но прекрасным эльфийской красотой. И с горьким чувством от этого зрелища Сэм повернулся, спрятал свет и побрел в сгущающихся сумерках.      Он не ушел далеко. Туннель находился немного сзади, выход из ущелья в нескольких сотнях ярдов впереди. Тропа была видна в сумерках - глубокая борозда, проложенная за долгие века, мягко поднимающаяся с утесами по обеим сторонам. Ее котловина быстро сужалась. Скоро Сэм подошел к длинному пролету широких низких ступеней. Теперь Башня орков была справа над ним, она была черной, а ее красный Глаз горел. Сэм прятался с тени под Башней. Он поднялся по ступеням и оказался, наконец, у выхода из ущелья.      - Я принял решение, - говорил он себе: Но на самом деле это было не так. То, что он собирался сделать противоречило его натуре. - Неужели я ошибся? - бормотал он. - Что же мне делать?      Когда крутые стены ущелья сомкнулись вокруг него, прежде чем действительно ступить на вершину, прежде чем взглянуть на тропу, спускающуюся в неназываемую землю, он обернулся. На мгновение, неподвижный и погруженный в сомнения, он посмотрел назад. Он мог еще видеть вход в туннель, как маленькое черное пятнышко в собирающейся тьме. Он подумал, что может различить даже место, где лежит Фродо. Что-то блеснуло там, а может, это блеснули его слезы, когда он смотрел на каменную площадку, где вся его жизнь превратилась в развалины.      - Если бы только исполнилось мое желание, - вздохнул он, - если бы мог я вернуться и найти его!      Наконец он повернулся к дороге и сделал несколько шагов, самых тяжелых шагов во всей его жизни.      Лишь несколько шагов; еще несколько, и он спустится вниз и никогда более не увидит это место. И тут он неожиданно услышал голоса и крики. Он остановился и застыл как камень. Голоса орков. Они были перед ним и за ним. Шум топающих ног и пронзительные крики - орки шли по ущелью с дальнего конца, может быть из Башни. Топот ног и крики сзади. Он обернулся и увидел маленькие красные огоньки и факелы. Появляющиеся из туннеля. Охота началась. Красный Глаз Башни не был слепым. Они пойманы.      Блеск факелов сзади и звон стали впереди усилились. Через минуту они достигнут вершины и увидят его. Он слишком медлил, принимая решение, и это не привело к добру. Как ему бежать, как спастись самому, спасти Кольцо? Кольцо! Он не принимал никакого решения, не думал. Он просто снял цепь и надел Кольцо на палец. В этот момент голова колонны орков появилась на вершине перед ним.      Мир изменился. Слух Сэма обострился, зато зрение ослабло, но по-другому, чем в логове Шелоб. Все предметы вокруг стали не темными, но смутными. Он находился в сером туманном мире, один, как маленький серый камешек, а Кольцо тянуло вниз его левую руку и обжигало ее, как полоска горячего золота. Он не чувствовал себя невидимым, наоборот, ему казалось, что его видно со всех сторон; и он знал, что где-то Глаз ищет его.      Он слышал треск камней и журчание воды в долине Моргула, слышал в глубине скалы жалкое ворчание Шелоб, ворочающейся в своем мрачном логове, слышал голоса в подземельях Башни, слышал крики орков, выходящих из ущелья; и оглушающе ревели в его ушах голоса орков перед ним. Он прижался к утесу. Но они прошли мимо, как толпа призраков, серые растрепанные фигуры в тумане, как в ужасном сновидении, с бледными факелами в руках. Сэм старался найти какую-нибудь щель и спрятаться.      Он прислушался. Орки, вышедшие из туннеля, и шедшие им навстречу орки из Башни увидели друг друга, и оба отряда затормозились и закричали. Он ясно слышал их голоса и понимал, что они говорят. Возможно, Кольцо давало способность понимать языки или даже понимать мысли, особенно слуг Саурона. Могущество Кольца, несомненно, возросло, когда оно приблизилось к месту, где было выковано, но храбрости Кольцо не придавало. Сэм по прежнему думал о том, как бы спрятаться и затаиться до тех пор, пока все не утихнет. Он с беспокойством прислушивался. Он не мог сказать, близко ли голоса: слова звучали, как ему казалось, прямо у него в ушах.      - Хола! Горбаг! Что вы здесь делаете? Устали от войны?      - Приказ, ты, увалень. А ты что делаешь здесь, Шаграт? Пытаешься укрыться здесь? Думаешь, как бы бежать на рассвете?      - Тоже приказ. Я командую этой тропой. Так что говори вежливо. Что скажешь?      - Ничего.      Послышались крики. Суматоха прервала разговор начальников отрядов. Орки неожиданно что-то увидели. Они побежали.      - Хэй! Хола! Здесь есть что-то! Лежит прямо на дороге. Шпион, шпион!      Послышался звук рогов и множество лающих голосов.      Ужасная мысль вывела Сэма из состояния, в котором он думал лишь об укрытии. Они заметили его хозяина. Что они с ним сделают? Он слышал рассказы об орках, от которых в жилах стыла кровь. Ему этого не вынести. Он выпрыгнул из щели. Он отбросил поиск и свое решение, а с ним и все свои сомнения и страхи. Он знал теперь, где его место, - рядом с хозяином, хотя ему и было неясно, что он сможет сделать. Он побежал назад по ступенькам, вниз по тропе по направлению к Фродо.      "Сколько их? - подумал он. - Тридцать или сорок из Башни и, вероятно, еще больше снизу. Скольких я смогу убить, прежде чем они доберутся до меня? Они увидят блеск меча, как только я извлеку его, и раньше или позже возьмут меня. Будет ли когда-нибудь сложена песня: как Сэмвайс пал на высокой тропе и устроил стену из тел орков вокруг своего товарища? Нет, не песню, конечно, нет: ведь если Кольцо будет найдено, больше не будет никаких песен. Я не могу помочь этому. Мое место рядом с мастером Фродо. Они должны понять - Элронд, Совет, великие господа и госпожи со всей их мудростью. Планы рухнули. Я не могу быть Хранителем Кольца. Не могу без мастера Фродо".      Но орки не были видны его туманному зрению. Ему некогда было прислушиваться к себе, но он понял, что очень устал, устал до изнеможения: ноги больше не несли его. Он был слишком медлителен. Тропа казалась длиной во много миль. Куда они все подевались в этом тумане?      Вот они! Много впереди его. Группа фигур вокруг чего-то лежащего на земле. Некоторые наклонились. Он старался сделать рывок.      - Вперед, Сэм, - говорил он себе, - или ты опять опоздаешь.      Он нащупал рукоять меча. Еще минута и...      Послышался дикий рев, выкрики, смех, когда что-то подняли с земли.      - Ио хой! Па харри хой! Выше! Выше!      Затем прокричал голос начальника:      - По короткому пути! Назад, к нижним воротам! Сегодня она, по всей видимости, не тронет нас!      Все орки пришли в движение. Четверо в середине несли на плечах тело.      - Па хой!      Они унесли тело Фродо. Они ушли. Он не может догнать их. Он продолжал бежать. Орки достигли входа в туннель. Те, что несли тело, прошли первыми. Сэм торопился следом. Он вытащил меч, сверкнувший в его руке голубым пламенем, но они не заметили этого. Когда он, тяжело дыша, появился у туннеля, последние орки уже исчезли в нем.      Несколько мгновений он стоял, схватившись за груд. Потом провел рукавом по лицу, вытирая грязь, пот и слезы.      - Будь проклята эта грязь! - сказал он и прыгнул вслед за орками.      Но сейчас туннель не казался ему темным. Было такое впечатление, будто вокруг него сгустился туман. Усталость все росла, но воля все твердела. Он подумал, что видит немного впереди огни факелов, и постарался догнать их, но не смог. Орки быстро шли по туннелям, которые они хорошо знали - несмотря на присутствие Шелоб, они были вынуждены часто пользоваться этим туннелем, как кратчайшим путем из мертвого города внизу. Они не знали, когда был построен этот туннель и вырыта глубокая круглая яма, где впоследствии поселилась Шелоб: но сами они выкопали с обеих сторон множество побочных ходов, для того чтобы подальше обойти логово при выполнении поручений своих хозяев. Сегодня они не собирались далеко спускаться по этому туннелю, а торопились найти боковой проход, ведущий назад к Башне на утесе. Большинство из них веселилось, радуясь находке, и они галдели и тараторили по своему обыкновению. Сэм слышал шум их хриплых голосов; вскоре он смог отличить от остальных два голоса: они были громче и ближе к нему. Начальники двух отрядов, по-видимому, шли последними, споря на ходу.      - Ты не можешь заставить свой сброд прекратить этот шум, Шаграт? - проворчал первый. - Я не хочу привлекать внимание Шелоб.      - Давай, Горбаг! Твои создают большую половину шума, - сказал второй. - Но пусть парни радуются! Я думаю, что сейчас можно не беспокоиться из-за Шелоб. Похоже, она напоролась на гвоздь, и мы не будем плакать об этом. Разве ты не видишь грязный след на всем пути к ее проклятой яме. Так пусть смеются. Нам наконец-то немного повезло: поймали кое-что, нужное Лугбургу.      - Нужное Лугбургу? А кто это, как ты думаешь? Похоже на эльфа, но меньше ростом. Какая опасность может быть в таком существе?      - Не знаю.      - Ого! Значит тебе не сказали, чего ожидать? Они не говорят нам всего, что знают. Даже половины не говорят. Но и они могут совершать ошибки, даже самый главный.      - Тш, Горбаг! - Шаграт заговорил тихо, так что даже своим удивительно обострившимся слухом Сэм с трудом разбирал слова. - Могут, конечно, но у них повсюду есть глаза и уши, даже среди моих парней. Но, несомненно, они чем-то обеспокоены. И назгулы внизу, и Лугбург тоже. Что-то почти проскользнуло.      - Почти, ты говоришь, - удивился Горбаг.      - Да, - ответил Шаграт, - но мы поговорим об этом позже. Подождем, пока не доберемся до ворот. Там есть место, где мы сможем поговорить, когда парни пройдут.      Вскоре после этого Сэм заметил, что факелы исчезли. Послышался грохочущий звук, и, когда он заторопился вперед, звон. Как он мог судить, орки свернули и ушли в то самое отверстие, которое они с Фродо сочли закрытым. Оно по-прежнему было закрыто.      На пути лежал большой камень, но орки каким-то образом прошли через него, потому что из-за камня доносились их голоса. Они продолжали углубляться в гору, двигаясь назад по направлению к Башне. Сэм почувствовал отчаяние. Они унесли тело хозяина для какой-то подлой цели, и он не смог помешать этому. Он толкал камень, бил по нему, но тот не поддавался. Потом он снова услышал голоса двух начальников. Он постоял прислушиваясь, надеясь услышать что-либо полезное. Может быть, Горбаг, который принадлежал, казалось Минас Моргулу, выйдет позже, и Сэм сможет проскользнуть внутрь.      - Нет, я не знаю, - сказал голос Горбага. - Вести приходят быстрее, чем кто-нибудь может прилететь, как правило. Но я не спрашиваю, как это делается. Безопаснее не спрашивать. Брр! Эти назгулы заставляют меня дрожать. Они, не моргнув, снимут с тебя кожу и оставят лежать. Но он любит их, сегодня они его фавориты, так что ворчать бесполезно. Говорю тебе, им не до игры там, в городе.      - Можешь попытаться начать игру сейчас, с Шелоб за компанию, - сказал Шаграт.      - Я согласен быть где угодно, лишь бы их не было поблизости. Но война началась, а когда она кончится, может, нам станет полегче.      - Говорят, она идет хорошо.      - Да, так говорят они, - согласился Горбаг. - Посмотрим. Но если все пойдет хорошо, будет много свободных земель. Что ты скажешь? Если будет возможность, мы с тобой ускользнем и заживем где-нибудь по-своему с немногими верными парнями - где-нибудь, где много хорошей добычи и нет больших боссов.      - Ах! - вздохнул Шаграт. - Как в старые добрые времена.      - Да, - подтвердил Горбаг. - Но не рассчитывай на многое. Это не легко сделать. Как я сказал, большие боссы, да, - голос его почти перешел на шепот. - Даже самый большой, могут допускать ошибки. Ты говоришь, что-то почти проскользнуло. А мы должны были не допустить этого. Бедные урук-хай: делают много, а получают мало. Но не забудь: враги любят нас не больше, чем его, так что если победят его, нам тоже придется туго. Послушай, когда ты получил приказ?      - Примерно час назад, как раз перед тем, как ты увидел нас. Пришло сообщение: "Назгулы беспокоятся. Шпионы на лестницах. Удвоить бдительность. Патруль к выходу с лестниц". Я немедленно отправился.      - Плохо дело, - сказал Горбаг. - Послушай. Наши молчаливые наблюдатели были беспокойны два дня назад, это я знаю. Но мой отряд не выслали и никакой сигнал не был послан к Лугбургу. А высокий назгул отправился на войну, и все такое. И они долго не могли добиться, чтобы Лугбург обратил внимание, так мне сказали.      - Глаз занят где-нибудь в другом месте, я думаю, - сказал Шаграт. - Говорят, большие события происходят на западе.      - А тем временем враг пробирается по лестницам, - проворчал Горбаг. - А зачем ты вышел? Ведь тебе приказано было стеречь выход? А ты?      - Довольно! Не учи мня моим обязанностям. Мы начеку. Мы знаем, что внизу происходят забавные вещи.      - Очень забавные!      - Да, очень забавные - огни, крики и все: Но Шелоб была на посту. Мои парни видели ее и ее ябедника.      - Ее ябедника? Кто это?      - Ты должен был видеть его - маленькое тощее черное существо, само похожее на паука или еще больше на худую лягушку. Он бывал здесь и раньше. Впервые пришел из Лугбурга много лет назад, и мы получили высочайший приказ пропустить его. С тех пор он не раз поднимался по лестницам, но мы оставили его в покое: похоже, они с Шелоб столковались. Думаю, что он просто невкусный: Шелоб плюет на высочайшие приказы. Но отличную стражу поставили вы в долине: он был здесь прошлой ночью. И мы видели его. Мои парни доложили, что Шелоб возбуждена и готовится к веселью, и мне это понравилось. Я не вмешиваюсь в ее игры. Ничто не собьет Шелоб, когда она охотится.      - Ничто, ты говоришь! Разве у тебя нет глаз? Говорю тебе, что тот, кто поднялся по лестнице, сделал это. Прорубил паутину. Тут есть о чем подумать!      - Но ведь она в конце концов поймала его.      - Поймала! Кого? Этого малыша? Но если бы он был один, она поймала бы его давно, и он был бы в ее логове. И если он нужен Лугбургу, тебе пришлось бы отправиться за ним в логово. Отличное занятие для тебя! Но он был не один!      В этом месте Сэм стал слушать внимательно и прижался ухом к камню.      - Кто перерубил паутину Шелоб на нем, - спросил Горбаг. - Тот же, кто перерубил и сеть. Разве ты этого не понимаешь? А кто воткнул в нее булавку? Тот же самый, считаю я. А где он? Где он, Шаграт?      Шаграт ничего не ответил.      - Подумай, Шаграт. Тут не до смеха. Никто, никто никогда не втыкал в Шелоб булавку, как ты отлично знаешь. В этом нет беды, но подумай: здесь свободно бродит опасный мятежник, более опасный, чем любой из тех, что жили в дурные древние времена, со времен великой осады. Кто-то проскользнул.      - И что с того? - проворчал Шаграт.      - По всем признакам, капитан Шаграт, это великий воин, скорее всего эльф, и уж точно с эльфийским мечом, а может и с топором. Он прошел здесь, а ты и не заметил. Очень весело!      Горбаг сплюнул. Сэм угрюмо улыбнулся, услышав описание самого себя.      - Ну, ты всегда ожидаешь худшего, - сказал Шаграт. - Ты можешь так объяснить следы, но их можно объяснять и по другому. Во всяком случае я расставил часовых во всех пунктах. Когда мы обыщем этого малыша, я займусь чем-нибудь другим.      - Я думаю, вы немного у него найдете, - сказал Горбаг. - У него, вероятно, ничего нет общего с главным противником. Большой воин с острым мечом не очень ценит его, иначе он не оставил бы его так лежать.      - Посмотрим. Идем! Мы достаточно поговорили. Пойдем посмотрим на пленника.      - Что ты хочешь делать с ним? Не забудь же, я первым заметил его. Если начнется игра, я и мои парни должны в ней участвовать.      - Ну, ну! - проворчал Шаграт. - У меня есть приказы. И ни мне, ни тебе нельзя их нарушать. Любой нарушитель, задержанный стражей, должен содержаться в Башне. Пленников следует раздевать. Должно быть сделано подробное описание каждого предмета одежды, вооружения; любое украшение, кольцо - все должно быть послано немедленно в Лугбург и только в Лугбург. А пленник должен содержаться нетронутым под угрозой смерти, пока он не пошлет приказ или не явится сам. Это совершенно ясно, так я и намерен поступить.      - Раздеть? - спросил Горбаг. - Что: зубы, волосы, когти - все?      - Нет. Он для Лугбурга, я сказал тебе. Он должен находиться в безопасности и сохранности.      - Ты найдешь это трудным, - засмеялся в ответ Горбаг. - Он теперь лишь падаль. Не знаю, что будет делать Лугбург с падалью?      - Ты дурак, - фыркнул Шаграт. - Иногда ты говоришь очень разумно, а иногда не знаешь того, что знают все остальные. Падаль. Ты ничего не знаешь о Шелоб. Когда она связывает кого-то, это значит, она сыта. Она не ест мертвое мясо, не сосет холодную кровь. Этот пленник не мертв!      Сэм пошатнулся, схватившись за камень. Он почувствовал, что весь темный мир поворачивается вокруг него. Так велик был шок, что он едва не потерял сознания; но в то время, как он боролся с обмороком, он внутри слышал: "Ты глупец, он не мертв, и ты в глубине сердца знал это. Не доверяй своей голове, Сэмвайс, это не лучшая твоя часть. Что же делать?"      Он снова прижался к камню, прислушиваясь к голосам орков.      - Запасы! - сказал Шаграт. - У нее есть разные яды. Когда она охотится, она жалит жертву в шею, и та становится как сонная рыба, и тогда Шелоб уносит добычу с собой. Ты помнишь старого Уфтака. Мы потеряли его. Потом нашли в углу: он висел в паутине, но был жив и смотрел на нас. Как мы смеялись! Должно быть, она забыла о нем, но мы не тронули его - никто не хочет вмешиваться в ее дела. А этот маленький грязнуля, он проснется через несколько часов; и хотя некоторое время будет не в себе, но скоро это пройдет. Выздоровеет, если конечно, Лугбург позволит. Разумеется, узнав о том, кто он такой и что он делает здесь.      - Что же будет с ним! - засмеялся Горбаг. - Мы можем рассказать ему несколько историй, если уж больше ничего нельзя сделать. Не думаю, что он когда-нибудь бывал в Лугбурге, поэтому его заинтересует, что его ожидает. Будет забавнее, чем я ожидал. Идем!      - Никакого веселья не будет, говорю тебе! - сказал Шаграт. - Он будет в целости и сохранности, или мы все умрем.      - Хорошо! Но на твоем месте я постарался бы поймать большого воина, прежде чем посылать доклад в Лугбург. Не очень-то хорошо прозвучит, если ты поймаешь котенка и позволишь бежать коту.      Голоса стали удаляться. Сэм слышал затихающий шум шагов. Он очнулся от шока, и дикая ярость вспыхнула в нем.      - Я ошибся! - кричал он. - Я знал, что ошибусь. Эти грязные дьяволы взяли его!.. Никогда не оставлять хозяина, никогда, никогда - таково было мое правило. Я знал это сердцем. Можно ли меня простить? Как мне вернуться к нему?      Он выхватил меч и бил по камню рукояткой, но камень лишь издавал глухой звук. Меч однако теперь сверкал так ярко, что он смутно мог видеть в его свете. К своему удивлению, он разглядел, что камень был вырезан в виде тяжелой двери и был меньше чем в два раза выше его роста. Между ним и потолком туннеля оставалось пустое черное пространство. Вероятно, камень должен был лишь предотвратить вторжение Шелоб. Изо всех оставшихся сил Сэм подпрыгнул и ухватился за верх камня, потом вскарабкался на него и спрыгнул внутрь. Он побежал из всех сил со сверкающим мечом в руке по извивающемуся туннелю.      Он ничего не видел впереди, так как туннель часто поворачивал; но он думал, что сейчас догонит орков: их голоса звучали совсем рядом.      - Вот что я собираюсь сделать! - говорил Шаграт. - Помещу его в верхний кабинет.      - Зачем? Разве нет темницы внизу?      - Говорю тебе, ему нельзя причинять вреда, - ответил Шаграт. - Он драгоценен. Я не верю ни одному из своих парней и ни одному из твоих. Не верю даже тебе. Он будет находиться там, куда никто не проберется. На самый верх, я говорю. Там он будет в безопасности.      - Неужели! - сказал Сэм. - Но вы забыли большого воина-эльфа! - С этими словами он обогнул последний поворот туннеля и обнаружил, что ошибся в оценке расстояния.      Две орочьи фигуры были все еще впереди. Теперь он их видел на фоне красного зарева. Туннель шел прямо и вверх и оканчивался большими двойными дверями, ведшими, вероятно, в подземные помещения Башни. Орки со своей ношей уже прошли внутрь. Горбаг и Шаграт подходили к дверям.      Сэм слышал пение, звук рогов и удары в гонг. Орки были на пороге.      Сэм закричал, размахивая жалом. Но его слабый голос потонул в общем шуме. Никто не услышал его.      Большие двери закрылись. Бум. Внутри железный брус опустился на место. Кланг. Сэм ударился о бронзовые плиты и упал без чувств на землю. Он был один во тьме. И Фродо жив, но во власти Врага. Продолжение следует... СОДЕРЖАНИЕ ВЫПУСКА Книга 4 Глава 8. Лестницы кирит унгола Глава 9. Логово Шелоб Глава 10. Выбор мастера Сэмвайса НОВОСТИ Вышла "Азбука балета" для детей      В издательстве "Новое литературное обозрение" вышла книга Юлии Яковлевой "Азбука балета". Книга написана для детей, но ее могут читать и взрослые: все равно ведь в балете, как правило, не разбираются ни те, ни другие. И оттого думают, что балет это очень скучно и непонятно.      Стало общим местом сетование, что в учебниках истории вся так называемая "культура" сослана в заключительные параграфы и излагается бессмысленной скороговоркой ("большой вклад внесли...", далее через запятую). Между тем, художественное творчество - важнейшая составляющая исторического опыта человечества.      Меня, например, всегда занимал вопрос: что значит танец? Почему в одних культурах его роль пренебрежимо мала (в театральной энциклопедии можно прочитать, что такие-то народы собственных танцев "не имели"), а в других он становится важнейшим из всех искусств?      Этнограф Эндрю Стратерн описывает праздник на Новой Гвинее: если танцоры "двигаются неуклюже или не в ритм с остальными <...>, украшены неказистыми, траченными молью перьями", то зрители недовольны - это что, эстетическая оценка? Вроде бы, да, но для Новой Гвинеи все намного серьезнее. Неудачный танец свидетельствует, что в племени нет единства, нет "духовной опоры", плохо помогают предки. Значит, оно может стать "легкой мишенью" для чужого колдовства или проиграть войну. И ведь на самом деле проиграет. Вот модель: хореография как магический ритуал.      Автор книги "Азбука танца" - молодая ученица знаменитого профессора Вадима Моисеевича Гаевского, раз Вы, Марина, запретили мне называть ее по имени-отчеству, как прочих почтенных авторов, скажу просто: Юлия Яковлева. Так вот, она не углубляется в каменный век. Ее интересует классический балет, начиная с ее любимого героя - французского короля Людовика ХIV, который "своими танцами хотел донести до окружающих простую мысль: если король танцует, то с ним все в порядке. Он молод, здоров, ловок, силен, крепко держит власть... Позади него - верное войско таких же молодых, здоровых и сильных мужчин. Вокруг него - роскошь и блеск, на которые способно богатое и могущественное французское государство. Балет был парадным портретом Людовика в пышной раме людей и предметов".      Похоже на Новую Гвинею, правда? Вот почему балет "выглядит надменно и таинственно <...> в балете любят церемонии <...>, главные герои носят на голове диадему или корону", а мужской костюм состоит в родстве со старинным военным. Книга Яковлевой адресована подрастающему поколению, причем адресована очень грамотно. Глава под названием "Секретное примечание для родителей" напрашивается как раз на то, чтобы юный читатель обратился к ней в первую очередь.      Триллер про балетную школу, вроде бы, должен от этой школы отпугнуть. На самом деле - наоборот. В определенном возрасте, когда читаешь про непреодолимые трудности, представляешь себя тем самым героем, который их преодолеет. Урок - "экстремальная ситуация на пределе мышечного напряжения и концентрации внимания... Когда вам объясняют: шею туда, голову сюда, ноги так, а руки сяк, голова идет не сюда, а кругом. Причем соображать надо в темпе. Ведь в классе еще десять таких же оболтусов... Поверьте, для всех лучше, если педагог не будет загружать мозг вам и надрывать голосовые связки себе, а просто подойдет и сам поставит непослушное бедро на нужное место. Причем больно ущипнув. Ведь вы должны почувствовать и запомнить телом, где именно у вас бедро и куда оно должно уйти. А когда мышцы напряжены до полной потери чувствительности, лучше, если педагог щипнет побольнее". Опять же, любопытные параллели в научной литературе. У Иренеуса Эйбл-Эйбесфельда про древний балийский танец "легонг": "некоторые из его движений настолько противоестественны, что овладеть ими путем подражания невозможно..., приходится обучать путем прямого физического воздействия". И такую архаичную профессию Юлия Яковлева любит и художественно рекомендует читателю. А, собственно, почему? Почему балет до сих пор существует в мире, где смыслом жизни объявлено бесконечное самоублажение, и на продажу выставлены облегченные карьеры? Живописи раньше тоже учились "на пределе напряжения". Сегодня, чтобы называться художником, достаточно изгадить чужую картину. Почему бы не ставить подобные балеты? А журналистам просто "отстегнуть", и будет ворох положительных рецензий. Но ведь нет такого. Помню, как-то на балетном конкурсе дамочка, вместо того, чтобы танцевать, изображала мастурбацию, - так ведь люди в зале свистели и плевались. Почему? Вот тут мне Марина подсказывает: балет - искусство аристократическое. Согласен. Но ведь "актуальный" мусор на "арт - биенналях" тоже покупают не трак тористы.      Наверное, Юлия Яковлева могла бы (даже в популярном жанре) объяснить этот и другие парадоксы. Но мешает как раз облегченный вариант - не танцев, а написания текстов. С точными наблюдениями и яркими образами: "тело для танцовщика - та же кисточка", в книге соседствует торопливая приблизительность. "Юрий Григорович сочинял понятные балеты, но одевал их скромно... потому что работал он в 1960-е годы", а это-де время "скромных пятиэтажек из серенького кирпича". Кирпич мог быть и красненький, серенькая скорее панель, ну да бог с ним, хуже то, что по телевизору как раз показывали вечер Григоровича. И что там "скромного", похожего на хрущевскую пятиэтажку? Ладно: я не понял, потому что дилетант, но вряд ли школьники поймут больше.      Структура книги - как сказал бы Хармс, клочная. История классического балета, очерк о том, что есть балетное образование, подробное описание семи знаменитых спектаклей и на десерт юмористические советы тому, кто впервые пришел в театр. Казалось бы, неплохая композиция. Но только история обрывается непонятно где. Нижинский как "великий артист" присутствует - но нет спектаклей, которые его прославили. Точка поставлена на "Раймонде". А дальше что? Советский балет - он знаменит только тем, что его сперва хотели запретить, а потом - "скромностью" Григоровича? "Современный хореограф" - "угрюмый" персонаж, возникающий в финале - в каких он отношениях с предшественниками? Между прочим, книга - это ведь не набор текстов, сброшюрованных вместе. Книга, как спектакль, должна быть драматургически выстроена. Но можно ли предъявлять пишущим людям сегодня такие балетные требования? Радио Свобода ЧТИВО...      ...по понедельникам: Кристофер Паолини "Эрагон"      Таинственная находка изменила жизнь Эрагона, обыкновенного мальчика из страны Алагейзия. Чтобы отомстить за близких, он покинет родные места. В поисках Эллесмеры, города эльфов, он попадает в фантастические земли, наполненные красотой и опасностью, сразится с колдунами и чудовищами, спустится к сердцу горы в королевство гномов.      Через боль потерь и бесценные дары судьбы Эрагон пройдёт путь от мальчика до мужчины, станет сильным, не зависящим ни от королей, ни от вождей. В сплетении судьбы, магии и любви ему суждено возродить былое величие Всадников и бросить вызов Империи. На суше и под водой, в небе и под землёй - с ним всегда его верный дракон Сапфира...      ...по четвергам: Джон Роналд Руэл Толкиен "Властелин колец. Две башни"      Это вторая часть трилогии Джона Рональда Руэла Толкиена о древнем Средиземье.      Судьба разделяет хранителей Кольца. В неравной схватке с орками гибнет Боромир, а хоббиты Мерри и Пиппин попадают в плен. Арагорн, гном Гимли и эльф Леголас отправляютсяна поиски друзей. А между тем Фродо и Сэмми уже почти у Ворот Мордора. И ведет их через мрачные земли Повелителя Тьмы странный проводник... АНОНСЫ      В последующих выпусках рассылки планируется публикация следующих произведений: Леонид Пантелеев, Григорий Белых "Республика Шкид"      "Республика Шкид" - добрая и веселая книга о беспокойных жителях интерната для беспризорных, об их воспитателях, о том, как хулиганы и карманные воришки превращаются в людей, поступки которых определяют понятия "честь", "совесть", "дружба". Рафаэль Сабатини "Хроники капитана Блада"      "Хроника капитана Блада" - это великолепное продолжение приключенческого исторического романа "Одиссея капитана Блада", в котором повествуется о "расцвете" пиратства на Карибском море во второй половине XVII века.      После долгих путешествий Питер Блад, отважный пират джентльмен, капитан корабля вольных морских разбойников, сражавшийся за справедливость на просторах Карибского моря, искатель приключений, не знающий, что такое трусость, вернулся к своей профессии врача. Но его тихое существование продлилось недолго. Ночной визит к раненому мятежнику неожиданно стал началом новых похождений. Борис Акунин "Турецкий гамбит"      1877 год, русско-турецкая война. Принимавший участие в военных действиях в качестве сербского волонтера титулярный советник Эраст Фандорин пробирается в главный штаб русского командования с важным секретным сообщением. По пути он знакомится с очаровательной барышней, Варваровй Андреевной Суворовой, направляющейся в расположение русских войск, чтобы повидаться с женихом Петей Яблоковым - шифровальщиком генерального штаба.      Добравшись до своих, Фандорин сообщает генералу Соболеву о хитром фланговом маневре, задуманном турками. Из него следует, что русским надо срочно занять Плевну, ибо туда движется корпус Османа-Паши. У генерал-адъютанта Мизинова, бывшего шефа Фандорина, уже заготовлен на этот счет приказ главнокомандующего, который Петр Яблоков срочно шифрует и отправляет. К тому же у Мизинова есть для Фандорина еще одна задачка не из простых. Речь идет об Анваре-эфенди, секретаре султана Абдул-Гамида. Сей интересный турок лично возглавляет секретную операцию против русских. Господин отчаянный, с авантюрной жилкой. Вполне может сам появиться в русской ставке и сойти за "своего" благодаря европейской внешности и безупречному владению несколькими языками. Необходимо срочно вычислить турка. Но как? Ведь подозреваются все...     Ждем ваших предложений. Подпишитесь: Рассылки Subscribe.Ru Литературное чтиво Ваши пожелания и предложения