Здравствуйте. Меня зовут Гарри Олдмен. Я - тайный агент Верховной Канцелярии. Работаю на самого Господа.

    Да, увы, но и Бог нуждается в информации, и эту информацию доставляем ему мы - тайные агенты. Нас не много, всего пара миллионов. Но все мы закончили специальную школу, прошли специальную подготовку, сдали все экзамены и только после этого были допущены к работе.

    Естественно, что тот факт, что Сатана решил создать свою организацию, не прошёл мимо Господа нашего. Им было принято решение послать меня на Землю, дабы повлиять должным образом на сложившуюся ситуацию. Но, будет лучше, если я вам всё расскажу подробней: и о себе и о своём задании.

    Я, как и вы, живущие сегодня, когда-то жил, но умер.

    Открою вам секрет, но после смерти все вы попадаете в распоряжение Верховной Канцелярии, которая и определяет вашу дальнейшую судьбу. Конец света ещё не близко и надо чем-то заниматься после жизни в ожидании его. В зависимости от способностей каждого, от его наклонностей и определяется его дальнейшая судьба.

    Работы здесь хватает, скучать не приходиться. Не знаю почему, но меня не сразу пригласили в первый отдел. Хотя, давайте всё по порядку.

    Я, как и вы сегодня, жил и работал, верил в прошлые жизни и жизни последующие, и мечтал иметь дом, жену, кучу детей и всё остальное, о чем мечтает каждый уважающий себя житель великой страны, какую представляют из себя Соединённые Штаты Америки. Мне повезло, и я получил хорошее образование. О том, что оно хорошее, сказала мне моя тётя, которая его оплачивала. Мои родители умерли, когда я был маленьким. Воспитывала меня тётя Сара, мамина сестра. Добрая женщина. Дай Бог ей здоровья и долгих лет жизни. Тётя Сара, кстати сказать, жива до сих пор. Она помогла мне тем, что оплатила обучение, но после сданного мною последнего экзамена, сказала, что видеть меня она больше не считает своим долгом, и что я волен распорядиться своей оставшейся жизнью по своему усмотрению.

    Смотреть мне, собственно, было нечего и я, сложив нижнее бельё в дорожную сумку, с четырьмя тысячами долларов в кармане, отправился на ближайшем автобусе до Нью-Йорка, где полагал, что меня ждут и дом, и моя будущая жена, и наши будущие дети, и всё остальное.

    Диплом о завершении университета, подтверждающий полученную мною степень магистра-юриста, подкреплял мою уверенность в том, что меня, безусловно, ожидает успех.

    Я никогда не считал себя слишком умным, более того, мне всегда казалось, что все остальные люди гораздо меня умнее. Это вселяло в меня некоторую неуверенность, но, в тоже время и мобилизовывало.

    Надо вам знать, что в маленьких городах США с тревогой и сомнением относятся к крупным городам. Наибольшие споры вызывают такие монстры как Чикаго и Нью-Йорк.

    Накануне своего отъезда, случилось мне присутствовать при разговоре двух жителей нашего городка. Дело было в баре, было поздно, и говорившие были сильно пьяны. Они сидели за стойкой бара, а я был рядом и всё слышал. Я потому обратил внимание на их беседу, что она соответствовала моему желанию уехать. Но, да вы и сами всё поймёте.

2.

    - Вы не были в Нью-Йорке зимой? - говорил один. - Уверен, что нет. По крайней мере, подавляющее большинство из вас там зимой не было. Мерзкий город вообще, а уж зимой особенно. Грязь, вонь, толпы голодных людей, нищета.

    - Да вы ерунду какую-то говорите. Прекрасный город, - отвечал ему другой. - Я был там. Я был там и зимой и летом. Прожил в Нью-Йорке почти пять лет. Отличный город. Люди в нём хорошие. И нет там никакой грязи и нищеты. Зимой ёлки рождественские, люди с покупками спешат домой. На улицах смех, весёлье.

    - Хватит врать! Там грязь и нищета. Ёлки? В жизни ёлок там никто не видел. Ёлки там только на картинках растут. Люди там голодные и злые. Это город каннибалов. Там люди просто жрут друг друга по ночам. Жрут, потому что есть хотят, а есть им нечего. Магазины только подсолнечным маслом торгуют и то втридорога, и за тем очередь. Там есть нечего, кроме масла растительного. Нет мяса, нет хлеба, нет рыбы, овощей тоже нет. Только растительное масло.

    - Вы - сумасшедший. Вы думаете, что вы говорите? Какое масло? Какое есть нечего? Магазины там полны всевозможных продовольственных товаров. Есть и рыба, и мясо. Овощи есть. Я покупал, я знаю.

    - Люди пухнут от голода. Когда пожрут всех, кого можно, то обратят свои взоры на нас. Хуже зверя нет, чем голодный житель Нью -Йорка.

    - Прекрасные люди. Прекрасные. Умные, добрые. Готовы прийти на помощь любому. Их просить не надо, они сами на помощь придут. Замечательные люди. Да о таких людях песни надо слагать.

    - Бездельники, алкоголики и наркоманы. Все поголовно больны тяжёлыми заболеваниями, причём сами себя ими перезаражали. К тому же, необразованные, тупые как коровы. Злые, злопамятные. Так и норовят кому-нибудь гадость какую сделать: кровь свою больную подсунуть, изнасиловать, а то и просто покусать, лишь бы заразить своей неизлечимой болезнью.

    - Вы - маньяк. Вам лечиться надо. Такая ненависть патологична, поймите. Тем более к Нью-Йорку. Я ещё могу понять, если бы вы говорили про Чикаго.

    - Ну что вы. Чикаго. Милаш, Чикаго. Как у вас язык повернулся сказать такое? Сама порядочность, само совершенство. А люди какие. Какие в Чикаго замечательные люди. Я вам больше скажу, там даже звери идеальны, а не то что люди.

    - Люди?

    - Люди.

    - Где? В Чикаго?

    - Да уж не в Нью-Йорке зимой.

    - Похоже, что в Чикаго-то вы никогда и не были.

    - Это почему это я в Чикаго не был?

    - Да будь вы хоть раз в Чикаго, хоть зимой, хоть летом, то уж наверняка бы заметили, что смрадней города и нафантазировать нельзя. Вот уж где грязь, так грязь. И где вы там людей видели? Там же крокодилы сплошные по улицам ползают. Неужели не заметили? Одни вонючие крокодилы.

    - Ну не знаю. Я был знаком там с одним милым семейством. Прекрасные люди, замечательный дом, дети умницы. Он - банкир, она - тоже молодец. Не знаю.

    - Вы смеётесь надо мной?

    - Помилуйте.

    - Это же город мутантов. Город, где нормой стало поедание крыс.

    - Бросьте говорить ерунду. Это уже даже и не смешно. Зачем им есть крыс? Там полно закусочных и ресторанов, где спокойно можно поесть горохового супу со сметаной.

    - Вы ели тот суп?

    - Я не ел. Вот я лично не ел. Ну и что?

    - А то. Вы не были никогда в Чикаго.

    - Так же, как и вы в Нью-Йорке.

    - Согласен. Я не был в Нью-Йорке.

    - Тогда я признаю, что не был в Чикаго.

    - Тогда мир?

    - Мир.

    На том они и разошлись, при этом каждый был очень доволен собой.

    Услышанный мною разговор не вселил в меня большей уверенности, но и желания не отбил. Уже на следующий день я ехал в Нью-Йорк.

3.

    Мне повезло. Сразу, как только я приехал в Нью-Йорк, я встретил своего знакомого. Его звали Джим. Джим раньше жил на нашей улице. Но его родители были переведены по службе, и больше я его не видел до вот сегодняшнего дня, дня моего приезда в Нью-Йорк.

    - Ба, кого я вижу, - заорал он, едва увидев меня, сходящего по ступенькам автобуса. - Гарри, Гарри Олдмен, дружище, сколько же мы с тобой не виделись? - орал он так громко, что лошади шарахались в испуге. Это же я, я, твой старый друг Джим, Джим Грин. Ты помнишь меня? Помнишь старика По? А сестёр Пегги? Помнишь, как ты бегал за одной из них?

    Я, честно говоря, его вообще сразу не узнал. Я, честно говоря, и сегодня сомневаюсь, что это был он.

    - Ты? Джим Грин? Откуда? - орал я, не уступая в крике своём громкости его крика.

    Его, по-видимому, несколько смутило моё поведение, потому что на мгновение он, вроде как, растерялся. Но, быстро собрался с мыслями и ответил мне, что он уже третий год здесь работает, женат, имеет троих детей, свою квартиру на сороковом этаже пятидесятой улицы и многое другое, о чем я мечтал и зачем именно сам сюда припёрся.

    - Ты где собираешься остановиться? - спросил он.

    - У тебя, - ответил я без тени смущения на лице.

    - У меня? - грустно переспросил он.

    - Ну да, - ответил я. - А у кого же ещё? У меня здесь никого кроме тебя нет.

    - Да, да, конечно, - неуверенно проговорил он. - Правильно, конечно у меня. Где же ещё. Можно подумать, что у тебя здесь ещё кто-то есть, кроме меня, - весело сказал он. - Ты подожди меня здесь, - указал он на скамейку у остановки.- Мне позвонить надо. Только жену предупрежу и поедем. Я на машине.

    - Беги, звони, - сказал я. - Я - не против. Но я тебя не здесь, не на скамейке. Я тебя на той стороне подожду, в том кафе, что напротив. Я голоден, Джим. Пока ты будешь договариваться с женой, я успею съесть тарелку горохового супа со сметаной и кусок ржаного хлеба со сливочным маслом. Ты, как с женой договоришься, так и подходи.

    - Ну и договорились, - сказал Джим и побежал, как мне показалось, уж слишком быстро.

    Ресторан был битком забит приезжими. Все сидячие места были заняты, а потому большая часть жрала стоя, прямо над головами тех, кто сидел. Официанты с трудом протискивались со своими подносами сквозь толпу. Мне посчастливилось, и я устроился сидя на подоконнике. Надо мной чавкал старик в зелёных сандалиях на босу ногу и крошил мне на голову яблочным пирогом. Но меня это не расстраивало. Пока я ел суп, Джим, видно, уже позвонил своей жене и обо всём договорился, потому что шёл ко мне, широко улыбаясь.

    - Всё уладил, будешь жить у меня, - весело и быстро проговорил Джим, присаживаясь напротив. - А жена-то как обрадовалась. Да ты её помнишь, рыжая Ги, дочь старика Ена.

    Я сразу вспомнил и рыжую Ги и её отца - хромого Ена. Воспоминания эти не прибавили во мне желания жить у Джима.

    - Ты где работать собираешься? - спросил Джим.- Если хочешь, могу тебя к себе взять? Ты, я слышал, юрист, а нам юристы до зарезу нужны.

    - Да я ещё не решил, - отвечал я, с трудом выговаривая слова, потому, что рот мой был забит непрожеванным куском ржаного хлеба со сливочным маслом. - Подумать надо.

    - А чего тут думать. Ты зачем в Нью Йорк? Небось, за деньгами?

    - Угу, - кивнул я. - За ними.

    - Ну, понятно. А больше здесь и делать нечего. За другим сюда не приезжают. За другим, брат, в Канаду едут.

    - При чём здесь Канада?- спросил я.

    - Канада здесь не при чём, - ответил Джим. - Если, конечно, ты за деньгами приехал. В Канаде денег нет. Деньги все в Америке, а если быть точнее, то в Нью-Йорке. Об этом знают все, кроме, пожалуй, русских, но им это и не надо знать, правильно.

    После этих слов Джим громко засмеялся. Смех его напоминал шум сливного бочка.

    - Но, Гарри,- перешёл Джим на серьёзный тон, - есть у меня к тебе пара вопросов. Во-первых - какие деньги тебя интересуют? А то может тебе действительно надо в Канаду, а я тебя здесь напрасно задерживаю?

    - Миллиардов пятьсот, - ответил я.

    - С этим, всё. Перехожу ко второму вопросу - что ты знаешь о России?

    - О России? Что, собственно, я знаю о России? Ничего не знаю.

    - Ну и замечательно, - искренно обрадовался Джим. - Это хорошо, что не знаешь. Ну, ты доел?

    - Да, - ответил я.

    - Тогда расплатись и поехали. Нас ждут.

    - Кто ждёт?

    - Скоро узнаешь.

    Я потребовал счёт. Обед обошёлся мне в восемьсот долларов. Цены Нью Йорка были ещё те. В нашем городе мне бы всё это обошлось максимум в шестьсот долларов. Я дал официантке сорок долларов на чай и мы вышли из ресторана.

4.

    Дорогой читатель. Прежде чем дать возможность тебе слушать дальше рассказ Гарри о его жизни и смерти, позволь мне дать тебе некоторую справку касаемо Гарри, дабы тебе было более понятно, что это был за человек и какова его цель.

    Гарри - хороший парень, но многое он в своём рассказе упускает, полагая это или неважным, или просто забывая.

    Давайте вернёмся несколько назад. В то время, когда Гарри был ещё ребёнком, и посмотрим, чем Гарри жил и как.

    Отец Гарри - умнейший человек, образованный, богатый, его состояние на момент рождения сына составляло без малого сто миллионов долларов, учил сына своего трем вещам.

    Первое, говорил он, никому не верь. Второе - никого не бойся, а третье - не у кого и ничего не проси. Одним словом - умный, умный был человек. Будучи сам трусливым, жадным и недоверчивым он знал, чему следует учить сына в первую очередь.

    Гарри очень хорошо запомнил наставления отца и даже более того. Он не верил никому и ничему. Его неверие позже развилось в уникальное, в своём роде, недоверие. Он не верил даже своему отцу, а про мать думал, что она хочет его отравить и прежде чем начинал есть, всегда, перед тем, давал поесть своей собаке.

    Что касается второго, то здесь всё оказалось сложнее. Дело в том, что он, напротив, всех боялся. Причем боялся, в большей степени, в результате своего недоверия. Но, позже этот страх и перерос в некую форму бесстрашия, когда - чем страшнее, тем более и бесстрашнее.

    Третье правило, внушаемое отцом, нравилось Гарри больше всего. Это потому, что он по природе своей не любил кого-то о чём-то просить. А уж тем более, после того, как перестаёшь верить и бояться, то просить перестаёшь автоматически, но только требуешь. Всё, что ему надо было, всё он брал без спросу. Делал это он и тайно, и явно. Всё зависело от обстоятельств.

    Мать свою Гарри плохо помнил. С ней он практически не общался, а встречался только за обеденным столом.

    Гарри мечтал быть очень, очень, очень богатым человеком. Более ничего его не забавляло. Откуда в нём эта мечта? Одному Богу ведомо. Возможно, что и здесь приложил старание папа. Папа частенько напоминал Гарри о том, что тот сам должен всего добиться, а не рассчитывать на его миллионы.

    Жалкие крохи папы своего, которые тот называл "мои миллионы", не представляли для Гарри никакого интереса. Более того, он всегда знал, что при необходимости он всё заберёт у своего отца и того не спросит. Но не миллионы занимали сознание Гарри, а триллионы. Ему даже и триллиона было бы мало, но Гарри полагал себя трезво мыслящим и знал, что в этой жизни следует ограничиться этой цифрой.

    Когда Гарри исполнилось восемь лет, его отец потерял всё. Горе это так сильно подорвало здоровье отца Гарри, что он вскоре умер. Мать Гарри не намного пережила своего мужа, и в девять лет Гарри переехал к своей тёте Саре, о которой он упомянул вскользь, и у которой жил всё оставшееся время.

    На этом позволю себе закончить, а вам перейти к продолжению того, что рассказывал вам сам Гарри.

5.

    - Гарри, буду с тобой откровенен, - начал Джим в машине, куда мы сели с ним, сразу выйдя из кафе. - Я возглавляю отдел в некой секретной проправительственной организации, в ведение которой входят дела, в первую очередь, международные. Ты, надеюсь, понимаешь, что я имею в виду?

    - Нет, не понимаю, - честно ответил я. - Хотелось бы уточнить.

    После этих слов, Джима слегка перекосило.

    - Ну, скажи, чего здесь непонятно... Уж, кажется, любой на твоём месте догадался.

    - Не понимаю, Джим, о чём ты?- искренно спрашивал я.

    - Гарри, - в тоне консерватизма произнёс Джим. - Ты - хороший парень. Я знал твоего отца. Зачем устраивать весь этот цирк, если мы друг друга прекрасно поняли. А я вижу, что мы поняли друг друга прекрасно. Ведь так?

    Тогда я решил, что лучше будет мне согласиться с ним, и признать тот факт, что мне всё ясно, хотя, честно говоря, мне ничего ясно не было. Но я сказал ему, что конечно я всё понял и, что пора перейти к главному.

    - Замечательно, Гарри. Я знал, что мы поймём друг друга без лишних слов. Но, ты прав, пора переходить к делу. Ты куришь?

    - Да,- ответил я.

    - Пьёшь?

    - Да.

    - Надеюсь, что меру знаешь? Сам пойми, но брать к себе пьяницу не очень-то хотелось бы.

    - Джим. Буду с тобой откровенен. Я пью, но меру знаю. За это ты можешь не волноваться.

    - Я так и думал. Так, а что у тебя с деньгами?

    - Что-то около четырёх тысяч у меня есть.

    - Ну, для твоей новой работы этого не достаточно. Вот, держи.

    С этими словами он достал из портфеля пакет и передал его мне.

    - Что это?- спросил я, взяв пакет в руки, хотя сразу догадался, что там были деньги.

    - Там, Гарри, деньги. Сто тысяч. Это твой должностной оклад. Твоя недельная зарплата.

    Я заглянул в конверт. В нем лежало сто бумажек, каждая достоинством по тысячи долларов. Достав одну из них, я посмотрел её на просвет. Зачем я сделал это, не знаю. Я никогда не держал в руках купюру в тысячу долларов, а уж отличить её от поддельной, при всём желании, не смог бы.

    - Что я должен делать?

    - Сперва, подпиши это.- Джим протянул мне лист бумаги.

    Я стал читать. Читал я долго, пытаясь уловить суть и понять, в чем подвох. Доверия у меня к Джиму было не больше чем ко всем остальным людям. Я знал, что этот человек, ничего просто так не сделает, а уж тем более не отдаст сто тысяч. Скорее всего, думал я, они хотят меня убить, но прежде им нужно, чтобы я убил кого-то. Далее этого предположения мои мысли не шли, и я решил не гадать, а отдаться в руки судьбы.

    - Я подписываю. У тебя есть ручка.

    - Пожалуйста.

    Я взял ручку и поставил в нужном месте подпись.

    - Вот и отлично, - сказал Джим, сложил подписанный мною документ и, улыбаясь чему-то, молча уставился вперед.

6.

    Дорогой читатель. Здесь я попрошу вас на некоторое время отвлечься от рассказа Гарри. Дело касается подписи, что поставил Гарри под документом. Суть в том, что вам будет более понятен поступок Гарри, если вы будете знать, каково вообще отношение Гарри к подписанию им разного рода документов. Довожу до вашего сведения, что Гарри относится к той категории граждан, которым абсолютно до лампочки, что именно они подписывают. Их просят что-либо подписать, и они подписывают и всё. Более того, даже если бы Джим не передал Гарри сто тысяч, тот всё равно бы подписал. И сделал бы это Гарри не потому, что хотел услужить или что-то в этом роде, но потому, что никакой ответственности за эту подпись Гарри не ощущал. Ему наплевать на те обязательства, какие по договору на него накладывались. Отсюда и та лёгкость, с какой этот документ был подписан.

    По этому документу Гарри становился секретным агентом спецгруппы "Шакалы''. Эта группа входила в состав специального отдела тайного отделения первого сектора КРУ.

    КРУ - это КРАЙНЕЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ. Супер секретная организация. О ней не знает никто, кроме тех, кому положено о ней знать. Даже сам президент Соединённых Штатов Америки не в курсе того, что существует такая организация. Основано КРУ было в тысяча девятьсот пятидесятом году. Поводом к тому послужил некий доклад, который лёг на стол госсекретаря. Из этого документа следовало, что в настоящее время основная угроза Соединённым Штатам Америки исходит не из Советского Союза, но из самих Соединённых Штатов Америки.

    Речь шла о каком-то заговоре, в котором, якобы, принимали участие высокопоставленные чины из военного ведомства. Цель заговора - свержение установленного порядка и установление коммунистического режима в стране. Сей доклад был снабжён подробным описанием того, как именно должно было проходить свержение. Были названы некоторые имена. Результатом всего вышло то, что была создана небольшая группа, заданием которой было выяснить то, насколько всё изложенное соответствует действительности. Первоначально в группу входило всего два человека - полковник Дубинер и капитан О'Туп. Однако, никто и предположить не мог, что всё примет такой оборот.

    На сегодняшний день, благодаря усилиям, в первую очередь, Дубинера и О'Тупа, эта маленькая группа разрослась до размеров огромной организации, филиалы которой имели свои центры в ста восьмидесяти странах мира. Более того, бюджет этой организации на момент её основания был всего двести долларов на всё, в год, но сегодня эта сумма превышает несколько триллионов долларов в год.

    Дубинер и О'Туп вряд ли смогли бы только благодаря своим способностям добиться всего этого. Но страна, которую они представляли, не случайно - самая богатая страна мира. Как это не странно покажется вам, дорогой читатель, но, чем богаче становилась страна, тем богаче становилось и КРУ.

    Причина здесь одна - денег столько, что девать их некуда. Раздать нельзя, сами понимаете, что это вызовет инфляцию и крах мировой финансовой системы. Что делать? Конгресс, со всеми своими фондами не съедал и четверти положенного, давился. Иные, просто уже боялись брать деньги, даже когда им их просто давали. Выручало противостояние с Советским Союзом. НО И ЭТОГО НЕ ХВАТАЛО. ДЕНЬГИ НАДО БЫЛО КУДА-ТО ТРАТИТЬ. Вопрос стоял только один - куда и на что? В этот момент и лёг на стол госсекретаря доклад о той самой угрозе. Доклад за номером восемьсот.

    Дубинер и О'Туп быстро сообразили, что да как. Уникальные организаторские способности одного и бухгалтерские другого позволили достичь им таких высот, о которых они и мечтать не смели на своей прежней работе. Они были снабженцами и поставляли свинину в резервный полк инвалидов. Есть такой полк. Он находится в ведении жены президента США и носит характер скорее... Хотя, врать не буду, я и сам толком не пойму, чем этот полк занят и зачем был сформирован.

    В активы КРУ входят: акции ведущих предприятий мира, недвижимость во всех странах, золотовалютные запасы, рудники, шахты, машиностроительные заводы, банки, и, даже, страны. Увы, но есть и страны, которые являются на сегодня собственностью КРУ.

    Организация была названа Крайним Разведывательным Управлением случайно. Кабинет Дубинера располагался в крайнем крыле головного офиса. Вот он и придумал называть своё детище крайним. Никаких намёков, всё очень просто.

    Возможно, дорогой читатель, ты подумаешь, что Дубинер как минимум уже генерал, а то и выше. Ничего подобного. Он как был полковником, так им и остался. КРУ - секретное управление и неизвестно в первую очередь тем, от кого зависит повышение Дубинера в чинах. Для них он по- прежнему занимается снабжением одного тылового полка свиным мясом.

    А теперь, уважаемый читатель, тебе придется напрячь все свои мозговые усилия, для того, чтобы понять главное. Главное - это Организующая Схема КРУ. Сокращённо Оргсхема. Создана лично Дубинером для контроля и эффективного управления Крайним Разведывательным Управлением. Если, дорогой читатель, ты не поймёшь в чем смысл этой схемы, то вряд ли сможешь правильно оценить всё услышанное от Гарри относительно его деятельности в КРУ.

    Дубинер был уверен, что успех любого дела лежал в правильной его организации.

    - Каждый член нашей организации, - говорил Дубинер.- Обязан четко знать и хорошо представлять то, чем занимается он сам в организации и чем занимается сама организация. Для этого и создана оргсхема организации. Она отражает всё. На ней обозначен каждый сотрудник и его связь с остальными.

    Дубинер обожал конкретность.

    - В первую очередь,- говорил он, - необходимо знать цель. Цель нашей организации должна быть ясна каждому сотруднику. И каждый сотрудник должен знать цель организации, в которой он работает.

    Во-вторых - каждый сотрудник должен иметь личную цель в организации, а по-другому - цель своего поста. Сотрудник обязан видеть, что его цель, цель его поста совпадает с целью организации.

    Далее - организация делится на три сектора. Каждый сектор располагает тремя отделениями. В каждое отделение входит три отдела. В каждый отдел входит семь административных центров. Во главе каждого административного центра стоит главный администратор, во главе отдела директор, во главе отделения стоит начальник, глава сектора - секретарь. Во главе организации стоит исполнительный директор.

    В КРУ входит восемьсот девяносто организаций. Все они связаны между собой специальными отделами, что есть в каждой организации в первом секторе.

    Штаб квартира расположена в Нью-Йорке. Оргсхема самой штаб-квартиры точно совпадает с оргсхемами нижестоящих организаций.

    Внутри самой организации существовала должностная иерархия. Так же и сами организации относились друг к другу как вышестоящая и нижестоящие. Чем дальше от центра, тем статус организации соответственно снижался и наоборот.

    Все члены организации мечтали попасть в центр и прикладывали к этому максимум усилий. Соответственно и те сотрудники, что работали в центральных организациях, старались удержаться в них.

    Атмосфера во всех организациях снизу до верху была пропитана жутким, нездоровым карьеризмом. Ради повышения по службе люди были готовы на всё. Не брезговали никакими методами. В ход шло всё; подкуп должностных лиц, доносы, подставы, ложные обвинения и многое другое, что в нормальной организации считалось бы, мягко говоря, недопустимым.

    Общаться друг с другом сотрудники могли только письменно. Любое устное общение наказывалось. Наказания были разные по степени воздействия и зависели от величины проступка.

    Самым тяжелым проступком в КРУ было – не донести о нарушении, если с таковым столкнулся.

    Любое письменное послание писалось в трёх экземплярах. Делалось это на всякий случай. Специальные отделы в первом отделении первого сектора занимались проверкой того, как соблюдаются надлежащие формы посланий и их цветовая дифференциация. Каждое послание имело свой цвет и писалось на бумаге соответствующего цвета. Более того, эти цвета менялись в зависимости от смены дней недели, месяца и года.

    Ежедневно тонны макулатура перемещались внутри только одной организации. Семь административных центров отдела связи занимались тем, что доставляли послания адресатам.

    Каждый сотрудник имел точное описание своего поста. Он обязан был знать его наизусть и более того, он обязан был знать обязанности каждого сотрудника находящегося под ним, то есть своего подчинённого.

    Но, дорогой читатель, на этом, я думаю, хватит. Не стоит слишком загружать тебя всей той ерундой, что называется оргсхемой организации. В любом случае, не забывай, что существовала она исключительно по причине неограниченных денежных ресурсов, что вливались в неё по независящим от неё дорожкам, а уж никак не благодаря деятельности самой организации. Единственное, что я не сказал, а вернее, что не назвал, так это цель КРУ. Но её ты узнаешь из рассказа уже самого Гарри.

7.

    Мы подъехали к высокому зданию, располагавшемуся на тридцать пятой улице, сразу за прачечной. Поднялись по узкой лестнице на десятый этаж. Идти пришлось пешком. Джим сказал, что лифт не работает, но так надо и что я сам скоро пойму - зачем и почему. Я, со своей стороны, на это не надеялся и совсем к этому не стремился. Я знал, что сегодня мой первый рабочий день и что от меня требуется только три вещи, которым учил меня мой отец - не просить, не бояться, не верить. На всё остальное мне было наплевать. В кармане моём лежали сто тысяч, а это было очень и очень не плохо, по крайней мере, для начала.

    Грязная дверь на десятом этаже сообщала надписью, что была сделана масляной краской цвета арбузной корки, что мы входим в зону повышенной парсекции, и что от нас требуется не входить без парсектора. Мелким шрифтом было дополнительно сообщено, что: парсекторы находятся в 65-90.

    Но отсутствие на нас парсекторов, по-видимому, совсем не смутило Джима, и он смело толкнул дверь ногой и мы вошли внутрь.

    Сразу, при входе, стоял огромный желтый стол, за которым сидела девушка лет восемнадцати, в черной униформе, очень смахивающей на форму немецкой службы безопасности времен второй мировой войны.

    Ни слова не говоря ей, Джим пошёл по длинному коридору, мимо множества дверей. У одной из них он остановился, достал из кармана ключ, вставил его в замочную скважину, открыл ключом дверь и мы вошли внутрь. Это был его рабочий кабинет.

    Комната метров десять в длину и два в ширину скорее напоминала узкий коридор, нежели рабочий кабинет. Джим предложил мне сесть, а сам стал переодеваться в служебную форму. Через десять минут он уже был одет по всем правилам внутреннего распорядка КРУ: красная фуражка, синяя рубашка, оранжевый галстук, жёлтый китель, зелёные брюки, голубые ботинки и фиолетовая повязка на правом плече.

    - Ну, как, нравиться?- спросил меня Джим.

    - Очень, - ответил я, хотя не понимал, что здесь может нравиться.

    - Ничего, у тебя не хуже будет, - радостно сообщил он мне.

    - Здорово, - в тон ему ответил я. - А ты кем здесь?

    - Узнаешь. В своё время узнаешь всё. ...

Продолжение следует.

Copyright © Михаил Лекс 2003 - 2007 год, Санкт-Петербург