Какой
бы ни была весна на Русской равнине — затяжной или дружной, ранней
или поздней,— птичий пролет на ее просторах по-настоящему начинается
с разливами рек. Будто ломает стремительное половодье запоры на
сотнях широких воздушных ворот, распахивая их для разной сухопутной
и водоплавающей птицы. Шумит река, и днем и ночью шумят над ней
крылья и голоса перелета: стаями и в одиночку, в чистом небе и под
низкими тучами спешат на родину пернатые переселенцы. Чуть
пританцовывая в воздухе, вольным строем летят чибисы; едва не
касаясь кончиками крыльев собственного отражения в текучем зеркале,
слетаются к месту бывшей колонии светлоперые чайки; на спокойном
мелководье табунятся лысухи и речные утки; мельтешат на берегах
дрозды, скворцы, трясогузки...
И мимо всех, сторонкой, над прошлогодними
тростниками, над залитыми ивняками медленно-медленно, едва взмахивая
широкими трехцветными крыльями, летит болотный (или камышовый) лунь.
Будто и не летит, а плывет, чуть покачиваясь на воздушной волне...
В
конце июля — в августе гнезда, покинутые птицами и незаметные среди
буйной летней зелени, можно получше рассмотреть. Конечно, не все
птичьи дома сохранились до конца лета и осени. Многие обветшали не
только от изменчивой погоды — росли в них беспокойные, крикливые
птенцы. А чье гнездо? Кто в нем жил?
Легко узнать гнездо сороки. Массивный шар в густом
колючем кустарнике, на небольшихелочках,соснах,
в заросляхивняка.
Стали жить эти длиннохвостые красавицы и в центральных городских
парках. Высота расположения гнезд чаще всего 1,5—7 метров над
землею. Глубокая чаша обмазывается глиной, ветви переплетаются
стеблями травы. Над ней — крыша из более тонкихберезовых,
ивовых прутиков, вход — сбоку. Выстилается гнездо корешками, тонкими
веточками. Старые гнезда сорок и ворон заселяют ушастые совы, мелкие
соколы, утки-кряквы, воробьиные птицы...
Зимой
день большого города начинается затемно. К утру мороз выжимает из
стылого воздуха густую, игольчатую изморозь, которая отбеливает
черное переплетениелиповыхи кленовыхветвей,
искрится в голубоватом и желтом свете фонарей, поскрипывает под
ногами. Словно бы выспавшись, резвее, чем вечером, катят по улицам
троллейбусы иавтобусы.
Торопятся к остановке пешеходы, и никто не обращает внимания на
тихий звук, который раздается из непроглядного кружева над головами
и которого не было тут вечером: тихий-тихий, словно бы робкий
синичий колокольчик. «Ци-фи, ци-фи, ци-фи» — как бы спросонок
свистит на дереве невидимка-синица, и еще тише попискивает
неподалеку другая. На полтора часа раньше лесных синиц, раньше самых
ранних воробьев, ворон и галок проснулись и появились возле еще
пустойкормушкисиницы-горожанки...
В
конце зимы старый лес почти так же молчалив, как и в пору глухого
предзимья. Правда, нет-нет да и разнесется вдоль просеки барабанная
дробь какого-нибудь дятла, удивленно или встревоженно засвистит
поползень, спроваживая этого барабанщика со своего участка. На
солнечных опушках в хорошую погоду начинают пересмешничать сойки. Но
в сердце леса, в еще непроходимых овражистых урочищах бесптичье и
безмолвие. Но именно в такой глуши задолго до прихода весны, когда
еще держатся крепкие морозы, можно услышать как обещание грядущей
смены сезонов первую настоящую птичью песенку, не очень громкую, но
чистую, бодрую, хотя и коротенькую. Это законченная, звенящая
трелька, которая то звучит на пределе возможности невидимого певца,
чисто и звонко, то, наоборот, приглушенно и неясно, словно в
четверть голоса...
В
восьмидесятых годах прошлого столетия в Кабилии (горная область в
Алжире) был обнаружен неизвестный ранее вид птиц из семейства
поползней. Sitta ledanti — такое название получил кабилийский
поползень — имеет серо-голубую спинку, розовато-бежевое брюшко,
черное пятнышко на голове. Обитает он на одной-единст-венной
возвышенности и насчитывает немногим более десятка пар.
Находка в наши дни нового вида птиц — событие само по
себе чрезвычайное, в данном же случае оно представляет особый
интерес: проливается свет на некоторые явления, остававшиеся до сих
пор для орнитологов загадкой.
Поползни — особое семейство, близкое к синицам,
включающее 31 вид и широко распространенное в лесах и горных районах
главным образом северного полушария. Это маленькие птички, скромно
окрашенные, обладающие способностью великолепно бегать вверх и вниз
по стволам деревьев и отвесным скалам. Гнезда строят в дуплах и
углублениях скал...
На сегодня - это все.
Новые темы читайте в следующем выпуске рассылки.
Какой
бы ни была весна на Русской равнине — затяжной или дружной, ранней
или поздней,— птичий пролет на ее просторах по-настоящему начинается
с разливами рек. Будто ломает стремительное половодье запоры на
сотнях широких воздушных ворот, распахивая их для разной сухопутной
и водоплавающей птицы. Шумит река, и днем и ночью шумят над ней
крылья и голоса перелета: стаями и в одиночку, в чистом небе и под
низкими тучами спешат на родину пернатые переселенцы. Чуть
пританцовывая в воздухе, вольным строем летят чибисы; едва не
касаясь кончиками крыльев собственного отражения в текучем зеркале,
слетаются к месту бывшей колонии светлоперые чайки; на спокойном
мелководье табунятся лысухи и речные утки; мельтешат на берегах
дрозды, скворцы, трясогузки...
В
конце июля — в августе гнезда, покинутые птицами и незаметные среди
буйной летней зелени, можно получше рассмотреть. Конечно, не все
птичьи дома сохранились до конца лета и осени. Многие обветшали не
только от изменчивой погоды — росли в них беспокойные, крикливые
птенцы. А чье гнездо? Кто в нем жил?
В
восьмидесятых годах прошлого столетия в Кабилии (горная область в
Алжире) был обнаружен неизвестный ранее вид птиц из семейства
поползней. Sitta ledanti — такое название получил кабилийский
поползень — имеет серо-голубую спинку, розовато-бежевое брюшко,
черное пятнышко на голове. Обитает он на одной-единст-венной
возвышенности и насчитывает немногим более десятка пар.