КИТАЙ И РОССИЯ,
взаимоотношения и история

No 88

ОТ АВТОРА

В этом выпуске переводы некоторых первых документов из переписки c маньчжурским двором, в переводе Любимова А.Е.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ. ИСТОРИЯ ДО 1851 г.

Любимов А.Е. Некоторые маньчжурские документы из истории русско-китайских сношений в ХVII-м веке // Записки Восточного отделения Императорского Русского археологического общества. Т. XXI. Т. 2-3. СПб. 1912^*

[...]

I. Предписание Ли-Фан-юаня мейрени чжангиню Сабсу и прочим.

Наше министерство докладывало его величеству следующее: по справкам, в делах значится: в пятнадцатый год правл. Кан-си приезжавший русский посланник Нигулай с товарищами доставил обратно посланные прежде грамоты, заявив, что они не понимают письменности нашего государства. Между тем Улангер, офицер шестого разряда желтого с каймою знамени, сообщает: находящиеся у мейрени чжангиня Сабсу и прочих старик Иван и Агафон оба изучили маньчжурскую грамоту и поэтому могут переводить на русский язык и писать. В виду этого, по доставлении мейрени чжангиню Сабсу и прочим маньчжурской и монгольской бумаг, подлежащих теперь отправлению в Албазин, пускай он, Сабсу, под своим наблюдением, заставит перевести на русский язык и написать (бумагу) и вместе (с первыми) пускай отошлет. По означенному делу докладывали его величеству, испрашивая высочайшего указа, в 22 год Кан-си, 9-го мес. 13 числа.

В тот же месяц 16 числа последовал высочайший указ: поступить согласно изложенному. Так как Иван и Агафон изучили маньчжурскую грамоту, то пускай эти два лица поочередно являются в столицу; теперь же пускай командируют одного из них.

Во исполнение высоч. повеления послали (настоящую бумагу): привести в исполнение согласно содержанию высоч. указа,— бумагу, подлежащую отправлению в Албазин, заставьте старательно перевести на русский язык; по одобрении, заставьте тщательно переписать на чистую присланную из министерства бумагу с казенной печатью; присоедините ее к маньчжурской и монгольской грамотам, и запечатав в присланный конверт с казенной печатью, отошлите в Албазин, вручив Ивану и Михайле-молодому. По означенному делу послали (бумагу) 9-го мес. 16 числа.

II. Грамота из Ли-Фан-юаня начальникам русских живущих в Албазине.

Кан-си 22 года, 9 месяца, 9 числа в наше министерство последовал указ его величества:

Я, будучи единодержавным владыкой поднебесной, без различия, — в Китае ли то или вне его, о всех людях, живущих во всех странах, забочусь, как о самых маленьких детях и желаю, чтобы каждый благоденствовал по своему и каждый в своем месте жил покойно. Русского государства Лоча без всякого повода подступили к границам наших Солонов и прочих, обижают народ и грабят имущество звероловов; Гентемура и других беглецов неоднократно принимали и уже долгое время чинят злодейства на границах. При таком положении дела, сразу [85] выслать большое войско,— перебить и истребить,— для меня нестерпимо. Я несколько раз посылал сказать (им), чтобы они прекратили свои злодейства, ушли назад и принятых перебежчиков выдали. Посланника их Николая отослал, заявив ему о том же самом. Лоча совершенно не приняв этого во внимание, еще более высылали своих людей в места (инородцев) Фяка и Килер и производили убийства и пожары. Этирке и прочих двадцать человек дагуров, солонов и орочон, охотившихся за соболями, обманом зазвали в избу, избу зажгли и всех погубили. Так как они не понимают законов благопристойности, хотя я (их) вразумлял, то я отправил теперь нарочно цзянь-цзюня и войска, поместив их в Айгуне, Хумаре и других пунктах с тем, чтобы они не дозволяли Лоча вольничать по-прежнему, и поручил им при встречах ловить и убивать. Недавно наши войска встретили Лоча, плывших вверх по р. Амуру, и тридцать слишком человек взяли в плен; когда мне донесли, то я будучи всегда склонен к дарованию жизни, ни одного не казнил, а приказал всем дать пищу и приют. Лоча живущие в Нерчинске и Албазине, если теперь прекратят свои злодейства, Гентемура и проч. перебежчиков всех выдадут и уйдут обратно в свои места, то каждому забудутся его дела, и для них будет большое счастье. Если же они по-прежнему (и этого) не примут во внимание и в наших пограничных местах упорно будут оставаться, то в таком случае им будет трудно укрыться от кары враждующего неба. Если их страна отдаленна и возвращение трудно, и если они с искренним расположением передадутся, то я их также приму и с заботой прикажу дать место для жительства.

Ваше министерство, во исполнение высоч. повеления, пускай напишет бумагу, согласно содержанию моего указа, и вручив полоненникам из Лоча Ивану и Михайле-молодому, пускай отошлет для уведомления. Если у них (Лоча) есть что-либо сказать, то пускай пришлют донесение на высоч. имя.

Почтительно следуя вышеизложенному, отослали для уведомления начальникам Лоча, живущих в Албазине 22 г. Кан-си, 9м., 17 числа.

Согласно этому перевели на русский язык, переписали на бумагу с казенной печатью, присланную из Ли-Фан-юаня вместе с маньчжурской и монгольской грамотами, и с этими последними отослали, вручив Ивану и Михайле-молодому, из Лоча, 3-го числа, 10 месяца.

III. Импер. указ от 25 г. Кан-си, 7 мес., день желтой курицы, данный на имя И-чжэн вана (маньчж. Хебей-ван) и проч. относительно отправления грамот русскому «Белому царю» входит в содержание [86] этих последних; в виду чего перевод названного указа отдельно не приводим. Некоторой подробностью импер. указа, не вошедшей в назв. грамоты, является указание на то, что ближайшим поводом к отправлению новых грамот русскому царю было прибытие в Пекин голландского посольства. «Теперь, говорится в указе, прибывший с данью посол из государства Хо-лань сообщает, что их (голл.) государство смежно с русским (госуд.)», в виду чего и предписывалось написать бумагу, согласно с прежними грамотами, и вручить голландскому послу для доставления «Белому царю». Вместе с тем предписывалось написать второй экземпляр этой грамоты и отослать русскому царю через государство «Си-ян».

IV. Грамота из Военного министерства Белому царю Русского государства.

В наше министерство последовал указ его величества:

Издавна старшины наших соболиных охотников высоч. доносили: разбойные люди из государства, именуемого Лоча, в области р. Амура грабят наших соболиных охотников — чжучеров, дагуров и прочих; к тому же наш Гентемур скрылся и находить себе приют у Лоча. После этого, по слухам, оказалось, что именуемые Лоча суть подданные Белого царя. Когда послали с приказанием произвести расследование и высоч. донести, то Данила, начальник находившийся в Нерчинске, от имени Белого царя высоч. доносил: желаю на будущее время всегда жить в согласии, чтобы оба государства находились во взаимной дружбе, беспрепятственно послали друг к другу посольства и торговых людей. При этом Данила с своей [87] стороны заявил: относительно Гентемура я донес Белому царю, и как только получу от Белого царя приказание его (Гентемура) выдать, без замедления пришлю. По причине грабежей и притеснений наших чжучеров, дагуров и прочих со стороны Никифора и других живущих в Албазине, десять человек головарей было захвачено, и об этом высоч. донесено. После того, как он (Данила) заявил, что они ожидают (по этому делу) распоряжений своего государя, мы узнали, что они действительно русские подданные, и тогда же послали грамоту Белому царю:

Твои послы действительно издавна приходили; и теперь, если ты пожелаешь на будущее время всегда жить в дружбе, согласно твоему заявлению, то возврати Гентемура и впредь не поднимай дел на границах,— при таких условиях будем жить в дружбе и мире.

В ответ на это не было ни грамоты, ни возвращения нашего перебежчика Гентемура, и грабежи и притеснения наших пограничных жителей по-прежнему не прекращались. Позднее прибыл русский посол Николай Гаврилович Спафарий с товарищами и привез обратно грамоты, которые были посланы в прежнее время, заявив, что они не понимают письменности нашего государства. Посла Никол. Гавр. Спафария с товарищами я убеждал, уясняя обстоятельства дела, вернуть [88] нашего беглеца Гентемура и всех прочих и чтобы нам не разрушать взаимной дружбы; (с тем) его и отослал. В ответ на это также ни грамоты не присылали, ни посольство не приходило, а из Нерчинска и Албазина русские люди еще более вторгались в местности (инородцев) Фяка и Килер, жителей убивали и производили пожары. Этирке и прочих двадцать человек солонов, дагуров и орочон, охотившихся за соболями, обманом зазвали в избу, избу зажгли и всех погубили. Так как они (русские люди) не знают законов благопристойности, хотя я их вразумлял, то я нарочно выдвинул цзянь-цзюня и войска, поместив их в Айгуне, Хумаре и других пунктах, и поручил им не дозволять русским людям своевольничать по-прежнему. После этого (наши отряды) захватили в плен всех русских, поднимавшихся по р. Амуру, а также бывших в местности Хенгунь, но никого не убили, а дали пищу; военные власти, вручив русским полоненникам Ивану и Михайле-молодому грамоту, отослали, убеждая начальников, бывших в Албазине и Нерчинске, вернуться в свои места. Так как после этого (русские) по-прежнему принимали наших перебежчиков и в свои пределы не возвращались, то я приказал нашим войскам выступить,— они осадили Албазин и всех Лоча взяли в плен; ни одного не убили, но отослали назад, [89] убеждая их мало-помалу перейти в свои пределы и в наши места не приходить. В то время, как наши войска возвращались назад, русские пришли в Албазин, поселились и снова убивали наших подданных. В том предположении, что, может быть, эти люди издавна отвергнутые своим государем преступники, из-за страха не могут возвратиться в свои места или, быть может, они, боясь наказания за свои поступки, не пересылают наших грамот своему государю, — мы по-прежнему написали грамоту на маньчжурском, монгольском, латинском и русском языках:

Ваши русские люди в наших пограничных местах не перестают производить беспорядки; если выслать войска для войны и истребления, то, когда я подумаю, что русское государство с давних пор жило в дружбе с нашим государством,— война и истребление для меня нестерпимы. Поэтому без замедления возьми своих подданных, живущих в Албазине, в любом месте Якутской области поставь границу и посели их; пускай каждый в своих пределах занимается охотой и торговлей. По этому делу пришли грамоту или командируй посла, в таком случае, выступавшие войска я не допущу идти далее и отзову их в пограничные места. При таких условиях мы могли бы жить в дружбе, [90] посылая друг другу посольства и торговых людей.

Написав грамоту, вручили ее по-прежнему русскому полоненнику и из местности Калка отправили его в русское государство.

Если посмотреть, что русские люди и теперь насмерть отстаивают Нерчинск и Албазин, то возникает сомнение: передал ли наши слова своему государю Ник. Гавр. Спафарий? Может быть, и живущие в Нерчинске и Албазине русские люди, все ссыльные преступники, перехватывают на пути наши грамоты и не отсылают их, и Белый царь не знает положения дела? Вследствие этого, теперь в вашем министерстве снова напишите и отошлите грамоту:

От Белого русского царя послы издавна приходили к нам, и мы жили во взаимной дружбе. Русские люди, живущие в Нерчинске и Албазине, притесняют наших пограничных жителей, захватывают жен и детей, убивают и в своих поступках не останавливаются; по этой причине в своих пограничных местах я поставил войска. Хотя несколько раз я говорил им (русским людям), чтобы они отступили в Якутскую область, установили пограничную линию, и чтобы каждый в своем месте занимался охотой и торговлей и жил в благополучии, однако они не уходят, насмерть отстаивая Нерчинск и Албазин. Теперь пускай Белый [91] царь возьмет назад своих подданных, в любом месте Якутской области поставит пограничную линию, и пускай каждый в своем месте занимается охотничьим промыслом и живет в благополучии. В противном случае, невозможно, дав свободу их русским людям, допустить притеснять наших пограничных жителей. Если вследствие этого наши войска, стоящие на границах, дойдут до необходимости подстерегать, ловить и убивать русских людей, то это не может быть согласно с моими намерениями, по причине моего расположения к далекому государству; а когда будет нарушена стародавняя дружба, то и русским людям также, согласно их желанию, невозможно будет ни охотиться, ни вести взаимной торговли.

Ясно изложив этот предмет, напишите грамоту и отошлите для уведомления русскому Белому царю. Пускай Белый царь без замедления пришлет мне грамоту или отправит посла, будет ли то сухим путем или водою, — по его усмотрению. Если же для прибытия посла встречается затруднение, то пускай грамоту, мне адресованную, он перешлет через государство Си-янское или Голландское.

Ради вышеизложенного нарочито послали.

Кан-си, 25 г., 8 мес., 6 числа.

* материал с сайта www.vostlit.info