Золотая бабочка (продолжение5)
ЗОЛОТАЯ
БАБОЧКА
Крамаренко С.В.
(продолжение5)
Долго ли, коротко ли: Шел Воин по полям и дорогам, иногда его согревало солнышко,
а иногда попадал он и в бурю-непогоду. Шел он спокойно и уверенно, будто между
ним и его целью была протянута крепкая нить. Случалось, что на перекрестке ему
попадался камень с надписью:
Вправо пойдешь:
Влево пойдешь:
Но Воин эти надписи не читал. Он и так отлично знал, которая из дорог - его.
У него было дело. А потому и Соловьи-разбойники Воина пока что не интересовали.
Вот, может быть, на обратном пути:
А все же у каждого из нас есть то, что делает извилистой даже самую важную из
наших дорог.
:Дом стоял на перекрестке, там, где обычно находится камень с надписью. Не то
чтобы большой дом, но крепенький и ладный. А в окошках виднелись вышитые занавески
и яркие цветы в горшках. А на пороге стояла молодая красивая женщина в нарядном
платье. Стояла, слегка склонив голову к плечу, и смотрела на путника, ожидая,
когда он приблизится.
Воин подошел к дому. И поднялся по ступеням крыльца. Из дома тянуло покоем и
запахами вкусной сытной еды. Дом истекал ароматами мира, как цветок в жаркий
день истекает ароматом нектара.
-- Входи, дорогой гость, - с улыбкой сказала женщина.
:Он смотрел на нее - и думал о том редком цветке, который у него на родине называли
<недотрога>. Стоит прикоснуться к лепестку - и цветок испуганно сжимается в кулачок,
в бутон: листья скручиваются в тугие веретенца, и обнажаются острые шипы на стебле.
Потому эти цветы и редки - ведь их могут опылять только самые удачливые пчелы
и только самый нежный ветерок:
А еще он думал о том, что в далеких южных краях есть цветы, которые испугались
навечно - и детям своим передали в наследство страх. Спрятали всю красоту, улыбки,
раскрытые ладошки, изящество и нежность внутри себя, собрались в кулак, спрятались
в кокон - и снаружи остались только длинные иглы. Люди считают эти иглы листьями.
И говорят, что, будь у этих растений иная форма, им бы не выжить в тех условиях,
в которых им приходится расти. Правильно говорят. Но женщине не оторваться от
корней, никуда не уйти от всего, что дорого.
А еще он вспоминал рассказы о дивном племени амазонок:
А еще он думал о цветах, которые закрывают лепестки только тогда, когда на красоту
и нектар уже поймана жертва. Красота для них - средство, а не сущность. Лепестки
снова раскроются, горделиво расправятся, а на землю упадет пустая оболочка жертвы:
А еще он думал о цветении садов. И о счастье, которое непродолжительно, как это
цветение, и также прекрасно.
Воин улыбнулся женщине и покачал головой, отказываясь. Да и пошел своей дорогой.
Услышал за спиной резкий крик, полный злого разочарования, оглянулся - и увидел,
как оседает, рассыпается в прах дом: И вот уже ни цветов, ни хозяйки. Стены сровнялись
с землей, их волной покрыла трава. И остался на перекрестке один только камень.
Наверное, с надписью.
*
Говорят, что вышивка - волшебный оберег. Что женщина, когда она прядет, ткет,
шьет и вышивает, всей душой касается Небесных Нитей Судьбы - это и придает одежде
волшебную силу. Говорят, что именно поэтому и сама женщина - существо волшебное
и судьбоносное, ей открыто то, что мужчине не по силам.
Говорят также, что кузнец знается с могучими силами, свободно беседует с богами
и демонами. А потому незачем, дескать, попусту беспокоить кузнеца - как бы не
вышло боком.
Может быть, и верно говорят, что мастера любимы богами и обласканы природой.
Может, и правда мастер полнее видит мир, лучше его понимает и способен среди
всех дорог найти тропу к самой вершине своего мастерства.
Худо лишь то, что со временем мастер привыкает к такой вот мысли: любую беду
можно поправить иглой, а выковать можно даже счастье.
*
Путались нитки у Мастерицы, рвались: не удавался узор, а стежки ложились криво,
будто иглу держала юная неопытная ручонка.
Но не в том была беда.
Собрала Мастерица холсты и нитки в берестяной короб, села на лавку. Кошка прыгнула
к ней на колени, стала она ту кошку гладить да о своем горе плакаться.
-- Пустота в моей душеньке, будто из вышивки кусок вырезали - да грубо, кривым
ножом: Сердце вынули из груди да под ноги бросили: Разве можно так жить?
А кошка ей: <Мрр:>
-- Куда ж мне теперь рученьки приложить, к чему головушку приклонить, если сор
у меня в глазах - смотрю на доброе, а вижу пустяк да мусор?
А кошка ей: <Мрр:>
-- Не может такого быть, чтобы зло навеки делалось, чтобы беду нельзя было поправить.
На самом тонком полотне можно дыру залатать аль заштопать, да вышивкой сверху
покрыть, да так, что и не вдруг разглядишь, где дыра была: еще красивей выйдет:
А кошка ей: <Мрр:>
-- Только нитки тут нужны: особые:
И призадумалась Мастерица.
А кошка-то - известно, существо волшебное, во все дома заходит по-хозяйски, по
всем мирам бродит безбоязненно, и любому доброму человеку она по сердцу. Все
<Мрр> да <Мрр>, а вроде говорит все разное, вроде бы тебе на твои слова отвечает
разумно. Ходила вокруг, в коленки тыкалась, об ноги терлась и вроде как ободряла.
<Не бойся, - мол, - я вот какая маленькая, а и то всюду хожу и не боюсь.>
Подумала Мастерица, поплакала, собрала котомку, взяла самые тонкие иголки, самые
острые ножницы, накрепко наказала кошке беречь хозяйство от мышей и отправилась
в путь.
Долго ли, коротко ли, а истоптала она семь пар башмаков, семь посохов изломала
о крепкие спины лихих придорожных людей, семь пудов сухарей изгрызла - но дошла
в те края, где заря с зарницей сходятся. Там на чистом ковре из белоснежного
облака сидит Пряха Дорог и прядет с девяносто девяти куделей все людские дороги,
от широких трактов до самых малых троп, а в грозу вышивает молнией-иголкой по
небесному холсту нитями путей светлые радуги и черные тучи. Трудится Пряха Дорог,
веретена жужжат, ветер поднимают. Ветер летит над землей, теребит людей за волосы
да за полы одежды: <Эй, - дескать, - в дорогу пора!> Радуги мостами встают, в
тучах словно бы неведомые земли отражаются, как в озерах: зовут:
Трудится Пряха Дорог.
Пожелала ей Мастерица доброй работы, да и сразу заговорила о том, за чем пришла.
-- Дыра в моей душе, славная искусница, страшная прореха. Дай мне нить, чтобы
заштопать прореху и вышивкой вновь покрыть.
Пряха Дорог задумчиво свела широкие брови и спросила, не прекращая работы:
-- Знаешь ли ты, что за нити я пряду?
-- Знаю, что нити жизней, да знаю и то, что одна из них - моя.
-- Знаешь ли ты, что я не могу обрезать нить до срока? Будет в твоей судьбе петля,
а шить тебе придется в две нити - а работа тонкая.
-- К тонкой работе я привычна, ни усердием, ни упорством не обижена.
Усмехнулась Пряха Дорог и сказала:
-- Это не тот путь, что ведет к победе.
-- Но мне и не нужна никакая победа! Я не побеждаю нити, не побеждаю холст, я
со своей работой не сражаюсь!
-- Да ведь в жизни твоей - не одна только эта работа. Иногда победа становится
очень нужна, - медленно проговорила Пряха Дорог, глядя вдаль, - но ты уже не
можешь сойти с той дороги, которую выбрала.
-- Я не хочу никого побеждать!
-- Этого мало. Надо, чтобы еще и тебя никто не хотел победить.
Мастерица уж дрожала вся, думая, что Пряха Дорог ей откажет, да у той вдруг засверкали-заискрились
глаза, и спросила Пряха насмешливо:
-- А что мне с того? Что ты дашь мне за это?
-- Я отдам тебе весь остаток нити. Хоть умереть собой-то:
-- А что мне с твоей нити? Да еще с остатка - пустой он пока и бесцветный. Мне
и своей нити довольно. Две иголки в руку не возьмешь.
Мастерица посмотрела на девяносто девять веретен: но промолчала.
-- Я вышью тебе новую судьбу, - сказала она, подумав.
-- Договорились, - ответила Пряха Дорог, бросая ей нить. - Лови!
Села Мастерица рядом, на белом облаке, вправила нить своей судьбы в лучшую свою
иголку, разложила свою душу на коленях и принялась за работу. А надо вам сказать,
что хороший мастер видит, как работа сделана, и уж если один мастер что-нибудь
создал, так хоть через века, а найдется тот, кто его работу починит.
Долго ли, коротко ли, а работа была закончена. И такой искусной оказалась починка,
что с каждым стежком у Мастерицы прибавлялось сил, а потом и вовсе стало так,
будто никогда не было в ее душе пустоты. Работа, как всегда, увлекла Мастерицу;
положила она последний стежок, закрепила нить и взяла острые ножницы.
Да так и замерла с ними в руке.
-- Вперед урок, - строго сказала Пряха Дорог. - Семь раз отмерь.
*
: Высоко в небе мчался всадник, исполненный собственного света. Мчался он на
зов о помощи. Как вдруг...
Продолжение следует.
