Золотая бабочка (продолжение1)
ЗОЛОТАЯ
БАБОЧКА
Крамаренко С. В.
(продолжение1)
Поиск Целостности -
единственная задача, достоянная того,
чтобы стать на Путь
Жил-был на свете Певец. Был он нищ и весел; нищ, потому что беспечен, и беспечен,
потому что нищ. Он бродил по всем дорогам мира - уж очень многое было ему интересно
- и в самых разных вещах видел искру красоты, даже если она была не заметна другим.
Люди тоже были ему ужасно интересны, и в самых разных людях он видел красоту
и неповторимость. Вот и получилось, что он мог спеть людям о них самих так, что
они начинали лучше понимать себя и больше ценить. А еще он мог спеть о привычных
вещах так, что воспетые вещи уже никогда не становились обыденными. И песни его
звенели и шуршали, как рассыпающийся жемчуг, и каждому слушателю закатывалась
в ухо жемчужинка - а человек с жемчужинкой в ухе слышит песню в самом простом
шуме ветра и в самых простых словах собеседника. Золотая бабочка Певца порхала
над каждым словом и звуком в его песнях, узор на ее крыльях менялся плавно и
изысканно, как узор хорошего танца. И люди слушали и говорили:
-- Эти песни прекрасны. Они божественны!
Жила-была на свете Мастерица, которая умела невероятно красиво расшивать одежду.
Ее вышивки не старались быть похожими на цветы и листья, на людей и животных
- ведь изображение никогда не будет так же красиво, как живой цветок, трепетно
пляшущий под ветром и похожий только на себя. Эти вышивки скорее напоминали древнюю
письменность жрецов - а легенды твердят, что в этой письменности жили все тайны
мира и ответы на самые важные вопросы. Узоры, которые вышивала Мастерица, были
непонятны и ни на что не похожи, но они нравились людям, и вот почему: надев
вещь, вышитую для него, человек словно бы оказывался укутанным в то, что любил
больше всего на свете. Словно бы любимая поляна в лесу, или тонкая готовность
к схватке со зверем, или спокойная размеренность выласканного дома теперь всегда
была с ним, куда бы он ни пошел. Человек становился спокойнее и сильнее, а потому
светлее жил и вернее добивался своего счастья. Но люди об этом не слишком-то
задумывались - просто они видели красоту и тайну, которая радовала глаз. И часто
восклицали:
-- Это прекрасно. Божественная работа!
Жил-был на свете Кузнец. Он делал мечи и косы, наконечники копий и стрел, гвозди
и засовы. Железо пело под его руками, и молот пел, и наковальня пела. А по железу
бежал тонкий узор, словно бы сам рождался и прорастал, сплетаясь в изящных изгибах
и поворотах в ритме песни железа и молота. И потом стрелы пели в полете, косы
пели в работе, для которой были созданы. И большая нужна была работа, чтобы затупить
такую косу и утомить косаря - очень большая.
А рукояти мечей ложились в ладонь, как камень в воду - и такой меч легче легкого
срастался с мечником и становился ему другом, братом, мудрым помощником, словно
бы меч, как человек, обладал умом и сердцем. И мечник, впервые попробовав оружие
в движении, восхищенно говорил:
-- Вот то, что я хотел. Как ты угадал, Кузнец? Это божественно!
А крестьяне ничего не говорили. Только усмехались, любовно подправляя косы перед
новой работой.
*
Воин проснулся в своей хижине. Плавно выходя из теплого течения сна, он начал
ощущать мир вокруг себя, немедленно открыл глаза и улыбнулся. Первым, что он
увидел, было солнечное пятно на стене. Сколько раз он видел это пятно, пора бы
уж и привыкнуть. Но привыкнуть не получалось. Воину нравилось это пятно золотистого
света на золотистых досках, нравилось и то, что оно всегда приходит первым впечатлением
нового дня.
Когда-то он даже хотел начертать на этом месте изречение, прочитанное в старой
Книге:
Поиск Целостности -
единственная задача, достоянная того,
чтобы стать на Путь Воина.
Чтобы по утрам это было первое, что он видит. Нравились ему эти слова. Воин даже
обучился каллиграфии: и уже готовился отшлифовать доски: но передумал. Он и так
теперь каждое утро вспоминал это изречение, глядя на солнечное пятно. Потом,
быть может, другие слова понравятся ему больше. И их тоже можно будет увидеть
в солнечном пятне.
Воин встал и потянулся со вкусом, мимоходом улыбнувшись тому, как это замечательно
- быть способным встать и потянуться.
Он сходил к ручью, чтобы освежиться, а потом развел костер перед хижиной, чтобы
приготовить себе немного еды.
Пока костерок разгорался, пришел Сказочник. Он частенько приходил сюда, потому
что Воин немало странствовал на своем веку, видел в мире много такого, на что
другие не обращают внимания, и Сказочнику нравились истории об этих странствиях.
А еще Воин обладал редким умением слушать, и Сказочнику нравилось рассказывать
свои истории здесь, у этого костра.
Они позавтракали вместе, и Воин рассказал о стране, где не смеют жить в одиночку.
А Сказочник рассказал о том, как один человек посадил бобы и так нашел дорогу
в небо. Воин подумал и сказал, что, сажая бобы, дорогу в небо не отыщешь. Тогда
Сказочник возразил, что надо кому-то и бобы сажать, а тем, кто сажает бобы, надо
же чем-то утешаться. А Воин расхохотался, потому что у него за хижиной была целая
грядка бобов.
А потом Воин мыл котелок, готовил новую порцию дров для костра и занимался другими
простыми делами, которыми надо заниматься каждый день. А Сказочник любовался
его движениями - скупыми и точными, плавными и стремительными - и думал о том,
что Воину здесь, в общем-то, совсем не место. Слишком уж заметно, что он - не
из этой сказки. Сказочнику ли не знать. И было ему немного грустно, потому что
хороший Сказочник часто - если не всегда - может предугадать, что будет дальше
в этой истории. Он знал, что вот настанет момент - и Воин снова уйдет в свои
странствия, в свою сказку. И Сказочник немного жалел, что он сам живет не так,
чтобы видеть Воинов каждый день. А еще он немного жалел о том, что никогда не
узнает ни начала, ни продолжения той сказки, в которую уйдет Воин. Хотя он и
очень хороший Сказочник. И он сказал:
-- Есть нечто божественное в том, как ты живешь. Будто в твоем распоряжении -
весь мир. Я - маленький человек, я так не могу. Мне заслоняют огромный мир маленькие
вещи. Но они дороги мне. Я не могу жить так, как ты, и оттого вдвойне уважаю
тебя. Хорошо, что ты есть. Есть нечто божественное в том, что ты есть. Боги знают,
что делают. В твоем существовании я чувствую руку божества, промысел провидения.
Знаешь, кто ты? Ты - гвоздь. На котором держится крыша мира. А я прогибаюсь:
меня как будто бы и нет.
-- Не сокрушайся об этом, - улыбнулся Воин. - Какая крыша из одних гвоздей?
Подумал немного и добавил:
-- Не вспоминал бы ты богов понапрасну. Случается, что боги бывают обидчивы.
*
Боги обидчивы. По крайней мере...
Продолжение следует.
