> Молитва, которая составляет
вершину литургии и через которую, по вере Церкви, совершается
преложение хлеба и вина в Тело и Кровь Христа, именуется
благодарением, или по-гречески евхаристией.
> Когда исполнено всё, что так
или иначе подводило нас к этой вершине, когда Церковь
исповедала себя как единство любви и веры, священник возглашает:
Благодарим Господа. И на этот возглас собрание
верующих всегда, с первого дня существования Церкви отвечает
Достойно и праведно, тем самым подтверждая это благодарение
как свое. И именно потому, что благодарение открывается нам
как вершина и завершение, как акт, в котором
исполняется всё, о чём мы молились, к чему стремились
и восходили, к чему звала и во что включала
нас Литургия (и, можно прибавить, вся христианская вера),
следует хотя бы вкратце определить смысл благодарения как такового
и его место в нашей жизни.
> И здесь, как всегда,
нужно сперва пробиться сквозь ту привычку, из-за которой мы перестаем
по-настоящему слышать и воспринимать не только слово «благодарение»,
но и множество других слов, которые, если в них вдуматься,
должны бы постоянно нас удивлять и радовать, или,
напротив, исполнять страха и трепета. Ибо привычка есть
своего рода способность защищать себя от всего, что делает
жизнь трудной, и в особенности трудной в высоком
смысле этого слова, то есть требующей усилия не только
физического, но и духовного. Нам легче жить в буднично-привычном
мiре, отношения с которым с составляющими
его людьми, вещами и явлениями не требуют
от нас внутреннего усилия. «Перемелется мука
будет» говорит пословица. И вот эта «мука»,
густым слоем которой покрыта вся наша жизнь, есть привычка,
позволяющая не вдумываться, не удивляться, не ужасаться
словом, не тратить, как принято говорить, «душевную энергию».
В духовной же жизни привычка самая большая опасность.
Вот пример: входя в храм, мы видим Распятие, то есть
Крест с пригвожденным на нём Богочеловеком. Но мы
так часто видим это Распятие, что, бросая на него привычный
взор, по-настоящему не замечаем его. Ибо привычка есть
то самое состояние, о котором Христос сказал: Слухом
услышите и не уразумеете, и глазами смотреть
будете и не увидите (Мф.13:14).
> Между тем вера, как состояние,
отличное от простого и привычного знания, по самой
сути своей не может и никогда не должна превращаться
в нечто привычное. В Бога, в Христа нельзя веровать
«по привычке». В том-то и суть веры, что она врывается
в мiр, усыпленный привычкой, снимает с жизни покров привычки
и ставит нас перед лицом высшей реальности всегда как бы
впервые.
> И вот если вдуматься
теперь в сущность того, что мы называем благодарением,
нельзя не подивиться ему как некоему чуду. Ибо «природный»,
а лучше сказать падший мiр не просто не нуждается
в благодарении, но живет, так сказать, в постоянном
его отрицании. «Борьба закон жизни», «в борьбе
обретешь ты право свое», «борьба классов», «борьба за национальное
самоопределение» и т.п. именно такое миропонимание
прививают нам с первых дней жизни. А чего достигают борьбой,
за то не благодарят. И вот оказывается, что благодарность,
благодарение является в этом мiре как чудесное исключение из его
правил. Ибо благодарение есть абсолютно свободный ответ на дар
ответ, нарушающий всемирный закон борьбы, которым как раз и исключается
всякий бескорыстный дар. Падший мiр и весь опыт жизни в нём
говорят: «Подарков не бывает, за всё нужно бороться, за всё
нужно платить». Благодарение само собою доказывает возможность
дара, а значит совсем иной жизни, где царят
свобода, радость и любовь. Ибо дар это то,
что дается без борьбы, без принуждения, от полноты
сердца, дар это то, что радует, ибо он только
там, где любовь. Благодарение и есть, следовательно, признание
и приятие дара, радость о нём и ответная любовь,
и всё это как дело внутренней свободы.
> Безбожники отрицают Бога
на том основании, что если Бог есть, тогда человек
всего-навсего раб. Но там, где есть благодарение, преодолевается,
заканчивается, исчезает рабство. Раб не благодарит, но либо
по-рабски покоряется, либо по-рабски же бунтует. Благодарность
освобождает человека и одновременно дает ему познать Бога
не как деспота, а как любовь, воплощенную в даре.
Благодарение, как и дар, всегда свыше и никогда
снизу. Вот почему оно составляет вершину литургии,
ее увенчание и исполнение. Литургия возводит нас к чистому
благодарению, к чистой хвале, а потому к чистой,
свободной и поистине Божественной жизни. Благодарим Господа!
Достойно и праведно. Вот снова с нами вся полнота,
весь свет подлинной жизни, утерянной нами в грехе, который
и это так важно понять! есть по самой
сути своей отпадение в рабство и мрак себялюбия, а стало
быть отказ от благодарения. «Благодарим Господа»
это знание Бога, это постижение мiра и жизни как
Божественного дара и это постижение себя и собственной
жизни как ответного дара Богу.
> И только достигнув
этой полноты, можно уразуметь последнюю тайну: почему хлеб и вино,
т.е. Божественный дар пищи и одновременно наш дар
Богу, становятся в этом благодарении дарованием Тела и Крови
Христа, т.е. самой богочеловеческой Его жизни. <...>
[ Протопр.
Александр Шмеман.
оп. в сб. "Беседы на Радио «Свобода»", т.
I, стр. 604-6
(из цикла бесед о литургии "Таинство таинств") ]
+ + + другая беседа о. Александра
(или другой вариант этой же):