Да-да, вот через несколько часов всё и начнётся, а завтра расскажу, что и
как.

с уважением
Алексей
Самара
slep@s*****.ru

Выпуск листа на новом месте: 1239

Здравствуйте! Уважаемые участники рассылки!

Роясь в своих архивах нашла текст Выступления Кеннета Джернигана. Хотя и прошло
20 лет, но по-моему публикуемый материал во многом не потерял своей актуальности.

С уважением

Зарубина Ирина
E-mail: tifloresour***@m*****.ru Луисвилл, Кентукки,

4 июля 1985 года.

Выступление Кеннета Джернигана - Президента Национальной Федерации
Слепых (НФС), посвященное очередному ежегодному съезду организации

НФС - благоденствие - равноправие благоприятные возможности

НФС - это не организация, говорящая от имени слепых

НФС - это слепые, говорящие от своего имени

СЛЕПОТА - СВОЙ ПУТЬ К СВОБОДЕ

Когда веселый рассвет озарил гладь моря,

Счастливый, я ерошил его золотые волосы.

Я видел волны, и душа моя ощутила свободу.

Через зрительный нерв приходит ко мне человечность,

И в глазах моих живет справедливость,

Не вера, не закон и не политика,

Но кривизна и природа света.

Где-то на земле томится слепой человек,

Раб, хотя и самого богатого из королей.

Не для него широкая полнота ума и духа -

Темны канал, нерв и ткань;

Бесконечность долгая в ночи.

Спускается день, чтобы прикоснуться к океану,

И я встаю, чтобы смотреть и жить.

Серьезные книги науки - пропуск в душу для свободы

(Это стихотворение переписано со стены в Нью-Йорке в 1985 году.)

Когда я впервые прочитал это стихотворение, то подумал о том, какое оно
грамотное, изысканное, как умело написанное и, вместе с тем, какое грубое и абсолютно
ошибочное. Поэзия - это искусство выражения бесконечно многого в бесконечно малом
количестве слов, чего не сможет достигнуть проза, по самой природе средств выражения.
Поэзия для языка - то же, что компьютер для науки и что аэрофотосъемка для ландшафта.
Не имея ничего, кроме листка бумаги, вы можете произвести любые подсчеты, которые
в состоянии сделать большая часть современных компьютеров, но, если конкретная
задача сложна, вы будете считать гораздо медленнее- или так медленно, что рискуете
никогда не дойти до конца подсчетов. Вы не поймете внутренней структуры и отношений
друг к другу частей задачи и, уж если на то пошло, не будете даже знать об их
существовании. Все это будет скрыто от Вас под спудом мелочей и ускользнет за
то время, пока Вы будете вести свои бесконечные вычисления. Точно так же, Вы
можете исходить всю землю и составить карту континента, но никогда не увидите
ее структур и перспектив. Во всех этих случаях будет слишком много детальности
и слишком много времени потребуется, чтобы соединить детали вместе.

Поэтический язык (если им правильно пользоваться) прорвется через преграду многословия
и будет говорить с душой читателя. Подобно компьютеру и аэрофотосъемке поэзия
сэкономит время и вскроет глубинные структуры. Но мы не должны поддаваться обману.
В отвлеченных методах нет ничего магического. Они лишь настолько хороши, насколько
распространяется наше понимание. Древняя астрономия довольно точно предсказала
ход звезд и даты затмений, но она основывалась на ошибочном убеждении в том,
что Земля плоская и что она является центром космоса. Если бы компьютером пользовались
несведущие люди, он не принес бы никакой пользы. Единственное, что получилось
бы из этого, - умножение числа ошибочных представлений. Аналогично фотографии,
полученные в результате аэрофотосъемки, могут дать пищу ошибочным интерпретациям.
Нам дается информация, но не вкладывается достаточно разумения, чтобы понять
ее.

То же самое с поэзией. Она не существует в вакууме, но формируется на основе
принятых в обществе ценностей и установленных истин. Вот почему, когда поэт говорит
нам, что человечность приходит к нему через зрительный нерв и в глазах живет
справедливость, то есть утверждает, что свобода является "продуктом" зрения,
он не провозглашает новые открытия, но оживляет старые предрассудки: наша общая
наследственная убежденность в том, что тьма страшна, что зрение тождественно
свету, а свет - добру. Он делает то, что делали до него другие поэты. Он разрешает
противоречие и извлекает сущность (неважно, правильную или ложную), имеющую всеобщее
культурное значение. Поэт стремится дойти до сути нашего внутреннего бытия и
постигнуть то, во что мы на самом деле верим. Он хочет, чтобы наше внешнее существование
соответствовало нашим потаенным убеждениям.

Но, естественно, все большее число людей перестает верить этому сонму предрассудков.
Фактически, здесь даже не вопрос веры. По мере того, как каждое мгновение жизни
оставляет нас наедине с нашей проблемой, мы убеждаемся на собственном опыте,
что эти многовековые идеи ложны. Слепота не означает утрату человечности. Мы
доказываем это каждым днем существования: дома и на работе, в сельской местности
и в университетах, на отдыхе и на форумах, посвященных нашим гражданским правам.
И хотя семьдесят процентов из нас не имеют работы и со всеми нами принято обращаться
как с детьми или больными, не надо забывать, что тридцать процентов незрячих
работают и что все мы приходим к осознанию того, что проблема заключена не в
самой слепоте, а в неправильном к ней отношении.

Если хотя бы один из нас может быть ученым (а на самом деле незрячих ученых много),
это не гарантирует успех научной карьеры для всех слепых, но доказывает, что
слепота не препятствует научной деятельности. Короче, слепота - не преграда.

Зрение приносит радость; оно полезно; оно удобно. Но не более того - лишь приятно,
полезно и удобно. Все прочие качества ему придает воображение людей и сложившаяся
традиция; зрение не единственный ключ к счастью, не единственная дорога к знаниям
и не единственное окно в душе человеческой. Подобно другим чувствам, зрение служит
каналом для общения, источником удовольствия и еще - инструментом - ни больше,
ни меньше. Это альтернативный путь, но не единственный. Естественно, зрение -
не самый существенный фактор, оказывающий влияние на свободу личности. Стремление
к свободе и ощущение необходимости раскрепощенности личности присуще духовному
началу в человеке, а не его перцептивной системе. Эти порывы отличают человека
цивилизованного от первобытного, даже более того - человека от мира животных.

Свобода более других проблем привлекает исследователей, более других волнует,
озадачивает и вдохновляет. Однако, свобода - принадлежность умственной сферы,
а не физиологической. Поэтому глазной нерв и глазное яблоко не могут иметь к
ней прямого отношения.

Свобода и независимость. Два слова, одно понятие.

Герберт Спенсер сказал: "Никто не может быть свободен совершенно, если в обществе
есть несвободные люди. Никто не может считать себя нравственным вполне, если
другие члены общества безнравственны". Немецкий писатель девятнадцатого века
Макс Стирнер сказал: "Свобода не может быть дарована. Ее нужно взять самому".

Итак, "узор" свободы ткется беспрерывно, мы же являемся частью этого процесса;
но есть и еще кое-что. У каждой группы людей есть своя собственная модель жизни,
собственный путь к свободе, своя собственная задача. Перед слепым человеком стоит
монументальная задача. Судите сами; нужно изменить направление общественной работы
и само понимание обществом слепоты. Ведь мы не пациенты, и наша проблема (вопреки
всеобщей уверенности в этом) не отсутствие зрения и не вытекающие из этого недостатки.

В чем мы действительно нуждаемся, так это в доступе к основным формам повседневной
и общественно-политической жизни (а не в медицинской и психологической помощи,
как полагают специалисты), нам нужно понимание и содействие, а не опека и забота.
Кроме того, более чем в помощи правительственных программ и частной благотворительности,
мы нуждаемся в работе, перспективе и максимально полном вовлечении в жизнь общества.
Дайте нам это, а всего остального мы достигнем сами. Обеспечьте нам работу, такое
же как к другим людям отношение, определенную экономическую основу, мы справимся
без консультативно помощи, без изолированных от мира мастерских, без социальных
программ. Все это не будет нам нужно. У нас те же медицинские, профессиональные,
социальные потребности, что и у других людей; но не слепота создает эти проблемы,
не она оказывает на них влияние. Не придает она им и специфичности. Мы просто-напросто
нормальные люди, но без зрения, и именно такого отношения к себе ждем - как к
нормальным людям без зрения. Мы не хотим соревноваться или противоборствовать,
но мы уже узнали силу совместных действий, поэтому мы будем делать то, что должны
для достижения должного статуса слепых в обществе. Мы просто не хотим больше
быть гражданами "второго сорта". Когда в 1940 г. Национальная Федерация Слепых
начала свою работу, число ее членов было мало, средства были лимитированы, но
главная цель ясна. Сегодня (почти пятьдесят лет спустя, когда число наших членов
составляет десятки тысяч и когда Федерация признана самым высоким авторитетом
в делах слепых людей) наша цель остается неизменной. Она совершенно та же, что
была в 1940 г. Ее можно сформулировать одним предложением. Мы хотим свободы:
работы, жилья, шансов преуспеть или потерпеть крах в зависимости от личных способностей,
удобств в местах общественного пользования, транспорте и т.п., взаимодействия
с живущими по соседству и полного участия в общественных делах. На словах все
просто, но дела запаздывают уже долгое время. С самого начала человеческой истории
слепые мужчины и женщины работали, надеялись и ждали, но только в последние годы
(лишь с появлением Национальной Федерации Слепых) реальность стала обретать черты
их мечты. И теперь период ожидания позади, Да, мы долго ждали - О, Боже, как
долго длилось это ожидание! - но больше никогда ждать не будем! Ни дня ожидания!
Нынешнее поколение дождалось своего часа, так как нам наконец разрешили жить
в соответствии с нашим естеством, а не с теми представлениями, которые сложились
у зрячих о слепых. Помните, как сказал Цицерон; "Свобода - это причастность к
власти". И как сказал Макс Стирнер: "Свобода не может быть дарована. Ее нужно
взять самому".

Наша свобода - свобода слепых людей - складывается из четырех важнейших моментов
(иначе, факторов). Каждый фактор имеет свое особое значение, и каждый необходим.
Из этих составляющих сплетается "ткань" свободы и только в совокупности они образуют
ее,Первый и самый важный фактор - внутренний. Речь идет о том, во что мы верим
и к чему приходим сами. Фактор второй - народное образование. Третий - законодательство.
Четвертый фактор - способность противостоять. Другие люди склонны относиться
к нам и оценивать нас так, как это делаем мы в отношении самих себя. В психологическом
плане, прежде чем что-то станет реальностью, мы должны уверовать в это "что-то";
а перед тем как уверовать, нужно произнести вслух: "Да, я в это верю".

Мы говорим, что ничем не хуже зрячих, что способны конкурировать с ними при условии
равенства. Мы утверждаем, что можем иметь те же права и обязанности, что и другие
граждане, и что способны реализовывать их (права и обязанности). Мы говорим,
что быть слепым - вполне приличное человеческому достоинству состояние. Если
настанет такое время, когда в большинстве своем мы почувствуем осуществление
наших чаяний (будем жить и работать каждый день так, как хотим, и перестанем
даже задумываться о нашей жизни), наша борьба будет в основном завершена.

Д-р Вальтер Штремер - слепой профессор. Он живет в небольшом городке в Айове
и преподает в местном колледже, Коллеги по работе и студенты считают его вполне
преуспевающим человеком, и он разделяет это мнение. Но вот в чем вопрос: считают
ли сотрудники слепого коллегу преуспевающим по сравнению со всеми остальными,
или оценивают с точки зрения своих представлений о возможностях слепого человека?
И как подходит к этому сам д-р Штремер? Наконец, различает ли сам профессор два
этих подхода?

Несколько лет тому назад д-р Штремер принял участие в обсуждении проблемы слепоты,
в результате чего появилась статья под названием "Один день вместе со мной".
Автор - д-р Штремер - комментирует здесь каждый момент своего повседневного существования.
Рассказывая о том, как рано утром он слушает радио, говорит: "К счастью, станцию,
которую я чаще всего слушаю, легко поймать в конце шкалы настройки. Гораздо труднее
ловить те станции, которые соответствуют средним делениям шкалы. Особенно сложно,
если Вы не знаете точно, какую программу будете слушать".

А вот как профессор комментирует время сборов на работу: "Всякий раз перед самым
уходом я вспоминаю, что забыл попросить жену написать оценки, выставленные за
вчерашние ответы. Я мог бы сделать это и по брайлю, но такой способ занимает
слишком много времени". Еще о брайле: "Поиск места в стопке не составляет труда
для зрячего; но то же самое происходит умопомрачительно долго, если Вы слепы:
Вам нужно ощупать первые точки каждого листа и понять, что это значит". Уход
из дома: "Вот, наконец, я иду в колледж, перед тем постояв несколько мгновений
в дверях, пытаясь вспомнить, не забыл ли я что-нибудь. Другие люди делают
то же самое, но они могут увидеть вещи, лежащие на стульях и столах, чтобы вспомнить
о них. Для меня в этом случае есть только один способ: напрячь мозг. Именно этим
обстоятельством объясняется некоторая моя настороженность, ведь мне приходится
очень активно напрягать умственные способности. Вот почему мой мозг так часто
устает".

В таком же ключе развиваются мысли профессора, когда он идет на работу: "Пеший
путь до колледжа - это полное расслабление, - говорит он. - По меньшей мере,
каждую неделю я стараюсь напомнить себе, что должен быть благодарен судьбе за
избавление от шума и перенаселенности большого города". Какая мелодраматическая
поэма жалости к самому себе! Многие люди предпочитают крупным городам маленькие,
но хотелось бы мне знать, сколько людей способны связать с этим фактом слепоту
и столь сильное эмоциональное воодушевление. В конце концов, в крупном городе
есть свои преимущества, и Вы сможете связать их со слепотой, если только подготовите
к этому свое сознание.

А теперь посмотрим, как чувствует себя д-р Штремер в роли педагога? Он говорит:
"Через несколько минут я в классе. Через двадцать два года после начала педагогической
деятельности никакой неловкости у меня не осталось".

После всех этих напряженных и натянутых самокопаний кажется вполне естественным,
что д-р Штремер чувствует себя несколько утомленным и ощущает напряжение. Противодействие
этому состоянию в порядке вещей. "Домой - на время ланча, - говорит профессор.
- Короткая восьмиминутная прогулка до дома, все время под гору. Немного вина,
короткий отдых, может быть, всего пять минут, потом - ланч, и я готов к дальнейшей
деятельности... Перед ужином я всегда стараюсь отдохнуть. Я желал бы знать, все
ли слепые люди нуждаются в отдыхе так, как я. Полагаю, что я совершенно раскованный
человек, но уверен, что обычный день отнимает у меня больше нервной энергии,
чем у человека с хорошим зрением, так как множество вещей, которые зрячие делают
без напряжения ума, я вынужден делать со значительным включением интеллекта".

Штремер не лукавит. Он верит в то, о чем говорит - и его коллеги верят в это.
Но это убеждение ложно по существу. Это то, что я назвал "синдромом Штремера".
Окружающие думают (конечно, с учетом ограничений, налагаемых общепринятыми и
свои ми собственны ми представлениями о возможностях слепого), что он великолепный
человек. Они делают из него предмет всеобщей любви. Они говорят ему, друг другу,
всем остальным, что он остроумный, творческий человек, квалифицированный работник.
Сам Штремер использует те же слова, что и мы - независимость, понимание, реалистический
подход к слепоте, полное участие в жизни общества и все другие, - но он вкладывает
в них иное значение. В своей повседневной жизни и размышлениях он использует
почти все ошибочные представления о неполноценности и беспомощности слепых, какие
я когда-либо слышал: у слепых возникают сложности при настройке приемников; брайль
скучен и малоэффективен, его нельзя быстро "пробегать" руками; у слепых гораздо
больше сложностей со сборами на работу, чем у зрячих, и это заставляет людей
напрягать память; свои проблемы они воспринимают с юмором; им нравится жить в
городках, так как они избавлены от перенаселенности крупных городов; 22 года
опыта показывают, что они вполне справляются с педагогической работой; они испытывают
большее психическое напряжение, чем зрячие, поэтому им следует больше отдыхать
и иногда пить вино для расслабления.

Д-р Штремер не сомневается, что его поведение и подходы к проблемам вносят лепту
в борьбу слепых за признание своих возможностей, но каждый день его жизни оказывает
негативное влияние на эту борьбу. Общество (ничего не зная о слепоте) сделало
его таким, каков он есть, и привило ему свои ценности. Теперь он возвращает данное.
Он придает новую жизнь ошибочным представлениям и учит общество сам, Если бы
его ситуация была уникальна (если бы "синдром Штремера" был лишь синдромом Штремера),
едва ли эта ситуация привлекла бы наше внимание. Мы бы только покачали головой
в замешательстве и выразили бы сожаление. Но дело касается не только одной личности.
Под влияние этой точки зрения на слепого и слепоту попадали очень многие люди,
стремившиеся когда-либо обрести свободу.

Сколько темнокожих людей в начале нашего века мечтали распрямить свои курчавые
волосы, чтобы выглядеть белыми? Сколько людей в разные времена стремились подстроиться
под тогдашние шаблоны? Более того, сколько людей втайне подумывали, что отведенная
им обществом роль оправдана и справедлива? Так полагали в отдельные времена все
люди и во все времена - небольшое их число. Слишком сильно было искушение уверовать
в такую "справедливость". Ежедневно люди вознаграждались за покорность и наказывались
за противление. Так, веря, люди претворяли в жизнь миф и помогали ему обрести
черты реальности - и унижали как самих себя, так и общество в целом. По словам
Герберта Спенсера: "Никто не может быть свободен совершенно, если в обществе
есть несвободные люди. Никто не может считать себя нравственным вполне, если
другие члены общества безнравственны". Только тогда, когда большая часть темнокожих
осознала, что ни воображаемое преимущество, ни единовременная победа, ни избежание
наказания не могут дать им освобождения и, одновременно, не прибавляют забот
и ответственности "первосортных" граждан, началось реальное преображение жизни
- и мир изменился.

Как было с темнокожими, так происходит теперь со слепыми. Мы - часть общего культурного
процесса, и нас не оставляет ощущение давления со стороны общества. Это давление
заставляло нас верить в мнимую справедливость и подчиняться.

Все сказанное умещается в одном-единственном предложении из письма, полученного
мною недавно из штата Огайо. Рассказав мне о том, что он потерял зрение, автор
послания говорит: "Я думаю, что лучше мне было бы умереть, чем потерять зрение".
Оцените возможность трудоустройства и плодотворной деятельности и уровень активности
в повседневной жизни членов (рядовых членов, заметьте) Национальной Федерации
Слепых и спросите себя, является ли убежденность этого человека из Огайо результатом
крайней затруднительности его положения или сложившихся культурных условий.

Иногда, разумеется, примирение незрячего человека со стереотипом является не
только обусловленным подходом, но и попыткой (сознательной или неосознанной)
использовать этот стереотип в своих интересах. Филипп Мэнголд - слепой житель
Калифорнии. В 1980 г. он написал брошюру под названием "Удовольствие, которое
получают зрительно аномальные люди от приема пищи". Нет необходимости читать
эту брошюру, чтобы уяснить ее суть. Есть определенная приятность в приеме пищи,
и слепые, естественно, едят, но предполагать существование связи между этими
двумя фактами - значит искажать действительность и оказывать людям (слепым и
зрячим) медвежью услугу. Такое предположение подкрепляет мнение о том, что слепые
таинственным образом отличаются от зрячих и нуждаются в особой помощи (по-видимому,
от м-ра Мэнголда) для преодоления простейшей из проблем. Его апелляция к распространенным
в обществе опасениям и заблуждениям, вероятно, поможет продать брошюру и найти
работу ее автору, но (независимо от того, знает ли об этом м-р Мэнголд) цена
этого успеха слишком высока, а условия сделки - невыгодны.

Когда мы приступаем к оценке народного образования (второго из четырех существенных
факторов, оказывающих влияние на свободу незрячих), мы снова убеждаемся, что
четыре указанных фактора неразрывны между собой. Они взаимовлияют и, объединяясь,
формируют единое целое. Как слепые воспринимают себя сами, так они преподносят
свою проблему обществу; представления же общества влияют на слепых. Не только
отдельные лица, но и организации могут иметь негативное влияние и выказывать
ошибочные представления. И первый пример такой организации - Американский Совет
Слепых.

Представительство этой организации в штате, Совет Слепых Миссури, планирует провести
свой съезд 1985 года в Сент-Джозефе. Прошлой осенью секретарь-казначей местного
отделения Совета Каролин Андерсон рассказала местной газете о готовящемся событии.
В статье, в частности, говорилось: "У нас есть обязательства бойскаутов, которые
будут работать добровольными проводниками у делегатов съезда. Оговорена бесплатная
транспортировка от обеих автобусных станций. И, так как у слепых не существует
дня и ночи, гостиница будет обеспечивать ресторанными услугами даже в том случае,
если кто-нибудь решит позавтракать в 2 часа ночи".

Не знай мы образа мыслей, царящего в Американском Совете Слепых, такие высказывания
повергли бы нас в изумление. Но мы воспринимаем это утверждение без всякого удивления
- это просто очередная помеха на нашем пути к свободе. В статье "Слепой, но не
безмолвный", которая появилась в той же местной газете в ноябре 1984 г., Берил
Гордон (президент нашей местной организации Национальной Федерации) попытался
нейтрализовать отрицательное воздействие предыдущей статьи. Он сказал: "Часто
меня спрашивают: "Почему организации слепых и для слепых не объединяются? Они
все работают во имя одной цели, не так ли?" Это очень сложный вопрос, на него
нельзя ответить коротко, а пока Вы встречаете в газете статьи, подобные той,
что я недавно прочел, можете даже не пытаться ответить на этот сложный вопрос".

Было процитировано высказывание члена Совета Слепых Миссури, где говорилось,
что, поскольку у слепых не существует дня и ночи, гостиница, где будет проводиться
съезд 1985 года, будет обеспечивать ресторанные услуги тем, кто захочет позавтракать
в 2 часа ночи.

Вы только представьте себе, какова была бы жизнь слепых, если бы все мы поверили
в возможность такого пренебрежения временем? Представьте себе, что могли бы подумать
потенциальные работодатели, прочтя подобные свидетельства об умственном развитии
незрячих?

Нет ничего удивительного в том, что мы не можем найти работу. Нет ничего удивительного
в том, что общественные возможности не открываются перед нами. Нет ничего удивительного
в том, что у окружающих существует представление о нас, как о людях, которые
нуждаются в опеке.

Если Вы полагаете, что репортер исказил высказывание мисс Андерсон,
то обратитесь к ее ответу в той же "Ньюс-пресс" от 29 ноября 1984 года. Она говорит;
"Как правило, Национальная Федерация Слепых неверно интерпретирует и искажает
вещи в собственных целях. Мы убеждены в том, что НФС свойственны резкость, грубость
и прямолинейность в ее борьбе с противоположными мнениями. Такая негативная реакция
очень затрудняет нам созидательную работу. Мы стремимся к взаимодействию без
враждебности с местными бизнесменами, с чиновниками, с властями. Сосредоточивая
свои усилия на добром и позитивном пути, помня с благодарностью помощь зрячих,
мы улучшили свои реальные перспективы. Мы стараемся сохранять чувство юмора и
смотреть на жизненные неудобства с улыбкой. Может быть, НФС нужно попробовать
такой способ и не быть столь критичной к другим людям и к их усилиям".

Что бы ни говорили дальше, Карелии Андерсон и Берил Гордон работают в разных
направлениях. В одном отношении мисс Андерсон, конечно, права: мы могли бы смеяться
над собой, быть благодарными за все то, что получаем, и примириться со стереотипом,
- но цена за это слишком высока. Такой подход превращает в исключительные явления
трудовую занятость, опекающее отношение и статус "второсортного" человека; он
также угнетает дух и иссушает сердце - ведь как бы мы ни жили, во что бы ни верили,
в реальности происходит другое.

И мы ведем разговор не просто об "общих местах". Дело не только в том, чтобы
поберечь чувства незрячих людей и сохранить их душевный комфорт. Страдания всех
незрячих прямо связаны с нашими неудачами на пути поиска средств просвещения
общественности, с нашей робостью перед лицом враждебного отношения, с нашей неспособностью
оценить правильно потенциальные возможности обществ незрячих. Недавно я получил
письмо от зрячей матери усыновленного слепого ребенка, где эта женщина высоко
оценивает наши усилия (в частности, выпускаемую нами литературу). "Моя дочь Шелли,
- пишет она, - одиннадцатилетняя девочка. Она хорошо интегрировалась в местной
школе и выучилась читать и писать по брайлю. Шесть лет назад она была ребенком
с невыявленным потенциалом, очень сложным для удочерения. Мы удочерили ее, взяв
из маленького института, где она прожила всю жизнь до того дня. Большую часть
времени она провела в больших больничных яслях, лишенная всякой стимуляции к
развитию и почти всякого контакта с людьми. Она пребывала в пеленках и ела только
очищенную детскую пищу, которую нужно было скармливать ей. За прошедшие с момента
удочерения шесть лет она стала двуязычным ребенком (то есть овладела иностранным
языком), уже третий год учится игре на пианино, катается на коньках, плавает,
умеет кататься на двухколесном велосипеде, читает и пишет и больше не является
ребенком с невыявленным потенциалом - теперь она ребенок с огромными потенциальными
возможностями".

Так пишет эта зрячая мать, и ее слова открывают перед нами перспективу. Ничего
нет приятного в том, чтобы не соглашаться с мнениями других и оспаривать общепринятые
взгляды, но иногда хуже избегать всего этого. Мы не воспринимаем окружающих как
врагов, но это не означает, что мы хотим примириться с пеленками и детским питанием
при воспитании пятилетнего ребенка. Это не означает также, что мы намерены примириться
с рабством - пускай даже ненавязчиво предлагаемым, из добрых побуждений и мягко
преподносимым. По словам Джона Дэйви: "Свобода - не только идея, абстрактный
принцип. Это сила, действенная сила для осуществления конкретных задач". И как
сказал Бенджамин Франклин: "Кто отказывается от истинной свободы для достижения
незначительной временной безопасности, тот не достоин ни свободы, ни безопасности".
Мы не желаем ни раздора, ни конфронтации, но мы не хотим отказываться от истинной
свободы во имя достижения временной безопасности. Мы узнали силу совместных действий
и будем делать то, что должны. Мы просто не хотим больше быть гражданами
"второго" сорта.

Повсюду Вы встречаетесь с твердой убежденностью в необходимости зрения для получения
образования. В статье, озаглавленной "Денежные пожертвования на покупку очков
для нуждающихся в этом году", говорится: "Обнаружение и решение зрительных проблем
важно для правильного развития в детском возрасте, - говорит д-р Матильда Макинтаер,
руководитель Общества педиатров Крейтонского университета. - Потому так важна
совместная работа организаций в этом направлении". Мы очень хорошо знаем, что
"ребенок не может учиться, если он лишен зрения". На это заявление мы отвечаем,
что тысячи из нас росли слепыми детьми и достигли достаточного уровня грамотности
и преуспевания. Как бы нам это удалось, если бы Д-р Макинтаер была права?

В начале этого года я получил письмо от некоего П.Ф. Мембрей, который представился
директором САРЕХа, производящей, консультирующей и экспортной фирмы в Лондоне.
Касаясь нового Брайль-Райтера (то есть машины, пишущей по брайлю), который он
желал бы продать, автор письма пишет: "В соответствии с недавним официальным
представлением на рынке Великобритании, САРЕХ назначен единственным распространителем
этого уникального товара. Поэтому мы теперь можем поставить Брайль-Райтер тем
учреждениям и лицам, которые работают со слепыми и слабовидящими или ухаживают
за ними".

М-р Мембрей, Каролин Андерсон и Д-р Штремер скажут, вероятно, что мы придираемся
не по существу, но людям свойственно высказывать то, что они думают, даже если
и не собираются этого говорить. Ориентация, которая (неважно, умышленно или нет)
приводит к высказываниям типа: продажа товара "учреждениям и лицам, которые ухаживают,
точнее - заботятся о слепых и слабовидящих", деструктивна и вредна. Мы должны
ее различать, отвергать и бороться с ней - не только для искоренения заблуждений
в обществе, но и во имя уважения к самим себе.

Тот факт, что обществу необходимо разъяснять вопрос о слепоте, доказывался неоднократно.
Появляются эмоциональные газетные статьи, рассказывающие о том, как зрячие люди
моделируют слепоту у самих себя, чтобы узнать, каково быть слепым. Журнал "Нэшнл
Джиогрэфик" рассказывает читателям о черве, который "ощупью движется дюйм за
дюймом, напоминая передвижение слепого с тростью". Эйвинг Мэйс в своей брошюре
говорит (Эйвинг Мэйс - основатель Миссии Мэйса для инвалидов): "Здесь каждый
день инвалиды обучают инвалидов, человек с ампутированной конечностью учит другого
безногого или безрукого, глухой учит глухого, и даже слепой сопровождает другого
слепого". Ключевое слово, конечно, "даже". Почему "даже"? В одном этом слове
сконцентрировано многовековое предубеждение - здесь стиль жизни и система, которые
нам суждено изменить.И мы меняем эту систему. Мы повышаем собственную самооценку
и влияем на обширную программу мероприятий по просвещению общества, но этого
недостаточно. Мы вынуждены иметь дело с юридически устоявшейся системой и с законом.
И вновь давайте обратимся к примеру темнокожих людей. Прежде, чем они смогли
начать движение к равноправию, им пришлось сформировать представление об этом
в своих собственных умах. Этот шаг был первым и самым важным. Затем им пришлось
воздействовать на общество, так как они не могли существовать в вакууме или жить
так, как живет современное культурное общество. Но темнокожим пришлось делать
и кое-что еще. Пока закон не позволял им покупать или арендовать собственность,
требовал от них посещать отдельные от общих школы, заставлял их ездить в автобусе
только "в хвосте" и даже приказывал им пользоваться отдельными водными источниками
и отдельными ванными комнатами, вся достигнутая вера в себя и вся проводимая
в обществе работа по разъяснению истины о темнокожих - все их усилия, одним словом,
оказывались недостаточными. Им необходимо было изменить законы и интерпретацию
этих законов - и они сделали это.

Наша ситуация схожа с описанной. Мы должны бороться в судах и в Конгрессе. Судьи
велят забирать детей у слепых родителей на том основании, что последние не могут
растить своих малышей; чиновники авиатранспорта требуют, чтобы мы не занимали
места у выхода; страховые компании отрицают наши возможности; парки с аттракционами
не разрешают нам кататься на аттракционах; клубы здоровья отказывают нам в членстве;
а работодатели по старой привычке урезают наши права. Пока мы не сможем двигаться
к равенству на законной основе, все прочие усилия нельзя считать достаточными
и успешными. И мы, разумеется, делаем успехи. Мы неоднократно отсуживали слепых
детей их родителям. Мы убедили Конгресс и власти штатов расширить наши возможности
и снять дискриминационные меры - и у нас в настоящий момент в процессе разбора
находится, как минимум, дюжина судебных дел.

Пусть каждый, кто полагает возможным для нас жить в согласии с ныне действующими
законами, оценит следующий раздел в своде законов штата Тенесси: "Раздел 22-1-102.
Неправоспособные лица. Лица, признанные виновными в совершении проступков, оговоренных
в данном законодательстве, лица с душевными расстройствами, лица не вполне владеющие
чувствами слуха и зрения, а также хронические алкоголики неправоспособны быть
присяжными заседателями".

Данный раздел имеет в Тенесси сегодня силу закона. Джон Робб, слепой житель Тенесси,
служил в составе присяжных в Нэнсвилле в прошлом году, но он занимал это место
с позволения и по благосклонности местного судьи. Закон Тенесси о присяжных не
просто унизителен - он ошибочен по своим обоснованиям. Сегодня мы разоблачаем
подобные законы в одном штате за другим, и все большее число незрячих доказывает
абсурдность этих законов своей службой в качестве присяжных. Я сам работал в
этом качестве в прошлом году.

По мере наших успехов в реформировании законодательства и в придании ему новых
толкований через суды, мы усиливаем наши внутренние позиции и наше влияние на
общественные взгляды. Вера в себя, просвещение широких слоев населения и общества
в целом и, наконец, законодательство - эти три элемента соединяются и взаимопроникают.
Но требуется еще одна вещь - четвертый элемент - противостояние. Какое меньшинство
сумело когда-либо превратиться из "второсортных" граждан в "первосортных" без
этого? Смог ли кто-нибудь добиться такого? Чем успешнее мы продвигаемся к равенству,
тем сильнее наше противодействие давлению со стороны общества. Но давление существует
и помимо этого. Без абсолютной покорности с нашей стороны и полного самоуничижения
конфронтация неизбежна.

В этой связи пример с авиапутешествиями показателен. Чиновники обращаются с нами
хорошо или плохо, милостиво или сурово по своему усмотрению. Если мы соглашаемся
быть публично униженными и не противимся тому, чтобы с нами обращались как с
детьми, чиновники аэрослужбы ведут себя вполне приемлемо. В противном случае
мы рискуем подвергнуться любому давлению - от словесных упреков до снятия с самолета
в сопровождении полиции.

Персонал аэротранспорта практикует даже насильственное помещение слепых пассажиров
на места с подстилками, мотивируя это тем, что слепые якобы не в состоянии контролировать
состояние своего мочевого пузыря. Несколько месяцев тому назад слепую женщину
в штате Вашингтон почти силой заставили сесть на подстилку, положенную на ее
место в самолете и публично заявили, что она должна сидеть так не потому, что
может "замочить" свои "штаны", а потому, что таким образом можно будет, в случае
крайней необходимости, быстро поднять ее в туалет. Объясняя, что она вполне подвижна
и не желает выносить подобного обращения, слепая женщина во всеуслышание отказалась
садиться на подстилку и столкнула ее на пол. Позднее она возбудила дело в суде
против той авиалинии и получила в результате денежное возмещение и извинения
за неприемлемое поведение. Но если бы эта женщина смиренно последовала приказаниям,
судебное дело не было бы возбуждено. Ее унизили бы и "поставили бы на место",
пострадало бы ее самолюбие и образ слепого в представлении общества много бы
потерял. Однако, протестуя, женщина вызвала враждебное отношение и могла быть
арестована. Если мы вознамеримся подняться на борьбу за все наши права в целом,
нам не избежать довольно сильного противодействия.

Майк Юрайбис - один из членов нашей Федерации, проживающий во Фрэсно, Калифорния.
Не так давно президент местного отделения Федерации имела повод написать следующее
письмо в деловое учреждение во Фрэсно:

"19-го декабря к м-ру Юрайбису, делавшему у Вас покупки, подошел один из Ваших
обслуживающих сотрудников м-р Тим Левинсон. Он спросил у м-ра Юрайбиса, нуждается
ли тот в помощи. М-р Юрайбис ответил отрицательно. Однако, м-р Левинсон продолжал
следовать за покупателем и пару раз даже положил свою руку на руку незрячего.
Вновь м-р Юрайбис сказал, что не нуждается в помощи и поблагодарил служащего
за заботу. М-р Левинсон все также шел рядом, возмущенно приговаривая: "Ох уж
эти слепые люди! Они и в самом деле высокомерны". Если бы м-р Юрайбис был зрячим
человеком, этого инцидента не случилось бы. М-р Юрайбис прожил во Фрэсно всю
свою жизнь и до того момента делал покупки самостоятельно в Вашем магазине в
течение, по крайней мере, двенадцати лет. Он передвигается самостоятельно. М-р
Юрайбис - член НФС и ее отделения во Фрэсно. Слепые люди имеют те жеправа и обязанности,
что и зрячие и хотят чувствовать такое же отношение к себе".

Написав это письмо, президент местного отделения НФС встретила враждебную реакцию,
но что же должна была она сделать в этой ситуации? И, если уж на то пошло, что
было делать м-ру Юрайбису? Он мог бы избежать конфронтации, если бы подчинился
м-ру Левинсону и дал бы водить себя под руку по магазину. Взяв незрячего за руку
вопреки его воле, м-р Левинсон нанес оскорбление действием и нарушил закон; но
существует теперь привычное общественное мнение, и служащий магазина, вероятно,
никогда не был в подобной ситуации под угрозой юридического взыскания. А что
было бы, если бы незрячий вел себя подобным же образом? Можем ли мы всегда полагаться
на хладнокровие, долготерпение, выдержку и обходительность незрячего человека
- даже в том случае, если зрячий ведет себя прямо противоположным образом? Да
и нужно ли это нам?

Как сказал Вальтер Липпман: "Законы не могут сделать людей свободными, если люди
не свободны фактически, так как законы нельзя ни купить, ни заставить работать
в свою пользу. Вот почему вера англичан в то, что их дом - их крепость и что
сам король не может войти в этот дом; и уверенность американцев в том, что они
должны иметь возможность взглянуть прямо в глаза любому и послать его "ко всем
чертям", очень существенные моменты для формирования свободного образа жизни".
Может быть, такое положение справедливо применительно к зрячим и не совсем справедливо
применительно к слепым? И что имеет в виду Липпман, говоря о том, что "никто
не может принудить Вас, если вы свободны на самом деле"? Имеет ли он в виду,
что для зрячего вполне нормально оказать любое сопротивление тому, кто покушается
на его свободу, тогда как для слепого все не так просто? Иначе говоря, я спрашиваю:
"Может ли слепой человек рассчитывать на права свободного американца?" Мы дали
ответ на этот вопрос почти 50 лет тому назад - мы основали НФС.

Против нас - не только "синдром Штремера". Против нас также те, кто занимает
позицию "будь благодарен и делай то, что я тебе говорю, иначе я назову тебя строптивым".
Пусть те, кто противостоят нам, называют нас как угодно и говорят все, что хотят.
Мы не станем унижаться; мы не станем делать вид, что правильная позиция является
заблуждением; и мы не свернем с того пути, на который встали. Нет, мы не хотим
борьбы и конфронтации - мы предпочитаем мир и здравый смысл. Но наше желание
стать полноценными людьми непреложно. Итак, наша свобода формируется из четырех
составляющих: веры в себя, просвещения общественности, законодательной основы
и противостояния.

Первые камни в здание свободы всегда закладывают рабы, и мы познали рабство.
Кое-кто из нас еще терпит рабство, и никто не освободился от него полностью.
Есть даже такие, кто, привыкнув к рабству, утверждают, что оно им нравится и
что других способов существования они не знают. Но существует наша организация
и слепые в ней узнают новые пути существования. Мы слышим то, что говорят или
говорили когда-нибудь о свободе умные люди, и эти слова находят путь к нашим
сердцам.

Мы слышим, и мы понимаем. Мы знаем, что должны делать, и знаем, что нам это стоит.
Мы боремся не только за самих себя, но и за тех, кто боролся до нас - за д-ра
Броэктена и других основателей нашего движения. А еще мы боремся за тех, кто
придет после нас, за слепых следующего поколения, за детей сегодняшнего дня и
за будущих детей. И мы выиграем. Слишком велика ставка, и слишком ужасно поражение.
Завтрашний день сияет надеждой. Мы идем навстречу ему с радостью; и мы возьмем
с собой все, что имеем - наши надежды и мечты, наше желание работать и наш горький
опыт, наши убеждения и нашу цель и нашу ненависть к рабству. И вот еще что мы
возьмем - нашу веру в себя и нашу любовь друг к другу, нашу убежденность в изначальной
доброте всех людей.

Братья и сестры, будущее принадлежит нам! Идите и присоединяйтесь ко мне - мы
вместе пойдем к свободной жизни!

Луисвилл, Кентукки,

4 июля 1985 года.

исполнительный директор РООИ" ИРИС"
Зарубина Ирина
e-mail: tifloresour***@m*****.ru

Выпуск листа на новом месте: 1238

Депутаты ЗСК обсудили выполнение комплексной целевой программы реабилитации инвалидов

В Краснодаре прошло первое после парламентских каникул планерное совещание депутатов
ЗСК, в ходе которого было рассмотрено выполнение комплексной целевой
программы реабилитации инвалидов в Краснодарском крае в 1 полугодии 2005 года.
Программа была принята по инициативе губернатора в 2003 году и реализуется третий
год. Ей предусмотрены разработка и внедрение индивидуальных планов реабилитации
инвалидов, развитие сети реабилитационных учреждений и укрепление их материально-технической
базы, обеспечение подготовки кадров для учреждений медико-социальной
экспертизы и реабилитации инвалидов, содействие занятости инвалидов, обеспечение
их техническими средствами реабилитации, формирование социокультурной
среды и привлечение к занятиям спортом людей с ограниченными возможностями здоровья.
В этом году 781 инвалид по зрению получили тифломагнитолы, 201 - грифели для
письма по Брайлю, 200 - Брайлевские наручные часы, 540 - лупы различной кратности.
Краснодарской краевой специальной библиотеке для слепых им. Чехова были выделены
средства для приобретения комплекса цифровой записи, архивирования и тиражирования
"говорящих книг" на оптических носителях в формате МР3. Были проведены краевые
соревнования среди инвалидов по плаванию, настольному теннису и шахматам.
Свою квалификацию повысили 30 специалистов по адаптивной физической культуре,
а также педагогические и медицинские работники, занимающиеся реабилитацией
детей с ограниченными возможностями здоровья.
В рамках выполнения программы проводилась и другая работа, но все это вылилось
в всего лишь 13,7% освоения средств, направленных на решение проблем инвалидов.
Присутствующий на совещании первый заместитель руководителя краевого департамента
по финансам, бюджету и контролю С. Гостев подчеркнул, что в краевом бюджете
на данную программу в этом году были заложены 10 млн. 712 тыс. рублей. По итогам
8 месяцев в соответствии с заявками департаментов программа в целом профинансирована
на 1 млн. 471 тыс. 200 рублей.

Источник: пресс-служба Законодательного собрания Краснодарского края

Выпуск листа на новом месте: 1237

Самарская библиотека для слепых отпразднует своё 50-летие

29 сентября состоится празднование 50-летия со дня образования Самарской областной
библиотеки для слепых.
Самарская областная библиотека для слепых - одна из старейших в России. Она является
единственным культурно-просветительным библиотечным учреждением в нашей
области, которое обслуживает незрячих и слабовидящих взрослых и детей.

На сегодняшний день численность читателей библиотеки составляет 4 тысячи человек,
к услугам которых 100 тысяч экземпляров документов.

Самарская областная библиотека для слепых располагается в двух зданиях. Во втором
корпусе библиотеки, открытом в 2004 году, находится тифлоинформационный
цент, оборудованный новейшей техникой, которая позволяет незрячим работать с
Интернет.

На юбилейном собрании директор библиотеки, заслуженный работник культуры РФ,
А.С. Сидоренко расскажет гостям и сотрудникам библиотеки о истории её создания,
сегодняшнем дне и планах на будущее. Впервые пяти постоянным читателям библиотеки
будет присвоено звание <Почётный читатель> и вручены билеты особого образца,
сообщает информационно-аналитическое управление администрации Губернатора СО.
Информационный канал "САМАРА СЕГОДНЯ"

Выпуск листа на новом месте: 1236