1942 г. - родился в Ростове-на-Дону
1959 г. - после окончания школы поступил на химический факультет Ростовского университета.
1968 г.--- поступил на режиссерский факультет ГИТИСа. Курс набирал А В. Эфрос, вскоре после перемены общеполитического курса (конец "оттепели") отстраненный от педагогической работы. Курс приняли М. О. Кнебель и А. А. Попов.
1973 г. - поставил дипломный спектакль "Сказки старого Арбата" А. Арбузова
1973 г. - как режиссер-стажер поставил во МХАТе им. А. М. Горького "Соло для часов с боем" О. Заградника. Художественным руководителем этой постановки официально именовался Олег Ефремов.
1977 г. - Андрей Попов, возглавивший театр им. К. С. Станиславского, создает из своих учеников - А. Васильева, Б. Морозова, И. Райхельгауза - режиссерскую коллегию.
1978 г. - поставил первый вариант "Вассы Железновой" М. Горького.
1979 г. - поставил "Взрослую дочь молодого человека" по пьесе В. Славкина "Дочь стиляги".
1980 г. - Главное управление культуры уничтожает коллегию: И. Райхельгауз уволен, договор с а. Васильевым не продлен.
1981 г. - 1-й вариант "Вассы Железновой" по предложению Юрия Любимова переносится на Таганку.
С 1984 г. - руководитель курса.
1985 г. - поставил в Театре на Таганке "Серсо" В. Славкина.
1987 г. - спектаклем "Шесть персонажей в поисках автора" по пьесе Л. Пиранделло открылась "Школа драматического искусства".
1987 - 1989 гг. - "Серсо" и "Шесть персонажей…" завоевывают мировое признание. "Школа драматического искусства" выпускает серию лабораторных спектаклей.
1990 г. - поставил "Сегодня мы импровизируем" Л. Пиранделло. Премьера состоялась на фестивале "Парма-90" (Италия).
1992 г. - поставил "Маскарад" М. Лермонтова в "Комэди Франсэз".
1993 г. - на фестивале "Тога-93" (Япония) состоялась премьера спектаклей "Фьоренца" и "Иосиф и его братья" по произведениям Т. Манна.
1994 г. - поставил "Дядюшкин сон" Достоевского в Будапеште.
1995 г. - выпустил новую версию "Амфитриона" и "Дядюшкиного сна" в "Школе драматического искусства".
В настоящее время Анатолий Васильев работает над постановкой "Евгения Онегина" А. Пушкина. Преподает в Российской академии театрального искусства (РАТИ). Женат, имеет дочь и внучку.
Награды: Государственная премия им. К. С. Станиславского (1988), кубок УБЮ (Милан, 1988), приз за лучшую постановку года (Барселона, 1989), Гран-при фестиваля театров двух Америк (Монреаль, 1989) - за "Шесть персонажей в поисках автора". Премия "Новая реальность европейского театра" (Таормина, 1990), премия "Хаос" (или премия Пиранделло, Агридженто, 1992). Кавалер ордена искусства и литературы (Франция, 1990), заслуженный деятель искусств России (1993).

А. МАКСИМОВ: Добрый вечер! Не так давно у нас в гостях был режиссер Анатолий Васильев, и мы договорились встретиться в начале июня. Сегодня первый июньский эфир, Анатолий Васильевич к нам пришел, чему очень рады.
Первый вопрос у меня к Вам такой: режиссер это человек, который должен убедить артиста на время спектакля определенным образом жить, определенным образом думать, определенным образом ходить, определенным образом разговаривать и т.д.. Значит ли это, что режиссер неким образом уподобляет себя Богу. Ведь больше нет профессии, которая также влияла на людей.

А. ВАСИЛЬЕВ: Конечно, это креативная профессия, но все-таки в этой работе есть одна тайна. Режиссер для меня это только тот, кто владеет процессом жизни.

А. МАКСИМОВ: А разве кто-то может овладеть процессом жизни кроме Бога?

А. ВАСИЛЬЕВ: Опять Вы Андрей с Вашими вопросами. Ну, правда, вот послушайте. Процессом жизни действительно можно владеть, его можно направить, организовать, структурировать, и этот процесс жизни можно воплотить в соответствующую форму. За режиссером водится эта тайна, умение этот делать. Но сделать это можно только при взаимной договоренности, что актер поручает режиссеру процесс своей жизни.

А. МАКСИМОВ: Скажите, а вот человек является хозяином своей жизни или нет?

А. ВАСИЛЬЕВ: Человек не хозяин своей жизни. Сейчас мы говорим о том процессе, который адекватен очень ограниченному промежутку времени, промежутку времени роли.

А. МАКСИМОВ: А если человек не хозяин своей жизни, то кто хозяин его жизни?

А. ВАСИЛЬЕВ: Не мне знать, кто хозяин его жизни, но я знаю точно, что большая ошибка, большое заблуждение думать, что человек сам ею распоряжается.

А. МАКСИМОВ: Фраза: каждый кузнец своего счастья, Вам кажется не правильной?

А. ВАСИЛЬЕВ: Да, кажется не правильной. Действительно, в какой-то момент, в какой-то период жизни можно поддаться этому влечению, особенно в молодости, поверить, что можешь сковать свою жизнь, сковать свою судьбу, свою биографию, но вдруг наступает какой-то момент, когда ты видишь, что это не так.

А. МАКСИМОВ: Вот если представить себе невероятную вещь, что Вы могли бы сковать свою судьбу сами. Вы бы сковали её также или иначе?

А. ВАСИЛЬЕВ: Я бы стал моряком.

А. МАКСИМОВ: Почему моряком?

А. ВАСИЛЬЕВ: Потому что море это то, что мне нравиться больше всего. Я бы стал путешественником, так как путешествия по морю мне нравиться больше, чем что-либо другое.

А. МАКСИМОВ: А почему Вы не стали путешественником?

А. ВАСИЛЬЕВ: Я был моряком, но потом ушел. Я стал путешествовать по тайнам человеческой жизни.
ЗВОНОК: Я видел Вашу постановку "Маскарад", которая прошла во Франции, также и другие Ваши постановки, спасибо Вам. Хочу спросить: вам важно ставить спектакли в России или в других странах?

А. ВАСИЛЬЕВ: Это очень существенный вопрос, я в России выбрал путь лаборатории - школы. В какой-то момент моей биографии мне показалось, что достаточно быть публичным, мне захотелось погрузиться в глубину театрального древа, дойти до корня и там заниматься театром. Я посчитал, что в данный момент в России это самое важное. Но, когда я спускался до корней, то у меня возникла тоска по кроне, по поверхности, по разнообразию. И тогда я стал уезжать в Европу. И стал ставить большие такие произведения на итальянской сцене, на которой я работал и раньше.

А. МАКСИМОВ: А почему в поисках этой кроны Вы ездили в другие страны и города, а не делали в Москве?

А. ВАСИЛЬЕВ: Меня приглашали в театры, но немного. Но я отказывался, поскольку у меня был свой дом, сой ансамбль актеров, с которыми я дружен, которых я любил. Мне казалось, не правильно их предавать. И самое важное, чему я хотел посвятить жизнь в России, это исследовательской работе. Я ясно понимал, что чем больше я буду заниматься теорией как практикой театра, тем больше я буду полезен для русской школы.

А. МАКСИМОВ: А в театре на Поварской сколько мест?

А. ВАСИЛЬЕВ: Думаю, около 90.

А. МАКСИМОВ: А у Вас не возникало желания поставить после "Взрослой дочери", поставить спектакль, чтобы максимальное количество людей могло увидеть, какой режиссер - Васильев?

А. ВАСИЛЬЕВ: В России - нет. Я не знаю, почему. Может быть, потому что мы очень много ездили, мы много разъезжали на гастроли, мы никогда не играли для 80-ти, 90. Это всегда было 200-300, иногда были битком набитые залы. Только что мы играли в Будапеште "Моцарта и Сальери" для 600 зрителей. А в России у меня никогда не было большой сцены. Я не стремился на большую, потому что стиль такой спектаклей.

Звонок: Вы для своих актеров, безусловно, учитель. А Вы что-то от них черпаете, учитесь чему-то от них?

А. ВАСИЛЬЕВ: Все эти годы я шел к ученикам, чтобы брать от них то, что от меня уходит - молодость. Я им как мог, отдавал то, что я знал, назовем это зрелостью, а иногда мудростью. А от них брал молодость, юность. И мне это было очень важно.

А. МАКСИМОВ: Вы учите людей для того, чтобы что? Чтобы они потом разбрелись по театрам, и несли какую-то философию, чтобы они остались у Вас, чтобы создавать выдающиеся спектакли?

А. ВАСИЛЬЕВ: Я думал об этом. Может быть, это связано с тем, что я всегда жил с моей мамой. А мама - педагог. И я никогда не знал так хорошо никакой другой профессии.

А. МАКСИМОВ: То есть Вы учите, потому что так пошло?

А. ВАСИЛЬЕВ: Иногда мне кажется, что да. Что это родственное увлечение, наследственная болезнь. Я помню себя мальчиком. Я, видимо, был способным учеником, мама была моим педагогом. И учительница в пятом классе говорила: "Анатолий, пойди к доске, объясни, как это делать". И я исполнял обязанности педагога. Потом на четвертом курсе мне поручили практически весь курс, я был мастером курса, репетировал "Сказки старого Арбата" и выпустил их.

А. МАКСИМОВ: Но в театре педагогическая деятельность - это некая ступень к тому, чтобы потом из этих людей что-то делать. А у Вас учение это такой постоянный процесс?

А. ВАСИЛЬЕВ: Нет. И так, и не так. Немирович-Данченко все-таки определил три функции режиссера, как профессии. И одна из функций - это педагог. Увлечь людей - это какой-то первый этап. Но потом возникает сложный этап воспитания роли. Здесь необходимы качества педагога.

А. МАКСИМОВ: А потом?

А. ВАСИЛЬЕВ: Потом нужно с этим срочно завязывать, потому что можно увлечься педагогикой так, что можно пропустить премьеру. И нужно опять брать права в свои руки, и превращать текущую массу в форму, и лепить представление.

А. МАКСИМОВ: Среди ваших учеников есть замечательные актеры. Но почти совсем нет таких "звезд". Почему?

А. ВАСИЛЬЕВ: А Наталья Коликалова? Я считаю, что это великая актриса.

А. МАКСИМОВ: Я сейчас говорю не о качестве, а о степени знаменитости, известности, популярности.

А. ВАСИЛЬЕВ: Конечно, Андрейченко Наташа училась у Бондарчука, она ему обязана.

А. МАКСИМОВ: Но Вы же уже перестали работать с такими знаменитыми актерами? Когда-то были все звезды. Это какой год?

А. ВАСИЛЬЕВ: Это 84-ый и 85-ый года. А играли мы до 89-го.

А. МАКСИМОВ: А потом почему-то перестали занимать таких знаменитых артистов. Почему?

А. ВАСИЛЬЕВ: Да, я потом ушел. Потому что я поменял правила игры, стиль поменял. Это период, когда я сделал "Шесть персонажей в поисках автора". И великолепные актеры: Алексей Петренко, Наташа Андрейченко, Олег Филизов, Людмила Полякова. Они уже не могли играть в этом качестве, да я и не старался привить им это качество. Я искал другую театральную среду.

Звонок: Что Вы думаете о сегодняшнем зрителе? Какой он грамотный или неграмотный? И не кажется ли Вам, что зачастую актеры работают вхолостую, т.к. зритель не выносит и половины того, что хочет сказать режиссер?

А. ВАСИЛЬЕВ: Вы попали в самое больное место моих взаимоотношений с публикой. Я к публике отношусь сложно. Я хотел бы, чтобы публика восторгалась моими работами. Но я часто раздражен бываю залом. Теперь зал изменился очень. Как и изменился весь театр. Я вижу, что русский зал очень изменился по отношению к европейскому залу, что это разные вкусы и разные требования.

А. МАКСИМОВ: Какой Вам ближе?

А. ВАСИЛЬЕВ: Я могу сказать, что играть на европейский зал не только мне, но и актерам всегда лучше. С русским залом приходится находиться в военном положении, особенно в первой экспозиции спектакля. С русским залом очень трудно работать, поскольку такова московская жизнь: зал суетлив, неорганизован, пока соберешься, пока сделаешь, пока введешь в курс дела, проходит время. На это тратится одна треть или половина представления. Конечно, спектакли бывают разные, зал бывает одинаков, вот в чем дело.

А. МАКСИМОВ: Если в слово секта не вкладывать негативный, унизительный смысл, то можно ли говорить, что Ваш театр - это такая секта, когда собираются некие люди, занимаются неким делом и они довольно самодостаточны, им не очень интересны зрители? Они существуют, что-то делают, им хорошо, и в этом есть смысл существования, а не в том, чтобы был результат, который можно куда-то вынести?

А. ВАСИЛЬЕВ: Нет, я бы не сказал так. Действительно наши репетиции часто напоминают это. Но, прежде всего, они носят сугубо профессиональный характер и всегда направлены на результат.

А. МАКСИМОВ: Ваша цель как руководителя театра, в чем состоит?

А. ВАСИЛЬЕВ: Методологическая цель очень простая: сделать процесс репетиции так, чтобы всякий раз он заканчивался результатом, а результат заканчивался спектаклем.

А. МАКСИМОВ: А спектакль чтобы был какой?

А. ВАСИЛЬЕВ: А спектакль был разный, но посвященный одному и тому же стилю, и для публики.

Звонок: Ходят слухи, что новое здание на Сретенке, которое было выстроено специально для театра Анатолия Васильева, могут отобрать. Это правда?

А. ВАСИЛЬЕВ: Ходят слухи, но это не только слухи, но и правда. Это документы, это переписка, это официальные заявления, газеты наполнены разными свидетельствами разных людей. Это не слухи. Но я могу сказать, что на теперешний момент мы приходим в театр, театр наполнен солнцем, и он оживает, когда в него приходят люди. Мы работаем, мы репетируем премьеру "Моцарт и Сальери", которая вот-вот выйдет и откроет театр. И кажется, что все тяжелые моменты прошли. Но я никогда не имел никакого официально подтверждения, что это не слухи, а если слухи, то это неправда.

А. МАКСИМОВ: Искусство прогрессирует с окружающей средой. Предвидите ли Вы искусство в будущем, насколько оно прогрессирует?

А. ВАСИЛЬЕВ: Да, прогрессирует. Мы все находимся на том этапе культуры, когда мы можем почувствовать, что меняется, а она находится на своем периоде.

А. МАКСИМОВ: Меняется или становится лучше?

А. ВАСИЛЬЕВ: Да, становится лучше.

А. МАКСИМОВ: А каким искусство станет в будущем?

А. ВАСИЛЬЕВ: Я не хочу сказать, что теперь оно лучше. А завтра оно может быть лучше.

А. МАКСИМОВ: Лучше чем что?

А. ВАСИЛЬЕВ: Оно будет другим. И другое будет лучше, чем теперь.

А. МАКСИМОВ: Чем Пушкин?

А. ВАСИЛЬЕВ: Нет. Мы говорим о театре, мы не говорим о литературе.

А. МАКСИМОВ: Лучше чем Мейерхольд?

А. ВАСИЛЬЕВ: И лучше, чем Мейерхольд. Поскольку всякая театральная вещь принадлежит тому времени, когда это случилось. И как всякий человек принадлежит тому времени: от рождения до смерти, так и театр. И всякий новый человек может быть лучше предыдущего.

Полная видеотека эфиров "НОЧНОГО ПОЛЕТА"
Эфир от 03.06.02 - 00.25
Ждем Ваших вопросов на форуме.
Пишите