А. МАКСИМОВ: Когда Вы узнали, что Вашего сына назначили одним из руководителей Большого театра, Вы что испытали в первый момент?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Вообще я, честно сказать, не ожидал таких ходов со стороны министерства, потому что Саши оркестр, он очень хорошо с оркестром работал. Для меня, конечно, это был неожиданный поворот.

А. МАКСИМОВ: Радость испытали?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Я бы не сказал, что очень обрадовался, потому что я знаю судьбу многих главных дирижеров Большого театра, которые работали. Эта работа не для радости, можно утонуть в этой работе, в то же время можно сорваться. И вообще это очень большая работа.

А. МАКСИМОВ: А Вам не страшно?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: В момент, когда это предложение поступило, конечно, мне было страшно, и поэтому я и сомневался надо ли мне во все это вступать или нет. Потому что это, конечно, означает большую смену организации жизни, в принципе. Когда так случилось, что это решение уже было принято, вот тут-то страшно быть перестало. Чего тут бояться, уже работать надо.

А. МАКСИМОВ: Вам отец что-нибудь советовал: "Вот в Большом театре, сын, надо вести себя так, а так не надо"?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Нет. Там был другой разговор. Я приехал на дачу и говорю: "Папа, вот такое дело. Поступило такое предложение. Я очень хорошо себе представляю, насколько это непросто и какая у этого всего кредитная история сложная, у этой позиции, у театра, у всего. Я думаю, что надо отказаться, и это будет, по крайней мере, такой ход в каком-то смысле без ошибок". На что мне Александр Филиппович сказал, что может быть оно все, конечно, и так, но по гражданским соображениям, ты так поступать не должен. Поскольку тебе предложили, значит тебе доверили, тебе дали шанс осуществить какие-то большие вещи.

А. МАКСИМОВ: Это для Вас было решающим словом?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Ну, в общем, это на меня действительно повлияло. Во всяком случае, эта логика достаточно убедительная.

А. МАКСИМОВ: Александр Филиппович, а Вам не жалко было бросать сына в это все?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Знаете, когда сталь закаляют, ее же ведь в огонь суют, а особенно булат еще и молотом бьют, а потом опять, но зато какой крепости получается.

Звонок: Александр Филиппович, скажите, пожалуйста, что нужно сделать, чтобы Большой театр стал тем, чем он был раньше - при императорах, при диктаторах? Такие замечательные артисты были в Большом театре.

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Прежде всего, надо любить театр. Я знаю, что Саша любит театр, его работы в театральной студии удачно проходили.

А. МАКСИМОВ: Вы думаете, что этого достаточно любить театр? Наверное, многие люди, которые пытались этот театр поднять, его любили.

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Да. Кроме того, раз он мог оркестр организовать и его утвердить в его работе. Значит, у него есть организационные способности. Я думаю, что он человек русский, а это центральный русский театр. Так что он будет проводить политику национальную, которая соответствует…

А. МАКСИМОВ: А нерусский человек не может руководить Большим театром?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Нет, может, тоже может. Хотя, допустим в Италии, там художественным руководителем был Бенуа. Он все-таки вроде как француз. И прекрасно руководил. Но это одна из сторон. Самое главное, надо обладать талантом, как, допустим Третьяков Третьяковскую галерею делал. Как он, с какой любовью эти все произведения отбирал. Это работа отбора.

А. МАКСИМОВ: Вот есть задачи создание репертуара, другое - это я Вас не буду спрашивать. А вот когда Вы приходите в Большой театр, какую самую важную человеческую задачу Вы ставите перед собой?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Самая главная задача, наверное, оказаться на уровне тех требований, которые предъявляются к этой должности. И не только это. И еще иметь те качества, которые позволят подвигнуть людей, которые в театре работают на какие-то творческие достижения.

А. МАКСИМОВ: Как Вам кажется, сыну хватит силы на это?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Ну, почему не хватит? Он молодой, здоровый, наделен природными какими-то качествами, талантом, что ли.

А. МАКСИМОВ: Он мальчиком был лидером?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: В чем лидером?

А. МАКСИМОВ: Ну, вот выходят дети во двор играть: один - лидер, другой - не лидер.

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Нет, я такого не помню…

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Не было, не было.

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Я не видел, чтобы он был компанейский вообще человек. Он, допустим, никогда в руки не брал оружие, пистолет, даже играючи. Я не могу сказать, чтобы он был лидером, но он никогда не был в отстающих. Он всегда был на высоте по своим знаниям и по своей устремленности.

Звонок: Я помню, как Вы выступали у нас в воинской части. И вдруг вы остановились, перестали петь. А потом взяли, выбросили муху и сказали: "Муха попала". И потом стали продолжать. Мы Вас очень хорошо запомнили.

А. МАКСИМОВ: Как сделать так, чтобы на сцене Большого театра также как в давние и недавние времена пели звезды? Сейчас этого нет.

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Я должен сказать, что этот вопрос имеет такую историю довольно давнюю. Я все время говорю, когда меня спрашивают подобные вещи. А сейчас я уже много надавал всяких интервью. Я все время говорю, что Большой театр как центральный театр страны отражает те процессы, которые в стране происходят очень быстро и сразу. И поэтому, когда в стране начали происходит все изменения, и как-то так получилось, что живем мы уже в совсем другой стране, хотя театр до недавнего времени по организации, по психологии, по многим вещам оставался практически такой же.

А. МАКСИМОВ: Что самое главное надо сделать? Контракт подписать?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Контрактная система сама по себе ничего не решит, поскольку можно заключить любые бумажки, но голова у людей остается такая же как была.

А. МАКСИМОВ: А что самое главное?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Надо на уровне сознания прийти к такому положению, что Большой театр, сцена Большого театра принадлежит всему тому лучшему, что существует и в стране, и в мире.

А. МАКСИМОВ: пришли. Дальше что?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Таким образом, театр имеет возможность использовать все то лучшее: певцов, режиссеров, дирижеров. То есть он становится вовлеченным в мировой музыкальный процесс, в который он, на мой взгляд, за последнее время несколько вышел.

А. МАКСИМОВ: Вот Вы верите, что Плачидо Доминго, например, который приезжает и будет петь на соборной площади кремля, что через какое-то время он будет приезжать в Большой театр и исполнять арию кого-нибудь там?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Это может быть. Я только другое хочу сказать, что если театр научится вообще работать несколько на опережение событий, то те звезды, которые существуют, Большой театр, скажем, их будет открывать и пользоваться теми, а не пользоваться теми, которые уже существуют.

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Мое мнение такое, что театр и тем более центральный театр страны, в России должен очень ярко и очень продуктивно выразить, прежде всего, национальную идею. Тогда только он станет мировым театром, когда он выразит национальную идею. Не только те художники, которые выражали ярко идею своего народа, те становились классиками.

А. МАКСИМОВ: Это понятно, а каким образом сделать так, чтобы на сцене Большого театра, как в Ваши времена пели: сегодня одна звезда, завтра другая?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Нужно, чтобы в театре шел репертуар. Его сейчас просто нету. Его просто уничтожили предыдущие режиссеры, такие как Покровский и так далее. Нужно, чтобы этот репертуар имел настоящее лицо, чтобы выражал ту художественную идею, которую создатели ему дали.

А. МАКСИМОВ: То есть нужно поменять репертуар?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Нет, чтобы он шел. И чтобы он шел в прекрасном виде.

А. МАКСИМОВ: И тогда звезды будут приезжать?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Нет, и тогда звезды появятся.

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Еще надо сказать вот о чем. Период расцвета Большого театра он ознаменовался определенной эстетикой оперных спектаклей, которые связаны с именами Тодоровского, Маратова, Голованова. Я говорю о том, что время изменилось. Эти спектакли они сами по себе замечательные, они должны идти. Но существует определенный голод и дефицит на выработку того продукта театрального, то есть решение русских опер. Посмотрите, "Руслан и Людмила", сегодня в Большом театре нет этого спектакля. "Борис Годунов", причем не в редакции Римского-Корсакова, а в авторской редакции, этого спектакля сегодня нет. Некоторые оперы Прокофьева вообще на сцене Большого театра не шли никогда. И вот успешных решений по поводу этих опер на сегодняшний день, безусловно, нет. Значит, их надо создать.

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Мне кажется, что нужно, чтобы молодежь работала, режиссеры молодые. А то все остановилось на Покровском. Надо чтобы молодые режиссеры, талантливые работали.

А. МАКСИМОВ: Вы будете молодых звать режиссеров?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Безусловно.

А. МАКСИМОВ: У Вас уже есть на примете люди конкретные?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Есть, и мы уже договорились с режиссером Александровым на постановку "Хаванщины" в следующем сезоне.

Звонок: Если мне не изменяет память, Вы были дирижером симфонического оркестра училища им. Ипполитова-Иванова, я в свое время там учился. Как за такой короткий промежуток Вы стали главным дирижером Большого театра?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Я не знаю, как за такой короткий промежуток стать главным дирижером Большого театра. Это так получилось. Видимо, каждый такой случай индивидуален. Поэтому, если бы Вы мне такой вопрос задали месяц назад, я бы еще вместе с Вами с удовольствием посмеялся.

А. МАКСИМОВ: У меня ощущение, у человека, который смотрит на Большой театр со стороны, что это очень тяжелый организм внутри него. И все время вы ругаете Покровского, Покровский ругает кого-то, Вишневская этого ругает, Плисецкая того ругает. Вы не боитесь, что Вашего сына там попросту съедят?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Пускай едят. Не всего же съедят, что-то останется.

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Нормальный физиологический процесс.

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Да нет, мне кажется, вот я работаю тридцать с лишним лет, и как-то я всегда был в стороне от этой шушеры.

А. МАКСИМОВ: Вы же не руководили. А он будет руководить.

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Ну и что? Тоже можно в этом деле не утонуть. Вот и все.

А. МАКСИМОВ: Когда Товстоногов пришел в БДТ, то он сказал артистам знаменитую фразу: Если вы надеетесь меня съесть, у вас это не выйдет, я не съедобный". И, как известно, судьба Товстоногова в БДТ была блестящей. Вы можете такую фразу сказать в Большом театре?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Я хочу сказать, что у меня есть определенные свои взгляды на то, как человек, занимающий подобную позицию, как моя, должен вести себя в театре. Прежде всего, нужно все, что ты делаешь, была видна в этом логика и система. То есть ты это делаешь исходя из собственных представлений, что должно быть вот так, так, так. Конечно, что-то является возможным, что-то невозможным. Обращать внимание на все то, что кто-то сказал, кто-то подумал, на все это обращать внимание нельзя, потому что тебя растащат.

А. МАКСИМОВ: А можно сдержать эмоции?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Надо тренироваться, видимо. Я другое хочу сказать. Вот, Большой театр, такой тяжелый организм… Это очень смахивает на то, что если человек себя в чем-то убедил заранее, то в общем, так оно и будет. Я совершенно себя не собираюсь убеждать в том, что Большой театр это ужасный, тяжелый организм. И что нужно запасаться оружием и так далее. Нужно спокойно работать, делать свое дело.

Звонок: Александр Филиппович, Вы передаете свой опыт такой богатый нашим молодым?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Кто интересуется этим делом из певцов, я всегда открытый. Но вот когда я работал в театре, ко мне обращались многие из молодых певцов, и многим я просто помогал и по линии певческой, и по линии актерской советами. И очень много было ко мне благодарностей. Но вот сейчас я как бы в стороне от театра, меня просто отстранили. Ну, один, двое ко мне приходят постоянно. Я им даю советы или занимаюсь с ними.

А. МАКСИМОВ: Когда Вы работали в Большом театре, кто им руководил: директор был главным, художественный руководитель, главный дирижер?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Главным? Знаете, вообще опера - это коллективное искусство. Когда кто-то чересчур берет на себя и тянет одеяло, вот обычно тот и главный. Последнее время это была режиссура, что это все мура, что хорошие певцы они могли не обязательно петь, важно, чтобы они выглядели хорошо, и важно, чтобы они были артистами хорошими. Это тоже плохо для театра.

А. МАКСИМОВ: А кто увольнял, принимал на работу?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Лазарев был главный дирижер. Он меня вызвал и сказал: "Александр Филиппович, Вам, наверное, придется уйти, Вам придется подать заявление. У Вас подходит пенсионный возраст".

А. МАКСИМОВ: Вы же народный артист?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Хотя я, конечно, мог сказать, наверное, что знаете, я пока что еще не собираюсь. Он, наверное, не имел право. Но зачем работать в коллективе, где главный дирижер, главный музыкант с таким относится недоверием и неприязнью. Мне и так хватало работы на концертной эстраде.

А. МАКСИМОВ: Вас назначил не министр культуры, а Вас назначил директор театра? Из чего я сделал вывод, что сейчас в Большом театре главный - это менеджер. Раз директор театра подписал приказ о Вашем назначении, значит, он может подписать приказ о Вашем увольнении. Значит, директор театра, в общем, все решает. Это правильная ситуация, когда все решает менеджер, не художественная часть, а менеджер?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Знаете, я в этом, честно говоря, не вижу ничего ужасного, потому что всякие могут быть случаи. У нас в стране очень много зависит не от самой структуры, а от конкретных тех людей, которые ее населяют. У меня, например, сложилось очень хорошее мнение от общения с директором театра.

А. МАКСИМОВ: Вообще правильно ли, когда Большим театром руководит директор, а не художественная часть?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Надо обратиться к международному опыту. Фактически человек, который представляет волю государства, он интендант.

А. МАКСИМОВ: То есть мы пришли к тому, что в мире существует?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Еще не совсем, там еще есть одно звено. Но я думаю, что к этому мы придем.

Звонок: Как Ваше руководство таким коллективом отразится, это очень емкая работа, на нашем, собственно говоря, коллективе Русская филармония?

А. МАКСИМОВ: Я так понял, это один из Ваших музыкантов. Может, пригласить его в Большой театр?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Я бы не хотел. Когда шел разговор о моем назначении в Большой театр, я сразу сказал, что я должен поставить в известность, что я остаюсь художественным руководителем оркестра Русской филармонии.

А. МАКСИМОВ: И как будет жизнь?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Я думаю, что жизнь будет хорошо по двум причинам. Во-первых, назначение мое в Большой театр, мне кажется, придаст некий новый импульс статусу оркестра, поскольку оркестр новый и его нужно всячески развивать, устраивать ему интересную жизнь. И во-вторых, это ситуация заставляет более внимательно подойти к подбору дирижеров, которые будут с этим оркестром работать, кроме меня. И тем самым, я думаю, что оркестру Русская филармония нет оснований ни за что беспокоиться и чего-либо опасаться.

А. МАКСИМОВ: Что бы самое главное Вы хотели бы посоветовать Вашему сыну в этот невероятно трудный и исторический момент в его жизни?

А.Ф. ВЕДЕРНИКОВ: Для него самое главное - оставаться спокойным, уравновешенным. Всегда.

А. МАКСИМОВ: Получится?

А.А. ВЕДЕРНИКОВ: Я надеюсь. Я думаю, что если у меня иногда будет возможность хотя бы спокойно присесть, то вот это спокойствие найду.