13 будд
|
13 будд 2013-12-18 15:34 Чжан Гэда Чжан Гэда: Тибетский "Черный Акала": Шамиль Басаев 2013-12-18 16:03 Сергий Сергий: Цитата (Saygo @ Авг 30 2013, 15:47) По материалам серии публикаций в журнале "Планета" за 2006-2007 гг. Цитата (Saygo @ Авг 30 2013, 14:31) Атака на город проходила сразу с четырех сторон. За считанные минуты под контролем федералов остался только центр - Железнодорожный вокзал и Центральный рынок. Через два часа город фактически был захвачен. Ух ты! Какие быстрые эти журнналисты из "Планеты". Описан просто "блицкриг" какой-то! По каким данным? Сайт "Кавказ-Центр" регулярно почитывали?Не так все это было. Не сдавались русские парни в Грозном, назло продажным журналюгам. Не сдался ни один КПП, не сдалась "сопка" (накрывавшая весь город огнем), не сдался центр города, не сдался никто... Бои затянулись на две недели. Цитата (Saygo @ Авг 30 2013, 14:31) Через два часа город фактически был захвачен. Потери со стороны федеральных сил составили 300 человек убитыми и около 1500 ранеными. Со стороны боевиков в операции участвовало всего 820 человек. ??Цитата Потери федеральных войск за 6 августа составили: из книги "ГРОЗНЫЙ -96: стреляющий август" Владикавказ, 1996 год.- по войскам Министерства обороны - 3 человека ранены; - по внутренним войскам - 16 человек погибло, 63 ранено; - по МВД - 1 погиб, 22 ранено. (из оперативной сводки штаба ВОС) Батальон 101 бригады (под носом у бандитов) занял три девятиэтажки на "площади" Минутка и удерживал их все дни боев за город, пока генерал Лебедь (гнида и предатель - о нем речь еще будет...) отдал приказ батальону... сложить оружие. Вот как это было: Далее цитируется по журналу «Братишка» №7-8 (19-20), июль-август 1999 г. Отрывок из очерка: Юрий Кислый «Символы веры 101-й бригады» Майор Снатин рассказывает: … Отправляясь на Минутку, ребята взяли с собой красный флаг. Надпись на нем: «Победителю социалистического соревнования» или что-то в этом роде. Нашли его на одном из разбитых предприятий, сохранили. А в дни боев солдаты сшили два триколора. И выставили вместе с кумачовым в окна. Один из этих флагов хранится в моем батальоне. Для нас он – Боевое Знамя бригады. Настоящего при формировании соединения, как положено по уставу, от имени президента нам так и не вручили, и до сих пор не сподобились… ЗНАМЁНА НА МИНУТКЕ Комбат, комбат… Да разве там, на олимпийском верху, до воинских святынь? У них теперь другие символы веры. Ну да не об этом речь. Не о них! …В то утро никто не думал об измене, о циничных расчетах «хозяев жизни», которым наплевать на нужды военных, на честь державы, богатства которой продают оптом и в розницу. Не до того было. Не подозревал, какой финал уготован героической эпопее на Минутке, замкомбрига по ЧС полковник Евгений Кудасов. Счастье его. На рассвете 10 августа он чувствовал себя как сильный борец перед поединком. Если так можно назвать внутреннее состояние человека, идущего на очень трудное и опасное дело. Он был уверен в своих силах потому, что за ним и впереди, стараясь громко не топать, ускоренным шагом шли надежные, проверенные мужики. Бойцы из второго и третьего батальонов, разведчики, саперы, химики, медики. Вместе – сводный отряд. Круглая сотня с гаком. Начальником штаба назначен комбат-три подполковник Мезин – в боевом ядре бригады один из самых боевых. Тоже повод порадоваться, пока грядущий бой не вытеснит нормальные человеческие чувства. Бой обещал быть не маленьким. В районе Минутки, куда военные держали путь, орудует Хаттаб, он же Черный араб. Ударная сила банды – наемники. Это не пастухи с гор – противник покрепче. Задача отряда – захватить две девятиэтажки, оборудовать там опорные пункты и, действуя по обстановке, крепко сковать неслабого противника. Операция была хорошо продумана и подготовлена – в штабе бригады не дилетанты собрались. Маршрут движения – вдоль железной дороги, «духам» в голову не придет, что военные могут ловко прозмеиться окольным путем. Боезапас, вода, продукты – на пять суток. Моральный настрой – только победа. Держаться до последнего патрона. Иного не дано. Пусть там, наверху, кому-то мерещатся белые флаги над позициями вэвэшников. У них флаги будут другие. Повезло. На все сто удался маневр. Дошли без шума. Без шума заняли дома. Успели оборудовать позиции, организовать систему огня, охранение – все по науке. Прозевал их злой «араб», караулил в другом месте. Вызвав Кудасова на переговоры, сокрушался: «Мы только собирались захватить Минутку, а вы уже там. Предлагаю сдаться…». Аналогичное, с боевым вспылом, предложение - в ответ. И началась эпопея под названием «Минутка». Через неделю непрерывных позиционных боев «минутка» та стала казаться вечностью. Иссякли запасы продуктов и воды. Пили дождевую, из лужи. Черпали из смывных бачков в санузлах, нацеживали из простреленных труб в подвале. Кипятили её по пять раз кряду, фильтровали через ИПП. Глотали ее, мутную, мерзкую на вкус. В тиши затишья между боями охотились на воробьев и собак. Давясь, жевали отварное мясо. И продолжали драться. Никто не скулил, не заикался о капитуляции. Терпели раненые… Под давлением обстоятельств для укрепления узла обороны заняли еще одну девятиэтажку. Вскоре с помощью жесткого натиска штурмовых групп и военной хитрости им подбросили БК и воду в канистрах – всю отдали раненым, здоровым по капле досталось. Измытаренные, оголодавшие, они совсем не думали, что одно их нахождение тут, на жаркой Минутке, без нормальных харчей и питья, уже является подвигом. Кудасов и Мезин были довольны подчиненными. Если вообще есть название этому чувству, тонущему в муках жажды. В те дни у бригады появилось Знамя. Два флага сшили сами солдаты из простыней. Краску нашли в разбитых квартирах. Вместе с кумачевым как раз по одному на дом. Рассказывает полковник Евгений Кудасов: - Флаги – инициатива бойцов. Молодцы парни! Ни громких, ни тихих слов произносить по этому поводу не буду. Не буду говорить, ЧТО мы перетерпели и КАК помог солдатский почин удержать Минутку. Расскажу только об одном эпизоде. Кажется, это были последние переговоры перед замирением. Выхожу к «командующему сектором». А у него уже столик накрыт – белый хлеб, жареная картоха, свежая зелень, пепси. «Угощайся, командир!» - приглашает. – «Спасибо, сыт… Давайте ближе к делу. У вас, господин «командующий», какое звание?» - «Я, - выпятил грудь – бригадный генерал». – «Нет, ВОИНСКОЕ звание, если служили в армии!». Помялся: «Сержант». – «Ну так вот, - говорю, - господин сержант, хреново вас тактике учили. При наступлении во время боя в городе необходимо как минимум пятикратное превосходство. У вас его нет. Но даже при десятикратном вы нас не возьмете…». Тут, гляжу, из подъезда, пользуясь случаем, выскакивает невысокий солдатик с флягой и бегом к луже, воды набрать. Грязный, оборванный, жалкий с виду. «И вот с такими иы воюем?!» - удивленно восклицает чеченский «командующий». – «Да, и с такими тоже». А про себя думаю: не беда, что ростом не вышел, он духом крепок, с ним пропитанное порохом знамя, и позицию свою на Минутке он тебе, матерому, не сдаст. Таких пацанов миротворцы назвали «заморышами». А они у нас – богатыри. Рассказывает подполковник Владимир Мезин: - Мы провели на Минутке почти три недели. Оставили ее не по своей воле. Никогда не забуду, как выходили из подъездов мальчишки. Каждый держал за кольцо гранату. Устроят «духи» провокацию – живыми не сдаваться, постановили на солдатском вече. Провокаций не было, был позорный обыск. Вроде по условиям соглашений, подписанных за нашими спинами. Шмонали, как последних зеков… Такого позора наши войска не знали, наверное , за всю свою историю, с 1811 года. И все равно утерли нос бандитам. Они потребовали, чтобы мы эвакуировались на предоставленных автобусах с белыми флагами. А мы по приказу комбрига – молодец полковник Денисов! – развернули и выставили в окна наши самостроки с надписью «ОСБРОН» и красный – победного цвета. Хотели нас морально раздавить. Не вышло. Раздавить можно людей, не способных к сопротивлению. Мы были готовы драться, вести солдат в новый бой. За войска и за Россию… Ваша правда, мужики! Вы искупили чужой позор. Над вами – незапятнанное Знамя бригады. ... Некоторые фамилии изменены. День 6 августа стал Днем Памяти 101 бригады. Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-18 17:43 Gurga Gurga: Цитата (Чжан Гэда @ Сегодня, 11:14) Я не сильно разрушу ваш мир, если расскажу страшную историю о том, что в IV вв. готы ушли со своего постоянного жительства в Приднепровье-Приазовье и дошли аж до Римской империи, где в битве против вестготов при Адрианополе в 378 г. погиб сам император Валент II? Совершенно не разрушите. Я поудобней устроюсь в кресле и с удовольствием прослушаю лекцию, как греческий термин (для славян абстрактный) через готов-ариан попал к славянам, и главное, как славяне-язычники умудрились сохранить его в течении нескольких веков, причем все. Ремеслуха 2013-12-18 19:59 RedFox RedFox: О дилетантизме в науке Б. Л. БОГАЕВСКИЙ. Орудия производства и домашние животные Триполья. Соцэкгиз, Л. 1937. Книга проф. Б. Л. Богаевского «Орудия производства и домашние животные Триполья» содержит преимущественно археологический материал из музеев СССР и заграницы, знакомящий с техникой и животноводством на территории УССР и Юго-восточной Европы за пять тысяч лет до наших дней (около 3000-1500 гг. до н. э.). Книга предназначена «для археологов, историков доклассового общества, а также для лиц, занимающихся историей техники и историей происхождения домашних животных,) – такая характеристика дана редакцией книге Б. Л. Богаевского на титульном листе ее (отв. редактор О. Крюгер). Достоинством книги Б. Л. Богаевского, – пожалуй, единственным, – является та откровенность, с которой автор рассказывает об источниках своих сведений о Триполье. Это, прежде всего, по его словам: «значительное число весьма интересных и содержащих ряд бесспорно ценных наблюдений и остроумных положений работ, без которых нельзя обойтись при изучении так называемой трипольской культуры, отношение к которой авторов этих работ нас специально интересует в настоящей статье» (стр. 7). Источники эти – зарубежная археологическая литература, появившаяся за последние годы за границей. Это работы: в Англии – Чайльда, в Швеции – Андерсона, в Германии – Вильке, Шухардта и Губерта Шмидта, в Румынии – Шроллера и Лашло, в Австрии –Менгина и Иенни, в Праге – Чикаленко, в Польше – Козловского, и ряда других западноевропейских исследователей – Роска, Нестора, Андриеску, Думитреску, Томпа (стр. 8), работавших не над собственно трипольскими материалами, а над зарубежными аналогиями Триполья. При включении же Трипольской культуры в свои обобщения эти западноевропейские археологи пользовались в качестве первоисточника устаревшими публикациями раскопок В. В. Хвойко и Э. Р. Штерна (1898-1902 гг.). Таким образом, советский читатель получает от Б. Л. Богаевского весьма сомнительный и притом устаревший материал Хвойко и Штерна, получает уже из третьих рук. За истекшие после раскопок Хвойко и Штерна 35 лет на Украине раскопано огромное количество памятников Трипольской культуры, причем особенно значительный вклад в науку о Триполье сделан советскими археологами. Но из всей этой сокровищницы Б. Л. Богаевский пользуется, кроме некоторых изданных материалов, одной лишь рукописью отчета С. С. Гамченко о его старых раскопках в 1909 г. в Подольской губ., все же прочие отечественные первоисточники игнорируются. Их проф. Б. Л. Богаевский не изучал никогда и даже не потрудился ознакомиться с их состоянием, когда писал свою книгу. Поэтому мы с изумлением узнаем от него: «положение о культуре расписной керамики все же мало изменилось за 60 лет существования этого вопроса за границей и свыше 35 лет работы по Триполью у нас» (стр. 10). На фоне тех достижений, которые имеет советская археология в деле изучения Триполья, это утверждение Б. Л. Богаевского звучит просто клеветой на нашу науку. Однако изумление читателя достигает крайнего предела, когда он узнает, что автор не счел нужным лично проработать хотя бы те древности из раскопок Хвойко и Штерна, которые он описывает в своей книге. Ведь нельзя же принимать всерьез хотя бы такую декларацию автора: «К сожалению, таблицы (Хвойко -Т. П.) не сопровождаются рисунками и эскизами орудий, нет их плана, профиля и сечения, а также отсутствует точное обозначение материала, из которого сделано орудие» (стр. 17). Можно подумать, что подлинные коллекции Хвойко, Штерна и Гамченко почему-либо недоступны для изучения, когда на самом деле они хранятся в музеях УССР, Москвы и Ленинграда, и достаточно было бы Б. Л. Богаевскому потратить несколько часов, чтобы, заглянув хотя бы в ленинградские музеи, узнать и профиль, и тип, и «материал, из которого сделано орудие». Остались неизученными и богатейшие трипольские коллекции в музеях Киева (стр. 17) и Одессы (прим. 5, стр. 253). При таком отношении автора к первоисточникам становится понятным, почему мы встречаем в его книге сорокалетней давности описания и определения вещей (со слов Хвойко и Гамченко), как, например: «шарик с апельсин» (стр. 22), или «шарообразный камень с человеческую голову» (стр. 22), или каменные «двушария», «двукубия», «куранты» (стр. 33), или предметы, «напоминающие хлебец или овальную лепешку» (стр. 34), и т. п. Таких определений при современном состоянии археологических знаний не может применять археолог, даже неквалифицированный. А поскольку автор отмахнулся от изучения конкретного фактического материала, он не мог избежать ряда грубейших ошибок: медные топоры и рыболовные крючки Триполья приобретают у Б. Л. Богаевского магическую силу (стр. 64), а роговые и костяные мотыги превращаются в молотки (стр. 91, рис. 45), костяные рукоятки в кинжалы (стр. 71, рис. 21). Любопытной особенностью книги Б. Л. Богаевского следует считать тот факт, что автор, не раскопав сам ни одного трипольского памятника (когда их раскопано сотни), не обработав сам ни одной из трипольских коллекций в советских музеях (где хранится основной материал по Триполью) и игнорируя работы советских археологов, сумел написать книгу в 19,5 печ. листов о Трипольской культуре. Откладывая пока детальный разбор книги на основе конкретных археологических фактов, я в настоящей заметке считаю необходимым предупредить советских историков, которые пожелают воспользоваться книгой Б. Л. Богаевского, что эта книга отнюдь не археологическая, несмотря на весь ее внешний обманчивый облик. Дело в том, что автор усиленно старается сойти за археолога, описывая подробно орудия Триполья и их назначение (стр. 15-143) и даже изображая себя делающим археологические открытия. Так, на стр. 144 мы узнаем от автора, что в музее Маевского в Варшаве, при осмотре керамического материала и раскопок Гимнера в Попудне и Пьянишкове, он будто бы сделал два открытия: 1) определил расписной сосуд, как происходящий из Пьянишкова, тогда как Козловский издал его, как найденный в Попудне (стр. 155) 2) особо выделил до сих пор неизвестные биноклевидные сосуды из Пьянишкова. Расписной сосуд Б. Л. Богаевский «открыл» в одной из витрин музея, а биноклевидный находился в музее «в шкафу 65 на второй полке снизу» (стр. 156). Оба эти сосуда, по мнению Б. Л. Богаевского, он впервые отмечает, как происходящие из Пьянишкова (расписной сосуд даже будто бы печатается им впервые, табл. VI). Однако «открытию» Б. Л. Богаевского не более как плоды его воображения, ибо все эти наблюдения были уже известны по работе Гимнера, где они изданы на табл. XIX и ХХХ в XIV томе польского журнала «Swiatowit» (М. Н Himner, Etude sur la civilisation premycenienne dans le bassin de la mer Noire, d'apres fouilles personelles, Warszawa, 1933). Кстати сказать, работа эта была известна и самому Б. Л. Богаевскому, так как он неоднократно ссылается на нее (стр. 144, 150 и 193). Всецело за счет игры воображения автора должны мы отнести и разделение им трипольских «площадок» по размерам их, так как ни Хвойко, ни Штерн, ни Гамченко не раскапывали ни одной «площадки» целиком, но Б. Л. Богаевский, повидимому где-то слыщал, что «площадки» бывают большие и маленькие, и потому, несмотря на отсутствие обмеров, он совершенно произвольно выделяет «площадки большие», «средние» и «малые». Так, например, в составленной им таблице II, в разделе «Раннее Триполье» перечислены «большие площадки» открытые в Криничках, Кадиевцах и и Кудринцах. Между тем: 1) в Криничках из 15 открытых Гамченко «площадок» ни для одной неизвестны размеры, что отмечает и сам Б. Л. Богаевский (стр. 44); 2) в Кадиевцах были произведены раскопки всего 65 кв. м, и размеров «площадки» не дано, но из указанной плошади самого раскопа мы уже имеем возможность сделать заключение, что «площадка» в Кадиевцах не была значительной по размерам (в настоящее время нам известны действительно большие «площадки» – 100-120 кв. м); 3) что касается Кудринец, то Кудринецкая коллекция Триполья связана не с раскопками, а со случайными находками, и о каких-либо размерах для данного памятника говорить не приходится. Читатель книги Б. Л. Богаевского должен быть предупрежден также о том, что порочный сам по себе способ писать о советских древностях на основании зарубежной литературы принес исключительно вредный результат. Не владея нашими археологическими материалами, говорящими о конкретных исторических фактах Трипольской культуры, Б. Л. Богаевский, само собой разумеется, не был в состоянии (если даже хотел этого) критически преодолеть и обезвредить концепции западноевропейских ученых. И, конечно, не мог противопоставить им свои обоснованные обобщения, хотя на первый взгляд может показаться, что вся книга наполнена полемикой с зарубежными археологами. На самом деле Б. Л. Богаевский путем оговорок, рассыпанных в книге, неоднократно отказывается от собственных утверждений и механически переносит наблюдения и обобщения западноевропейских ученых на материалы нашего Триполья. Так, сведя данные «редких, – как пишет Б. Л. Богаевский, – до сих пор работ по исследованию археологического материала, основанного на стратиграфии раскопок», работ западноевропейских исследователей Шроллера, Роска, Лашло, Томпа и др. (стр. 9), Б. Л. Богаевский составляет таблицу (I), отражающую «формально-типологическое распределение культур расписной керамики в Румынии, Венгрии и Фессалии» (стр. 9), и затем делает ряд выводов, которые кладет в основу собственных построений (табл. II), характеризующих «два основных этапа развития родового общества на юге СССР» (стр. 9). Последняя таблица непосредственно вытекает из первой и потому является такой же голой социологизаторской схемой, с перепутанной к тому же хронологией развития Триполья (переставлены культуры: А на место Б и Б на место А; и здесь автор следует Хвойко). Необходимо предупредить читателя также и о том, что, несмотря на цитаты из Маркса и Энгельса, от марксизма работа Б. Л. Богаевского столь же далека, сколь и от археологии. Установленное Марксом положение, что междуобщинный обмен исторически предшествовал развитию внутриобщинного обмена «К критике политической экономии», изд. 1930 г., стр. 72, 115 и др.; «Капитал», изд. 1930 г., т. III, ч. 1, стр. 128, 244 и др.), Б. Л. Богаевский подменяет схемой, в которой за стадией «внутриобщинного обмена» следует «развитие его с переходом на стадию междуобщинного обмена» (стр. 13, ср. табл. II). Спорными являются рассуждения Б. Л. Богаевского о том, что якобы население Триполья «на высшем своем этапе развития только еще подходило к выработке племенных объединений, что осуществилось, однако, позднее и не на самом раннем этапе послетрипольской истории общества на Украине» (стр. 131), и что при наличии родов не сушествовало еще племен (во французском резюме –стр. 308); между тем, Энгельс («Происхождение семьи ... », Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 69) говорит о фратриях, как о «первоначальных родах», «на которые сперва распздалось племя». Сомнительными являются трактовка Б. Л. Богаевским явлений тотемизма и его замечания о «производственных родах» или утверждение, что роды Фабиев, Лентулов и Цицеронов в далекие времена были «конечно» «производственно связаны с разведением бобов, чечевицы и гороха» (стр. 176). Нельзя согласиться с цитированной мною в начале этой заметки рекомендацией, данной редактором книги. О. Крюгером. Для археологов, в распоряжении которых имеются собранные в советские музеях новые материалы, книга Б. Л. Богаевского совершенно бесполезна, как игнорирующая эти материалы, а для историков едва ли могут быть полезными не обоснованные на фактах рассуждения Б. Л. Богаевского «о путях развития трипольского хозяйства», «О развитии внутриобщинного и междуобщинного обмена», «О процессе сложения раннего отцовского рода» и «О ниспровержении матриархата». Не применяя никакого другого метода, кроме формального сравнения, подобно своим западноевропейским коллегам, Б. Л. Богаевский ничего, кроме абстрактных социологизаторских схем, не дает, ибо ничего другого при таком методе дать нельзя. И книга его поэтому (против воли автора) превратилась в орудие пропаганды взглядов зарубежных археологов, которые излагаются на протяжении всех глав книги. «Расист и формалист Вильке, и Шухардт, ставший фашистским «ученым», и Губерт Шмидт, и Шроллер, стоящий на резко выраженных миграционных и формально типологических позициях», и венгерский ученый типолог Лашло, и «реакционный исследователь Менгин, и его ученик Иенни», рассматривающие трипольский вопрос «с точки зрения антинаучной теорри культурных кругов» (стр. 8), словом, все те «ученые», с которыми Б. Л. Богаевский якобы полемизирует, не будут в претензии на Б. Л. Богаевского за то, что он, подробно изложив их взгляды и к тому же в значительной степени перенеся их построения на наш трипольский материал, дал «от себя» такие же, как и у них, пустые, формально-социологизаторские схемы, вместо конкретных фактов по истории Трипольской культуры. Т. Пассе ВДИ, 1938, 1, с. 129-31 Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-18 20:02 Чжан Гэда Чжан Гэда: Цитата (Gurga @ Сегодня, 17:43) Я поудобней устроюсь в кресле и с удовольствием прослушаю лекцию Не в вашем положении ерничать. Цитата (Gurga @ Сегодня, 17:43) как греческий термин (для славян абстрактный) через готов-ариан попал к славянам, и главное, как славяне-язычники умудрились сохранить его в течении нескольких веков, причем все. "Не прикидывайтесь ишаком, Хромов" (с) Заимствование через Болгарию, где и готы пребывали долго (в составе федератов Византии), и славяне жили, причем христианство приняли ранее днепровских славян... Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-18 20:21 Gurga Gurga: Цитата (Чжан Гэда @ Сегодня, 20:02) Не в вашем положении ерничать. Что ж так? Цитата (Чжан Гэда @ Сегодня, 20:02) Заимствование через Болгарию, где и готы пребывали долго (в составе федератов Византии), и славяне жили, причем христианство приняли ранее днепровских славян... А моравы еще раньше. А чехи тоже через болгар заимствовали? Не забудьте аварское владычество над славянами с 558 по 805гг без готов. И эти двести пятьдесят лет славяне-язычники помнили чуждый им термин?  (Там кто-то недавно, кажется это был Чжан Геда, утверждал, что тюрки не могли знать абстрактный китайский термин "лун"-"улу", а славяне умнички оказывается запомнили термин "црквата" навсегда.) Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-18 20:47 Чжан Гэда Чжан Гэда: Цитата (Gurga @ Сегодня, 20:21) А моравы еще раньше. А чехи тоже через болгар заимствовали? А у них, как вы думаете, контакта с местами расселения готов не было? Цитата (Gurga @ Сегодня, 20:21) Не забудьте аварское владычество над славянами с 558 по 805гг без готов. Над какими? Вам и тюрки все в кучу, и славяне в кучу? Вам к врачу пора. Цитата (Gurga @ Сегодня, 20:21) Там кто-то недавно, кажется это был Чжан Геда, утверждал, что тюрки не могли знать абстрактный китайский термин "лун"-"улу", а славяне умнички оказывается запомнили термин "црквата" навсегда.) У тюрок было слово "улу" в значении дракон? Пыль глотать не замучаетесь показать его в древнетюркском словаре? Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-18 22:08 Сергий Сергий: Цитата (Чжан Гэда @ Сегодня, 11:15) И снова вопрос - кто ты есмь, Вальдамар-конунг? Известно кто - сын Малуши от Святослава (или Святослава от Малуши  ), с юных лет - приятель Олафа Трюггвасона, варяга, предводителя норвежцев (мало) и вендов (много), союзника Оттона II.И, судя по всему, когда в 977 году Владимир драпанул за море к варягам, он (Владимир) и приглянулся немецким миссионерам... ...миссионеры пошушукались с Оттоном. И тот надоумил Олафа вернуться на Русь с войском, Владимиром-Вальдамаром и миссионерами в придачу. В Киеве у "союзничков" вышла размолвка - "Где наши куны?!". "Да пошли вы в... греки!" сказал Владимир. Так Олаф Трюггвасон, со своими варягами всех балтийских мастей, оказался в Греции. "Вот они варанги!"  изумились греки. И так с тех пор весь подобный сброд и называли...Владимир между тем времени не терял - наставил на Киевском холме болванов всех имен, какие от мамы слыхивал... на стройплощадке христианского храма (место намоленное - в незапамятные времена там христианский храм уже стоял. Да кем был разрушен? - никто уже и не помнил.) Миссионеры не вынесли такой наглости и поворотили обратно, ругаясь по-ихнему (матерно?) и вспоминая промеж бранных слов какого-то Адальберта... В Новгороде миссионерам пришлось остаться до весны - навигация закончилась. К весне (от скуки) отстроили церковь. Которую крещёный варяжский люд обозвал "церковью Олафа". Что впоследствии (годков через полста) пришлось очень кстати - вся Норвегия обращала молитвы к Олафу Святому... Вот как-то так...  Далекий Серкланд 2013-12-18 22:24 Сергий Сергий: Цитата (Сергий @ Дек 13 2013, 08:19) Термин "шелк" тоже поздний? По одной из гипотез слово "шелк" (в "эпоху викингов" - "силк") послужило основой для названия всего мусульманского мира у раннесредневековых скандинавов - "Серкланд" (по другой версии: "Серкланд" - не Страна Шелка, а Страна Сарацинов). В рунических надписях - se( r)kl; sirklanti; sirk:lan:ti; sirk*la(t); srklant (см. NordisktRunnamnslexicon гл. "Place-names"). http://svitoc.ru/index.php?showtopic=1348 Цитата (Чжан Гэда @ Дек 13 2013, 11:30) Скорее всего, от старого, еще времен Рима, названия центральноазиатских стран, через которые поступал шелк - Серика. Новгородские князья и посадники 2013-12-18 22:50 Сергий Сергий: Цитата (анатол @ Сегодня, 13:27) Что, теперь я и рукописи подделал? "Памятник тоже я?" И Д.С.Лихачёв не авторитет для Вас? Авторитет. Только вот - историки должны пользоваться летописью, а не её переводом (созданным для широкой публики). ... и в этом случае оппоненты не будут обвинять друг друга в подлоге  Цитата (анатол @ Вчера, 21:14) 955г. анатол, Вы уверены, что летописец точно знал - где успела побывать княгиня Ольга в 955 году? "Си же Ѡльга приде Києву и присла к неи цр҃ь Гречьскии гл҃ѧ . ӕко много дарихъ тѧ . тъı бо гл҃ще ко мнѣ . ӕко аще возъвращюсѧ в Русь . многи даръı прислю ти челѧдь . воскъ . и съкру . ...живѧше же Ѡльга съ сн҃мъ своимъ Ст҃ославомъ... кормѧщи сн҃а своєго до мужьства єго . Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-18 23:14 Суйко Суйко: Цитата Но почему тогда вся ранняя христианская терминология заимствована из Западной Европы? О какой терминологии идет речь? Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-18 23:36 Суйко Суйко: Цитата Скандинавии варяги рубили себе ставчурку Не знаю, какой термин применяли в Скандинавии для обозначения строительства культовых сооружений, но на Руси, если строилась каменная постройка использовали термин «създа» («Здати» — строить, создавать, «здо» — глина, из нее изготовляли плинфу — тонкий кирпич, из которого строили первые храмы и дворцы), а если деревянное сооружение- то слово «постави». Библия падишаха Акбара 2013-12-19 05:25 Saygo Saygo: В.И. Шеремет Современник Ивана Грозного и Сулеймана Великолепного. Политический портрет Акбара Великого  Он правил в год Тысячелетия хиджры (мусульманского летоисчисления) и был приветствуем как «махди» – спаситель и устроитель. При нем сотни тысяч мусульман с привычным восторгом восклицали «Аллах Акбар!». Спустя столетия люди забыли, что они возглашали здравицу падишаху, правителю, который, возможно, впервые после фараона-еретика, великого Эхнатона, попытался ввести новую государственную религию. В его, Акбара Великого, правление Мухаммад, Печать пророков, последний довод для сотен тысяч исламистов, штурмующих в начале 2011 г. правительственные здания в Тунисе, Египте, Йемене, Ливии, был всего лишь одним из равных столпов– устроителей миропорядка. В возрасте 13 лет Акбар взошел на престол страны с населением около 20 млн человек. После полусотни лет правления он оставил мировую державу с населением в 150 млн человек. «Абу-л Фатх Джалал-уд дин Мохаммед Акбар, падишах Гази (Победоносный), – да хранит Бог вечно его царство! – самый праведный, умный и познавший Бога», – таков был официальный титул этого правителя. Далее мы будем называть его именем, под которым он вошел в историю мировых цивилизаций, – Акбар, или Акбар Великий. Дед нашего героя Захиреддин Бабур-хан (1483–1530), внук неистового Тамерлана, правитель Кабула, блестящий поэт и воин с переменчивой судьбой, в 1525–1527 гг. сумел захватить Северную Индию (Делийский султанат) и основать там свою, новую династию Великих Моголов (в европейском произношении – от «монголов»). Новая держава получила то же название – Могольская империя, что соответствовало больше традиционной для Востока преемственности (не всегда реальной, но такой убедительной для податной массы населения) власти от действительно великого правителя. В нашем случае – весьма отдаленными потомками по боковой линии Чингисхана были Тамерлан (эмир Тимур) и Бабур-шах. Старший сын Бабура по имени Хумаюн-хан (1508–1556), «больше мечтатель, чем правитель», по выражению современника, провел свою жизнь в военных походах, отстаивая завоевания отца. Маленький Акбар, первенец Хумаюна, вырос в люльке, притороченной к спине боевого верблюда. Кинжал отца был его любимой игрушкой. Как сообщает почтенный хронист Джоухар, в юности бывший мальчиком на побегушках при Хумаюне, отметить рождение первенца хану оказалось нечем. Тогда Хумаюн раздал приближенным бочонок драгоценного мускуса – единственную ценность, которая у него была. Драгоценности, перекочевавшие много позже в короны британских королей, собирали уже другие Великие Моголы. 15-летняя Хамида Бегум, мать маленького Акбара, дочь одного из вождей Синда, что в низовьях Инда, поклялась, что, если она и малыш выживут, она воспитает своего сына так, что голову ему будет кружить не запах крови, а только аромат благовоний. Она сдержала слово [10, p. 43–45]. Предания империи Великих Моголов, впоследствии тщательно собранные английскими завоевателями Индии, содержат массу рассказов о необычайных дарованиях Акбара. О том, например, что заговорил он еще в младенчестве, утешая свою расстроенную кормилицу; что в три года легко перебросил через плечо пятилетнего товарища по играм. В 12 лет он уже уверенно управлял боевым слоном. Став старше, исцелял болезни и укрощал хищников… Как дед и отец, сочинял музыку, слагал стихи… Согласно преданию, в 1556 г., в переломный момент сражения на Панипатской равнине, когда индус, т.е. «из местных» по рождению, блестящий военачальник Хему стал во главе армии, готовой свергнуть малолетнего правителя-чужеземца Акбара, и уже пять тысяч боевых слонов ревели от возбуждения, Акбар проявил свои особые дарования. Он встал во весь рост на платформе «своего» слона (с ним вместе он взрослел), с которого следил за сражением, звонким голосом призвал все стрелы, все луки битвы поразить его, Акбара ничтожного(!), либо одну стрелу направить в мятежника Хему. Случайная стрела вскоре ослепила Хему. Мятежники дрогнули и бежали… Достоверно другое. Подобно своему великому предку Тамерлану, он так и остался неграмотным. Сохранилось лишь одно слово, коряво написанное детской рукой, – дата на книге, подаренной ему на 10-летие. Впрочем, любознательность, феноменальная память и неуемная жажда общения с учеными людьми были столь велики, что в его неграмотность никто не верил. Из 24 тысяч рукописей его личной библиотеки Акбар, по отзывам миссионеров-иезуитов, знал все или почти все и непрестанно расширял свои познания о мире, выслушивая путешественников, послов далеких стран, чтецов и сказителей [8, p. 18]. Хумаюн, отчасти по политическим мотивам, чтобы обуздать сподвижников деда и отца – своих не в меру экспрессивных узбекских и афганских воинов-суннитов, отчасти под влиянием своей юной, прекрасной и очень терпимой к иноверцам Хамиды Бегум (а иначе быть не могло – ее родной Синд лежал на перепутье военных дорог и различных религий), усердно посещал священные места шиитов в Иране – в Мешхеде и Ардебиле, писал стихи в честь шиитского святого имама Али и читал их смышленому сыну [7, p. 161–164]. Стоит ли удивляться тому, что Акбар впитал и суровую бескомпромиссность суннитских преданий о Пророке Мухаммеде и праведных халифах, и шиитский, сравнительно более широкий взгляд на устройство мира. Да и на роль Правителя, духовного главы правоверных, которого общество должно не бояться и терпеть, а уважать и ценить. Исключительная выносливость и приверженность к физическим упражнениям, природный ум и умение разбираться в людях, граничившее с мистическим проникновением в души собеседников, были неотъемлемыми чертами Акбара. То, что в лидерах Востока XXI в. тщетно ищут повстанцы на площадях Каира, Багдада, Кабула… Для Акбара оказалась исключительно сложной, воистину требовавшей особых дарований ситуация в стране, во главе которой он оказался подростком после смерти отца (1556 г.). Полный сил и энергии Хумаюн упал и разбился насмерть на мраморной лестнице своего дворца после того, как в присутствии посторонних сделал суровый выговор сыну – Акбару. Таково предание. За века, прошедшие до наших дней, никто не бросил упрек Акбару, что он или его окружение готовили переворот, столь обычный для тех мест и эпохи. Его дед и отец были мусульманами, «пришлыми завоевателями» в землях, населенных многими народами с разными религиями. Об Индии доакбаровской эпохи наш замечательный соотечественник – путешественник Афанасий Никитин – писал: «А всех вер в Индеи 84 веры, а все веруют в Бута [т.е. идола. – Авт.]: а вера с верою ни пьет, ни ест, ни женятся межи собой» [4, с. 41]. Бесчисленные схватки с воинственными иранскими, афганскими и тюркскими соседями за мелкие и разобщенные местные княжества привели богатые и плодородные земли Северной Индии в упадок и разорение. Лучше Афанасия Никитина не сказал никто: «А земля людна велми, а сельские люди бедны велми, а бояре [правители. – Авт.] силны добре и пышны велми» [Там же, с. 16]. Одаренный от природы, Акбар все-таки не мог, конечно, в 13 лет править государством. Но, оказавшись на троне, он деятельно учился. Военному делу – у регента-правителя, туркмена по происхождению и мусуль-манина-шиита по вероисповеданию, храброго военачальника Байрам-хана. Искусству управления и, что гораздо сложнее, науке выживания в клоаке дворцовых интриг – у ловких царедворцев и финансовых воротил из семьи своей кормилицы, среди которых были и мусульмане, и индуисты. Взрослея и наблюдая роскошь, своеволие и жестокость вельмож по отношению друг к другу и к подданным индийцам-немусульманам, Акбар пришел к определенным выводам. Верить, сидя на троне, можно только себе и… звездам. Богов слишком много; кто услышит тебя, кто поймет – неизвестно. Так, во всяком случае, много лет спустя Акбар воспитывал своего сына-преемника. Действительно, индуистский пантеон необъятен. К 19 годам Акбар избавился и от опеки регента, и от опасных склок в своем окружении. Причем сделал это так, как будет поступать следующие полсотни лет, – исподтишка и чужими руками. Регента Байрам-хана по пути в Мекку зарезал какой-то случайный афганец – «по личным мотивам». Один смутьян из свиты утонул, переправляясь через тихую речушку; другой (кстати, его молочный брат – сын любимой кормилицы) упал с балкона. Или был сброшен, но тот, кто говорил такое, жил недолго… С 1562 г. Акбар стал единоличным правителем с четким осознанием своей исключительности и судьбы «преобразователя мира». Соответствующим образом он формировал свое окружение, двор, военные и административные органы. Все было подчинено идеям преобразований. Столь же очевидно сказывалось и влияние традиций многомиллионной Индии. Причем двоякого рода: привнесенных – тюрко-монгольско-иранских (вместе с войсками сил вторжения Бабура и Хумаюна) и местных – домонгольских, раннесредневековых и даже древнеиндийских. К числу ревнителей привнесенных обычаев и традиций, например, относилось соперничество ортодоксального суннитского ислама выходцев из Средней Азии и относительно веротерпимого ислама шиитского толка ирано-язычных сподвижников его деда и отца. Защитниками и поборниками местных традиций были, среди прочих, влиятельные своей воинственностью и древними богатствами владетельные индуисты раджи (буквально – «царь», «царек») области на северо-западе Индии – Раджпутаны (совр. Раджастхан), а также масса менее компактных этнических и религиозных группировок. Незыблемой оставалась многовековая кастовая система доисламской эпохи. Заметим, что эта система пережила и Моголов, и Британскую Индию… Из исламских кругов вышла подавляющая часть акбаровских военачальников и, конечно, все исламские священнослужители. Служилая военная исламская знать – джагирдары – кормились за счет наделов – джагиров, не передаваемых ни в собственность, ни в наследство, ни даже в длительное держание. Военачальник-джагирдар содержал со своего надела лично ему(!), а не падишаху Акбару (и в этом отличие Могольской империи, скажем, от османского государства Сулеймана Великолепного, еще одного, помимо Ивана Грозного, современника Акбара) подчиненные войска. Однако падишах мог отобрать надел у джагирдара, передать другому, дать лучший (или худший) надел и т.д. Временность власти джагирдара на держание надела порождала психологию: «бери с крестьянина все, кроме его костей, которые принадлежат потомкам», – и лютые междоусобицы. Военная знать владела землей в деревне, контролировала внешнюю торговлю (ткани, пряности, драгоценный краситель – индиго) и основные нити жизни древних городов Индии. Империя Акбара, как иногда называют государство Великих Моголов, для Востока с его «культом меча» как мерила и символа власти отличалась предельной военизированностью органов управления. Даже дворцовые поварята, к удивлению английского путешественника У. Хокинса, имели воинские звания – «десятник» и т.д. Матери своего первенца, любимого сына Джихангира, Акбар присвоил одно из высших воинских званий – «командир 12-тысячного войска», чем эта тихая и чувствительная женщина невероятно гордилась [8, р. 29]. По преданию, ножом и боевым веером она владела бесподобно… Феодалы-джагирдары и мусульманская религиозная верхушка – муллы и шейхи – были опорой Акбара, но и его кандалами. При дворе практически не было ни богатых купцов, ни ростовщиков-финансисов, – фигур, обычных для дворов исламских султанов и иранских шахов Востока. Зато много больше было поэтов, художников, историографов-летописцев, зодчих и других представителей изящных искусств. Причем в их числе, в отличие от «управленцев», было много немусульман, приезжавших со всех уголков Индии и из многих стран Востока и пользовавшихся полной защитой Акбара, вне зависимости от религии. Относительный баланс воинов-раджпутов в своей армии Акбар поддерживал за счет предоставления некоторым индусским князьям джагиров – «наделов в виде премии» за верность, за участие в походах. Иногда за удачную мысль или благозвучное стихотворение во славу Акбара тоже даровался надел. Относительно удачной оказалась брачная политика Акбара. До пяти тысяч дочерей и сестер правителей из знатных родов Индии стали официальными женами Акбара. Поскольку Коран не допускает более четырех жен, суннит Акбар (которого политика интересовала куда больше, нежели власть над гаремом) сочетался с ними по известному в Иране шиитскому обряду «мут’а» – «временным, на срок» браком. Почти никого из этих жен Акбар не видел и, кажется, не особенно к этому стремился. Зато князья и раджи оказывались в выгодном, защищавшем их положении – родства с зятем-падишахом, а богословская и военная шиитская верхушка была особенно довольна: древние иранские обычаи соблюдаются. Сунниты ворчали, но мирились с происходившим, принимая подправленные Акбаром исламские каноны. Впрочем, равновесие в стране было предельно хрупким. Удержать его можно было только какими-то серьезными реформами, но на реформы требуются большие деньги. Выход один – военные походы. Среди первых завоевательных походов Акбара было окончательное подчинение раджпутанских князей, которых победить только силой вторжения было невозможно. Акбар расколол их ряды подчеркнутым вниманием к своим женам – княжнам из раджпутов и… устройством кольца фортов и пограничных укреплений, изолировавших наиболее строптивых князей. Независимые персоязычные источники гласят, что неизгладимое впечатление на Акбара произвел подвиг раджпутов города Читтора. Осознав неизбежность поражения, гарнизон раджпутов совершил «джаухар» – воины собственноручно сожгли всех своих жен и дочерей, чтобы те не стали добычей мусульман, надели шафрановые накидки и вышли на последний бой. Их было 30 тысяч, ни один не пережил своих женщин… Больше Акбар «джаухаров» не допускал, шел на любые переговоры.  Следующий поход – в княжество Гондвана – поразил даже привычные ко всему мусульманские войска. Мудрая и храбрая правительница княжества по имени Рани Дургавати возглавила отчаянное сопротивление вторжению, вооружив и мужчин, и женщин, а, потерпев поражение, публично покончила с собой. Вместе с ней «ушли» и все ее близкие, на глазах... Увезти все сокровища древнего княжества Гондвана захватчики даже не смогли – не хватило слонов. К тому же при дележе золота, рубинов и изумрудов перессорились командиры войска Акбара, – поговаривали, что сказалось проклятие Рани. Решения падишаха были, как всегда, стремительны и неординарны. Ненасытные мирзы были казнены. Раджпутская принцесса (не из семьи Рани) стала любимой женой Акбара, а ее духовники-брахманы получили доступ к вечерним беседам с ним. Конница героев-раджпутов заняла подобающее место в армии завоевателя. Индус Тодар Мал на долгие годы стал доверенным военачальником – правой рукой Акбара, другой индус Ман Синг возглавил налоговое и финансовое ведомство. Сочетая начало реформ с политикой захватов, в княжестве Гуджарат Акбар лично встал во главе войск и сломил сопротивление эфиопских воинов, состоявших на службе у местных правителей, причем, как гласят источники, неким ментальным зовом нейтрализовал эфиопских (африканских) слонов-убийц. Однако изгнать засевших в приморских гуджаратских крепостях Диу и Даман португальских торговцев-пиратов, грабивших всех на морских путях в Аравию и Восточную Африку, Акбар не сумел. Не помогли даже первоклассные пушки Сулеймана Великолепного, доставленные в Индию после триумфальных побед османов в Восточной Европе. Акбар с большим вниманием относился к военным свершениям и реформам турецкого современника своего отца и деда – Сулеймана Законодателя, или Сулеймана Великолепного (1520–1566). Бабур-хана же в свое время преследовал призрак замученного в 1402 г. кровавым Тамерланом османского султана Баязида I. Бабур усердно учился у турецких мастеров литью пушек и взаимодействию пехоты и артиллерии. И при этом, стремясь умиротворить дух Тамерлана, всячески возвеличивал племя барлас – родное племя Тимура и, следовательно, Бабура – Хумаюна – Акбара [11, р. 339–430]. Были и другие походы… К 1574–1575 гг. была покорена находившаяся под властью афганцев Бенгалия. В решающем бою при с. Тукарои мусульманские вожди из акбаровского окружения трусливо бежали. Устоял во главе десятка телохранителей только «несгибаемый клинок падишаха» индус Тодар Мал, он перегруппировал отступавших и после битвы вручил Акбару ключи от древней столицы Бенгалии. «В назидание трусам и в поощрение героям» Акбар сделал наместником огромной Бенгалии индуса – своего «финансиста» Ман Синга. Угрозами, подкупом и внезапными, но хорошо подготовленными вторжениями войск местных феодалов, привычных к климату и рельефу местности, в течение 1586–1589 гг. были присоединены Кашмир и Синд. Их правители были с почетом приняты на падишахскую службу, массовых репрессий против мирного населения в доступных нам источниках не зафиксировано. Затяжные войны ждали Акбара в Центральной Индии. Княжество Ахмеднагар пало только после того, как Акбар за фантастические суммы в драгоценных камнях «уговорил» португальцев, засевших в приморских крепостях, выделить ему советников и артиллерию. Правительница Ахмеднагара, прекрасная Чанд Биби, столь успешно руководила обороной, что потребовался очередной «несчастный случай»: легендарная воительница погибла, когда делала обход крепостных укреплений. Европейское военное искусство португальцев – первых колонизаторов Востока – и изощренное коварство Акбар-шаха победили. Однако дальше углубляться в абсолютно чужеродные области Декканского нагорья Акбар не решился. Если верить легенде, ему стал являться во сне образ матери, заклинавшей сына не воевать с женщинами – правительницами древней земли женского владычества. Вспомним, что Тимура Кровавого остановила под Ельцом Матерь Божья – Святая покровительница Земли русской. Акбар об этом, вероятно, знал [5, с. 200–207, 256–267]. Далеко на северо-западе оставалась страна предков – Средняя Азия, с которой попеременно то вяло воевали, то вели переговоры, а в обширной империи, включавшей Индостан и часть Деккана, уже шли реформы, требовавшие мира и собственного надзора ока падишаха. Завоевания Акбара привели к определенной централизации на большей части Индостана. «Воины ислама» из Средней Азии, из персидских и афганских земель получали все больше джагиров. Огромные древние богатства оседали в сокровищницах новых владельцев, которые связывали себя семейно-брачными, служебными, хозяйственными узами именно с Индией, а не с далеким Кабулом, Гератом или Мавераннахром. Потомство от смешанных браков новых правителей роднилось с потомками традиционных раджей, создавались новые слои общества. Весьма разнообразные по национальному, религиозному, хозяйственному признаку земли от Пенджаба до Ориссы связывались едиными и законодательной, и судебной системами Акбара. Сколь бы несовершенны они ни были, но единство все же обеспечивали. Вторжения Акбара не носили истребительного «тамерлановского» характера. Падишаху были нужны постоянные налоги, а таковые платят, как известно, только живые. Правда, соблюдая традиции деда, выходцев из племени барлас падишах окружал особым почетом. Армии Акбара действовали чаще всего вдоль древних караванных путей «Китай – Иран – Левант» или «Китай – Иран – Прикаспий». Они стремились установить контроль над морскими портами Индостана. Постепенно возрождался мировой цивилизационно значимый Великий Шелковый путь. Новые землевладельцы все чаще вкладывали средства в мировую торговлю Востока, казалось, утраченную с варварскими вторжениями португальских купцов-корсаров в теплых морях и с расширением связей Европы с Новым Светом. Богатели и крепли в основном джагирдары-военачальники и верхнее звено местной индусской знати. Правитель умный и дальновидный, Акбар строил государство не на костях и черепах, а на поте и мозолях своих разноплеменных подданных. Первоначально Акбар наметил вообще уничтожить практику условных держаний – джагиров, а армию и чиновников посадить на денежное содержание. Одновременно была введена система откупов налогов, которые отныне собирали сами джагирдары. Однако откупщики налогов, что само по себе редкость для Востока, и мусульмане, и индусы, учинили такие притеснения и жуткий произвол, что, по словам одной хроники, в тюрьмах налогового ведомства людей погибать стало больше, нежели в далеких походах. Реформа провалилась, но некоторое облегчение налогового гнета все же наступило. Главное – власти провели перепись населения и примерный кадастр (реестр) земельных площадей, налоги (предпочтительно в денежном, но также и в натуральном виде) стали соответствовать реальной плодородности земли и размерам участков. «Революцией» стало введение на 19-м году правления Акбара мерного шеста из бамбука, причем строго фиксированного размера, вместо обычной мерной веревки, которую то размачивали для удлинения, то сушили, чтобы укоротилась. Это меняло, разумеется, размер участка и сумму, оседавшую в кошельке чиновника. В военном ведомстве Акбар пошел на постепенное сокращение числа военачальников высшего и среднего звена «из народа пришлого» (тюрки, персы, афганцы) и на увеличение прослойки местного воинства, лучше подготовленного к походам, например, в Бенгалию или Деккан. Из 212 эмиров, что служили Акбару в 1582 г., 83 человека были «пришлыми», а 129 – местными: мусульманами (85 человек) и индусами (44 человека). Перейти к армии, целиком набираемой и оплачиваемой государством, Акбар не смог, однако ряду злоупотреблений в высшем звене был положен конец. Так, каждый эмир был теперь обязан иметь личное тавро для клеймения лошадей своей армии. Деньги на содержание наемного войска в походе выдавались эмиру не по числу всадников (оно менялось), но по числу лошадей «под седлом», в боевом строю. Окончательно искоренить воровство в армии не удалось еще ни одному правителю в мире, но шаг в этом направлении Акбар все же сделал. Опираясь на рекомендации своих советников-индийцев и на опыт почитаемого им Чингисхана, Акбар провел жесткую административную реформу. Государство было разделено на 15 областей, в ряде случаев не совпадавших с доакбаровским делением на земли и княжества. Была централизована и унифицирована система управления. Для чиновников впервые вводилась система, делившая управленцев по чинам и рангам, в целом совпадавшая с армейскими чинами и званиями. Переход с гражданской службы на военную был предельно облегчен, но производство в чине зависело от воли падишаха и его ближайшего окружения. Удачным и крупным шагом Акбара было введение единой меры длины, обмера земли по периметру и по площади. Торговцы вздохнули с облегчением, получив единую меру веса и денежную единицу – рупию с фиксированным содержанием благородных металлов. Устранить хождение разнообразных монет из различных эпох, вплоть до сохранившихся и очень ценившихся в XVI в. монет Александра Македонского, Акбар не смог. Ему приписывают фразу: «Не важно, сколько монет будет в хождении, но пусть монета с моим именем будет самой чистой [т.е. полновесной. – Авт.]».  Основным и объединяющим звеном реформ Акбара стала его попытка создать объединяющую интегрированную модель религии для молодой и разноплеменной державы. Первоначально Акбар искал «подходящую доктрину» в рамках сектантских исламских орденов. Он даже построил «Ибадат ханэ» («Молитвенный дом»), где дискутировали исламские богословы, которым Акбар торжественно повелел «установить правду, найти и открыть принципы истинной религии и проследить ее до божественного источника» [6, p. 204, 273]. Вскоре, однако, выяснилось, что Акбара мучает, главным образом, вопрос о законности его политических браков с индусскими княжнами; муллы и шейхи стали толковать о возвышенном и требовать себе все больше власти в управлении и новых пожертвований (хотя Акбар был щедр к улемам, как никакой другой султан). Однако они встретили резкий отпор со стороны Акбара. В качестве следующего шага он приблизил к себе радикальных сектантов мусульман-махдистов, веривших в приход некоего мессии, и к 1579 г. пришел к мысли объединить в своих руках всю полноту духовной и светской власти. Султаном-халифом, тенью Всевышнего на земле, были до него только правители в Арабском халифате и в Османской империи. В месяце раджабе 987 г. хиджры, т.е. на рубеже августа–сентября 1579 г., Акбар провозгласил себя «муджтахидом [высшим духовным лицом. – Авт.] своего века» и сверх того – «самым праведным, умным и познавшим Бога». Так было сказано в хронике XVI в. [6, p. 271–272]. Подобие имамата – государства шиитского образца, когда духовный лидер осуществлял функции высшего руководства обществом, – Акбара не устраивало. В «Молитвенном доме» проводились открытые диспуты на богословские темы в присутствии самого Акбара, в которых участвовали мусульманские, индуистские и другие индийские религиозные деятели. Туда прибывали христианские португальские миссионеры, зороастрийцы, иудеи, суфии едва ли не со всех стран Востока. Эти поразительные по терпимости и широте тем обсуждения «конференции», не существовавшие ни до, ни после Акбара, сближали различные ветви мировых цивилизаций, переплетавшиеся на земле Индии, открывали людям новый мир общения, тем более что в новую столицу Акбара вблизи от Дели стекались сотни ученых, поэтов, людей искусства. Все они находили там понимание и поддержку. Если отец Акбара, мечтатель и суфий Хумаюн-хан, частенько принимал решения, гадая по «темным сурам» Корана, то мистик в душе и прагматик на деле Акбар любил повторять почитаемого всей Индией философа-вольнодумца и поэта Кабира (1380–1418). Как писал Кабир, «Всеобщее имя Бога – это внутреннее, чье бы имя ни призывали в молитвах: Али у шиитов или Рамы у индусов… Город индусского Бога на Востоке [Бенарес. – Авт.], а город мусульман на Западе [Мекка и Медина. – Авт.], но ищите Его у себя в сердце, ибо там Бог и мусульман, и индусов… Пураны [священные гимны. – Авт.] и Коран – это только слова, хотя и святые»{1} [12, p. 18–19]. Преодолевая, нередко вооруженной рукой, сопротивление ортодоксальных мусульманских богословов и части упрямых джагирдаров, Акбар сделал следующий шаг. В 1582 г. он провозгласил новую религию – «дин-и илах», «божественную веру». В ней причудливо сочетались элементы всех основных религий Индии во имя того, чтобы «слава была обеспечена Богу, мир – населению, а безопасность – государству». Сам Акбар становился как бы всеиндийским гуру – духовным наставником многомиллионной державы. Ключевая роль в новой религии отводилась человеческому разуму как единственному критерию правильности любых духовных исканий.  Абу-л Фазл преподносит падишаху Акбару книгу «Акбарнаме». Равенство всех людей перед Всевышним не отрицало ни ислам, ни кастовую систему (которая для Акбара была неприкосновенна, как Коран), ни сложившихся за многие века бытовых норм индийцев. Как свод нравственных правил«божественная вера» возвеличивала Акбара-правителя и была нацелена на объединение вокруг него и его преемников на могольском троне низов Индии – крестьян, ремесленников, торговцев при сохранении «ближайшего круга и опоры» – правящей исламско-военной верхушки [2, c. 155–163]. Из феодальной среды безоговорочную поддержку новой вере оказали военачальники среднего и низшего звена, придворные поэты, художники. Горожане, люди из народа ринулись в новую веру, как заметил автор одной хроники, «рыдающими от счастья толпами». Крестьяне взирали на суету безучастно. Высшее звено власти – мусульмане и раджпуты – откровенно не желало даже знакомиться с новыми идеями. Тем временем, к радости «толпы» и озлоблению «верхов», был отменен личный налог на индуистов, запрещены насильственные браки индусов-детей по расчету родителей (по сути – продажа девочек) и обряд «сати» – самосожжение индусских вдов. Были введены некоторые ограничения на безмерный рост вакуфов – имущества мусульманских мечетей и т.д. Главное, чего достиг Акбар, – это веротерпимость (пусть на время) как основа государства. Для денежной торгово-ростовщической верхушки городов, массы мелкого управленческого и военно-служилого люда государственная система, созданная Акбаром, приобрела значительную привлекательность. Эклектичная новая религия ненасильственно угасла со смертью в 1605 г. своего создателя [3, с. 287–332]. Государство, укрепленное Акбаром Великим, сумели разрушить только английские колонизаторы, применив все достижения другой эпохи, – эры промышленного капитализма. Он умер достойно и тихо, оплакиваемый всеми без различия подданными Могольской державы. Внук Акбара Шах Джахан, поддерживавший, по примеру предков-бабуридов, культуру и искусство, создал один из величайших памятников исламской Индии–мемориал умершей любви, мавзолей Тадж Махал.  Мавзолей Акбара в Сикандре (Агра). 1. Заметим, что несколькими столетиями раньше эти идеи воспевал и развивал современник Александра Невского – один из величайших суфиев мира Джелаледдин Руми [3, с. 13–16]. Библиографический список 1. Джан Ш. Мевляна Джелаледдин Руми / Пер. Л.В. Зелениной; Коммент. В.И. Шеремета. М., 2008. 2. Восток на рубеже средневековья и нового времени. XVI–XVIII вв. // Исто-рия Востока. Т. III. М., 1999. 3. Комаров Э.Н. Реформаторские вероучения в Индии XV–XVII вв. // Alaica. М., 2008. 4. Никитин А. Хождение за три моря. М.–Л., 1948. 5. Шеремет В.И. Акбар; Тамерлан // Великие правители: Современная энциклопедия. М., 2005. 6. Badaoni. Muntakhab al-tawarikh / Translated by Lowe W.H. Calcutta, 1884. Vol. II. 7. Banerji S.K. Humayun’s Religion // Journal of Indian History. 1938. Vol. XXII. August. – P. 2. 8. Danvers A. The Portuguese in India. L., 1984. Vol. 1. 9. Hawkins W. Purchas, his pilgrimes. Glasgow., 1905 (1 st ed. 1625). Vol. 3. 10. Jouher. Tezkereh al-vakait, or Private Memoirs of Moghul Emperor Humayun / Translated by Ch. Stewart. L., 1832. 11. Memoires of Babur. Baburnuma / Ed. by Leiden R. and Ersine J. L., 1926. 12. One Hundred Songs of Kabir. [Rabindra Nath Tagore.]. L., 1914. Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-19 06:59 Сергий Сергий: Цитата (Суйко @ Вчера, 23:14) О какой терминологии идет речь? "церковь", "поп", "крест"... и т.д. - слова не греческого происхождения. Греческие термины большая редкость (например - "ставропигия"). Но есть греческие слова которые и вовсе не прижились - например, "ставрос". Цитата (Суйко @ Вчера, 23:36) Не знаю, какой термин применяли в Скандинавии для обозначения строительства культовых сооружений Цитата (Суйко @ Вчера, 23:36) ...а если деревянное сооружение- то слово «постави». «постави»  "ставчурка" Чекре 2013-12-19 07:11 Dark_Ambient Dark_Ambient: Пишу тут, дабы не плодить темы. Окончил таки черновик параграфа, посвященного Золотой Орде 1410-х гг., куда вошло, соответственно, и правление Чекре, имхо, самого интересного персонажа этого десятилетия. Новгородские князья и посадники 2013-12-19 07:28 анатол анатол: Цитата (Сергий @ Дек 18 2013, 22:50) Авторитет. Только вот - историки должны пользоваться летописью, а не её переводом (созданным для широкой публики). ... и в этом случае оппоненты не будут обвинять друг друга в подлоге анатол, Вы уверены, что летописец точно знал - где успела побывать княгиня Ольга в 955 году? Опять вопросы? Я уверен в нескольких вещах. Ольга не новгородский князь. Это намёк.Перевод точен. Можете пользоваться летописью или переводом. Как делают все остальные историки. Ольга всегда находилась с сыном в стольном граде. Скандинавы не знали Ольгу лучше других. Ольга осталась в истории только потому, что она 1. Мать Святослава. 2. Крайне жестокая и мстительная женщина. 3. Первая из известных русских приняла христианство. 4. Провела первую известную административно-хозяйственную реформу на Руси. Всё остальное-спекуляции на её имени. Новгородские князья и посадники 2013-12-19 07:32 Dark_Ambient Dark_Ambient: Цитата (анатол @ Дек 19 2013, 07:28) Опять вопросы? Я уверен Действительно, зачем вопросы на историческом форуме задавать?  Луис Маунтбеттен и не его план 2013-12-19 07:32 Saygo Saygo: В.М. Заболотный ЛОРД МАУНТБЕТТЕН – ПОСЛЕДНИЙ ВИЦЕ-КОРОЛЬ БРИТАНСКОЙ ИНДИИ  В новейшей истории найдется немало выдающихся личностей, незаслуженно обойденных вниманием не только историков, но и общественности. К их числу, несомненно, принадлежит и лорд Маунтбеттен – прославленный адмирал британского флота, один из героев Второй мировой войны, талантливый дипломат, видный государственный деятель и к тому же аристократ до мозга костей, который мог похвастаться принадлежностью не только к королевскому дому Виндзоров, но и к другим монархическим династиям Европы. Причем если историки (преимущественно английские) иногда вспоминают отдельные, наиболее известные моменты его военной и дипломатической деятельности, то широкая общественность знает о нем лишь понаслышке, да и то в связи с пресловутым «планом Маунтбеттена», который якобы послужил основой раздела Британской Индии на два независимых государства. Особенно не повезло Маунтбеттену в советской и российской историографии, где он давно уже был помечен клеймом отъявленного империалиста, разжигателя межнациональной и межрелигиозной розни и вообще реакционера, тщетно пытавшегося обуздать национально-освободительное движение и спасти Британскую колониальную империю. Думается, что подобная оценка в значительной мере несправедлива и требует если не полного пересмотра, то, во всяком случае, весьма серьезной корректировки(1). Принц Баттенбергский, будущий лорд Маунтбеттен, родился 25 июня 1900 г. в доме Фрогмор, входившем в обширный комплекс знаменитого Виндзорского дворца. Правившая тогда Великобританией королева Виктория не осталась равнодушной к появлению на свет своего последнего правнука и еще до его рождения постоянно напоминала, что «родившийся под сводами королевского дворца ребенок должен непременно получить ее имя вне зависимости от того, какого он будет пола» (2). Вскоре священник Виндзорского дворца исполнил обряд крещения младенца, который получил свое полное имя – Луис Фрэнсис Альберт Виктор Николас. При этом младенец одной ручонкой сбил очки с лица королевы Виктории, а другой стащил с ее головы вуаль, что впоследствии британские фрейдисты истолковали как знаменательный акт будущего разрушителя империи. Почтенное семейство Баттенбергов выполнило просьбу королевы, включив в перечень ее имя, однако по сложившейся к тому времени аристократической традиции его так никто больше не называл. Поначалу королева Виктория предложила называть его просто Ники, однако потом выяснилось, что это имя вносит сумятицу, так как полностью совпадает с привычным для британской королевы именем русского царя Николая II, и через несколько лет за ним закрепилось более оригинальное имя Дикки, сопровождавшее его до конца жизни. Дикки рос крепким и смышленым ребенком в окружении многочисленной прислуги и любвеобильных родителей. При этом он с детских лет привык к путешествиям, посетил множество стран и говорил на многих языках, что позволило ему с раннего возраста воспринимать мир как единое целое, а все населяющие его народы – как единую семью, разделенную лишь некоторыми, весьма несущественными национальными особенностями. Взращенный с младых ногтей космополитизм не помешал ему, однако, всегда оставаться патриотом Великобритании и все силы отдавать укреплению ее величия. В школе он учился весьма посредственно, особыми дарованиями не отличался, а по математике имел настолько неудовлетворительные отметки, что потом это чуть было не сорвало его попытку стать морским офицером. Однако при этом он весьма успешно осваивал иностранные языки и все свои силы отдавал техническим наукам. Первая мировая война застала юного Дикки в аудитории кадетов Королевского военно-морского училища, которое он успешно окончил в 1916 г. и сразу же поступил на службу в качестве офицера Королевского военно-морского флота. Война приближалась к концу, и Дикки Баттенберг запомнил ее только в виде отдельных морских патрулирований на своем крейсере да редких столкновений с грозными германскими дредноутами. Самое сильное впечатление того времени относится к событиям в России, где в 1917 г. произошла революция. Он помнил эту страну по прекрасным садам и удивительному гостеприимству и никак не мог понять, почему все это так неожиданно рухнуло. – «Я надеюсь, – писал он в марте 1917 г., – что дядюшка Ники находится в безопасности… хотя и не понимаю, почему он отрекся от престола, когда можно было свести дело к конституционной монархии» (3). Последовавшая вскоре после этого трагическая гибель царской семьи стала для молодого Маунтбеттена и членов его семьи страшным ударом. Если старейшая монархия Европы была уничтожена таким варварским способом, то можно ли быть уверенным в том, что нечто подобное не ожидает другие монархии Европы, включая даже Британскую? После окончания войны Маунтбеттен поступает в октябре 1919 г. в Кембридж и проводит там несколько вполне счастливых и беззаботных лет, обзаводясь новыми друзьями, постоянно влюбляясь и тщательно вникая в хитросплетения политической жизни страны. Именно в эти годы у него проявляются унаследованные от матери чувства справедливости и равенства, хотя при этом он, конечно, ни на минуту не забывает и о своем аристократическом происхождении. Он жадно впитывает модные политические идеи и даже проникается уважением к недавно появившейся на политической арене лейбористской партии. Причем настолько, что начинает постепенно критиковать столь привычную для Англии капиталистическую систему, но не с точки зрения социалистической идеологии, а с позиций британского прагматизма, который требовал пересмотра наиболее одиозных принципов общественного устройства страны. Другими словами, несмотря на свое аристократическое происхождение и принадлежность к королевской семье, молодой Маунтбеттен стал демократом в большей степени, чем многие из его вышедших из простого народа друзей, которых позже стали подозревать в приверженности коммунистическим идеям (4). В течение 1920–1921 гг. Маунтбеттен посетил в составе правительственной делегации Новую Зеландию, Австралию и Индию и своими глазами увидел то состояние, в котором оказалась к этому времени Британская империя. Даже самые преданные колонии требовали независимости и были полны решимости обрести ее даже ценой полного разрыва с метрополией. В особенности Индия, где после войны уже поднималась широкая волна национально-освободительного движения (5). Лорд Маунтбеттен был вполне согласен с мнением принца Уэльского, который написал королю, что сомневается в том, что их миссия может послужить делу установления мира и спокойствия в Британской Индии (6). Не исключено, что именно во время этой памятной поездки по странам Британской империи у молодого Маунтбеттена появляются первые представления о необходимости незамедлительного реформирования отношений метрополии с колониями, разумеется, не с целью их освобождения, а прежде всего с целью сохранения единства империи, но уже на совершенно других политических и социально-экономических основаниях. В 1922 г. лорд Маунтбеттен окончил Кембридж, женился на Эдвине Эшли, дочери известного аристократа и политического деятеля, а после свадебного путешествия в Индию и Соединенные Штаты и медового месяца на родине снова вернулся в Королевский флот и вплоть до начала Второй мировой войны служил на Средиземном море. В эти годы происходит окончательное формирование его политических взглядов, которые все чаще оказываются между унаследованным консерватизмом и приобретенным либерализмом. В то же самое время он становится одним из лучших офицеров Королевского флота. Известие о начале Второй мировой войны лорд получил 3 сентября 1939 г. во время чтения лекции для молодых офицеров. «Я изложил вам основные принципы управления военным судном во время войны, – сказал он, прочитав сообщение. – Так вот, господа, война уже началась» (7).  Злополучный HMS "Kelvin" В конце того же года противолодочный эскадренный миноносец, которым командовал капитан Маунтбеттен, подорвался на немецкой мине и несколько недель простоял в доке, после чего вышел в море и, столкнувшись с другим британским судном, снова попал в док. Таким образом, весь период так называемой «странной войны» лорд Маунтбеттен провел в Англии и фактически не участвовал в боевых действиях. Первые неудачи молодого капитана вызвали волну нелицеприятной критики со стороны командования и даже обвинения в некомпетентности и трусости, но незадолго до этого избранный премьер-министром страны У. Черчилль взял его под защиту, сославшись на то, что престарелые адмиралы совершенно не разбираются в современной войне(8). А нацистская Германия между тем обрушилась на Европу всей своей мощью, захватила Бельгию, Голландию и практически в течение одного месяца разгромила Францию – главного союзника Англии в Европе. Нависла непосредственная угроза высадки германских войск на Британские острова. Все эти события повергли лорда Маунтбеттена в уныние. Помимо судьбы Англии его волновала также и судьба своей родни. Ведь Баттенберги были германского происхождения, а в жилах его жены Эдвины текла еврейская кровь. Понятно, что в случае оккупации Англии всех их могли не только арестовать, но и уничтожить физически. Именно поэтому он сделал все возможное, чтобы отправить семью в Нью-Йорк, где она была в полной безопасности. Многие тогда упрекали Маунтбеттена в отсутствии патриотизма, но дурные предчувствия не обманули его. В ноябре 1940 г. его дом был полностью разрушен в результате прямого попадания немецкой бомбы. Тем временем лорд Маунтбеттен, командуя эскадрой миноносцев, провел несколько весьма успешных операций по уничтожению немецких подводных лодок в Атлантике и получил от премьер-министра У. Черчилля лестное предложение занять пост зам. начальника штаба Королевского ВМФ. После долгих и мучительных размышлений он отказался от этого предложения, патетически заявив, что его место на море и что только там он принесет наибольшую пользу своей стране (9). Вскоре лорд Маунтбеттен был награжден орденом «За боевые заслуги» и направлен в Средиземное море для поддержки изрядно потрепанного противником британского флота. Однако лорда ожидали не самые лучшие дни. Его флот был практически уничтожен, а сам он вскоре вернулся в Лондон, где получил от главы правительства У. Черчилля новое задание – создать современное военно-морское соединение, пригодное для высадки десанта на занятой врагом территории. Иначе говоря, он становился главным координатором общевойсковых операций сухопутных, воздушных и морских сил и начальником объединенного оперативного штаба десантных войск. Фактически речь шла о создании и обучении специальных подразделений для открытия второго фронта на севере Франции (10).  Командующий Королевским военно-морским флотом Созданные Маунтбеттеном подразделения совершили сотни десантных операций и вскоре превратились в отборные войска, на которые возлагалась главная задача по уничтожению противника (11). Причем подготовка таких войск заметно ускорилась после нападения Германии на СССР и создания антигитлеровской коалиции, что было воспринято им с неподдельным восторгом. – «Я даже представить себе не мог, – отмечал он позже в своих воспоминаниях, – что наступит день, когда я буду с радостью воспринимать в качестве союзников людей, уничтоживших большую часть моих кровных родственников» (12). Операция «Оверлорд» началась 6 июня 1944 г. и сразу же обнаружила несогласованность действий различных частей союзников. Случилось то, о чем задолго до начала операции предупреждал один из лучших специалистов в штабе Маунтбеттена бригадный генерал Норман Кота – десантники оказались разобщенными, мелкие неурядицы мешали выработке согласованных действий, а хаотические передвижения порой ставили всю операцию на грань срыва (13). И тем не менее успешное открытие второго фронта во многом произошло благодаря энергичной и плодотворной работе оперативного штаба под руководством лорда Маунтбеттена. А незадолго до этого он удостоился чести быть членом правительственной делегации Великобритании, которая отправилась в Канаду на переговоры с президентом США Ф.Д. Рузвельтом. Именно тогда У. Черчилль впервые высказал мысль об отправке Маунтбеттена в Юго-Восточную Азию, где он в качестве главнокомандующего британским флотом должен был отстоять британские колониальные владения от посягательства Японии. – «Вам предстоит поистине адская работа, – скажет ему впоследствии фельдмаршал Монтгомери. - Если благодаря энергии и энтузиазму вам удастся пробудить Индию от ее летаргии, то вы сделаете такое, чего никому и никогда до вас не удавалось» (14). В октябре 1943 г. лорд Маунтбеттен прибыл в Британскую Индию и сразу же приступил к исполнению новых адмиральских обязанностей. В кратчайшие сроки он навел надлежащий порядок во вверенных ему войсках, укрепил все военно-морские базы, обеспечил бесперебойные поставки в этот регион вооружений, боеприпасов и продовольствия, задействовал все национальные воинские формирования в британских колониях и в конце концов разрушил планы империалистической Японии овладеть Юго-Восточной Азией. Правда, при этом ему пришлось поссориться с американскими военными, которые считали своей главной задачей в этом регионе не сохранение Британской империи, а оказание военной помощи Китаю, чтобы вовлечь его в сферу своего влияния. При этом президент США неоднократно доказывал У. Черчиллю, что пока жители Британской Индии не получат независи-мость, американцы не станут усердствовать в деле отражения японской агрессии (15). В конце концов англичане вынуждены были дать обещание, что предоставят Индии статус доминиона, но только после окончания войны. В начале 1944 г. в Южной Азии развернулись ожесточенные бои с японцами, в которых приняло участие более полутора миллионов жителей Британской империи. Продвижение японских войск в Индию было приостановлено, но ценой невероятных усилий и многочисленных жертв (16).   Бирма   Принятие капитуляции Сингапура Наблюдая за происходящими в британских колониях событиями, лорд Маунтбеттен постепенно приходит к выводу, что Англии рано или поздно придется расстаться со статусом метрополии. Быстро нарастающее национально-освободительное движение в Британской Индии и других колониях вызывало у него противоречивые чувства. С одной стороны, он прекрасно понимал, что любая попытка военного подавления движения за независимость вызовет волну восстаний и приведет к краху всей империи, а с другой – не считал себя вправе поддерживать силы национального освобождения, хотя и симпатизировал их идеалам. Разумеется, дело было вовсе не в его «левых убеждениях», в чем упрекали его многие друзья, а прежде всего в том, что Маунтбеттен лучше других понимал суть происходящих событий и вынужден был признать, что «старый порядок вещей уже не может быть восстановлен» (17). Причем наиболее консервативные политики из числа «империалистов» называли его даже «подсознательным агентом международного марксизма» и «тайным агентом коммунистической партии» (18), однако подобные ярлыки его нисколько не смущали. Более того, будучи главнокомандующим вооруженными силами в Южной Азии, он прекрасно понимал, что военные действия всколыхнули колониальные народы и теперь они ни за что на свете не согласятся на унизительный и во многом ненавистный для них колониальный статус. «Трудно не согласиться с интуитивными оценками адмирала Маунтбэтена, – отмечал по этому поводу английский историк Доннисон, – что националистические силы полны решимости покончить с колониальным прошлым» (19). Вряд ли будет преувеличением сказать, что на завершающем этапе войны лорд Маунтбеттен завоевал в Южной Азии репутацию человека весьма либеральных взглядов, склонного к компромиссам и симпатизирующего национальным настроениям жителей Британской империи. «Он завоевал сердца жителей Бирмы, – постоянно повторял руководитель независимой Бирмы генерал Не Вин». «Он продолжил либеральную традицию Британии, приняв близко к сердцу чаяния народов Азии», – вторил ему первый президент Сингапура Ли Куан Ю (20). В это же время лорд Маунтбеттен впервые встретился с лидером национально-освободительного движения Индии Джавахарлалом Неру. В на-чале1946 г. в Малайе вспыхнули мощные волнения против британского владычества, в результате которых пострадало много проживающих там индийцев. Дж. Неру решил посетить этот район и защитить интересы индийского меньшинства, но многие британские чиновники были против этого, так как не без оснований опасались, что это вызовет новую волну недовольства и беспорядков. И только Маунтбеттен громогласно заявил, что не только примет Неру, но и будет разговаривать с ним как с премьер-министром независимой страны. Он даже прислал за ним свой персональный автомобиль. «Позиция лорда Маунтбеттена, – писал позже бригадный генерал Чоудхури, – произвела на меня очень сильное впечатление своей дальновидностью и решительностью» (21). А сама встреча с соотечественниками, задуманная как проявление антибританских настроений, превратилась чуть ли не в манифестацию доброжелательного отношения к метрополии (22). Именно после этой встречи Неру назовет Маунтбеттена «наиболее благородным представителем британского империализма» (23). В самой Англии тем временем вовсю шла подготовка к решению так называемой «индийской проблемы». Еще во время предвыборной кампании 1945 г. лейбористы пообещали предоставить колониям большую автономию во внутренних делах и тем самым «укрепить установившиеся в великие годы войны связи между членами Британского содружества наций» (24). Однако У. Черчилль продолжал упорствовать и наотрез отказывался рассматривать вопрос о предоставлении независимости колониям. Даже министр по делам Индии и Бирмы Л. Эмери упрекнул его в том, что его «воззрения по этому поводу остались на уровне раннего Киплинга» (25). А когда президент США Рузвельт обвинил его в том, что тот так и остался «колонизатором девятнадцатого века», У. Черчилль ответил, что занял пост премьер-министра вовсе не для того, чтобы спокойно наблюдать за распадом Британской империи (26). Приход к власти лейбористов в корне изменил соотношение сил в стране и непосредственно поставил перед правящими кругами вопрос о независимости Индии. При этом премьер-министр К. Эттли прекрасно понимал, что никто не сможет решить эту нелегкую задачу лучше, чем прославленный адмирал и истинный аристократ лорд Маунтбеттен, пользовавшийся огромным авторитетом среди лидеров национально-освободительного движения. Вторая половина 1946 г. прошла в долгих и зачастую болезненных переговорах между новым премьер-министром и лордом Маунтбеттеном. Последний хорошо понимал, что на него пытаются возложить непосильное бремя ответственности в деле решения столь важной для страны проблемы, но в то же самое время видел, что если этим будут заниматься другие люди, то Индия неминуемо взорвется и похоронит под собой все попытки Великобритании спасти империю под видом Содружества наций. В феврале 1947 г. лорд Маунтбеттен наконец-то согласился занять пост вице-короля Индии, хотя так и не преодолел до конца мучившие его на этот счет сомнения. Он все чаще высказывал убежденность в том, что медлить с передачей власти Индийскому Национальному Конгрессу (ИНК) больше нельзя, так как восставший народ сам возьмет эту власть и ввергнет страну в пучину братоубийственной гражданской войны. 22 марта 1947 г. Маунтбеттен прибыл в Дели, где его встретили как старого и доброго знакомого, хотя некоторые политические деятели откровенно выражали сомнения в том, что молодому и не совсем опытному вице-королю удастся успешно решить все проблемы, связанные с передачей власти индийскому правительству. А индийские коммунисты вообще высказали сомнения в том, что англичане намерены когда-либо покинуть свою давнюю колонию. «Один фельдмаршал из числа консерваторов уехал, – неустанно повторяли они, – а вместо него прибыл такой же консерватор адмирал, и оба они являются фаворитами самого главного консерватора – У. Черчилля» (27).  Маунтбеттены и Махатма Ганди Два дня спустя в Дели прошла процедура приведения к присяге нового вице-короля, привлекшая к себе огромное внимание жителей Индии. «У меня нет абсолютно никаких иллюзий относительно необыкновенной сложности стоящих передо мною задач, – откровенно признался лорд Маунтбеттен в своем первом выступлении. – Мне понадобится добрая воля самого индийского народа, и я прошу его сегодня продемонстрировать ее» (28). При этом он добавил, что будет с величайшим вниманием прислушиваться к мнению ведущих политических партий страны и не примет те решения, которые покажутся им неприемлемыми. Это заявление вызвало удовлетворение всех лидеров национально-освободительного движения и в особенности руководителей мусульманской общины Индии, которые уже задолго до этого решили добиваться независимости не только от Великобритании, но и от остальной Индии. Это выяснилось уже во время предварительного собеседования Маунтбеттена с лидерами всех религиозно-националистических течений. Он сразу же определил, что у индусов решение всех проблем зависит прежде всего от Ганди и Неру, а интересы мусульман представляют Джинна и Али Хан. Дж. Неру сразу же заявил, что не понимает, каким образом Индия может остаться в Содружестве наций, но при этом у вице-короля осталось впечатление, что тот все же допускает такую возможность при определенных обстоятельствах (29). Правда, при этом Неру наотрез отказался обсуждать вопрос о возможном разделе Индии на два государства. Что же до лидера мусульман Джинны, то Маунтбеттен не нашел в нем такой гибкости и готовности обсуждать самые различные варианты будущего устройства Индии. Тот упрямо твердил только одно – независимый от Индии и Великобритании Пакистан. «Боже мой, как же с ним трудно говорить!» – воскликнул Маунтбеттен, когда его гость покинул офис вице-короля (30). С тех пор Маунтбеттен с каждым днем все больше убеждался в том, что примирить несовместимые позиции обеих крупнейших религиозных общин практически невозможно. Он неоднократно убеждал Джинну в том, что единая Индия вполне соответствует интересам не только индусов, но и мусульман, но тот, казалось, и слушать не хотел. И тогда Маунтбеттен понял, что мусульмане давно уже решили для себя этот вопрос, и обсуждать его сейчас было просто бессмысленно. Они не прислушивались к его аргументам и отвергали любой вариант решения «индийской проблемы», который не предусматривал раздел страны на два государства. «Боюсь, что я довел этого старика до нервного срыва своими аргументами в пользу единой Индии, – писал впоследствии Маунтбеттен, – потому что я всегда подводил его к той самой критической черте, за которую он не хотел заходить» (31). Вскоре Джинна так возненавидел вице-короля, что перестал общаться с ним и постоянно повторял, что тот во всем идет на поводу у индуса Дж. Неру. Разумеется, вряд ли стоит приписывать лорду Маунтбеттену страстное желание сохранить единство Британской Индии и тем самым подвергнуть сомнению старую британскую традицию «разделяй и властвуй». Однако было бы в равной степени несправедливым повторять заезженный тезис о том, что именно лорд Маунтбеттен стал инициатором раскола и усиления межрелигиозной вражды между мусульманами и индусами(32). Поначалу он даже согласился с выдвинутой Махатмой Ганди идеей, чтобы первое правительство независимой Индии возглавили составлявшие меньшинство мусульмане. Правда, члены Конгресса отвергли этот план, да и сам Маунтбеттен вскоре понял, что это неизбежно приведет к гражданской войне. А сам Ганди расценил его отказ как попытку расколоть Индию и вызвать новое обострение межнациональной розни. Справедливости ради следует отметить, что в администрации вице-короля было немало людей, которые действительно натравливали мусульман на индусов, чтобы расколоть страну и тем самым ослабить ее накануне долгожданной независимости. Но даже их вряд ли стоит винить в разжигании межрелигиозной розни. Она существовала в Индии еще со времен правления Великих Моголов, а единство двух религиозных общин, как правило, объяснялось исключительно интересами общей борьбы против британского владычества. Как только появилась вполне реальная перспектива достижения независимости, от былого единства не осталось и следа. И винить в этом одних только англичан – все равно что возлагать вину за землетрясение на сейсмографов, а не на природную стихию. Это же косвенно признавал и сам Дж. Неру, хотя до конца своей жизни был убежден в том, что именно англичане виноваты в расколе страны. «Англия, – писал он лорду Лоузиену еще до обретения независимости, – несомненно, не хочет новых войн. Это богатая и пресыщенная держава. Зачем ей рисковать тем, что она имеет? Она хочет сохранить статус-кво, который ей выгоден» (33). И тут же он добавляет, что конфликт между двумя религиозными общинами – индусами и мусульманами – возник сразу же после прихода ислама. «Английское господство в Индии, несомненно, помогло политическому объединению страны. Сам факт общего гнета не мог не породить общее стремление избавиться от него» (34). Еще более откровенно высказался на этот счет выдающийся бенгальский писатель Р. Тагор. – Утвердившись на нашей земле, – писал он в одной из своих статей, – они (мусульмане) постоянно вступали в острые противоречия с нами… две древние цивилизации замкнулись в свои скорлупы и стояли рядом, отвернувшись друг от друга» (35). Аналогичным образом оценивал межобщинные противоречия и выдающийся философ Индии Радхакришнан, когда говорил о том, что после ожесточенных распрей, раздиравших Индию на протяжении нескольких поколений и принесших народу неисчислимые бедствия и страдания, индийцы приветствовали британское правление как «зарю золотого века». Британское правление обеспечило Индии мир и безопасность, но одного этого еще недостаточно» (36). Из всех этих высказываний можно сделать только один вывод: причиной межнациональной розни и кровопролитных столкновений на Индостане были отнюдь не англичане. Во всяком случае не только они. Британцы лишь использовали уже давно созревавшие противоречия, несомненно, усилили их своими подстрекательскими действиями и в результате устами вице-короля предложили индийцам план обустройства страны после обретения независимости, который только и мог предотвратить неотвратимо приближающуюся гражданскую войну. Именно этот печально известный «план Маунтбеттена» сделал его автора злым гением Индии и образцом имперской коварности англичан, хотя сам он никогда не признавал за собой вину за трагический раскол Индии. При этом многие леволиберальные историки продолжают отстаивать точку зрения, что лорд Маунтбеттен, будучи весьма искусным дипломатом, манипулировал неискушенными и совершенно неопытными индийскими политиками, чуть ли не силой навязывая им нежеланный раскол страны. В те годы в Индии действительно было немало молодых неопытных политиков, но вряд ли к их числу можно отнести таких лидеров национально-освободительного движения, как Махатма Ганди или Дж. Неру. Последний, кстати сказать, еще за год до получения независимости вполне откровенно, хотя и не без горечи заявил, что раздел страны стал практически неизбежным (37). «План Маунтбеттена» был представлен на суд общественности в июне 1947 г. и сводился к следующему: в Индии образуются два доминиона – Индийский Союз и Пакистан; раздел Бенгалии и Пенджаба решается раздельным голосованием мусульман и индусов; в районах преобладающего расселения мусульман проводится референдум; судьба Синда решается его населением; вхождение княжеств в тот или иной доминион составляет юрисдикцию их правителей; будущий статус обоих доминионов определяется их учредительными собраниями (38). Незадолго до этого Ганди прервал переговоры с Маунтбеттеном, пере-дав все полномочия Дж. Неру. Всеиндийский комитет Конгресса прекрасно знал мнение Неру и Ганди о судьбе страны, но все же большинством голосов принял«план Маунтбеттена» (157 голосов против 61). Причем сам Ганди отдал свой голос большинству, считая, что этого требует политический реализм. Что же до Мусульманской лиги, то она, естественно, приняла этот план подавляющим большинством голосов, чем и выразила свое желание образовать независимое государство, впервые высказанное задолго до независимости. «Мусульмане южного Азиатского региона, – отмечал по случаю очередной годовщины Дня Пакистана посол этой страны в России Сейер Ифтикар Муршед, – выразили на исторической сессии Мусульманской Лиги в Лахоре вековые идеалы свободы, являющиеся движущей силой нашего времени» (39). «План Маунтбеттена» явился результатом чрезвычайно сложной комбинации переговоров и соглашений с самыми различными политическими силами пока еще Британской Индии. Вице-король, насколько можно судить из опубликованных материалов, сделал все возможное, чтобы не допустить раздела страны. Но не учитывать сложившейся в Индии ситуации он тоже не мог. Убедившись в принципиальной невозможности примирить враждующие религиозно-политические общины, он сделал единственно правильный в таких условиях выбор – предоставить решение этого сложного вопроса самим индийцам, что они и сделали практически без промедления, исходя из своих собственных национальных интересов (40). Единственное, чем вполне мог гордиться лорд Маунтбеттен, так это тем, что в результате этих многотрудных и во многом бесполезных переговоров по поводу межобщинных разногласий он убедил новое руководство Индии в целесообразности сохранения связей с бывшей метрополией и сохранении ее статуса в качестве члена нового Содружества наций. При этом некоторые историки не без оснований полагают, что «план Маунтбеттена» изначально предполагал его возможное отклонение индийцами, взамен чего Индия должна была дать согласие на членство в Содружестве наций (41). А сам вице-король принадлежал к еще немногочисленной в те годы категории англичан, которые считали, что состав так называемых «белых доминионов» Содружества должен быть незамедлительно дополнен «цветными» компонентами бывшей Британской империи. И это притом, что в самой Англии было немало противников расширения Содружества за счет «цветных колоний», которые могли бы, по их мнению, разрушить складывавшиеся веками традиционные устои сообщества (42). Идея Маунтбеттена об одновременном присоединении Индии и Пакистана к Содружеству наций была последней надеждой сохранить хотя бы внешнее единство двух стран в рамках единого сообщества, не говоря уже о мирном процессе передачи власти в руки национальных лидеров. Кстати сказать, именно это позволило У. Черчиллю окончательно примириться с потерей прямой власти в Индии, хотя многие консерваторы еще долго считали лорда Маунтбеттена предателем национальных интересов и разрушителем Британской империи. 15 августа 1947 г. в Дели было официально объявлено об образовании независимого государства, первое правительство которого возглавил Дж. Неру. «Невзирая на конфликты в прошлом, – отмечал он в обращении к народу, – мы надеемся, что независимая Индия будет поддерживать отношения дружбы и сотрудничества с Англией и странами Британского содружества наций» (43). Что же до роли Великобритании в этом многотрудном процессе, то она была вполне очерчена духовным лидером Индии Махатмой Ганди. «Британское правительство, – убеждал он своих соотечественников, – не несет никакой ответственности за раздел страны. Вице-король не причастен к этому… Если бы мы все – индусы и мусульмане – не согласились с его планом, то у него просто не было бы другого выбора» (44). Все конкретные проблемы, связанные с интеграцией Индии и Пакистана в новое Содружество наций, решались уже без посредничества лорда Маунтбеттена, который мог с полным основанием считать свою миссию выполненной. Британская империя развалилась, но не в результате взрыва, неизбежность которого была очевидной даже для самых отчаянных оптимистов, а относительно мирно, в результате тщательно контролируемого преобразования империи в новое Содружество наций. Правда, ему еще пришлось немало поработать, чтобы сгладить давно созревавшие противоречия между различными религиозными общинами, отдельными княжествами и социальными группами, а также нейтрализовать все более усиливающееся проникновение США в этот регион, однако главную свою задачу он уже выполнил. Последующие события доказали эффективность избранной Маунтбеттеном стратегии. На конференции стран Содружества в Лондоне в 1948 г. был подтвержден статус независимых доминионов (Индия, Пакистан и Цейлон), а в следующем году была выработана особая формула, в соответствии с которой эти государства, оставаясь республиками, признавали одновременно Британскую корону в качестве главы сообщества и его связующего центра (45). «Благодаря разумным переменам в британской политике и в особенности благотворной деятельности вездесущего лорда Маунтбеттена, – отмечал Дж. Неру в беседе с премьер-министром Великобритании К. Эттли, – индийцы быстро забыли тяжелое наследие британского правления» (46). Прощание Маунтбеттена с Индией было проведено с необыкновенной торжественностью и сопровождалось многолюдным митингом в знак благодарности вице-королю за его участие в предоставлении независимости народам Индии и Пакистана. «Вы приехали сюда, сэр, обладая высокой репутацией честного человека, – подчеркнул Дж. Неру на прощальном банкете, – и она выдержала проверку временем, хотя сохранить добрую репутацию в нашей стране чрезвычайно сложно. Вы прожили здесь самый трудный период и еще больше укрепили доверие к себе… Мне трудно понять, как получилось, что англичанин стал таким популярным в Индии за столь короткий период времени… Я убежден, что мы все желали добра Индии, и именно поэтому можем рассчитывать на прощение всех грехов и ошибок» (47).   Последний период жизни лорда Маунтбеттена был не менее насыщенным, чем все предыдущие. Вернувшись домой, он возглавил Средиземноморский флот Великобритании и всячески отстаивал интересы Англии в условиях напористого проникновения американцев в те регионы, которые с давних времен находились под контролем его страны. И все это время он продолжал поддерживать постоянные контакты с Дж. Неру и другими лидерами бывших британских колоний. Надо сказать, что отношения между Англией и странами Содружества наций всегда являлись его приоритетной задачей, над которой он трудился даже после назначения в октябре 1954 г. Первым лордом Адмиралтейства, что считал высшим достижением всей своей жизни. С этой целью он никогда не упускал возможности посетить ту или иную страну Содружества, а возможностей таких у него было немало. В 1956 г. лорд Маунтбеттен невольно стал одним из главных участников так называемого Суэцкого кризиса и сделал все возможное, чтобы предотвратить распад Содружества, хотя при этом впервые за всю свою жизнь испытал горькое разочарование британской внешней политикой, что самым серьезным образом поколебало его врожденную веру в мудрость британского правящего класса (48). Впрочем, невозможно представить себе ситуацию, когда британский правящий класс хладнокровно наблюдает за распадом империи, которую он сколачивал несколько столетий. Ошибки здесь неизбежны, и это еще больше подчеркивает значение усилий лорда Маунтбеттена, направленных на укрепление всесторонних связей между Великобританией и бывшими колониями, вступающими в новое Содружество наций. После сорока девяти лет безупречной службы во благо Великобритании и Британской империи он ушел в отставку, но с прежней энергией занимался общественной деятельностью, создавая и возглавляя самые разнообразные общественные организации, включая Лигу бывших служащих стран Содружества.  Лорд Маунтбеттен везде пытался внести свой личный вклад в разрешение конфликтов между странами этого сообщества и даже не побоялся испортить отношения с пакистанским руководством, настойчиво отстаивая идею справедливого и ненасильственного разрешения конфликта в индийском штате Джамму и Кашмир. «Мне кажется, – с горечью отмечал он, – что на самом деле есть одна единственная страна в Содружестве наций, которая не считает меня настоящим другом – это Пакистан» (49). И это при том что своим образованием Пакистан обязан прежде всего бывшему вице-королю. В начале 1979 г. молодой принц Уэльский решил посетить Индию и, что вполне естественно, выбрал в качестве сопровождающего лорда Маунтбеттена. Кто еще знал эту страну лучше последнего вице-короля и последнего рыцаря Британской империи? Однако весьма влиятельная группа аристократов во главе с графом Эдинбургским решительно воспротивилась этому, так как не без оснований считала, что популярность Маунтбеттена может затмить принца крови и превратить эту поездку в событие, на фоне которого роль последнего будет весьма скромной. После долгих споров обе стороны согласились на компромиссный вариант: британская делегация прибывает в Индию вместе, а потом распадается на две части и воссоединяется только после окончания визита. Это был весьма удачный компромисс, однако его осуществлению помешала совершенно бескомпромиссная стратегия террора боевиков Ирландской республиканской армии (ИРА). Совершенно очевидно, почему боевики ИРА выбрали в качестве своей очередной жертвы престарелого лорда Маунтбеттена. Для них он был олицетворением британского колониализма, причем не консервативного толка, взгляды которого можно было бы легко развенчать, а либералом и прогрессивно мыслящим человеком, идеи которого находили понимание даже среди ирландцев. Он часто выступал против эскалации террора, против похищения и убийства людей, призывал к поиску взаимоприемлемого компромисса между протестантами и католиками Ольстера и вообще был символом разумного отношения Великобритании к своим бывшим колониям. Остается загадкой другое – почему боевики ИРА решили покончить с ним именно в августе 1979 г. Скорее всего потому, что незадолго до этого они понесли большие потери и в отместку решили напомнить англичанам, что борьба за независимость Северной Ирландии не прекращается ни на минуту. Как бы там ни было, день 27 августа 1979 г. стал для лорда Манутбэттена и членов его семьи трагическим. Утром этого дня он отправился на свое частное рыболовецкое судно «Шедоу-V», которое находилось на причале в небольшой бухте Маллагмор, поднялся на борт вместе со своими родственниками, и через некоторое время они приблизились к тому месту, где намеревались половить лобстеров, что было их давним семейным увлечением. Не успел он заглушить двигатель, как прогремел страшный взрыв. Скорее всего, бомба была заложена под рулевой рубкой, поэтому лорда Маунтбеттена в буквальном смысле разорвало на куски. Впрочем, пострадали и все остальные. Тело лорда было обезображено до неузнаваемости и обнаружено на значительном расстоянии от поврежденного судна. Он был похоронен со всеми почестями, приличествующими члену королевской семьи. Однако любопытно, что наибольших траурных почестей он удостоился не на родине, а в далеких странах, которые некогда составляли гордость Британской империи. В странах Содружества наций были приспущены государственные флаги, проведены траурные митинги, выстраивались огромные очереди желающих выразить свою скорбь в книге соболезнований, лидеры независимых государств спешили выразить свое сочувствие, а в Дели, столице независимой Индии, которую он любил как самую дорогую жемчужину Британской короны, был объявлен недельный траур. В день похорон были закрыты все магазины и государственные учреждения. Так народы Содружества отдали дань уважения последнему благородному рыцарю Британской империи.  ПРИМЕЧАНИЯ 1. Тезисы данной статьи были изложены автором в 2001 г., однако полный текст предлагается впервые. См.: Лорд Маунтбеттен (От Британской империи к Содружеству наций: антропологический принцип реконструкции переходного периода) // История в ХХI веке: Историко-антропологический подход в преподавании и изучении истории человечества: Материалы международной Интернет-конференции. – М.: Московский общественный научный фонд, 2001. – С. 254–261. 2. См.: Ziegler P.Mountbatten. – Lnd., 1985. – P. 24. 3. Ibid. – P. 44. 4. Ibid. – P. 52. 5. См.: Заболотный В.М. Великобритания между колониальной империей и Содружеством наций. Опыт реконструкции переходного периода// Право: История, теория, практика: Сб. статей и материалов. – Вып. 5. – Брянск: БГПУ, 2001. – С. 297–304. 6. Ibid. – P. 61. 7. Poolman K. The Kelly. – Lnd., 1954. – P. 60–61. 8. Ziegler P. Op. cit. – P. 133. 9. Ibid. – P. 139. 10. Ibid. – P. 156. 11. См.: Заболотный В.М. Британская империя в годы Второй мировой войны и образование Содружества наций // Вторая мировая война: 60 лет спустя: Материалы научной конференции. – М.: Изд-во РУДН, 1999. – С. 101–116. 12. Ziegler P.Op. cit. – P. 174. 13. См.: Хастингс М. Операция «Оверлорд»: Как был открыт второй фронт / Пер. с англ. – М., 1989. – С. 113. 192. 14. Ziegler P. Op. cit. – P. 225. 15. Harryman W. Averal, Abel Elie. Special Envoy toCherchill and Stalin, 1941–1946. – N. Y., 1975. – P. 129–130. 16. См. подробнее: Вторая мировая война. Итоги и уроки. – М., 1985. – С. 430–431. 17. Ziegler P. Op. cit. – P. 313. 18. Ibid. – P. 314. 19. Donnison F.S.V. British Military Administration in the Far East. 1843–1946. – Lnd., 1956. – P. 334. 20. Ziegler P.Op. cit. – P. 316. 21. Chaudhury J.N. Autobiography. – New Delhi, 1978. – P. 138. 22. Gopal S.Jawaharlal Nehru. – Vol. I. – Lnd., 1965. – P. 309. 23. Ziegler P. Op. cit. – P. 328. 24. Morgan D. A Short History of the British People. – Leipzig, 1979. – P. 133. 25. Veerathappa K. British Conservative Party and Indian Independence. – New Delhi, 1976. – P. 62. 26. Harryman W. Averal, Abel Elie // Op. cit. – P. 191. 27. Manmath Nath Das. Partition and Independence of India. – New Delhi, 1982. – P. 17. 28. Ziegler P. Op. cit. – P. 366. 29. Ibid. – P. 367. 30. Ibid. 31. Ibid. – P. 368. 32. См. например: Горев А. Махатма Ганди. – М., 1989; Он же. Индира Ганди: мечты и свершения. – М., 1987; Антонова К.А. и др. История Индии. – М., 1973. 33. Открытие Индии: Философские и эстетические воззрения в Индии ХХ в. – М., 1987. – С. 188. 34. Там же. – С. 192. 35. Там же. – С. 298–299. 36. Там же. – С. 514. 37. Brecher M. Nehru. A political Biography. – Lnd., 1959. – P. 375. 38. См.: Антонова К.А. и др. История Индии. – С. 476. 39. Независимая газета. – 23.03.2001. – С. 6. 40. См. подробнее: Dolan E.F. A Lion in the Sun. A Background Book on the Rise and Fall of the British Empire. – N. Y., 1973. – P. 235–236; Steel R.Pax Americana. – N. Y., 1970. – P. 167. 41. Ziegler P. Op. cit. – P. 380. 42. Ibid. – P. 381. 43. Неру Дж. Внешняя политика Индии. Избранные статьи и выступления, 1946–1964 / Пер. с англ. – М., 1965. – С. 31. 44. Ziegler P. Op. cit. – P. 389. 45. Darbary R.Commonwealth and Nehru. – New Delhi, 1983. – P. 48; Home A.J. Commonwealth History. – Lnd., 1965. – P. 142–145;Smith S.A.The New Commonwealth and its Constitutions. – Lnd., 1964. – P. 13. 46. Gopal S.Op. cit. – Vol. II. – P. 47. 47. Hodson H.V. The Great Divide. Britain-India-Pakistan. – Lnd., 1969. – P. 517–518. 48. Ziegler P.Op. cit. – P. 556. 49. Ibid. – P. 605. Э. О. Берзин. Вслед за железной революцией 2013-12-19 10:20 Saygo Saygo: Берзин Эдуард Оскарович (1931–1997) – известный советский ученый, доктор исторических наук, автор работ по истории и культуре Юго-Восточной Азии. Статья «Вслед за железной революцией» была впервые опубликована в журнале «Знание– сила», 1984, №8. Она замечательна тем, что содержит обстоятельно аргументированную разгадку «загадки одновременности» осевого времени, сформулированную еще Карлом Ясперсом: чем обусловлены столь радикальные изменения в мышлении и системе ценностей за очень короткий срок на огромном культурно-географическом пространстве – от Иудеи и Греции до Индии и Китая? В XII–XI веках до н. э. на Переднем Востоке, в Закавказье и в Восточном Средиземноморье началась так называемая «железная революция». Здесь впервые было освоено массовое и дешевое производство железа. До этого оно было известно только как драгоценный металл, дороже серебра и золота. В начале I тысячелетия до н. э. железная революция охватила территорию Средней Азии и значительную часть Европы, на рубеже VIII–VII веков – Индию, а в VI веке до н. э. – Китай. Наступило то время, о котором Ф. Энгельс писал: «Человеку стало служить железо, последний и важнейший из всех видов сырья, игравших революционную роль в истории, последний – вплоть до появления картофеля. Железо сделало возможным полеводство на крупных площадях, расчистку под пашню широких лесных пространств; оно дало ремесленнику орудия такой твердости и остроты, которым не мог противостоять ни один камень, ни один из других известных тогда металлов». Время и место возникновения железной революции не были случайными. (Подробно я рассказывал об этом в нашем журнале{1} в 1978 году, в номерах 7 и 8.) Новой эпохе предшествовал тяжелейший аграрный и демографический кризис, охвативший в XIV – ХII веках до н. э. всю область цивилизованных стран бронзового века на Переднем Востоке и в Греции, а также обширнейшую периферию, прилегающую к этим странам. Население здесь продолжало расти, а все земли, годившиеся для возделывания при тогдашней технике, были уже освоены. Технология бронзового века исчерпала тут свои возможности. Великие державы Переднего Востока, Вавилония, Ассирия, Хеттское царство и Египет, так же как и Микенское государство в Греции, одна за другой стали распадаться и приходить в упадок. И в то же самое время аграрный и, следовательно, демографический кризис, начиная с середины II тысячелетия до н. э., стал постепенно поражать и те огромные пространства Европы и Азии, где еще не сложились государства. Здесь тоже все меньше становилось неиспользованных земель, которые можно было поднять деревянной сохой или плугом. За уже освоенные территории начинается ожесточенная борьба. Племена Центральной и Восточной Европы, пробиваясь в более плодородные районы, оттесняли своих соседей на юг и запад, а те в свою очередь обрушивались со всей силой отчаяния на земли ослабевших цивилизаций Переднего Востока и Греции. Волна переселения народов (по размаху она уступала только знаменитому Великому переселению народов в начале н. э.) прокатилась в XIII–XII веках до н. э. по огромной полосе – от Средиземного моря до Северного Китая. Всюду она сеяла хаос и добивала остатки бронзовой цивилизации. Результатом был известный социальный регресс этих областей, уравнявший их в какой-то мере с прилегавшей «варварской» периферией. В XII–XI веках до н. э. ведущим типом социальных отношений не только на землях этой периферии, но и на территории древних классовых обществ Греции, Малой Азии, Восточного Средиземноморья и Северной Месопотамии стала военная демократия. Ф. Энгельс писал: «Военачальник, совет, народное собрание образуют органы родового общества, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни. Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. Они варвары: грабеж им кажется более легким и даже более почетным, чем созидательный труд. Война, которую раньше вели только для того, чтобы отомстить за нападения, или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной, ведется теперь только ради грабежа, становится постоянным промыслом. Недаром высятся грозные стены вокруг новых укрепленных городов: в их рвах зияет могила родового строя, а их башни достигают уже цивилизации». Мелкие полугосударства, полуродовые общины боролись между собой повсюду, причем характер войны по сравнению с бронзовым веком резко изменился. На место малых армий, вооруженных тяжелым дорогостоящим оружием (в бронзовом веке главной частью войска были боевые колесницы), пришло своего рода всенародное ополчение. Железо, дешевое и распространенное почти всюду, позволило вооружить все мужское население. В это время сразу в нескольких очагах (Западная Малая Азия, Ионические острова, Армянское нагорье, Грузия, Северо-Восточный Иран) началось массовое производство железа. Снaчaла оно шло прежде всего на оружие, а затем появились и широко распространились железные орудия труда. Именно они позволили Древнему миру выйти из того экономического тупика, в который он зашел в конце бронзового века. Там же, где кризис был менее острым или начался позднее, наступил соответственно позже и железный век. Три главных культурных региона видим мы в бронзовом веке: Передний Восток и Грецию, Индию, Китай и прилегающие к нему страны. В I тысячелетии до новой эры исторические пути Греции и Переднего Востока разошлись. Поэтому в Старом Свете в раннем железном веке историки выделяют уже четыре основных региона: Грецию (а в широком плане – все Средиземноморье, где Греция была ведущей культурной силой), Передний Восток, Индию, Китай. Общества во всех этих регионах так или иначе приспособились к экономическим условиям, возникшим в железном веке, и построили на новом фундаменте свои особые социальные, политические и культурные надстройки. Раньше всех преодолел кризис и создал новую организацию Передний Восток. Но зато здесь этот процесс оказался самым длительным и мучительным. Прошло более пяти веков, прежде чем политическая надстройка и соответствующие ей идеологические формы выкристаллизовались здесь в наиболее подходящей для экономических условий форме. Другие регионы прошли этот путь быстрее, но и там история становления нового общества изобилует драматическими моментами. Первым государством железной цивилизации стало после хаоса, царившего в XII–X веках до н. э., так называемое Новоассирийское царство, уже в древности оно получило прозвище «кровавой Ассирии». В эпоху развитого бронзового века конфликты решались в столкновениях небольших профессиональных армий. Мирное население обычно оставалось в стороне. И с военнопленными тогда обращались в общем неплохо. Это неудивительно. Классовый строй на территории цивилизации Переднего Востока существовал тогда уже около двух тысячелетий. Общество устоялось. Господствующие слои научились поддерживать свою власть в нем не только вооруженной силой. Если какой-нибудь царек сдавался победителю, его подданные безропотно переходили под новую власть. Но после страшного социального взрыва в конце бронзового века старые формы управления оказались во многом непригодными, особенно когда стало общедоступным железное оружие. Привычные способы принуждения отошли в прошлое вместе с рухнувшими традициями эпохи бронзы. И на первое место вышло пpямoe насилие – в самой зверской форме. Четко организованные ассирийские армии двигались от селения к селению, оставляя за собой дымящиеся развалины. Анналы ассирийских царей IX века до н. э. пестрят упоминаниями о бесчисленных массовых казнях. По подсчетам профессора И. М. Дьяконова, только с 883 года по 876 год до н. э. на территории, отошедшей к Ассирии, было истреблено или обращено в рабство не менее трети населения. Лишь после 745 года до н. э., когда террор уже сыграл свою роль и власть ассирийцев утвердилась, покоренные народы стали не истреблять, а организованно переселять в другие места; так стремились перемешать разные этносы между собой, с тем чтобы оторвать их от родных корней и сделать покорными подданными Ассирии. Ассирийские цари «сколотили» первую в мировой истории империю, то есть государство, объединившее несколько стран. Раньше свободные или полусвободные жители мелких и мельчайших областей региона уничтожали друг друга в бесконечных междоусобных войнах, причем грабеж был для них высшей доблестью. На территории державы чудовищной ценою был установлен внутренний мир. Торговля, бывшая смертельно опасным занятием на рубеже бронзового и железного веков, снова расцвела, укрепились экономические связи между отдельными частями региона. Те, кто пережил грозу ассирийских завоеваний, могли теперь пользоваться относительными благами мирной жизни. Однако такого мира хватило лет на 70–80 (срок небольшой для древней истории). Сколотив свою империю огнем и мечом, ассирийские цари много сделали для ее организации, и их опыт в дальнейшем был широко использован другими империями. Так, ассирийцы впервые в мировой истории создали систему провинций во главе с губернаторами. Нельзя сказать, чтобы они совсем не пони-мали роли идеологии в жизни общества. Однако тут правители Ассирии прежде всего заботились о сокрушении чужих духовных традиций. Они часто разрушали храмы враждебных народов, а священные статуи богов увозили «в плен». Ту же цель, в частности, преследовали и насильственные переселения масс людей. Но ассирийские правители не предприняли никаких попыток заменить уничтожаемые местные духовные ценности новыми, общеимперскими. Все свои войны ассирийские цари вели от имени своего верховного бога Ашшура, но не выводили его культ за пpeделы коренных ассирийских земель. Впрочем, такая попытка наверняка не принесла бы успеха. По пoнятиям той эпохи, каждый бог был господином только на своей земле. Молодая Ассирийская империя еще не могла породить идеи универсального бога. Старые традиции города-государства Ашшура оставались единственной идеологической опорой империи, а этого было явно недостаточно, чтобы обеспечить ей хотя бы видимость духовного единства. В 70–60-х годах VII века до н. э. в окрепших ассирийских провинциях под знаменем старых местных богов вновь начинается брожение, а потом вспыхивают прямые восстания против центральной власти. На это ассирийский царь Ашшурбанапал смог ответить только возобновлением кровавого террора. Но новые страшные зверства ассирийских войск уже не могли удержать империю от распада. В 670 году до н. э. завоевало свободу иранское царство Мидия, в 655 году до н. э. – Египет, в 626 году до н. э. – Вавилония. В 612 году до н. э. соединенные войска Мидии и Вавилонии взяли столицу Ассирии Ниневию, «логово львов». История первой империи показала, что ни одно крупное государство не может существовать сколько-нибудь долго, опираясь на одно лишь насилие. Но экономическая потребность объединения региона осталась, и вскоре после падения Ассирии между ее крупнейшими наследниками Мидией (Северо-Западный Иран) и Вавилонией началось соперничество. Окончательное столкновение было несколько отсрочено перегруппировкой сил в Иране, где гегемонию Мидии в 550 году до н. э. сменила гегемония Персии. Здесь в 550 году Мидия была побеждена Персией. Во главе нового большого государства встал царь Кир Великий из династии Ахеменидов. Этот выдающийся политик прекрасно понимал значение духовного начала в строительстве империи. Когда в 539 году до н. э. его войска почти бескровно заняли Вавилон, он издал манифест, утверждая, что цель его прихода – защита вавилонских богов от вавилонского же царя Набонида (у того действительно были конфликты со жрецами). «Набонид, – писал Кир в своем манифесте, – удалил древние идолы богов. Он отменил враждебным образом ежедневные жертвы богам. Он совершенно предал забвению почитание Мардука, царя богов. Он всегда творил зло своему городу... Правил он жестоко... Из-за жалоб людей владыка богов (Мардук. – Э. Б.) впал в гнев... Мардук, великий владыка, защитник своего народа, будучи доволен добрыми делами Куруаша (Кира. – Э. Б.), велел ему выступить против своего города Вавилона... Он шел рядом с ним как друг, позволил ему без боя вступить в свой город Вавилон, не причинив Вавилону никакого бедствия... Когда я, – пишет далее Кир, – вступил в Вавилон дружелюбно... Мардук, великий владыка, побудил прекраснодушных жителей Вавилона любить меня, и я ежедневно старательно почитал его. Мои многочисленные войска вступили в Вавилон мирно, я не позволил никому пугать жителей Шумера и Аккада. Я установил мир в Вавилонии и во всех ее священных городах... Я отменил иго, которое было наложено на них. Я принес покой в их разрушенные дома и положил конец их жалобам». Это не первый в истории образец социальной демагогии, но, безусловно, первый образец демагогии в международном масштабе. До этого времени ни один древний монарх еще не обращался таким образом к чужому народу, открыто ставя себя под покровительство бога этого народа. Конечно, на деле, видимо, завоевание Вавилонии проходило отнюдь не так идиллически, но то, что общие принципы политики Кира разительно отличались от политики «кровавой Ассирии», ясно видно из следующих строк манифеста. В них он говорит (и это подтверждает Библия), что разрешает вернуться на родину всем насильственно переселенным, а также возвращает все свезенные в Вавилон статуи богов других стран в их исконные храмы. Вавилония продолжала политику перемещения народов и «хищения» богов, начатую Ассирией, и потому проиграла войну с Киром, выступившим с новой программой. Кир говорит в манифесте: «...Я вернул на свои места в эти священные города на той стороне Тигра, в святилища, которые в течение долгого времени были в руинах, богов, которые прежде жили там. Я собрал всех их прежних жителей и вернул в их жилища... Пусть все боги, которых я вернул в их священные города, молятся Белу и Набу о долгой жизни для меня... Пусть они скажут Мардуку, моему владыке: Куруаш – царь, который почитает тебя». Здесь впервые был сформулирован принцип, которого придерживались в дальнейшем все цари Axeменидской Персии. В каждой стране империи (а она охватывала весь Передний Восток, от Египта до реки Инда) персидский царь находился под покровительством местных богов, демонстрируя свое поклонение им. И эти боги играли роль связующих звеньев между царем и подданными его пестрой империи. Такие действия Кира тем более примечательны, что в ираноязычном ядре его империи роль господствующей религии играл возникший еще в VII веке до н. э. зороастризм, культ единого бога-творца Ахурамазды (которому противостоит дух зла Ангро-Майнью). В Индии путь от железной революции к созданию государства нового типа – империи – во многом схож с путем, по которому он шел на Переднем Востоке. Однако идеологические обоснования для этого социального устройства здесь были в значительной степени другие, отличаясь от идеологий Китая и Греции. В Древней Индии в отличие от остальных трех регионов летописи сохранялись недолго (а может быть, их и не было). История как особый жанр литературы в Древней Индии не существовала. Индийские мудрецы свободно рассуждали о миллионах и миллиардах лет, которые якобы длится история человечества в целом, но конкретные даты и исторические факты их интересовали весьма мало. Первые дошедшие до нас древнеиндийские надписи были высечены на камне лишь в III веке до н. э. Первые же рассказы греческих послов, посетивших Индию, относятся к концу IV века до н. э. Скудные обрывки предыдущей политической истории можно почерпнуть только из жизнеописаний знаменитых религиозных деятелей Индии. Лишь благодаря им мы кое-что знаем о государствах, современных этим вероучителям. Косвенные сведения об истории Древней Индии дают также богатейшие мифология и героический эпос. Эта мифология основана на сочетании мифов, принесенных в Северную Индию индо-арийскими племенами, с преданиями коренных жителей Индии – дравидов. Но по таким источникам только в самых общих чертах можно восстановить историю Индии между XIII веком до н. э., когда сюда вторглись индоарии, и IV веком до н. э. Из источников (в частности, «Ригведы» – собрания более тысячи религиозных гимнов) видно, что к моменту вторжения в Индию пришедшие из причерноморских и северокавказских степей индоарии находились на стадии военной демократии. Их общество четко делилось на три функциональные группы – варны: брахманов (жрецов), кшатриев (воинов-колесничих) и вайшьев (скотоводов и земледельцев). Подобное функциональное деление существовало в бронзовом веке, видимо, у многих индоевропейских народов. Когда же в эпоху железной революции весь народ оказался вооруженным, деление на воинов и производителей в значительной мере утратило свой смысл и осталось по большей части в мифологии. В Индии, однако, деление на варны сохранилось вплоть до настоящего времени. Этому способствовали две причины. Во-первых, здесь долго еще оставалось много свободных земель, которые можно было обрабатывать самыми примитивными орудиями, и потому переход к железному веку затянулся. Он начался в Индии, как полагают археологи, только около 700 года до н. э. Войско колесничих-кшатриев, таким образом, на протяжении нескольких веков оставалось основной ударной силой индоарийского общества, и привилегии кшатриев закрепились в традиции. Во-вторых, все эти века были временем постепенного завоевания Северной Индии индоариями. О жестоких сражениях с местным населением (дравидами) постоянно упоминают гимны «Ригведы». В этой борьбе индо-арийское общество в целом четко противопоставляло себя местному населению. Та его часть, что не была оттеснена на юг, а подчинилась завоевателям, была организована в новую, четвертую варну – шудр, неполноправных членов общества, обязанностью которых стало обслуживание брахманов, кшатриев и вайшьев. Противостояние трех высших варн{2} низшей варне – шудр – закрепилось в индийской традиции весьма прочно. Даже потрясения раннего железного века (когда случалось, что шудры добирались до царского трона) не могли ее расшатать. В начале I тысячелетия до н. э. специфическая форма военной демократии в Индии, основанная на делении на варны, начинает перерастать в государственную, сохраняя многие свои особенности. В жизни молодых и сравнительно небольших государств этого времени война продолжает занимать весьма важное место. Одна из таких войн увековечена в великом индийском эпосе «Махабхарата». Центральное ее событие, битва на поле Курукшетра, произошло, по мнению современных историков, между серединой X и началом IX веков до н. э. Дух того кровавого времени, эпохи, когда (несмотря на формальное первенство брахманов) воин-колесничий кшатрий считался наиболее ценным человеком общества, а царь – первым среди воинов, передан в эпосе очень точно. После наступления железного века, в VII–V веках до н. э., размеры индийских государств постепенно возрастают, а борьба между ними все более обостряется. В IV веке до н. э. большинство этих государств поглощает империя во главе с местными династиями, сначала Нандов, а затем Маурьев. Теперь на смену войску витязей-кшатриев приходят массовые армии, вооруженные железным оружием. Так же, как и на Переднем Востоке, войны в Индии в раннем железном веке носили крайне жестокий характер. Строители будущих империй всеми средствами стремились подавить кшатрийскую вольницу, сохранившую во многом нравы эпохи военной демократии. Царь Нанда (сам выходец из варны шудров – вещь неслыханная и невозможная в бронзовом веке) получил даже прозвище «истребитель кшатриев». Император Ашока, правивший в III веке до н. э., уничтожил, по собственному признанию, только в стране Калинга 100 тысяч человек. Но, как уже говорилось, любое государство, тем более империя, не может держаться на одном насилии. Империя Маурьев охватила почти весь Индийский субконтинент. Старая политеистическая религия, унаследованная от родового строя, не могла служить духовной опорой для ее власти. Тем более что эта религия начиная с VII–VI веков до н. э. была подорвана напряженной работой религиозной и философской мысли в раннем железном веке. Древняя Индия того времени фактически не знала никакой религиозной цензуры. Формально монополия на истолкование догматов и исполнение обрядов принадлежала брахманам. Но цари-кшатрии отнюдь не поощряли брахманов и не поддерживали вооруженной рукой их притязания на идеологическое господство в обществе. Поэтому в VII–V веках до н. э. на дорогах и в лесах Индии появилась огромная армия бродячих проповедников и отшельников, выходцев из всех варн (включая и отколовшихся от традиционной религии брахманов), которые провозглашали совершенно новые, «еретические», взгляды на богов. Некоторые из таких проповедников отрицали и самое существование богов. В результате этих духовных исканий в Индии возникли новые универсальные религии. Они преодолевали варновые и этнические барьеры, делившие индийское общество. Одно из этих учений – буддизм – в III веке до н. э. стало государственной религией империи Маурьев. Обратимся теперь к истории третьего культурного региона – Китая. В отличие от Индии эта страна обладает богатейшей историографической традицией, и мы можем детально проследить ее политическую историю в раннем железном веке. Он начался здесь в VI веке до н. э. и вскоре принес свои обычные последствия. Период V–III веков до н. э. китайские летописцы выразительно назвали «чжаньго» – «период сражающихся царств». В это время в Китае существовало семь крупных царств и 140–150 удельных княжеств, которые находились в состоянии постоянной конфронтации друг с другом. Подсчитано, что при населении Китая того времени в 20 млн. человек в армии всех царств входило 2 млн. 300 тыс. воинов. Методы ведения войны во многом напоминали ассирийские. В конце концов в 221 году до н. э. Китай объединился в единую империю Цинь. Первый китайский император Цинь Ши-хуанди тут же издал указ о поголовном разоружении населения, а затем, чтобы внушить своим подданным правила новой государственной организации, развернул такой духовный (были сожжены все книги, кроме сочинений пo сельскому хозяйству, медицине, астрономии и астрологии) и политический террор, какой не имел до того аналогий в исторических анналах. В отличие от ассирийских царей Цинь Ши-хуанди в этой бойне опирался на собственную идейную платформу – легизм, созданный ранее китайскими философами. Суть легизма как учения заключалась в том, что государство (а еще точнее, его символ – император) существует только ради самого себя, своего величия. Все, что мешает этой цели, в том числе даже традиционные религиозные обряды, подлежит беспощадному искоренению. Идеология легизма в чистом виде, однако, не прижилась. Империя Цинь лишь на три года пережила своего основателя, она была сметена крестьянским восстанием. При утвердившейся вскоре после этого династии Хань постепенно установилась сложная, присущая только Китаю идеологическая система, в которой сосуществовали, взаимно дополняя друг друга и обслуживая различные стороны общественной жизни, сразу три религии – конфуцианство, даосизм и буддизм. В Греции – культурном центре четвертого региона, Средиземноморья, в раннем железном веке развитие пошло как бы в обратном направлении по сравнению с другими тремя. Не к империи, а наоборот: от централизованных гocyдарств бронзового века на Крите и в материковой Греции к независимым друг от друга городам-государствам. Но это ни в коей мере не было регрессом. Средиземноморье в конечном счете в I веке до н. э. стало империей с центром в Риме. Это была последняя по времени возникновения великая империя Древнего мира. И ее позднее возникновение не было случайностью. В отличие от других регионов, более однородных в географическом и экономическом отношении, Средиземноморью, чтобы объединиться, надо было пройти гораздо более долгий путь развития, создать прочные торговые связи и коммуникации. Разные части Средиземноморского региона развивались весьма неравномерно. Сначала в железном веке резко вырвалась вперед Греция. Более чем какая-либо другая страна Древнего мира, она была удобна для интенсивного товарообмена. Плодородной почвы мало, зато она, эта почва, идеально подходит для таких трудоемких культур, как виноград и оливки. Нехватка земли при избытке населения способствовала мощному подъему ремесленного производства. Изрезанная береговая линия благоприятствовала развитию мореходства. Греки рано стали продавать соседям вино, оливковое масло и ремесленные изделия и ввозить зерно из других стран. Греция, таким образом, стала первой в Древнем мире страной классического товарного хозяйства. А это неизбежно повлекло за собой коренные изменения в политической надстройке и духовной жизни. Особенности природы мешали развитию крупного сельско-хозяйственного производства. Средние и мелкие товаропроизводители-рабовладельцы составляли подавляющее большинство свободного населения. В большей части Греции победил строй рабовладельческой демократии, признававшей политическое равенство всех свободных. Свободные граждане греческих городов, в значительной мере освобожденные от наиболее тяжелых форм физического труда, получили неслыханные до этого возможности культурного развития. Были еще и рабы, но их ввозили по большей части из-за рубежа, они – для греков – стояли вне греческого народа. Маленькая Греция в период своего максимального взлета в VI – V веках до н. э. создала огромное духовное богатство. Оно легло не только в основу культуры всей Римской империи, но и вошло в золотой фонд нашей современной цивилизации. ...При всем своеобразии в развитии отдельных регионов, генеральная линия исторического развития была везде одинаковой: от крушения цивилизаций бронзового века через период подъема военной демократии к созданию региональных империй с духовной культурой, способствующей их единству. Исторически сложилось так, что идеологические революции во всех четырех регионах произошли в рамках одного сравнительно краткого периода– между VII и V веками до н. э. Но последствия этих грандиозных перемен в духовной жизни общества сказывались на протяжении многих столетий. Примечания 1. Речь идет о журнале «Знание – сила». – Прим. ред. 2. В них включили и некоторое количество особенно упорно защищавшихся дравидийских общин, которые завоеватели были вынуждены приравнять к себе. Историческая психология и социология истории, 2/2009, С. 184-194. О крымских ханах 2013-12-19 10:22 Dark_Ambient Dark_Ambient: Дорогие господа-товарищи-коллеги! Есть такое сочинение Langles L. Notice chronologique des khans de Crimee, выпущенное в 1802-м году, и состоящее из перечня частично золотоордынских, частично крымских ханов. Согласно В.Д. Смирнову - это сочинение представляет из себя компилятивный свод восточных историков. К примеру, по части ханов ЗО до Хаджи-Гирея оно практически дублирует "Тарих-и арба' улус", приписываемое мирзе Улугбеку, сыну Тимура. Если кто вдруг пользовался сим сочинением, или в курсе ранней истории крымских чингизидов, подскажите источники этого сочинения О том как фольклористы археологов учат 2013-12-19 10:47 Dark_Ambient Dark_Ambient: Соответственно, тульским археологам, которые в недавние десятилетия особенно интенсивно, но безуспешно искали следы массовых захоронений десятков тысяч русских воинов, павших на Куликовом поле, стоило бы несколько переместить район своих полевых работ. Тогда и поразительная малозначительность найденных доныне при раскопках на этом поле остатков оружия получила бы свое естественное объяснение. Впрочем, следует упомянуть, что недостаточность традиционного ареала археологических работ начинала осознаваться даже в среде сотрудников Музея-заповедника «Куликово поле». В печати проскальзывало пожелание, «чтобы работники музея-заповедника не замыкались в своих исследованиях местности, традиционно определяемой ими как Куликово поле в узком смысле слова, а расширили бы район своих поисков» [Фомин,c. 38]. Однако радикальному его расширению мешала приверженность упомянутых ученых привычной «аксиоме», что битва произошла около впадения Непрядвы в Дон Современным историкам Куликовской битвы следует быть внимательнее при обращении к летописным свидетельствам об этом событии, принимая в расчет данные истории русского языка. Археологам же целесообразно было бы направить главные усилия не на обследование периферии Куликова поля, а на его центр – туда, где на самом деле и происходило великое сражение 1380 г. Само "гениальное творение" полностью тут: http://www.drevnyaya.ru/vyp/2013_4/part_2.pdf ну и хорошая рецензия на псевдоученого http://thor-2006.livejournal.com/157385.ht...325641#t3325641 Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-19 10:50 Суйко Суйко: Цитата "церковь", "поп", "крест"... и т.д. - слова не греческого происхождения. Греческие термины большая редкость (например - "ставропигия"). Но есть греческие слова которые и вовсе не прижились - например, "ставрос". На счет слова "крест" не буду спорить...не греческое. А вот церковь- греческое. К κυρικα восходят и церковь (славянское), и church (англ) и Kirche (нем), и kirk (шотл). У славянских народов- церква, царква, църква, црква, crkva, cerkev. У католических славянских народов - kościół, kostel, kostol, касьцёл (а слово "церковь" применяют только к православной Церкви и православным храмам). Причем у нас (на Руси) первоначально звучало как "церкы". Цитата - Из греческого через "народную латынь" (по-видимому; хотя можно пофантазировать, что германцы сами стали называт церкви "кириками", от "Kyrie eleison", "Господи, помилуй", которое в латинской мессе, как известно поётся по гречески) слово kyri(a)kon > cyrica вошло в германские языки, тогда как в романских прижилось официальное ecclesia из Вульгаты и латинской церковной терминологии (фр. église, исп. iglesia, итал. chiesa). Впрочем, не только в романских - в языках Дагестана, например, церковь (христианский храм) до сих пор называется "килиса", правда, здесь уже от непосредственно греческого ἐκκλησία. - От христианского германского окружения (латинского обряда) славяне язычники заимствовали название внешней христианской атрибутики, с которой они сталкивались, в том числе и слово kirikô > церкы > церкъвь 'христианский храм'. Произошло это, судя по изменениям, которое успело претерпеть слово, до распада праславянской общности и формирования диалектнх групп, то есть приблизительно в V веке. - В 9-м веке учителя славянские свв. Мефодий и Кирилл использовали в своих переводах Евангелия и болгслужения славянкое (хотя и греческого происхождения, но уже давным-давно славянское, усвоенное и приспособленное языком) слово "церкы" для перевода греческого ἐκκλησία (во всех значениях). Поп появляется в текстах где-то в 11 в. и это от греческого PAPPAS - отец, батюшка. Смотрим некоторые термины, обозначающие структуру православного храма, богослужебную утварь, службу и клир. Амвон (греч. — возвышение), сооружение в пространстве наоса христианского храма, предназначенное для чтения Священного Писания, пения или возглашения некоторых богослужебных текстов, произнесения проповедей. После XVII в. амвоны византийского типа вышли из практики, а само название перешло на примыкающий к солее полукруглый выступ перед свв. вратами, с которого обычно возглашаются ектении, читается Евангелие и произносится проповедь Апсида (от гр. apsidos - дуга, полукруг) - алтарный выступ церковного здания, полукруглый или прямоугольный, перекрытый полукуполом или сомкнутым полусводом, а также аналогичная по форме часть внутреннего пространства здания, в которой находится алтарь. Апсиды появились в древнеримских базиликах. В христианских храмах апсида ориентирована на восток. Храм имеет обычно нечетное число апсид. ДЕИСИС (греч. моление) композиция из трех икон — в центре икона Иисуса Христа, слева икона обращенной к Нему Богородицы, справа — Иоанна Крестителя. ДИКИРИИ (греч. двухсвечник) подсвечник для двух свечей — принадлежность архиерейского богослужения. Согласно литургическим толкованиям две свечи соответствуют двум естествам Иисуса Христа. Во время богослужения дикирием и трикирием архиерей благословляет молящихся. ДИСКОС (греч. священный сосуд) блюдо на подножии с изображением младенца Иисуса. Во время проскомидии на дискос полагаются агнец и частицы из просфор. Во время евхаристического канона на дискосе совершается освящение и преосуществление агнца. Согласно литургическим толкованиям дискос символически изображает Вифлеемские ясли, а также гроб, в котором было погребено тело Иисуса Христа. ДЬЯКОН (греч. служитель) священнослужитель, относящийся к первой, низшей степени духовенства. Дьякон имеет благодать непосредственно участвовать в совершении священником или архиереем таинств, но не может совершать их самостоятельно (кроме крещения, которое могут при необходимости совершать и миряне). Во время богослужения дьякон приготавливает священные сосуды, возглашает ектению и т.п. Поставление в дьяконы совершается архиереем через рукоположение. АКАФИСТ (греч. неседальное [пение]) форма церковной поэзии, близкая к древним кондакам. Акафист посвящен прославлению Богородицы, Иисуса Христа, какого-либо праздника или святого. Состоит из двадцати пяти строф, каждые две из которых, кроме последней, образуют смысловое звено. Первая строфа звена, называемая кондаком и более краткая, служит вступлением (кроме начального кондака акафиста остальные завершаются возгласом «Аллилуйя«). Вторая строфа звена, называемая икосом и более пространная, содержит двенадцать приветствий, начинающихся со слова «радуйся». Последняя, двадцать пятая строфа акафиста является молитвенным обращением к прославляемому. Первый акафист, называемый Великим акафистом. посвященный Богородице (»Взбранной Воеводе...»), был составлен в нач. VII в. в память избавления Константинополя от нашествия персов. В VII — IХ вв. акафист как жанр вытесняется каноном. Множество акафистов было составлено в XVIII — XIX в. в России, однако по большей части они являются слабым подражанием Великому акафисту. По уставу в богослужение входит только Великий акафист, который читается на утрене в субботу пятой недели великого поста. Акафисты могут читаться также в составе молебна и некоторых других богослужений. АНАЛАВ .(греч. —воспринимать) принадлежность облачения монаха великой схимы (см. схимонах) — то же, что параман монаха малой схимы. ЕВХАРИСТИЯ (греч. благодарение) таинство православной церкви, иначе называемое таинством причащения. Таинство евхаристии было установлено Иисусом Христом на Тайной Вечере. По учению православной церкви при совершении таинства евхаристии хлеб и вино преосуществляются в плоть и кровь Иисуса Христа, которыми совершается причащение. Евхаристия совершается на литургии во время евхаристического канона.— ЕКЗАПОСТИЛАРИЙ (греч. посылаю) ЕКЗАПОСТИЛАРИЙ (греч. поылаю) краткое песнопение, которое поется или читается на воскресной утрене перед стихирами на хвалитны. По содержанию соответствуют евангельскому чтению на утрене. В византийских храмах для пения екзапостилария певчий выходил (посылался) в середину храма, откуда и происходит название. ЕКТЕНИЯ (Греч. тянуть) молитвословие, начинающееся с призыва к молитве и состоящее из ряда прошений и заключительного возгласа, прославляющего Бога. Ектения произносится дьяконом или священником, заключительный возглас — священником. После каждого прошения хор поет «Господи, помилуй» или «Подай, Господи». Ектений различаются по содержанию и числу прошений: великая или мирная ектения — наиболее полная (около десяти прошений), малая — из одного прошения, сугубая (т.е. усиленная), просительная и др. На различных богослужениях в ектению вставляются прошения, относящиеся к данному богослужению. Употребление в богослужении ектений начинается со II — III вв. Можно еще вот тут посмотреть. Иногда латинские слова попадаются, но греческих терминов больше. (http://voc.metromir.com/church/6/) Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-19 10:51 Чжан Гэда Чжан Гэда: Цитата (Сергий @ Сегодня, 06:59) «постави» wink.gif "ставчурка" Stav- в данном случае четко этимологизируется как "столб, шест, палка", т.е. столбовая основа. Это не просто церковь (kyrke/kirke), а именно тип церкви, характерный для Скандинавии. Stavkyrke, синагоги, церкви... 2013-12-19 10:57 Чжан Гэда Чжан Гэда: Цитата (Суйко @ Сегодня, 10:50) Причем у нас (на Руси) первоначально звучало как "церкы". Что дает соответствие древневерхненемецкому chirhha, заимствованному от греков. Цитата (Суйко @ Сегодня, 10:50) На счет слова "крест" не буду спорить...не греческое. Старик Фасмер дает такую этимологию: Цитата Происходит от праслав. формы *krьstъ, от которой в числе прочего произошли: др.-русск. крьстъ (договор Игоря с греками 911 г. и др.), из ст.-слав. крьстъ (др.-греч. σταυρός), русск. крест, укр. крест, хрест, белор. хрест, болг. кръст, сербохорв. кр̏ст (род. п. кр̀ста), словенск. kr̀st (род. п. kŕstа) «крещение, крестины», чешск. křest (род. п. křestu), křtu «крещение», словацк. krst, польск. chrzest (род. п. chrztu), диал. krzest «крещение», в.-луж. khřest (род. п. khřtu). Первонач. *krьstъ означало «Христос» и произошло из др.-в.-нем. krist, christ. Вероятно, затем появилось знач. «распятие» (лат. crucifiхus), откуда и возникло знач. «крест». Более далекое в фонетическом отношении лат. Chrīstus, греч. Χρῑστός. Невероятно заимствование из готск. christus, а также местное новообразование *krьstъ «крещение» от krьstьjaninъ. Из русск. заимств. фин. risti «крест», эст. riśt, латышск. krists, krusts (-u- под влиянием лат. сruх?). Объяснение крьстъ из др.-в.-нем. chriuʒ «крест» недопустимо в фонетическом отношении. Крест русск. церкви сохраняет в своей второй верхней перекладине реминисценцию о дощечке с надписью INRI «Иисус из Назарета, царь Иудейский» над главой распятого, тогда как нижняя косая перекладина символизирует подпорку для ног Христа. Собственно, сильно влияние германцев, которые были ближайшими соседями славян и ранее приняли христианство, и греков, которые дали христианство Киевской Руси. Скандинавы, как более поздно христианизированные, дать терминологию вряд ли смогли бы. Новгородские князья и посадники 2013-12-19 11:12 анатол анатол: Вопрос к историкам. Сергию и Dark Ambient. Где "ещё успела побывать княгиня Ольга в 955г"? Летописи молчат. Не могли бы подсказать другие достоверные источники? О том как фольклористы археологов учат 2013-12-19 11:47 Dark_Ambient Dark_Ambient: Цитата (Cyrus Alexios @ Дек 19 2013, 11:44) Так он еще и какую-то "линию смерти" придумал. Типа один бьется, а остальные девять ждут, пока первого убьют.  Ну, и еще, что устные предания гораздо точнее письменных источников. ну это не ново вот шежере к примеру наиточнейшая источниковая вещь! О том как фольклористы археологов учат 2013-12-19 11:55 Чжан Гэда Чжан Гэда: Цитата (Cyrus Alexios @ Сегодня, 11:44) Ну, и еще, что устные предания гораздо точнее письменных источников. Многие считают саги (довольно поздно записанные) точнее русских летописей  Цитата (Cyrus Alexios @ Сегодня, 11:44) Так он еще и какую-то "линию смерти" придумал. Типа один бьется, а остальные девять ждут, пока первого убьют. А ведь вроде сам воевал... Цитата (Dark_Ambient @ Сегодня, 11:47) вот шежере к примеру наиточнейшая источниковая вещь! Да. Поэтому предлагаю пересмотреть историю Золотой Орды на основании русских былин  О том как фольклористы археологов учат 2013-12-19 11:56 Чжан Гэда Чжан Гэда: Кстати, тема - классический наброс  Ничего полезного мы не говорим, но уже более 10 сообщений  Надо как-то самодисциплинироваться, что ли?  Далекий Серкланд 2013-12-19 12:19 Чжан Гэда Чжан Гэда: Снова берем этимологию слова: Цитата Происходит от др.-греч. σηρικός «шёлковый», от Σῆρες «Китай, китайцы». В ряде европейских языков слово заимств. через лат. sēricus#Латинский|sericus|sēricus «шелковый».Отсюда др.-сканд. silki «шелк», др.-англ. sioloc, seoloc, sioluc, др.-в.-нем. silecho (IХ в.). Предположительно (ввиду наличия ш-) из германск. заимств. др.-русск. шьлкъ (Дан. Зат., XIII в., 80, Георг. Амарт.; Афан. Никит.), и далее русск. щёлк, укр. шовк, белор: шолк. Из русск. заимств. лит. šil̃kas — то же, др.-прусск. silkas. Я бы уточнил, что "Серес" - это страна, точно неведомая античным авторам. Они не имели представления о данной стране - думали только, что там живут те, кто делает шелк. А что это - Китай или Средняя Азии - они не знали. Поэтому слово "Серес" - не совсем "Китай". Это полумифическая страна, где живут "серы", которые делают шелк, поступавший в Средиземноморье через Парфию. Далекий Серкланд 2013-12-19 12:20 Чжан Гэда Чжан Гэда: Статейко: Цитата Куда вёл «Великий Шёлковый путь»? В Китай, куда же ещё. Но в нынешний Китай ли? Тутовник – достаточно распространённое дерево в тёплых краях. Тутовый шелкопряд со своими шелковичными червячками прекрасно размножается в природе далеко не только в Китае. По-китайски шёлк - «сы», ранее – «сэ». По-корейски – «sir». Отсюда, как считается, берёт начало и позднелатинское «sericum», из которого потом ит. «seta», исп., порт. «seda», фр. «soie» («seie»). Однако в румынском языке аналога нет: там шёлк - «matase», «matasarie». Из латыни же пытаются вывести и остальные европейские названия шёлка: рус. «шёлк», укр. «шовк», болг., серб. «свила», лит., «silkas», англ. «silk», швед., норв. «silke», голл. «zijde», нем. «seide». В турецком шёлк - «ipek». Но: рум., тур. «saric» - тюрбан. Рум. «sarica» – вид крестьянской бурки и ткань, из которой она делается. Знаменитая индийская одежда – сари. В Полинезии – «саронг». К этому же восходит и слово «саржа» - хлопчатобумажная или шёлковая подкладочная ткань с рубчиками на лицевой стороне (ит. «sargia», фр., англ. «serge», нем. «sersch», швед. «sars» и т .д.). Иными словами, сари-серика – это просто кусок ткани, причём первоначально несшитой. А вот если сшито, то речь явно идёт о том, что называется по-русски «сорочка», словен. «sracica», «srajca», швед. «sark» (только женская), норв. «serk»; лит. «svarkas» (халат), «sarkas» (одежда), фр. «sarrau» («sarrok» заимствовано из германского), ит. «sarrocchino» – «плащ пилигрима»! Сюда же относятся исп. «sarta» - «нитка чего-то», порт. «sartal» - «нитка жемчуга». Самое время вспомнть «срачицу Христову», подаренную шахом Аббасом царю Борису... В турецком саржа - «sayak», рум. «sai» - домотканное сукно (в обоих случаях «s» произносится «ш»). Всё вышесказанное недвусмысленно связано с русским «шить», болг. «шия», серб. «шити», чеш. «sit», польск. «szyc», лит. «siuti», англ. «sew», швед., норв. «sy». И «шата» - «плащ»: шаровары, сарафаны, ширдык, да и шерсть и пр. И старорусское «шида» - шёлк. Отсюда же и «ситец», англ. «chintz», голл., швед. «sits», нем. «zitz», норв. «sirs». В хинди и бенгали – «чхит». Ясно, что речь поначалу вообще шла о некоей тканой материи. Позже научились её кроить и сшивать. Китай здесь – сугубо вторичен: там осваивали и тиражировали для ширпотреба привнесённые извне технологии – точно так же, как и теперь. Было в русском языке и ещё одно словечко, обозначавшее шёлк: «годовабль», соответствовашее польскому «jedwab», чешскому «hedvabi», словацкому «hodvab». Эта группа готского происхождения: «gota-wabbe», «guda-wabbi», «godo-webbe» - хорошо тканое. На севере России домотканое сукно называется «сарга», финское «sarka». Парча по-румынски - «serasir» или «sarasir». Праздничная одежда на фарси (и в тюркских) - «serape», откуда и русский сарафан, и индейский (!) плащ - «serape», и португальская шерстяная подкладочная ткань «serafina»... Вот такая сермяга - и «скараманга» - «персидская туника, вытканная золотом», и мордовская «sirmaga» - «полотняный кафтан». В 1599 году французский агроном Оливье де Серр опубликовал первое в Европе пособие по шелководству. В России первые шаги к созданию собственного шелкоткацкого ремесла были сделаны в конце XVI века, при царе Федоре Иоанновиче, пожелавшем пригласить в Москву итальянского мастера Марка Чипони, знавшего, как ткать бархат и парчу. http://dptf.drezna.ru/theory/production/03_13/ Сейчас прикинем, что к чему. Далекий Серкланд 2013-12-19 12:46 Чжан Гэда Чжан Гэда: Цитата (Чжан Гэда @ Сегодня, 12:20) Куда вёл «Великий Шёлковый путь»? В Китай, куда же ещё. Но в нынешний Китай ли? Как говорится, есть варианты? Цитата Тутовник – достаточно распространённое дерево в тёплых краях. Тутовый шелкопряд со своими шелковичными червячками прекрасно размножается в природе далеко не только в Китае. Важно не то, где встречается тутовник и где размножается тутовый шелкопряд, а где его коконы первыми освоили использовать в качестве сырья для получения тонкой и крепкой нити. В общем, первый посыл статейки - белиберда. Равно как и все "этимологии" по европейским и азиатским языкам. Коснусь только 2 - китайской и корейской: Цитата По-китайски шёлк - «сы», ранее – «сэ». Сычоу 絲綢, где сы 絲 - выделяемая шелкопрядом нить, впоследствии, более широко - и сама ткань, а чоу 綢 шелковая ткань (на наш слух - омофон слова "разматывать кокон" 紬). Также применяются следующие понятия: Фан 紡 - шелковая пряжа, впоследствии - ткань из шелка. Цзюань 絹 - тонкий шелк, тафта. Ци 綺 - шелк с вышивкой. Гао 縞 - белый/некрашеный шелк-сырец. Шэнсы 生絲 - шелк-сырец. И т.д. Подробнее смотреть тут: http://www.nciku.com/search/zh/entries/silk Цитата По-корейски – «sir». Увы, по-корейски шелк - 비단 (緋緞) пидан - от кит. "темно-красный атлас" (фэйдуань), но в корейском языке потерял соотношение с цветом и сортом материи. Есть и заимствованное из Китая слово - 명주 (明紬) мёнджу, букв. "светлая шелковая ткань". 실 (絲) cиль - это просто заимствованное из Китая слово "шелковая нить". Цитата Отсюда, как считается, берёт начало и позднелатинское «sericum» Корея, как мы видим, не причем - корейцы сами заимствовали китайскую терминологию вместе с шелком. А вот sericum от сы? Кажется, что был язык-посредник, давший форму для заимствования в латынь, и, возможно, не один. Есть версия, что этим словом обозначались ВСЕ китайские товары, но шелк - в первую очередь (им торговали особенно широко): http://en.wiktionary.org/wiki/sericum Цитата sēricum n (genitive sēricī); second declension Chinese goods, but especially silk http://www.latin-dictionary.net/definition.../sericum-serici Цитата sericum, serici noun declension: 2nd declension gender: neuter Definitions: Chinese goods silk silk garments/fabric Далекий Серкланд 2013-12-19 13:05 Чжан Гэда Чжан Гэда: http://www.perseus.tufts.edu/hopper/morph?l=sericum&la=la Цитата Sericus of the Seres, Seric, Tartar, Chinese Серес (Gr. Σῆρες, Lat. Sērēs) жители страны Serica, которую именовали так древние греки и римляне. Означает «шелковый» или «жители страны, откуда происходит шелк». Предполагается, что слово серес является производным от китайского слова сы 絲 (шелковая нить). Слово серес является основой для латинского слова «шелк» sērĭcă. Люди серес упоминаются в источниках как производители шелка еще до осмысления места их проживания как страны Серика. Есть предположение, что серес – это союз тохарских племен, ведших транзитную торговлю шелком на Великом Шелковом Пути. В античных источниках указывалось, что люди серес трудолюбивы, умны, искренни, искушены в торговле, прилежны и не склонны к роскоши, хотя понимают толк в комфорте. Основными источниками, повествующими о людях серес, являются сочинения Плиния и Птолемея. По Птолемею Серика граничит со Скифией, будучи отделенной от нее горами Имаус (некоторые ученые считают, что имеется в виду Тянь-Шань), на западе, с «Неведомой землей» (Terra Incognita) на северо-востоке, с Китаем (Sinae) на востоке и с Индией (India) на юге. Это довольно хорошо согласуется с положением современного Синьцзяна, значительную часть населения которого в древности составляли ИЕ тохарские племена. Греческий автор Ктесий в V в. до н.э. упоминает о «серес» (?) как о «людях крепкого сложения и отличающихся долголетием» в своем сочинении «Индика», посвященном описанию Индии. Далекий Серкланд 2013-12-19 13:13 Чжан Гэда Чжан Гэда: Страбон упоминает серес примерно в 20 г. до н.э. в своей «Географии» дважды: Цитата Онесикрит … повествует, восхваляя страну Мусиканус, относительно населяющих ее народов, что для них, как и прочих индийских племен, обычно долголетие, и что жизнь у них доходит до 130 лет (тем не менее, серес, как говорят некоторые авторы, живут еще дольше), что они умеренны в своих привычках и здоровы, хотя страна их производит всего в изобилии Страбон, «География», кн. XV, гл. I При описании Греко-Бактрийского царства Страбон пишет: Цитата Они расширили свои владения так далеко на восток, что достигли пределов Серес и Фрини (Phryni) Страбон «География», XI.XI.I (цитата из сочинения Аполлодора Артемийского) Далекий Серкланд 2013-12-19 13:32 Чжан Гэда Чжан Гэда: Помпониус Мела примерно в 50 г. н.э. пишет о серес: Цитата На самом крайнем востоке Азии живут индийцы, серес и скифы. Индийцы и скифы занимают области по краям, а серес – посередине. Pomponius Mela, De Situ Orbis, I, 2 Говоря о Каспийском море, он отмечает: Цитата Отсюда береговая линия изгибается и обращается к востоку. Та часть, что против Скифского мыса, идет первой и непроходима из-за снега. Далее путь идет необрабатываемыми землями, населенными дикарями. Это племена скифов-людоедов, отделенных от саков землями, где никто не живет по причине множества диких зверей. Другая обширная пустошь, заселенная дикими зверями, достигает гор, именуемых Табис, которые нависают над морем. Долог путь оттуда по гребню Таврских гор. Серес живут между этими двумя (хребтами?), это народ, прославленный своим единством и хорошо известный тем, что позволяют вести торговлю вслепую, оставляя свои товары в пустынном месте Pomponius Mela, De Situ Orbis, III, 7 Далекий Серкланд 2013-12-19 13:42 Чжан Гэда Чжан Гэда: Птолемей (ок. 150 г. н.э.) помещает Серику где-то за Памиром: Цитата Населенная часть земли ограничена Неведомой Землей, которая лежит вдоль мест, населенных самой восточной нацией в Великой Азии, - китайцами (Sinae) и народом страны Серики ( Serice). Птолемей также дает довольно четкую локализацию Китая: Цитата Восточный предел известных земель ограничен меридианом, проведенным через столицу Китая (Sinae) на расстоянии 199,5 градусов от Александрии, считая от экватора или же 8 часами по небесному экватору. Птолемей «География», кн. VII, гл. 5. Птолемей же указывает, что столица Серики – город Сера,и дает описание ее границ. По Птолемею, Серика с севера граничит с Анниби (Annibi) и Ауксации Монтес (Auxacii Montes), которые считают Алтайскими горами, и горами Монтес Асмирэй (Montes Asmiraei). Указываемые им горы Касси Монтес (Cassi Montes) – предположительно, горы в Гоби. Главная река страны – Баутисус (Bautisus), возможно, так он называл Хуанхэ. Всего античные авторы упоминают 13 племен и 15 городов в Серике. Очевидно, что все они принадлежат к разным народам, но именуются одним названием. Столицу их именуют Сера, которую некоторые ученые пытаются отождествить с современными Кашгаром или Яркендом, что, собственно, нонсенс, т.к. население Синьцзяна в древности было разбито на множество мелких царств, которые постепенно поглощали друг друга, но процесс этот был прерван китайским завоеванием в VII в. Столицей исседонов, одного из племен серес, считается Исседон (Issedon), который, по некоторым предположениям, расположен где-то то ли на Восточном Памире, то ли в Алтайских горах. Еще один город, Аспакара (Aspacara), считается расположенным в районе истоков Хуанхэ. Античные авторы отмечают прекрасный климат Серики и изобилие ее природных даров. Например, там много железа, меха, кож, драгоценных камней. В принципе, это довольно похоже на Синьцзян (Западный Край или Си Юй) на рубеже эр. Далекий Серкланд 2013-12-19 14:00 Чжан Гэда Чжан Гэда: Карта Птолемея (копия XV в.) - видны Serica & Sinae: Далекий Серкланд 2013-12-19 14:13 Чжан Гэда Чжан Гэда: Плиний Старший в своей «Естественной истории» помещает серес на восток от Каспийского моря: Цитата И опять мы видим племена скифов,и снова пустынный путь туда, где живут только дикие звери, и наконец подходим к горам, нависающим над морем, которые именуются Табис.И почти полпути по берегу на северо-восток будем идти по пустынным землям. Первый народ на пути – серес, известный своим волокном из лесов. Он описывает процесс производства шелка в Серике, как его понимали в Европе, не зная природы шелка: Цитата Серес известны некой шерстистой материей, получаемой в лесах. После того, как вымочат ее в воде, они вычесывают из листьев все белое… Так сложен труд и так отдален район, [куда ездят], чтобы римские девы могли похваляться на публике прозрачными тканями своих одеяний. Также он описывает обработку железа, производимую серес: Цитата Но из всех видов железа пальма первенства принадлежит тому, которое делают люди серес, которые присылают его к нам вместе со своими тканями и кожами. Следующим по качеству идет парфянское. Плиний Старший «Естественная история», гл. ХХ «Серес» Вообще, я думаю, качество железа - это все же не про народы ЦА, а про индийскую сталь, которая могла вывозиться в Европу в слитках. Прикольные видеоролики 2013-12-19 14:14 Saygo Saygo: Далекий Серкланд 2013-12-19 14:25 Чжан Гэда Чжан Гэда: Плиний также сообщает о серес со слов посольства Тапробаны (Цейлон), направленной к императору Клавдию, согласно которому в бассейне р. Тарим в Синьцзяне жили ИЕ племена, в частности, тохары: Цитата Они также сообщили нам, что берег их острова, который расположен напротив Индии, имеет 10000 стадиев в длину и идет в юго-восточном направлении – что за Эмодийскими горами (Гималаи?) они видят Серес, с которыми они познакомились в ходе торговли. Отец Рачиасов (посол) часто посещал их страну и Серес всегда выезжали ему навстречу. Эти люди, как он сказал нам, превосходят ростом обычных людей, имеют голубые глаза и светло-желтые волосы, и производят бессмысленный шум, когда говорят, т.к. не имеют собственного языка для выражения своих мыслей. Все остальное, что они сообщили о Серес, сходится с тем, что сообщают наши торговцы. Например, о меновой торговле, когда товары оставляют на их берегу реки, а туземцы забирают их, если считают мену подходящей. Плиний Старший «Естественная История» гл. XXIV «Тапробана» Я, правда, от китайцев таких сведений о способах торговли у ИЕ населения Синьцзяна ничего не встречал. Наоборот, они прекрасно понимали толк в торговле, часто посылали свои посольства для торговли в Китай и вымогали товары у китайских посольств. Да, слово "шелк" было очень рано заимствовано в германские языки. Из-за неопределенности природы шелка его считали чем-то растительным (типа льняного волокна). Поэтому слово "рубашка/sjork" (в более широком смысле - одеяние, как правило, тканое) в германских языках имеет близкое происхождение со словом "шелк" - берсерки и Катти Сарк также оказались, таким образом, связаны с серес  Новгородские князья и посадники 2013-12-19 14:30 Сергий Сергий: Цитата (анатол @ Сегодня, 11:12) Вопрос к историкам. анатол, я никогда не утверждал, что у меня есть историческое образование Сергию и ... Цитата (анатол @ Сегодня, 11:12) Где "ещё успела побывать княгиня Ольга в 955г"? Не знаю, где успела побывать княгиня Ольга в 955 году, но наиболее вероятно, что в Византии в том году она не бывала Цитата (анатол @ Сегодня, 11:12) Летописи молчат. Вы уверены? Цитата (анатол @ Сегодня, 11:12) Не могли бы подсказать другие достоверные источники? По Константину Порфирогениту прием Ольги в Константинополе состоялся 9 сентября в среду. Это 957 год, или 6466 сентябрьский год (по сентябрьскому новолетию), как и указано в Новгородской Четвертой летописи. Далекий Серкланд 2013-12-19 14:58 Чжан Гэда Чжан Гэда: Первые конкретные сведения о Западном Крае (Си Юй) принес в Китай Чжан Цянь, почти 20 лет скитавшийся по Центральной и Средней Азии в поисках откочевавших из Ганьсуского коридора племен да юэчжи, откочевавших на запад после поражения от сюнну. На тот момент в Западном Крае насчитывалось 36 "царств" или "владений", которые были смехотворно малы не только по китайским меркам - общая численность войск, которые могли они выставить сообща, не превышала 40 тыс. человек. Учтем их разбросанность по оазисам и невозможность объединения в силу географических причин - и мы поймем, что имеем дело с мелкими изолированными племенами, в некоторых из которых начали складываться племенные княжения, характеризовавшиеся началом строительства укрепленных городов и выделением местной знати, в т.ч. и наследственной. Эти племена жили в довольно благоприятных климатических условиях на лессовых почвах оазисов и даже были способны производить прибавочный продукт в таком количестве, что не только сохраняли что-то для себя и направляли на развитие собственного общества, но и выплачивали дань сюнну, покорившим их в 170-е гг. до н.э. Высоким уровнем развития ремесла в I в. до н.э. эти племена не отличались. Особых видов железа и изделий из него они не производили. Однако у них было много драгоценных камней, в лесах водилось много диких зверей (в т.ч. тигр, кабан, медведь, разные виды антилоп), почвы были плодородны, горы богаты рудами. Для торговли они могли предложить как свои товары (драгоценные камни, нефрит, шкуры, фрукты), так и реэкспортировать китайские товары. Неизвестно, кому повезло больше - китайцам или местным жителям. Местные стали охотиться за китайскими товарами. Причем не останавливались и перед тем, чтобы грабить посольства и торговцев. В результате в 105-102 гг. до н.э. ханьский У-ди посылает 2 карательные экспедиции, которые не только разгромили цель похода - государство Давань, локализуемое в Ферганской долине, но и глобально разорили местные городки в Западном Крае. Новгородские князья и посадники 2013-12-19 16:29 Лукас Лукас: Цитата (Сергий @ Дек 19 2013, 14:30) По Константину Порфирогениту прием Ольги в Константинополе состоялся 9 сентября в среду. Это 957 год, или 6466 сентябрьский год (по сентябрьскому новолетию), как и указано в Новгородской Четвертой летописи. Хочу заметить, что приводимые датировки у Константина Багрянородного, характерны для 946 и 957 годов. Г. Г. Литаврин настаивал на 946 годе, если правильно помню. Но вокруг этих дат столько полемики, но версий всё же две, что радует. Новгородские князья и посадники 2013-12-19 16:41 Saygo Saygo: Цитата (Лукас @ Сегодня, 17:29) Хочу заметить, что приводимые датировки у Константина Багрянородного, характерны для 946 и 957 годов. Г. Г. Литаврин настаивал на 946 годе, если правильно помню. Но вокруг этих дат столько полемики, но версий всё же две, что радует. Цитата О времени путешествия Ольги в Константинополь существуют две точки зрения. Согласно одной из них, поездка была совершена в 957 г., уже после того, как в 954/955 (6463) г. она приняла христианство, о чем свидетельствует русская летопись. Рассказ же летописи о крещении Ольги патриархом при участии императора Константина сторонники этого взгляда расценивают как позднюю легенду. Согласно другой точке зрения, Ольга крестилась в Константинополе в 957 году. В этом случае произвольной (ошибочной) признаются лишь указанная летописью дата (954/955 г.) и ряд фактических деталей крещения. Французский византинист Ж-П. Ариньон, признавая датой посещения Ольгой Константинополя 957 год, попытался обосновать более позднюю дату ее крещения (в Киеве): промежуток в два года между концом 959 и концом 961 года{4}. В свое время была высказана также идея о двукратном путешествии Ольги в Константинополь - в 957 г. и в начале 960-х годов (В. А. Пархоменко) или в 955 и 957 гг. (М. Д. Приселков){5}. Анализ византийских источников позволяет, однако, сделать вывод, что описанное Константином Багрянородным в "Книге о церемониях" пребывание Ольги в Константинополе имело место не в 957, а в 946 году. Последняя датировка еще в XVIII в. была выдвинута немецкими и русскими историками{6}, обратившими внимание на упоминание о 4-м индикте в заглавии 15-й главы "Книги о церемониях" и на факт отсутствия детей у императора Романа II до 958 года. Г. Г. Литаврин. Русско-Византийские связи в середине X века Летчик А.К. Горовец 2013-12-19 17:24 Чжан Гэда Чжан Гэда: Достаточно неприятный повод для вопроса - кто был по национальности летчик Александр Константинович Горовец (1915-1943)? С чего все началось - на страницах Интернета стали появляться заказные статьи, что он не Горовец, а гОровец, т.е. еврей. Я не отрицаю вклада военнослужащих-евреев в победу наших войск в Великой Отечественной войне, но зачем заниматься подтасовками? Вот данные о месте рождения А.К. Горовца и социальном статусе семьи: Цитата Он родился 12 марта 1915 года в деревне Мошканы Витебской области в семье крестьянина. Белорус. http://leviy-marsh.ru/obshestvo/v-boyu-kom...18-07-2013.html Вот его фото: Летчик А.К. Горовец 2013-12-19 17:25 Чжан Гэда Чжан Гэда: Однако в Википедии появляется фото, имеющее лишь отдаленное сходство с А.К. Горовцом: Летчик А.К. Горовец 2013-12-19 17:29 Чжан Гэда Чжан Гэда: Но такие вот заметки вижу регулярно: http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/...5/Lazovsky1.php Или такие: http://souzveteranov.com/index.php/the-new...haetsya?start=2 Цитата Наше повествование было бы неполным, если бы мы не рассказали об этом уникальном боевом подвиге, который совершил воин- еврей старший - лейтенант Горовец Александр Константинович- заместитель командира 1-й эскадрильи 88-го гвардейского истребительного авиационного полка \ 8-я гвардейская истребительная авиадивизия, 5-й истребительный авиакорпус, 2-я воздушная армия, Воронежский фронт \ . Вопрос - зачем это делать? Летчик А.К. Горовец 2013-12-19 17:34 Saygo Saygo: Фамилия полешуцкая, а полешуки - открою страшную тайну - это не белорусы. Просто их принято записывать в белорусы, а им самим в общем-то пофигу. Фото со шнобелем еще не является неопровержимым доказательством принадлежности к избранному народу. У многих полешуков крупные рубильники. Тут надо брать этажом ниже, а таких фоток в педивикии нет. Летчик А.К. Горовец 2013-12-19 17:39 Чжан Гэда Чжан Гэда: Победы А.К. Горовца: № Д а т а Сбитые самолёты Место воздушного боя (одержанной победы) Свои самолёты 1 02.06.1943 г. 1 Не-111 ( в паре - 1 / 2 ) Проходы ЛаГГ-3, Ла-5. 2 03.06.1943 г. 1 Ме-109 Микояновка 3 05.07.1943 г. 1 Не-111 ( в паре - 1 / 2 ) юж. Драгунское 4 1 Нs-126 Березово 5 06.07.1943 г. 9 Ju-87 Зоринские Дворы (Данные не подтверждаются оперативными документами ) Всего сбитых самолётов - 11 + 6 [ 11 + 2 ]; боевых вылетов - 75; воздушных боёв - 11. Летчик А.К. Горовец 2013-12-19 18:17 Суйко Суйко: Цитата а полешуки - открою страшную тайну - это не белорусы. А кто? Летчик А.К. Горовец 2013-12-19 18:24 Saygo Saygo: Цитата (Суйко @ Сегодня, 19:17) А кто? Антропологически и лингвистически вполне самостоятельный этнос. Хотя последнее время он быстро ассимилируется. Новгородские князья и посадники 2013-12-19 18:39 анатол анатол: Цитата (Сергий @ Сегодня, 14:30) Цитата (анатол @ Сегодня, 11:12) Где "ещё успела побывать княгиня Ольга в 955г"? Не знаю, где успела побывать княгиня Ольга в 955 году, но наиболее вероятно, что в Византии в том году она не бывала Спасибо. Значит, будем считать, что с 947г "возвратилась к сыну своему в Киев, и там пребывала с ним в любви". Т.е. жила с сыном в Киеве. Поскольку Цитата пребывание Ольги в Константинополе имело место не в 957, а в 946 году Источник: http://svitoc.ru/index.php?showtopic=1577&st=30&#entry17839 Понял. После (или до) подавления древлян Ольга отправилась в Константинополь. Цитата (Сергий @ Сегодня, 14:30) Цитата (анатол @ Сегодня, 11:12) Летописи молчат. Вы уверены? Спасибо за доверие к "анатолам". Но в этот раз "анатолы" просят разъяснения. Задают вопросы на историческом форуме. Цитата (Сергий @ Сегодня, 14:30) Цитата (анатол @ Сегодня, 11:12) Не могли бы подсказать другие достоверные источники? По Константину Порфирогениту прием Ольги в Константинополе состоялся 9 сентября в среду. Это 957 год, или 6466 сентябрьский год (по сентябрьскому новолетию), как и указано в Новгородской Четвертой летописи. Понял. Значит, теперь Ольга всё-таки каталась в Константинополь в 957г. Но суть не в этом. Главное, что я понял 1. Ольга прибывала в Константинополь из Киева. 2. Историки не знают, когда она туда прибывала. 3. Константин Багрянородный не указывает точную дату от РХ. 4. Константин Багрянородный - не достоверный источник. Мягко говоря спорный. 5. Русские летописи-недостоверный источник, поскольку не коррелируются с Константином Багрянородным. Так много нового. Ум за разум зашёл. Трудная это наука, объявлять достоверным один источник. У меня тут ещё один вопрос в тему новгородских князей. Есть известная фраза Константина Цитата " [Да будет известно], что приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии" http://www.vostlit.info/Texts/rus11/Konst_.../frametext9.htm Вопрос. В каком году Сфендослав сидел (Для князя в X-XII вв. "сидеть на столе" - это именно физически присутствовать в том или ином городе... Святослав сидел в Новгороде, значит там была его резиденция, и он там жил") в Немогарде при архонте Росии Ингоре? Тут у меня тоже проблемы с определением достоверности этой датировки достоверным источником. Вот и прошу разъяснить, был ли Святослав новгородским князем при жизни "Ингора"? Далекий Серкланд 2013-12-19 18:43 Kryvonis Kryvonis: Если говорить о знаниях скандинавов то вряд ли их Серкланд находился далее Средней Азии. В книге Прицака было несколько надписей говоривших о русах а Средней Азии, ну и соотвественно отрывки из Истории Дербента и Байхаки. Думаеться это скандинавы плававшие по Волге и нанимавшиеся к властителями прикаспийских стран. В одной из надписей упомянут Karusm (Хорезм?). Кажеться я об этом уже говорил в теме о Пургасовой Руси. Музыка думательная 2013-12-19 19:11 Saygo Saygo: Rob Dougan - "Clubbed to death" |
| В избранное | ||
