Дмитрий Алексеевич Милютин происходил из небогатой дворянской семьи. Его прадед Андрей Яковлевич был владельцем шелковой, позументной и парчовой фабрики. (Потомственное дворянство было пожаловано Милютиным в 1740 году.) Его отец Алексей Михайлович вместе с фабрикой и имениями получил в наследство огромнейшие долги и был вынужден поступить на службу секретарем Комиссии по построению храма Христа Спасителя. Мать Милютина, Елизавета Дмитриевна, урожденная Киселева, принадлежала к старинному дворянскому роду. Либеральные наклонности и деловые качества Милютин унаследовал, похоже, с семейными генами. Его дядя, граф П.Д. Киселев, был крупнейшим реформатором эпохи царствования Николая I. Брат Николай руководил работами по подготовке крестьянской реформы, другой брат, Борис, военный юрист и писатель, проводил в жизнь военно-судебные реформы 60-х годов.

  В 1833 г. Дмитрий закончил пансион при Московском университете и определился в гвардейскую артиллерию. Затем учеба в Военной академии и служба в Генеральном штабе. В 1839 г. для приобретения боевого опыта Милютин был направлен на Кавказ, где в это время русские войска вели борьбу с горскими племенами, объединившимися под властью имама Шамиля.

  Затем заграничное путешествие по Европе и снова Кавказ, штаб войск Кавказской линии и Черноморья; далее - профессорство на кафедре военной географии в Военной академии в Петербурге и научная работа в области военной статистики и военной истории. Его фундаментальный труд "История войны 1799 года между Россией и Францией в царствование Императора Павла I" был очень высоко оценен профессиональными историками.

  В октябре 1856 г. Милютин был назначен на пост начальника Главного штаба Кавказской армии. При его участии был разработан план военных операций, приведший в 1859 г. к пленению Шамиля. Реорганизация военного управления на Кавказе, победы в Кавказской войне делают личность Милютина заметной и популярной, отвечают умонастроению нового императора и его либерального окружения. И как закономерный итог - 9 ноября 1861 г. Дмитрия Алексеевича назначают военным министром. Его предшественник, генерал Сухозанет, был личностью до того одиозной, что о его невежестве и безграмотности ходили анекдоты.

  НАСЛЕДИЕ "ВРЕМЕН ОЧАКОВСКИХ"

  В докладе царю новый военный министр поставил русской армии тяжелый диагноз. 800-тысячную российскую армию он назвал "силой мнимой, существующей только по штатным положениям". Злоупотребления воинских начальников приняли характер организованного грабежа казны и солдат. А полковые командиры, как отмечали современники, по коммерческой сметливости и оборотистости уже давно сравнялись с лицами торгового звания. Многие "недоросли из дворян", производившиеся в офицеры, едва умели писать и знали арифметику в лучшем случае в пределах четырех действий.

  Обученных резервов на случай войны не существовало. Пехоту (да и не только ее) необходимо было срочно перевооружать - менять устаревшие гладкоствольные ружья, стрелявшие не далее 300 шагов, на нарезные, которыми были уже оснащены европейские армии. Инспекторские проверки показывали, что солдаты умеют ходить строем на плацу, но стрелять прицельно не обучены. Да разве научишься, когда на обучение положено по "три патрона круглым счетом на человека в год"...

  После окончания Крымской войны военное ведомство вроде бы приступило к реформам. Но из всех задуманных преобразований, по остроумному замечанию наблюдателя, "вышло только одно: уничтожение прежнего, хоть какого-то порядка". С полной отдачей сил военное министерство занималось лишь изменением формы обмундирования войск. Из 282 приказов, изданных военным министром за 1855 г., 62 были посвящены именно этому вопросу. Новая форма "существенно" отличалась от старой: так, генералам вместо султана из белого волоса на каску полагался султан из петушиных перьев, вместо летних панталон - шаровары, зимой из красного сукна! В Петербурге, кажется, не было двух офицеров одного и того же полка, вспоминают очевидцы, "одинаково одетых: один уже в новой форме, другой не успел ее себе сшить, третий - уже в самой новейшей".

  С приходом Милютина в деятельности военного ведомства наступает резкий перелом, а в жизни нового министра начинается долгая, упорная, изнурительная борьба за реформу в армии. Программа преобразований была подготовлена в рекордно короткий для российской чиновной рутины срок - за два с небольшим месяца. В январе 1862 года император утвердил ее без каких-либо серьезных изменений. Однако осуществление военных реформ растянулось не на одно десятилетие.

  ЛЮБИТЕЛИ ПРУССКИХ ТЕСАКОВ

  По окончании Крымской войны финансовое положение страны оказалось исключительно тяжелым. Государственный долг превышал миллиард рублей, что не могло не отразиться и на финансировании военного ведомства. Но все-таки деньги нашлись. Смету военного министерства с 1862 г. по 1874 г. удалось увеличить на 51% (правда, доля военных расходов в бюджете в течение всего периода реформ оставалась без изменений и составляла в среднем около 30%). Однако военные бюджеты потенциальных противников выросли за это время у Турции на 73%, а у Германии - на 164%! К тому же на административные расходы, награды, пособия, разъезды чиновников, эстафеты в российской армии денег уходило больше, чем, например, на обеспечение артиллерийскими орудиями, ружьями и боеприпасами. С этим и Милютин ничего поделать не мог!

  Но не только недостаток средств тормозил реформу. Сформировалась целая "антимилютинская партия" во главе с фельдмаршалом князем Барятинским. Именно он в свое время рекомендовал Милютина на пост военного министра, надеясь, что тот будет послушным исполнителем его планов. Князь считал, что российскую армию нужно реорганизовывать по прусскому образцу, то есть формально руководство армии должно принадлежать императору, а фактически - начальнику Генштаба. Именно на этот пост князь и претендовал, полагая, что военное министерство должно заниматься только административно-хозяйственными вопросами. У Милютина на этот счет было прямо противоположное мнение - военный министр должен быть единственным руководителем всей военной епархии, и свою позицию он последовательно отстаивал. Дмитрий Алексеевич ясно давал понять: с теми, кто хочет "заменить русские штыки прусскими тесаками", ему не по пути.

  Внутриполитическая ситуация сыграла на руку "антимилютинской партии". После неудачного покушения Дмитрия Каракозова на царя в 1866 году начались смещения с ответственных постов либерально настроенных чиновников. Милютин уцелел. Но военный министр остался в одиночестве и со связанными руками перед лицом "партии крепостников".

  К счастью, военной реформе "помогли" политические события в Европе (разгром Франции в результате франко-прусской войны, перспектива создания германской империи). Они заставили, по словам Милютина, задуматься над тем, "достаточны ли наши вооруженные силы для ограждения безопасности России в случае каких-либо новых политических пертурбаций". Международная ситуация "сыграла на руку" военному министру, ускорив ход обсуждения и принятия положений реформы. Задуманное близилось к осуществлению. Биограф Милютина писал об этом времени: "Военный министр сиял".

  ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОВИННОСТЬ

  Глава военного ведомства исходил из принципа содержания в мирное время мобильной и компактной армии, способной в условиях войны быстро развернуться во всю мощь. Милютин не только добился сокращения срока службы солдат, улучшения условий их жизни, отмены "смертобойных шпицрутенов", улучшения боевой подготовки. Он заменил рекрутские наборы всесословной воинской повинностью. Устав о воинской повинности, законодательно подытоживая затянувшуюся на десятилетие военную реформу, был важным и более чем своевременным шагом на пути модернизации русской армии. По этому закону, воинскую повинность должно было отбывать все мужское население, достигшее 21 года. Без различия сословий. Поступление на службу определялось жребием - "вытянувшие номер" шли на военную службу. Остальные зачислялись в ополчение. Срок службы определялся в 15 лет. Из них - 6 лет действительной службы, 9 - в запасе. Полностью были освобождены от службы духовенство, врачи и преподаватели. Отсрочка давалась для завершения образования и по имущественному положению. Предусматривались льготы и по семейному положению, например, для единственного сына.

  Правда, новобранцев для прохождения службы предпочитали отправлять в отдаленные от их родных мест края Империи. Причем объяснялось это некими туманными соображениями "безопасности" и "внутреннего спокойствия". Милютину подобная практика претила и с нравственной, и с деловой точек зрения. Впрочем, предоставим слово ему самому, тем более что слова его звучат и поныне - увы! - актуально... "Каждому солдату понятна необходимость обороны государства в пору войны, чтобы отстоять целость и неприкосновенность родины от посягательств врагов, поэтому ему понятно будет тогда отправление хотя бы и на самую далекую окраину, чтобы дать отпор врагам. Но когда его среди глубокого мира отрывают от места родины и забрасывают на край света для мирной службы в таких же войсках, какие расположены на месте его родины, он не может смотреть на это иначе, как на акт недоверия к нему или как на тяжелую государственную повинность".

  Милютин радикально реорганизовал военное министерство, сократил его аппарат почти на тысячу человек и даже добился сокращения канцелярской переписки на 45%! Достижение в российской бюрократической практике беспрецедентное. При Милютине были созданы военные округа и реорганизована система управления войсками в военное время. Войска перевооружили нарезным стрелковым оружием. Были разработаны и введены новые воинские уставы. Были учреждены юнкерские школы, а кадетские корпуса заменены военными гимназиями. По мнению Милютина, воспитание, основанное на строжайшей дисциплине, дает плоды лишь в зрелом возрасте, а обучение детей, независимо от их призвания, военной службе "скверно отражается на качестве офицеров, сплошь и рядом не имеющих склонности к военному поприщу".

  ПРОВЕРКА ПЛЕВНОЙ

  В 1876 г., в самый разгар "военной перестройки", Милютин горько жаловался в своем дневнике на то, что ему "случается получать безымянные письма, наполненные самыми грубыми, площадными ругательствами, будто бы за расстройство армии, и все это после 16-летних тяжелых забот об устройстве и усилении наших военных сил". А меж тем, с уверенностью знатока своего дела, подчеркивал он, "никогда еще, положительно никогда Россия не имела в готовности такой силы, как теперь; никогда и не могло быть прежде такого подготовления к быстрой мобилизации. Досадно, что на все превратные толки, злые клеветы и ругательства приходится отвечать молчанием. Не публиковать же нашего плана мобилизации, цифры наших сил, наших запасов".

  Надвигавшая русско-турецкая война 1877-1878 гг. обещала стать серьезной проверкой милютинских начинаний. "Шахматные партии" с чиновными консерваторами отошли на второй план. Реалистично оценивая внутреннюю и международную обстановку, Милютин не мог не заметить двух главных опасностей: слабой дипломатической подготовки и отсутствия способностей у "тех лиц, в руках которых будет само ведение военных действий". Трудности и потери начального этапа войны полностью подтвердили опасения военного министра. Однако правительственные сферы, ориентировавшиеся на скорую и легкую победу, не скрывали своего раздражения и недовольства военным министром.

  Бесполезно было доказывать, что война началась посреди реформы, в самый разгар ее осуществления; что по новому закону было проведено к тому времени всего лишь два призыва новобранцев, а потому запас армии был малочислен; что главнокомандующий на балканском театре военных действий Великий князь Николай Николаевич если чем и отличался, то лишь своей самоуверенностью; что консервативное большинство генералов и старших офицеров слепо верило в патриархальную героику сомкнутых линейных рядов; что, наконец, как и предсказывал Милютин, Россия вступила в эту войну без союзников.

  В конечном счете, лишь героизм солдат, способности талантливых военачальников М.И. Драгомирова, И.П. Гурко, Н.Г. Столетова, М.Д. Скобелева и первые результаты военной реформы помогли переломить ситуацию в пользу России. В январе 1878 г. русская армия уже двигалась к Константинополю, и Турция была вынуждена подписать перемирие на предложенных Россией условиях.

  Русско-турецкая война 1877-1878 гг. подтвердила своевременность и целесообразность милютинских реформ. Вместе с царем он в течение 7 месяцев находился на русско-турецком фронте и с удовлетворением отмечал перемены в армии. "Вот он, новый солдат, - говорил он, - старый без офицеров умирал бы, а эти сами знают, куда им броситься. У этих почин. Ведь это - душа нашего нового солдата, солдата Александра II".

  ОТШЕЛЬНИК ИЗ СИМЕИЗА

  Убийство революционерами Александра II и вступление на престол Александра III повлекли за собой свертывание военных и других реформ. В мае 1881 г. Дмитрий Алексеевич вынужден был выйти в отставку и уехать в Симеиз, в свое крымское имение.

  Жизнь свою Милютин завершил в уединенных размышлениях, оставив большую часть своего четырехмиллионного состояния на пользу армии, которой служил, богатую библиотеку - военной академии, имение в Крыму - Красному Кресту. Его дневник, переписка с друзьями, воспоминания современников говорят нам о том, что приобщение к власти было для него тяжким бременем, нести которое он был готов с единственной целью: использовать исторический шанс, предоставленный историей России, для прорыва в иное политическое измерение. И в этом смысле 20 лет его министерства не прошли даром. Требовавшийся для подобной работы в условиях самодержавия двойной запас человеческой прочности и выдержки, профессиональной компетентности и политического здравомыслия, готовности к компромиссу и стойкости либеральных убеждений выковал из Милютина настоящего подвижника своего дела. Свободный от "служивой психологии", каковой были равно больны и поборники самодержавного статус-кво, и адепты идеи "всеобщего разрушения", он спокойно и без риторики отдавал себя служению Отечеству. А потому в один из трудных моментов своей жизни мог с уверенностью сказать: "На всем своем долгом пути служебном никогда я не гонялся за наградами, никогда не придавал им значения. Предпочитаю быть кредитором, чем должником".

  В 1898 г. о заслугах Милютина вспомнил Николай II, и в дни торжеств по случаю открытия памятника Александру II в Москве произвел его в генерал-фельдмаршалы.

  Генерал В.Д. Кренке (отметим, подчас резко критиковавший некоторые милютинские начинания в русской армии) сказал как-то о военном министре: "Дай Бог, чтобы в России было поболее Милютиных"...

Автор: Татьяна Филиппова
Исходный текст: "Последний фельдмаршал России", журнал "ЯТЬ" No.10, октябрь 2000.