Утром колокол гентского собора Святого Бовона (Бельгия) пробил шесть раз. Причетник собора перешел церковную площадь и открыл главный вход - скоро начнут собираться верующие на утреннее богослужение. Он вошел, зажег свет, прошел в ризницу, открыл окно, чтобы выветрился запах, оставшийся после вчерашней службы, затем взял большой красивый ключ и направился к часовне Вейдта, чтобы открыть створки, закрывавшие ночью дорогой алтарь. Вдруг он остановился в оцепенении, посмотрел перед собой. Затем сдавленным голосом крикнул:

  - На помощь! Воры!

  Створки распахнуты. На месте иконы 'Справедливые судьи' зияет пустота. Не было и части алтаря с иконой 'Иоанна Крестителя'.

  Причетник сообщил о случившемся епископу, который немедленно отправился в часовню Вейдта, а затем вызвал полицию. Осмотрели храм: сантиметр за сантиметром исследовали алтарь. Но полицейские не обнаружили ни одного пригодного для экспертизы отпечатка пальцев. Примерно час спустя таможенники и служащие пограничной службы получили по телеграфу сообщение о краже. По всему миру разлетелись фотографии украденных шедевров. Не было обнаружено ни единой зацепки для дальнейшего расследования. Поступило лишь сообщение некоего Жана Хуртла, которое могло помочь в поисках:'Было где-то около полуночи, когда я проходил возле собора. Из бокового выхода появился мужчина. Под мышкой он нес продолговатый предмет. Сначала мне это показалось подозрительным. Что в такое позднее время он мог делать в Божьем храме? Однако он направился к дому епископа, и я решил, что это, вероятно, причетник или кто-то из священнослужителей, готовящихся к утреннему богослужению. Мне показалось что-то знакомое в походке этого человека, но я никак не могу вспомнить, кого именно он напоминал. Возможно, если бы я его встретил снова, тогда бы припомнил. А сейчас не могу'.

  Украденным шедеврам не было цены. Гентский алтарь - одно из самых известных творений братьев Яна и Хуберта ван Эйк. Он был создан по заказу богатой семьи Вейдт в 1420-1432 годах. Алтарь долгое время находился вне стен собора Святого Бовона. В девятнадцатом веке церковная администрация продала некоторые произведения искусства, большинство из которых, кроме картины 'Адам и Ева', оказались в коллекции немецкого кайзера Вильгельма. Только в 1923 году, когда согласно условиям Версальского мирного договора потерпевшая в первой мировой войне поражение Германия выплачивала репарационные платежи, в том числе и в виде произведений искусства, гентский алтарь впервые за сто лет снова заблистал на своем месте.

  С самого начала было ясно, что такое знаменитое и ценное произведение тайком продать невозможно. Преступнику или преступникам остается только одно: потребовать за картину огромный выкуп. Предположение оказалось верным. Через несколько недель на столе секретаря гентского епископа оказалось письмо, в котором говорилось следующее: 'Ваше Высокопреосвященство! Обращаюсь к Вам по поводу исчезнувшего алтаря. Мне известно о нем. Более того, он находится у меня. Уверяю Вас, что я нeпреступник, мне всего лишь удалось сохранить алтарь от уничтожения. Я перехитрил преступника. Это не было простым делом, но мне удалось. Так же, как и Вы, я заинтересован в возвращении шедевра. Это может быть осуществлено, однако это связано с некоторыми финансовыми издержками. В качестве награды за возвращение алтаря я хотел бы получить миллион бельгийских франков. Если Вы готовы принять это условие, прошу Вас дать в разделе объявлений газеты 'Дерньер ойре' сообщение, подписанное шифром D. I. А.'

  Эти строки были написаны не простым вором. Их написал человек, уверенный в себе, знающий, чего он хочет и как добиться своей цели. Но этого не поняли церковные иерархи. Поскольку епископ не желал вступать в сделку с преступником, письмо передали полиции, но комиссар уголовной полиции решил, что есть только один выход: сделать вид, что епископ принял условия, и устроить вымогателю западню. Однако преступник не мог этого не предусмотреть.

  Епископ решился на встречу с неизвестным без посредничества полиции, дал объявление в либеральной газете 'Дерньер ойре', и вымогатель вскоре отозвался: 'Может быть. Вы сомневаетесь в правдивости моих слов. Возможно, не верите, что иконы находятся у меня. Осознавая это, я готов представить Вам доказательства. Доверие за доверие. Я возвращаю Вашему Преосвященству одну часть алтаря, не требуя ничего взамен, как проявление доброй воли и доказательство правдивости моих слов. Однако за вторую половину я должен получить сумму, указанную в предыдущем письме:

  миллион франков. Если случится так, - но, надеюсь, этого не произойдет, - что после возвращения первой иконы от Вас, досточтимый господин епископ, не будет известий, то оставшуюся часть гентского алтаря я буду вынужден уничтожить. Уже сейчас мне хотелось бы предостеречь Вас от возможных последствий. Вся ответственность за уничтожение бесценного шедевра легла бы в таком случае на Вас'.

  Исследовав текст обоих писем, полицейские эксперты пришли к выводу, что они написаны умным, умеющим настоять на своем человеком, не собирающимся идти на уступки. Он назвал свою цену. У руководства церкви не было возможности выбирать. Досточтимый епископ 20 мая 1934 года передал в газету 'Дерньер ойре' короткое объявление: 'D.I.A. Согласны. Ждем ваших предложений'.

  Неизвестный отреагировал мгновенно. Каноник ван ден Гейн получил по почте письмо следующего содержания: 'Прочитал Ваш ответ в газете от 25 мая этого года, из которого следует, что Вы согласны на выдвинутые условия. Позаботьтесь о том, чтобы мои требования были точно и вовремя выполнены, и я обещаю также сдержать данное мною слово. К настоящему письму прилагаю квитанцию от камеры хранения, по которой Вам выдадут икону 'Иоанн Креститель'. Не позднее, чем через три дня я сообщу Вам адрес человека, которому следует передать пакет с частью оговоренной ранее суммы комиссионного вознаграждения. Узнав адрес, позаботьтесь о том, чтобы пакет был хорошо запечатан и вовремя передан. Сразу же после удачного ввода в оборот банкнот, полученных от Вас, обещаю незамедлительно сообщить, где находится икона 'Справедливые судьи' и как Вы сможете ее получить. Тогда же мы произведем окончательный расчет. Чтобы избежать осложнений, советую Вам временно не рассказывать о возвращении иконы 'Иоанн Креститель'. Заверяю Вас, Ваше Преосвященство, в своем уважении к Вам и надеюсь на благополучное завершение нашего дела. D.I.A.'.

  В конверте находилась квитанция от камеры хранения на Северном вокзале в Брюсселе. 30 мая каноник ван ден Гейн на автомобиле выехал из Гента в Брюссель. Его сопровождал человек в штатском, внешностью напоминавший носильщика. Однако это был полицейский комиссар Грат. Его коллеги, также переодетые в штатское, с самого утра следили за зданием вокзала, находились в зале ожидания, возле касс, так как комиссар Грат был убежден, что Преступник обязательно появится на вокзале. Он, думал комиссар, собственными глазами захочет убедиться, что события развиваются согласно его инструкции.

  Однако вор был умен и сумел избежать ловушки. Полиция напрасно следила за брюссельским вокзалом. Ван ден Гейн подошел к камере хранения, подал квитанцию, заплатил за однодневное хранение и получил продолговатый сверток, после чего отправился с комиссаром в полицейское управление. Там сверток положили на стол.

  Новая чистая оберточная бумага, пропитанная воском материя, а внутри - икона 'Иоанн Креститель' работы братьев ван Эйк. События действительно развивались по плану. Они допустили ошибку, и вымогатель на некоторое время затих. Прошел день, второй, целая неделя. Наконец решили дать очередное объявление. Вымогатель отозвался: 'Уважаемый господин епископ, честному человеку не пристало нарушать данное им слово, тем более, что речь идет о таком высоком иерархе, каким, несомненно, является гентский епископ. Я готов провести с Вами еще одни, последние переговоры, однако позволю себе обратить Ваше внимание на то, что я настаиваю на выполнении моих указаний до мельчайших деталей. Вы отлично понимаете, что можете получить вторую часть алтаря. Однако прежде должны выплатить один миллион франков в бывших в употреблении десятитысячных банкнотах. Деньги упакуйте, запечатайте, а затем передайте уважаемому господину приходскому священнику из церкви Святого Лаврентия в Мольпасе. Прилагаю половину разорванной газетной страницы. Человек, который придет за пакетом, покажет вторую половину. Обе половины должны быть аккуратно сложены и, естественно, должны совпасть. Только после этого пакет должен быть вручен. Человеку, который предъявит вторую половину газеты, никто не должен задавать вопросов, обращаться к нему. Вы должны также обеспечить ему беспрепятственный вход и выход. Если какое-либо из условий не будет соблюдено, я буду вынужден уничтожить икону 'Справедливые судьи'.

  Епископ был вынужден принять условия преступника, и вскоре приходской священник из церкви Святого Лаврентия получил увесистый пакет с епископской печатью. Внутри находился еще один пакет с инструкцией и половиной газеты. Приходской священник даже не понял, что хочет от него епископ, но подчинился.

  14 июня около половины второго дня из здания Южного вокзала в Антверпене вышел мужчина лет сорока-пятидесяти. Пенсне, усы, борода - обычный буржуа, одетый так же, как и все остальные прохожие. Он постоял на тротуаре, остановил такси. Сел в машину.

  - Пожалуйста, в Мольпас, к приходу Святого Лаврентия.

  Мужчина закурил сам и предложил сигарету водителю такси. Спросил его о семье, похвалил старый скрипучий 'форд'. Затем сказал, словно это только что пришло ему в голову:

  - Мне потребуется ваша помощь. Передайте священнику из прихода Святого Лаврентия письмо и подождите ответ. Видите ли, мне трудно ходить по ступенькам.

  Он достал бумажник, вытащил из него две мелкие купюры и протянул водителю.

  - Это за услугу, - с улыбкой сказал пассажир.

  Машина остановилась на площади перед костелом. Водитель вышел, взбежал по ступенькам на первый этаж домика священника и позвонил. Пассажир расположился на сиденье, не проявляя ни малейших признаков волнения.

  В это время таксист стоял перед священнослужителем и в недоумении смотрел на разорванную газету, находившуюся в пакете. Больше там ничего не было. Никакого письма, как сказал пассажир, ни строчки, только странный кусок газеты. Священнослужитель молча повернулся, ушел, затем вернулся с увесистым и тщательно запечатанным пакетом. Без единого слова подал его удивленному таксисту, сложил руки на груди, кивнул головой в сторону двери, как бы говоря, что это все и посланец может идти.

  Пассажир в это время закурил следующую сигарету. Он видел, как таксист вышел из двери домика священника с увесистым пакетом в руке, приветливо кивнул ему и улыбнулся удовлетворенно.

  - Пожалуйста, - сказал удивленный таксист. - Вот ответ.

  - Спасибо. Вы действительно мне очень помогли.

  - Значит, все в порядке? - спросил водитель, садясь за руль.

  - Да. Теперь все в порядке. Поезжайте, пожалуйста, в город и остановитесь на площади.

  - Хорошо, месье.

  Бельгийская полиция снова допустила непростительный промах. Полицейский, которому было поручено наблюдать за домом священника, всего лишь запомнил номер такси, но не более. Он не следил за такси и даже не подумал о том, чтобы объявить тревогу.

  Неизвестный, скрывавшийся под шифром D.I.A., был умен. Он все рассчитал. К тому же у него было с собой письмо, обеспечивавшее ему безнаказанность: 'Уважаемый господин! Всем известно, что Вы хороший человек. Поэтому позвольте просить Вас оказать помощь одной семье, которая не по собственной вине попала в беспросветную нужду. Не прошу Вас ни о чем другом, кроме как выступить посредником в этом достойном сожаления случае. Прошу Вас, передайте эту часть газеты уважаемому господину священнику из церкви Святого Лаврентия в Антверпене. Взамен Вы получите небольшой пакет, который настоятельно прошу передать досточтимому господину священнику кафедрального костела в Брюсселе. Для покрытия Ваших расходов прилагаю двести франков. С глубоким уважением и благодарностью от бедной семьи, преданный Вам...'

  Подпись отсутствовала. Вместо нее под текстом стояли только инициалы А. М. D. G. Это сокращение означало: 'Ad majorem Dei gloriam' ('К большей славы Божьей...'). Если бы неизвестного с пакетом франков задержала полиция, он бы показал письмо и пожал плечами, мол, ему неизвестно ни об украденных иконах, ни о миллионном выкупе. Он всего лишь исполняет свой христианский долг и оказывает помощь тем, кто в ней нуждается.

  Был ли этот самоуверенный человек с бородой, усами и в пенсне вымогателем, скрывавшимся под аббревиатурой D. I. А.? Позднее оказалось, что да. Преступник не давал о себе знать, ибо был обманут. Дело в том, что в пакете находился не миллион бельгийских франков, а всего лишь двадцать пять тысяч. Две банкноты по десять тысяч и пять по тысяче франков. Номера купюр были записаны, полицейская префектура секретными циркулярами сообщила всем близлежащим и отдаленным банкам, что предъявитель этих банкнот любой ценой должен быть задержан.

  Префект полиции считал, что теперь поимка вымогателя - дело времени. Он глубоко заблуждался. Ни одна купюра не поступила в обращение. Преступник испугался и разозлился. Епископ гентский приложил к банкнотам объяснительное письмо. Он хотел обсудить некоторые нюансы, однако отказывался от дальнейших переговоров посредством объявлений. Это очень сложно, об этом известно полиции, с этим связаны некоторые трудности. Поэтому противоположным сторонам лучше было бы, например, обменяться письмами до востребования на какой-нибудь почте.

  Соглашение было достигнуто. Епископ и преступник повели переговоры новым способом, и полицейский префект никогда не узнал, что вокруг бесценной иконы развернулись торги, словно на базаре. Епископ сообщил своему корреспонденту, что при любых условиях не сможет собрать миллион, церковь бедна, верующие скупы. Таинственный D. I. А. согласился снизить цену на 100 тысяч, но епископ обещал только 225 тысяч франков - больше он не в состоянии собрать. В следующем письме вымогатель посоветовал епископу организовать общественные пожертвования, ведь гентские граждане - патриоты и захотят сохранить бесценное произведение искусства. В противном случае D. I. А. будет вынужден уничтожить икону.

  Епископ не объявлял сбора пожертвований, а вымогатель не давал о себе знать. Полиция вела свое расследование, но ни на шаг не приблизилась к цели. Люди стали забывать об ограблении.

  25 ноября 1934 года в Дендермонде, что находится недалеко от Гента, наблюдалось большое стечение верующих католической церкви. Множество мужчин и женщин с молитвенно сложенными руками, знаменитые хоралы в сопровождении органа, запах кадил. После богослужения был объявлен сбор денег с целью выкупить икону 'Справедливые судьи'. Вдруг в храме раздался голос:

  - Сестры и братья во Христе! Откройте свои сердца для Бога и вслушайтесь в Его голос. Мы помним Его заповеди и будем ими руководствоваться всегда. Только тогда дорога приведет нас к вечному блаженству. В единого Бога верующие, не прикрывайтесь попусту Его именем и, помня десять заповедей, заботьтесь о ближних своих.

  Человек не договорил, поднял руки к небу и упал в обморок. Его звали Арсен Гудертир. Он приехал на богослужение из Веттерена. Прилежный прихожанин, богобоязненный гражданин, уважаемый человек. Он был банкиром, председателем местного благотворительного общества, директором художественной школы... Все его знали, считались с его мнением.

  У Арсена Гудертира уже во время первой мировой войны были огромные заслуги перед местным костелом, и люди об этом не забыли. Тогда ему удалось спасти от оккупантов всю драгоценную церковную утварь. В тот день, когда в город вошли немцы, из костела исчезли золотые дарохранительницы, кубки, а также алтарь и ценные скульптуры. Бельгийская и немецкая полиция - последняя особенно усердствовала - напрасно вели поиски. На протяжении всей войны ценности хранились в тайнике. Но в первый же день после ухода немецких войск из города они вновь появились на своих местах. Арсен Гудертир только загадочно усмехался и всем, кто его благодарил, скромно отвечал:

  - Это было моим долгом патриота. Точно так же на моем месте поступил бы каждый.

  Так было тогда. Теперь же господину банкиру Гудертиру уже пятьдесят восемь, и он распростерся у ног собравшихся - у него был обморок. Пришлось вызвать врача, так как даже с первого взгляда было заметно, что это не мимолетное недомогание. Больного увезли в стоящий неподалеку дом его шурина. Там он лежал на диване, а возле него толпилась кучка растерянных знакомых. Арсену Гудертиру было трудно дышать и говорить. Каждое слово ему давалось с трудом. Однако он подал знак своему другу де Воссо, чтобы тот наклонился к нему:

  - Я хочу исповедаться!

  Где быстро найти священника? Его друг де Воссо был адвокатом, он выслушивал исповеди своих клиентов и также хранил молчание. Чем не духовник?

  Это была сбивчивая, постоянно прерывающаяся, когда Гудертир делал глоток воздуха, исповедь:

  - Я... перед высшим судом... Все, что касается алтаря... У меня в доме... В шкатулке... В моем письменном столе... В первой комнате. Только мне известно, где икона 'Справедливые судьи'. Я уже для них не могу ...Эта икона спрятана...

  Тут в комнату вошли врач и ксендз. Но Арсен Гудертир уже умер.

  Комиссар Крамп действительно обнаружил в доме банкира письменный стол, в ящике которого находилась кожаная папка с надписью 'Благотворительные дела'. В конверте были аккуратно сложены письма гентского епископа, копии писем D. I. А. епископу, вырезки объявлений из газеты 'Дерньер ойре' и копия письма, которое должно было обеспечить банкиру Гудертиру безопасность, когда он на такси отправился за деньгами к настоятелю прихода Святого Лаврентия. Копии и документы были четко разобраны и заботливо сложены. Среди них было еще одно письмо, приготовленное для отправки епископу гентскому, в котором банкир Гудертир сообщал, что икона братьев ван Эйк находится в... Где именно - установить не удалось.

  Когда во время второй мировой войны немцы заняли Бельгию и пришли в Дендермонд, они обыскали весь город. Однако и они не нашли икону. Затем приготовились раскопать могилу Гудертира. Однако от эксгумации отказались, так как старый могильщик рассказал, что сам привинчивал крышку гроба, в котором кроме тела Гудертира ничего не было. Алтарь с оставшимися иконами работы братьев ван Эйк немцы увезли в австрийский Бад-Альтаузе и спрятали в глубине соляной шахты. Перед самым окончанием войны, когда нацисты поняли, что потерпели поражение, гауляйтер Верхней Австрии Айгрубер приказал взорвать штольни соляной шахты, где хранились художественные ценности, награбленные со всей Европы. Но эсэсовцы не успели осуществить свой план. Гентский алтарь вновь украсил собор Святого Бовона, но икона 'Справедливые судьи' так и не была найдена.