Для тех категорий военнослужащих, которым посчастливилось выполнять свой священный долг по защите Отечества в местах далёких от «горячих точек» и боевых действий, личное оружие, чаще всего, является элементом «тягот и лишений воинской службы», которые, как известно, всегда приходится переносить стойко. Даже не применяемое по прямому назначению, как-то: перевод живой силы противника в разряд "потери" или уничтожение фанерного супостата, его необходимо постоянно чистить и смазывать - личное оружие нужно беречь. Но только беречь его мало, его надо ещё и хранить, хранить с таким же служебным рвением, как зеницу ока! В армии для этой цели совершенно резонно введена система ответственности должностных лиц и вполне естественная личная ответственность каждого военнослужащего за ствол или штык, вручённый ему Родиной. Священное место в каждом подразделении - оружейная комната. Это храм, где строго ежедневно происходит торжественная литургия сдачи наряда, после которой командир роты с облегчением узнаёт, что за минувшие сутки вверенный ему арсенал не претерпел неожиданного количественного изменения. Пропажа, даже таких незначительных на сугубо штатский взгляд, принадлежностей, как маслёнка, пенал или шомпол является нештатной ситуацией, для решения которой личный состав приводится в положение «на уши», вплоть до полного устранения недостачи. Про утрату магазина или, не дай боже, штык-ножа, и говорить не приходится - ЧП ! В этих редчайших случаях бледный вид приобретает вся вертикаль причастных лиц, не говоря уже про горизонталь. Горизонталь из положения «на уши» нагибается в коленно-локтевую позицию, что, впрочем, не мешает ей принимать участие в розыске пропажи.
Головной болью отцов-командиров курсантских подразделений всегда были массовые перемещения воинов, при которых не выдать им на руки личного оружия ну просто невозможно. Например, выезд в летние лагеря, сиречь - учебный центр, на практику. Подготовка к выезду в целом - это предмет для отдельной диссертации. Доселе крепкий ротный организм в такой момент начинает напоминать больного пляской святого Витта, а казарменное помещение хаотичностью перемещений личного состава и имущества может заткнуть за пояс муравейник, который смеха ради поковыряли палочкой.

ТОТ выезд - не был исключением. По волевому решению Ротного команда «Подъём!» прозвучала на час раньше. Стряхнув сон, как градусник, второй курс начал организованно суетиться. В дверях «оружейки» периодически возникали пробки, ликвидируемые добрыми, почти отеческими пинками старшины. АКМы расхватывались как горячие пирожки.
На плацу командиры взводов скрупулёзно проверили наличие л/с и оружия. Доложили Ротному, и колонна с нестройным топотом и бряцанием двинулась сквозь просыпающийся город на вокзал. Сзади на подгибающихся ногах несчастный наряд тащил на черенках от лопат металлические шкатулки с боеприпасами и ротной документацией.
Где-то на орбите недремлющий спутник-шпион, углядев начало этой передислокации войск, передал хозяевам вниз тревожную информацию. НАТО несколько напряглась.
В третьем взводе кое-кто, чертыхаясь сквозь зубы, нёс сразу два автомата, за себя и за «того парня» - на вокзал под командованием старшины были предварительно отправлены шестеро самых ушлых курсантов для занятия отдельного вагона и воспрепятствования проникновению в него гражданского населения, а особенно - дачников. Мера эта была совершенно необходимой, ибо летние утренние электрички уходили настолько переполненными, что вагоны напоминали банки с
легендарной балтийской килечкой. Даже вышколенный спецназ, штурмуя подобную цитадель, вряд ли смог бы протиснуться дальше тамбура, а уж свежеиспечённым второкурсникам, даже и при вооружении, там вообще ничего не светило.
Авангард, воодушевлённый посулами старшины, стоял в дверях самоотверженнее трёхсот спартанцев и, несмотря на численное превосходство противника, вооружённого граблями, лопатами и прочим холодными оружием, до подхода основных сил вагон удержал. Перед посадкой взводные скрупулёзно проверили наличие оружие ещё раз. Чинно и благородно, справа по одному, поотделённо, вагон наполнился жизнерадостной массой защитного цвета. В тамбурах выставили наряд, а для достижения полнейшей автономности все двери зафиксировали заранее полученными у каптёров брезентовыми брючными ремешками. Командование могло немного выдохнуть - самая суматошная часть похода была позади, следующие полторы сотни вёрст марша преодолевались при посредстве электропоезда, а уж там, от разъезда до учебного центра, было два шага.
120 курсантов, скинув с затёкших плеч АКМы, скатки и вещмешки, деловито притирались к реечным лавочкам - два с лишним часа сна, хотя бы и сидя, ещё ни одному живому организму не нанесли вреда. (К слову, спать курсанты способны в любом позиции, включая положение виса на турнике).
Поезд убаюкивающее постукивал колёсами, за окном буро-зелёной лесополосой однообразно мелькала малая родина, и вскоре вагон напоминал филиал спящего царства. Сквозь стекло из тамбура на сопящих товарищей по оружию с завистью поглядывал несчастный наряд...
Два часа пролетели как миг. За две остановки до пункта «Б» личный состав, инициируемый заботливым старшиной, оторвав помятые лица от плеч товарищей, стал понемногу просыпаться. Вагон ожил, курсанты начали снимать с полок и вытягивать из-под сидений вверенное им имущество, хотя отдельные, особо одарённые индивиды, пользуясь лёгким сумбуром и спинами сослуживцев, продолжали «давить массу», не желая упускать ни секунды целительного сна.
Ввиду ограничения времени стоянки на полустанке до минуты, высадка из вагона происходила намного суматошнее, чем посадка. Рота изверглась из электрички с неудержимостью Ниагары. Последним, как настоящий капитан, на перрон солидно выскочил Ротный, попутно бегло оглядев проходы на предмет забытых вещей. Дежурный по роте опустил флажок, электричка свистнула, двери зашипели, и опустевший вагон радостно простучал мимо строящегося на платформе второго курса.
Командиры взводов безусловнорефлекторно начали скрупулёзно проверять наличие личного состава и оружия.
И тут одного из шестёрки «ушлых» юнкера Алексея К. вдруг посетила беспокойная мысль. Он заметно спал с лица и заметался по строю с неприличным вопросом:
- У КОГО МОЙ АВТОМАТ?
«А в ответ - тишина ...» (с).
- КТО НЁС МОЙ АВТОМАТ?
Теперь пришёл черёд бледнеть его соседу, юнкеру Петру З.
Вокруг пары мгновенно образовалась зона отчуждения. В воздухе явственно запахло серой... У командира третьего взвода начали подламываться колени, и только нечеловеческим усилием воли он сумел устоять на ногах. От головы строя, почуяв неладное, огромными шагами к ним уже мчался Ротный.
- ГДЕ АВТОМАТ???
Но Алексей К., потеряв всяческую способность воспринимать внешние раздражители, впал в состояние ступора. От стекания в сапоги, курсанта спасли стальные пальцы Ротного, ухватившие его за воротничок и приподнявшие в воздух.
- ГДЕ АВТОМА-ААТ, ... мать-мать-мать???
Будущим офицерам, расположенным в непосредственной близости от Ротного, впервые от души захотелось молниеносно выполнить команду «Вспышка справа!» и лежать так до тех пор, пока тот не получит на свой вопрос вразумительный ответ.
На добывание достоверной информации у Ротного ушло пять минут. На принятие решения и раздачу распоряжений - секунд тридцать.
За эти бесконечные пять минут он досконально выяснил, что в вагон были загружено сто двадцать АКМ, а покинули вагон - сто девятнадцать. Пятеро «ушлых», оборонявших вагон налегке, сняли с плеч товарищей тяжкий груз ответственности в прямом и переносном смысле, забрав у них своё оружие во время посадки прямо в тамбуре. А раздолбай К. в это время, заняв козырную лавочку на двоих в конце вагона, где можно было нормально вытянуть ноги, уже вовсю кемарил. Курсант же Петя З., удручённый необходимостью переть чужую увесистую железяку, счёл свой товарищеский долг выполненным, прислонив ствол к лавке возле дрыхнущего хозяина. Потом от тряски "калашников" упал и кто-то, ничтоже сумнящеся, задвинул оружие под лавку, чтобы не мешалось на проходе. А пофигист Лёха проснулся окончательно только на перроне, вынесенный на свежий воздух плотной волной своих сотоварищей.
Оценив ближайшие и отдалённые перспективы, Ротный, раскинув руки на манер рыбака-рекордсмена, бросился под колёса «Москвича 412» прапорщика Х, очень кстати проезжавшего мимо. Не принимая в расчёт возражения владельца, он втиснул в частное автотранспортное средство кроме себя, ещё пятерых курсантов и погнался за электричкой, благо, что следующая за разъездом станция была конечной - учебный центр располагался в семи километрах от райцентра. Прапорщиком, сперва вяло саботировавшим погоню и бурчавшим что-то про свечи и кольца, после страшной клятвы ротного в случае удачного исхода накрыть «поляну» размером со стадион Петровский, овладел такой азарт, что некоторые повороты старенький «москвичок» проходил на двух колёсах.
А после того как гонщик Х проскочил необорудованный переезд в двадцати метрах перед надвигающимся «товарняком», у Ротного мелькнула мысль, что автомат, впрочем, не такая уж и важность. Бог с ним, да и с академией тоже. Жить - хорррошо! Впрочем, сразу за переездом эта мысль куда-то исчезла.
На вокзальную площадь «412-й» влетел в лучших традициях голливудских блокбастеров в жанре экшн - с искрами из-под тормозных колодок и заносом задней оси на перрон. Один из бойцов ринулся к уже прибывшему пустому поезду, а Ротный с четырьмя другими начал визуально обследовать жиденький ручеёк дачников, вяло текущий сквозь ворота вокзала. Не утолив моральных страданий Ротного, ручеёк вскоре иссяк. Прибежал боец, посланный в вагон, и тоже страданий не облегчил. Автомата не было. На всякий случай, впрочем, с тем же результатом, прочесали ещё раз электричку и окрестности. В вокзальной милиции дежурный по ЛОВД ни о каком автомате слыхом не слыхивал, но тут же предположил, что волына эта, скорее всего, уже в преступных руках, ибо райцентр был первым мало-мальски приличным городом за сто первым километром и за годы советской власти изрядный прирост населения ему дали лица, прибывшие сюда на ПМЖ непосредственно из мест лишения свобод. Напоследок, лейтенант глумливо пр едложил альтернативу - обрез охотничьего ружья, изъятый накануне у местного алкаша.
На негнущихся ногах Ротный вышел из линейного отдела, к сердцу его подступила невыразимая тоска. Цитатой из фильма про особенности национальной охоты под околышем пульсировала мысль: «Вот теперь можно впадать в отчаяние ...».
Приближался момент истины - пора было возвращаться и докладывать...
И тут Бог доказал, что он таки есть, явив спасение в виде спившейся полубезумной старухи. Она оторвалась от сортировки пустой пивной тары под привокзальной акацией и сиплым басом окликнула Ротного:
- Эй, солдатик! Не ты эту хрень потерял?
И трясущимися руками вытащила из грязного мешка один из лучших образцов стрелкового оружия...
Обратно добирались той же электричкой - прапорщик Х и «москвич» с задранным капотом организовали перед вокзалом скульптурную группу, напоминающую Самсона и льва. Из чрева раненого льва, пульсируя, трагически била чёрная струя - то ли кровь, то ли тосол.
Когда осунувшийся Ротный с АКМом на плече и пятью бойцами вышел из поезда, рота, переминаясь с ноги на ногу, ещё стояла возле платформы в полуразвалившемся строю.
Курсант Алексей К., прикрывшись развёрнутой полевой сумкой, азартно играл с соседом Петей З. в «морской бой»:
- А-5!
- Убил ...