У каждой страны есть своя кинематографическая
эпопея. У Франции – это «Семья Тибо», у Австралии – «Поющие в терновнике», у Америки – «Унесённые ветром», у России – «Война и мир». Похоже, лавры оскароносных «Унесённых ветром» и «Войны и мира» Бондарчука не дают покоя ремеймейкерам. Потому и появляются такие сериалы, которые смело можно было бы назвать «Унесённые ветром»_ru!
Данный фильм ещё раз доказал, что в сознании европейцев до сих пор властвуют стереотипы, вроде того, что Россия – это страна, где лежит снег. И потому Наполеон, который вошёл в Москву 1 сентября, сразу попал в объятия русского «генерала зимы». Причём перемены погоды как в сказке «Двенадцать месяцев»: то зима, а то вдруг лето, и снова зима… А все солдаты русской армии – исключительно молодые призывники, словно режиссёр не читал роман.
Фильм, похоже, посвящается не столько Наташе, сколько Соне, если судить по количеству кадров с красивой актрисой, исполнившей роль Сони. Приятно всё-таки снимать красивую женщину! А Клеманс Поэзии, похоже, даже плакать в кадре не умеет. В её исполнении Наташа Ростова – сама суть России: готова любить всех и вся несмотря ни на что (как настоящая француженка)! Читать полностью >>>
До недавнего времени слово «ужас» в русском, по крайней мере, языке, множественного числа не имело. «Ужасы» - посчитанной и не очень толпой – появились именно как художественная дефиниция, будь то итальянская «трагедия ужасов», французская «опера ужасов» или просто «ужасы» как жанр современного кино. Потому что предлагать можно полный набор кошмариков, подсчитанный и соотнесенный с бюджетом, но страх, настоящий, внутренний, подлинный, не страх чего-то
там, а просто, всепоглощающий страх, испытываемый человеком, всегда один. Любые его измерения абсолютно субъективны, любая классификация поверхностна, любые взаимодействия с ним основываются на интуиции и финал таких взаимодействий трудно предположить. Что, разумеется, ни разу не является поводом сознательно отказаться от добровольного, систематического и планомерного употребления ужаса. В мышцу, в вену и перорально.
Источником ужаса, как известно, является не лысый дядька с топором и не мертвая девочка с глазом, а готовность этот ужас воспринять именно как таковой: как источник действительной или воображаемой опасности. В отличие от большинства других, запротоколированных психологами эмоций, страх возникает не во время, а как бы чуть-чуть загодя собственно
критических событий, и потому сродни ожиданию. В конце концов, с заброшенного кладбища на черное шоссе, тускло освещаемое светом старого фонаря, может выйти не кошмарный мертвец, а всего лишь интеллигентный прохожий, срезавший крюк по дороге домой, к жене и детям. Что ничуть не отменит пережитого нами под ближайшим кустом ужаса. Но во внекиношной жизни интеллигентный прохожий рискует огрести монтировкой по голове, совсем как кошмарный мертвец – потому как страх уже включил программу защиты. Ибо разумными и естественными
следствиями страха, помимо учащенного дыхания, сердцебиения и потных ладошек, становятся, цитирую «сосредоточение внимания на источнике опасности и поиск путей ее избегания».
Абзац.
Любой нормальный человек в этом месте должен вглядеться в экран, понять его конечность, и либо дальше смотреть с комментариями и хохотками, либо встать и покинуть зал, мужественно оставив свою порцию колы менее нормальному соседу. А хоррор-режиссеры, соответственно, дружной толпой пойти предаваться воспоминаниям. Куда угодно, вот хоть и на заброшенные кладбища.
Однако же мы не уходим, и рассыпающимся могилкам на старых кладбищах по-прежнему не суждено насладиться обществом хоррор-режиссеров, потому как эти последние заняты сверх всякой меры, услаждая наши противоестественные желания пугаться. Пугаться – и не убегать. Читать полностью >>>