Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Семейная православная газета

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 634 RSS
←   Апрель 2012   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://sp-g.ru/
Открыта: 06-03-2004
Адрес автора: religion.spg2004-owner@subscribe.ru

Автор
Голдовская Наталия

Статистика

634 подписчиков
-1 за неделю
←   Все выпуски   →

Семейная православная газета ЦЕНТР




Улица была чиста и пустынна – ни людей, ни автомобилей. Слева, за деревьями, виднелись остовы недостроенных и брошенных зданий, справа, вдоль тротуара, тянулась высоченная каменная стена с колючей проволокой по гребню. Белые буквы размером с человеческий рост были широко разбросаны по стене и на первый взгляд являли собою нечто загадочное и необъяснимое. Однако, присмотревшись и мысленно восстановив те, от которых никаких следов не осталось, можно было прочесть: «Наш труд – гарантия безопасности нашей Родины»
Стена прервалась ржавыми железными воротами и небольшой будочкой – проходной, на дверях которой висел замок. А дальше опять: те же полуистлевшие буквы и те же слова.

С левой стороны открылось здание усадебной архитектуры: желтого цвета, с белыми колоннами и под зеленой крышей – так в середине прошлого века красили строения особой государственной важности. Аллея из голубых елей преклонных лет, уходившая от главной улицы к зданию,  добавляла картине торжественности и великолепия. И только клумба перед аллеей, поросшая репейником, нарушала возвышенную гармонию.
Наконец, впереди показались двухэтажные домики – там следовало повернуть во дворы, миновать спортплощадку и отыскать нужный адрес. Дворы были такими уютными:  под кронами старых берез и кленов кое-где совсем по-домашнему располагались столы со скамеечками, беседки. Правда, заметил я, что некоторые сооружения опасно кренились в разные стороны, а у одной ажурной беседки крыша и вовсе провалилась внутрь.

По металлической сетке, огораживавшей пустырь, я понял, что добрался до стадиона. И футбольное поле, и корты, – все так густо заросло высокой травой, что, конечно же, совершенно не годилось для использования по назначению.
Дальше снова пошли дворы и снова уютные. В конце концов, нашел я нужный мне дом и квартиру.
Дверь отворила маленькая, но весьма бодрая старушенция, которая была предупреждена о моем приходе. Разумеется, мы не узнали друг друга, да и не могли узнать: со времени нашего общения прошло около полувека, я тогда был юношей-старшеклассником, она – вполне еще молодой женщиной. Но стоило мне назвать имена нескольких общих  знакомых из той поры, память ее встрепенулась:

- Погодите, погодите… Мы вместе ездили на турбазу Дома ученых, вы там ловили щук, и повариха готовила из них котлеты. Очень вкусные, между прочим, помните?.. Она добавляла в фарш морковь и капусту – я с тех пор рыбные котлеты точно так же готовлю… Потом отправились путешествовать по карьерам и рудникам – Петра Ивановича  с его регалиями всюду пускали. Вы нашли тогда большой кристалл голубого топаза, правильно?.. Петр Иванович сказал, что образец – не для частной коллекции, передал находку в музей и зарегистрировал под вашим именем, так?..  Помню! Вы тогда еще много интересных камней нашли. Петенька говорил, что специально для того и пригласил вас, совершенно несведущего в минералогии, дескать, новичкам везет… Вы, кстати, не стали коллекционером?.. И в геологию не пошли? Впрочем, что я спрашиваю, и так видно: одежда церковная… Погодите, а как вы попали в друзья к Петру Ивановичу, у вас ведь такая разница в возрасте?.. Ах, да: он с вашим старшим братом что-то там по работе общался, припоминаю…
Она щебетала и щебетала: рассказала, как Петр Иванович – ее драгоценный супруг – заболел, как она пыталась выходить его, когда у врачей опустились руки:

- Надо было бы сводить вас к Петеньке, но передвигаюсь я очень медленно, а кладбище далеко – боюсь, до вечера не успеем вернуться. Там у меня и первый муж… Делали особо чувствительную взрывчатку, и картонный стаканчик с этой взрывчаткой он передвинул по столу… После этого в технику безопасности ввели правило: поднимать стакан со взрывчаткой строго вертикально. И Петенькина первая жена – там же: умерла во время операции аппендицита. Остался маленький сын. И сразу вокруг Петра Ивановича одна барышня закрутилась: у нас ее не любили, называли Черной вдовой – паучиха такая есть. Когда мы с Петенькой расписались, она, конечно, отстала. Через год еще один ученый потерял жену во время простенькой операции, туда вдову и пристроили… А вскоре они уехали: ученый бросил науку и стал заниматься политикой…

Я не понял, каким образом роковая дама связана с незадачливой хирургией, и старушенция неохотно добавила, что здесь, в Центре, решались вопросы действительно мирового значения, потому он и привлекал к себе внимание могучих, хотя и не всегда видимых, сил, о которых Петр Иванович говаривал: «из-под ковра», «из-под двойного ковра», «из-под чужого ковра», «из-под всех ковров сразу».

Потом пили чай с рябиновым вареньем:
- Петенька очень любил, а рябины у нас тут много. Хорошо еще лимон добавлять, однако у меня нынче без лимона, – и смущенно улыбнулась.
Я понял, что живет она бедственно. Спросил о пенсии.

– Мне хватает – жить можно: автолавка привозит продукты, аптечный киоск работает… Наука вот, к сожалению, прекращена, да и ученых почти не осталось: в нашем поселке всего один – высокий такой, ходит в шляпе, с тросточкой, в длинном пальто, мы его Чеховым называем. А в коттеджном поселке – не знаю, сохранился ли кто-нибудь. Мы ведь изначально селились именно здесь – рядом с институтом, потом построили коттеджи – они чуть подальше находятся. Но квартиры за нами оставили. А теперь все, кто жив, вернулись обратно – квартиру содержать легче и дешевле. Есть еще домики в низине, у водохранилища: там жили ученые, которые любили рыбалку – пока работал Центр, вода и зимой не замерзала. Но о том поселочке я давно уже никаких сведений не имею.

Она вновь вспомнила о временах пятидесятилетней давности и заметила, что тогда все известные ей люди – не только в Центре, но и по всей стране – занимались чем-то определенным:
-Один у Королева камеры сгорания проектировал, другой – у Туполева делал крыло, третий был известным поэтом, четвертый работал в антарктических экспедициях, подруга моя преподавала в консерватории. И это ведь не какая-нибудь богема: отец подруги был машинистом-паровозником – интереснейший человек, мы так любили слушать его… Все – разные, яркие, все – личности! А теперь, кого ни спроси, – все что-то компьютерное… Петенькин сын уехал в Америку – что-то компьютерное, внуки – там же и тоже что-то компьютерное. А это, знаете ли, неинтересно совсем, скучно, безлико… Нас тут осталось полсотни старух да один Чехов. Почти у всех есть родня, но мы никуда отсюда не уезжаем – знаете, почему?..  Там, у вас, скучно… Мы привыкли к жизни другой, мы в летних отпусках всю страну с рюкзаками исходили, мужья наши могли на табуретке промышленный лазер собрать… Идемте, я покажу…

Мы зашли в квартиру напротив, причем ключ торчал в дверях, и старушка показала мне странную конструкцию, стоявшую, правда, не на одной, а на двух табуретках:
- Лазер. Делали с соседом подарок для школы. Не понадобилось – школу закрыли. Ученые пытались протестовать, сосед наш, а он лауреат государственной премии, бунтовал пуще всех, но не хватило здоровья. Следом ушла и его супруга – она была учительницей литературы. Кстати: Петенька в эту школу и коллекцию минералов передал – все потом куда-то исчезло.

- А дверь, – спрашиваю, – почему не запираете?

- У них замечательная библиотека – наши бабушки иногда захаживают, книжки берут. Вот, взгляните…
Лист бумаги лежал на столе. Я прочитал: там было разными почерками записано, кто, когда, какую книгу взял, когда вернул…

- Ну а чужие люди?

- Чужих у нас нет и никогда не было: Центр охраняется так, что проникнуть сюда невозможно. А на ключ я закрываю от кошек.

- Зачем же, – спрашиваю, – вас так охраняют?  Или вы до сих пор носители государственной тайны?

- Да какие там носители? Разве что Чехов… Охраняют не нас: охраняют рабочую зону – ту, что за высокой стеной… Ну, где написано: «Наш труд – гарантия безопасности нашей Родины». Правильно написано: гарантии больше нет… Мы повымрем, дома опустеют, а рабочую зону так и будут охранять…
Приближался вечер, мне следовало уходить, чтобы покинуть Центр до наступления ночного режима. Она отметила в моем пропуске время нашего расставания, указала более короткий путь к главному въезду и спросила:
- А каким образом вы вообще меня разыскали?

Я объяснил, что был в гостях у знакомого батюшки, тот сказал, что окормляет население Центра, я вспомнил о давнишнем путешествии на турбазу Дома ученых, и оказалось, что вдову дорогого мне Петра Ивановича батюшка знает и вполне может  организовать встречу.
- Он добрый: он приходит нас хоронить, – похвалила моего собрата древняя старушенция.

Вышли мы через черный ход. У крыльца стояла старая «Волга» – с оленем на крышке капота. Та самая «Волга», на которой мы и катались полвека назад. Петр Иванович, помнится, возил в багажнике запасные рессоры: машина до того перегружалась найденными образцами, что рессоры, случалось, и не выдерживали.

В соседнем доме играли «Баркаролу» из «Времен года» Чайковского. Окно первого этажа было открыто. Горела за окном настольная лампа под зеленым абажуром. Я остановился послушать. Играли неумело, неровно, с давно заученными неточностями и ошибками.
Выбрался на главную улицу я и впрямь быстро, однако совсем не там, где сворачивал во дворы, а чуть дальше – уже за рабочей зоной. Передо мной открылась долина, в глубине которой лежало водохранилище. Горизонт слабо освещался багровым закатом. Порывы ветра то и дело поднимали опавшую наземь листву, и листья подолгу кружились на фоне заката, словно воронье.

Неподалеку на тротуаре стояли двое мужчин. Один из них, высокий, был в длинном пальто, шляпе и с тросточкой – действительно, натуральный Антон Павлович. Второй – пониже, полноватый – с первого взгляда никакого великого писателя не напомнил. Оживленно жестикулируя, они о чем-то беседовали, и разговор их долетал до меня, но неразборчиво. Причем, если Чехов размахивал двумя руками, то полноватый – только одной: другая рука придерживала велосипед. Они были так увлечены, что присутствия моего не заметили. Потом Чехов приподнял шляпу – вероятно, прощались – и пошел по улице вдаль, а второй сел на велосипед и по узкой асфальтированной дорожке укатил вниз, к водохранилищу.
Главный въезд я миновал вовремя. Знакомый батюшка встречал меня на машине.

Священник Ярослав ШИПОВ
В избранное