Семейная православная газета ЭТО КАК РАЗ НАЗЫВАЕТСЯ ЖИЗНЬ
Самое главное в празднике Пасхи – воскресение Христа
после крестной смерти. В светозарную пасхальную ночь Церковь поет:
«Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение, иного жития вечнаго
начало…» И, обращаясь к Богородице, ликует: «Чистая Дево, радуйся!..
Твой Сын воскресе тридневен от гроба и мертвые воздвигнувый; людие,
веселитеся!» -Что такое христианская победа над смертью? – спрашиваю протоиерея Александра ЛАВРИНА.
-Это можно понять, если знать, что такое смерть, – отвечает батюшка. -Что же?
-Тление, разложение на составляющие. Еще до прихода на землю Христа
древнегреческие философы утверждали: Божество должно быть просто,
неразложимо. Нам-то кажется наоборот: чем сложнее задача, тем
значительней, достойней. Однако, в духовной жизни – чем проще, тем
устойчивей, богаче. -Почему?
-Потому что не умирает только то, что не может быть разложено на
части. Как только целое раскладывается, оно начинает умирать. Поэтому
процесс разложения воспринимается как нечто непристойное. -Вроде гниения или разрухи?
-Да. Природа и все созданное человеком должно поддерживаться. Иначе
сразу начнется разлад, разрушение. Не хватает воды растениям – и они
засыхают… -… Дом не ремонтируют – и он ветшает.
- И так далее. Это процесс смерти. Именно процесс. Смерть – не какое-то единовременное действие: пришла с косой – и всех выкосила.
Так понимали еще в Ветхом Завете. По Закону к мертвому человеку могли
прикасаться только определенные лица. Например, священник. И тот, кто
прикасался, должен был пройти множество очистительных ритуалов. -Почему?
-У древних иудеев была откровенная религия. -Да, Откровение, данное Самим Богом через пророков.
-И они знали о падении человека. Об этом говорило Священное Писание –
Книга бытия. Грех от человека неотделим. Отсюда слова царя и пророка
Давида: «Грех мой предо мною есть выну (всегда)…» (Псалом 50. 5) А
смерть – результат греха, греха как процесса, даже точнее – пути.
Реализация его в полноте.
Христианство это подтверждает: то, что человек обычно называет жизнью,
на самом деле является процессом смерти. Мы смотрим на грех не как на
некий проступок, а как на состояние людей. -Нашу болезнь?
-Верно. В чем она заключается? Мы не можем жить бескорыстно, как
Христос, потому что никогда не можем забыть своего «я». Даже в самых
высоких, добрых проявлениях. В этом трагизм нашего грехопадения, или
первородный грех. Тут важны не названия, а суть: вот где начало
разложения.
Человек сам захотел стать богом. И Господь это разрешил: хочешь так
жить – живи! Он никого ни к чему не принуждал, не метал громы и молнии. -И теперь не принуждает.
-Просто отпустил людей: хотите сами владеть миром, который Я сотворил, – владейте, ходите в своей воле!
Пагубность и трагичность этого сказались на самой нашей душе: с тех
пор мы не можем отказаться от своей персоны, эгоизма, самости,
гордости.
В «брачной песне» Адама (Бытие. 2. 23-24) сказано: человек отойдет от
родителей – и прилепится к жене своей, а жена – к мужу. Значит, он
живет – в ней, она – в нем. То есть в средоточии ума и чувств друг
друга. -Так было до грехопадения?
-Да, а после него между людьми появилось соперничество, желание
обладать друг другом. И для этого каждый, по меткому замечанию владыки
Антония Сурожского, начал пользоваться своими талантами: мужчина –
силой, женщина – слабостью. Проявилась их смертность, обособленность. -Сейчас это называют атомизацией.
-А родилась она, когда человек захотел обладать тварным миром, который его окружает, и друг другом.
Все у нас в разладе, все само по себе: желания, переживания, разум,
совесть, чувство долга. И в результате мы имеем трагизм человеческой
души и драматизм стремления к обладанию. Потому что просто
автоматически все, чем мы хотим обладать, обладает нами. -Такая взаимосвязь?
-Верно, здесь мы рабы. И чем сильнее желание, тем больше люди
становятся рабами того, чем (или кем) они хотят обладать. Реально
зависят от этого и не могут освободиться.
Сами, без Бога, мы не можем достичь цельности своей души. Поэтому в
Евангелии Господь исцеляет человека – не лечит от болезни, а делает
цельным. -Собирает, соединяет разрозненное?
-Именно. Вспомним историю Церкви, а это – прежде всего история святых.
Для многих, кого исцелил Иисус Христос, физические болезни уже не
имели значения. Да и жизнь не была самоценна. Жизнью для них
становился Тот, Кто привел их в это состояние. Они сознавали:
целостность в них появилась только потому, что они едины с Христом. Это
было их воскресением, возвращением к жизни.
Общественное служение Господа – это исцеление, воскрешение,
возвращение человека в первобытное – целостное состояние. Конечно, в ту
меру, в какую это было возможно до схождения на людей Духа Святого
Божия. -Но Христос и буквально воскрешал людей из мертвых.
-В евангельском повествовании указаны три случая воскрешения: дочери
Иаира, сына Наинской вдовы и четверодневного Лазаря. Эти трое знали
тайну смерти и нового рождения – возвращения к жизни. Но тайны Вечности
они еще не знали. -Воскресение Христа отличалось от этих воскрешений?
-Оно совершенно особое. Господа воскресил не кто-то со стороны, а Его
Божество. Он должен был воскреснуть, потому что смерть над Ним не
имела власти.
Повторю, мы не можем отойти от своего «я», оно ко всему примешивается.
А в евангельской жизни Христа этого не найдешь. Была у Него личная
жизнь, которая утешала бы Его «я»? -Нет.
-С житейской точки зрения Он чего-нибудь достиг? -Ничего. Ни семьи, ни дома, ни стада…
-Господь свидетельствовал, что животные и птицы материально живут
лучше Него, потому что имеют хотя бы норы и гнезда. Некий уют. А Сыну
Человеческому негде было главы приклонить (см от Матфея. 8. 20). И не
кто-то другой, а Он Сам это выбрал, потому что Себе никогда не
принадлежал.
В отличие от нас Господь всегда жил, а не существовал. Его душа была
богата всеми людьми – и потому грехи всех Он мог взять на Себя. Его
человеческое «я» к этому не примешивалось. Оно было растворено в Боге, а
значит – и в ближнем.
Разделить Человека и Божество в Христе невозможно. Но это такое
согласие, которое и не смешивалось. Святой Максим Исповедник сравнил
эту нераздельность с раскаленным металлом. Металл остается металлом и
огонь – огнем, а разъединить их невозможно.
Об этом ясно и определено сказал апостол Иоанн Богослов: «И Слово
стало плотию» (Евангелие от Иоанна. 1. 14). А апостол Павел объяснил: в
Иисусе Христе «обитает вся полнота Божества телесно» (К Колоссянам.
2. 9). -Он совершенный Человек?
-Да, потому что совершенный Бог. Жизнь Спасителя – это свидетельство о
жизни неуничтожимой, вечной. В Нем не было хитрости, лукавства. Его
невозможно было разделить на составляющие. Господь был всегда открыт,
оставаясь Младенцем по простоте и цельности.
С одной стороны – всемогущество Божества, с другой – цельность,
простодушие, младенческое нелукавство, которое предполагает совершенную
открытость и незащищенность. Поэтому Христос неизбежно должен был
попасть на Крест. Люди с Ним антагонисты во всем: в желаниях, чувствах,
рассуждениях. -Да, это так.
-В Гефсиманском саду Господь произнес: «идет князь мира сего и во Мне
не имеет ничего» (от Иоанна. 14. 30). Церковь объясняет, почему Он
сказал эти слова: смерть и дух злобы не могли в Нем зацепиться за грех,
самость, ячество, – за то, что разлагает человека. Этой
«персональности», присущей человеку, в Христе не было.
Наша воля падшая. Она все время падает на свое человеческое «я» и не
дает нам взлететь. Мы обязательно разбиваемся об этот камень, входя в
тот самый процесс смерти, разложения.
А Христос предложил нам другой камень. Об него тоже легко разбиться
(см. от Матфея. 21. 44). Но это единственный камень, на который можно
встать – и утвердиться. -Это Он Сам?
-Конечно. Господь отдал Себя в руки смерти и попал в ад, где она
полностью властвует, обладает душами, разложившимися самостью. Но
адские силы оказались совершенно бессильны, перед лицом Христовым.
Он ведь и туда спустился не по заданию, а пришел к родным: «нас ради
человек и нашего ради спасения». И опять-таки никого насильно не вел
на Небо, а включил в общение с Собой.
Но предварительно Господь послал в ад Предтечу, который уже мог там
сказать: пришел новый Человек, наступила новая жизнь. Она состоит в
том, что Христос, забывая Себя, живет ради каждого из нас по
отдельности – и всех в целом. Он и умер за всех нас, грешных, и
воскрес. -За меня лично?
-За каждого лично, чтобы мы жили, вернулись к Нему. Господь сошел во
ад, и к Нему устремились те, кто услышал и захотел новой – общей Жизни
Слова, доверился Христу.
И на земле, и в преисподней с Ним пожелали быть те души, которые
увидели: Господь может их спасти, а не дать им заслуженную награду. -И не иначе?
-Если человек считает, что заслуживает спасения, зарабатывает его,
значит, он все время предстает перед Отцом Небесным в неподобающих,
небрачных одеждах. -Как в притче о званых на пир (от Матфея. 22. 2-14)?
-Да. Эта притча – парадоксальная. Собрали-то на пир кого? -Злых, калек, убогих, разбойников…
-Верно. Откуда у них могли быть брачные одежды? Негде им взяться, одна
грязь! Но все, кто увидел в Христе Спасителя, Который дает спасение
даром – по милосердию, по милому сердцу, – оказываются в брачных
ризах. А в небрачной – только один. -«Заслуженный»?
-Мне очень нравится это русское слово – милосердие. Все мы, грешники,
милы сердцу Сына Божия. Это и есть осуществившееся воскресение.
Ведь если бы в аду оказался кто-нибудь из тех, кто кричал: «Распни
Его, распни!» – и увидел в Христе своего Спасителя, он тоже был бы
выведен из ада. Потому что о нем и таких, как он, говорил Господь на
Кресте: «Отче! прости им, ибо не ведают, что творят» (от Луки. 23. 34). -Смерть Христа – и победа над смертью. Как это связано?
-Он отложил тело – и Своей цельностью, простотой, неразложимостью
попрал смерть. Свет Христов восполнил, остановил разложение. Потому что
Его личность живет не за счет других, а ради других. И это как раз
называется Жизнь.
Свет Христов осветил любого, кто захотел быть ему причастным.
Воскресил, возвратил к Жизни, к общению с Собой – Богом Творцом. И тем
самым к бескорыстному общению и жизни со всеми остальными –
праведниками и грешниками.