Узбекистан: Ташкентская прокуратура заинтересовалась деятельностью независимых журналистов
2010-01-07 15:14 ИА Фергана.Ру

7 января 2010 года сразу нескольких известных журналистов, а именно Василия Маркова, Сида Янышева, Абдумалика Бобоева, Марину Козлову и бывшего корреспондента Радио «Свобода» Хуснитдина Кутбитдинова вызвал к себе на беседу помощник городского прокурора Ташкента Бахром Нурматов. Василий Марков и Абдумалик Бобоев отказались приходить в прокуратуру без получения официальной повестки. Остальные приглашение приняли.

Каждый из этих журналистов в разное время сотрудничал (или продолжает сотрудничать) с иностранными изданиями, в том числе, с агентством «Фергана.Ру».

В прокуратуре продемонстрировали хорошую осведомленность в личной жизни журналистов. Оказалось, что на каждого из приглашенных есть своего рода досье. Помощник ташкентского городского прокурора заявил, что эти документы были переданы ему из Службы национальной безопасности (СНБ) Узбекистана и Министерства иностранных дел страны. По словам Сида Янышева, ему зачитали всю его биографию, в том числе, неизвестные широкой публике детали.

Однако собранных спецслужбами сведений прокурорским работникам показалось мало. Прокуратуру интересовали все подробности профессиональной деятельности журналистов. Сотрудники прокуратуры внимательно расспрашивали их о том, в каких международных конференциях они принимали участие, на какие семинары ездили. Они интересовались происхождением денежных переводов из-за рубежа за многие прошедшие годы. Спрашивали журналистов и о «связях» с посольствами иностранных государств, в частности, с американским дипломатическим представительством в Ташкенте.

Из уст прокурорских работников прозвучали туманные фразы о том, что некоторые статьи перечисленных журналистов носят «тенденциозный» характер, однобоко отражают действительность. Сид Янышев ответил, что считает такие обвинения несправедливыми: он-де всегда приводил в своих публикациях различные точки зрения.

В итоге, по словам Сида Янышева, ему предложили написать объяснительную на имя прокурора Ташкента Б.Валиева – где работал, с какими изданиями сотрудничал.

Встреча носила неофициальный характер, никаких обвинений журналистам предъявлено не было.

Таджикистан: Признанный узбекским шпионом гражданин осужден на 20 лет лишения свободы
2010-01-08 00:44 ИА Фергана.Ру

Верховный суд Таджикистана приговорил гражданина этой страны к двадцати годам лишения свободы за шпионаж в пользу Узбекистана, сообщает Немецкая волна.

«Суд Хатлонской области признал виновным Боймурода Анарова по статьям 305 (измена родине) и 335 (незаконный переход государственной границы) и приговорил его к 20 годам лишения свободы с отбыванием наказания первые пять лет в тюрьме, оставшийся срок - в колонии строгого режима», - говорится в заявлении суда.

По данным следствия, Анаров был задержан в июле 2009 года. Во время задержания он имел при себе узбекскую валюту и «секретные данные», касающиеся Байпазинской и Сангтудинской ГЭС, отмечает агентство AFP.

В свою очередь, Интерфакс указывает на то, что суд не сообщил, в чем именно заключался акт шпионажа.

В августе 2007 года суд Таджикистана уже выносил приговор за шпионаж в пользу Узбекистана. Однако тогда осужденными были узбекские граждане.

Следует отметить, что отношения между Таджикистаном и Узбекистаном после объявления их независимости остаются напряженными. Официальный Душанбе обвиняет Ташкент в укрывательстве лиц, разыскиваемых в Таджикистане, в минировании межгосударственной границы, а также в обстрелах территории республики узбекскими пограничниками. Еще одним спорным вопросом между странами является намерение Таджикистана строить на трансграничных реках гидроэлектростанции, которые, по мнению Узбекистана, негативно повлияют на аграрный сектор республики.

Узбекистан: В проблемах с пластиковыми карточками виновата американская компания?
2010-01-08 12:08 ИА Фергана.Ру

Государственный комитет Узбекистана по демонополизации провел анализ рынка услуг, выявив ряд проблем, связанных с взаиморасчетами посредством пластиковых карточек. Во всех невзгодах населения, связанных с использованием безналичного расчета, банки обвинили американского поставщика электронно-платежного оборудования Sercotec Select – монополиста, реализующего Узбекистану свою продукцию по ценам выше, чем в России или в Китае.

Напомним, о трудностях в использовании пластиковых карт в Узбекистане мы писали неоднократно. Сегодня большинство описанных нами проблем подтверждены со стороны официальных органов.

Как сообщает Интернет-издание gazeta.uz со ссылкой на пресс-службу Госкомдемонополизации, ведомством был выявлен ряд барьеров, создающих трудности для потребителей и бизнесменов при взаиморасчетах с использованием банковских карт. Среди них выделяется высокая стоимость оборудования и услуг, превышение размеров платы за аренду терминала, в том числе, незаконное установление банками арендной платы за приобретенный в полной стоимости терминал предпринимателем на собственные средства, а также комиссионные сборы банками за выдачу наличности.

Среди нарушений правил торговли и несоблюдения прав потребителей наблюдается завышение стоимости при реализации потребительских товаров посредством банковских карточек. В качестве примера приводится случай некоего М.Мамаджанова, частного предпринимателя из Андижанской области, который реализовывал растительное масло по цене на 4.000 сумов дороже установленного. «Аналогичные факты выявлены по реализации муки и других продовольственных товаров, а также таких услуг как, оплата за мобильную связь», - сообщает пресс-служба узбекского антимонопольного комитета.

Как выяснилось, отдельные филиалы коммерческих банков без основания отказывали клиентам в оплате карточками коммунальных услуг и студенческих контрактов. Такие случаи были зафиксированы в Ургутском районе Самаркандской области, где филиал ГК «Халк банк» не принимал оплату за электроэнергию, а филиалы АКИБ «Ипотека банк» и АКБ «Микрокредитбанк» Андижанской области отказывались принимать оплату за обучение.

Были выявлены также такие случаи, когда, несмотря на приобретение некоторыми предпринимателями терминалов на собственные средства, со стороны банков взималась еще и плата за аренду данного терминала. Так пострадало предприятие «Чень-Чун» (Ташкент). После покупки терминала за 389.000 суммов ($190), по непонятным причинам владельцы были вынуждены выплачивать ежемесячно 12.000 суммов ($6) в виде арендной платы АКБ «Агробанку». О наказании виновных, впрочем, не говорится.

Сталкиваются предприниматели и с тем, что деньги, полученные через терминалы, поступают на их счета не сразу, а с существенной задержкой. Кроме этого, отдельные банки взимают за выдачу наличности комиссионные в размере 2-4%, что приводит к удорожанию реализуемой продукции.

Комитет по демонополизации отмечает, что негативное влияние на развитие безналичной системы расчетов влияют и технические причины. «Существующая система процессинга карт не позволяет принимать к оплате карты отдельных банков через терминалы других банков. Кроме этого ряд банков автоматически блокирует карту в случае неиспользования в течение определенного периода, а для активации карты обычно приходится посещать банк, что, несомненно, создает лишние неудобства».

Банки в свою очередь, ссылаются на высокую стоимость самих платежных терминалов, поставляемых на рынки Узбекистана американской фирмой Sercotec Select. Это компания является единственным поставщиком в Узбекистан пластиковых карт, терминалов, банкоматов, инфокиосков и программного обеспечения, а цены у нее - в два-пять раз выше, чем в России и Китае.

Для решения выявленных проблем Госкомдемонополизации начал разработку предложений по снижению цен на импортируемое оборудование, возможной локализации производства терминалов местными предпринимателями с предоставлением им налоговых и таможенных льгот. Антимонопольный комитет также планирует унифицировать принцип взимания комиссии за межбанковский оборот, пересмотреть тарифы на услуги, оказываемые процессинговым центром и отменить комиссионные сборы, взимаемые банками за выдачу наличности.

Согласно официальным данным, осенью 2009 года обслуживанием пластиковых карт в Узбекистане занимались 20 коммерческих банков. В октябре Центробанк сообщал о почти 5,5 миллионах пластиковых карт, выпущенных в обращение коммерческими банками, и 42 000 платежных терминалов.

Следует отметить, что Антимонопольный комитет не учел, что терминалы установлены пока не во всех магазинах и торговых точках, невозможно по безналичному расчету приобрести «дешевую» продукцию на дехканских рынках, скуден ассортимент в вещевых магазинах, имеющих терминалы. Согласно информации «Ферганы.Ру», полученной из неофициальных источников, комиссионный сбор банков за обналичивание денежных средств, полученных предпринимателем посредством пластиковых карт, колеблется от 15 до 40 процентов от общей суммы.

Персидские узоры иранского кино
2010-01-08 13:29 Диляра Тасбулатова (Москва)

…Еще лет эдак двадцать тому назад считалось, что есть нации «кинематографические» и «некинематографические» - что, мол, кинематограф, со всеми его особенностями, образностью, умением передавать саму сущность Времени, некоторым народам просто не соприроден. По тем временам это «неполиткорректное» мнение было как раз весьма объективным: в конце семидесятых - начале восьмидесятых только европейцы и американцы могли тягаться с такой мощной соперницей, как литература; в других странах, вроде Ирана или Китая, кино было слабым и подражательным. Причем в Иране за образец брали коммерческое индийское кино, столь же далекое от жизни, как Земля от Солнца: сегодня эти фильмы выглядят как издевка, намеренный китч, пародия.

Короче говоря, даже самый смелый, отчаянный приверженец великой персидской традиции, будь он хоть семи пядей во лбу, не мог предположить, что пройдет совсем немного времени, и в Иране, как по мановению волшебства, вдруг возникнет такая фигура, как Мохсен Махмальбаф. Режиссер, имя которого отныне почти всегда употребляется вкупе с эпитетом «великий», чьи фильмы, несмотря на то, что он пока не достиг возраста классика и патриарха, уже входят во все учебники истории кино; автор, у которого есть своя школа, стиль, манера изложения; своя философия, образность, свои художественные приоритеты. Короче говоря, свой собственный мир: что, согласитесь, для современного кинематографа, который уже пошел по десятому кругу (время открытий давно миновало) большая редкость.

Между тем, ирония личной судьбы этого, без сомнения, великого - безо всяких преувеличений - режиссера состоит в том, что до 23 лет он НИ РАЗУ не был в кинотеатре (!) В детстве он даже поссорился с матерью, когда она пыталась повести его в кино. Впрочем, это и понятно: слово «кино» в сознании юного Махмальбафа ассоциировалось с индийскими мелодрамами, с их конфетной фальшью, условными героями, назойливой музыкой и почти гиньольными «страстями». Иранская «фабрика грез», как уже говорилось, была не лучше…

В первый раз Махмальбаф предпринял поход в кинотеатр с весьма прагматичными целями: чтобы научиться делать революционные агитки. Ему было 23, он только что вышел из тюрьмы за нападение на полицейского (юному революционеру грозила даже смертная казнь), и он был ярый противник шахского режима…

…Гораздо позже, когда иллюзии ранней юности сойдут на нет, Махмальбаф продемонстрирует свои взаимоотношения с «движущимся изображением» с немалой толикой самоиронии. Его «революционность» или уйдет в подтекст, создавая поистине могучие образы (как в знаменитом «Кандагаре», где с неба сыплются искусственные …ноги – протезы для подорвавшихся на минах), или примет форму изящной издевки над самой сутью кино (как, например, в картине «Салям, синема!», где он разоблачает «фашистскую» суть кинематографа с его проникновением в святая святых человеческой личности).

Гораздо позже, уже достигнув сорокалетия и став зрелым матером, Махмальбаф, разочарованный в революционной борьбе, как таковой, изберет своим кумиром поэта Сохраба Сепехри, который может заплакать над судьбой придавленного…таракана (о чем Махмальбафу рассказал его друг, посетивший Сепехри в его доме и погнавшийся за ползущим тараканом, чтобы «ранить» его). Признаваясь потом в одном из интервью, что, мол, даже если такой образ мыслей и слишком поэтичен, вплоть до пародии, то он имеет под собой глубокие основания: «Если бы весь мир так заботился о таракане, мы бы сейчас не были бы свидетелями повсеместного насилия».

Однако сравнительно недавние события жизни Махмальбафа, подавшего вместе с иранкой Маржан Сатрапии, тоже режиссером, иск в Еврокомиссию на незаконность выборов Ахмадинежада, свидетельствуют о том, что революционный огонь, когда-то буквально сжигавший юного Мохсена, все еще тлеет в его сердце.

Кстати говоря, его встречу с Маржан Сатрапи, живущей, в отличие от Махмальбафа, который никогда не покидал Тегерана, в Париже, можно назвать если не «судьбоносной», то уж точно - знаковой. Сатрапи – опять-таки в отличие от Махмальбафа, родившегося в бедной семье, - аристократка по рождения, представительница старинного персидского знатного рода, гораздо более революционно настроена, чем ее великий соотечественник. Художница и писательница, звезда политического комикса, стяжавшая огромную популярность на Западе за книгу комиксов «Персеполис», она всегда была настроена очень критично по отношению к правящему в Иране режиму. Ее самый прославленный комикс, «Персеполис», – автобиографичен и живописует повороты судьбы иранской девочки, жаждущей жизни и свободы в условиях, когда женщина не имеет права выйти из дому без сопровождения мужчины.

Интересно, как они вообще нашли общий язык: Маржан исповедует более «западные» ценности - ее конфликт с иранским укладом и последующая эмиграция как раз строились на том, что, как полагает Маржан, человек не должен лишаться права на информацию, соблюдать запреты и отчитываться, какие книги ему читать и какую музыку слушать. Причины ее эмиграции крылись не в мечте о чисто житейском комфорте, а в той духовной жажде, которой Маржан была снедаема на родине. Мохсен, наоборот, относится к противопоставлению «свободного» Запада и «несвободного» Востока гораздо более философски: «Если на Западе человек проживает совершенную жизнь, то на Востоке – всеобъемлющую». Потому что западный человек «руководствуется научно-догматическим взглядом на мир, в то время как восточный – обладает более поэтическим, мистическим и философским темпераментом».

Вот уж воистину – «Запад есть Запад, Восток есть Восток, им не сойтись никогда». Эти метания между двумя полюсами – созерцательной медитативностью и обществом «фундаментальных свобод» - отражены в блистательном «Персеполисе», полнометражном мультфильме Маржан, с какой-то потаенной печалью, что снедает всякого эмигранта, будь он хоть трижды успешен… А Маржан Сатрапи, сделав вместе с Венсаном Паронно фильм по своей книге, удостоилась и Гран-при Канна, и огромных тиражей, и уважения «высокомерных» европейцев, не говоря уже о своих почитателях по всему миру.

Возможно, поэтому (но не только, конечно, тут и масштаб дарования иной) у Махмальбафа мир предстает не как сумма возможностей свободного гражданина, но как нечто «всеобъемлющее», как тайна, к которой можно прикоснуться разве что посредством искусства. Ибо даже в его «политических» картинах – таких, как «Кандагар», где с неба, вместо манны небесной, сыплются протезы, - есть эта неуловимая прелесть и тайна бытия, какая-то странная – в таких-то условиях! – радость, что ты еще жив, живешь, что ты дышишь и можешь радоваться и печаловаться.

Недаром в фильме «Пять часов пополудни», снятом его старшей дочерью Самирой (а на подходе уже и Хана, младшая дочка Махмальбафа, чей фильм «Будда, рухнувший от стыда» получил множество международных премий) царит оптимистический настрой. Притом, что действие происходит в Афганистане, посреди страшной бедности… Интересно, что другие картины того памятного Каннского фестиваля, куда «Пять часов» были приглашены в основной конкурс, были абсолютно беспросветны: ибо авторы их происходили из просвещенной и свободной Европы…

Глядя, как в «Габбехе», одном из самых феерических шедевров Махмальбафа, сплетаются узоры судьбы, повторяя узоры персидского ковра, начинаешь проникаться и взглядами Сепехри, и той метафизической мощью, что заложена в фильмах Махмальбафа, где самое главное, судьбоносное, происходит даже не на грешной земле, а другом, трансцендентном пространстве.

После этого слова Бертолуччи, произнесенные им лет сорок тому назад, что, мол, кинематограф может говорить только по-французски (в те времена французское кино действительно достигло головокружительных успехов), кажутся не только натяжкой, но и, простите, глупостью. Впрочем, глупостью вполне невинной: ведь нужно было прожить эти сорок лет, дождавшись, когда гений Аббаса Киаростами, другого знаменитого иранца, или Джафара Панахи, еще одного талантливого соотечественника Махмальбафа, или самого Махмальбафа, обретет силу.

Самира, Хана, Маржан (кстати, именно в Иране, с его строгостями по отношению к женщинам, очень силен феномен женского кино) дополняют эту картину «персидского ковра» современного кинематографа Ирана.