Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Литературное чтиво

  Все выпуски  

Аркадий Крупняков "Амазонки"



 Литературное чтиво
 
 Выпуск No 63 (930) от 2014-08-21

Рассылка 'Литературное чтиво'

 
   Аркадий Крупняков "Амазонки"

Крупняков
Скачать книгу

В этом приключенческом романе автор повествует о государстве амазонок — легендарных женщин–воительниц — в период его распада, государстве, замкнутом в себе и агрессивном для внешних пределов, раздираемом внутренней борьбой за абсолютную власть. Идея романа: общество, основанное на жестокости и человеконенавистничестве, обречено на гибель.



 Сегодня в выпуске
 Суд
 Ночи больших раздумий
 Побег
 Агнесса
 
 Анонс




   Суд

Вечерами, когда поднимается ветер и когда море бьет тяжелыми волнами о камни, на берег собираются рыбачки. Они садятся на открытом месте и ждут. Позднее приходит Ферида с кифарой. Она садится на согретые за день камни, рыбачки окружают ее, и начинается песня. Слепая поет о давних деяниях богов, о войнах, которые вели ареянки, о подвигах праматери амазонок.

Этим безобидным сборищам не препятствовал никто. Гоплитки, охраняющие рабынь, ничего опасного в этом не видели - место на берегу открытое, бежать отсюда немыслимо.

На западе расстилается безбрежное море, с севера востока лучше всякой охраны сторожит рабынь горная гряда, бежать на юг мешают мутные воды Фермодонта, впадающего в море.

Послушать Фериду приходят не только пленницы, но и надсмотрщики - метеки. Иногда и гоплитки садятся на теплые камни, чтобы насладиться пением слепой педотрибы, а заодно и узнать: не замышляют ли "тела" о побеге?!

В хорошую погоду на берегу собирается множество женщин, при ветре, когда море шумит, приходят немногие.

В этот вечер на море разыгрался шторм. Высокие валы хлещут о берег, ветер срывает с гребней волн соленую воду и мириадами брызг разносит ее по взморью. Казалось, никто не захочет в такую погоду выйти к морю, и поэтому берег пустынен. Даже опрокинутые на берегу лодки никто не охраняет - гоплитки ушли в укрытие.

Стонет и ревет море. Низкие тяжелые облака, кажется, прикасаются к пенным гребням высоко взметающихся волн, небо и море смыкаются в едином водовороте, наполняя воздух гулом, сыростью и мглой.

Но что это? Склонившись навстречу ветру, к берегу шагает женщина. Пеплос ее намок и блестит, облегая худое тело. Судя по тому, что в руках необычной женщины посох и она им ощупывает дорогу, можно судить, что это слепая.

Ну да, конечно, это Ферида. Вот и кифара под пеплосом. Неужели она собирается петь в эту страшную непогодь? Неужели кто-то придет ее слушать?

Смотрите, со всех сторон к Фериде подходят женщины: одна, вторая, третья, четвертая… Их лохмотья прилипли к телу, женщины, упрямо сопротивляясь ветру, идут к назначенному месту.

- У нас мало времени, - сказала Ферида, когда женщины сошлись за большим камнем. - Говори ты первая, Лика.

- Я была в Гноссе, - Лика, высокая, похожая на мужчину метека, выступила вперед. - Рыбачки, все как одна, готовы пойти за тобой и Мелетой, если…

- Не так громко, Лика. Не забывай, слепые хорошо слышат и в бурю.

- Если и другие метеки пойдут с нами, то к рыбачкам присоединятся и виноградари.

- А как ты думаешь, метеки с виноградников пойдут? Они же вольноотпущенные.

- Это только так считается. Они, как и рабыни, под пятой гоплиток. И если мы сумеем перебить охрану, они сделают то же. Я уверена.

- Говори ты, Аноха.

Аноха, молодая, совсем еще девочка, загорелая до черноты, заговорила торопливо:

- Я из Лампиды. Пастушки только и ждут, чтобы подняться на жирных. Они верят в успех нашего дела. Такого еще не было в Фермоскире, чтобы за рабынь встали такие уважаемые люди - благородная педотриба и дочь полемархи Лоты.

- Ты им сказала, что они могут погибнуть?

- Сказала. Они говорят: все равно мы едохнем здесь. Нам нечего терять,

- Говори ты, Енарея.

- Мне не удалось поговорить ни с кем. Меня заметила охрана, и я еле скрылась. Но я думаю, все каменоломни восстанут.

- Что ты скажешь, Кинея?

- Ты посылала меня в Леагры. Там я видела Гелону и с нею храмовых амазонок.

- Вот как? Леагры принадлежат царице. Что там делает храмовая?

- Не знаю. Будто бы там хотят строить храм. Гелона приехала выбирать место.

- У тебя есть верные люди в Леаграх? Ты велела следить им за этой змеей?

- Велела. Если что - нам донесут. И еще хочу сказать…

- Подожди, Кинея. Я слышу стук весел.

- Что ты, Ферида? Кто осмелится выйти в море в такую погоду, - сказала Лика, вглядываясь в волны.

- Ты не туда смотришь, моя девочка. Погляди на реку. По Фермодонту кто-то плывет.

- Тогда нам нужно уходить. Если заметят…

- Верно, Аноха. Расходитесь, а я останусь. Мне можно ходить всюду и в любое время. Идите.

Когда женщины разошлись, Ферида пошла к берегу реки.

 

Говорят, от любви до ненависти - один шаг. От ненависти до любви - тоже. Мелета сама не понимала, за что она так сильно полюбила молодого охотника. Может быть, за то, что Арам горячо предложил ей помощь в вызволении Фериды. Или за то, что искусен в охоте, - пока Мелета жила у родителей, они ходили с Арамом и на лису, и на зайца, и на оленя. Девушка хоть и вышучивала все время парня, но не переставала им восхищаться. Даже за то, что он пытался угнать ее лошадей, она мысленно хвалила Арама. Она понимала: чтобы спасти друзей, он рисковал жизнью. А может, Арам покорил ее нежностью? Кто знает? В Фермоскире Мелета видела только зло и жестокость, нежность там презиралась. Но как прожить женскому сердцу без нежности?

Хети шутил над Арамом:

- Эх ты, как заарканила она тебя, так и бегаешь за ней, как на веревочке. Вечерами они все вместе обдумывали поход, днем коптили мясо и рыбу в дорогу, сушили сухари, готовили одежду, обувь и оружие. Было решено идти вчетвером.

Чокея знала в горах, чуть ли не в середине басилейи, старые заброшенные каменоломни. Там было столько нор, ходов и выработок, что можно было спрятать добрую сотню человек. Сюда они добирались более недели. Ехали ночами осторожно и, слава богам, добрались благополучно.

Арам и Хети остались тут, Мелета и Чокея в одну из ненастных ночей отправились в условленное место за Феридой.

 

Большой летний поход закончился. Нельзя сказать, что он был удачным. В первой же стычке с фарнаками ранили Антогору. Рана была неопасной, однако кодомарха, зная желание Атоссы прославить свою воспитанницу, передала все храмовое войско под руку юной Агнессы. Она надеялась, что старые, опытные сотенные помогут ей в набегах. Атосса, получив об этом известие, согласилась с кодомархой и отозвала ее в город. Риск, как казалось ей, был невелик, но если Агнесса проведет поход хорошо, ее сразу можно будет сделать кодомархой.

Но самоуверенная и строптивая Агнесса, чтобы насладиться властью, ей данной, стала поступать наперекор советам сотенных, и вскоре ее постигла неудача. Мужчины одного большого фарнакского селения неожиданно налетели на войско Агнессы сзади, девчонка растерялась, отразить нападение не сумела, и сотни понесли большие потери.

Узнав об этом, Атосса не на шутку перепугалась и велела вести храмовых на соединение с царскими и дальше воевать вместе под рукой полемархи Беаты. Храмовые и царские возвратились в город вместе. Трофеев было мало, однако пленниц амазонки привели достаточно.

Докладывая Совету Шести о походе, полемарха Беата рассказала о потере Мелеты.

- Почему в поход допущена была Чокея? - спросила Атосса. - Она не амазонка.

- Мы давно забыли об этом. Чокея была стремянной у Лоты.

- Почему вы послали на поиски беглянок только на третий день?

- Они не убежали. Они заблудились. Они шли в боковом охранении сотни, а оно не меняется до ночлега. Сотенная Кадмея искала Мелету сразу же, а на вторые сутки поиски начала я.

- Чем они окончились?

- Мы не нашли Мелету и Чокею. Далее поход задерживать было нельзя. Мы решили, что Мелета возвратится в город.

- Как ты думаешь, что с ними случилось?

- Я думаю, они погибли. Прошло более месяца, если бы они были живы, возвратились бы.

- Видно, свершилась воля богов, - сказала Атосса. - За предательство матери расплатилась дочь. Вырвем ее из памяти, Фермоскиры.

После Совета Атосса позвала Антогору:

- Поезжай в Леагры. Скажи Гелоне, чтобы неотступно следила за Феридой. Скоро там появится Мелета. Помоги ясновидящей поймать ее.

- Ты не веришь словам Беаты?

- Ей не поверил никто из Шестерки. Неужели ты думаешь, что полемарха так просто прекратила бы поиски Мелеты. Ведь она ее дочь.

- Приемная. Мелета дочь Лоты.

- Все равно. Беата очень любила Мелету. Она знает, куда ушла, девчонка.

- Куда же?

- В селение Тай. Они хотят узнать, как погибла Лота. А оттуда у беглянок один путь - к Фериде. Ищите их там.

 

Море разбушевалось еще сильнее. Так бывает всегда во время шторма: волны врываются в устье реки, встречаются с пресными водами, стараются повернуть их вспять. Река вспучивается водоворотами, стремясь выйти из берегов.

Ферида, прислушиваясь, шла к берегу, и только ее обостренный слух мог уловить скрип уключин на лодке которая боролась с течением. Наконец суденышко достигло берега, шаркнуло килем о каменистое дно.

Ферида стояла в напряженном ожидании. Шаги все ближе и ближе. Вот кто-то коснулся ее протянутой руки, обнял ее мокрое, холодное тело…

- Девочка моя… родная… Я знала, ты вернешься. Кто с тобой?

- Чокея. А там, в селении… Мама! Она жива!

Ферида не успела обрадоваться этой вести - она первая услышала тревожный шум. Из-за скалы выскочили храмовые амазонки, их было много, они бежали со всех сторон с копьями наперевес. Сопротивляться было бесполезно. Чокея, увидев храмовых, упала на дно, лодку подняла волна и вынесла на середину Фермодонта.

Мелету и Фериду связанными привезли в Фермоскиру, поместили в подвалах храма.

Весть о поимке беглянки в тот же день распространилась по городу. "Зачем и куда бежала Мелета?" -- вот вопрос, который разжигал любопытство всех. Из Фермоскиры убегали рабыни, редко пытались бежать метеки, но чтобы из города убежала амазонка, воительница, дочь полемархи, - такого не бывало.

На второй день из уст в уста передавалась новость: Мелета ходила в селение, где убили ее мать, и узнала, что Лоту погубили не мужчины, а Священная и Антогора. Эту новость передавали смело - она исходила от дочери царицы. Все молодые амазонки, которые воспитывались вместе с Мелетой, были на ее стороне и вслух осуждали Священную и Антогору. Такого тоже не бывало в Фермоскире.

Атосса хотела решить судьбу Мелеты на Совете Шести, но когда ей донесли, что беглянке сочувствуют не только молодые, но и пожилые воительницы, поняла, что в справедливость решения Шести многие не поверят.

Атосса надумала предать Мелету верховному суду с тем, чтобы осудить ее публично.

Когда царица узнала, что суд будет проходить на площади, тревога вошла в ее душу. Сначала Годейра думала, что Мелета отделается легко. Проступок невелик-она заблудилась; молодой, идущей первый раз в поход амазонке это можно простить. Вполне естественно, что, не найдя свою сотню, она пошла к Фериде. Куда же ей было больше идти? Самое большее, чем ее могут наказать, думала царица, это сделают гоплиткой, и то на время. А разговоры о том, что Мелета ходила в селение, нельзя принимать во внимание. Доказать это будет трудно. Так сначала рассуждала Годейра.

Но. суд на площади? Царица боялась теперь агоры, боялась Атоссы. Если Священная выносит суд на площадь- значит, будут судить не Мелету. Все судебные стрелы будут направлены в нее, царицу. Значит, у Атоссы есть за пазухой камень, который она принесет на суд и там ударит им Кадмею, а через нее и царицу. Иначе Атосса не стала бы придавать суду такую широкую огласку.

Атосса и тут перехитрила царицу. Когда ее спросили, согласна ли она предать Мелету суду, Годейра согласилась. Проступок совершен, его надо осудить. Все серьезные преступления разбирались на Совете Шести, рабыни и метеки верховному суду не подлежали - их судьбу решали сами хозяйки. Пелиде приходилось чаще всего разбирать споры амазонок о границах владений, наказывать оскорбительниц, взыскивать долги. Там можно было и выслушать небольшое дело Мелеты. Но суд на площади - это совсем иное дело. Но было уже поздно что-нибудь изменить. После полудня, когда спала жара, агору заполнили люди. На площадь пришли не только амазонки и гоплитки, но и метеки. Это было сделано неспроста, вместе с Мелетой заочно будут судить и Чокею.

На возвышенности, около здания суда, поставлено кресло Пелиды. Верховная судья в темном плаще. Ее густые волосы через лоб перетянуты широкой белой лентой - знаком безупречности и чистоты помыслов. По обе стороны кресла встали две храмовые амазонки с копьями. За креслом Пелиды на высокой скамье уселись члены суда. Их шестеро: двое от гоплиток, двое от царских наездниц, двое из храмовых. Чуть повыше на ступеньке террасы расположились Атосса, Годейра, Антогора, Беата и Гелона. За ними ряд воительниц в боевых шлемах и со щитами. Слева от низкой скамьи посадили Фериду. Она свидетельница.

Пелида подала знак, и ввели Мелету. Две амазонки с обнаженными мечами охраняли ее.

Площадь, гудевшая до этого как потревоженный улей, затихла. Все ожидали увидеть Мелету испуганной, угнетенной и виноватой. Но она вошла с высоко поднятой головой, и страха на ее лице никто не заметил.

Пелида поднялась с кресла и сделала глубокий поклон в сторону храма, как бы давая клятву судить праведно, по заветам великой богини.

- Преклони колени перед храмом, Мелета, - сказала она подсудимой, - помни, что ты отдаешь себя не только высокому суду Фермоскиры, но и воле богов.

Стражницы грубо схватили Мелету за плечи, резко повернули к храму и поставили на колени.

- Именем высокого суда обвинять копейщицу Мелету будет кодомарха Антогора, - произнесла Пелида.

Антогора поднялась со скамьи Совета и встала по правую сторону судьи.

- Защищать Мелету будет полемарха Беата. Пусть помогут нам боги.

Беата встала по левую сторону.

- Говори, Антогора.

- Я, кодомарха Антогора, обвиняю копейщицу Мелету в том, что она во время похода оставила свою сотню. Она не появлялась в строю более трех недель и тайно вернулась на побережье, где и была схвачена. Такого у нас не случалось много лет. Бегство с поля боя - есть ли поступок более позоряый, чем этот? Мало того, Мелета увела с собой бывшую рабыню Чокею и отпустила ее, что также жестоко карается по законам Фермоскиры.

- Так ли это было, Мелета? -спросила судья.

Мелета стояла на коленях, склонив голову. Она не ответила судье.

- Подсудимая не хочет говорить. Может, за нее скажет защитница?

- Я скажу! -Беата выступила на шаг вперед. - Высокочтимая кодомарха не была в том походе и говорит неправду. Мелета не покидала поле боя, это случилось в пути. Она заблудилась.

- Пусть праведная полемарха скажет, как это случилось?

- Сотенная Кадмея послала Мелету в боковое охранение.

- Когда?

- Мы шли по чужой земле, шли ночами. Мелета пошла в охранение вечером, сразу, как сотни тронулись в путь.

- Как скоро сотенная Кадмея заметила исчезновение Мелеты?

- Она узнала об этом утром.

- Странно.

- Ничего странного. Боковые охранения идут далеко в стороне и не меняются до конца перехода.

- Допустим. Утром Кадмея узнала, что Мелета и Чокея не вернулись в строй. - Судья повернула голову к Кадмее. - Что ты предприняла, сотенная Кадмея?

- Она легла спать, - ответила за Кадмею Антогора. - Она знала, что Мелета не заблудилась, а ушла из сотни преднамеренно. Она не только не послала на поиски беглянок, но и двое суток скрывала это от тебя, полемарха.

- Неправда!

- Нет, правда. Ты, Беата, послала на поиски беглянок только на третий день похода. Никто не поверит, чтобы ты, зная о пропаже своей приемной дочери, спокойно шла почти двое суток. Ты не знала о том, что Мелета убежала. Я говорила с теми, кто искал их по твоему приказу. Они вышли на поиски, когда сотни были далеко от того места, где исчезла Мелета. И, конечно, не смогли их найти.

- Все это было не так! -крикнула Кадмея.

- А как же? - Пелида обратилась в сторону Кадмеи.

- Утром, когда мы встали на дневной привал, меня позвала в свой шатер полемарха. Я была там долго. Возвратилась в сотню, когда все, кроме сторожевых, спали. Переход был труден, всадницы утомились. Они спали в лесу меж деревьев и под кустами. Я подумала, что Мелета, возвратившись из охранения, не могла меня найти и тоже где-то пристроилась на отдых. Я вошла в свою палатку и уснула. Проснулась я после полудня, и вот тогда поняла, что Мелеты нет. Я очень испугалась и, вместо того, чтобы доложить полемархе, сама уехала на поиски. Я еле успела к началу перехода, Мелету я не нашла, но полемархе снова ничего не сказала. Я надеялась, что Мелета догонит нас, и все обойдется без огласки.

Атосса поднялась со своего места и, опираясь на посох верховной жрицы, спросила:

- Позволит ли высокий суд сказать мне несколько слов?

- Позволит, - с готовностью ответила Пелида.

- Плохо, очень плохо, когда в сотне, где идет полемарха, нет порядка. Прямо скажу, никуда не годится, если сотенная, дочь нашей достопочтенной царицы, первая нарушает уставы боевого похода, о чем сейчас нам поведала сама Кадмея. Но странно не это. Странно то, что воительница лжет. Все мы знаем - дочерям Фермоскиры чужда ложь, мне казалось, они не умеют это делать. И в паннории, и в гимнасии их учат говорить правду. И если дочь нашей царицы так беззастенчиво лжет перед высоким судом, перед вами, дочери Фермоскиры, перед храмом нашей богини, - как это понимать? Кто научил ее, для чего? Сама она не могла бы додуматься до этого.

- А если она говорит правду? - сказала Беата.

- Правду?! Скажи им, Пелида.

- Суду известно: Кадмея не отлучалась на поиски беглянок.

- Я могу подтвердить… - начала было Беата, но Атосса перебила ее:

- Не надо, полемарха. Спасая свою приемную дочь, ты можешь утопить Кадмею. Защищай Мелету, тебе дано это право. Итак, по-твоему, Мелета заблудилась? Что дальше?

- Мне почему-то не дали поговорить с нею перед судом…

- Она все равно молчала, - сказала Пелида. - Молчит и теперь.

- И ты не знаешь, почему? -заметила Атосса.

- Не знаю.

- Ее так же, как и Кадмею, кто-то научил говорить неправду. Я думаю, это сделали те, кто велел ей покинуть сотню. Но она не приучена лгать и потому молчит. И все, что не может она сказать нам сейчас, скажу я. Все вы помните историю грехопадения Лоты, все вы знаете о ее предательстве. Малолетняя Мелета не была причастна к греху матери, и мы ни разу не напоминали ей об этом. Полемарха Беата удочерила ее и сделала все, чтобы вытравить из ее души память о предательнице. И она навсегда забыла бы презренную мать свою, если бы не царица Годейра. Сопричастная к греху Лоты, об этом вы тоже знаете, она через свою дочь Кадмею все время внушала Мелете, что мать ее погибла без вины. Царица давно надумала очернить служительниц храма Ипполиты и обелить себя. И для этого она взяла в помощь себе Фериду, приблизила рабыню Чокею, сделала ее сначала гоплиткой, затем наездницей. И в этом походе велела ей уйти в селение Тай, а дочери своей и Мелете приказала помочь ей в этом. Ты не сверкай глазами, царица Годейра, это было так. Ты думала, что боги скроют твои подлые замыслы? Нет. Спросите ясновидящую - в тот день, когда Мелета ушла из сотни, к Гелоне в сновидении пришла великая наездница и сказала об этом. Так ли было это, скажи ты, Пелида, и ты, Лаэрта.

- Истинно так, - ответила Лаэрта. - В тот день Гелона сама сказала нам об этом.

- От богов нельзя скрыть ничего, царица! И мы сейчас знаем то, о чем не хочет говорить Мелета. Кадмея потому и скрывала от полемархи беглянок: она не хотела, чтобы сразу была послана погоня, - Мелету и Чокею могли поймать. И я скажу вам, что случилось дальше. Чокея тоже не без тайной мысли пошла за Мелетой. Она довела ее до селения и покинула. Она ушла в родные места и, я верю, теперь обливает грязью святые заветы Ипполиты. А жители селения Тай открыли глаза Мелете. Они подтвердили ей греховность Лоты. И тогда Мелета ужаснулась подлости царицы, она испугалась своего поступка. Она не хотела видеть теперь свою подругу Кадмею, ее мать, так коварно обманувшую ее. Мелета не могла возвратиться в город - ей страшно было встать перед святыми алтарями храма, ей стыдно было взглянуть в глаза Беате. И она устремилась к Фериде. Вот почему она молчит сейчас! По сути наших законов Мелета виновна. Но все мы понимаем: за этот проступок надо бы поставить перед судом не ее, а другую. Жаль только, что она царица Фермоскиры.

Толпа на площади загудела, но сразу затихла. Все увидели, как Мелета стряхнула с плеч руки стражниц, резко встала с колен, выпрямилась. Она встала перед судьей, стройная и решительная. Ее, видимо, били при допросах - синяки и ссадины, изодранная одежда не могли умалить ее смелого и достойного вида. Она повернула голову к Атоссе, спросила громко:

- Ты сказала, Священная, что амазонки не умеют лгать? Я хочу спросить, какие - царские или храмовые?

- Всем дочерям Фермоскиры ложь чужда!

- А боги не лгут?

- Не кощунствуй, Мелета!

- Я хочу спросить: обо всем, что ты здесь рассказала, вам говорили боги?

- Да. Через ясновидящую Гелону.

- Тогда кто-то из них говорит неправду. От начала и до конца. Ни разу царица Годейра и Кадмея не говорили мне о моей матери. И не они послали меня в селение Тай. Я сама решила узнать правду о смерти Лоты. Даже бабушка не знала об этом. Я поделилась своей мечтой с Чокеей, и только она помогла мне в побеге. Боги вам сказали неправду. Чокея не покинула меня. Она верна мне до сих пор. Я согласна с тобой - дочери Фермоскиры не лгут. Я не верю, чтобы говорила неправду великая богиня. Но я уверена, что лжет Ясновидящая. Я знаю, что лгут все храмовые и ты в том числе.

Площадь снова загудела, но Мелета, повысив голос, продолжала:

- Моя мать не была предательницей! Она была отважной и водила в бой все сотни царицы не хуже других. А вы, храмовые, всегда присваивали ее славу, ее добычу. Я решила доказать, что у смелой и отважной дочери не может быть плохой матери. И я стала лучшей в гимнасии. Ты сама слышала, как Лаэрта сказала, что лучше меня была только Агнесса. Но это не так. Я сама поддавалась ей. Мне все твердили, что нам нельзя быть выше богоданной, что это вызовет гнев богов. Антогора сказала, что моя мать предательница и ее казнили. Нет, ее просто хотели убить, и ты, Антогора - гнусная и презренная убийца!

- Как ты смеешь, отродье трусихи?! -крикнула кодомарха, вскакивая.

- Смею! Моя мать оправилась от твоего предательского удара копьем и жива!

Если бы над агорой среди этого ясного и солнечного дня грянул гром - люди тaк не удивились бы. Гул голосов прокатился над площадью, толпа заволновалась, хлынула к террасе суда. Всем хотелось лучше услышать речь Мелеты.

- Да, моя мать жива, и я нашла ее. - Мелета повернулась лицом к площади. - Нам все время говорили, что мужчины злобные и презренные скоты, но они вылечили мать, она живет среди них и счастлива. Она любит и любима, а это нельзя назвать предательством. Я поняла, я хочу жить так, как живет она, а мне это ставят в вину. Я много узнала за это время. Свет велик, люди живут, как и предначертано людям, и только мы хуже всех. Нас боятся, нас проклинают, мы приносим нашим соседям только беды и несчастья.

- Зато счастливы сами! -крикнула Антогора. - Нет богаче города, чем Фермоскира, нет отважнее воинов, чем мы!

- Счастливы?! -Мелета повернулась к Антогоре. - Горянки смеются над нами. Женщина рождена любить, говорят они. Любить жениха, любить мужа, любить детей.

- А разве мы не имеем детей, разве не любим их? - гневно произнесла Атосса. - Разве не выходят молодые амазонки в долину любви?

- Эту долину горянки называют кошачьей. Они говорят: наступает месяц элафебалион - кошки выползают на крышу, амазонки на агапевессу.

- Помни, где ты стоишь, Мелета, - строго сказала царица. - И помни, что ждет тебя. - Годейра испугалась, что девушка окончательно утопит себя и потянет за собой ее.

- Я не боюсь теперь ничего. Единственное, за что я благодарю вас, - вы научили меня не бояться смерти. Я готова умереть. Убейте меня - все равно я буду знать, что моя мать честная женщина и она нашла свое счастье. А если я останусь в живых, я все равно уйду от вас. И еще я скажу вам: там я оставила человека, который любит меня. И я люблю его. Он смелый, добрый, благородный…

- Хватит, Мелета! -перебила ее Пелида. - О себе ты сказала все. Пусть говорят другие. Твое слово, кодомарха.

- Высокий суд и вы, дочери фермоскиры. Сейчас вы сами слышали: Мелета призналась своем кощунственном грехе, и я именем великой амазонки обвиняю тебя, Мелета, в предательстве заветов богини, в попирании чести дочери Фермоскиры, во лжи, обмане и трусости. Я обвиняю также педотрибу Фериду в развращении своей дочери и внучки и считаю ее источником всех грехов наших. Сообщники предательниц не подлежат суду, мы предадим их воле Священного Совета. И я говорю вам: никогда не будет пощады тем, кто нарушит наши священные заветы! Никогда и никому. Если я согрешу - карайте меня. Карайте всякую, будь она простая метека или великая царица. Я прошу покарать богоотступницу смертью.

- Говори ты, Беата.

- Мы хотим убить девушку за проступок, в котором виноваты сами. - Беата не успела обдумать свою защитительную речь, она говорила то, что сейчас приходило в ее голову, в сердце. - Разве этому нас учат боги? Разве неправда, что Антогора убила Лоту без суда и никто ее не винит за это? Разве неправда, что перед нами стоят старая да малая, на руках которых нет крови и вся вина их в том, что они хотели жить рядом, одна с дочерью, другая с матерью. За что мы хотим предать их смерти? Если амазонки - дочери Фермоскиры, то вы - их матери. И, стало быть, вы виноваты в их проступках. Ты, царица, виновата в том, что долго терпела самовольство кодомархи и не защитила Лоту от злобной клеветы, тем самым отдала защиту нашей лучшей воительницы в руки дряхлой женщины, несмышленой девчонки и даже бывшей рабыни. Это я, приемная мать Мелеты, должна нести вину за то, что не уберегла ее в походе и не знала о ее замыслах. Ты, Лаэрта, виновата в том, что не знала, что на душе у твоей ученицы, и не помогла ей. Но больше всех виноваты жрицы храма и ты, Священная! Это вы владеете душами амазонок, ваше дело спасать их, а не убивать. Ты, Пелида, вершительница правосудия, обагри свои руки в невинной крови девочки, ты, Антогора, прибавь к своим преступлениям еще одно, самое страшное из всех! Ты, Священная, растопчи еще одно сердце и вознеси после этого молитву богам. Не проступят ли на чистой белизне пеплоса верховной жрицы кровавые пятна? Неужели, отдавая это дитя смерти, вы останетесь спокойны? Если это так - вершите свое черное дело. Я никогда не отдам свой голос ни здесь, ни на Священном Совете за это дело величайшей несправедливости. У меня все.

- Суд выслушал обвинение и защиту, - сказала, вставая, Пелида. - Мы удаляемся к приговору.

Атосса тревожно прислушивалась к шуму на площади. Она, как никакая другая из ее предшественниц, любила выходить на агору, делала это часто и умела воздействовать на толпу своими речами. Она чувствовала пульс агоры. Сейчас сердца амазонок бились не в лад. Было заметно, что многие, очень многие под влиянием речи Беаты. Атосса рассчитывала, что полемарха не осмелится выступать так резко и так горячо. Не входили в расчеты Священной совершенно неожиданное признание Мелеты и весть о том, что Лота жива. И уж совсем обескуражило Атоссу, да и всю агору, отречение Мелеты от устоев Фермоскиры. Сейчас Атосса думала - прежние решения надо менять. Указание Пелиде было дано, его не изменишь - смертный приговор Мелете будет вынесен. Его должен утвердить Совет Шести… Там Атосса найдет лучший выход.

И снова перед Мелетой колышется море голов на агоре, и голос Пелиды, резкий и бесстрастный, звенит в словах приговора:

- Именем великой Ипполиты, именем заветов, которые она нам дала и которые никто не может изменить или нарушить. Верховный суд Фермоскиры признал Мелету Лотиду и Фериду Аэлиду виновными в кощунственном попирании священных законов земли нашей, в нарушении устава боевых походов, в потере чести и гордости амазонок. Во имя чистоты наших рядов суд постановил вышеуказанных Мелету и Фериду предать смерти у подножья храма великой наездницы при всем народе. Приговор подлежит утверждению Священным Советом.

На агоре воцарилась тишина. Было слышно, как шелестят листья на тополях, обрамляющих агору…

 

…На следующий день собрался Совет Шести. Первой, как всегда, заговорила Атосса:

- Ты, царица, ты, Беата, хотите оставить девочку в живых. Поверьте, мне тоже не нужна ее смерть. Не злоба движет моими речами, а разум. Вы думаете, я вышла на суд, как и сейчас, с одним желанием - убить? Нет. Я не спала две ночи, и, признаюсь вам, я не знаю, как поступить? Оставим на время ее растленную душу, поговорим о другом. Сердце мне подсказывало: может, старуху и девочку следует отпустить к Лоте, если она действительно жива? Разум ответил - нельзя. Она приближенная полемархи и царицы, она знает все наши тайны. Не дай бог, если она попадет к врагам и поведет их на Фермоскиру. Ей известна каждая щель в крепости. Она знает не только все наши заставы и сколько на этих заставах стражниц - она знает сколько стрел в колчане каждой гоплитки. Сердце подсказывало мне: может, ее следует послать пасти скот или ловить рыбу? Разум протестует-нет. О, я представляю, как ее будут слушать наши рабыни. Сейчас их бунты мы подавляем легко, но что если во главе их встанет амазонка? Вас не страшит это? Вы слышали, как дерзко она говорила на суде. И мы еще не знаем, что после этого будут думать о наших законах молодые воительницы. Вот о чем я думала всю прошлую ночь, и говорю вам: вспомните, как поступают амазонки в бою. Если ранена рука и начинает синеть - воительница отсекает ее, чтобы не умерло все тело. Так должны поступить и мы, да простят нам боги эту жестокость. Я сказала все.

Шестерка долго спорила между собой и согласилась в конце концов: приговор утвердить, казнь отложить до неопределенного времени. Ждать совета богов. Может быть, великая наездница снова явится в сновидениях Гелоне и посоветует, как быть.

- Напрасно все это, - сказала недовольно Антогора после Совета, когда они остались вдвоем в покоях старшей сестры. - Царица сделает все, чтобы вырвать из темницы преступниц.

- Я на это и рассчитываю, - спокойно ответила Атосса. - Мы даже поможем в этом. А когда Мелету вывезут за город, мы поймаем ее, и тогда Годейра будет в наших руках. Я уничтожу их всех.

- Мудрость твоя воистину безгранична, -сказала изумленная кодомарха. - Но меня беспокоит Беата. Я все время думала, что она с нами.

- Всегда помни: Беата - дочь ясновидящей. Ее нельзя подозревать.


   Ночи больших раздумий

Жизнь рабыни ужасна.

Она страшна не тем, что проходит в непосильном труде. Вольная селянка тоже много и непосильно работает. Самое страшное в жизни рабыни - беспросветность. С первого дня, как только рабыню определят в каменоломни ли, в рыбачьи ли станы, на виноградники ли - она уже знает: ей отсюда не вырваться. Будет изнурительная работа, полуголодное существование, побои, издевательства и смерть. Либо от истощения, либо от болезни, либо от палки надсмотрщицы. Часто доведенные до отчаяния "тела" пытаются бежать. Но их всех, как правило, ловят, убивают и бросают в землянку, где они жили. Для того, чтобы все знали: вот что будет с каждой, кто захочет убежать.

И представьте себе - в этом беспросветном мраке перед рабыней блеснет луч надежды. Просвет надежды в мрачной стене рабства.

Таким лучом для рыбачек Леагры стала Чокея. Поначалу она как-то сумела сдружить собранных из разных мест рабынь рыбачек. Они по ее совету стали помогать друг другу, и рабская жизнь стала чуточку легче. Чокея всегда была против одиночных побегов. Она говорила рыбачкам: для того, чтобы вырваться отсюда, нужна сила. А сильны мы будем только тогда, когда сплотимся вместе. Все, а не только рыбачки. Прямо о бунте она не говорила, но рабыни признали в Чокее вождя и друга.

Когда Чокею взяли в город, она сказала рыбачкам: передайте всем - это для пользы нашего дела. В одно время рабыни засомневались в Чокее, это было, когда она встала у стремени царицы. Они подумали, Чокея стала амазонкой, зачем они ей теперь. Но вскоре на побережье появилась Ферида и сказала: "Чокея с нами". Слепая педотриба этими словами как бы поставила себя в ряд с рабынями. И успешно начала продолжать дело Чокеи. Потом Мелета и Чокея ушли в поход. Ферида намекнула: они должны возвратиться к нам, и тогда можно будет думать об освобождении. Их долго ждали. Некоторые засомневались: может, Чокея не вернется? Оказавшись на свободе, она забудет их. Зачем ей идти в это пекло, рисковать своей жизнью и свободой, которую она обрела? Ферида разубедила рыбачек, и они успокоились.

Но вдруг - беда! По побережью разнесся слух: Фериду и Мелету поймали храмовые и увезли в город. Чокеи с ними не было. Значит, она не только бросила дело, но и предала Фериду и ее внучку. Никто, кроме приближенных Фериды, не знал о том, что они должны возвратиться на берег. Луч надежды погас. Рыбачки были убеждены, что Чокея сейчас далеко от Фермоскиры, а она оказалась совсем рядом с ними…

Когда Чокея упала на дно лодки, суденышко, преданное воле волн, понеслось к выходу в море. Ему грозила гибель. Но очередной волной прилива лодку остановило, и Чокея сумела выгрести к противоположному берегу реки. К утру она добралась до заброшенных каменоломен и принесла Араму и Хети печальную весть. Горячий и решительный Арам сразу было предложил устремиться в погоню, но осторожная Чокея охладила его пыл - мужчин на дорогах Фермоскиры ждет неизбежная гибель. И предложила план, продуманный в пути. Она возвращается к рыбачкам, узнает о судьбе Фериды и. Мелеты и попытается спасти несчастных, Арам и Хети уходят домой и ждут от нее вестей. Если Фериду и Мелету удастся спасти, они не побегут за пределы басилейи. Это опасно. Все равно по всем дорогам будет выслана погоня, и если даже их не поймают, на что надежды мало, то амазонки непременно придут в Тай и выследят их там. Мелету и Фериду Чокея привезет в каменоломни.

- Это тоже не спасет наше селение от набега, - заметил Хети.

- Может быть, спасет, - возразила Чокея. - Мы поднимем все побережье, здесь несколько тысяч рабынь, и тогда амазонкам будет не до вас. Но и вы не сидите. Обойдите все селения в округе, будьте готовы придти к нам на помощь.

- Верно! -воскликнул Арам. -Один раз надо показать ойропатам нашу сплоченность, и тогда нам легче будет жить.

На том и порешили. Чокея возвратилась на побережье, парни ночью уехали за пределы Фермоскиры.

Непогодь не прекратилась и в эту ночь. Днем с моря дул сырой ветер, с вечера пошел дождь и не прекращался до утра. Это было на руку Чокее и молодым охотникам. Они незамеченными прошли по опасным местам.

Пренебрегая осторожностью, Чокея подошла к хижине Фериды. Слепая не считалась рабыней, а была только ссыльной, ей разрешалось жить отдельно от рыбачек. Двери ее жилья были распахнуты, внутри царил беспорядок, словно там побывала шайка разбойников.

Во время коротких встреч с Феридой Чокея узнала, что у нее в хижине под полом закопаны деньги. Слепая рассказала об этом сама, на всякий случай. И вот теперь Чокея шла за деньгами. Они могут пригодиться.

Убедившись, что вокруг никого нет, Чокея раскопала тайник, перенесла деньги в другое место. На это ушел почти весь остаток ночи.

Буря, бушевавшая в ночи, к утру улеглась. Взошло солнце, и рыбачки вышли разбирать вывешенные сети и невода. Их перепутало ветром, и рабыням предстояло много труда, чтобы привести их в порядок.

Чокея спряталась под опрокинутую на берегу лодку и, когда мимо нее проходила Лика, окликнула ее. Рыбачка забралась под лодку, и начался разговор…

 

Часто бывает так: медленно тянутся нити событий, где-то они переплетаются с пряжей человеческих судеб, потом снова расходятся. Но приходит момент, жизнь завязывает эти нити в такой тугой узел, который, кажется, невозможно развязать. Так думала царица в ночь после суда над Мелетой. Раздумья эти были тяжелы, сон не приходил к Годейре, и она металась в своей постели. Как быть теперь, что предпринять? С одной стороны, на суде выяснились обстоятельства, которые радовали царицу. Если раньше она сомневалась в Беате, то теперь поняла, что полемарха всецело на ее стороне. Выяснилось, что жива Лота. Годейра не могла помыслить, что ее верная подруга оставит ее. Если дело дойдет до открытой войны с Атоссой, Лота встанет с царицей рядом и принесет огромную пользу. С Мелетой до ее ареста Годейре не удалось поговорить, но с Феридой она встречалась. И та сказала, что Чокея осталась на побережье, наверное, продолжит их дело среди рабынь.

Может быть, впервые на агоре Атосса не смогла нанести царице так хорошо рассчитанный удар. Ее руку, занесенную для этого удара, удержали Мелета и Беата. И если рассуждать здраво, то суд вместо победы обернулся для Атоссы поражением. Царице доносили, что амазонки в смятении, вера в Священную пошатнулась, многие откровенно осуждают Антогору и сомневаются в ясновидящей Гелоне.

Настало самое удобное время поднимать рабынь. Надо посылать к Чокее человека и обещать рабыням свободу, если они помогут свалить Атоссу. Потом это обещание можно будет и не выполнить.

С другой стороны - смертный приговор Мелете и Фериде. Сначала Годейра хотела опротестовать его на Шестерке. Беата поддержала бы ее. Два голоса против - с этим нельзя не считаться. Но, отменив смертный приговор, все равно нужно было заменить его другим и нелегким наказанием.

Когда Атосса предложила надолго задержать исполнение, царице пришла другая мысль. Надо согласиться и помешать казни. Надо выручить Мелету и спрятать ее, а как только поднимутся рабыни, поставить ее во главе восстания. Если Атоссу удастся свергнуть, Годейра станет верховной жрицей, Кадмея царицей. Вся Фермоскира будет в ее руках. Беату она сделает кодомархой, Лоту-полемархой. И вот еще что: надо позаботиться о славе для Кадмеи и Беаты. Их первый поход не принес славы. Мало того, Кадмея оказалась в нарушительницах порядка. Нужен еще один набег. И подготовить его надо так, чтобы Беата и Кадмея вернулись с триумфом.. Об этом стоит хорошо подумать. И еще надо думать, как выручить Мелету и Фериду.

Нет, царице в эти ночи не до сна…

Не спит в своем доме и Беата. У нее одна дума: как спасти Мелету? Случилось так, что все выходы на агапевессу не принесли ей счастья. Трижды она рожала мальчиков, а это в Фермоскире считалось наказанием богов. Можно один раз получить пустой щит в день удочерения, другой… Но три пустых щита подряд - это позорно. И перестала Беата выходить в долину любви, а если и выходила - не брала в свою палатку "трутня".

Удочерив Мелету, она полюбила ее как родную и теперь день и ночь думала, как помочь девочке. Можно было пойти к ясновидящей. Раньше Беата так бы и поступила, но теперь она не верила Гелоне. После суда отчужденность перешла в неприязнь к ней. Спасти Мелету можно только одним способом - устроить ей побег. Гелона не пойдет на это, наоборот, она сделает все, чтобы помешать Беате.

Можно обратиться к царице, но разве Годейра рискнет? Атосса обложила Годейру тайными соглядатаями, и каждый шаг царицы будет ей известен. Кадмея? Нет, Кадмею в это дело впутывать тем более нельзя. Молода, неопытна и только все испортит.

Ах, если бы знать, жива ли Чокея? Вот кто бы помог Беате.

Думы, думы, думы…

 

Труднее всех Гелоне. Она тоже любит Беату, и ей не хочется верить, что она потеряла ее. Сначала казалось: забыла Беата день, когда мать толкнула ее на предательство Лоты и Годейры. Сделала она дочь полемархой, думала: примирит Беата царицу с Атоссой, забудутся распри, а что вышло? Мелета попала под суд, и все обострилось еще больше.

Какая-то надежда теплится в душе Гелоны: может быть, придет к ней Беата, попросит помощи, как знать? Гелона пойдет ей навстречу. Ясновидящая понимала: Атосса только того и ждет, чтобы царица пошла к темнице, где ждут казни Ферида и Мелета. Если пойти на помощь Беате, значит, надо перехитрить Священную, а это в конце концов приведет к разрыву с ней. Может быть, стоит пойти на это?

Гелона больше, чем кто-либо в Фермоскире, понимает, к чему ведет басилейю вражда Атоссы и Годейры. Священная, занятая кознями против царицы, совсем не занимается делами страны. Она фанатично стремится к единовластию, забыв все на свете. Она много лет наносит удары царице при любом удобном случае, унижает ее, и Годейре трудно управлять хозяйством и войсками. Приказы царицы часто не исполняются, порядка в Фермоскире становится все меньше и меньше: А последние семь лет Годейра совсем редко выходила из дворца.

Гелона в поездке на побережье увидела на землях басилейи великое запустение: надзор за "телами" ослаблен, заставы на рубежах и на дорогах страны никем не проверяются, уменьшаются стада, виноградники и сады плодоносят хуже, рыбы ловится все меньше и меньше.

Гелона знала, Атосса готовит на престол Агнессу. Она думает, что та не будет ей противоречить. Ой, как она ошибается. Эта сумасбродная девчонка доставит Священной неприятностей больше, чем Годейра, и тогда Фермоскира ослабеет еще ~ больше. Не пора ли, думает Гелона, встать на сторону царицы? Ведь с нею Беата, Кадмия и Мелета.

Есть над чем поразмыслить Гелоне в эти ненастные осенние ночи.

 

Не надо думать, что Атосса не знала об ухудшении дел в басилейе. Она не только знала, но и брала это в свои расчеты. Наступит время, думала она, царица попадет в расставленные вокруг тюрьмы сети, и вот тогда все беды Фермоскиры можно свалить на нее. Ей не подняться под их тяжестью. А дела можно будет поправить и потом.

Неудача на суде очень огорчила Священную. Мелета спутала все ее планы. Обиднее всего было не то, что не удалось опозорить царицу и Кадмею, а то, что она потеряла Беату. Теперь на нее рассчитывать нельзя. А если полемарха будет мешать задуманному, придется убрать ее. У Беаты, кроме поддержки храма, не было никаких данных для столь высокого звания. Она не прославила себя в походе, она не показала умения водить сотни в бой. А если она ввяжется в освобождение Мелеты, а это скорее всего так и случится, ею можно будет пожертвовать. Гелона не осмелится вступиться за приемную дочь, а если и осмелится - можно убрать и ясновидящую. Великая богиня скорее будет приходить в сновидениях к богоданной Агнессе. Нужно, подумала Атосса, послать Агнессу еще в один поход, нужно подготовить его так, чтобы вернулась она в сиянии славы. А пока неотступно и во все глаза надо следить за царицей и Беатой. Вот о чем думала Священная по ночам.


   Побег

Целый месяц в Фермоскире царит тишина. Царские и храмовые наездницы ушли в осенние набеги. На Совете Шести этот поход единодушно решили сделать особым. Царских амазонок должна вести Кадмея, храмовых - Агнесса. Главной предводительницей похода послана Беата. Провожали воительниц торжественнее, чем раньше. У храма Беате вручили меч Ипполиты, Кадмея получила щит богини, Агнесса - шлем. Священное оружие вынесли из храма под пение молитв, дым от жертвенных алтарей поднимался в небо. Атосса, как всегда, напомнила о поясе Ипполиты. Пока он в наосе храма - амазонки непобедимы. И впервые добавила: с вами идет богоданная Агнесса.

В городе остались одни гоплитки. Никто ни единым словом не обмолвился об узницах. Их как будто не существует. Только храмовые амазонки, по три в смену, охраняют двери темницы.

В начале последнего месяца осени сотни возвратились в город. Набеги прошли благополучно: амазонки разграбили и разметали несколько селений, привезли много добра и пленниц.

Когда у храма амазонки благодарили богов за удачный поход, Беата одинаково похвалила Кадмею и Агнессу. Но жрицы храма разнесли молву о геройстве Богоданной по всему городу. За день-два все жители басилейи знали - богиня Ипполита принесла удачу потому, что в походе участвовала Агнесса. Теперь жрицы без тени сомнения заявляли, что она дочь великой наездницы, и в это поверили многие. Особенно сама Агнесса. Она получила отдельные покои при храме, прислуживали ей жрицы, они исполняли любое ее желание.

Поверила Агнесса и в свою ратную славу, так умело раздутую храмовыми, и когда начался дележ пленниц, потребовала себе большую долю. Никто не посмел перечить ей, кроме Беаты.

- Мне плевать, что плетут о твоей доблести жрицы, - сказала полемарха. - Они не были в походе, а я воевала с тобой рядом. И ты получишь равную долю со всеми молодыми наездницами. И не больше.

- Да?! - воскликнула Агнесса. - Храмовые не потеряли в этом походе ни одного человека. И это потому, что моя мать, великая богиня Ипполита, благоволила мне.

- А может, в этом заслуга сотенных? Есть древние законы дележа - ты получишь столько, сколько и все молодые. Вот твоя доля.

- Оставь этих вшивых бабенок себе! Я - богоданная и скоро буду владеть всей Фермоскирой, - крикнула Агнесса и ушла в храм. С этого момента полемарха Беата стала ее первым врагом…

 

Над Фермоскирой стоит золотая осень. Солнце не жжет, как летом, мягкие его лучи ласково греют землю басилейи. Сегодня из Леагры вверх по Фермодонту вышел караван лодок. В город везут соленую рыбу.

Лодки большие, широкие - плоскодонки. На каждой по шесть гребцов, рулевая гоплитка на корме и вторая стражница на носу. Гребут метеки, рабынь в такие поездки не берут - опасно. Грести против течения нелегко, длинные весла гнутся, потрескивают. Журчит по бортам вода. Кажется, лодка стоит неподвижно, а плывут назад берега. Иногда пустынные, иногда людные. Гоплитки-стражницы дремлют, убаюканные мерными взмахами весел. К таким поездкам они привыкли, в пути редко что-нибудь случается.

Вдруг поднялись над водой два весла, этого стражницы не успели заметить, и опустились на головы гоплиток. На трех остальных лодках, как по единому знаку, произошло то же самое. Раздеты, брошены в воду стражницы, на корме и на носу появились переодетые метеки, и снова плывут лодки по Фермодонту, как будто ничего не произошло.

На пристани выбрали укромное место, причалились и стали не спеша выгружать рыбу. Таких караванов на пристани скопилось десятка три, никто на рыбачек не обратил внимания. Все шло как обычно: метеки сортировали рыбу, другие, переодетые в одежду гоплиток, на них покрикивали.

Через час из города привели лошадей, навьючили их тюками с рыбой и повели на склады царицы Годейры. Эта рыба принадлежала ей.

В воротах Лика спросила стражей:

- Мы сегодня же обратно. Я надеюсь, ворота еще не закроются на ночь?

- О боги! - воскликнула одна из привратниц, зажимая рукой нос. - Да если мы и закроем - они сами распахнутся от вашей невыносимой вони. Проходите скорее, ради всего святого…

 

…Атосса и Антогора были уверены, что Чокея оставила Мелету. По иному ни одна амазонка не могла и помыслить. Чтобы бывшая рабыня, попав на свободу, снова вернулась в рабство? Такого не может быть. Сначала так же подумали Беата и царица. Они даже сожалели, что поверили в Чокею. Что бы они о ней ни думали, но факт остается фактом -г- около Мелеты ее не оказалось. Но Ферида в короткой встрече с царицей успела сказать ей, что Чокея, если ее лодку не унесло в море, в Леагре.

И поэтому, когда было решено послать сотни в осенний поход, царица успокоила Беату. Она обещала разыскать Чокею и сделать все возможное для подготовки побега.

Беату это очень обрадовало. Она думала, что Годейра не станет вмешиваться в это дело. И совсем неожиданным для Беаты оказалось появление в ее доме матери. Гелона пришла к ней не одна, а с двумя храмовыми служанками. Они несли корзину с фруктами.

- Я пришла поздравить тебя с благополучным походом. Ты сама почему-то не заходишь ко мне.

- Спасибо, - суховато ответила Беата. - Я не хочу нарушать твой покой. У тебя и Священной столько забот. Вы, верно, ждете, когда богиня посоветует вам убить мою дочь. Ты, я думаю, все ночи проводишь около наоса храма.

- Мне обидно слушать эти речи, дочь моя…

- Прости, ясновидящая. Я должна быть у царицы.

- Ты гонишь меня?

- Что делать. Я полемарха. Время идти во дворец…

- Я зайду еще раз.

- Как угодно.

Когда Гелона вышла, служанка сказала ей:

- Возгордилась Беата. Как чужая…

- Ее можно понять. Она очень любит Мелету.

Закрыв за Гелоной дверь, Беата стала переодеваться. Ей и вправду нужно было идти к царице с очередным докладом. Проходя мимо корзины с фруктами, она ногой оттолкнула ее в угол. Крышка свалилась, на краснобоких яблоках желтел обрывок папируса. Беата взяла его и прочла: "После полуночи будь у меня в доме. Надо поговорить".

Эту записку Беата показала царице. Царица, подумав, сказала:

- Иди. Раз у Гелоны завелись тайны от Священной, значит, она скажет что-то нужное нам. Может, она согласна помочь?

Проводив Беату, царица навестила Кадмею, а затем ушла спать.

Около полуночи Кадмею разбудила служанка. Она сказала, что молодую госпожу хочет видеть женщина. Она ночью забралась в сад при дворце, там ее поймала садовница. Женщина не хочет назвать себя и просит выйти молодую госпожу.

- Веди ее сюда, - приказала Кадмея. - Садовнице скажи - никому ни слова.

Служанка, поклонившись, вышла. Кадмея оделась и стала ждать. Вскоре служанка ввела женщину. Лицо ее было запахнуто покрывалом. Кадмея взмахом руки отослала служанку, подошла к женщине, отвела покрывало:

- Чокея?!

- Я, моя госпожа.

- Откуда ты?

- С пристани, - Чокея тяжело дышала и говорила отрывисто.

- Мы привезли в город рыбу. Со мной рыбачки… Гоплиток мы убили и бросили в реку. Их заменили метеки. Так нам велела царица.

- Присядь, Чокея, отдохни. Я позову царицу.

…Годейра вошла, махнула рукой, чтобы вскочившая со скамьи Чокея села, поправила светильник, который чадил и никак не хотел разгораться, сказала:

- Тебя никто не видел?

- Думаю, что никто. Улицы пустынны.

- Сколько вас?

- Со мной двадцать четыре.

- Все ли готовы умереть в случае неудачи? Я ведь просила тебя найти таких.

- Мы знаем, на что идем. Только мы бы хотели получить оружие. Мы увезем его в тюках из-под рыбы.

- Я бы хотела знать, что заставило рыбачек идти на спасение Мелеты?

- Она внучка Фериды. А Ферида для них…

- Допустим, вам удастся выкрасть узниц. Вас могут догнать.

- У нас будет оружие.

- Вы уверены, что я дам вам его? Почему?

- Ферида и Беата говорили, что ты с нами. Да и сейчас мы пришли по твоему приказу. Разве не ты посылала к нам?

- Я. Но как же царица может вооружать рабынь? Ведь вы поднимете мечи на ее поданных, а это все одно, что на меня.

- Как знать. Может быть, мы, вооруженные и под командой таких умелых воительниц, как Лота и Мелета, будем твоей единственной защитой. Не только дочери Фермоскиры, но и мы знаем, что в храме Ипполиты живет богоданная Агнесса, Когда тебя, как и Фериду, сошлют в одно из твоих дальних поместий, не пригодимся ли мы тебе?

- Ты говоришь смело.

- Иначе не было бы смысла в нашей беседе. Рабыня должна или молчать, или говорить дерзко. Мы сделали первый шаг, и нам молчать нельзя. Гоплитки убиты, рыбачки ждут на пристани. Не теряй время, Великая, у нас его очень мало.

- Ты встала во главе мятежных рыбачек?

- Да, я.

- Все ли они единодушны с тобой и верны?

- Им не остается ничего другого.

- Хорошо, -после некоторого молчания сказала Годейра. -Я помогу вам купить оружие, я помогу вам выкрасть Мелету и Фериду. В меру моих сил я помогу вам уйти как можно дальше. Но если вы попадете в руки храмовых, вы сохраните это в тайне? Будет ли так?

- Будет, -твердо ответила Чокея.

- Почему я должна верить в это?

- Если нас поймают, то все равно - выдадим мы тебя или нет-нам смерть. Зачем платить злом за добро?

- Но если вас будут пытать?

- Пытка ничто по сравнению с жизнью рабыни.

- Я верю тебе, Чокея. Иди к своим и жди. Скоро за вами придут. Беата позаботится об оружии. Она скажет вам, когда идти к темнице. И вот еще что. Если вырветесь из города - не бегите за пределы басилейи. Найдите место в горах.

- У нас есть такое место.

- Иди.

 

После полуночи Беата постучалась в дом ясновидящей. Ее встретила сама Гелона. Дом был пустынен, вся прислуга, видимо, отослана спать. Шагая по комнатам за матерью и глядя на ее сутулую спину, Беата подумала: "Как она постарела за эти годы". И острое чувство жалости вдруг кольнуло душу Беаты.

В спальной комнате был приготовлен стол. Вино, фрукты и виноград. Два кресла около стола. Они тоже знакомы Беате.

- Я думаю, ты ночуешь у меня? -спросила Гелона.

- Если так надо…

- Так лучше. Ты пришла к матери, в свой дом. И если уйдешь сразу же, это вызовет подозрение.

- Разве за твоим домом тоже следят?

- За домом, может быть, и нет, но за тобой…

- Хорошо. Я останусь.

- Долго ли Мелета будет сидеть в темнице? -спросила Гелона, разливая в потэры вино.

- Это я хочу тебя спросить. Скоро ли Атосса прикажет тебе увидеть в сновидениях богиню?

- Не надо так, Беата. Не за этим я позвала тебя.

- А за чем?

- Я хочу вам помочь.

- Кому-вам?

- Тебе и царице. Я не думаю, чтобы вы оставили мысль о спасении Мелеты.

- А о чем думает Священная?

- Она ждет, когда вы подойдете к темнице.

- Вот как? Она так любит Мелету?

- Она, если хочешь знать, даже поможет вам.

- Для чего ей это нужно?

- Чтобы поймать вас и уничтожить.

- Я тебе верю. Но как же быть? Ждать, когда Мелета и Ферида сами умрут в темнице? Ты знаешь-ожидание тяжелее, чем сама казнь.

- Я хочу, чтобы ты поверила мне и в другом. Надо перехитрить Священную. И я решила помочь тебе в этом.

- Я уже сказала: верю. Не думаю, чтобы ты хотела и моей смерти.

- Через три дня праздник Диониса…

- Знаю. Но у нас не празднуют его.

- Но я могу собрать в этот вечер гостей. Скажу Атоссе, что делаю это для примирения с тобой. Приглашу царицу, Кадмею, тебя, Антогору и Атоссу…

Вдруг в дверь раздался стук. Гелона торопливо встала, подошла к двери.

- Кто там?

- Прости, госпожа, -послышался голос служанки. - Великая царица во дворе.

- Зови ее сюда. -Гелона подошла к дочери. -Видно, что-то случилось. Царица никогда…

- Она, вероятно, ко мне, -сказала Беата.

- К тебе? Разве она знала, что ты здесь?

- Знала. Ты встретишь ее, а потом выйдешь.

Вошла Годейра. На ней простой темный пеплос, голова покрыта старой шерстяной калиптрой. Она похожа сейчас на служанку. Гелона помогла царице раздеться, усадила ее в кресло.

- Прости, Гелона, что я так поздно тревожу тебя. Мне нужна Беата…

- Я рада видеть тебя, Великая, в любое время. Сейчас я принесу хорошего вина. -Гелона взяла пелику и вышла.

- Что случилось? -шепотом спросила Беата.

- В городе Чокея с рыбачками. Они на моих складах, привезли рыбу. Они пришли, чтобы освободить Фериду и Мелету. Я не знаю, что делать? Долго задерживать на складах их нельзя. Прятать в моем дворце опасно.

- Много их?

- С Чокеей двадцать четыре. Зачем позвала тебя мать?

- Она хочет нам помочь.

- Можно ли ей верить?

- Нам ничего не остается. Такой случай больше не представится. Спрятать Чокею можно здесь.

- Я боюсь, Беата.

- Придется рискнуть. Все равно…

Вошла Гелона и торопливо принялась разливать в чаши вино.

- У нас нет времени, Гелона, чтобы пить…

- Что-нибудь случилось?

- Случилось, мама. В городе появились люди, готовые спасти Мелету. Они пришли с побережья. Их нужно спрятать. Ни у меня, ни у Годейры…

- Ведите их в мой дом, - Гелона обратилась к царице. - Мы только что говорили с Беатой - девочку надо вызволять. И я готова помочь вам. Я хочу пригласить в мой дом на вечер в честь Диониса тебя, царица, Антогору и Атоссу. И если у вас есть верные люди с побережья - это как нельзя лучше поможет нам исполнить задуманное…

- Я слушаю тебя, Гелона…

- Завтра же я скажу об этом Атоссе. Она давно ждет, чтобы вы подошли к темнице. Она хочет помочь вам выкрасть Мелету, чтобы за городом снова схватить. Я намекну ей, что для вас праздник в моем доме - самый удобный случай. И на нем она будет следить за вами. Она будет ждать, когда вы покинете пир, и только тогда прикажет послать храмовых к темнице, чтобы проследить за похищением и схватить вас. Но мы все будем гулять до утра, а люди с побережья выкрадут Мелету с вечера. За ночь они уйдут далеко. А мы будем вне подозрений.

Выслушав Гелону, царица долго молчала, потом сказала:

- Ты хорошо придумала, Гелона. Но правильно ли я поняла тебя? Удастся наш план, или нет - ты теперь должна быть с нами.

- Я так решила. Если мы не перехитрим Атоссу, я встану перед судом рядом с вами. Если побег удастся, останусь в храме и всем чем могу буду помогать вам. Беру всех богов в свидетели. А теперь идите и ведите в мой двор людей с побережья. Ты, Беата, я надеюсь, знаешь, что лучше их провести через сад…

 

Антогора пришла на праздник позднее всех. Здесь уже звенят кифары, поют флейты, по залу снуют служанки и разносят вино. Кодомарха задержалась, она по приказу Атоссы расставляла ловушку спасителям Мелеты. Около темницы она оставила только двух стражниц, у входа во двор храма сняла привратников. Дозорным на улице приказала: если у тюрьмы появятся люди, не мешать им и пропустить не задерживая. Сразу донести об этом Агнессе. Богоданная на пир не пошла, ей приказано не спать всю ночь, и как только станет известно, что похищение состоялось, поднять сотню храмовых амазонок, вывести их за город и схватить беглянок и их спасителей. Агнесса была уверена, что среди них будет Беата, и тогда она отомстит ей за унижение при дележе.

Гелона встретила Антогору, усадила на предназначенное ей ложе. Полукругом такие же места расположены и для других; на них возлежат, опершись на локти, Атосса, царица; Кадмея, Беата, Пелида, Лаэрта и другие знатные амазонки. Весь свет Фермоскиры собрался сегодня у ясновидящей.

По углам теснятся музыканты и танцовщицы - их Гелона наняла у богатых гоплиток. Есть в городе такие дома и хозяйки; там содержат молодых и красивых рабынь, обучают их музыке и танцам.

Женщины немного захмелели, говорили громко и наперебой. Видимо, речь шла о Мелете, вернее, о Фериде и ее проповедях.

- Эта слепая карга портила наших детей со дня рождения, -говорила громко Антогора. -Я не возьму в толк, почему Священная допустила учить ее наших девочек?

- Почему? -Атосса улыбнулась. -Да потому, что Ферида умнее многих из нас на целую стадию, а тебя она умнее на целый десяток стадий…

- Еще бы! -кодомарха, выпив полную чашу вина, охмелела. -Высокий ум довел ее до тюрьмы, и скоро я с наслаждением отсеку эту умную голову.

- Ее жизнь в руках нашей великой покровительницы, -все так же улыбаясь, заметила Атосса. -Может, она спасет Фериду?

- Клянусь водами Стикса, этого не случится. Я найду ее под землей, и мои храмовые воительницы…

- Ты много хвастаешь, Антогора, -строго сказала Священная и насупила брови. -Давайте оставим этот разговор. Гелона, почему бездельничают танцовщицы?

Гелона махнула рукой, флейтистки приложили к губам инструменты, танцовщицы выбежали на середину зала.

Флейтистки и танцовщицы знали: на площадях и улицах амазонки не признавали мелодичной музыки, а плясали чаще всего под бубны и барабаны. В плясках изображалась скачка на коне, игры с мечами, схватки с врагами. Здесь властвовали ритмы.

Другое дело на пирах у знатных. У себя дома они предпочитали флейты и кифары. Здесь танцы плавны, музыка мелодична. Не спеша ведут свою мелодию флейты, нежно звенят струны кифары, плавно кружатся по залу танцовщицы.

Атосса смотрит на царицу и Беату. Иногда бросает взгляд на Кадмею: которая из них покинет пир и когда? В том, что они уйдут, она не сомневалась. Гелоне не надо быть ясновидящей, -думала Атосса, -чтобы догадаться: Беата не зря просила устроить этот пир.

А пир идет: мочат губы в вине знатные амазонки, щиплют пальцами виноград, лениво растекаются по залу мелодии флейт, медленно качают бедрами танцовщицы. Идут разговоры о том, о сем, а Священная все ждет.

Но царица и Беата спокойно, с наслаждением слушают музыку, словно никакого похищения они не задумали, будто не ради побега собрались они на этот неурочный пир.

"А вдруг я ошиблась? - с беспокойством думает Атосса. - Может быть, царица и не думает вмешиваться в судьбу Мелеты? Она знает, с каким риском связано это. Скорее всего, одна Беата готовит побег-ведь именно она задумала это сборище. А вдруг и Беата?.. Ведь Мелета - дочь приемная. Стоит ли полемархе подвергать страшной опасности свое положение, свою жизнь? -Но тут же приходит другая мысль: -Для амазонки между родной и приемной дочерью большой разницы нет. И ту и другую они не кормят грудью, не видят их детства. Бывает иногда, Атосса знает это, что жрицы перепутают щиты и мать получает чужого ребенка. Она не замечает этого и любит девочку так же, как может любить амазонка. А о том, что Беата любит Мелету, Атосса знала хорошо. Может быть, Кадмею посвятили в это дело? Она задушевная подруга Мелеты… Но Кадмея впервые приглашена на такой пир, она выпила вина и уснула на своем ложе".

А что если Беата кому-то другому поручила похищение? От этой догадки у Атоссы похолодело внутри. Но скоро пришло успокоение. Никто в Фермоскире не пойдет против воли богов, против суда, против Священного Совета…

Время за полночь, уж пора бы и расходиться, но Атосса не встает со своего ложа, не встают и другие…

 

…. Отправляясь в гости, Атосса приказала усилить слежку за дворцом царицы и за домом Беаты. Она не могла и помыслить, что заговорщицы прячутся во дворе у ясновидящей. Как только на город опустилась ночь, а из открытых окон дома Гелоны послышалась музыка, Чокея вывела через сад своих рыбачек. Днем Беата переправила на склады царицы наконечники для стрел и для копий, мечи, ножи и дротики. Все это было уложено в тюки из-под рыбы.

Рыбачки подошли к складам, вывели навьюченных лошадей и двинулись к пристани. Никто не обратил на них внимания - от складов царицы ежедневно отходили караваны загруженных лошадей. Кроме того, от вьюков на стадию разило тухлой рыбой, и никому не пришло в голову, что там оружие. Когда караван пересек площадь и проходил мимо храма, от него отделились пятеро женщин и, скрываясь около заборов, подошли к воротам двора. Они оказались не запертыми, рыбачки проскользнули между створок. Все благоприятствовало побегу, осенняя ночь густой чернотой окутала храмовой двор, и до темницы женщины добрались незамеченными. Двух стражниц смяли в стремительном броске, связали, заткнули им рот и посадили к стене. Дротиками вырвали пробои замков, вывели узниц, поставили пробои на место.

Недалеко от ворот их ждал караван-рыбачки остановились, чтобы укрепить вьюки. Из-за громады храма выскочила всадница и направилась к дому Гелоны. Не успела она въехать с площади на одну из улиц, как в воздухе просвистел дротик и впился ей в спину. Амазонка покачнулась, схватилась за гриву коня и сползла на землю. К ней метнулись три темные фигуры. Вскоре они присоединились к рыбачкам, и караван двинулся к пристани. Около городских ворот их окликнула стража.

- Кто идет?

- Мы возили рыбу царице. Возвращаемся домой, - крикнула в ответ Лика.

- Проходи, проходи, тухлятина.

Стражницы распахнули ворота. Им было приказано не выпускать из города ни одной амазонки. Про рыбачек ничего сказано не было.

Спустя некоторое время от пристани отчалили четыре лодки. Они стремительно понеслись по течению реки. По берегу скакали освобожденные от вьюков кони. Их вела всего одна всадница. Скоро они растаяли во тьме ночи.

 

На рассвете в покоях Священной появилась перепуганная амазонка. Атосса еще не вернулась из гостей, и храмовую встретила Агнесса.

- Прости меня, богоданная, на конюшне беда…

- Что случилось?

- Прибежал конь Лебеи, а ее самой нет.

- Куда уезжала Лебея?

- Она должна охранять узниц.

Агнесса быстро вскочила с постели, набросила на обнаженное тело хитон. До тюрьмы добежала быстро, увидела связанных стражниц и сразу все поняла. Вырвала тряпки из ртов стражниц, крикнула:

- Давно?!

- Еще до полуночи.

Рассекла путы стражниц, бросилась на конюшню, подняла сотню, послала в погоню, сама поехала в дом Гелоны.

Священная, узнав о похищении, чуть не задохнулась от ярости. Был поднят на ноги весь город. По всем дорогам послали погоню. Беглянок не нашли нигде.

Атосса понимала, что это дело рук Беаты и царицы, но бросить им обвинение в этом не могла. Они были вместе с нею на пиру и никуда не отлучались.

И еще об одном догадалась Атосса - в побеге замешана Гелона.


   Агнесса

Несколько дней в городе царит смятение.

Кто-то пустил слух, и в него поверили: замки на темнице остались нетронутыми, а узницы исчезли. Мелета и Ферида спасены богиней. Значит, они были невиновны и решение суда и Священного Совета неугодны великой наезднице. Слухи эти еще более утвердились, когда вернулись разъезды и беглянок не нашли.

Атоссу, Гелону и Антогору многие осуждали вслух и открыто, чего в Фермоскире раньше не случалось. Стало известно о столкновении царских и храмовых воительниц. Дочери Фермоскиры, привыкшие действовать чаще кулаками и мечом, споры по этому поводу разрешали силой. То тут, то там возникали драки, и дело порой доходило до оружия.

Атосса молчала. Она не могла ничего предпринять. Опровергнуть слухи было нечем. К тому же ее свалил приступ лихорадки, она не могла выходить из дома.

Зато Агнесса металась из конца в конец города. Она поняла-настают ее дни. Ей все это время настойчиво внушали, что она послана богами для того, чтобы возвеличиться над амазонками и стать на страже заветов великой воительницы.

На третий день после побега Агнесса пришла к Священной взволнованная. Атосса, несмотря на болезнь, поднялась.

- Наконец-то я узнала нечто такое, -заговорила богоданная, растегнув пояс и бросив его на лежанку. - Слухи о том, что узниц спасла богиня, распустили стражницы. Те, что стояли в ту ночь у темницы,

- Понимаю. Было стыдно признаться, что их связали похитители.

- Я их так прижала, что они рассказали мне все. От налетчиков воняло рыбой…

- Стало быть, они посланы царицей.

- Мало того, среди них они узнали Чокею.

- Может, они ошиблись! -Атосса вскочила с ложа, как гончая, напавшая на верный след.

- В один голос уверили меня…

- Ты была у городских ворот?

- Была. В ту ночь стражи выпускали караван от царицы. Рыбачек было около тридцати и пять тяжело навьюченных лошадей. Их не задержали-был приказ не выпускать только наездниц и гоплиток.

- Куда они направились?

- Сели в лодки.

- Ты умница, моя девочка! Давай будем размышлять. Все мы верили, что Чокея покинула Мелету. Она бывшая рабыня и не должна была возвращаться в Фермоскиру. А она возвратилась. Ради чего?

- Ради золота, которое ей обещала Мелета? У Фериды, я думаю, спрятано немало?

- Нет, нет и нет! Чокея себе на уме. Она возвратилась ради рыбачек. Мне донесли, что она давно и тайно верховодит на побережье. Значит, они там что-то затевают. А теперь ответь мне: почему наши разъезды не нашли их, хотя были обшарены не только все дороги, но и все тропинки?

- Они не пошли за пределы басилейи.

- Правильно, девочка моя! Они прячутся где-то на побережье. Я предполагала: они ринутся к Лоте, а они пошли туда, где никто их и не думал искать. Как ты мыслишь, они сами решились на спасение Мелеты?

- Нет, -уверенно ответила Агнесса. - Если бы сами… Они пошли бы или сразу после того, как поймали Мелету, или же во время похода, когда здесь не было воительниц. А сейчас, когда полон город…

- Верно. Только по приказу царицы они пришли сюда и знали, что им помогут. Кто их ждал в городе?

- Конечно, Беата и царица.

- А ясновидящая?

- О ней я не думала.

- Напрасно. Разве не она устроила пир, разве не она нацелила нас на Годейру и Беату? Мы следили за ними, а узниц выкрали рыбачки. Гелона с ними.

- Ее нужно взять за глотку, и она выложит все! - воскликнула Агнесса. - Так может предать только подлая…

- Гелону не надо трогать. Она будет нам нужна. Ты даже не покажешь вида, что мы напали на след.

- Хорошо. Что же дальше?

- Куда могут пойти беглянки? К рыбачкам в Леагры? Нет, они знают, что там их найдут. Они скроются в горах. И скорее всего, в заброшенных каменоломнях. Их надо искать там. Кого послать на поиски?

- Пошли меня.

- Ты мне нужна здесь. Видишь, я больна. Сейчас ты моя правая рука.

- Антогору?

- Этой дуре я ничего не хочу доверять. Это она просмотрела Чокею, когда ловила Мелету. Пошли сотню Гиппареты. Пусть выходят сегодня ночью, тайно. Иди.

 

Удачный побег обрадовал царицу, Беату и Гелону, но одновременно и испугал. Они поняли, что вызов брошен и пути к отступлению нет. Кончились дни тайной борьбы, настает пора открытых действий. В руки рабынь дано оружие, а они собрались не для того, чтобы сидеть в горах, - они поднимут его. И это тоже пугало. Сумеют ли Мелета и Ферида направить эту страшную силу в нужное русло? Можно ли будет потушить пожар восстания после свержения Атоссы? Уж кто-кто, а царица хорошо знала, что в басилейе рабынь и вольноотпущенных раз в двадцать больше, чем амазонок. Именно об этом напомнила царице Гелона во время одной из тайных встреч:

- Мы сидим и ждем, когда Атосса нанесет нам удар, - сказала она. - Мы ничего не делаем. Я боюсь, что молодая и неопытная Мелета…

- С нею Ферида и Чокея, - сказала царица.

- Чокея? Она же рабыня, и вы не знаете, что у нее на уме. Ты прости меня, царица, но я встала рядом с вами и прошу выслушать меня. Тебе нужно уезжать из Фермоскиры. Там, где сейчас Мелета, должна быть и ты.

- Оставить трон?

- Это самый верный шаг. Если мы решились на войну против Священной, медлить нельзя. Надо поднимать рабынь. А здесь ты не сделаешь ничего. Не сегодня, так завтра Атосса поднимет храмовых…

- Я подниму царских!

- И ты думаешь, они пойдут против святого храма? Именно храм и его святыни будет защищать Атосса, а не себя. Раз война, то надо воевать. Атосса встанет во главе храмовых, ты встанешь во главе рабынь.

- А мои войска?

- Я уже сказала - они против храма воевать не будут. Нам нужно сделать так, чтобы они не встали против тебя.

- Но если я уйду в горы, Атосса посадит на трон богоданную.

- Вот на это я и рассчитываю! Если Атосса станет паномархой, она в тот же день изгонит от себя Беату. Полемархой сделают кого-то из храмовых. Твои же амазонки никогда не примут власть храмовой. И к тому же они будут знать, что новая царица заняла трон незаконно. Ей нет двадцати лет, ей нет и пятнадцати. Агнесса упряма и горяча, она восстановит против себя амазонок…

- Твой совет не обдуман, Гелона. Агнессе простят все - она богоданная.

- Выслушай меня до конца, царица. В нужный час все узнают, что Агнесса не богоданная. Она дочь Атоссы!

Царица и Беата вскочили при этих словах.

- Только одна я в Фермоскире знаю это. Я принимала Агнессу. Она родилась не в храме. Она порождение греха.

- Не могу поверить, не могу поверить, - Годейра ходила по комнате, повторяя одно и то же.

Беата глядела то на мать, то на царицу, она не могла произнести ни слова. Словно удар грома поразил ее.

- Кто отец Агнессы? - успокоившись, спросила царица.

- Пастух из пограничного селения.

- Как она смогла скрыть беременность?

- Ссылаясь на лихорадку, она не выходила из дома несколько месяцев.

- Почему Атосса не уничтожила тебя? - спросила Беата. - Стоило ей убить тебя, и никто не узнал бы этой тайны.

- Когда Агнессу подбросили в конюшню паннория, я сказала Священной, что о ее грехе знает некто третий. И если я погибну, тайна перестанет быть тайной. И Атосса берегла меня больше, чем себя. Она…

В дверь постучали. Вошла служанка и шепнула Гелоне:

- Священная у ворот.

Царица и Беата выскользнули за дверь, чтобы уйти через сад к себе.

 

Семь дней прошло после побега Мелеты. Утром восьмого дня город узнал еще более потрясающую новость - из дворца исчезла царица и Кадмея. К полудню стало известно: Годейра с дочерью проследовала через внутренние заставы в сторону Леагр.

И снова зажжены факелы в темном зале Совета. И снова полукругом расставлены па возвышении Шесть кресел. Пять заняты, шестое пустует. Это кресло Годейры.

- Прежде чем открыть Совет, - Атосса заговорила тихо и ровно, - я хотела, чтобы вы послушали ясновидящую. Говори, Гелона.

- Минувшую ночь, когда после тревог и волнений сон смежил мои очи, великая богиня явилась ко мне, как всегда, в лучезарном сиянии. В руках она держала венец невиданной красоты, слова ее звенели как струны кифары. "Славные дочери Фермоскиры, - сказала она, - настал час увенчать голову юной Агнессы знаком царской власти над вами. Боги все видят и все знают. Давно я видела, что царицы из рода Язона все больше и больше погрязают в грехах, нарушая мои заветы. Случилось это потому, что прародитель их был полубогом и передал им со святостью богинь слабости человеческие, пороки мужские. Много раз волею богов я исправляла их ошибки, но пришло время, когда последняя из цариц кощунственно запятнала мои заветы, открыто предала дочерей моих. И да будет проклята она отныне и во веки веков. И да озарит богоданная Агнесса город ваш святостью своей, и да очистит волею своей заветы, данные Фермоскире!" Проснувшись, я сразу пошла в покои Священной, разбудила ее и…

- Мне остается добавить, - сказала Атосса, - что я немедля одела священный пеплос и вошла в наос храма, надеясь увидеть знак, подтверждающий видение Гелоны. И я увидела. - Священная подала знак, двери зала Совета открылись, и жрица внесла на вытянутых руках венец отменной работы. Широкий ободок венца был усыпан драгоценными камнями. Камни в колеблющемся свете факелов искрились, и казалось, ободок соткан из разноцветных лучей. Широкие блестящие золотые пластины в виде наконечников копий были прикреплены к ободку, а впереди возвышалась пластинка в виде меча. - Вот что стояло у подножия богини, и я принесла его вам, члены Священного Совета.

Жрицы поставили венец на столик перед креслом Атоссы и тихо удалились.

- Прежде чем осудить Годейру, - продолжала Атосса, - мы должны пополнить наш Совет, ибо по законам Фермоскиры царицу можно судить только вшестером. Достойна ли богоданная Агнесса святого и высокого места царицы Фермоскиры? Говори, Антогора.

- Достойна! - выкрикнула кодомарха.

- Она нам дарована богами, - сказала Гелона. - Достойна.

- Достойна! Достойна! - крикнула Пелида.

- Беата? Что же ты молчишь, Беата?

- Могу ли я перечить богине, - тихо произнесла полемарха.

- Позовите Агнессу! - Священная дала знак амазонкам, стоящим в дверях Совета, и те широко распахнули двери.

Агнесса вошла в зал, одетая в боевые одежды. Бронзовый шлем с гривой перьев делал ее высокой, щит на левой руке и копье в правой придавали ей строгость, меч у пояса - воинственность. Она казалась почти взрослой.

Твердыми, широкими шагами Агнесса подошла к возвышению и поклонилась Совету.

- Радуйся, богоданная! - торжественно произнесла Атосса. - Священный Совет принимает тебя в число своих членов на правах паномархи. Займи свое место.

Когда Агнесса села в кресло Годейры, Священная добавила:

- Завтра у подножия храма на тебя возложат венец царицы Фермоскиры. Таково решение Совета. Хайре!

Агнесса ответила легким поклоном головы, она приняла это известие как должное.

- Нет нужды рассказывать вам, - продолжала Атосса, - о великом грехопадении Годейры, но я должна ради устава нашего Совета перечислить все вины проклятой богами царицы. Начну с того, что Годейра нарушила закон агапевессы и помогла Лоте отпустить на волю "трутня". Затем она помогла бежать Мелете в селение Тай, а та покрыла ложью и позором не только себя, но и всю Фермоскиру. Теперь нам стало известно: Годейра встала на прямой путь преступлений и помогла похищению Мелеты и Фериды, а потом и открыто предала нас. Я прошу вас, священные жены Совета, осудить Годейру и назвать кару за ее измену. Говори, Антогора.

- Проклятье и смерть! - воскликнула кодомарха.

- Смерть и проклятье, - тихо произнесла Гелона.

- Изменнице - смерть! - молодая царица свои первые слова на Совете произнесла твердо.

- Только смерть и проклятье! - этот возглас принадлежал Пелиде.

Беата почти не слышала слов приговора. Она обдумывала свою речь. Перед тем, как пойти на Совет, они договорились с матерью, что Беата будет защищать Годейру. Они наметили двоякую цель: поставить царицей Агнессу, но и помешать осуждению Годейры.

- О чем ты думаешь, Беата? Мы ждем твоего слова. Беата встала, хотя члены Совета обычно говорили сидя, поглядела на мать пристально и сурово:

- Да, я скажу свое слово. Да простят меня светочи справедливости за то, что оно будет не таким коротким, как у Агнессы, не таким бездумным, как у Антогоры, не таким цветистым, как у ясновидящей, и не таким жестоким, как у Пелиды. Сегодня мы судим Годейру, судим спешно и жестоко, в ее отсутствие. Такого еще не было на Священном Совете. Мы судим не простую воительницу. Я не знаю, достойна ли она быть царицей, но назвать ее бесчестной я не могу. Может, она невиновна…

- Ее вина доказана! -зло крикнула Атосса.

- Невиноватые не бегут из города! - вторит ей Антогора.

- Будь царица здесь, она ответила бы вам. Но Годейра далеко, и я буду говорить в ее защиту. Я, полемарха Беата, во имя святости и справедливости, ибо таков девиз нашего Совета, говорю вам - я не согласна с решением Совета. Не согласна потому, что Годейра не виновата. Да, полемарха Лота отпустила мужчину с агапевессы, но кто нам сказал, что царица помогала ей в этом? Я тоже была на той агапевессе, моя палатка стояла рядом с шатром Лоты, и я свидетельствую, что видела мужчину Лоты бездыханным. Мало того, его видела и кодомарха Антогора. Другое дело, что он оказался выносливым и хитрым и выплыл. Но при чем тут Годейра? В равной степени в соучастии можно обвинить и меня, и Антогору. Кто нам докажет, что царица…

- Она уже не царица! - взвизгнула Агнесса.

- Пусть. Кто нам докажет, что Годейра причастна к побегу? Мы все ту ночь были на пиру у ясновидящей.

- Следствие по побегу вела Пелида. Скажи, судья.

- Вина Годейры доказана, - сказала Пелида. - В похищении Мелеты участвовали рыбачки, а рыбные промыслы у царицы.

- Они есть и у Антогоры. И потом, почему благочестивая Пелида думает, что это были рыбачки?

- Стражницы у темницы, а также стражи ворот сказали, что от них воняло тухлой рыбой.

Беата подошла к креслу Пелиды, дотронулась до ее волос:

- От тебя, верховная судья, сейчас пахнет сурьмой, румянами и духами, но я далека от мысли, что ты цирюльница.

- Но мешки из-под рыбы…

- Их можно взять в любом месте, и может быть, даже умышленно.

- Уж не хочешь ли ты сказать, - заметила Атосса, - что кто-то хотел свалить вину на Годейру?

- Хочу сказать, Священная. Мы с Антогорой большие подруги. Она кодомарха, я полемарха. Она ревниво следит за тем, что делаю я, мне ничего не остается, как следовать ее примеру. В последние дни я узнала много любопытного. Все время у темницы стояло шесть стражниц, а в ночь побега кодомарха оставила только двух. Она как будто бы знала, что за узницами кто-то придет. Это еще не все. В эту ночь кто-то убил Лебею…

- Кто-то?! - воскликнула Антогора. - Ее угробили похитители!

- Наверное. Но вот что странно: я говорила со стражницами, и они сказали мне, что как только их связали и выкрали узниц, около темницы появилась Лебея. Она не развязала стражниц, хотя видела их, не подняла тревогу, не послала погоню, а сразу поехала по направлению к дому ясновидящей. В пути ее убили. А она, если я не ошибаюсь, возничая Антогоры. И это еще не все. Нам говорят, что похитители прошли через городские ворота, сели в лодки и поплыли в сторону Леагр. Но туда они не доплыли. И, я думаю, никогда не доплывут. Потому, что в ту ночь почему-то за город, кроме обычных разъездов, кодомарха посылала сотню храмовых. Может быть, похитители и беглянки давно покоятся на дне Фермодонта с камнями на шее? И вас спрашиваю, при чем же тут Годейра?

- Но почему она убежала?

- Я бы на ее месте поступила так же. Кто-то захотел погубить царицу, и она поняла, что ей не оправдаться. Она не предала нас, она просто скрылась, чтобы защитить свою жизнь и жизнь дочери.

- Ты все сказала? - спросила Атосса.

- Нет. Я хочу взять назад свое слово, данное Агнессе. Она не достойна быть царицей. Она еще девчонка. В чьи руки мы отдаем судьбу Фермоскиры? Девчонка без роду, без племени…

- Она богоданная! - воскликнула Пелида.

- Кто вам это сказал?

- Все слышали. Ясновидящая. Ты не веришь богине?

- Богине я верю. Но не верю ясновидящей. Для того, чтобы увидеть во сне великую Ипполиту, надо уснуть. А ясновидящая всю ту ночь провела в моем доме и не ложилась ни на минуту.

- Ты говоришь неправду, дочь моя, - сказала Гелона. - Я отлучалась в храм.

- Допустим. Но как быть с венцом? Вот с этим, что стоит перед нами? Судя по рассказу Священной, его нам преподнесла Ипполита. Может быть, это так. Это, наверное, так. Но скажи мне, кодомарха Антогора, где сейчас тот венец, который ты отняла у сотенной Акилины, когда мы вернулись из похода на Бельвы? Он как две капли воды похож на этот. Покажи…

- Пусть она замолчит! - крикнула кодомарха. - Ты, бессовестная тварь, ты знаешь, что Акилины нет в живых и некому уличить тебя во лжи.

- Ты сообщница Годейры! Хватит кощунства! - Пелида стукнула кулаком по подлокотнику кресла.

- Тебе не место в Совете! - кричала Агнесса. - Беги к рыбачкам!

- Ты не в своем уме, дочь моя, - сказала Гелона. - И не говори ничего более.

Беата пожала плечами и села на свое место. Все замолкли и ждали, что скажет Атосса.

- Недаром наш Совет назван Священным. Устами каждой из нас говорят боги. И если Беата усомнилась в виновности Годейры, мы к этому должны прислушаться. Я здесь впервые узнала, что кодомарха ослабила в ту ночь караул у темницы. Я не знаю, зачем была послана сотня за город. Нам и в самом деле неизвестно, где сейчас похитители и Мелета. И я думаю, надо осуждение Годейры отложить. Раз нет единодушия - не будет справедливого решения. Пусть правду нам подскажут время и боги. Будем ждать.

И вдруг спокойную, тихую речь Атоссы перебила новоявленная царица:

- Но я хочу знать: паномарха я или нет? - крикнула она.

- Да, ты - царица, - Атосса сказала это с какой-то тревогой.

- Если Беата остается полемархой, я не хочу быть царицей! Или я, или она! Я не могу держать эту змею рядом с собой. Я требую у Священного Совета другую полемарху. Пока в ее руках золотое копье, я не выйду к подножию храма и не одену венец басилевсы. Не одену, не одену, не одену!

Удивленно подняв брови, слушала эти капризные выкрики Атосса.

Недоумение написано на лице Антогоры.

Испуганно смотрит на молодую царицу Пелида.

Улыбается Беата.

Склонив низко голову, смотрит в пол Гелона. Беата знает: ее мать улыбается тоже. Все идет, как задуманно. Расчеты на сумасбродство Агнессы оправдываются раньше, чем они предполагали.

"А если так, - думает Беата, - то, может быть, настало время для главного удара?" Она смотрит на мать вопросительно, и та, поняв ее, чуть заметно качнула головой.

- Позволь, я отвечу тебе, моя девочка, - насмешливо говорит Беата, - на твой вопрос: царица ты или нет? Да, Священный Совет утвердил тебя царицей. Поспешно, не согласуясь с разумом и вековыми обычаями Фермоскиры. Для чего это сделано? Я пока еще не знаю. Всем известно: царицей можно стать только после двадцати лет. А тебя почему-то раньше времени сделали эфебкой, а потом и царицей…

- Потому, что она богоданная! - воскликнула Антогора.

- Я так не думаю. Конечно, если того пастуха считать богом Паном…

- Какого… пастуха? - тихо, почти шепотом спросила Атосса.

- Отца Агнессы. Она ведь рождена тобой, Священная, а отцом был пастух из пограничного селения. Боги, как видите, тут ни при чем. Я не думаю, чтобы ты сейчас смогла отказаться от своей родной дочери.

Тишина воцарилась в зале Совета. Все ждали, что скажет Атосса. А она сидела, опустив голову, и молчала. Спустя несколько минут, не поднимая головы, сказала:

- Ты поклялась мне, Гелона.

- Я не нарушила клятву. Было сказано: об этом мы знаем трое. Третье лицо не давало тебе клятвы.

Атосса поднялась с кресла, подошла к Агнессе.

- Пойдем, дочь моя. Нам здесь больше нечего делать. - Она взяла Агнессу за руку и повела ее через весь зал к выходу. Около дверей остановилась, повернулась к Совету, сказала твердо:

- Свершившая грех, я не могу теперь входить в наос богини. Выбирайте другую Священную и решайте нашу судьбу. Мы будем вымаливать у великой богини прощение.

 

Продолжение следует...


  Читайте в рассылке   Обратная связь
   скоро
Керуак
Джек Керуак
"На дороге"

Роман «На дороге», принесший автору всемирную славу. Внешне простая история путешествий повествователя Сала Парадайза (прототипом которого послужил сам писатель) и его друга Дина Мориарти по американским и мексиканским трассам стала культовой книгой и жизненной моделью для нескольких поколений. Критики сравнивали роман Керуака с Библией и поэмами Гомера. До сих пор «На дороге» неизменно входит во все списки важнейших произведений англоязычных авторов ХХ века.

 

   скоро
Кочергин
Эдуард Кочергин
"Ангелова кукла. Рассказы рисовального человека"

Рассказы художника Эдуарда Кочергина - удивительное повествование об удивительных людях, оказавшихся "на дне" в 1940-е-1960-е годы. Дети без отцов, юродивые и калеки, нищие и проститутки стали персонажами впечатляющего жизненного полотна, воссозданного пером "рисовального человека".

Сын репрессированных родителей, воспитанник детприемников и спецучреждений НКВД Э.С.Кочергин - народный художник России, лауреат Государственных Премий, действительный член Российской Академии художеств. Его рассказы - память об оттесненных на обочину жизни людях с их достоинствами и талантами.

В оформлении книги использованы рисунки автора.

На обложке фотография работы Ивана Костыля, василеостровского уличного светописца.

 


Литературное чтиво
Подписаться письмом

Текст сообщения: *

Ваш адрес электронной почты:

Вы можете оставить это поле пустым.

Для получения ответа   указывайте  реально существующий e-mail.




В избранное