Проблеск света... станция? Да, слышно, как грохот поезда отражается в замкнутом пространстве. Проблески света с края опущенной шторы высвечивали над столиком белые руки Сары. Роз затаила дыхание, потом задышала спокойно, ровно... будто все еще спит. В следующем проблеске света увидела на столе пленки и кассеты. Руки Сары двигались уверенно, словно лежащие на столе вещи принадлежали ей. Голова склонилась над добытыми из дорожной сумки Роз предметами. Белокурые волосы упали, закрывая лицо. Грохот поезда снова стих в открытом пространстве, а Сара все не замечала свесившуюся с верхней полки Роз.
     Господи, да там все... Она ждала, уверенная в том, что сейчас раздастся тихий, деликатный стук в дверь и появится индиец в кремовом костюме, которому вручат пленки и кассеты. У нее перехватило дыхание, и она, не удержавшись, закашлялась, вспугнув Сару. Та, очнувшись от напряженных размышлений, подняла голову. На еле различимом в просачивающемся по краям шторы лунном свете бледном лице широко раскрытые глаза. Роз, смяв простыню, судорожно вцепилась в край полки.
     - Значит, ты и вправду этим занималась. Шпионила за мной... - хрипло прошептала Сара. И голос, и выражаемые им чувства странным образом вызывали в памяти граммофонную пластинку, постепенно набирающую скорость, прежде чем издать разборчивые звуки. - Ты... и, полагаю, он? С которым была едва знакома? Черт побери!..
     Резким размашистым движением откинула волосы. Шум поезда терялся в пустоте раскинувшихся к югу от Джаландара пенджабских равнин.
     Роз поглядела на блестевший в лунном свете столик. Рядом с пленками и кассетами лежал пистолет, что дал ей Хайд. Сара нашла и его. Сдавило грудь, Роз с трудом, как астматик, глотала воздух. Пистолет казался страшнее Сары или ожидания тихого стука в дверь.
     - Я... - И тут, захлебываясь от злости, как бы разряжаясь, прошипела: - Какого черта роешься в моих вещах?
     Сара стушевалась. Всего лишь на миг.
     - А что, черт побери, вот это? - бросила в ответ она, указывая на столик. Болтающаяся от движения поезда штора пропускала еще больше света. - Утыкала "жучками" мой дом! - Возмущение было неподдельным. Роз облокотилась на руку. Теперь лицо Сары находилось в нескольких дюймах от нее. - Чем занималась? Для кого?
     Ответа не требовалось - он был перед глазами. Пистолет говорил сам за себя.
     - Слушай, я сожалею, что это была ты! - выкрикнула Роз. - По крайней мере, сожалела. Но ты тоже замешана. Вот почему ты здесь, не так ли? - И добавила: - Работаешь на Шармаров.
     Сара отпрянула, как от удара, лицо исказилось злобой.
     - Нет, - невнятно произнесла она, опуская руки, будто стараясь избавиться от назойливых мучительных мыслей. - Нет, не работаю... не в том смысле, как ты думаешь.
     - Ты же знаешь, о чем речь, не так ли?
     - Разве?
     В кондиционированном купе, казалось, стало жарче, но доносившиеся из-за стен с обеих сторон звуки слышались необъяснимо громче, будто в морозном воздухе. Роз кивнула.
     - Знаешь. Бедняга, которого обвинили в убийстве жены. Кто это сделал? Знаешь?
     Сара, как ребенок, которому не верят, затрясла головой и подняла глаза.
     - Я... не знаю, - с трудом выдавила она.
     - Черт побери! - воскликнула Роз. - Что же нам делать? - Неизвестно почему включила в это мы и Сару, как будто опасность угрожала обеим.
     И все же спутница среагировала, правда, лишь спросив:
     - Хочешь кофе?
     - Неплохо бы, - угрюмо проворчала Роз, спуская ноги и слезая на пол. Они вдруг оказались зажатыми в узком пространстве между сиденьями. Роз подняла свою полку и, вытирая со лба пот, рухнула на нижнее сиденье. Сара занялась термосом, принесенным час назад проводником. - Надо поговорить, - воинственно заявила Роз.
     Сара нервно подвинула Роз чашку с блюдцем и тяжело опустилась напротив, взяв в руки свою. Сердито взглянула сквозь упавшие на лицо светлые волосы.
     Громкое дыхание. Некоторое время ничего, кроме него, если не считать исчезающего в ночных пространствах Пенджаба шума мчащегося поезда да стука колес на стыках. В соседнем купе кто-то, испугав обеих, громко закашлялся.
     Сара беспокойно ерзала. Она злилась из-за того, что попалась, злилась на Роз, злилась из-за обнаруженных ею улик. Казалось, ею овладевали противоречивые чувства. Поезд устало накренился, вписываясь в длинный изгиб пути, Сара резко поднялась и включила свет, пробормотав:
     - Какой смысл сидеть в темноте, коль обеим не до сна!
     Вернулась на место.
     - Если уж не спим, - сглотнув застрявший в горле комок, начала Роз, - то лучше решить, что делать дальше. Дели пока не в счет. Надеюсь, вы не собирались сбросить меня с поезда? - Она с удивлением обнаружила, как ровно текли слова. Сара, казалось, была глубоко оскорблена. - Разве ты об этом не думала?
     Не сводя глаз с пленок, кассет... и пистолета, Сара яростно затрясла головой. Машинально оттянула пальцами нижнюю губу.
     - Черт побери, значит, не думала? - выдохнула Роз. Обстановка из-за непредсказуемости становилась более опасной. - Знаю, что от таких барынек, как ты, едва ли можно ждать откровенности, но для чего, по-твоему, ты оказалась здесь?
     Сара лишь указала рукой на стол. По рассыпанным по столу катушкам и кассетам, как большое любопытное насекомое, ползал похожий на желудь деревянный кончик шнурка от шторы.
     - Послушай, Сара... они же собираются убить Хайда и Касса, того, что держали у себя пленником. Неужели не понимаешь? - воскликнула Роз, подавшись вперед. Чашка тихо позвякивала о блюдце. Сара приняла позу, более подходящую для непринужденного чаепития. - Они и мне не дадут спокойно смыться, так ведь? Разве не видишь?
     - Какого черта ты влезла в мою жизнь! - внезапно озлилась Сара. Глаза зажглись ненавистью, по щекам пошли красные пятна. Схватила сумочку, словно полезла за оружием, и достала пачку сигарет. Закурила, сердито пыхтя дымом. - Считается, что бросила! - проворчала, будто виновата Роз. - Все это дело началось с тебя, Роз. Первой влезла ты.
     - Ладно! Но пока они пытаются убрать Хайда, я не собираюсь сидеть сложа руки.
     - Собираешься убрать В.К. ... убрать Индию? - с ненавистью выпалила Сара.
     - Что? - ошеломленно переспросила Роз.
     - Выходит, что это ты ничего не понимаешь!
     Женщина внезапно преобразилась. Куда девалась ленивая поза, хотя и вернулось высокомерие. Собранная, спокойная. Осанка, самоуверенная манера слишком хорошо знакомы, чтобы не понять, с кем имеешь дело. Роз встречала все это раньше, в благотворительных комитетах, среди активисток. Идеализм... ради дела, душечка, ради дела. Он был не просто любовником - был ее мечтой, ее надеждой.
     - Никого не собираюсь убивать, - растерянно возразила она.
     - Тогда зачем влезла? - возмущенно вскинув руки, фыркнула Сара. - Зачем приехала? Должно быть, шпионить... ради Бога, зачем?
     Помня о своем положении, Роз поглядывала на дверь. В любой момент может постучать мужчина в кремовом костюме или кто-нибудь другой, и Сара передаст ее в их руки.
     - Хайд один из друзей Касса. Он не верил, что тот убил жену Шармара...
     На лице Сары на миг болью промелькнула тень сомнения, но она тут же покачала головой.
     - Это он.
     - Как бы там ни было... что есть, то есть. И нам надо решать, что с этим делать.
     - Ну зачем ты сюда приехала? - с горечью и злостью воскликнула Сара, яростно терзая в пепельнице окурок.
     Господи... * * * Кто? И где?..
     Замер, прижавшись спиной к стволу тонкой сосны, стараясь расслышать в ночи звуки, исходящие от людей. Над головой шуршал ветвями ветер. Где Дханжал? Не слышно, чтобы он пробирался сквозь чащу или хрустел ногами по мерзлым шишками хвое. Не слышно и других шагов, более тихих и опасных. Местные жители недружелюбны, говорил Касс. Хайд оглянулся на темный силуэт "лендровера". Сквозь завывание ветра он слышал (значит, и они тоже), как шевелится и кашляет Касс. Беззащитная соблазнительная добыча. Скользнув спиной по стволу, Хайд присел на корточки.
     Зажав пистолет в обеих руках, прижал к щеке, напряженно силясь уловить движение на еле различимом фоне гор и огней Чиласа. Несколько минут спустя мелькнула фигура человека. Закоченели ноги. Для Дхан-жала слишком мала, в развевающейся широкой одежде, похоже, в плаще. Хайд выжидал, бегая взглядом между одиноко стоявшим на заснеженной поляне "лендровером" и сгущающейся в глубине темной чащей леса. Еще одна небольшая фигура, пригнувшись, перебежала от дерева к дереву. Ищут Дханжала?
     Наконец, Дханжал. По крайней мере, похож на него. Двигающаяся между деревьями с преувеличенной неумелой осторожностью примерно в пятидесяти ярдах крупная фигура. Сквозь завывание ветра чуть дальше и выше, будто урчание в животе, хруст наста. Брошенное хриплым шепотом слово, потом движение двух фигур в ту сторону, где, как ему казалось, он видел Дханжала. До чего же осторожны, кем бы они ни были. Афганские беженцы, местные кохистанцы, бандиты... солдаты? Нет, не солдаты. Снова голоса. Ближе. Обнаружили его путем исключения. Хайд выпрямился, опершись спиной о дерево. И тут обстановку взорвал Джанжал, у которого сдали нервы.
     - Хайд! - раздался крик. - Хайд?..
     Жалобный. Не для того, чтобы выманить его из укрытия, а утвердиться, что он не один в окружении издаваемых ими чуть слышных звуков.
     Одиночный выстрел. Из автомата. Под соснами треснуло. Затем команда на непонятном языке. Не афганцы, подумал Хайд. В ответ два выстрела на голос. Из-за дерева неяркие вспышки - из пистолета. Звук бегущих ног. Еще выстрел - из ружья, громкий, старомодный звук.
     Потом в темноте кто-то наткнулся на Хайда. Темнокожий, бородатый, запыхавшийся, пораженный и моментально недоброжелательный. Хайд ребром ладони ударил по переносице крючковатого носа. Кохистанец отлетел к дереву. Блеснул выхватываемый из-за пояса нож. Хайд ударил еще раз. Кулак пришелся по разинутому для крика рту. Голова, тихо хрустнув, стукнулась о ствол, и противник, будто мертвецки пьяный, повалился к ногам Хайда. Хайд стремительно обернулся на звук шагов, но они быстро удалялись в сторону Дханжала.
     Еще пара выстрелов из пистолета. Вспышки выдавали местонахождение Дханжала.
     - Хайд!..
     Хайд поспешил к нему. Дханжала могли неожиданно для него похитить, его ни за что нельзя упустить.
     - Патрик! - послышался крик от "лендровера".
     Он оглянулся. У машины одинокая фигура Касса с выдававшим его фонариком в руке.
     - Туши, к такой-то матери, фонарь! - заорал он, отскакивая в сторону, зигзагами уходя с оказавшегося раскрытым места. Туда дважды выстрелили.
     Брось его, черт с ним, вертелось в голове. Еще два выстрела из пистолета... сколько у него там осталось?
     Подошел сзади к одному, чуть не наткнувшись на него вытянутыми руками, прежде чем разглядел. Ударил пистолетом по начавшей поворачиваться голове и, как через полено, перепрыгнул через тело. Налетел на дерево, оцарапав руки и щеку о шершавую обледеневшую кору. Оценил обстановку, увидел, прицелился. Выстрел, и фигура скорчилась. Только ранен, но, по крайней мере, на время выбыл из игры. Сколько их, черт побери?..
     В дерево над головой впились две пули. Третья, с другой стороны, оставив на сосне рядом с рукой белый шрам, оцарапала щепками кожу. Скользнул прочь от дерева и, пригнувшись, побежал к Дханжалу. С той стороны ни выстрелов, ни холостого щелканья курка. Видно, пока остались патроны... расчетливость? Бережет свои...
     Споткнулся о кучу тел. Все трое шевелятся. Полетел головой вперед, рухнув на смерзшиеся шишки и острые ледышки. Проехал на животе - ну прямо свалившийся с санок мальчишка. Перевернулся на спину. Как раз вовремя - один из нападавших бросился на него, махнув грязным рукавом по лицу и обдав зловонным дыханием. Когда споткнулся, видел занесенный над Дханжалом нож. Теперь увидел нож перед собой. Вцепился в кисть врага. Тонкую, жилистую, крепкую...
     Выстрелил в грудь. Нападавший, несколько раз дернувшись, замер. Отбросив тело в сторону, приподнялся на локте и выстрелил еще раз. Стоявший на коленях над Дханжалом со стоном опрокинулся навзничь. Живой. Неблизкие голоса. Подполз к Дханжалу и, ухватившись за анорак, поставил на ноги.
     Голова беспомощно болтается. На шее мокрое темное пятно. Пистолета нет. Ударившая в спину пуля толкнула Дханжала на него. Отпустив тело, Хайд, гонимый не раз выручавшим его контролируемым страхом, перебегая от дерева к дереву, стал уходить. Остановка, бросок, остановка. Зигзаг, обманное движение, остановка, бросок. Пока что будут искать убитых и раненых. Надо бы узнать, сколько их, прежде чем они попытают счастья с "лендровером"...
     ...стоявшим одинокой тенью на поляне. Таким он его увидел, выходя из леса. Хвала Господу за маленькие милости. Чуть помедлив, тяжело зашагал по затруднявшим движение мокрому снегу и мерзлой траве. Ноги вымокли до колен.
     - Касс! - хриплым шепотом позвал он. - Касс!
     В откинутом сзади клапане появилось лицо.
     - Ты в порядке?
     Хайд кивнул.
     - Дханжала нет... убит! - Покрутил головой, облегченно вдыхая морозный воздух. - Садись вперед... автомат! Давай, черт возьми, выбираться.
     Потянул дверцу и взобрался на сиденье, сразу нащупывая рукой ключ зажигания. Повернул. Мотор холодно чихнул. Касс вскарабкался в кабину, неуклюже, словно метлу, втаскивая автомат. Повернул ключ зажигания второй раз, третий - из-за деревьев появились возбужденные борьбой, разъяренные гибелью сообщников и отсутствием денег и ценностей у Дханжала, грабители, - и машина, взревев, завелась. Отпустил тормоза, "лендровер" покатился вниз по выбоинам. Рядом просвистела пуля.
     Касс опустил стекло и, будто метеорологический инструмент, высунул автомат. "Лендровер", к удовольствию Хайда, подобно разъяренному быку, рванулся вперед.
     - Убери, мать твою, голову! - заорал он, вцепившись в непослушную баранку.
     Машина с выключенными фарами прыгала на заваленной снегом мерзлой траве, скользила по снежной жиже. Хайд изо всех сил пытался выбраться на дорогу. От машины отпрянула черная тень, за ней, спотыкаясь, поспешила в сторону другая. Разлетелось боковое стекло, в металлическую стойку стукнула пуля. Кругом деревья. Что-то ударилось о бок "лендровера", потом подскочили задние колеса. Наверно, переехали кого-то.
     - Голову вниз!
     Касс дважды выстрелил, скорее всего, в воздух. Включенные фары осветили дорогу, и Хайд, успев вписаться в крутой поворот, направил на мгновение оторвавшуюся от земли машину вниз.
     Притормозив на очередном повороте, стал спускаться по обледеневшей дороге к далеким огням Чиласа. Касс продолжал вслепую бесполезно палить из автомата, но это уже неважно. Касс наконец проснулся, оба живы, хотя и потеряли Дханжала. Еще есть несколько минут, прежде чем кончится адреналин и на него обрушится усталость. * * * - Посмотри-ка вот это... - произнесла Сара. Как будто вспомнила старую песню. Сиденье завалено газетами на английском и хинди. Протянула одну Роз - региональный выпуск "Индиан экспресс" для Джамму и Кашмира. В начале поездки Сара лишь бесцельно проглядывала их, так же, как Роз листала свой "Вог". Теперь же она настойчиво совала ей газету, как будто предлагая религиозный трактат на ступенях церкви в воскресное утро. - Гляди! - повелительно воскликнула Сара.
     Роз взглянула на газету. На целую полосу фотография Мехты, лидера индусских фундаменталистов, партии Бхаратия Джаната, главного противника Шармара, машущего рукой из окруженного огромной толпой разукрашенного подобия колесницы. Заголовок гласил: "Паломничество кинозвезды из Дели в Сринагар". К явному возмущению Сары, Роз спокойно оторвала взгляд.
     - Тебе непонятно, а? По-моему, понятно без английского языка. - Постучав по газете, швырнула ее на сиденье. - Во время так называемого паломничества он побывает в разных местах, только и всего. Если бы ты удосужилась прочесть статью, то поняла бы, почему он так опасен, - добавила она. - Он - партия Бхаратия Джаната - призывает покончить со светским государством. Цель этого паломничества - призывать к объединению, помешать отделению мусульманского Кашмира и сикхского Пенджаба... помешать плану В.К.! - Стиснув руки на груди, подалась вперед. - Ему всего лишь нужно больше беспорядков в Кашмире - он требует эмиграции индусов, более сильного присутствия индусов в Пенджабе, присутствия повсюду военных, готовых стрелять во все, что движется! - Тяжелый вздох. - Не знаю, зачем мне нужно все это тебе объяснять. Тебе наплевать, не так ли?
     В глазах вызов. Роз неопределенно покачала головой, снова встретив гневный взгляд светлых глаз. Сара ни во что не верила, в Англии не осталось ничего, к чему бы она не испытывала презрения... Шармар добыл ей чашу Грааля.
     - Прекрасный идеал, тот, что у В.К., - без нужды добавила Сара.
     - Какой?
     - Дать Кашмиру и Пенджабу отделиться...
     - Что тогда будет с его поганым героином? - выпалила Роз, тут же разозлившись на себя.
     Все равно что завести речь о скотобойнях на званом обеде перед шокированными гостями, опустившими глаза на украшенную травами и соусами баранину или говядину и кажущиеся безобидными лезвия ножей. Однажды она так сделала. Хайд смеялся, но обед был испорчен, и, хотя хозяйка согласно поддакивала, больше их не приглашали. На этот раз она не просто опозорилась за столом, а, возможно, ускорила свою безвременную кончину.
     - Что ты можешь об этом знать?
     - Достаточно, - разозлилась она. - Он убивает людей или заставляет других это делать. Ради своих идеалов!
     - Ему иногда приходится идти на это ради общего блага!..
     Сара взглянула на столик и его содержимое, по которому по-прежнему ползало похожее на желудь деревянное насекомое. Промелькнули огни каких-то строений.
     - Ты же не можешь поручиться, что он не убьет Хайда. - И снова вопреки здравому смыслу: - Не можешь гарантировать, что меня не убьют. Только на сей раз это будет происходить не где-то далеко. Тебе придется смотреть, как меня будут забирать...
     Сара затрясла головой.
     - Нет...
     - Кто этот малый в кремовом костюме?
     - Что?
     - Малый в кремовом костюме. Тот самый, который это сделает или доставит меня туда, где это сделают. По крайней мере, сможешь помахать мне на прощание рукой!
     - Послушай, - возразила Сара, всем своим видом, за исключением предательски блеснувших глаз, показывая, что не придает значения словам Роз, - ты знаешь, что происходит в Кашмире. Это тянется годами. Неужели ты хочешь, чтобы становилось все хуже и хуже? Хочешь? И так повсюду - проклятая религия - со времен раздела страны! И не обманывайся: если поможешь свалить В.К., станет еще хуже! Он, черт возьми, единственная надежда для этой проклятой чудесной страны! - Холодными длинными пальцами лихорадочно схватила руку Роз. - Роз, пожалуйста... ты не можешь просто так отдать кому-то эти штуки... ну пожалуйста!
     Молчание, нарушаемое только шумом поезда. Стук колес на стыках, легкое замедление на некрутом подъеме.
     Наконец Роз нарушила молчание.
     - Не могу же я просто так взять и забыть о Хайде. Уйти и не думать о нем. - Решительно выпрямилась. - Не могу взять пистолет и застрелить тебя, Сара. Но и не собираюсь отдавать тебе пленки и кассеты. По доброй воле. Так что решай, что делать.
     В уголке рта Сары капелька слюны, которую никак не мог слизнуть бегающий по губам кончик языка. В беспокойно бегающих глазах отражалась внутренняя борьба. Роз, замолчав, как бы заново услышала перестук колес, увидела купе, хрупкую дверь, в которую должны постучать. Скоро. Все к чертям испортила. Сидящую напротив женщину больше пленила мечта мужчины, чем он сам. Она грезила наяву. И была опасна всякому, кто угрожал взлелеянным ею идеалам, обретенным на склоне лет и потому ставшим еще дороже.
     Сара не отдаст их ни ради Хайда, ни ради нее самой... * * * Пракеш Шармар смотрел телевизионное интервью Сингха, их министра финансов. Один из работающих на них обозревателей записал, чтобы Пракеш и В.К. - если В.К. даст себе труд взглянуть - могли судить об уровне выступления. Сингх говорил со знанием дела, доходчиво и увлеченно. Передача получилась и повлияет на образованные круги... "За три года рупия станет полностью конвертируемой... будет ускорена приватизация государственного имущества... создан новый климат для отмены государственного контроля". ...исключительно для культурных и деловых кругов, подтвердил Пракеш. Но необходимо. Дает Конгрессу реальную власть; создается впечатление, что в экономике - а результаты неважные - намечается подъем... иностранные капиталовложения, наши переговоры с МВФ - в широкомасштабные совместные предприятия вовлечены и "ИБМ", и "Форд", и "БМВ", и "Шелл"... "сократим подоходный налог и налог на корпорации, снизим учетную ставку... коренным образом пересмотрим банковскую систему... правительство Конгресса уже начало значительную часть этой работы..."
     - Да, превосходно. Поздравьте министра, - негромко произнес Шармар.
     Оставив обозревателя, отошел от экрана к обращенному в сторону Коннот-плейс и правительственных зданий окну.
     Да, действительно превосходно. Пустил пыль в глаза городским деловым кругам, даже угодил фермерам побогаче, понравится образованным. Ответственно, разумно, в светском духе, как нечто из следующего столетия... но вот Мехта и его проклятые фундаменталисты с их смехотворным Паломничеством во имя Единства пускает пыль в глаза на селе, производя впечатление на крестьян, бедняков, индусов! А без села не победить.
     В город просачивался рассвет, высвечивая в дальнем конце Раджпатха контуры "Ворот Индии". Вдоль всех пешеходных панелей ряды уличных фонарей в эдвардианском стиле, по виду таких британских. И пародийные колонны и купола храмов, англо-индийские символы могущества. Все, что поставлено на карту, находилось там. У "Ворот Индии"... проголосуют ли за прошлое или же за будущее? Он встряхнул головой. Такие туманные размышления больше подходили В.К.
     Отвернулся от окна. Негоже выглядеть погруженным в тяжелые раздумья. Время поговорить с Рао. Уже позвонил кому надо в Исламабад, договорился о привлечении к операции подразделений пакистанской армии. Им предстоит - как ни смешно - заняться розыском бежавших контрабандистов, переправлявших наркотики, к тому же, возможно, террористов. Сотрудничество - еще одна черта будущего... этому малому, Хайду, нельзя позволить лишить их будущего с помощью нескольких фотографий и подслушанных разговоров! Стиснул кулак. Словно обручем сжимало виски. Подошел помощник с переданной по факсу подборкой вырезок из утренних выпусков региональных газет. Отмахнулся, дав понять, что смотреть не будет. Взглянул на часы - есть несколько минут. Через десять минут В.К. появится в утренней программе из кишащей нищими и бездомными Калькутты. Будет обещать им будущее. Нужно вернуться к началу, чтобы помощники и партийные функционеры могли видеть его реакцию.
     Никто не добьется успеха на выборах, если не привлечет на свою сторону село, крестьян. Мехта с его проклятым паломничеством! Болела голова. Закрыв за собой дверь, длинными пальцами стал массировать виски. Нужно поговорить с Рао. Чтобы подкрепить свою уверенность, ему во что бы то ни стало требовался этот разговор с разведчиком. Нужно безотлагательно завершить дело, изловить их и убрать сегодня же.
     Сара заманила ту женщину в свое купе. По крайней мере, это в надежных руках, поскольку за обеими присматривают. Снова посмотрел на часы. Через несколько часов экспресс из Джамму прибудет в Дели, где его люди будут готовы отправить ее в небытие, как только она, ничего не подозревая, ступит на платформу. Сара окупит часть долга семейству Шармаров. Принимать в постели В.К. - это еще недостаточная благодарность за все, чем она была им обязана.
     - Дайте полковника Рао, - обратился он к сидевшему за пультом связи офицеру разведки. Как бы читая мысли, офицер, щелкая переключателями, уже настраивал аппаратуру.
     Рао теперь уже, должно быть, в Пакистане. Охота, похоже, началась... и снова нет уверенности. Проклятье - и всего-то двое, причем один болен, изнурен допросами!
     Рассвет постепенно высветил камень "Ворот Индии", ставших заметнее поблекших неоновых огней и света фар проезжавших близ Коннот-плейс ранних машин. Ротонда, северный и южный блоки правительственных зданий, все в дальнем конце Раджпатха, если смотреть с этой стороны, стали самыми реальными ориентирами просыпающегося города. * * * Уже два часа как рассвело. Каракорумская автострада позволила нагнать время. На рассвете по краям дороги восточнее Чиласа стали встречаться высеченные на скалах изображения. Сам городишко унылый, затянут дымом очагов. Наскальные изображения за городом. Буддистский монах, воскуривающий фимиам, паломник с кувшином... бодхисатва, отдающий свою плоть на растерзание львицы со львятами. Позже, при почти дневном свете, фигура внушающего спокойствие Будды у Колеса Закона. Под Талпанским мостом мощные бурые воды Инда. С поворачивающей на север, к Гилгиту, дороги массив Нанта-Парбат казался ближе, чем когда-либо. Его грозные очертания, сверкающая между мчащихся темных облаков покрытая льдом вершина преследовали Хайда, давили его, куда бы он ни подался. Никакого ощущения, что ты далеко, что побег удался.
     Проехали по Рахиотскому мосту. Долина Инда как лунный пейзаж - тощие изъеденные теплом ледники, обледеневшие скалы, в зеркале заднего вида, как будто преследуя их, все та же гора. Высокогорная пустыня, словно заваленная выработанной породой или же поблескивающими металлическими обломками. Ледяной ветер. Стремительно несущиеся рваные снежные тучи.
     В Джаглоте вконец измотанный Хайд, которого тошнило от одного вида гор, заглушил мотор. Рядом, исчерпав душевный подъем, подремывал Касс. Снова дали себя знать пережитые испытания. Нависшие вокруг горы создавали впечатление, что они на чужой планете, - бесконечные вершины, заснеженные плато, ледяные стены, скалы, высокогорные пастбища, альпийские луга, хвойные леса, редкие пунктиры деревушек. Хайд встряхнулся. Всего час езды до Гилгита, меньше сорока миль. Чувствовал, что силы иссякли. Посмотрел на небритую физиономию Касса, холодными, как окружающий пейзаж, глазами обреченно разглядывавшего дорогу.
     Мимо них по автостраде в сторону деревни проехала запряженная ишаком древняя колымага. Обернутый, как мумия, от холода в тряпье и овчину, ездок едва взглянул в их сторону. Под ними темная лента Инда поглощала чистые светлые воды Гилгита. Опустошенно вздохнув, Хайд положил голову на баранку.
     - Ты в порядке? - озабоченно спросил Касс. - Я бы мог вести, если ты...
     - С двумя сломанными ребрами? - насмешливо бросил Хайд.
     Похоже, назревала маленькая семейная ссора. Глупо.
     Он понимал, что из Гилгита обязательно надо звонить Шелли. Из вестибюля гостиницы или с почты. Нельзя возлагать надежды на Роз - он проглотил застрявший в горле комок - по крайней мере, не все, и ставить в зависимость от нее их жизни. Навстречу им, окутанный облаком поднятой им пыли, тащился по шоссе автобус. На фоне высившихся позади гор он казался ползущим по бурой соломинке насекомым. Гилгит - административный центр. Там полиция, армия, связывающий с Исламабадом аэропорт. Пакистанские генералы не больше чем мелочь в кармане у Шармаров. Окутав их грохотом и пылью, автобус потащился дальше и вскоре скрылся за поворотом дороги. Пыль осела на "лендровер", как на что-то недвижимое, заброшенное.
     С Роз может случиться всякое... Она может не встретиться с Шелли, по крайней мере, когда надо. Черт. Он чувствовал, как в раздумьях, будто в трясине, тонет решимость, оседая страхом в животе.
     - Я бы мог попробовать, - угрюмо ответил Касс.
     - Нет уж, извини.
     Вдруг резко поднял голову, разглядев на ветровом стекле крошечное пятнышко, которое, однако, двигалось в вышине на фоне отрогов Ракапоши. Летящий в Гилгит вертолет или легкий самолет. Возможно, кто-то важный: а может быть, и нет. Может быть, кто-нибудь вроде Дханжала. Дханжал... но того убили местные, а не солдаты. Не пакистанские части - пограничный полк, азадкашмирский полк... кажется, в Гилгите расположен объект военно-воздушных сил? На вертолетах, вроде того, что на миг блеснул на солнце, можно легко перебросить силы спецназа. Погода не помеха. А поводов для такого решения больше чем достаточно.
     Касс передал ему бутылку с водой, и он сначала неохотно, потом с нарастающей благодарностью глотнул ледяной влаги.
     - Хочешь есть?
     - Только чего-нибудь горячего.
     - Что будем делать после Гилгита? - спросил Касс.
     - Что? Одному Богу известно...
     - Я бы с трудом, но выбрался... У меня бы получилось... при условии, что Шелли знает о моих действиях!
     - Но он не знает, а ты не смог бы...
     Его недовольство Кассом по-прежнему было беспредметным, беззлобным.
     - В Гилгите что-нибудь станет ясно.
     - Ты связан с Шелли? - поглядев на горы, в упор спросил Касс. - Хочу сказать... есть ли какой-то план? Ведь ты не так просто наткнулся на меня?
     - План был. Для этого требовалось содействие делийской резидентуры, а делийскую резидентуру ты знаешь не хуже меня. Они предпочли бы, чтобы тебя не было в живых... Фил, - добавил он, стараясь быть помягче.
     Касс кивнул.
     - При тех условиях неудивительно. Значит, Шармарам удалось все-таки состряпать историю?
     Внезапно выглянувшее холодное солнце осветило печальное лицо.
     - Буду звонить Шелли из Гилгита. Попрошу его что-нибудь сделать.
     - Он, должно быть, сильно занят, подбирая колер для своего кабинета в новом здании Конторы на Воксхолл-кросс? - съязвил Касс.
     - Не надо его совсем сбрасывать со счетов, - не очень убедительно возразил Хайд. - Он на самом деле послал меня...
     - А потом наложил в штаны.
     - Что-то вроде этого. Всем им хочется верить Шармарам.
     - По существу, это для них единственная разумная линия поведения. Жалею обо всей этой истории с наркотиками и убийством Сирины... - На миг на лице появилось выражение ужаса и неподдельного горя. Потом добавил: - Жалею, что вообще влез в это дело, правда! - Не переставая трясти головой, с силой ударил по щитку рукой в перчатке.
     - Шелли нас не бросит. Не посмеет. У Роз на руках часть улик, остальные у меня. И еще ты. Если звоню ему, то могу позвонить и в какую-нибудь нашу газетенку. Или в какой-нибудь индийский листок, поддерживающий Мехту... - Свирепо улыбнувшись, щелкнул пальцами в перчатках. - Черт побери, вот кто нам нужен - долбаный мистер Мехта, знаменитая кинозвезда! Вот где рычаг. Чтобы заткнуть нам глотки, им придется вернуть нас домой, верно?
     - Немного рискованно, а?
     - Достаточно только пустить пыль в глаза. Если заставлю Шелли поверить, что передам эти штуки партии Бхаратия Джаната, он тут же побежит в Форин оффис и описает там самый лучший персидский ковер!
     Включил зажигание, словно надеясь, что тепло мотора и обогревателя помогут дозреть его идее.
     - Ну, убедишь его - что потом?
     Хайд уставился на Касса.
     - Тогда им придется нас выпустить, не так ли? Обменять на улики... или явиться за нами и схватить! * * * Сонипат. Последняя перед Дели короткая остановка экспресса из Джамму. Вагон слегка дернулся, только раз, и поезд остановился. Роз не дыша смотрела на Сару. У ног плотно набитая дорожная сумка. На столике между ними, будто фишки, две отдельные кучки пленок и кассет. Жаркий день в разгаре, громко гудит кондиционер. За окном яркий солнечный свет. Роз, прищурившись, смотрит вдаль, за платформы, в сторону запасных путей с ржавеющим подвижным составом, гоняющего по путям пустые вагоны паровоза. Повернула голову. Их платформа со стороны коридора.
     Повернулась к Саре. У той под глазами темные круги, и без того бледная кожа стала похожей на пергамент. Вокруг вспухших губ выточенные временем или нервами крошечные морщинки.
     - Итак? - выдавила из себя Роз.
     Подавляя раздражение, Сара наконец кивнула.
     - Да. Да, - повторила, злясь неизвестно на кого. Откинув волосы, взглянула на столик. Если бы это были фишки, можно было подумать, что она в выигрыше. - А-а, да... - тяжело вздохнула.
     С усилием вспоминая: что скрывается за цифрами, которые она нацарапала на каждой катушке и кассете, Роз оставила себе одну пленку и две кассеты. Как к чему-то опасному или ядовитому, протянула к ним руку. На оставшемся у Сары выигрыше номера тщательно стерты. Смахнула пленку и кассеты в лежавшую на коленях, как портфель у школьницы, сумку. Такое чувство, будто, отрывая от дома, надолго отправляют в школу. При всем беспокойстве и недоверии к Саре она понимала, что впереди долгие часы полного одиночества.
     - Значит... я заведу с ним разговор, - повторила Сара. - Поезд стоит всего пять минут... - Мимо купе по коридору протащили что-то тяжелое. Собрав в сумочку пленки и кассеты, Сара тщательно застегнула молнию. - Займу его, чтобы не хватились как можно дольше...
     - Выходит, он не один!..
     - Он главный. Остальные не в счет. Передам ему, что он хочет, а там... - Сузив глаза, продолжила: - Остальное зависит от тебя. Я больше ничего сделать не смогу. Подожди отхода поезда и бери такси. И делай, черт возьми, что хочешь! - закончила она.
     - Хорошо. - Глупо, но не удержалась и спросила: - А с тобой все будет в порядке?
     - Я, черт возьми, как-никак любовница, не так ли? Что со мной станется? - Роз вспомнила предавшую Шармара Сирину... и постаралась выбросить ее из головы. - Теряешь время. Иду к нашему приятелю... - Сара поднялась так стремительно, что, казалось, собирается броситься на Роз.
     - Спасибо, - промолвила Роз.
     - Не могла же я дать им убить тебя. Вот и весь ответ. Не могла позволить его людям... нет, не ему, а другим, даже Пракешу... - неохотно призналась она, снова стараясь избежать неприятных ассоциаций. - Знаешь, мне все это очень не нравится, но я не хочу, чтобы ты оставалась на моей совести! Вот так-то... - Помедлив, пробормотала: - Желаю удачи. - Открыла и с треском захлопнула за собой дверь.
     Не в состоянии сдержать нервную дрожь, Роз прижала к груди туго набитую сумку. Ругая себя, глотала застилавшие глаза слезы. Хватит распускать сопли, подымайся... Солнце, казалось, проникает сквозь окно, сводя на нет работу кондиционера. Ее бросало то в жар, то в холод. За окном яркий день, за противоположной платформой на заросших сорняками путях ослепительно блестят рельсы. У мешков с почтой под палящим солнцем дремлет носильщик. Свистит, выпуская пар, невидимый паровоз...
     Вскочив на ноги, неловко сложила столик. Повозившись с дверью, наконец открыла и пошатнулась от хлынувшего на нее ослепительного света. Рельсы позади поезда двоились и снова двоились, как будто одна пьяна. Попробовала правой ногой ступеньки - шатаются. Повиснув всем весом на двери, неловко спустилась на пути. Чисто, между рельсами лишь банка из-под кока-колы. На противоположной платформе редкие праздношатающиеся. Сквозь подошвы чувствуется острая щебенка. Доковыляв до края платформы, поднялась по пандусу наверх. Растерявшись еще больше, заторопилась, потому что имелось в виду, что она скроется, прежде чем поднимется паника. Подальше от глаз в дальний конец пригородной платформы. Тяжело опустилась на свободную скамейку. На нее уставился огромными глазами вцепившийся в грудь матери младенец. Сердце рвалось из груди, голова раскалывалась, как упавшая на землю дыня.
     Властный свисток лишь еще больше ее напугал. Младенец снова прильнул к материнской груди. Словно прикованный к тележке, мимо прошествовал носильщик. По громкоговорителю объявление на хинди. Свисток смолк, и поезд тронулся.
     Обернулась. Ослепительно яркие рельсы терялись вдали. Экспресс из Джамму, разворачиваясь, покидал Сонипат, направляясь к подернутому дымкой Дели. Роз нервно сглотнула. Ощущение одиночества, покинутости, будто в самом деле отстала от поезда. Дыша, как выброшенная на берег рыба, подняла голову к крыше платформы.
     Что теперь ей надо делать? Что там говорила Сара?
     Наконец...
     ...такси. Взять такси. Посмотрела вдоль платформы. На вокзале спокойно, за ним сонный город. На белом щите синий силуэт автомобиля. "ВЫХОД" - на английском и хинди. Такси... * * * От висящих на стене обеденного зала турбазы телефонов видна река Гилгит и изящные конструкции перекинутого через нее цепного моста. Вдали, где по склонам гор сползают облака, виден мост побольше, через реку Хунза. Пешие и автотуристы поедают свои завтраки... в другом углу шумная компания путешествующих автобусом японцев. Стук башмаков и скрип кроссовок по пластиковому полу. Здесь, на туристской базе, атмосфера нормальной жизни, покоя и подчеркиваемое открытостью долины Гилгита, видной в окно во всю стену шумного зала, обманчивое ощущение свободы. Касс, согнувшись над одним из длинных столов, продолжал деловито есть.
     За рекой террасы рисовых полей, часть их - светло-зеленые созревшие посадки. Ряды абрикосовых деревьев с не опавшей кроной, словно спустившихся на тысячи футов в другой климат.
     Разговор по телефону - дело рискованное. Связь открытая, через ручной коммутатор. Другой из Гилгита не получишь, если, конечно, не попросить военных соединить по закрытой линии с генеральным директором английской разведывательной службы... или попробовать позвонить из одного из новых шикарных гилгитских отелей - правда, внешность не совсем подходящая, да к тому же в таких местах, как правило, болтаются и военные, и местные власти, и полицейские. Но и здесь опасность, будто дыхание преследователей в молчащей трубке, ощущалась каждым нервом. Хайд посмотрел на часы. Час дня. Они уже видели летевшие в Гилгит вертолеты - большие военно-транспортные вертушки русского производства и "Пумы". Пара жужжащих как мухи "Алуэттов" барражировала над Каракорумской автострадой. Правда, армейские машины на шоссе пока не появлялись. Обстановка не совсем нормальная, но на военную операцию тоже не очень-то похоже - где-то посередине. Когда они добрались до города, вертолеты стояли на военном летном поле.
     Телефонистка в который раз сообщила, что пытается его соединить.
     В животе урчало. От еды, не от нервов, убеждал он себя, ощущая во рту привкус специй. "Лендровер" на площадке турбазы. Придумав что-то малоубедительное, взяли напрокат палатку. До вечера следует отметиться в центре регистрации иностранцев или передать документы для полицейской проверки. К тому времени их здесь не будет... еще пара часов жизнерадостных улыбок и туристской непосредственности. Купил все, что требуется... или потребуется, если состоится телефонный разговор...
     ...в телефоне раздались гудки, далекие и гулко нереальные, как в пустом доме. Только бы не проклятый автоответчик, молил он, ну давай же... В Лондоне, вернее, в Суррее, где в архитектурном великолепии эпохи Тюдоров по соседству с биржевыми дельцами обитал Шелли, восемь часов утра. В телефоне раздалось больше четырех-пяти посылок, требуемых для автоответчика.
     Эдисон повела детей в школу, а Шелли уже в машине...
     - Да? - Далекий нетерпеливый женский голос.
     - Элисон! - закричал он, пряча голову под пластмассовый шлем переговорной кабины. - Ты меня слышишь, Элисон?
     - Очень плохо, - услышал он. - Кто это? Я уже уходила с ребятами...
     - Это Патрик... Патрик Лайд, - отчетливо отозвался он. Засекли, если телефонистке приказано слушать.
     - Патрик!.. - Далекий, еле слышный голос на мгновение потрясенно прервался, потом издалека донесся вздох облегчения. - Ты жив? - Пока что жив. - Питер едет на службу. Дать тебе номер в машину? - Затем: - Господи, ужасно плохо слышно! - И, что еще хуже: - У Роз все в порядке?
     Господи, надеюсь, очень надеюсь.
     - Да. Прекрасно! Не давай мне никаких номеров. Только слушай. Потом передай ему. О'кей? Элисон... о'кей? Ты поняла?
     После показавшегося бесконечным молчания:
     - Да. Поняла.
     Как все это, черт побери, нелепо... спутниковая связь, домашний телефон. Они с Кассом в другом измерении, играют в игры 1970-х, попав не в то десятилетие. Неудивительно, что он звонит Шелли по домашнему телефону. Кому охота помнить, как проводить операцию по вывозу агента?
     - Теперь слушай. Ему позвонит Роз. Он должен с ней поговорить. Поняла?
     - Да, скажу. Разве она не с тобой?
     - Нет. - Лоб взмок. Под колпаком жарко, как под старомодной сушилкой для волос. - Он должен быть готов ее встретить. - Чуть было не добавил: "Не в Лондоне", но решил не говорить, где, когда и как. На этом конце время деформировалось и здесь все еще играют в старые игры. - Скажи, что это крайне...
     - Что-то не так?
     - Почти все. Передай ему... - Ему не требовалось угрожать Шелли, особенно через Элисон. Только тем, кого придется убеждать Шелли. - ...он обязан помочь. Если ему каким-либо образом помешают, я обращаюсь к Бхаратия - к индусам. Если его остановит кто угодно, Бхаратия получит все, что у нас есть, и я разделаюсь с Шармарами.
     Если даже кто слушает, то об этом давно известно. Можно вполне ожидать, что он продаст эти штуки Мехте.
     - Я записываю, Патрик: Шармары. Черт побери, вот это да! - восклицание домохозяйки, отчасти шокированной, отчасти приятно удивленной, при упоминании о супружеской измене живущего бок о бок соседа: вот уж не ожидала! - Так он... у тебя на крючке, Патрик?
     Ни крепких выражений, ни назиданий. Ей бы быть генеральным директором, а не Шелли.
     - Да. Скажи Питеру, что Роз будет знать где. - Снова машинально взглянул на часы. Ее самолет еще не взлетел, но вряд ли он подвергнет ее большей опасности. Нужно подсказать Шелли. - Это должно быть... - Долина снова потемнела: солнце скрылось за нависшими над Ракапоши тяжелыми снежными тучами. - ...максимум через двадцать четыре часа. Не позднее. Он должен это сделать, Эли...
     Хотя бы во имя старой дружбы.
     - Сделает, Патрик. - Она поняла. Ни ненужных волнений, ни раздражения, ни увиливаний от ответа. Никаких сомнений. Недаром она так нравилась старине Обри! - Сделает. Не позднее двадцати четырех часов. Желаю удачи...
     - Надо уходить, Эли! - прервав пожелания, повесил трубку.
     В зал вошли двое солдат, судя по нашивкам, хавилдар и наик. Медленно, методично, как будто изучая незнакомую и, возможно, вражескую территорию, окинули взглядом кучки обедающих. Внимательно осмотрели каждую группу, каждую пару, каждое отдельное лицо.

     Он внушил Кассу, чтобы тот не пугался и не дергался. Заставил и себя держаться непринужденно, сохранять слегка растерянный вид забравшегося на головокружительную высоту, незнакомого с языком и обычаями туриста. Капрал и сержант стояли, подбоченясь, в дверях зала, как будто собираясь спародировать цирковой акробатический трюк. Затем, когда кто-то попытался пройти мимо них, они сразу же попросили одну из японок предъявить документы. Не сразу поняв, что от нее требуют, она в конце концов подчинилась. Проверка была поверхностной, но не без умысла. Видневшиеся за окном речная долина, деревья и карабкающиеся в горы террасы казались неуместными и очень далекими.
     Заложив руки в карманы, Хайд медленно прошел по залу. Но и при этом голова хавилдара поворачивалась в его сторону. Означало ли это повышенный интерес? Да... тот толкнул локтем стоявшего рядом наика, и оба стали следить, как он рассеянно направляется к свободному столу с неубранной посудой. Его посудой, из которой он ел, прежде чем позвонить... Сидевший в двадцати футах Касс озадаченно глазел на него. Хайд свирепо глянул из-под полуопущенных век, и до Касса, кажется, дошло. Если они ищут вообще, то насторожатся при виде двух европейцев, путешествующих вместе. Но если ищут по-настоящему, то тогда их не надуешь. Должны быть приметы, даже фотографии... Затаил дыхание, увидев, что хавилдар полез в карман шинели... и в это же время под порывом ветра задребезжали оконные рамы, так что от всего этого вдруг стало очень неуютно. Достал... пачку сигарет. Закурил, не предложив наику. Хайд вздрогнул, но подавил невольную реакцию, переключив мысли на ближайшие часы и предстоящие день и ночь. Если они выберутся... новый порыв ветра, дребезжа стеклами, спутал мысли.
     Хавиддар пускал дым, а наик направился к Кассу. В другом конце зала сидела небольшая группа пожилых американцев, но солдаты не проявляли к ним никакого интереса. Значит, имеют приметы. Хайд, потрогав за поясом пистолет, встал в стороне. Касс, вроде не замечая, намазывал маслом черствый хлеб. Хайд хорошо видел темные круга под глазами, мертвенную бледность лица; видел кровоподтеки на подбородке и на виске. Капрал встал рядом. Касс поднял безразличный взгляд. Хайд перебегал глазами от одного солдата к другому. Хавиддар время от времени бросал презрительные взгляды на японцев и американцев. Касс что-то тихо сказал капралу - видно, на урду, не разобрав, подумал Хайд. Касс выразительно повел плечами, капрал глянул в сторону старшего по званию, но лишь на миг. Согласно кивая, Касс посмотрел на часы, показывая время - в другое время, потом?
     Капрал, кивнув, отошел. Касс облегченно откинулся на стуле. В глазах лихорадочный блеск. Зал залило ослепительным солнечным светом - из-за стремительно мчащихся облаков выглянуло солнце. За окном, догоняя друг друга, двигались полосы света и тени. Потом горы снова потемнели, яркие краски исчезли. Касс многозначительно посмотрел на Хайда. Наик, руки по-прежнему на бедрах, отошел чуть в сторону, привлеченный и в то же время необеспокоенный небритой, грязной, загорелой физиономией Хайда, его тощей фигурой. Еще один паршивый бродяга.
     Касс встал и, незаметно кивнув в сторону двери, не спеша, но и не задерживаясь, вышел из зала. Привлеченный смехом американцев и громким визгливым голосом дамы из бюро путешествий - та с апломбом подвергала разносу качество пищи в гилгитских отелях, - капрал следом за сержантом направился в их сторону. Исламских солдат скорее рассердил непристойно громкий женский голос, чем пренебрежительные отзывы о Гилгите. Они приблизились к столикам, вокруг которых собрались американцы... "Вид потрясающий, не правда ли, но дорога! И они называют ее автострадой... - в голосе подчеркнутая развязность знатока. - Но чтобы увидеть все это, приходится мириться... Чем можем помочь?" Последняя фраза исходила от гида, или агента турбюро, или кем там еще была седеющая блондинка с выбивавшимися из-под войлочной шляпы волосами. Хайд тихо поднялся из-за стола и, не привлекая внимания, направился к двери. "Документы? Какие документы?" - раздался раздраженный голос. Хайд вышел из зала.
     Касс болтался в вестибюле около группы европейцев, высыпавших из стоящего у дверей базы автобуса. Беспорядочно разбросанные по всему вестибюлю вещи и суматошные голоса французских туристов. Касс вцепился в руку Хайда дрожащими от еще не спавшего напряжения пальцами. Похоже, маленький инцидент показался ему марафоном.
     - Что ты ему сказал?
     - Что мои бумаги на регистрации. Я жду получения рыболовной лицензии. Заплатил кое-кому, чтобы за меня постояли в очереди в управлении рыболовства... он сказал, что глупо отдавать документы в чужие руки.
     - Хорошо, давай убираться отсюда - до того, как они закончат с янки.
     Хайд силой вывел его на поднявший тучи песка ветер. Касс задрожал от холода. На летное поле к беспорядочно разбросанным вертолетам круто опускался военно-транспортный самолет. Из одной из больших русских транспортных "вертушек" выбирались крошечные фигурки солдат; словно муравьи, подумал Хайд. Он посмотрел на северо-восток, в сторону гор. Туда, приятель... там твое место. Не доходя до стоянки, Касс, привлекая внимание Хайда, ухватился за руку.
     - Куда едем? - потребовал он, будто Хайд собирался его обмануть; это от бессилия. В глазах снова лихорадочный блеск. - Куда, твою мать, мы едем? - повторил он, махая руками на тесно окружившие горы, несущиеся бесконечной чередой рваные облака, посадочное поле, разбросанные по долине извивающегося тонкой змеей Гилгита деревья и строения. - Какого черта ты там делал, усадив меня, словно свою дряхлую бабку?
     Выплескивая накопившееся напряжение, Касс перешел на крик, угрожающе надвигаясь на Хайда.
     Хайд повел плечами.
     - Тебе не понравится...
     Оглянулся на дверь турбазы. На крыше полоскался вымпел. На фоне гор здания казались маленькими, в страхе прижавшимися друг к другу... сколько же здесь, черт возьми, гор!
     - Почему?
     - Потому что мне самому не нравится! - выпалил Хайд, словно его обвиняли в собственной беспомощности. Взявшись за ручку дверцы, обернулся к Кассу. Под взглядом Хайда, тяжелым, потухшим, злость того улетучилась. - Смотри туда, - махнул рукой. - Они здесь не для того, чтобы играть в долбаное поло, Фил! Им нужны мы - только мы. Шармар все уже устроил. В Пакистане больше не безопасно. - Он-то знал об этом уже давно, потому-то они в Гилгите, на пути в... Не надо ему говорить, пока не надо. - Нам придется... выбираться пешком. Ножками.
     На Касса словно дунуло ветром. Он заколыхался, как белье на веревке.
     - Я не могу, - наконец вздохнул он.
     Прислонившись к "лендроверу", зачарованно и методично - так движется каретка пишущей машинки - забегал остекленевшими глазами по тянущимся к северу и западу горам.
     - Поехали, - сказал Хайд, подталкивая к пассажирской дверце автомобиля. - Пешком не всю дорогу... но давай-ка сейчас, пока...
     Поздно.
     В дверях отеля появились хавилдар и его капрал. Стеклянная дверь скользнула на место, отражая их фигуры. И горы. Моментально обратили внимание на "лендровер" и стоящих рядом двух европейцев. Касс их не видел... потом повернулся и в безумном страхе посмотрел на Хайда.
     - Давай садись, - приказал Хайд.
     Один из них крикнул на урду, потом на английском. Пока что просто привлекая внимание, почти вежливо. Потом, когда Хайд, захлопнув дверцу за Кассом, будто не замечая, обошел машину и стал залезать на место водителя, более повелительно. Последовала команда. Солдаты заторопились, не то чтобы побежали, но ускорили шаг и, расстегивая на ходу грозно развевающиеся шинели, полезли за пистолетами.
     Транспортный самолет приземлился и стал выруливать по полю. В выглянувшем на минуту солнце вращающийся ротор одного из вертолетов казался ослепительным сияющим щитом. Река, мелькнув, снова потускнела, стала холодной, враждебной. Хайд запустил мотор. Наик достал пистолет, но стрелять, видно, не решался. Сержант тоже, кажется, смутился - не перестарались ли. Хайд выжал сцепление. Лицо хавилдара с удивленно поднятыми усами прильнуло к окошку Касса, но машина, визжа шинами, рванула со стоянки и, подпрыгнув, выскочила на дорогу. В зеркальце ошеломленные лица замерших на месте солдат. Потом сержант, пошарив за пазухой, достал какую-то вещицу и приложил к щеке. Хайд круто вывернул "лендровер", чуть не столкнувшись с тележкой, доверху заваленной овощами и незнакомыми, похожими на крошечные легкие, сушеными фруктами. Солдаты, очевидно, вызывавшие подмогу, исчезли из виду. Но второй раз такие, как они с Кассом, путешествующие без бумаг, их уже не обманут. Касс с бледным осунувшимся лицом откинулся на сиденье. Они ехали параллельно посадочной полосе.
     Между зеленовато-коричневыми военно-транспортными махинами, словно яркие конфетки, две-три частные или туристские авиетки.
     Преобладают русские и французские вертолеты. Два недавно приземлившихся грузовых "Геркулеса". Дорога свернула на протянувшуюся через весь Гилгит Синема-Базар и летное поле. "Геркулесы" и солдаты, выходящие цепочкой из грузового люка на вновь украдкой выглянувшее солнце, исчезли из виду. Шармары использовали свои возможности. У них на содержании достаточно пакистанских генералов, чтобы то, что они задумали, исполнилось. А задумали они убрать их с Кассом.
     Лавируя между свободно бродящими животными, едущими тележками, броско раскрашенными автобусами, военными грузовиками и джипами, "лендровер" мчался по бесконечному коридору из лавок и лотков. На людной площади Хайд круто свернул направо, потом налево, пробиваясь сквозь толпы пешеходов, хлынувших на Читрал-роуд, будто спешащих стать свидетелями предстоящей погони. Касс в ужасе смотрел вперед, как будто перед ним разверзлась земля. Не выдержит, не выдержит, вертелось в голове Хайда.
     Восстановленная мечеть, поредевшая толпа, впереди открытая дорога, нависшие горы. Стадион для игры в поло почти полон. Волнение и рев болельщиков, словно непрерывно разбивающийся о скалы морской прибой. Потом пыльный город как-то сразу уступил место унылым, заброшенным, шатающимся под ветром палаткам, развалюхам из жестянок из-под бензина и мазанкам афганских беженцев. Большеглазые ребятишки, один без левой ноги, несколько тощих псов, потерянно глядящие мужчины, терпеливо несущие свое бремя женщины. Унылое зрелище нищеты и запустения. На всем словно многолетний слой пыли. Видневшийся в зеркальце минарет постепенно пропал. Позади пустая дорога.
     Впереди тоже. Автобусы уже высадили болельщиков поло. В кои-то веки пришли по расписанию. Параллельно дороге несет густую, как застывшая грязь, воду река.
     - Не могу, Хайд. Не могу! - прервал молчание Касс.
     Казалось, неудовлетворен собой, но в то же время ищет виноватых; будто его ввели в заблуждение, обманули. Словно бы рассчитывал на награду, ожидал получить что-то почти за так... Однако в чем его винить? Два или три сломанных ребра, силы на исходе. Не выдюжит. Хайд здесь бывал, знает.
     Хайд сбавил скорость, зеркальце запылилось. Сжал безвольно лежавшую на колене кисть Касса.
     - Другого выхода нет, Фил, - терпеливо, как можно мягче, уговаривал он. Круто вывернул баранку, объезжая кучу валунов на краю дороги, и снова положил ладонь на руку Касса. - Поверь мне.
     - Где же тогда долбаный Шелли? - как ребенок, всхлипнул Касс.
     - Будет на месте. Условлено... Я говорил с его женой, она обещала передать! Роз знает, где мы должны быть к завтрашнему дню. Я взял Шелли за яйца, ему придется показать, на что способен.
     - Как... где? - громко всхлипывая, спросил Касс.
     - В Афганистане, - помолчав, спокойно произнес Хайд.
     Касс, блеснув пустыми глазами, повернулся к нему безжизненным лицом.
     - Где?
     - По ту сторону границы. Туда они не смогут. - Или не станут. - Мы должны выбраться. Знаешь, от того места, где нам придется бросить "лендровер", всего десять-двенадцать миль, не больше. Осилим. Вверх по долине Ишкумана дорога доходит до Чиллинджи... по крайней мере, проходима для такой машины, как наша. Оттуда пешком по тропе. Справимся...
     - Я просто не смогу, - не дослушав, окончательно отрубил Касс. * * * Это было одно из многочисленных владений семейства Шармаров в Дели и его окрестностях, но она всегда предпочитала останавливаться здесь. Дом не ее, но больше никто здесь не жил. Роскошное просторное бунгало в привилегированном анклаве Чанакьяпури, выходившее окнами на лесистый горный кряж, зеленый островок в окружении бетонных дюн города. Достаточно уединенное, чтобы крики павлинов не заглушались шумом машин на Сардар-Патель-марге. Здесь всегда дул прохладный ветерок. Иногда в окнах гостиной или малой столовой промелькнет ярким оперением птица или скользнет массивный силуэт самца голубой антилопы. Кажущаяся отдаленность от города, близость дикой природы, обнаженные тела ее и В.К., сидящих после случки у окна, прихлебывая шампанское... теперь эти видения вызывали у нее отвращение.
     И Пракеш... застывший у белеющего в сумерках окна гостиной, рассеянно глядя на холмистую гряду. Еще ее пугали воспоминания о минувшем дне.
     Стараясь не издать ни звука, Сара судорожно сглотнула. Шороха кондиционера почти не слышно, как будто они погрузились в молчание; все ее эмоции исчерпались в течение долгого дня, проведенного в ожидании, когда явится В.К. - а скорее, Пракеш - и начнет допрашивать относительно Роз... проклятая Роз! Ее великодушный жест, способствовавший побегу с поезда, теперь казался не только бесполезным - просто-напросто невероятной романтической глупостью. Пракеш по-прежнему стоял у окна, садившееся солнце ореолом очерчивало его фигуру и играло на стекле стакана и бутылки в его руках. Ей показалось, что за окном мелькнул выискивающий добычу орел или крупный коршун. Все виденное выводило из равновесия, наталкивало на мысли о самообмане, даром растраченной жизни. Она весь день просидела у окна, бездумно глядя на холмы, и место это опротивело ей, как оставшийся во рту привкус выпитого против желания спиртного.
     Пракеш обернулся. Она постаралась казаться спокойной.
     - Почему ты не явилась к нам на службу? - вкрадчиво спросил он.
     - Было из-за чего? - ответила она. - В.К. в Калькутте. Выборные дела я не выношу. Извини.
     Даже на темном лице видно, как блеснули глаза. Холмы позади него исчезли, и в дымном золотистом закате видны одни административные здания и многоэтажные дома.
     - Должна была прийти и доложить мне! - отрезал он. - Ты отвечала за эту проклятую бабу! - Она почувствовала, как быстро бегут мысли. Он в комнате всего несколько минут, успел налить себе, торопливо, рассерженно, расплескав виски на кружевную салфетку. Рванулся к окну и застыл, восстанавливая дыхание перед разговором. Всего несколько минут. Ей мысленно хотелось спрятаться от него; или снова превратить в случайного робкого гостя... В того Пракеша, который когда-то служил лишь тенью брата. - Это ты дала ей удрать! Я тебе звонил - сюда, но, видите ли, она очень устала! - Он со злобой шагнул к ней, готовый плеснуть из стакана ей в лицо. Сара отшатнулась. Если уж он подозревает... Помолчав, яростно крикнул: - Где она, черт побери?
     - Откуда я знаю? Пракеш, я же попросила прощения. Раздобыла пленки, кассеты. Больше в ее багаже ничего не нашла. Уверяю, что искала на совесть. Разве так важно, где она?
     Пракеш Шармар был в нерешительности, по всей видимости, растерян, как будто не все от него зависело. Значит, не поймали тех двоих - любовника Сирины и любовника Роз, поняла она. Они, как и Роз, все еще на свободе. По какой-то причине Шармар страшился этой затянувшейся свободы. Неужели они так опасны?
     - Может оказаться, что очень важно. Да, часть поручения ты выполнила неплохо, Сара. Но ты должна была следить за этой бабой, пока она не сойдет с поезда в Дели. Мы были готовы... - Остановившись на полуслове, отвернулся. - Мы бы о ней позаботились, - закончил он скороговоркой.
     - Да она ничего собой не представляет. Какой от нее вред, право?
     Пракеш повернулся к ней.
     - На вокзале ты взяла и ушла от наших людей... почему?
     - Устала! Думаешь, зная, чего вы от меня требуете, я спала в поезде?
     Откинула с лица волосы. Один заработанный в Сринагаре синяк все еще болел.
     - Я не мог сюда приехать, - проворчал он. - Только что выбрался. Не было времени сосредоточиться на поисках этой бабы. Понимаешь, сколько проблем возникло из-за твоей небрежности? Понимаешь?
     Еще два коротких, стремительных, опасных шага в ее сторону; она снова отпрянула в угол дивана. Изысканность обстановки, как и ее собственная элегантность, казалось, утратили значение. Если даже Пракеш...
     - Извини, - с насмешливым вызовом ответила она. - Твои люди не лучше. Даже не видели, как она сходила с поезда.
     - Им уже дали понять, что к чему, - заявил он. - Но время упущено и поисками занимались идиоты! - взорвался он, словно мельницами, махая руками. - Куда она могла податься? - потребовал он. - Говорила что-нибудь? Есть у нее друзья, помощники, здесь, в Дели? За британским Верховным комиссариатом следят, разные конторы, которыми пользуются их шпионы, под наблюдением. Кого она собиралась повидать в Дели?
     Ощущение такое, что он грубо трясет ее за плечи.
     Сара покачала головой. Странно, он считает, что Роз бежала из Сринагара, а не из Индии. Видно, сказывается бюрократический образ мышления. Считает, что она обязательно будет искать помощи здесь, проходить по каналам?.. Может быть, из-за того, что Хайд все еще на воле. Обе пока еще в Индии, и он исходит из того, что в ней они останутся. Что предпримет Роз? Оставит Хайда одного? Нет, этого она не сделает... выходит, она все еще должна быть в Дели, пытаясь найти помощь.
     - Не знаю. Если ее любовник шпион, то и она подастся к другим шпионам - верно?
     - Не знаю.
     В сумочке у Роз не было никаких билетов, во всяком случае, Сара их не видела. Много денег, туристских чеков, кредитные карточки - но ничего такого, что подсказало бы план побега.
     - Давай думай! - взревел Пракеш.
     - Не могу! - крикнула она в ответ. - У меня никакого представления, что она собиралась делать... что у нее на уме. Я же ее совершенно не знаю!
     В глазах Пракеша затаенное, скрываемое подозрение. Больше не делал к ней никаких движений. Был в полной нерешительности. Не мог вообразить Роз, она не подходила ни под одну из известных ему моделей. Вернулся к темневшему окну. Холмы горбились невыразительной грудой, вверху еще порхали запоздалые пичужки. Сияние городских огней затмило закат.
     Сара испуганно вздрогнула, услыхав осторожный стук в дверь гостиной. Пракеш резко обернулся.
     - Да? - крикнул он.
     В дверь чуть ли не ворвался возбужденный шофер.
     - Сэр...
     - Что там, Менон? В чем дело? - поспешил навстречу Пракеш, будто собираясь то ли обнять, то ли ударить.
     - Сэр... аэропорт имени Индиры Ганди... сэр!
     Пракеш машинально с торжествующим видом повернулся к Саре.
     - Что? - взвизгнул он по-собачьи.
     - Пришло сообщение, сэр... женщину опознали...
     - Какой рейс?
     На мгновение Сара была сильно раздосадована - точнее, разочарована. Роз бросала... нет. Она удирала, и при ней пленка, кассеты, улики. Возвращалась, увозя с собой выкуп.
     - Она в комнате отдыха пассажиров первого класса "Эр Франс", сэр.
     - Когда вылетает...
     - Через пятнадцать минут, сэр!
     - Что?.. Почему они не?..
     - Опознали всего несколько минут назад, сэр. Так мне сказали.
     - Свяжи меня со службой безопасности аэропорта... нет! Дай человека Рао в партийном центре. Скорее, Менон, скорее!
     Он, будто на пожаре, заметался по комнате, не разбирая ни окон, ни дверей, не зная, к чему приложить силы. Затем с пылающим лицом встал перед ней.
     - Сэр! - окликнул шофер, протягивая трубку.
     - Сара! - выпалил он. - Надеюсь, что ты ничего не знала. С сегодняшнего утра и до сего момента, надеюсь, не знала ничего.
     И, как счастливый любовник, почти бегом поспешил к телефону.
     У Сары как при расстройстве желудка свело живот. Когда поймают Роз, та расскажет, что ей помогли сбежать с поезда, что они сговорились.
     И В.К. отдаст ее в руки Пракеша. * * * Почти всю вторую половину дня она сквозь затемненное стекло смотрела на подернутые дымкой беспорядочные очертания видневшегося вдали Дели. Теперь же в маленький иллюминатор у ее кресла в первом классе "Боинга" видны только вспышки рекламы на здании аэропорта да посадочные огни; на месте Дели еле различимая светлая дымка. Роз откинулась в кресле. На видеоэкране, сопровождаемые громкими бессмысленными комментариями, демонстрируются действия в случае аварии. Закрыла глаза. "747-й", переваливаясь и подпрыгивая, катился к взлетной полосе, чтобы терпеливо встать в очередь. Она пугалась собственного прерывистого дыхания, в котором впервые с тех пор, как она вошла в комнату отдыха "Эр Франс", чувствовалось облегчение.
     Дели ломился в окно. Аэропорт имени Индиры Ганди казался маленьким островком, в котором невозможно спрятаться с малейшей надеждой на успех. Город враждебно вздыбился за темным стеклом.
     Зеленые, красные, белые огни... пробегают мимо уменьшающимися цепочками, текут, как масло, мимо иллюминатора. Ночь полыхает огнями самолетов, мчащихся по взлетной дорожке, прежде чем огромной темной иглою подняться в воздух. Дыхание успокоилось.
     На коленях перевернутая вверх ногами раскрытая книга. Туфли сброшены, наушники засунуты под бок, на подлокотнике нетронутый бокал шампанского. Соседнее кресло пустует, напоминая об отсутствии Хайда, - впервые обошлось без упреков по поводу издерганных нервов, томительных часов, проведенных в комнате отдыха первого класса. Самолет отправлялся по расписанию - время теперь двигалось нормально, текло целыми, незаметными минутами. В приглушенном свете кабины взглянула на часы - восьмой час. В на две трети пустом первом классе тихо, спокойно. С заученной улыбкой на лице, машинально взглянув на нее, мимо прошла бортпроводница. Невыразительный взгляд наткнулся на усталую полную женщину средних лет. Роз облегченно вернулась к привычному образу жизни, снова стала собой.
     Даже принимая во внимание восьмичасовой полет, в конце которого будет ждать Шелли, снова будет нужно действовать, делать все, что потребуется, чтобы вытащить из Кашмира Хайда с Кассом... в пудренице крошечный кусочек туалетной салфетки. С тех пор как Хайд положил его туда, она на него даже не взглянула. Могла только показать Шелли, как им пользоваться, не вникая в содержавшуюся там информацию. Шелли должен быть в Париже... Болела голова, виски, будто стянуло обручем. Поглядела на шампанское и, махнув рукой, отвернулась к окну. Видеоинструктаж по безопасности кончился тщетным призывом быть внимательными, и экран погас. Мимо иллюминатора скользили огни... медленнее?..
     "747-й" замедлил движение, огни замерли, превратились в уходящую в даль цепочку неподвижных точек. На взлетной полосе взревел другой авиалайнер, давая понять, что ее рейс застрял. В плохо слышном динамике на ломаном английском разнеслось объявление командира корабля:
     "...задержка... незначительная... приносим извинения за неудобства... всего несколько минут..."
     Роз, уже освоившаяся в кабине, привыкшая к приглушенному свету, сбросившая с плеч груз тревог, опустошенная, была, скорее, озадачена, чем встревожена. Четверть восьмого.
     К фюзеляжу "Боинга", поднимаясь на ходу, подкатил управляемый сикхом в тюрбане и белой рубашке пассажирский трап. Сзади черный лимузин со слепыми стеклами. Позади Роз открылась дверь салона, и внутрь, соперничая с кондиционером, ворвался теплый ночной воздух. Она повернула голову - просто из любопытства. Какая-нибудь опоздавшая важная шишка из местных... могли задержать вылет из-за дипломата или финансового туза. Остальные пассажиры первого класса, довольные задержкой, весело улыбались, предвкушая увидеть, кто там, запыхавшийся, вспотевший, взбежав по ступенькам, с виноватым видом появится в дверях.
     У ступенек двое, третий, видимо, давая последние указания, взмахом рук торопит в самолет. Двое кивают, потом спешат вверх по ступенькам. Почти без багажа - чемоданов нет, на двоих один небольшой портфель. Французская бортпроводница встречает почтительным ободряющим взглядом - правда, ни один из них совсем не выглядит смущенным - и указывает на два места напротив Роз, по ту сторону прохода. Дверь закрылась, трап и лимузин тут же скрылись за хвостом самолета.
     Отвернувшись от окна, стала устраиваться поудобнее, захлопнула лежащую на коленях, книгу, придержала бокал с шампанским, затрясшийся от движения самолета... и тут заметила, что новые пассажиры внимательно ее изучают. Двое стройных молодых индийцев в хорошо пошитых костюмах, почти не обращающих внимания на любопытные взгляды остальных пассажиров. Они смотрели на нее, как будто тщательно сравнивая ее лицо с фотографией, которую им приказали запомнить. Опознают.
     Когда самолет выкатил на взлетную полосу и в иллюминаторе появились теперь далекие здания аэровокзала, они, казалось, остались удовлетворены. Один снял пиджак, и снова застегнул привязной ремень.
     Теперь они не сомневались. Самолет тот самой... и она на борту. Летят с ней... * * * Последний луч света на самой высокой вершине погас, словно выключили лампочку, - сразу полная темнота. Тут же вспыхнули фары, как будто не от его руки, а сам "лендровер" среагировал на темноту. Тонкий снежный покров больше не отражал достаточно света, чтобы можно было ехать дальше, определяя направление по снегопаду. Хайд взглянул на Касса. Тот дремал, оглушенный болеутоляющим: боль в сломанных ребрах была невыносимой. Хайд понимал, что Касс чувствует себя, как чувствуют некоторое время спустя после страшной катастрофы. Подключенный к аккумулятору кассетник издавал монотонные звуки, пытаясь пробиться до сознания Касса, находящегося будто в состоянии мозговой комы. "Не уходи, Рене"... "Какой чудесный мир"... Записи хитов шестидесятых и семидесятых годов, кажется, до него не доходили.
     Касс отгородился от будущего, потому что оно пугало его, неумолимо надвигаясь сквозь ветровое стекло... частично из-за того, что он дальше не мог... А частично просто от изнеможения и растерянности. Не бери пассажиров, всегда говорили ему. Пиратская кассета, купленная на делийской улочке, когда он наблюдал за домом Лала, безнадежно плоха. Сквозь шипение и треск доносилась "Двадцать четыре часа от Талсы". Касс, возможно, предпочел бы Брамса или мелодии индийских par, но ни того, ни другого не было...
     ...да и самому надоело. Выключил магнитофон, и в машине сразу воцарилась гнетущая тишина. Потом слух стал улавливать надрывное завывание мотора, скрип рессор, шуршание дворников, счищающих поваливший снег. По его предположениям, они в лучшем случае находились в получасе езды от Чаторханда, расположенного в долине Ишкумана. Тянущаяся вдоль реки дорога доступна только машинам с четырьмя ведущими, пешеходам да запряженным ишаками повозкам. Над дорогой нависли деревья. Машина сотрясалась под непрерывными порывами ветра. Касс, казалось, загипнотизировал себя, оставаясь в забытье... ладно, приятель, твое время впереди...
     Рядом с дорогой огромным черным стеклом раскинулось озеро. В одном месте от черного зеркала удирала, прячась, узкая извилистая речушка. Сквозь снежное месиво и мерзлую осоку фары высвечивали одинокие, печально согнувшиеся деревья. Хайд смотрел на почти скрывшуюся под снегом дорогу. Глаза привыкли к свету фар, хотя он с неменьшими опасениями помнил о их предательском блеске, чем в момент, когда их включал. В гаснущем свете дня он видел, как вертолеты, спускаясь к склонам гор, высокогорным лугам и берегам рек, каждый раз, прежде чем взмыть вверх, оставляли несколько крошечных фигурок. Начиная от Сингала, вдоль дороги на Гакуч. Потом он повернул на север, путь более опасный и поэтому непредвиденный. Почти час в небе было чисто, потом в высоте возникла точка, за ней другая... устремляющиеся вниз, зависающие, откладывающие маленькие черные яйца и вновь удаляющиеся прочь. Он определенно знал, что впереди них находятся войска... и позади войска. На единственной дороге будут завалы, на той самой, которая в Чиллинджи, все еще на территории Пакистана, сужается до пешеходной тропы.
     Справа под рукой, как вторая рукоятка тормоза, автомат. За поясом пистолет, второй в кармане парки, в которую Патрик был вынужден облачиться из-за резко упавшей температуры.
     Подобно насмешливой улыбке, над горами выплыла луна. Выключив свет, затормозил машину. Колеса, заскрипев покрышками, пошли юзом - к востоку от Гакуча менял задний лопнувший скат. Снегопад усиливался. Открыв дверцу, вылез из машины. Мрачно скрипнули башмаки. Посмотрел под ноги. На носках белеет снег. Пар изо рта моментально уносит ветром. Сразу онемели щеки. Позади в машине дремлет Касс. Пока что механическая и электрическая части машины не подводят. Бензина тоже хватит - что на исходе, так это время и дорога. Потер перчатками закоченевшее лицо, как будто стирая огорчения. От холода звенит в ушах. В ночи никаких других звуков. За одним из поворотов, или за следующим, или еще за одним ждет патруль озябших, уставших от ожидания, подозрительных солдат - вот и все. Стоп. Дальше некуда.
     Со злостью пнул ногой переднее колесо. Проклятье!
     Промозглая духота "лендровера", навязанное присутствие Касса, гнетущее бремя ожидания ближайшего будущего - все вызывало ощущение, какое испытываешь после семейной ссоры с нелюбимой половиной. Его трясло от беспомощности, безвыходности. Продолжал тереть лицо, но это не помогало найти выход из созданного воображением замкнутого круга. Как бы стараясь разозлить ненавистного соседа, саданулся спиной о дверцу машины. В кронах сосен тяжело вздыхал ветер. Черная холодная поверхность озера морщилась, как шкура древнего животного. Потрескивала осока.
     Где-то впереди через несколько часов этому придет конец. Не этому - ему. На этот раз все по-другому, слишком по-другому, чтобы выжить. Даже Афганистан стал другим; по крайней мере, не таким, каким он его помнил. У него ни разрешения, ни официального положения. Заблудился в коридорах власти, получил временную работенку, ни тебе уважения, ни надежной поддержки. И нет никого, даже Роз, кто знает, где он. И с ним пассажир, которого придется бросить, когда весь вопрос в том, как этого избежать.
     Уныло открыл дверцу "лендровера". Касс, стряхнув дремоту, обратил к Хайду бледное, лишенное выражения, изможденное лицо. Кровоподтеки, черные мерцающие дыры глаз.
     - Ты в порядке? - спросил он.
     Хайд, встряхнув головой, прочистил горло.
     - Что надумал?
     Касс обхватил руками в перчатках живот, словно у него сильное расстройство. Голова упала на грудь, в остывшей машине от дыхания запотело переднее стекло. В волосах Хайда таял снег, стекая ледяными струйками за уши и на шею. Снег залепил стекло, озера не видно. Он вдруг увидел, как много навалило снега за те несколько минут, что он находился снаружи.
     - Я... я попытаюсь, - безнадежно произнес Касс.
     - Еще как получится, - начал Хайд и более мягко добавил: - Уверен. Только не волнуйся.
     Запустил мотор и потянулся к выключателю фар.
     В залепленное снегом ветровое стекло ударил свет встречных фар и бешено запрыгал по кабине призрачным подобием внутреннего освещения. По узкой дороге навстречу двигалась машина.
     - Вляпались.
     Касс прикрыл рукой искаженное страхом лицо. Хайд сжал баранку, чувствуя, как дрожат руки.
     - Что?.. - начал было Касс.
     Хайд нерешительно повернулся на сиденье, словно ища запасный выход. Скачущие, как на дикой лошади, лучи фар скрестились. За их светом ничего не разглядеть. Осоку залило светом. В расчищенном дворником ветровом стекле виден валивший в скрещенных лучах снег.
     Хайд бросил автомат в задок "лендровера", завалил тяжелым громоздким рюкзаком. Потом, многозначительно взглянув на Касса, приветливо потряс перед собой сжатыми вместе ладонями.
     - Тяни время, - бросил он. - И будь настороже.
     Касс со страшно довольным видом шарил по карманам парки, ища пистолет, который дал ему Хайд. Боже милостивый...
     Хайд вышел из машины, захлопнув за собой дверцу. Лучи фар, будто руки, ощупали его. Машина остановилась на краю озера почти вплотную с "лендровером". Хайд оказался опасно зажатым между боками машин. Это был "УАЗ-469" русского производства, выглядевший как дешевая подделка их собственной машины. В Российской Федерации, на Украине каждый проходимец и его мама торговали всем, что можно превратить в наличность. Предпочтительнее фамильным арсеналом, чем фамильным серебром. Хайд помахал рукой. Рассудок так же спокоен и сдержан, как выражение лица. Позади водителя должны находиться шесть человек. Задний клапан русского джипа затрещал от примерзшего снега. Притоптывая ногами и хлопая руками, Хайд, простодушно улыбаясь, ждал, пока, отделившись от машины, из темноты возникла фигура в шинели. Из чрева "УАЗа" за ней молчаливо последовали еще двое. Из снежной круговерти черными палками торчали стволы автоматов. Сквозь залепленное снегом ветровое стекло ухмылялась рожа водителя с сигаретой в зубах.
     - Добрый вечер, - произнес Хайд, протягивая правую руку. Левая за спиной, готовая схватиться за пистолет. Вытянутая рука тоже готова выхватить пистолет из кармана. - Кто-нибудь говорит по-английски?
     У первого - высокого, горбоносого, со сверкающими глазами, в шапке-ушанке - погоны майора. Снег сплошной стеной сыпался в освещенное фарами "УАЗа" пространство. Национальное происхождение автомобиля в какой-то мере успокаивало, что-то более знакомое, чем окружающий пейзаж, и непосредственное будущее. Воспоминание о старых играх.
     - Да. - На шинели планка медали "Хилал-и-Джураат". За Отвагу. - Я говорю. Кто вы такие? Ваши документы.
     Как бы подчеркивая окружающую их безбрежную пустоту, глухо завывал ветер.
     - Геоморфологи, ясно? - чуть вызывающе, как и подобает знающим дело специалистам, ответил Хайд. - Снимаем показания сейсмических приборов, проверяем наши точки, оборудование... - Засмеялся. - Здешние обитатели имеют привычку тащить, что плохо лежит!
     Еще один легкий укол. Услышал, как Касс со скрипом опускает залепленное снегом стекло. Хорошо, значит, слушает экспромт, так как не успели в порядке профилактики сочинить ничего подходящего.
     - Сейсмология? Каракорумская программа проводилась много лет назад, - заметил майор. - С тех пор никаких других экспедиций.
     Хайд пожал плечами.
     - А-а... подбросили немного деньжат. Проверяем старые точки, готовим к работе, - скучным голосом, как будто надоело объяснять, произнес он.
     - Значит, будет новая программа?
     Позади майора с автоматами на шее притоптывали ногами солдаты, капрал и рядовой. Между Хайдом и майором стеной валил снег; майор с интересом наклонился к Хайду. Вода в озере шуршала с таким звуком, словно комкали бумагу.
     - Возможно. Вот проверяем. Стоит денег, должен вам сказать. Суссекский университет, Англия... - Снова, не снимая перчатки, протянул правую руку, на которую майор опять не обратил внимания. Сунул ее обратно в карман, ощущая тепло парки и тяжесть второго пистолета. - Название что-нибудь вам говорит... а, майор?
     Убирай скорее раздолбая, лихорадочно вертелось в голове. Чувствовал, что уже не в состоянии сдерживать себя.
     - Возможно. Документы сказали бы значительно больше. Сэр.
     Ирония физически ощутима, как металлический привкус во рту.
     - Пит! - крикнул он, обернувшись к залепленному снегом ветровому стеклу "лендровера". - Дай бумаги, приятель. Майор не верит на слово, кто мы такие!
     - Ваш ассистент?
     - Вообще-то, старший лектор. Чуть ли не мой босс, - возразил Хайд. - Поскорей, Пит, холодно!
     Давай придумывай.
     - Я думал, они у тебя, - ответил Касс. За ветровым стеклом шевелилась неясная тень. Хайд молил Бога, чтобы Касс держал пистолет наготове. - В бардачке и в кармане на дверце нет, я смотрел. Черт возьми, Билл, последний раз они были у тебя в Гуписе... или в Пингале?
     Если верить, то едут они совсем с другого направления, с запада на восток. Молодчина, Касс.
     - Уверен? - нажимал Хайд, подвигаясь к дверце водителя. Открыв дверцу, подмигнул Кассу. - Мне казалось, что последний раз показывал бумаги ты? Помню, как ты клал их в карман на дверце, хорошо помню...
     - Да нет, это была карта!
     Захлопнув дверцу, с виноватой улыбкой озадаченно похлопал по карманам.
     - Послушайте, знаю, что глупо, но никак не можем найти бумаги! - засмеялся Хайд. - Черт! Ой, извините... право же, я знаю, как важно, когда надо, предъявлять документы, но мы, поверьте, в самом деле заняты научными изысканиями... кому здесь еще быть? Самое забытое Богом место на всей планете. - Снова смущенно, как бы через силу, засмеялся.
     - Вот как! - воскликнул майор. Мгновение поколебавшись, подошел к дверце Касса и распахнул ее, шаря фонариком внутри кабины. - Не могли бы выйти... сэр? - Когда Касс вышел, заметил: - Похоже, вы себя неважно?..
     - Пустяки. Несколько синяков. Поскользнулся, упал.
     Касс почти вскрикнул от боли. Солдат словно ударило током. Тяжело дыша, Касс привалился к дверце "лендровера". Хайд почувствовал, как тряхнуло машину. Касс, скорчившись, держался за ребра. Майор ткнул его, как и рассчитывал, в самое чувствительное место. Личность установлена.
     Гордый своей проницательностью, майор, растянув губы в высокомерной улыбке, ликовал.
     - Очень неудачное падение, мистер Касс?..
     Потом, поняв, что остроумие может обернуться боком, сразу повернулся к Хайду...
     ...выстрелившему дважды, трижды, пока не свалился убегавший капрал.
     - Стреляй в эту сволочь! - крикнул Кассу Хайд и, повернувшись, выстрелил из неудобного положения поперек кабины.
     Награжденный за отвагу майор, отпрянув в сторону, спрятался за машиной. Звуки двух выстрелов, как эхо локатора, раздались почти одновременно. Хайд повернулся и выстрелил в кабину "УАЗа", в испуганное лицо водителя. Лицо исчезло. Следующий выстрел из-за задней стенки "лендровера" - Боже, что он наделал! - и Хайд надежно защищен от сидевших в "УАЗе". Внутри встревоженные голоса, чуть ли не паника. Не решился посмотреть, как там рядом с "лендровером", предпочел пока не знать. Вместо этого вытащил из-под рюкзака автомат, переключил на беглый огонь и с долгим страшным криком разрядил всю обойму.
     Тишина, лишь глухое завывание прилетевшего издали ветра. Скрипя башмаками по жесткому снегу, Хайд вышел из-за "лендровера". Два тела, в шинели и в парке, почти в обнимку, две бесформенные недвижимые массы.
     Молчание, ветер, снегопад, черная рябь на озере, скрип гнущихся под ветром сосен. И рядом с "лендровером" в истоптанном, разрытом снегу два тела.
     Господи, нет... * * * В.К. сидел напротив нее за кофейным столиком. На диванчике и по полу разбросаны газетные вырезки, похожие на плохой пергамент ленты факса, сводки, оценки, распахнутые папки. Пракеш говорил, а он просто разглядывал Сару, как будто после долгой супружеской измены собираясь снова вернуться к бессмысленной суете домашней жизни. Выражение лица почти не изменилось - с него лишь постепенно сошел возбужденный румянец, поддерживаемый и даже разжигаемый сообщениями помощников и высокопоставленных партийных деятелей. К этому времени почти всех отпустили. В накуренной гостиной при свете лампы сидели только они трое. За высоким окном буйствовали огни Дели. Холмы прятались во тьме - лишь изредка мелькнут фары машины. Почти как в Центральном парке.
     Бунгало, почти как временная обитель, а сама она как гурия, считающая минуты расположения своего господина. Напугана, полна презрения к себе, в неопределенном положении между ближайшим прошлым и ближайшим будущим.
     - Значит, они на борту? - будто не веря, внезапно спросил В.К.
     Пракеш кивнул.
     - Двое. Женщина уже была в самолете... мы успели подсадить.
     - В Париж, Пракеш?
     - Чтобы сбить нас со следа. Она просто удирает, В.К. С ее стороны ничего не грозит, в Лондоне никаких подозрений.
     - А мужчина?
     - Найдем, В.К.
     - Уверен? - вмешалась Сара. Как чувствительное насекомое - усики мгновенно реагируют на любое сотрясение дымной атмосферы. Сожалеет о том, что наделала... эта проклятая, проклятая баба!.. Состояние - как будто находится под гипнозом или чем-то заразилась. - Ты уверен, Пракеш?
     Все повисло в воздухе, медленно падая вниз - бесценный фарфор его честолюбивых мечтаний... которые, ради всего святого, она, в отличие от похотливой коровы, его жены, делила с ним все эти годы.
     И вот она оступилась, помешав беспрепятственному воплощению в жизнь этих мечтаний. Что она наделала?
     И что они сделают, если узнают?
     - Уверен. Всего лишь вопрос времени. Не сомневайся, В.К. Новости хорошие! - заверил Пракеш, подбадривающе потрепав лежащую на подлокотнике руку брата.
     - А как с женщиной? - Молчание, затем вопрос: - Когда? - Почти шепотом, украдкой бросив взгляд на Сару: возможно, смущен, что она стала свидетельницей его жестокости.
     - В первый подходящий момент. Во время полета, даже после... Никакого насилия. Сердечный приступ...
     В.К. быстро согласно кивнул, не желая вдаваться в подробности. Пракеш поднял на нее тяжелый испытующий взгляд. Она внутренне сжалась, хотя внешне оставалась спокойной. Даже непринужденно отхлебнула виски. Кажется, пронесло.
     Роз уберут. Не доставят назад... не станут допрашивать, просто убьют...
     ...тогда удачи им, кто бы они ни были. Единственный способ уцелеть ей самой... * * * - Ты о'кей? - наконец спросил Хайд.
     Руки на баранке. Болит плечо. Они находились где-то между Бохртом и Чиллинджи, дорога становилась все хуже. Узкая, крутая, извивающаяся, как живая, готовая сбросить их вниз, скрытая все еще падающим снегом. Теперь уже почти буран. Хайд повредил плечо, взваливая тела майора и двух солдат в "УАЗ". Внутри были тела еще двоих и водителя. Все мертвые. Прошиты очередью из автомата. Всюду кровь, сладковато пахнущая, несмотря на мороз. Он ушиб плечо тогда или несколько минут спустя, когда, обыскав машину, выпрыгивал, пустив ее под откос в воду. Забрал еду, термосы с горячим чаем и кофе и боеприпасы. Упав ничком, дернулся от боли, глядя, как машина, пуская пузыри, уходила под тонкую закраину льда в темную воду. Выпустив последнюю порцию пузырей, черная вода, шумно чмокнув, сомкнулась.
     - Что? - пробудившись и охнув от боли, переспросил Касс. - Порядок.
     Наклонил голову, как бы с трудом выдерживая порыв сильного ветра, не ожидая ни перемен, ни облегчения, ни помощи. До границы меньше двадцати миль... да и кровь, кажется, перестала идти. Пуля майора пришлась Кассу в бок, пройдя сквозь мышечно-жировую ткань под самыми ребрами. Парку опалило порохом, когда Хайд распахнул ее, чтобы осмотреть рану, рубашка была в крови. Аптечка в "УАЗе" оказалась получше, чем у них, и он воспользовался ею, чтобы подлатать Касса. Лицо майора было кровавым месивом. Вторая пуля Касса, должно быть, достала майора, когда он повернулся, и, войдя под основание черепа, вышла спереди.
     - Ладно, - пробормотал Хайд.
     Они огибали огромную махину Коз-Cap высотой почти двадцать две тысячи футов. За ней перевал Чиллинджи, ведущий в Афганистан. Наверное, не дальше восемнадцати миль... пятнадцать из которых придется идти пешком. Перевал на высоте семнадцать тысяч футов. После Чаторханда они все время поднимались по узкой речной долине. Погода ухудшилась, стала как свирепый зверь, преследующий добычу, которой от него не уйти. Хорошо, что буран - не летают "вертушки"... Выдавал свет фар, но без него через сотню ярдов сверзишься в реку. Снег застилал видимость, даже казалось, что лепил прямо в глаза.
     Сколько сможет пройти Касс? Из головы не выходили мысли о неизбежном.
     Задние колеса "лендровера", взвизгнув, заскользили, но благодаря сцеплению машина выровнялась, медленно, словно черепаха, обогнула островерхую скалу и снова стала карабкаться вверх. Чернота за обрывом создавала впечатление, что темная вода реки доходит до освещенной фарами дороги. Редкое чахлое деревце, потом кучка, словно в страхе жмущихся друг к другу, елочек. При порывах ветра в разрывах снежной завесы проглядывает грозная стена западного склона Коз-Сар.
     После Чаторханда они не встретили ни единой души. В Имите тишина, редкий свет лампы, отблеск очага. В Бохрте то же самое. Военных не видно, хотя к тому времени они должны были знать, что патруль во главе с майором пропал или попал в беду, потому что он не отвечал на радиовызовы и не обозначал свое местонахождение. Его станут искать, а дорога только одна, эта самая, ведущая на север, к границе. К перевалу Чиллинджи, если только не сочтут, что те свернули на северо-запад, к Ишкуману. Нет, они знают, что джипу легче двигаться прямо на север.
     Молилась ли ты на ночь, Дездемона?.. Лучше, черт возьми, не скажешь, приятель. Покосился на снова затихшего Касса, болезненно дергавшегося, когда "лендровер" подпрыгивал на рытвинах. К черту. Отелло напомнил ему о Роз и ее культурных вылазках в рамках программы по его воспитанию... о Роз, где бы она сейчас ни была, и тонкой ниточке, за которую держались они с Кассом...
     ...отгоняя наваждение, заморгал глазами, но метель не утихала, затрудняя видимость. Через полчаса надо будет бросать "лендровер" и выходить навстречу непогоде. Внутри машины уже холоднее, плохонькая печка без особого успеха выплевывала по каплям тепло. И сумеет ли еще Шелли, черт возьми, послать кого-нибудь к ним сюда, в зажатый между Таджикистаном и Пакистаном и указывающий в сторону Китая тонкий перст афганской территории? Ведь сюда не ведет никакой путь, не так ли? На этот раз ты влип, по-настоящему влип!
     Лучи фар скользили по блестевшему на краю дороги замерзшему водопаду... запрыгали, снова скользнули. Освещая фарами водопад, "лендровер", как вспугнутый зверь, подался назад. Хайд манипулировал ножным тормозом и акселератором, дергал за рукоятку ручного. Скрежет разбудил Касса.
     - Что?..
     Доброй ночи, Вена... Машина скользила по припорошенной снегом наледи, и ему было не удержать медленное неумолимое скольжение к краю дороги и обрыву в реку. Обрыв невысокий, даже пологий, можно еще уцелеть...
     - Сигай скорее, твою мать! - заорал он, толкая Касса. - Прыгай, говорю!
     Белое, ничего не понимающее лицо, потом сработал механизм самосохранения. Ледяной воздух в открытой дверце, потом пустота на месте Касса, катящаяся в свете фар фигура. Фары лениво заскользили по водопаду, Кассу, следам машины на снегу, черно-белым заснеженным ветвям деревьев и уткнулись в черноту неба. Машина, сделав изящный пируэт на голом льду, взревела повисшими над пустотой передними колесами. Лучи фар нырнули за край дороги, освещая черную гладь, как показалось, узкой и очень далекой речки. Шаря лучами по склону, "лендровер" сполз с дороги и повис в воздухе.

Окончание следует...