Франк Хоффмайстер обошел пустой дом, старательно шаркая ногами: по его глубокому
убеждению, именно такая походка приличествовала старику. Вообще-то, ломать комедию
уже не было нужды, но Франк предпочитал не выходить из роли: осторожность превыше
всего. Время от времени он останавливался на пороге одной из опустевших комнат
и с равнодушным любопытством разглядывал брошенные хозяйками вещи: повисшие
на спинках стульев яркие блузки Лизы, несколько пар обуви, дисциплинированно
выстроившиеся у двери Юстасии, неаккуратные стопки книг на полу спальни Алисы
и дорожные чеки, разбросанные по полированной поверхности ее письменного стола.
Удовлетворенно кивал, осторожно запирал дверь и неторопливо брел дальше, ступенька
за ступенькой, все выше и выше, пока не добрался до низенькой белой дверцы,
за которой не было ничего, кроме узкой винтовой лестницы с толстыми корабельными
канатами вместо перил. Его руке не пришлось шарить по стене в поисках выключателя:
Франк предусмотрительно захватил с собой длинную стеариновую свечу - белую с
причудливым выпуклым узором, похожим на декоративные грозди синего винограда.
Возни со спичками не предвиделось: свеча вспыхнула совершенно самостоятельно,
как только нога в растоптанном домашнем башмаке нависла над первой ступенькой.
Через минуту Хоффмайстер уже был в башенке, к неудовольствию многочисленных
паучков, которые только-только начали успокаиваться после недавнего вторжения
шумных чужаков. Впрочем, с присутствием Франка маленькие трудолюбивые ткачи
тут же смирились. В их кругу у старика была в высшей степени безупречная репутация:
он никогда не рвал паутину, и уж тем более не мог нечаянно ее поджечь: само
понятие ``нечаянно'', подразумевающее некие случайные, неосознанные действия,
было ему неведомо.
