Золотые
дни весны: теплые, яркие, звонкие. Уж соловей в кустах пробует голос,
белогрудые ласточки с щебетом носятся по деревенским улицам, а шелковые
травы за ночь заплетают стежки-дорожки. В эту-то майскую благодать и настает
торжество одуванчика. Желтыми россыпями сияет он куда ни глянь — на лугах,
обочинах дорог, в рощах и садах. Вездесущий цветок столь обычен, что
взрослые им редко любуются — не находка же! Зато дети любят высыпки
одуванчика: кто букет наберет, кто пышный венок совьет иль залюбуется
пчелами и шмелями, роющимися в пахучих корзинках.
Открывается одуванчик
ранехонько, в шестом часу, когда на травах еще роса держится, и стоит,
охорашиваясь, до полудня, пока не утомится на солнце. К трем часам дня
цветок складывается в плотный бутон и так коротает остаток дня, вечер и всю
ночь...
Сенокосная
пора. Травы набрались целительной силы, потемнели от переизбытка сока, стена
стеной поднялись. Пылят злаки, завязывают бутоны бобовые, раскидывают пышный
ковер луговые самоцветы. Вот закосчик взмахнул легкой косой, вздрогнуло
обрызганное росой разнотравье — и покос начат! Весело пройден первый проход.
Визжат срезаемые травы, с хрустом падают в валки; вовсю входят в работу
косари.
У луговой реки, блеснувшей в прогалине кустов, остановка. Надо же
перевести дух, вон какой ряд отмахали! Солнечный ветерок доносит с набережья
роскошный запах. Чуть-чуть истомный, сладкий и какой-то наособицу душистый.
По западинам, где подолгу весной застаиваются полые воды, насколько хватает
глаз, все подернулось кремовой кипенью метельчатых соцветий. С них-то и веет
великолепным ароматом...
Череда
трехраздельная (Bidens tripartita L.) — влаголюбивое растение. Растет по
берегам рек, ручьев и даже на мелководье. Однако по внешнему виду череда
резко отличается от камыша, осоки и других представителей прибрежной флоры.
Стебель череды ветвистый, высотой до 1 метра. Темно-зеленые листья разделены
на 3—5 продолговатых долек. На вершинах ветвей — цветочные корзинки,
состоящие из одних только трубчатых цветков. Осенью в корзинках появляются
семена. Клиновидные, сильно сплюснутые, с двумя зубцами, которые могут
прочно прикрепляться к шерсти животных и одежде человека. (Очистить одежду
от вонзившихся в нее семян череды не так-то легко.)
Череда трехраздельная
относится к числу старинных народных лекарственных средств. Под названием
золотушной травы, или двузубца, она широко применялась для лечения золотухи,
а также как мочегонное и потогонное средство...
Конец
апреля. В неодетом лесу день ото дня звонче россыпи прилетных пичуг. «Приди-кум.
приди-кум», — окликают повсюду говорливые строфы певчего дрозда. Аукают,
жалуясь на вдовью жизнь, старые кукушки. Переливчато разносятся росчерки
зяблика. Уже просыхает и в хвойниках, где подолгу залеживается черствый
снег, а в дубняках да березняках и подавно сухо, там уже занялось зеленое
царство. Умывшись талой водой, воспрянули первоцветы:
сиреневые хохлатки, желтый гусиный лук, трехцветные фиалки. По травянистому
руслу весеннего ключа катится чистейшая водица, на перекате ворчит порожек,
а вдоль ложка распрямляет мелкие усики плотная зелень, выдвинул лиловые
завитки папоротник.
Вот в такую пору и зацветает медуница. Всего месяц
красуется она в лесу, до роскошного полога листвы на деревьях. Потом
померкнет, и найти ее в высокотравье станет не просто...
В
почин лета юный травостой свежо сияет рослыми цветами. Как ни перемешивает
вей-ветерок порывистую зелень, ни гнет долу, а головки и корзинки всё
наверху, будто плавают, покачиваясь, на изумрудных волнах. Но вот стихло.
Под июньским небом, облитым солнечным светом, снова замерли во всей красе
травы — рослые, веселые, душистые. Кто ж не полюбуется тут крупной луговой
ромашкой — нивяником! Куда ни взглянешь, лучатся его кипенно-белые диски,
сверкают, заглушая разномастные тона и расцветки. Чистая заросль нивяника —
заправский ромашковый сугроб, прелестный, обаятельный, незабываемый.
Коротка эта ликующая пора сочного луга. Стоит запылить, заматереть злакам, и
краски нарядных трав несколько поблекнут, потускнеют. Одним из первых сбавит
великолепие нивяник, ведь цветущая молодость его — двенадцать дней...