Настольные, вернее, наскальные игры
|shurikls|
http://shurikls.livejournal.com/25805.html
Вот в такие игры когда-то играли в наших краях.

http://marina-pavlova.livejournal.com/155069.html

Происхождение фамилии Гофман
Фамилия Гофман, это русифицированный вариант фамилии Hoffmann, которая состоит
из немецких слов ``Hoff'' (<<двор>>) и ``Mann'' (<<человек>>). Вероятно, человек,
получивший такую фамилию, арендовал постоялый двор.
Фамилия Гофман в дореволюционной России встречалась на территории Литвы, Латвии,
Белоруссии и западной Украины.

Интересно заметить, что фамилия Hoffman (Гофман) является настоящей фамилией
Ефраима Кишона - израильского писателя, классика современной израильской юмористики.
Он родился как Ференц Хоффманн в Будапеште. Также, фамилию Hoffman носит киноактер
Дастин Хофман, потомок еврейских иммигрантов из России.

Article author: Am haZikaron Institute
Article categories: Encyclopedia of the family names

The article is about these last names: Гофман, Gofman, ?????
http://jewage.org/w/index.php?title=Article:%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%B8%D1%81%D1%85%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D1%84%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B8_%D0%93%D0%BE%D1%84%D0%BC%D0%B0%D0%BD_1&diff=118291&oldid=prev
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Происхождение фамилии Лихтман
С идиш <<licht>> переводится, как <<свеча>>, "man" - "человек". Вероятно, человек,
который первым получил фамилию Лихтман, занимался производством свечей. Во времена,
когда не было электричества, эта профессиональная деятельность была чрезвычайно
востребована.

Фамилия Лихтман в дореволюционной России встречалась в городах и местечках Волынской
губернии.

Article author: Am haZikaron Institute
Article categories: Encyclopedia of the family names

The article is about these last names: Лихтман, Lichtman, ??????

http://jewage.org/w/index.php?title=Article:%D0%9F%D1%80%D0%BE%D0%B8%D1%81%D1%85%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D1%84%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B8_%D0%9B%D0%B8%D1%85%D1%82%D0%BC%D0%B0%D0%BD&diff=118292&oldid=prev

Израильтяне в земле туземцев. Паломничество в Умань
leorer-а
http://leorer.livejournal.com/553567.html
Ниже статья из "Маарива" одного маститого израильского журналиста. Материал показался
мне настолько характерным как по содержанию, так и по языку, что я решил переложить
его на русский и выложить. Пусть всем видно будет. Судный день, делать нечего.
:)

Умань, Украина. Добро пожаловать в "ад".

Шлюхи за 50 долларов, атмосфера вседозволенности, преступники, рыскающие в поисках
наркотиков. Описание годового "фестиваля прощения" в Умани - на самом веселом
кладбище в мире.

Шалом Йерушалми, Украина

Давид С. стоит посреди улицы Пушкина в Умани, возле минимаркета, в котором нет
порядка, и держит в руке маленький сотовый телефон. Людям, быстро проходящим
мимо него, он предлагает сделку - беседу с Израилем, каждая минута - доллар.
Спрос не очень велик, но и это его устраивает. На каждом разговоре он получает
прибыль не меньше 50 процентов, и вот с утра он уже заработал 30 долларов. Возможно,
ночью он найдет нормальную койку в заплесневелом и тесном украинском жилом квартале.
Первую холодную ночь он провел на скамейке рядом с миквой, обернувшись в смешной
плащ, который привез с собой из Израиля.
После 24 бессонных часов он не похож на Джорджа Клуни в рекламе "Эспресо". Нет.
Давиду С. 20 лет, он солдат срочной службы. Он вырос в распавшейся семье из 10
человек, как говорит сам о себе. Он уехал в Эйлат, дезертировав из армии, его
поймали, и он провел несколько недель в тюрьме. Полиция округа Эйлат-Эйлот тоже
неплохо его знает. С родителями он уже давно не поддерживает контакт. Поездка
в Умань кажется ему возможностью сбежать от всех бед.
Он сблизился с браславскими хасидами в своем городе, и они отвезли его в йешиву
"Шуву баним" (вернитесь, сыновья) в Иерусалиме. Раввин Аарон Шварц из йешивы
решил профинансировать ему поездку. Сейчас он здесь, с большой ермолкой и цицес
на улице, без копейки денег. Он занимается бизнесом на улице, но утверждает,
что молитва у могилы рабби Нахмана из Браслава радует его душу.
Быстрое сближение "людей с обочины" с браславскими хасидами может показаться
позитивным феноменом, но многие из тех, кого я встретил в Умани, испытывают кризис
идентичности, тяжелые последствия которого чувствуются сейчас в каждом уголке
этого депрессивного негостеприимного городка, в который, если бы не могила праведника,
оказавшаяся здесь, вряд ли бы кто-нибудь когда-нибудь вообще приехал. "Браславские
хасиды любят каждого таким, каков он есть", восхищается тем временем Давид С.
"Все все время радуются. Просто здорово. Музыка звучит без перерыва. Они показывают,
что принимают тебя таким, каков ты есть, независимо от того, что на тебе надето,
и как ты себя ведешь". Давид С. в этом не признается, но браславские хасиды,
видимо, подарили ему ощущение семьи, которой у него нет.
"Посмотри на этих людей", говорит мне 50-летний человек с вязаной ермолкой на
голове и полным отчаяния взглядом в глазах. "Браславские хасиды притягивают их
к себе мгновенно, спонтанно. Твоя психика не в порядке. У тебя другие проблемы
в жизни. Ты надеваешь на голову ермолку, но твоя суть не меняется. Нет боязни
Бога, нет высоких стремлений. Я говорю, что ты мерзавец на службе у Торы, или
в данном случае на службе у данного хасидского течения".

"Здесь я освобождаюсь от забот"

В этом году исполнилось 200 лет со дня смерти рабби Нахмана из Браслава, похороненного
в Умани. Это отличный повод для десятков тысяч верующих снова приехать к его
могиле. Все возможное было написано и сказано об этом чудесном праведнике, постановившем,
что "всегда быть веселым - важная заповедь", и что "никогда нельзя отчаиваться",
ученике Бааль Шем-Това, ставшем его оппонентом по вопросам толкования Галахи.
Рабби Нахман женился сразу после бар-мицвы (в 13 лет), стал духовным лидером
в 20 лет, приехал в Эрец-Исраэль в 1798 году, но застрял там из-за того, что
Наполеон осадил Акко. Через полгода он вернулся на Украину, но не переставал
восхвалять Эрец-Исраэль. В 38 лет он умер, но велел своим последователям посещать
Умань, в которой был похоронен, в знак солидарности с 30 тысячами евреев, убитых
гайдамаками за 30 лет до его смерти.
Больше всего рабби Нахман и его ближайшие сподвижники внушали своим последователям
чувство невероятной легкости бытия. Они почти ничего не требуют от Давида С.
и его товарищей, заполнивших Умань, от сотен гопников, способных превратить городок
в гигантский притон, предназначенный для проституции и наркотиков. Требования
у них простые. Спасение находится на расстоянии вытянутой руки, и ради его достижения
не надо прилагать усилия.
Рабби Нахман пообещал, что "если кто-то придет на его могилу, даст грош на благотворительность
ради него и произнесет "тикун клали" (молитвенный канон), даже если грехи этого
человека очень велики, покойный рабби постарается и вытащит его из адского пекла"
(Книга "Чудеса праведника, брошюра, распространяемая в Умани).
Свои гроши верующие бросают в десятки, даже сотни мисок и банок, расставленных
вокруг святого места. Там всегда найдется кто-то, кто с радостью примет пожертвования,
в том числе и те, кто планировал прийти на встречу с рабби Нахманом. Янив Цви
Грин из Бейт-Шемеша танцует у могилы и втягивает в круг танцующих других людей,
даже вопреки их воле. Он объясняет: "Здесь я избавляюсь от забот. Люди спрашивают,
зачем я приехал. Они говорят: "Я стою у могилы и ничего не чувствую". Я объясняю
им: "Рабби Нахман дает всем по чемодану. Они открывают его в течение года и чувствуют,
какой дар они приобрели".

Надо радоваться, а не ходить на кладбище

Церемония короткая и трогательная. Многие, даже большинство, приезжают в Умань,
чтобы прилежно молиться, и многие часы просиживают напротив рабби Нахмана. Но
остальные ищут себе другие занятия на долгие новогодние дни после того, как они
оставили своих жен и свои семьи. Это расставание в дни долгих праздников стало
поводом для серьезного диспута.
Раввин Овадья Йосеф, которого беспокоят, видимо, евреи, возвращающиеся к вере
при помощи браславских хасидов, а не "древнего учения" ШАС, не упускает возможности
обругать это явление. Он назвал два года назад паломничество к могиле "уманским
феноменом". "Они едут в Умань, но что там есть? Кто-то сказал, что я это поддерживаю?
Не дай Бог. Все евреи сидят дома вместе со своими семьями, делают хорошие дела,
желают друг другу хорошего и сладкого нового года, все вместе молятся в синагоге.
Зачем ехать в Умань? Написано, что в праздник надо трубить в шофар. Это праздник.
В праздник надо радоваться, а не ходить на кладбище".
Но тысячи людей, прибывающих в Умань, получают в больших дозах противоядие от
этих проповедей. Им объясняют, что паломничество - это воспроизведение традиций
прошлого и ответ на требования нового времени, так что жена должна оставаться
дома. Сайт "Ворота Браслава" утверждает, что во времена Танаха люди именно в
праздники ходили в Храм, и их путешествие продолжалось по многу дней. Раввин
Эрез Моше Дорон утверждает, что если человек идет на могилу праведника, когда
он плохо себя чувствует или просит помочь ему с заработком, тем более надо съездить
в Умань ради прокормления и излечения души.
А что с женщинами? "Соблюдающая заповеди и богобоязненная жена должна поторапливать
своего мужа, отправлять его как стрелу из лука в Умань в новогодние дни", утверждает
сайт браславских хасидов. У могилы висит объявление с объяснением, почему женщина
должна оставаться одна в Израиле, чтобы не причинять вреда своим близким, едущим
поклониться могиле. "Скромная и богобоязненная женщина отправляет своих сыновей
в Умань, чтобы улучшить их судьбу, а те, кто остаются дома, упускают благословения
и ставят под угрозу спасение собственной души".
Кстати, паломничество в Умань стимулировал Арье Дери, бывший председатель партии
ШАС, который в одиночку ездил к могиле рабби Нахмана каждый год вопреки мнению
раввина Овадьи. Следом за Дери потянулось множество людей, сторонников ШАС. Но
в последние годы Дери уже не ездит в Умань. Приближенные говорят, что его "пугают
толпы людей".

Алкоголь, наркотики и антисемиты

"В воздухе разлито насилие. Если никого пока не убили, это чудо", говорит Гертман.
"Украинцы антисемиты, но и мы нарушаем порядок. Там очень много спиртного. Все
выпивают. Я видел у американцев много марихуаны. Проститутки там стоят 50 долларов.
Большинство людей ведут себя нормально, лечат свою душу, но некоторые берут улицы
под свой контроль. Они позволяют себе то, что не посмели бы делать в Израиле.
Там атмосфера вседозволенности. Это как фестиваль".
Бреславские хасиды соглашаются с Гертманом, но утверждают, что лечение души продолжается
долго. В конце концов человек становится другим, и если не он сам, то его сыновья.
Нужно быть терпеливыми. Виленский гаон сказал, что изменить одну черту характера
у человека труднее, чем выучить всю Тору. Страдания, связанные с поездкой в Умань,
получают убедительные объяснения. Раввин Эрез Моше Дорон рассказывает о тесноте
в аэропорту Киева, криках, отсутствии порядка. "Что здесь, ад?", спросил его
один из людей, едущих в Умань. "Да, здесь ад", ответил раввин. "Но это ад здесь,
внизу, и он заменяет ад, который наверху".
Основной вопрос и раньше, и сейчас: "Чем бы занять время?". Украинцы уже давно
это поняли. 20-летний парень Вадим приехал перед праздником на улицу Пушкина
на велосипеде со сломанным и перевернутым рулем. Вадим предложил присутствующим
сделку. Кто проедет на сломанном велосипеде 10 метров, получит в пять раз больше
денег, чем он вложил. Люди давали ему деньги, садились на велосипед, пытались
проехать 10 метров между быстро выстроившимися двумя рядами людей. Некоторые
при этом трубили в шофар. Ни у кого не получилось, и вот наконец кто-то крикнул:
"Этот гой обманывает нас всех. Убейте его".
Соседство тысяч израильтян, приехавших в Умань, с местным населением не может
быть удачным. В мире мало стран, так же пропитанных кровью миллионов евреев,
как Украина. На центральной площади ее столицы Киева, возможно, одного из самых
красивых городов Восточной Европы, возле большого университета возвышается огромный
памятник казаку Богдану Хмельницкому, сидящему на чудовищном коне. Каждый выпускник
школы знает, что Хмельницкий был ненавистником евреев, осуществил погромы 1648-49
годов в 17 веке и жестоко убил 100 тысяч евреев. На Украине Хмельницкий считается
национальным героем.
Убийства евреев там никогда не прекращались. В начале прошлого века, во время
1-й Мировой войны, Симон Петлюра, президент Украины, убил тысячи живших в стране
евреев. Петлюра тоже считается в его стране героем. В 1924 году еврейский часовщик
Шалом Шварцбард убил Петлюру в Париже. На суде его спросили, кто совершил этот
акт убийства вместе с ним. Он объяснил: "К сожалению, они не могли быть вместе
со мной". Судьи, услышавшие ужасные свидетельства людей, переживших погромы,
оправдали Шварцбарда. Во время 2-й Мировой войны были убиты приблизительно 1.7
миллиона из 2.5 миллионов евреев Украины.

Они превращают важное в неважное, а неважное в важное

Постоянные трения в Умани между украинцами и израильтянами неизбежны. Местные
жители очень много по местным понятиям зарабатывают на тысячах израильтян, приехавших
к ним в этом году и приезжающих в другие годы. Но гости убеждены, что гои их
обманывают, сдирают завышенную цену за ночевку и услуги. На много часов почти
каждый день в Умани отключаются вода и электричество, что не улучшает настроение
гостей. Вдоль улицы Толстого, ведущей к могиле, выстроились десятки лотков. Украинские
торговцы обнесли их уродливыми сетками, чтобы предотвратить кражи. Это зрелище
кажется ужасным человеку со стороны, решившему, что он приехал в место, где исполняют
заповеди.
И все-таки почти полмиллиона евреев живут сейчас на Украине. Еще тысячи израильтян
разъезжают по огромной стране и занимаются в ней бизнесом, но они не говорят
ни одного хорошего слова об украинцах, а только жалуются на их поведение и холодное,
отчужденное отношение.
В понедельник накануне Рош а-Шана главный раввин Израиля Йона Мецгер прибыл в
Киев. Мецгер приехал на заседание еврейского евроазиатского конгресса в городе,
который возглавляет украинский миллиардер, доктор Александр Машкевиц. За первый
вечер работы конгресса Машкевиц и председатель международного совета доверительных
лиц организации "Зака" Михаэль Мирашвили собрали 1.2 миллиона долларов пожертвований
для организации Иегуды Меши-Захава. Мацгер выступил с главной речью. На следующий
день он приехал в Умань вместе с Меши-Захавом, но поспешил вернуться домой до
наступленя праздника. "Я согласен с каждым словом, сказанным равом Овадьей про
Умань. Нельзя уезжать из Израиля на Рош а-Шана, чтобы праздновать на кладбище",
сказал главный раввин.
В Киеве я встретился с адвокатом Мордехаем Цивиным, защитником торговца оружием,
отставного полковника Яира Кляйна. Цивин, человек в ермолке, много месяцев разъезжает
между Москвой и Киевом, пытаясь предотвратить выдачу Кляйна Колумбии, где его
ожидает суровое наказание за военную подготовку повстанцев. Цивин и не думал
поехать в Умань, до которой два часа пути. "Еврейство Умани - это еврейство на
два-три дня в год. Что с остальными 363 днями? Я считаю, что надо выразить протест
против набирающего темпы паломничества, в ходе которого важное становится неважным,
а неважное важным".
Но вопрос остается открытым. Отъезд из Израиля ради поклонения могиле рабби Нахмана
в праздник получает объяснение у браславских хасидов. Поездки в Умань набирают
темпы вопреки всем протестам. "Без поездки в Умань нельзя почувствовать святость
Эрец-Исраэль", цитирует бреславский журналист Хаим Махлев своих раввинов. После
того, что я увидел в Умани, мне хочется согласиться с ним.

http://www.nrg.co.il/online/1/ART2/157/938.html?hp=1&loc=8&tmp=5071

Related:
http://solnzevorot.livejournal.com/375192.html
http://community.livejournal.com/left_liberal_il/302458.html

+++++++++++
Машкевич не украинский миллиардер. Скорее казахстанский :-)
Игорь

Яков Шехтер

КАК ПТИЦА ДЛЯ ПОЛЁТА

"Счастье, равно как и неудача, подчиняется своим законам. Или оно есть,
или его нет. Можно сколько угодно свистеть и царапать мачту, зазывая попутный
ветер; можно показывать кукиш костру (куда дуля, туда дым) и закуривать новую
сигарету, поджидая автобус. Цена этим народным приметам одна - грош."
Такие, совсем не праздничные мысли крутились в Шаиной голове, пока такси
везло его из больницы домой. Мимо пробегали знакомые улицы, их названия, ставшие
привычными и уже почти родными, радовали Шаин взор, подёрнутый слезой жалости
к несчастному себе.
" РАМБАМ, рабби Акива, Жаботинский, - думал Шая, всё-таки это лучше, чем
Ленин, Куйбышев и Маяковский. Но какой идиот придумал в честь праздника бить
друг друга молотками по голове?!"
И в самом деле, кто автор столь замечательного обряда, широко отправляемого
в День Независимости Израиля? Какие ангелы двигали рукой безымянного еврейского
гения, встроившего пищалку в наконечник пластикового молоточка? Загадочны дела
твои, о избранный народ, таинственны и глубоки твои символы!
Когда-то, много лет назад, занимаясь коммерцией в родном городе Одессе,
Шая случайно пересёк дорогу одной мафиозной структуре. Церемониться с ним не
стали. Трое, среднего роста, плечистые и крепкие, войдя в его гараж, с порога
предложили:
- Выбирай, чувачок, одну из двух дырок: либо в твоей дурной голове, либо
в брюхе твоей бабы.
Спорить и сопротивляться было бесполезно. На момент предложения жена дохаживала
девятый месяц, и Шая решительно, но без всякой радости, выбрал первый из предложенных
вариантов.
- Да ты не бойся, - успокоил бандюга, поигрывая кастетом, - как на первый
раз, буду бить аккуратно, но с силой. Га - га - га!
Он заржал во всю мочь, широко раскрывая рот, щедро усеянный золотыми зубами.
Так ржут жеребцы во время случки или гуси-лебеди, унося Иванушку за тридевять
земель.
Слово своё бандюга сдержал: Шаина голова оказалась пробитой всего в одном
месте. Кость так и не заросла, и только небольшой слой кожи и волос отделял мозг
от окружающей среды. Шая прожил с этим много лет, привык и даже перестал замечать.
В День Независимости, собираясь с женой на прогулку по сияющим праздничной иллюминацией
улицам Рамат-Гана, он и не думал о надвигающейся опасности. Последнее, что Шая
услышал в тот вечер, был восторженный крик какого-то идиота: "Хаг самеах!"- с
которым тот заехал молотком прямо по дырке в голове. Гирлянды фонариков вдруг
сорвались с деревьев и, свиваясь в кольцо, закружились вокруг израильского флага,
в центре которого вместо "магендавида" зияла чёрная дыра, куда и провалился Шая.
- В принципе ничего страшного не произошло, - сказал завотделением, закончив
осмотр. - Отдохнёте пару деньков, и дело с концом. А в качестве мер предосторожности
советую носить шляпу. Вы ведь человек религиозный, вот и ходите в такой чёрной,
с твёрдыми полями - от греха подальше.
Отдыхать, конечно, Шая не смог. Вернувшись из больницы, полежал вечерок,
а утром отправился в магазин. Но законы неудачи, как уже говорилось, сами по
себе, а тщета человеческих стараний - сама по себе. Именно в это утро Шае вновь
стало обидно и горько за свою принадлежность к избранному народу.
Очередной харидействующий представитель еврейской нации пришёл в лавку за
курочкой. Птицу Шая завозил самую что ни на есть кашерную, в иерархии организаций,
ставящих на товары свои клейма и печати, он уже разбирался весьма основательно.
И хоть куры были суперпроверены, над шкафом-холодильником Шая для пущей убедительности
повесил портрет известного раввина. Утренний харидей оказался въедливым и настырным.
Перещупав всех куриц и осмотрев все печати он всё таки осмелился спросить Шаю:
- Скажите, и откуда вы завозите свой товар?
Нервы, нервы - вот куда заехал праздничный молоточек идиота. Шая сорвался:
- Портрет видал? Вот от него и завожу. А умные вопросы прибереги для ешивы,
нечего тут таскаться без толку и зря морочить людям голову!
- Видите ли, - ответил харидей, указывая на портрет раввина, - если бы он
стоял тут, а вы висели там, я бы вообще ни о чём не спрашивал.
Шая, понятно, не сдержался и харидей бежал, унося на плечах груз трёхэтажного
русского мата. Работать после такого не было ни сил, ни желания и, закрыв магазин,
Шая вернулся домой.
- Где правда, - жаловался он племяннику Моти. - Где справедливость? За что
валятся несчастья на мою бедную голову?
Племянник вежливо молчал.
- Разве я мало делаю для Б-га? - продолжал Шая. - Цдаку, пусть не десять
процентов, но даю; молитвы, пусть не все, но читаю; кашер всякий шмашер - ем.
Другие и того не делают, а живут счастливо и без всяких страданий!
- Много вам известно про чужую счастливую жизнь, - наконец отозвался племянник.
- Про вас тоже, небось, думают: везунчик - имеет свой магазин! Работает не пыльно,
захотел - открыл, захотел - домой пошел. Припомните свою жизнь в Одессе и кончайте
плакаться!
- Жизнь в Одессе... - мечтательно произнёс Шая. - Кто-нибудь имел там представление
о кашруте и его тридцати печатях, кто- нибудь спрашивал у бабы на Привозе, откуда
она завозит товар? Покупали себе курицу и ели её как что есть - от головы до
хвоста!
- У курицы нет хвоста, - заметил племянник. - Кроме того, голову вам проломили
всё-таки в Одессе, а не в Бней-Браке. Что же касается заслуг перед Всевышним,
мне они кажутся сильно преувеличенными.
- Много тебе известно про чужие заслуги?! - взъярился Шая. - Да по сравнению
с Одессой я сейчас просто религиозный фанатик, мракобес какой-то, прости Г-споди!
- Не знаю, как по сравнению со всей Одессой, - улыбнулся племянник, - но
для Бней-Брака вы ещё весьма далеки от какого-либо уровня.
- Ты просто щенок, мальчишка, не знаешь ни жизни, ни Торы, - в сердцах бросил
Шая. - Вот встреться я с большим раввином, он бы меня понял!
- А хотите, я сведу вас с большим раввином? - предложил племянник.
- А и сведи, - согласился Шая.
Через две недели встреча состоялась. Раввин - а вернее, хасидский ребе -
жил в Иерусалиме, в религиозном квартале Меа Шеарим, и Шая долго крутился по
узким, кособоким улицам в поисках места для парковки машины. Дом ребе представлял
из себя огромное пятиэтажное здание, по пустым залам которого гулял холодный
иерусалимский ветер. Вдоль стен стояли шкафы, плотно забитые старыми книгами,
в толстых переплётах из кожи, почер- невшей от времени и сырости. Два молодых
хасида в вестибюле о чём-то тихо переговаривались между собой на идиш, но даже
их негромкие голоса казались почти криком в абсолютной тишине, наполнявшей здание.
- Если вы ищите ребе, - обратился к Шае один из хасидов, - так идите на
последний этаж, дверь направо.
Шая поднимался по лестнице и с каждым шагом словно уходил всё дальше и дальше
за черту иной реальности. На площадке четвёртого этажа ему уже казалось странным,
что в мире существует ещё что-то помимо этих грязновато-белых стен, мраморных
ступеней, тишины и холодного воздуха.
Секретарь ребе, хасид средних лет с приветливым лицом, кратко расспросил
Шаю о семейном положении, работе, здоровье детей и, молниеносно черкнув несколько
строк на клочке бумаги, сказал:
- Посидите пока тут, а я зайду к ребе, узнаю, когда он сможет вас принять.
Передав листок Шае, он вышел в другую комнату и плотно прикрыл за собой
дверь.
- Это "квитл", - прошептал Моти, указывая на листок. Ребе сначала читает
его, а уже потом спрашивает сам что сочтёт нужным. Понять эти каракули невозможно;
почерк докторский, да к тому же на идиш.
Секретарь выскользнул из-за двери и, оставив её полуоткрытой, сказал:
- Ребе ждёт. Удачи вам.
Тогда Шае показалось странным, что за удача может выйти из обыкновенного
разговора. Он вопросительно взглянул на Моти, но племянник состроил страшную
физиономию и замахал рукой в сторону открытой двери - иди мол сам.
Ребе сидел в глубоком кресле, вглядываясь в табличку с именами Б-га, стоявшую
перед ним на большом столе, покрытом скатертью из коричневого бархата. Длинные
седые пейсы с соломенным отливом, ниспадая из-под чёрной шляпы, сливались с бородой,
такой же седой и длинной. Белый, шитый золотом халат с широкими рукавами и жёлтые
огоньки двух свечей в массивном серебряном подсвечнике.
- Садись, - сказал ребе. - Давай "квитл".
Шая отдал листок и присел возле стола. Окна в кабинете были прикрыты ставнями,
и всё пространство мира словно бы замкнулось в промежутке между двумя язычками
пламени.
- Ты ищешь справедливость... - вдруг спросил ребе. Вернее, не спросил, а
произнёс полуутвердительным-полувопрошающим тоном.
Шая даже не удивился, откуда ребе известен его вопрос. Ему представлялось
естественным и нормальным, что этот человек знает о нём всё.
- Да, - сказал он. - Я хочу понять, почему меня преследуют неудачи, за что
я страдаю?!
Ребе не ответил. Он сидел, глядя на табличку, словно прислушиваясь к чему-то,
и тишина, прерываемая потрескиванием фитилей, казалось, была наполнена звуками,
слышимыми только ему.
Внезапно глаза его начали прикрываться, голова клониться всё ниже и ниже,
и вдруг, опустив подбородок на грудь, ребе заснул.
Шая оторопел. Он ожидал чего угодно, но только не этого.
"Устал, наверное, старик, - подумал он с неожиданной нежностью, - вот и
сомлел в тишине."
Ребе спал так сладко и заразительно, что и Шае захотелось закрыть глаза.
Несколько секунд он боролся с искушением, а потом опустил веки и погрузился в
блаженную дрёму. И приснился Ишаягу Райсеру странный сон. Он увидел свою смерть,
похороны, плачущую жену, памятник на могиле; потом земля поплыла куда-то вбок
- и он оказался на небесах. Где точно находилась комната с тремя судьями и громадными
весами посередине, он не смог бы объяснить даже под пыткой, но точно знал, что
дело происходит в другом мире, а эти трое - будут его судить.
- Внесите грехи Ишаягу Райсера, - приказал первый судья, и ангелы в черных
одеждах с трудом втащили огромный ящик, похожий на тот, в котором Шая отправлял
в Израиль багаж.
- Поставьте их на весы, - сказал второй судья.
Ангелы заволокли ящик на одну из чаш, и он гигантской своей тяжестью словно
припечатал её к полу.
- Внесите добрые дела Ишаягу Райсера, - провозгласил третий судья.
Ангел в белых одеждах осторожно поставил на вторую чашу маленькую шкатулку.
Стрелка даже не дрогнула.
В комнате воцарилось молчание, и Шая понял, что дело при- нимает дурной
оборот. Жуткий, невообразимый страх охватил его. Все боли и ужасы, перенесенные
там, на Земле, казались ничем по сравнению с секундой этого страха.
- Внесите страдания Ишаягу Райсера, - приказал первый судья.
Ангелы в белых одеждах принялись укладывать на весы какие-то кулёчки, свертки
и пакеты, с появлением каждого из которых Шае становилось чуть легче. Ангелы
несли и несли, и вот стрелка весов, казалось безнадёжно загнанная в угол, дрогнула
и поползла к жирной красной черте, разделяющей шкалу. Стрелка подбиралась всё
ближе и ближе, она почти уже прикоснулась к черте кокетливо изогнутым боком,
как вдруг ангелы остановились.
- Почему вы стоите! - вскричал Шая, - несите ещё, скорее несите ещё!
В этот момент он проснулся. Тихонько потрескивали фитильки, и ребе смотрел
на него ясными, спокойными глазами.
- Я что-то не пойму, реб Ишаягу,- сказал он, - вы просите избавить вас от
страданий или добавить ещё?
На улицы Меа Шеарим уже опускались сумерки. Шая медленно брёл к машине,
наслаждаясь прохладным дыханием иерусалимского вечера.
Стайка птиц, затеявших странную игру, привлекла внимание Шаи своим гомоном
и писком. Срываясь с карнизов последнего этажа, птицы неотвратимо падали вниз,
и только у самой земли, почти прикоснувшись грудкой к черному асфальту, взмывали
вверх, рассекая темнеющий воздух.
http://www.sunround.com/club/jakov_shehter/kakptiza.htm