Тяготевшая в лице своих лучших представителей к европейской
культуре, просвещению и демократии Российская монархия сохраняла в себе черты
восточной деспотии, оставаясь фактически вплоть до своего конца “страной рабов,
страной господ”. Русские крестьяне, чье закрепощение окончательно и полностью
оформилось Соборным уложением царя Алексея Михайловича, отца Петра I, в 1649
году, как раз в год победы Английской буржуазной революции, получили юридическую
свободу лишь в 1861 году — когда в Соединенных Штатах Америки началась гражданская
война между Севером и Югом, а последнее поколение европейцев, еще помнивших
с детства подобные проявления деспотизма на своей родине (правда, в куда более
мягких формах), уже уходило из жизни. И если в Европе к середине XIX века уже
почти повсеместно установились парламентские республики или конституционные
монархии, то российский крестьянин еще мог быть предметом торга и обмена или
дружеского подарка наравне с борзым щенком или породистым жеребцом из барской
конюшни.