Добрый день друзья. Давайте вернёмся к нашему герою - "великому реформатору".Не зря мы так долго говорили об Иване Грозном. Ведь совершенно не случайно его пытаются оболгать с невероятным упорством. Современный "иследователь" Буровский, например, даже новый литературный жанр изобрёл описывая Ивана Грозного. Что-то вроде садистско-исторического романа. А так как садистских фантазий ему не занимать, то читательполучает редчайшую возможность смаковать патологию, воспринимая её за историю. И ведь не только Иван Грозный оказывается оклеветанным, но и весь русский народ, наш дух национальный, наша культура и самодержавие. Получается, что рабский народ - быдло почитал садиста-царя. И вроде как эпоха царя не была вовсе великой.Не были татарские набеги наконец остановлены, не была Русь спасена от крестового похода Стефана Батория, а границы Руси расширены многократно.Если слушать
Буровского или Радзинского, да и многих других, то Иван Грозный вообще непонятно чем занимался...а ведь всё на места встанет, если принять царя народным, истинным самодержцем, любимцем крестьян, который сделал всё для своей родины, для Руси.
И смуту страшную наш народ пережил благодаря великим деяниям Ивана IV.
Совсем другая картина получается с Петром I. Попробуем разобраться. Для начала откроем книгу Б.Башилова "Пётр I - одновременно Робеспьер и Наполеон на троне."
Ни одно имя в русской истории не обросло таким огромным числом легенд и мифов, в основе которых таится историческая ложь, как имя Петра. Читаешь сочинения о Петре, и характеристики его, выдающихся русских историков, и поражаешься противоречию между сообщаемыми ими фактами о состоянии Московской Руси накануне восшествия Петра на престол, деятельностью Петра и выводами,
которые они делают на основе этих фактов. Первый биограф Петра Крекшин обращался к Петру: "Отче наш, Петр Великий! Ты нас от небытия в небытие произвел". Денщик Петра Нартов называл Петра земным Богом. Неплюев утверждал: "На что в России не взгляни, все его началом имеет". Лесть придворных подхалимов Петру была почему - то положена историками в основу характеристики его деятельности. И. Солоневич проявляет совершенно законное удивление, что "Все историки, приводя "частности", перечисляют вопиющие примеры безалаберности, бесхозяйственности, беспощадности, великого разорения и весьма скромных успехов и в результате сложения бесконечных минусов, грязи и крови получается портрет этакого "национального гения". Думаю, что столь странного арифметического действия во всей мировой литературе не было еще никогда".
Миф о Петре как гениальном реформаторе, "спасшем" русское государство от неизбежной гибели связан с мифом о том, что Московская Русь находилась на краю бездны. Эти лживые мифы историков, принадлежавших к лагерю русской интеллигенции, совершенно искажают историческую перспективу. В свете этих мифов история допетровской Руси, так же как и история так называемого
Петербургского периода, выглядит как нелепое сплетение нелепых событий. Придерживаясь этих двух мифов совершенно невозможно обнаружить историческую закономерность в развитии русской истории после Петра I. Но эта историческая законность причины уродливого развития русской жизни после Петра I, легко обнаруживается, стоит только понять, что Петр был не реформатором, а революционером ("Робеспьером на троне", - по меткой оценке Пушкина). Тогда легко устанавливается причинная
связь между антинациональной деятельностью "гениального" Петра, разрушительной деятельностью масонства и духовного детища последнего - русской интеллигенции в течении так называемого Петербургского периода русской истории, и появлением в конце этого периода "гениальных" Ленина и Сталина. Это все звенья одной и той же цепи, первые звенья которой были скованы Петром Первым. Тот, кто не понимает, что Петр I - это "Альфа", а Ленин - "Омега" одного и того закономерного исторического процесса - тот никогда не будет иметь верного представления о действительных причинах появления большевизма в стране, которая всегда мечтала стать Святой Русью.
Платонов пишет: "И не только поведение Петра, но и самый характер его не всем мог нравиться. В природе Петра, богатой и страстной, события детства развили долю зла и жестокости. Воспитание не могло сдержать эти темные стороны характера, потому что воспитания у Петра не было. Вот отчего Петр был скор на слово и руку".
"Сам Петр сознавался в двух своих главных недостатках: отсутствии самообладания и настоящего образования. Он сам в раскаянии говаривал, приходя в себя от гнева: "Я могу управлять другими, но не могу управлять собой".
"Он страшно вспыхивал, - пишет Платонов, - иногда от пустяков, и давал волю гневу, причем иногда бывал жесток. Его современники оставили нам свидетельства, что Петр многих пугал одним своим видом, огнем своих глаз. Примеры его жестокости увидим на судьбе стрельцов". "Часто на пиру чьи-нибудь неосторожные слова вызывали со стороны Петра вспышку дикой
ярости. Куда девался радушный хозяин или веселый гость?! Лицо Петра искажалось судорогой, глаза становились бешеными, плечо подергивалось и горе тому, кто вызвал его гнев!" Предок знаменитого археолога Снегирева, Иван Савин рассказывал, что в его присутствии Петр убил слугу палкой за то, что тот слишком медленно снял шляпу. Генералиссимусу Шеину на обеде, данном имперским послом Гвариеном, в присутствии иностранцев Петр кричал: "Я изрублю в котлеты весь твой полк,
а с тебя самого сдеру кожу, начиная с ушей". У Ромодановского и Зотова, пытавшихся унять Петра, оказались тяжелые раны: у одного оказались перерубленными пальцы, у другого раны на голове". Случаев, доказывающих, что Петр совершенно не умел владеть собой, современники приводят бесчисленное количество.
Петр охотно принимал участие в розыске, пытках, казнях. В нем причудливо сочетались веселый нрав и мрачная жестокость. "Петр в жестокости, - пишет проф. Зызыкин в своем исследовании о Патриархе Никоне, - превзошел даже Иоанна Грозного. Иоанн Грозный убил своего сына в припадке гнева, но Петр убил хладнокровно, вынуждая Церковь и государство осудить его за вины,
частью выдуманные, частью изображенные искусственно, как самые вероломные". Он мог совершенно непостижимо соединять веселье с кровопролитием. 26 июня 1718 года в сыром, мрачном каземате, ушел в небытие его единственный сын, а на следующий день Петр шумно праздновал годовщину Полтавской "виктории" и в его саду все "довольно веселились до полуночи". Мстительность Петра не знала пределов. Он приказал вырыть гроб Милославского и везти его на свиньях. Гроб
Милославского был поставлен около плахи так, - чтобы кровь казненных стрельцов лилась на смертные останки Милославского. Трупы казненных стрельцов по приказу Петра сваливали в ямы, куда сваливали трупы животных. И такого человека историк Ключевский считают возможным охарактеризовать как "исключительно счастливо сложенную натуру".
И в глумлениях над церковью, над прадедовскими традициями, над живыми людьми, ни в чем Петр не знает удержу. Полубояров, слуга Петра, пожаловался ему, что его жена отказывается под предлогом зубной боли исполнять свои супружеские обязанности. Петр немедленно позвал Полубоярову и, несмотря на ее крики и вопли, немедленно вырвал ей зуб. Один из птенцов гнезда Петрова,
Ягужинский, заявил Петру, что он не хочет жить с женой, а хотел бы жениться на дочери канцлера Головкина. Желая унизить в лице Головкина старую аристократию, Петр объявил брак расторгнутым, и велел заключить Ягужинскую в монастырь. Увидев в Копенгагенском музее мумию, Петр выразил желание купить ее для своей кунсткамеры. Получив отказ, Петр вернулся в музей, оторвал у мумии нос, всячески изуродовал ее и сказал: "Теперь можете хранить". Когда адмирал Головкин сказал,
что ему не нравится уксус, Петр схватил большой пузырек с уксусом и влил его содержимое в рот своему любимцу. В январе 1725 года восьмидесятилетний старик из известной фамилии, Матвей Головнин, должен был согласно приказу участвовать в шествии, одетый чертом. Так как он отказался, то его по приказанию Петра схватили, совершенно раздели, надели ему на голову картонный колпак с рожками, и в продолжении часа заставили сидеть на льду на Неве. Он схватил горячку и умер.
Вернувшись из заграницы Петр не заезжает к жене, не останавливается во дворце, а едет прямо в дорогой своему сердцу Кокуй. Не правда ли, несколько странный поступок для русского царя. На следующий день, во время торжественного приема в Преображенском, он уже сам начал резать боярские бороды и укорачивать боярские кафтаны. И после этого насаждения "европейской
культуры" Петр возобновил следствие о бунте стрельцов, хотя стрельцы были жестоко наказаны уже и перед его отправкой заграницу. Главой Преображенского розыскного приказа был Федор Ромодановский. "Собою видом как монстра, нравом злой тиран, превеликий нежелатель добра никому, пьян во все дни", - так характеризует один из современников этого палача. Своей невероятной жестокостью этот палач наводил ужас на всех. "В Преображенском приказе начались ужасающие
пытки стрельцов", сообщает С. Платонов. - Перед окнами кельи насильно постриженной Софьи по приказу Петра было повешено несколько стрельцов. Всего же в Москве и в Преображенском было казнено далеко за тысячу человек". Ужасы, пережитые Москвой в осенние дни 1698 года историк С. Соловьев характеризует как время "террора". К ужасу Москвичей они впервые увидели русского царя в роли жестокого палача. "Петр сам рубил головы стрельцам, - пишет С. Платонов,
- и заставлял то же делать своих приближенных и придворных". "По свидетельству современников, в Преображенском селе ежедневно курилось до 30 костров с угольями для поджаривания стрельцов. Сам царь с видимым удовольствием присутствовал при этих истязаниях". "...17 сентября, в день именин царевны Софьи, в селе Преображенском, в 14 застенках начались пытки. Пытки отличались неслыханной жестокостью", - пишет С. Мельгунов в своей работе "Прошлое старообрядцев". ...30 сентября совершилась первая казнь в селе Преображенском. Петр Великий собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам. 30 сентября было повешено у Покровских ворот 196 человек. 11 октября было казнено 144 человека, 12 октября - 205, 13 октября - 141. "Сто девяносто пять стрельцов было повешено у ворот Новодевичьего монастыря и перед кельей царевны Софьи; трое из них, повешены подле самых окон, так что Софья могла легко достать до них рукой,
держали в руках челобитные. Целых пять месяцев трупы не убирались с мест казни"... 17 октября Петр устроил в Преображенском новое издевательство над несчастными стрельцами. "17 октября, - пишет историк Соловьев", - приближенные царя рубили головы стрельцам: князь Ромодановский отсек четыре головы; Голицын по неумению рубить, увеличил муки доставшегося ему несчастного; любимец Петра, Алексаша (Меньшиков), хвалился, что обезглавил 20 человек". Став
сам к ужасу народа палачем, Петр хотел, чтобы палачами стали и придворные. "Каждый боярин, - сообщает Соловьев, - должен был отсечь голову одного стрельца: 27 октября для этой цели привезли сразу 330 стрельцов, которые и были казнены неумелыми руками бояр, Петр смотрел на зрелище, сидя в кресле, и сердился, что некоторые бояре принимались за дело трепетными руками". Ходили слухи, что один из стрельцов, которого пытал Петр, плюнул ему в лицо, крикнув: "Вот тебе, собачий
сын, антихрист!" "Петр самолично присутствовал при допросах и пытках стрельцов, когда скрипела дыба и свистели батоги, когда хрустели кости, рвали жилы и шипело мясо, прижигаемое каленым железом". 30 сентября, когда был казнен 341 стрелец, Петр был, вечером на пиру, устроенном Лефортом и по свидетельству автора одних мемуаров "оказывал себя вполне удовлетворенно и ко всем присутствующим весьма милостивым". Многие из стрельцов были казнены по новому,
по заморскому: их колесовали. Это была первая из "прогрессивных" реформ, примененная Петром по возвращении на родину. "Ужасающий стрелецкий розыск, 1689 г. - пишет С. Платонов, - в третий раз поставил Петра пред тою враждебною ему средою, в которой на первом, наружном плане стояли стрельцы, а за ними придворные круги с Милославскими в центре и все вообще хулители Петра. В третий раз ликвидируя политическую смуту, Петр проявил неимоверное озлобление против
своих антагонистов. ...Наблюдавшие личную жизнь Петра в эти дни современники отмечают, что царь способен был приходить в чрезвычайное раздражение, даже в бешенство. В сентябре 1698 года, на пиру в известном нам доме Лефорта, Петр рассердился на своих ближайших сотрудников и пришел в такое неистовство, что стал рубить своею шпагою окружающих без разбора, в кого попадал удар, и многих серьезно поранил. Его успел унять его любимец Алексашка Меньшиков. Но недели три спустя сам
Алексашка был на балу до крови побит Петром по пустячному делу - за то, что танцевал, не сняв сабли. А еще через несколько дней на пиру у полковника Чамберса Петр опрокинул Лефорта на землю и топтал ногами. Все это признаки чрезвычайного душевного возбуждения". Так вел себя в области политической деятельности Петр I, которого историк Ключевский характеризует как "исключительно счастливо сложенную фигуру" (?!). "Ряд ошеломляющих событий 1698 года, -
замечает Платонов, - страшно подействовал и на московское общество и на самого Петра. В обществе слышался ропот на жестокости, на новшества Петра, на иностранцев, сбивших Петра с пути. На голос общественного неудовольствия Петр отвечал репрессиями: он не уступал ни шагу на новом пути, без пощады рвал всякую связь с прошлым, жил сам и других заставлял жить по новому". Если согласиться с Ключевским и признать Петра "исключительно счастливо сложенной фигурой",
то Ленина и Сталина надо тогда признать еще более "счастливо сложенными натурами". Еще более великими, чем Петр, гениями святотатства и разрушения. "Утро стрелецкой казни, - как верно замечает в своих очерках русского масонства, Иванов, - сменилось непроглядной ночью для русского народа".
Петр - Антихрист - "Зверь, вышедший из бездны", - решил народ. Писатель Галицкий за то, что он назвал Петра Антихристом, был копчен на медленном огне, над костром.
Однажды в присутствии царицы Натальи Патриарх упрекнул Петра, сказав ему: - Ты русский царь, а дома ходишь в иноземной одежде. На это Петр дерзко заявил: - Чем заботиться о моих портных, думай лучше о делах церкви. Еще когда была жива мать Петра, он уже сказал Патриарху, чтобы ни он, ни другие представители церкви не являлись на совещания по государственным
делам.
"...Патриарх перестал быть официальным советником царя и исключен из царской Думы; но этого мало: было еще одно право Патриарха, которое служило проводником идеи правды в государственное строительство. Это - право печалования перед царем за опальных и обиженных, которое было публично посрамлено царем и в своем падении символизировало падение авторитета Патриарха".
У Соловьева описана эта сцена последнего печалования в связи с стрелецким бунтом. "Делались страшные приготовления к казням, ставились виселицы по Белому и Земляному городам, у ворот под Новодевичьим монастырем и у 4-х съезжих изб возмутившихся полков. Патриарх вспомнил, что его предшественники становились между царем и жертвами его гнева, печаловались за опальных, умаляли кровь. Адриан поднял икону Богородицы, отправился к Петру в Преображенское. Но царь, завидев Патриарха,
закричал ему: "К чему эта икона? Разве твое дело приходить сюда? Убирайся скорее и поставь икону на свое место. Быть может, я побольше тебя почитаю Бога и Пресвятую Его Матерь". Наступление на самостоятельность Церкви Петр вел день за днем. Вскоре после смерти матери Петр перестает участвовать в религиозных процессиях, в которых раньше обязательно принимали участие цари.
Петр так презирал все национальные обычаи, так дерзко и нагло попирал все, чем века держалась Русь, так оскорблял национальное чувство народа, был таким слепым ревнителем чужих западных порядков, что вооружил своими действиями не только слепых, но и сознательных сторонников национальной старины и врагов скороспелой революции, устроенной Петром. Петр так не любил и
так издевался над всем, чем народ жил столетия, что народные массы имели законное основание ненавидеть его и считать его насильником и даже Антихристом. Так же бы поступил всякий другой народ, любящий и уважающий свою религию и свое прошлое. Это понимают сейчас не только русские национально-мыслящие историки, но и иностранные исследователи русской истории и культуры.
Немецкий ученый Вальтер Шубарт в своей известной книге "Запад и душа Востока" заявляет, например: "Однако, как только прометеевская волна залила Россию, народ тотчас же инстинктивно понял в чем дело, он назвал Антихристом Петра I. Антихристом, якобинцем и сыном революции он назвал и Наполеона, царством Антихриста зовут и Советский Союз русские, оставшиеся верными церкви". Все русские историки-интеллигенты всегда очень произвольно объясняют движения
русских народных масс, идейные стремления, которыми руководились народные массы не принимаются в расчет. В выгодных для проповедуемой ими политической концепции случаях историки считают, что "Глас народа - глас божий", а в невыгодных - законные идейные устремления народа объявляют "бессмысленными бунтами", реакционными по своей сущности. Так именно все историки оценивают не только стрелецкий бунт 1698 года, но и все другие восстания народных масс против
Петра I. На самом же деле ничего реакционного в народных восстаниях против антинациональной революционной деятельности Петра I не было. Это была законная и естественная реакция народа против беспощадного разрушения всех основ национальной религии и национального уклада жизни. Уже само поведение царя было вызовом народу. Петр открыто презирал все народные обычаи. Он сбросил парчовые царские одежды, нарядился в иноземные камзолы. Законную царицу заточил в монастырь, а сам
стал сожительствовать с "Монсовой девкой". Пьянствовал с иностранцами, создал в Кокуе "всешутейший собор", кощунственную пародию на православную церковь, церковные соборы и патриарха. Бунт стрельцов 1698 года вовсе не был бессмысленным бунтом слепых защитников московского варварства. Это был естественный бунт против презирающего свой народ и национальные традиции, нечестивого отступника. И верхи и низы народа поняли, что Петр решил не продолжать усвоение
отдельных сторон западной цивилизации, как это делали предшествующие ему цари, улучшить и еще более укрепить милое их уму и сердцу здание самобытной русской культуры и цивилизации, а что Петр решил разрушить все основы Московской Руси. Законное возмущение народа привело к восстаниям против "царя кутилки" и "мироеда". "В населении укоренялась мысль, что наступает конец мира, говорили о пришествии Антихриста, чтобы не отдаться в руки правительства тысячи предпочитали покончить сами собой. Сотни людей, собравшись вместе, погибали голодной смертью или подвергали себя самосожжению. Такое самоубийство считалось делом богоугодным. По всей стране, в глухих лесах, пылали костры, где старообрядцы со своими женами и детьми добровольно погибали в огне. Обыкновенно эти самосожжения происходили на глазах воинских команд, открывших убежища беглецов. Нередко бывали случаи, когда во время таких самосожжений с пением молитв погибало 800-1000
человек одновременно". 2700 человек сожгло себя в Палеостровском скиту, 1920 человек в Пудожском погосте. Брадобритие по понятию русских было грехом. Сам Христос носил бороду, носили бороды и апостолы, бороду должны носить и все православные. Только еретики бреют бороду. Петр, вернувшись из Европы приказал насильно брить бороды и носить иноземное платье. У городских застав находились специальные соглядатаи, которые отрезали у прохожих и проезжих бороды и обрезывали
полы у длинной национального покроя одежды. У сопротивлявшихся бороды просто вырывались с корнем. 4 января 1700 года всем жителям Москвы было приказано одеться в иноземные платья. На исполнение приказа было дано два дня. На седлах русского образца было запрещено ездить. Купцам за продажу русского платья был милостиво обещан кнут, конфискация имущества и каторга. "Не понимая происходящего, - констатирует С. Платонов, - все недовольные с недоумением ставили себе вопрос о
Петре: "какой он царь?" и не находили ответа. Поведение Петра, для массы загадочное, ничем не похоже на старый традиционный чин жизни московских государей, приводило к другому вопросу: "никакого в нашем царстве государя нет?" И многие решались утверждать о Петре, что "это не государь, что ныне владеет". Дойдя до этой страшной догадки, народная фантазия принялась усиленно работать, чтобы ответить себе, кто же такой Петр или тот, "кто ныне владеет?" Уже в первые годы XVIII в. появилось несколько ответов. Заграничная поездка Петра дала предлог к одному ответу; "немецкие" привычки Петра создали другой. На почве религиозного консерватизма вырос третий ответ, столь же легендарный, как и первые два. Во-первых, стали рассказывать, что Петр во время поездки заграницу был пленен в Швеции и там "закладен в столб", а на Русь выпущен вместо него царствовать немчин, который и владеет царством. Вариантами к этой легенде
служили рассказы о том, что Петр в Швеции не закладен в столб, а посажен в бочку и пущен в море. Существовал рассказ и такой, что в бочке погиб за Петра верный старец, а Петр жив, скоро вернется на Русь и прогонит самозванца-немчина. Во- вторых, ходила в народе легенда о том, будто Петр родился от "немки беззаконной", он замененный. "И как царица Наталья Кирилловна стала отходить с сего света и в то число говорила: ты, де, не сын мой, замененный". На чем
основалось такое объяснение происхождения Петра, высказывали наивно сами рассказчики легенды: "велит носить немецкое платье знатно, что родился от немки". В-третьих, наконец, в среде, кажется, раскольничьей, выросло убеждение, что Петр антихрист, потому что гонит православие, "разрушает веру христианскую". Получив широкое распространение в темной массе народа, все эти легенды спутывались, варьировались без конца и соединялись в одно определение Петра: "он
не государь - латыш: поста никакого не имеет; он льстец, антихрист, рожден от нечистой девицы". "...Мироед! - говорили в народе, - весь мир переел: на него, кутилку, перевода нет, только переводит добрые головы". "С тех пор, как он на царство сел, красных дней но видно, все рубли да полтины". В 1705 году вспыхнуло восстание в Астрахани. Бунт начался из-за того, что Петровский губернатор поставил у дверей церквей солдат и приказал у всех, кто приходит
с бородами, вырывать их с корнем. "Стали мы в Астрахани, - писали в своих грамотах астраханцы, - за веру христианскую и за брадобритие, и за немецкое платье, и за табак, и что к церкви нас и жен наших и детей в русском старом платье не пущали, а которые в церковь Божью ходили и у тех платье обрезывали и от церквей Божьих отлучали, выбивали вон и всякое ругательство нам и женам нашим и детям чинили воеводы и начальные люди". В своей челобитной царю астраханские люди
жаловались на притеснения со стороны поставленных Петром иностранцев. "А полковники и начальные люди немцы, - указывалось в челобитной, - ругаючись христианству многие тягости им чинили и безвинно били в службах, по постным дням мясо есть заставляли и всякое ругательство женам и детям чинили". Иностранцы служилых людей и жен их "по щекам и палками били". Полковник Девин тех, "кто придет бить челом и челобитчиков бил и увечил на смерть, и велел им и
женам, и детям их делать немецкое платье безвременно, и они домы свои продавали и образа святые закладывали; и усы и бороды брил и щипками рвал насильственно". Один из вождей восстания говорил: "Здесь стали за правду и христианскую веру... Ныне нареченный царь, который называется царем, а христианскую веру нарушил: он уже умер душою и телом, не всякому так умереть". Восстание в Астрахани продолжалось восемь месяцев. В 1707 году по тем же религиозным и национальным
мотивам поднимает восстание на Дону казак Булавин. К Булавину собирались все, кто хотел постоять "за истинную веру христианскую" против "худых людей и князей и бояр, и прибыльщиков и немцев и Петровых судей". Во время восстания тысячи и тысячи отдали свои жизни в борьбе за "старую веру и дом Пресвятой Богородицы" и за всю чернь. Восстание было ликвидировано только к осени 1708 года. Часть восставших, не желая подчиниться царю- отступнику, вместе
с атаманом Некрасовым (около 2.000 чел.) ушла в Турцию. Как и следовало ожидать, особенно сильное сопротивление предпринятой Петром революционной ломке основ русской национальной жизни, оказали старообрядцы. Возникает небывалое до тех пор еще в мировой истории событие, народ начинает бороться с царем как с Антихристом. В то время когда широкие массы народа начинают считать Петра Антихристом, Платонов считает "что роль Петра в проведении реформ была сознательна и влиятельна,
разумна и компетентна".
