Специальный выпуск.

   Глобализация и проблема экономического разрыва между развитыми и развивающимися странами

   По многим экономическим параметрам Россия занимает ныне промежуточное положение между развитыми и развивающимися странами. Поэтому в сегодняшней дискуссии о судьбах российского предпринимательства в условиях глобализации важно учитывать некоторые общие закономерности этого процесса, в особенности те, которые касаются динамики разрыва между технологически высокоразвитым и богатым "Севером" и отставшими от него странами "Юга". Именно этот разрыв является одним из главных аргументов против либерализации внешнеэкономических связей, открывания нашей экономики во вне, активного врастания России в систему мирохозяйственных связей. Именно здесь пролегает рубеж, по одну сторону которого находятся те, кто считает глобализацию ненавистным врагом менее развитых стран, а по другую - те, кто видит в ней союзника таких стран. Позвольте мне в этой связи переключить ваше внимание с прикладных и конкретных вопросов на более общие проблемы глобализации.
   Прежде всего необходимо договориться о содержании понятия "глобализация". И в средствах массовой информации, и в мировой научной литературе, в том числе российской, господствует расхожее представление о глобализации как о растущей свободе международных потоков идей, товаров, услуг, капиталов и людей, которая ведет к интегрированию национальных экономик и социумов. С моей точки зрения, такая трактовка глобализации - просто смена вывески, новомодное название давно известного процесса интернационализации хозяйственной, политической и культурной жизни общества. Я полагаю, что глобализация - это новейший этап интернационализации, который начался три-четыре десятилетия назад на базе новой волны научно-технических достижений человечества и характеризуется тремя качественными особенностями.
   Во-первых, мировое хозяйство из более или менее целостной экономической системы стало превращаться в единый всемирный экономический организм, спаянный уже не просто международным разделением труда, но и гигантскими по своим масштабам, порой всемирными производственно-сбытовыми структурами, глобальной финансовой системой и планетарной информационной сетью. Мировое экономическое пространство становится единым полем для деловых игр крупного бизнеса, когда география размещения производительных сил, отраслевая структура инвестиций, производства и сбыта определяются субъектами хозяйственной жизни с учетом глобальной конъюнктуры, а экономические подъемы и спады приобретают всемирные масштабы. На рубеже XX и XXI веков глобализация экономики стала всеохватывающим саморазвивающимся процессом, своего рода цепной реакцией, которая, разветвляясь и ускоряясь, прокладывает себе путь через все препоны. Зародившийся в высокоразвитом ядре мирового сообщества процесс формирования единого саморегулирующегося хозяйственного организма шаг за шагом, по мере технико-экономического и социально-политического дозревания различных стран мировой периферии все шире растекается по планете. Он растянется на много десятилетий, возможно, с выходом за пределы XXI века.
   Во-вторых, в условиях глобализации национальные и всемирные экономические отношения начинают меняться ролями. В прошлом ведущую роль играли первые. Наиболее развитые в тот или иной период национальные хозяйства определяли характер, формы и механизмы международных отношений, как бы навязывая другим странам и мировому сообществу в целом способы хозяйственного общения. Внутриэкономические отношения были первичными, международные - вторичными. Голландия XVIII в. или Англия XIX в. были не только лидерами экономического прогресса, но и образцами для подражания для остальных европейских стран. В XX в. такая роль перешла к США, которые до сих пор пытаются распространять свою экономическую модель чуть ли ни во всем мире. Однако по мере формирования наднациональных финансовых и прочих рынков и производственно-сбытовых структур всемирные экономические отношения все более обретают роль ведущих, определяющих, тогда как внутристрановые отношения даже очень крупных и весьма могущественных стран, не говоря уже об остальных, вынуждены приспосабливаться к реалиям глобальной экономики. Иными словами, мировое хозяйство в эпоху глобализации постепенно становится сильнее и значимее национальных хозяйств.
   В-третьих, глобализация объективно ведет к размыванию и обесценению регулирующих функций национального государства, которое уже не может, как прежде, защищать национальную экономику от нежелательных внешнеэкономических воздействий. Оно тем более не в состоянии регулировать те экономические, социальные и культурные процессы, которые выплеснулись за пределы национальных границ, обрели самостоятельность, становятся саморазвивающимися и неуправляемыми. Международные экономические процессы перерастают из межстрановых, более или менее эффективно регулировавшихся в одностороннем, двустороннем или многостороннем порядке национальными государствами, во внестрановые, то есть глобальные, почти или совсем не поддающиеся государственному регулированию. На стадии глобализации начался болезненный процесс трансформации национально-государственной формы организации жизни человечества в некую новую ее форму. Ничего подобного не было ни в конце XIX в., ни в начале XX в.
   Такова, с моей точки зрения, суть глобализации. Но в данном случае я буду пользоваться упомянутым выше расхожим ее пониманием, поскольку антиглобалисты имеют именно такое широкое и расплывчатое понятие об этом процессе.
   Существует по меньшей мере три основных варианта восприятия глобализации ее антагонистами. Наиболее радикальный и самый примитивный сводится к тому, что все это - дело рук США, которые непосредственно или через подконтрольные Вашингтону организации - МВФ, Всемирный банк, ВТО и др. - последовательно и бесцеремонно превращают развивающиеся регионы мира в свою неоколониальную вотчину, чтобы иметь возможность эксплуатировать их природные и людские ресурсы. Отсюда - неприятие глобализации в любых ее проявлениях, слепая ненависть к США и связанным с ними международным организациям и форумам.
   Другая разновидность идеологии антиглобализма исходит из того, что глобализация - процесс в основе своей объективный, обусловленный техническим прогрессом, информационной революцией, развитием международных производственных, торговых и финансовых связей. Но выгодами этого процесса могут воспользоваться лишь высокоразвитые страны Запада, тогда как остальной мир обречен на дальнейшее отставание от него. А коль он выгоден только "золотому миллиарду", то нужно помешать последнему снимать сливки с глобализации и тем самым еще больше увеличивать свой отрыв от остального мира.
   Наконец, третья версия состоит в том, что этот процесс не только объективен, но и может быть полезен всем странам, хотя и в различной степени. Если развитые страны Запада имеют возможность воспользоваться его плодами в полной мере, то остальным перепадают лишь крохи с барского стола. Поэтому нужно заставить Запад делиться благами глобализации с другими регионами мира. А так как на официальных форумах вынудить его к этому вряд ли возможно, то на него следует давить посредством массовых выступлений.
   В любом из этих вариантов глобализация видится ее противникам либо как прямая угроза для большей части мирового сообщества, либо в лучшем случае как косвенное зло. В доказательство приводятся, на первый взгляд, убедительные и потрясающие факты. Ежегодник Программы развития ООН "Human Development Report" за 1999 г., например, сообщает, что разрыв в доходах между пятой частью мирового населения, проживающего в богатых странах, и пятой его частью в бедных странах возрос с 30 раз в 1960 г. до 74 раз в 1997 г., что этот верхний "этаж" создает теперь 86% мирового валового продукта, дает 82% мирового экспорта и 68% прямых зарубежных инвестиций, тогда как доля самого нижнего квинтиля по всем этим показателям не превышает 1%. Подобные сопоставления потрясают, создают впечатление надвигающейся катастрофы и, независимо от намерений авторов, льют воду на мельницу антагонистов глобализации.
   Логика антиглобалистов любых оттенков проста и примитивна: поскольку увеличение разрыва в подушевых доходах происходит на фоне глобализации и одновременно с ней, значит во всем виновата именно она. Это убогая логика людей, не способных анализировать факты и выявлять реальные причинно-следственные связи. Зато она может воспламенять толпу и направлять ее энергию слепой ненависти в нужное русло.
   Отсюда - хорошо организованные и, по-видимому, щедро финансируемые массовые нашествия антиглобалистов туда, где проходят международные встречи политиков, так или иначе связанные с обсуждением проблем либерализации международных экономических связей. Начиная с декабря 1999 г., когда многотысячная разъяренная толпа едва не сорвала проведение в Сиэтле форума государств-участников ВТО, почти каждое подобное мероприятие проходит под аккомпанемент улюлюканья антиглобалистов, учиняемых ими погромов и потасовок со стражами порядка. Так было в Праге, Ницце, Гетеборге, Болонье, Зальцбурге, Вашингтоне, Лондоне, Давосе, Квебеке, Генуе, Барселоне.
   Конечно, глобализация - не путь, усыпанный розами. Как и всякий исторический процесс, она имеет и светлые, и темные стороны, несет с собой не только блага, но и опасности. Попробуем, однако, разобраться, является ли она причиной разрыва между богатым "Севером" и бедным "Югом". Для этого нужно выйти за пределы последних 40-50 лет и оглянуться назад.
   В доиндустриальную эпоху, когда доминирующей отраслью экономики любой страны было сельское хозяйство, сколько-нибудь значимые разрывы в темпах социально-экономического развития отдельных стран исключались. Экономическая эффективность этой отрасли жестко ограничивалась, с одной стороны, природными условиями, с другой - ручным трудом, производительность которого могла повышаться лишь в сравнительно узком диапазоне. Поэтому, несмотря на расцвет духовной и материальной культуры в отдельных регионах древнего Востока, средний уровень жизни в Египте, Вавилоне, Китае, Индии, Средней Азии и других странах даже в их звездные периоды в целом мало отличался от остального мира. К тому же в доиндустриальную эпоху некоторое превосходство в этом смысле одних регионов над другими не закреплялось надолго: оно перемещалось от региона к региону и носило как бы блуждающий характер. Поэтому на протяжении многих столетий вплоть до XIX в. уровни экономического развития различных регионов мира оставались более или менее одинаковыми. В прошлом году вышла очередная книга выдающегося специалиста по исторической статистике Ангуса Мэддисона "Мировая экономика: тысячелетняя ретроспектива". Он подсчитал, что две тысячи лет назад уровни ВВП на одного жителя Западной Европы и Китая были примерно одинаковы и превосходили все остальные регионы мира в пропорции 1.1:1. Через тысячу лет Западная Европа отстала от Китая, Японии и остальной Азии, но опять примерно на такую же величину. Такая модель развития мирового сообщества, когда регионы мира наращивали средние подушевые доходы едва заметными темпами (порядка 0,05-0,07% в год), продвигались вперед единым фронтом, как бы растянувшись в шеренгу, начала деформироваться лишь в XVI в. После великих географических открытий Западная Европа стала быстро обогащаться отчасти в результате прямого ограбления стран Латинской Америки и Южной Азии. Но не это послужило основной причиной отрыва Западной Европы от остального мира. Ни Испания, ни Португалия, больше всех грабившие Латинскую Америку, не делали погоды.
   Взрывной характер этот отрыв приобрел тогда, когда в Англии, а потом во Франции, в Германии, США и других странах Запада в XVIII в. стала набирать силу промышленная революция, которая не только дала принципиально новые средства производства и резко повысила производительность труда, но и открыла необъятное поле приложения человеческого интеллекта за пределами традиционных отраслей - сельского хозяйства и ремесла. Индустриализация - это катализатор, который кардинально изменил темпы технического, экономического и культурного развития общества.
   Но почему индустриализация началась именно в Западной Европе, а не в Китае с его древней культурой, не в Египте, достигшем высот во многих областях знаний задолго до Европы, не в среднеазиатском Семиречье, где еще в XI-XV вв. взошли такие яркие светочи разума, как Авиценна, Омар Хайям или Улугбек? Это произошло потому, что в XVII-XVIII вв. на северо-западе Европы произошли революционные сдвиги в общественном устройстве и идеологии (в том числе религиозной: здесь победил протестантизм). На смену застойным экономическим отношениям здесь пришел капитализм, частная собственность на средства производства и свобода предпринимательства. Это кардинально повысило личную заинтересованность людей в результатах их труда, раскрепостило творческую инициативу широких масс, сформировало новый тип человека-инноватора (как назвал его позднее Й. Шумпетер).
   Соединение индустриализации с капитализмом образовало своего рода горючую смесь, подобную смеси ракетного топлива с окислителем, которая порождает колоссальное ускорение темпов технико-экономического развития общества. В остальных регионах мира таких благоприятных условий для рывка вперед в тот период не было. Там инновационные потенции человека все еще оставались скованными традиционным укладом общественных отношений, тысячелетними устоями и религиозными догмами. Поэтому технико-экономический взрыв был локализован в узкой группе стран Западной Европы и ее отпрысков - Северной Америке, Австралии и Новой Зеландии. Много позднее к ним примкнула Япония. В приведенном выше графике все эти страны объединены в группу "Запад".
   Такой локализации на первом этапе индустриализации в небольшой группе стран-пионеров было достаточно, чтобы нарушить сохранявшееся на протяжении многих столетий равновесие мирового сообщества. Однажды начавшись, индустриализация и сопровождающий ее технико-экономический прогресс быстро обрели характер цепной реакции. Отрыв стран-пионеров от остального человечества начал стремительно нарастать. С 1820 г. по 2000 г. средний объем ВВП на душу населения возрос здесь более чем в 19 раз, тогда как в остальных регионах мира -лишь в 5, 5 раза. Образно говоря, мировое сообщество, медленно продвигавшееся вперед единой шеренгой, неожиданно перестроилось в колонну во главе со стремительно бегущим авангардом и ускорившим движение, но все более отстающим арьергардом, а также множеством стран, расположившихся между головой и хвостом этой колонны. Конфигурация мирового сообщества в корне изменилась: оно раскололось на богатый "Север" и бедный "Юг".
   Обратите внимание: эта перестройка человечества "в колонну" произошла задолго до того, как началась глобализация экономики. Следовательно, нет никаких оснований вину за возникновение разрыва между "Севером" и "Югом" взваливать на глобализацию.
   Но, может быть, она усугубляет отставание арьергарда этой колонны от авангарда? Ведь оно усилилось уже в период глобализации. Следуя уже упомянутой примитивной логике, находится немало "знатоков", доказывающих, что глобализация - это путь к дальнейшему обострению противостояния между "Севером" и "Югом". Однако такая логика ведет по ложному следу и уводит от истинных причин углубления отрыва арьергарда в 60-х-80-х годах XX в.
   Дело в том, что это, пожалуй, самый неудачный исторический период для развивающихся стран. Как раз в эти десятилетия их эволюция подвергалась влиянию ряда временных, но весьма мощных негативных факторов, которые существенно отклоняли траекторию их экономического и социального развития в худшую сторону.
   Речь идет, прежде всего, о том, что во второй половине минувшего столетия в большинстве развивающихся стран, в особенности в самых бедных из них, произошел демографический взрыв, круто повысивший кривую ежегодного прироста населения. Это существенно замедлило темпы роста подушевых доходов, поскольку динамика последних определяется двумя разнонаправленными факторами: темпами роста ВВП и темпами роста населения. Чем быстрее растет объем ВВП, тем скорее повышается средний уровень подушевых доходов той или иной страны. Но чем быстрее растет ее население, тем меньшая часть этого объема приходится на каждого жителя. Демографический взрыв в развивающихся регионах мира резко увеличил значение второго фактора.
   Однако демографический взрыв - явление временное. По темпам ежегодного прироста населения этих регионов он прошел свой пик уже во второй половине 60-х годов, а по абсолютной величине этого прироста - на рубеже 80-х и 90-х годов (пик - 82 млн. человек пришелся на 1990 г. Население развивающихся стран продолжает расти, но все медленнее. По темпам же роста ВВП они устойчиво опережают развитые страны. Это значит, что чрезвычайно неблагоприятная для развивающихся регионов демографическая ситуация вступает в фазу затухания, а экономический рост здесь будет постепенно входить в нормальную колею.
   Другое весьма неблагоприятное обстоятельство, усугубившее во второй половине XX в. экономическое положение развивающихся стран, состоит в том, что многие из них, особенно в Африке, Южной и Восточной Азии, обрели политическую и экономическую независимость после продолжительного пребывания в составе тех или иных колониальных империй. Им пришлось чуть ли не с нуля создавать свои государственные структуры, готовить национальные кадры управленцев, вырабатывать собственную экономическую и социальную политику. Пока они были колониями или зависимыми странами, они находились под своеобразной опекой своих метрополий, которые обеспечивали им устойчивое положение в системе международного разделения труда, защиту их внутренних рынков от чужих (не входящих в данную империю) конкурентов, валютную стабильность и другие, относительно благоприятные экономические и политические условия.
   Когда же бывшие колонии обрели суверенитет, изгнали ненавистных, но грамотных и опытных колониальных администраторов, новорожденные государства остались один на один со своими внутренними экономическими и социально-политическими проблемами. Последние переплелись в тугой узел общей технико-экономической и культурной отсталости, стремительного роста населения, неприспособленности к условиям жесткой конкуренции на мировом рынке и разгула коррупции в среде доморощенных чиновников, впервые дорвавшихся до власти.
   В большинстве бывших колоний, особенно африканских и ближневосточных, отсутствовала сколько-нибудь развитая политическая культура, демократические традиции и институты, отвечающие социально-экономическим условиям XX столетия. Новые национальные руководители, за редкими исключениями, пришли к власти в лучшем случае как харизматические личности, опрометчиво обещавшие народу быстрое улучшение жизни, но чаще как лидеры тех или иных этнических кланов или как представители военной верхушки. Не имея опоры в массах и электорального большинства, они должны были заботиться в первую очередь о сохранении власти, опираясь на армию. Но для этого нужно было хорошо оплачивать военных, тратить немалые деньги на их экипировку и вооружение. В 1960 г. бюджетные расходы развивающихся стран в расчете на душу населения составляли (в долларах 1987 г.) в среднем 14 долларов, тогда как ассигнования на одного военнослужащего - 3555 долларов, в 1970 г. - соответственно 24 и 5913 доллара, в 1980 г. - 31 и 7411 доллар, в 1990 г. - 30 и 7664 доллара. Отсюда - жесткая фискальная политика для пополнения казны, которая обескровливала реальный сектор экономики и подавляла инвестиционный процесс. Отсюда же - типичная для первых десятилетий тенденция правительств централизовать не только принятие решений, но и экономические ресурсы страны. Однако такая экономическая политика не могла продолжаться долго. Во многих новорожденных государствах бюджетные дефициты достигли громадных размеров, повлекли за собой высокую инфляцию, что обесценивало национальные валюты, повышало процентные ставки на кредиты. Это в свою очередь отвлекало и без того скудные инвестиционные ресурсы от реального сектора экономики в финансовую сферу и усиливало бегство национального капитала за границу. В результате реальный сектор начал стагнировать, коммунальные услуги испытывали дефицит финансирования и быстро деградировали. Из-за высокой инфляции реальные доходы населения падали, сужая внутренние рынки сбыта. Заработная плата государственных служащих все более отставала от роста цен, усиливая традиционное взяточничество. Все это привело в 60-х-70-х годах прошлого века к замедлению темпов экономического роста во всех африканских странах южнее Сахары, в Океании, в ряде стран Южной Азии.
   Но со временем эта ситуация стала меняться в лучшую сторону. Тайвань, Сингапур, Гонконг, Южная Корея, Малайзия и некоторые другие страны, либерализовавшие свою экономику и активно включившиеся в международное разделение труда, показали невиданные темпы экономического роста. Под воздействием этих событий, а также в результате накопленного собственного опыта большинство развивающихся стран в 80-х годах прошлого века стало менять свою экономическую стратегию, и это начало приносить плоды. Косвенным подтверждением оздоровления экономики развивающихся стран явился перелом продолжавшейся здесь до середины 80-х годов прошлого века тенденции к нарастанию инфляции.
   Еще один фактор, крайне отрицательно сказывающийся на экономическом, политическом и культурном развитии стран "третьего мира", - это бесконечные военные конфликты, потрясающие их от самого рождения до наших дней. Сначала это были восстания и войны за освобождение от колонизаторов, потом территориальные споры и межэтнические конфликты. Кроме того, множество вооруженных конфликтов, нередко перерастающих в затяжные гражданские войны, вызревает на экономической почве: крайней и беспросветной нищете больших групп населения молодых государств, неадекватном распределении сельскохозяйственных земель, истощении природных ресурсов в местах оседлости таких групп и т. п.
   К этому нередко добавляются политические факторы: бесчинства пришедших к власти диктаторов, дворцовые перевороты, запредельная коррупция чиновников и другие "прелести" отсутствия зрелой демократии. А когда все это еще и подогревается межэтническим или межанклавным антагонизмом, люди берутся за оружие. Один из самых крупных конфликтов такого рода вспыхнул в Демократической Республике Конго (бывшем Заире), где почти тридцатилетняя тирания Мобуту Сесе Секу довела этнические, политические и социальные противоречия до предела. В конголезскую гражданскую войну оказались втянутыми и соседние страны; на стороне правительства - войска Анголы, Зимбабве и Намибии, на стороне мятежников - вооруженные силы Руанды и Уганды. В этой бойне, по данным гуманитарных организаций, погибло 2, 5 млн. человек.
   Некоторые развивающиеся страны на долгие годы превращаются в театр военных действий, а их население лишается возможности заниматься нормальной хозяйственной деятельностью. В Перу гражданская война продолжалась 16 лет (1980-1996 гг.), в Эфиопии - 17 лет (1974-1991 гг.), в Бангладеш - 21 год (1973-1994 гг.), в Афганистане - 23 года (1978-2001 гг.), на Филиппинах - 24 года (1980-1996 гг.), в Бирме - 27 лет (1968-1995 гг.), а в Чаде - даже 29 лет (1965-1994 гг.).
   Такие приступы атавистического выяснения отношений с помощью силы причиняют колоссальный ущерб экономике, социальному и политико-правовому развитию стран. Мало того, что они уносят миллионы жизней (только в 90-х годах в таких конфликтах погибло более 4 млн. человек), но еще и разрушают накопленный физический капитал (предприятия, жилой фонд, инфраструктуру), отбрасывая экономику на многие годы назад. По подсчетам экспертов Всемирного банка, в 18 странах, пораженных наиболее продолжительными вооруженными конфликтами, темпы роста ВВП на душу населения в течение двух последних десятилетий были отрицательными (в 80-х годах - в среднем минус 1, 1%, в 90-х - минус 1, 3%), в то время как в остальных 59 охваченных наблюдениями развивающихся странах этот показатель повышался в 80-х годах на 0, 4% в год, а в 90-х - на 1, 5%.
   Понятно, что все это висит тяжелой гирей на ногах большинства развивающихся стран и тормозит их экономический рост. Примерно то же происходило в Европе и в средние века, и в новое время вплоть до середины XX в. Лишь покончив с междоусобными и гражданскими войнами, европейцы достигли беспрецедентных темпов экономического, социального и культурного развития. Развивающиеся регионы мира пока еще далеки от таких комфортных условий. Но в последние годы число серьезных вооруженных конфликтов (то есть тех, которые уносят жизни не менее 1000 военных и гражданских лиц), достигнув пика в первой половине 90-х годов, стало снижаться.
   Наконец, следует учитывать еще один фактор, сыгравший в 60-х-70-х годах прошлого века деструктивную роль в судьбах более двух десятков развивающихся стран, - активные попытки бывшего Советского Союза, используя развал колониальных империй и подъем национально-освободительного движения, перетянуть ряд стран Азии, Африки и Латинской Америки на "некапиталистический" путь развития, то есть на путь строительства социализма. Москва не жалела ни сил, ни ресурсов, чтобы помочь руководителям таких стран выбрать "единственно правильный путь". Тем из них, кто поверил в преимущества социализма или делал вид, что готов в это поверить, предоставлялись льготные кредиты, поставлялись в долг промышленное оборудование и оружие. В такие страны направлялись советские политические, экономические и военные советники. Работники внешнеэкономических связей нашей страны делали свое дело с полной отдачей сил. Советские инженеры и строители возводили плотины и заводы, строили шахты и рудники, прокладывали дороги и трубопроводы. Москва подключила к этому и другие страны СЭВ. Уже к концу 70-х годов почти в 90 странах "третьего мира" социалистический лагерь построил около 3, 3 тыс. промышленных и иных объектов, еще 1, 4 тыс. находились в стадии строительства. Львиная доля этих объектов создавалась Советским Союзом и притом почти даром, так как оплата таких работ отсрочивалась на многие годы. В общей сложности развивающиеся страны получили подобную помощь от СССР на сумму около 140 млрд. долларов.
   Среди девяти десятков развивающихся стран были фавориты, получавшие основную долю таких даров. Первый эшелон фаворитов составляли Вьетнам, Куба, Монголия, КНДР и Лаос. Во второй эшелон входили Алжир, Бирма, Гвинея, Китай, Сирия, провозгласившие антиимпериалистический курс и выбор социалистической ориентации. Позднее к ним присоединились Ангола, Бенин, Гайана, Гвинея-Биссау, Египет, Ирак, Мозамбик, Южный Йемен и Эфиопия. После апрельской революции 1987 г. в их число вошел и Афганистан. Кроме того, в различное время к ним примыкали Конго, Мали, Никарагуа, Сомали и некоторые другие страны.
   В этих государствах в соответствии с рекомендациями Москвы с тем или иным успехом осуществлялась национализация природных ресурсов, предприятий обрабатывающей промышленности, банков и страховых компаний. Шаг за шагом выдавливая иностранный капитал и укрепляя государственный сектор, эти страны формировали у себя экономику, приближавшуюся к советской модели: все более централизованную, командно-распределительную, все менее рыночную, ориентированную на самоизоляцию от мирового рынка.
   Такие изменения, в значительной мере навязанные извне, действительно позволяли некоторым странам дистанцироваться от ТНК и бывших своих метрополий. В плане противоборства мирового социализма с мировым капитализмом это можно было рассматривать как успех Советского Союза. Но для самих государств социалистической ориентации это обернулось большими издержками. Их традиционные международные торговые, финансовые и производственные связи стали разрушаться, нарушился нормальный приток иностранных инвестиций, упала занятость, возросла безработица и социальная напряженность. В конечном итоге их экономический рост замедлился и к настоящему времени почти все они оказались в нижней части списка из 220 стран, ранжированных по уровню доходов на душу населения, а 10 из них отнесены даже к категории наименее развитых (Ангола, Афганистан, Бенин, Гвинея, Гвинея-Биссау, Лаос, Мали, Мозамбик, Мьянма (Бирма), Эфиопия).
   Причины бедственного положения бывших стран социалистической ориентации, разумеется, нельзя сводить к одной лишь такой ориентации: сыграли роль и другие объективные обстоятельства. Но примеры двух Китаев (Континентального Китая и Тайваня) и двух Корей (Северной и Южной) наглядно показывают, чего при одинаковых исходных условиях смогли добиться те их "половинки", которые шли рыночным путем.
   Конечно, такой деструктивной деформации подверглась экономика лишь части развивающихся стран, где проживала примерно треть их населения. Но и это - весомый "вклад" в торможение нормального экономического и социального развития всего "третьего мира". Кроме того, идеи управляемой государством экономики и "антиимпериалистической" стратегии имели довольно широкое распространение за пределами стран социалистической ориентации. Образ преуспевающей первой в мире страны реального социализма с ее плановой системой хозяйства смущал умы государственных деятелей в разных уголках "третьего мира" и оказывал влияние на практику хозяйствования, например, в Латинской Америке. Так что социалистический лагерь внес ощутимые помехи в нормальный процесс развития отставших стран. Однако к середине 80-х годов прошлого века и этот негативный фактор пошел на убыль, и развивающиеся страны стали освобождаться от псевдосоциалистических иллюзий.
   Итак, по крайней мере в силу четырех объективных обстоятельств 60-90-е годы XX в. были исключительно неблагоприятным периодом для большинства развивающихся стран в плане сокращения экономической, социальной и культурной дистанции между ними и авангардом мирового сообщества. Они-то и явились главными причинами увеличения этой дистанции в тот сорокалетний период. Но к концу прошлого столетия все эти обстоятельства либо исчерпали себя, либо явно пошли на убыль. Таким образом, складываются условия для недеформированного, нормального развития этой части человечества в соответствии с общими для всех законами мировой экономики.
   Остается, однако, открытым вопрос: может ли развивающийся мир воспользоваться этой новой ситуацией в свою пользу в условиях глобализации? Является ли последняя помехой для мирового арьергарда или, напротив, его союзником?
   Глобализация экономики, политики и культуры, несомненно, выгодна индустриальным и постиндустриальным странам. Это очевидно и в доказательствах не нуждается. Но означает ли это, что она тем самым автоматически невыгодна или даже вредна менее развитым странам? Чтобы разобраться в этом, вспомним, что Запад вывели в авангард человечества индустриализация и капитализм. Эта "горючая смесь" ничуть не утратила своих свойств и сегодня применительно к остальным странам. Важно лишь, чтобы она оказалась в их распоряжении. Заполучить ее непросто по многим причинам. Но в силу объективных закономерностей, о которых речь пойдет ниже, эта смесь неуклонно и все быстрее растекается по планете от ядра мировой экономики к периферии. И доля промышленности в структуре материального производства развивающихся стран быстро растет. За вторую половину XX в. она повысилась более чем вдвое, тогда как доля сельского хозяйства упала в 3,4 раза. Особенно быстро в последние десятилетия растет удельный вес обрабатывающей промышленности, которая стала здесь доминирующим сектором материального производства.
   Конечно, это пока еще далеко до уровня экономически развитых стран. Но индустриализация развивающихся стран идет полным ходом. С 1965 г. по 2000 г. объем их промышленной продукции увеличился (в постоянных ценах) в 4, 5 раза, тогда как в странах мирового авангарда -только в 2, 9. Опережая в этом отношении авангард в 1,55 раза, развивающийся мир уверенно сокращает дистанцию. И это - в тот период, когда действовали названные выше тормозящие факторы!
   Но достаточно ли растущего здесь запаса "горючей смеси", чтобы сложившийся к началу XXI в. разрыв между "Севером" и "Югом" не только не увеличивался, но и сокращался? Некоторые исследователи мировой экономики считают эту пропасть непреодолимой и уверены, что дистанция между ними сохранится навсегда.
   Однако, факты говорят об обратном. По мере развития на "Юге" промышленности и упрочения рыночных методов хозяйствования темпы роста ВВП здесь все больше опережают рост ВВП развитых стран. До конца 60-х годов прошлого века эти темпы на "Севере" и на "Юге" были практически одинаковыми, но с 1970 г. "Юг" начинает постепенно опережать развитые страны, а в 80-х и 90-х годах такое опережение приняло устойчивый характер. В результате за полвека объем реального ВВП развивающихся стран увеличился в 10,7 раза, тогда как в развитом ядре мировой экономики - лишь в 6 раз. Таким образом, здесь опережение (в 1, 8 раза) оказалось еще большим, чем в росте промышленного производства. Причем в последние десятилетия степень такого опережения возрастает.
   Каким же образом развивающимся странам при относительно менее высоком уровне индустриализации и менее зрелом рыночном механизме удается обгонять экономический рост индустриальных и постиндустриальных государств?
   Не претендуя на исчерпывающее объяснение этого парадокса, я полагаю, что главная причина тут в том, что в условиях глобализации менее развитые страны имеют возможность не повторять путь технической и технологической эволюции мирового авангарда, а использовать созданные там уже готовые технологии производства, управления и сбыта. Образно говоря, им не нужно заново "изобретать велосипед". Это позволяет экономить и время и капитал, перепрыгивая через несколько ступенек научно-технической эволюции.
   Такое "перепрыгивание" происходит не только, а нередко не столько по инициативе самих отставших стран, сколько в силу объективных закономерностей современной мировой экономики и активной роли "Севера". Дело в том, что страны мирового авангарда не могут ни экономически, ни политически замкнуться в себе, отмахнувшись от остального человечества. С одной стороны, потому, что никакая, даже самая высокотехнологичная промышленность или сфера услуг не существует без постоянного притока растущих объемов энергоресурсов, металлов, других полупродуктов и продовольствия из менее развитых стран. Поэтому каждый шаг вперед индустриальных и постиндустриальных стран предполагает вовлечение дополнительных природных ресурсов из остальных стран мира. Дополнительных не только в смысле объема, но и по ассортименту: когда-то, скажем, требовалось преимущественно железо или медь, потом - марганец и вольфрам, позднее - урановые руды и т. п. С другой стороны, чем выше производительность труда и капитала в развитых странах, тем больше их потребность в рынках сбыта своей продукции, объемы которой выходят далеко за пределы их собственных внутренних рынков. Поэтому они все активнее вовлекают менее развитые страны в международное разделение труда, подключая их экономику к собственному воспроизводственному процессу.
   Такой процесс, по большому счету, позитивен и для стран, отставших в своем технико-экономическом, социальном и культурном развитии. В обмен на свои тропические и иные аграрные продукты, на минеральное сырье или топливо они получают все более совершенные готовые изделия и услуги, представляющие собой конечный продукт долгого развития научно-технической мысли, огромных затрат интеллектуального труда и крупных капиталовложений. Сначала это был, скажем, паровоз, потом автомобиль, телефон, телевизор, компьютер и т. п. Не будь такого обмена, остальные страны не доросли бы до создания и потребления подобных товаров и услуг в течение многих десятилетий, а может быть, и столетий. Благодаря импорту таких "чудес", пришедших как бы из иной цивилизации, здесь расширяется круг потребляемых товаров и услуг, а вместе с ним и кругозор местного населения, которое начинает осознавать, что можно жить богаче, комфортнее, содержательнее, чем жили многие поколения предков. Возникает общественная потребность в повышении уровня образования, растет квалификация рабочей силы и культура производства.
   Со временем и, по историческим меркам, довольно быстро общая грамотность местных кадров, их производственная культура достигает такого уровня, когда становится возможным перенести в данную страну некоторые простейшие производства из той самой иной цивилизации. Тогда сюда начинает притекать инвестиционный капитал, открываются разного рода школы и курсы по подготовке местных работников, растет их занятость, оплата труда и жизненный уровень в целом.
   Такой процесс подтягивания отставших стран до уровня авангарда мирового сообщества, в силу объективных экономических императивов, является неизбежным, а его механизм неотделим от процесса глобализации. Непрерывное появление в странах Запада все более высоких технологий позволяет им повышать свой уровень жизни, а следовательно, оплату труда и социальную защиту наемных работников. Но это увеличивает издержки производства и удорожает практически всю массу производимых в данной стране товаров и услуг.
   Предприниматели высокоразвитых стран постоянно выносят нижние "этажи" отечественного производства в те менее развитые страны, где рабочая сила дешевле, но уровень ее квалификации уже поднялся настолько, что позволяет освоить перемещаемые производственные структуры или хотя бы некоторые их технологические звенья. Так складываются транснациональные производства все более сложных промежуточных и готовых изделий, стоящих, так сказать, одной ногой в развитых странах, а другой - в развивающихся.
   В теории это явление известно как международный цикл производства, в ходе которого технически лидирующая страна постепенно передает свои производственные мощности следующим за ней странам. Последние по мере возрастания их собственного технологического и кадрового потенциала, а также повышения уровня оплаты рабочей силы, в свою очередь, начинают переносить некоторые производственные мощности в страны, которые по уровню технико-экономического развития следуют за ними, и т.д. Обычно сначала передается "вниз" по цепочке текстильное производство, затем -химическое, потом - металлургия, за ней - автомобилестроение и, наконец, - электроника.
   В последние десятилетия добавился еще один стимул к такому переносу нижних "этажей" производственной пирамиды из высокоразвитых стран в менее развитые - обострение экологических проблем. В развитых регионах с большой плотностью населения, высокой степенью урбанизации и насыщенности производствами с вредными отходами загрязнение окружающей атмосферы, водоемов и почвы приняло угрожающие масштабы. Это заставило вводить все более жесткие экологические стандарты, увеличивать расходы по их соблюдению, повышать штрафы за их нарушение. В сущности, экологические издержки -аналог постоянно растущих издержек на оплату труда: и то и другое выгоняет предпринимателей с удобных, насиженных мест дома и заставляет рыскать по свету в поисках более прибыльного вложения капиталов.
   Таким образом, исторически сложившаяся структура международного разделения труда постоянно модернизируется путем переноса из высокоразвитых стран в менее развитые трудоемких, материало- и энергоемких, а также экологически обременительных этажей реального сектора экономики. Кроме того, туда периодически "сбрасываются" технологии или виды изделий, прожившие первые стадии своего жизненного цикла. Как уже сказано, такой перенос возможен лишь на достаточно подготовленную почву в смысле квалификации рабочей силы принимающей страны, уровня развития ее финансовой, транспортной и иной инфраструктуры, а также правовой и политической стабильности. Этот процесс носит более или менее каскадный характер: с самого временем переносятся нижние "этажи" местного производства на следующий зарубежный "ярус" и т.д. Все это напоминает конструкцию многоярусного фонтана, когда вода, переполняя верхнюю чашу, последовательно стекает на ниже расположенные. Так складывается многоступенчатая лестница, по которой развивающиеся страны одна за другой взбираются к вершинам глобальной технологической пирамиды, повышая свой экономический и социокультурный уровень и сокращая отрыв от "Севера".
   Правда, различные страны пользуются такой "лестницей" с разным успехом. Южная Корея, Тайвань, Гонконг, Сингапур, Малайзия, Мексика, Чили, Бразилия и некоторые другие страны в последние 1, 5-2 десятилетия сумели удачно вписаться в современную мировую систему и вплотную приблизились к глобальному авангарду. Они образуют растущую группу стран, стремительно сближающихся с индустриальным и постиндустриальным ядром мирового сообщества. За ними следует внушительная когорта государств, где ВВП на одного жителя увеличивается от 3, 75 до 7% в год, что обеспечивает достаточно быстрое сближение с этим ядром. ( Для того, чтобы Россия успешно преодолевала свое отставание от Запада по доходам на душу населения, нам нужно сохранять темпы экономического роста в этом диапазоне.) Затем идут страны со среднегодовым приростом этого показателя от 2 до 3, 75%, который позволяет сокращать разрыв с ядром, но более медленным темпом. Страны со средним приростом подушевых доходов ниже 2% в год продолжают отставать. Доля таких стран ощутимо сократилась по сравнению с 70-ми годами прошлого века, но все еще остается значительной. Наконец, у наиболее отсталых стран доходы на душу населения продолжают сокращаться. Их удельный вес в общей массе населения "Юга" в последнее время уменьшается, но численность людей, проживающих в таких условиях, остается почти стабильной.
   Однако, часть стран "Юга" находится в таком плачевном состоянии, что при всем желании не может воспользоваться этой лестницей. Здесь нет ни благоприятных политических и правовых условий для привлечения иностранных инвесторов, ни достаточно квалифицированных кадров, способных осваивать новые технологии. В настоящее время насчитывается около 50 таких стран, где проживает 10,4% всего населения планеты. Они нуждаются в особой поддержке со стороны мирового сообщества.
   И она им оказывается путем списания их внешних долгов, предоставления безвозмездной помощи со стороны государств ОЭСР, льготных кредитов Всемирного банка и Международного валютного фонда и т. п. Запад снижает импортные барьеры в торговле с наименее развитыми странами. Однако, предоставлявшаяся до сих пор по всем этим каналам помощь была малопродуктивна. Поэтому в последние два-три года на уровне ООН, ЮНКТАД, МВФ, ВТО и других международных организаций преодоление отсталости и нищеты в странах "Юга" объявлено приоритетной задачей. Мировое сообщество поворачивается лицом к странам, неспособным самостоятельно встать на путь ускоренного развития, и протягивает им руку помощи.
   Все эти усилия на разных уровнях ускоряют процесс преодоления разрыва между богатым "Севером" и бедным "Югом". В XXI в. расстояние между авангардом и арьергардом глобальной экономики существенно сократится. Голова "колонны" будет разбухать, хвост - укорачиваться и утоньшаться, а сама она, используя известную метафору Н.В. Гоголя, станет все более напоминать редьку хвостом вниз. Но обратно перестроиться из колонны в доиндустриальную шеренгу международное сообщество уже никогда не сможет.

   Итак, глобализация не имеет отношения к возникновению разрыва между "Севером" и "Югом". Она не причастна и к углублению этого разрыва во второй половине XX в. Более того, она не столько консервирует этот разрыв, сколько сглаживает его. Из этих общих закономерностей процесса глобализации, как и из любого правила, конечно же, бывают исключения. За них и цепляются антиглобалисты. Но за деревьями нужно видеть весь лес. И пользоваться теми благами, которые он приносит. Не забывая, разумеется, об опасностях, подстерегающих любого, кто входит в него наобум, не ориентируясь в пространстве и во времени.
   Россия имеет неплохие шансы благополучно вписаться в процесс глобализации, поскольку располагает не только крупными природными богатствами, но и некоторыми высокотехнологичными производствами, а главное - адекватным человеческим капиталом, этим важнейшим ресурсом в эпоху научно-технической революции. Нужно только разумно распорядиться всеми этими предпосылками, не полагаясь на традиционный российский "авось", а целенаправленно идти вперед, выверяя и продумывая каждый свой шаг.
   Разумеется, процесс абсорбирования техники и технологий, пришедших как бы из другой цивилизации, далеко не прост. Для этого нужен достаточно высокий уровень квалификации местных кадров, их производственной культуры, создание соответствующей инфраструктуры и т. п. Интеллектуальный потенциал всех людей Земли, что в Европе, что в Африке, примерно одинаков, хотя задействован и активизирован в разной степени. Это обусловлено разным уровнем общей грамотности населения, то есть развитием системы начального, среднего и высшего образования.
   Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что не запасы полезных ископаемых, не плодородные земли или богатые леса, а интеллект - главный ресурс "Юга" в преодолении технико-экономического отставания от "Севера". И в этом аспекте в развивающемся мире в последние десятилетия происходят заметные подвижки.


***

Ваши отзывы и замечания, а также материалы, которые Вы хотели бы опубликовать в данной рассылке, присылайте, пожалуйста, по адресу nwtaro@yahoo.com.
Сайт рассылки расположен по адресу http://scd.centro.ru/rass.htm.
Архив рассылки расположен по адресу http://subscribe.ru/archive/business.globalec.
С уважением, Леонид Ардалионов.