У вас ни разу не создалось ощущение маразма от того, как применяется закон о персональных данных?

Недавно при закрытии счета одном банке мне предложили подписать бумажку формата А4. Мол, на основании закона о персональных данных я «не возражаю» против обработки своих данных, передачи их каким-то третьим лицам и т.д. Многим уже, наверное, приходилось давать такую чудную расписку. Мне, к примеру, ее подсунули даже в посольстве одной европейской страны при подаче документов на визу. А еще раз – при выписке пропуска в одно государственное учреждение. У вас ни разу не создалось ощущение маразма от того, как применяется закон о персональных данных? У меня так уже давно, притом ощущение это стойкое. К чему это бессмысленное бумаготворчество?

Оно, конечно, понятно, что надо делать поправку на российскую действительность. Перефразируя Карамзина, «маразматичность российских законов» компенсируется разгильдяйством в их исполнении. Банк вряд ли будет сознательно передавать ваши данные кому-либо, кроме налоговых и прочих компетентных органов. Но он сделал бы это и так без всякой вашей расписки. Хотя наличествующие в расписке формулировки, в принципе, на мой взгляд, дают возможность передавать их и всевозможным рекламным агентствам – для всяческих спам-рассылок, включать в разные базы данных, о существовании которых вы даже не подозреваете.

Стремление неуклонно нагнетать маразм в законодательной сфере в последнее время становится буквально неудержимым. И вот уже новый законопроект – об охране частной жизни гражданин. Широкой публике подбрасывают аргументацию насчет «несчастных» поп-звезд, которым, мол, проходу нет от папарацци и бестактных журналюг. Мол, даже и простые граждане могут пострадать от распоясавшейся прессы. Под это пишется текстик закона, который, если его понимать буквально (а так ведь и надо понимать текст закона, не правда ли?), подразумевает получение согласия гражданина на публикацию фактически любой информации о нем. Спецификацией на тему, что есть частная жизнь, а что общественная, какое лицо – частное, и потому к нему один подход, а какое – публичное и потому оно само сознательно обрекло себя на гораздо большую открытость миру, думцы, понятно дело, себя не утруждали. Законы у нас пишутся, как известно, левой ногой.

Соответственно, теперь можно вообще «закрыть» целые разделы журналистики, кучу телевизионных программ, сделать тоньше раза в три газеты и журналы. Потому что писать, снимать и говорить про людей, не взяв предварительно их согласия, станет невозможно. Об известных публичных фигурах станет возможно лишь публиковать то, что в настоящее время называется «заказухой», то есть только ту информацию, которую хочет обнародовать само это лицо, и часто платит за это (формально, по рекламному контракту, или неформально – в карман недобросовестному журналисту) деньги. Исчезнет светская хроника.

Читателя избавят от драматических журналистских расследований. Депутаты и прочие политики предстанут обществу в образе бестелесных ангелов, воркующих токмо лишь о благе окормляемого плебса. Какие такие разоблачения на предмет заграничных счетов или недвижимости в Майами? А у вас подписанное этим депутатом расписочка о согласии на публикацию таких данных есть? Нет. Это нарушение закона. Тогда извольте подлежать конфискации ваших средств публикации этого «вторжения в частную жизнь» - серверов СМИ, редакционного оборудования и так далее. Не говоря уже о штрафах. На этом фоне многие другие глупости, уже принятые нашей Думой, покажутся вполне себе здравыми и продуманными, мудрыми законами. Может, в этом и есть главная скрытая цель нагнетания законодательно маразма?

Георгий Бовт